Продолжай (СЛР, 18+)

 » Продолжай (СЛР, 18+)  [ Завершено ]

Что бывает, когда встречаются два интеллекта, два цинизма, два одиночества? Сталкиваются в зале суда? Он – адвокат, и она - тоже. Никто не намерен уступать, каждый хочет выиграть. Что из этого случается? Взрыв эмоций, взаимные обиды, ком в горле и неожиданные поступки. А еще из этого случается большая любовь. Правда-правда. Автор может под присягой подтвердить.



  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (PoDarena)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: PoDarena; Дата последней модерации: 22.03.2022

Нашу маму теперь и там и тут передают
_________________

 » От автора. Вступление.

Небольшое ахтунг. Автор совсем не профи в юридических вопросах и цели таковой никогда не имел. Посему все, что касается правовых аспектов, носит зачастую условный и не конкретизированный характер. Автор вообще имеет тягу к некоторой театральности в своих произведениях. Допускаю,  что зал заседаний для слушания дел о дележе наследства Монтесумы должен быть розового цвета и находиться по фен-шую в юго-западной части здания суда. И, что самое печальное, мне об этом ничегошеньки неизвестно. На основании вышесказанного ревнителей строгой буквы и цифры прошу обойти стороной данное произведение по глубокой гиперболической параболе. Я в курсе, что такое сумрак ночи.
И еще. В этой истории куча фейерверков, шутих, петард и прочих фальшфейеров. Остро, весело, горячо и внезапно. И все – с одной только целью. Чтобы потом показать, что все не так. И какие мы там, где, как мы думаем, нас никто не видит, и там, куда, как мы уверены, нас никто не достанет. А потом вдруг находится человек. Который увидит и достанет. Самую суть и до самого сердца.
Предупреждения: Никаких. Уже все давно сказано. Роман относится к серии «Невозможного нет». Так вот – невозможного нет. В этом романе может быть все, что угодно. Претензии не принимаются. Никакие. Аминь.
Локация: Космодром «Писецкий»
Альтернативное название номер раз: «Кобель и Клеопатра»
Альтернативное название номер два:» Сказ о том, как Ракета из зоны комфорта выходил. Выходил, выходил – да и вышел весь. Или  - НЕ вышел»
Перед началом заседания дадим слово фигурантам дела.
Слово предоставляется герою:
— Как вы могли обманывать людей, которые вам поверили? 
— А как я могу обманывать людей, которые мне не верят? 
Слово предоставляется героине:
Хуже всего, когда у человека два комплекса: неполноценности и ракетно-зенитный. Он обязательно захочет сублимировать первый вторым.
Слово предоставляется автору (а он говорит словами М.Е. Салтыков-Щедрина): Крупными буквами печатались слова совершенно несущественные, а все существенное изображалось самым мелким шрифтом. 
_________________

Лиана, везде! Ваша мама, она же папа - Фигаро!

_________________

 » Пролог. Подготовка дела к судебному разбирательству.

- Он и в самом деле настолько крут?
- Ты слышала про четырех всадников Апокалипсиса?
- Допустим.
- Так вот, их не четыре, а пять. Чума, Голод, Война, Мор и Ракитянский.
- Даже так?
- Я бы предпочел не сталкиваться с ним в заде суда.
Хищная улыбка, обнажающая ровные зубы.
- Процесс обещает быть интересным.
* * *
- И что про нее говорят?
- Разное. Что соблазнила федерального судью Терентьева прямо в зале, после заседания суда. Что Багринский ради нее собирался разводиться – имея пятерых детей, как ты помнишь. И стерву жену, которая в случае развода оставила бы его без штанов. И много чего другого про нее говорят.
- Что из этого правда?
- Все. Или ничего.
- Даже так?
- Про Чешко ходит куча слухов, домыслов и ни одной мало-мальски достоверной крупицы информации.
Хищная улыбка, обнажающая ровные зубы.
- Процесс обещает быть интересным.
 
* * *
 
 
- Вы не любите мужчин?
- Я люблю мужчин.
- Всех?
- Только с большой буквы «М».
- У меня целых три больших буквы, - в руках жестом фокусника образовалась  визитка. – «Р», «И», еще раз «Р». Ростислав Игоревич Ракитянский. Правда, «М» среди них нет. Но разве это важно?
- Боюсь, вы другое слово с большой буквы «М».
Серые глаза недобро блеснули.
- Подобное высказывание не очень подходит  для такой красивой женщины.
- Я не женщина, я адвокат, - карие глаза предупреждающе сузились. -  Добро пожаловать во взрослый мир, Ростислав Игоревич с большой буквы…
Несказанное «М» так и повисло в воздухе зала ***-ского районного суда города Москвы.
_________________

 » Заседание первое. Предварительное знакомство с фигурантами

Заседание первое. Предварительное знакомство с фигурантами

- Она не получит от меня ни копейки! – высокий мужчина с коротко стрижеными, но все равно вьющимися волосами ходил из угла в угол. Ноги у него были длинные, шаги выходили широкие,  «туда-сюда» получалось  частым, и от него рябило в глазах. Ростислав Игоревич Ракитянский едва слышно вздохнул и на пару секунд прикрыл глаза.
- Мы сделаем все возможное, чтоб обезопасить ваши финансы и собственность.
- Она будет использовать детей! – клиент с совершенно не подходившей ни его внешности, ни холерической натуре фамилией – Коровкин, остановился у окна. – Я точно знаю, что она будет настаивать на том, чтобы дети остались с ней!
- Вы же не возражали против такого варианта, - спокойно проговорил  Ростислав. К коровьему мельтешению он за месяц общения привык, просто сегодня голова болит. – Вы же даже этого хотели.
- Я хочу, чтобы она не получила ничего! – патетически взмахнул длинными руками господин Коровкин. – Детей я обеспечу, но ей – ей вот!
- Хорошо, - адвокат несколько секунд флегматично созерцал свернутую фигуру из трех пальцев. – Прекрасно. А теперь давайте вернемся к практическим вопросам, которые нам нужно обсудить. Может быть, вы присядете?
* * *
 
- Я хочу ободрать его как липку! – от движения попы-«дирижабля», обтянутой кожаной юбкой, зашелестели жалюзи. – Хочу оставить без штанов! И чтобы денег на других баб не осталось!
- Хорошо, Валерия, хорошо. Я вас прекрасно поняла, - Полина покосилась на бесшумно проскользнувшую в кабинет помощницу, которая принесла чай.
- Это блю матча? – капризно сдула прядь от лица мадам Коровкина.
- Конечно, - адвокат протянула своей клиентке чашку с  жидкостью цвета медного купороса. - Мы помним вкусы наших дорогих клиентов. 
Очень дорогих. Пожалуй, самый дорогой кусок с конца прошлого года. Эту коровку можно будет хорошенько выдоить. Полина ласково улыбнулась клиентке, пока та пристраивала свой дирижабль на край кресла и прикладывалась к чашке с купоросом выкрашенными ярко-красной помадой губами.
Где же они только таких находят – с дирижаблями, дак-фэйсами и прочими прелестями? И как умные вроде бы мужики – а господин Коровкин то, что у него сейчас собираются не без помощи Полины Алексеевны Чешко отнять, нажил собственным умом, хваткой и толикой везения – так вот, как и, главное, чем, они выбирают таких женщин?  Впрочем, вопросы эти были в чистом виде риторическими, а сочувствие к господину Коровкину носило исключительно мимолетный характер. И к делу отношения не имело.
 
* * *
 
- Вы сегодня восхитительно выглядите, дражайшая Полина Алексеевна.
- А в прошлый раз я выглядела хуже?
Они стояли у дверей в зал суда. Оба в деловых костюмах, с объемистыми кожаными портфелями в руках и широкоформатными улыбками на лицах. В нем  - сто восемьдесят восемь сантиметров харизмы, а серый пиджак ладно сидит по широким плечам. В ней – сто шестьдесят три сантиметра упрямства, а синяя юбка ладно обтягивает аккуратные ягодицы.
- Я этого не говорил, Полина Алексеевна.
- Но можно сделать такой вывод, Ростислав Игоревич.
- А выводы пусть сделает суд.
Ей осталось лишь кивнуть и шагнуть в зал суда под его галантный жест.
 
* * *
 
- ПолинЛексевна! – Даша кинулась навстречу и тут же остановилась, словно споткнувшись. Споткнулась она на самом деле о взгляд начальницы. И принялась одергивать юбку, поправлять пиджак и старательно следить за выговариваемыми звуками: - Полина Алексеевна, вас искал Михаил Тарасович, очень срочно.
- Список звонков и встреч мне на стол,  - адвокат Чешко сбросила на руки секретаря портфель и пальто. – Кофе крепкий черный. И помада у тебя опять смазалась.
Через секунду Полины Алексеевны Чешко уже не было  в собственной приемной. Она слово«срочно» понимала прекрасно. Особенно если оно исходило от человека, стоящего выше по социальной, финансовой  и профессиональной лестнице. Это азы профессии, и они усвоены адвокатом Чешко твердо.
 
* * *
 
Терпеть не может такой кофе – крепкий, черный и не сладкий. Но когда-то давно решила, что преуспевающие юристы пьют именно такой. И она тоже будет. Пьет теперь. Когда одна и никто не видит – морщась. Но пьет, не выливает, все выпивает до последней капли. Данные себе обещания Полина Чешко держит крепко.
Последние глотки она делает у окна – надо размять ноги и дать отдых глазам, в которых уже рябит от букв и цифр. Особенно тех, что мелким курсивом внизу страницы. Ненавидит курсив.
За окном пустота, воздух, ничто. Это ничто стоит дорого – офис на двадцатом этаже престижного делового центра. И за возможность видеть за окном пустоту приходится выкладывать немаленькие деньги. Но таковы правила игры – адвоката встречают по одежке, то есть, и по офису в том числе. И это правило Полиной тоже усвоено твердо. Хорошо, когда все в жизни подчинено правилам. Плохо, когда на твоем пути попадаются люди, которых хлебом не корми – дай правила нарушить.
Глаза у него необыкновенные. Интересно, понимает ли всю меру своей привлекательности? Редкого оттенка серо-зеленые глаза, идеальные скулы, образцовый мужественный подбородок и губы – крупные, греховные. Ими бы целоваться, а он…
А Ракитянский ими отменно развешивает лапшу. Всем. И все он прекрасно понимает  и знает – и цену своей внешности, и как эту внешность использовать. Харизмой торгует профессионально, оптом и в розницу, судья у него из рук есть готов. И ведь судья – баба, как назло. А Полина-то думала, что ей это на руку, на женскую солидарность рассчитывала. Черта с два. Перед Ракитянским пасует все. Всадник Апокалипсиса, мать его.  Ну да ничего, и не таких обламывали. Последний глоток мерзкого пойла, и белая чашка аккуратно возвращена на блюдце.
А глаза у него красивые все-таки необыкновенно. И плечи шикарные.
 
* * *
 
Не сразу он раскусил ее, не сразу. Косит под куколку, глазищами своими огромными хлоп-хлоп, жестом школьницы прядь за ухо заправляет, задницей перед глазами вертит. А попа там на загляденье. Да и все остальное – выточено матушкой природой или фитнесом – но идеально, до миллиметра. Глаз у Ростислава наметан, и пропорции там образцовые. И глаза на пол-лица, темные, выразительные. И носик хороший, и губки на вид сладкие. Хватка только как у бульдога.
Вот же лопух этот Коровкин. Со своей бабой накосячил на две жизни вперед, так теперь еще для полного счастья та наняла Чешко. Во всех слухах о ней не было главного: Полина Алексеевна если во что вцепится – то, считай, не твое уже. Оторвет, отгрызет. Такому пухлому рту другое бы применение найти, но так нет же, за этим губками – зубы акульи. Ну да ладно, и не таких обламывали.
А фигурка у нее – конфетка. Голой бы посмотреть. Но лучше просто пофантазировать – целее будешь.  
 
* * *
 
- Вы… что?  - Ростислав не мог поверить своим ушам.
- Она позвонила и сказала, что ее затопили соседи сверху!
- Пусть вызывает сантехника! – Ракитянский резко поднялся на ноги. – Вам категорически нельзя видеться с женой сейчас. Категорически! Ну как же вы не понимаете?!
- Да понимаю я… - Коровкин смущенно потер лоб. – Ну так вышло, что…
- Дайте мне слово, что не будете брать трубку, когда она будет звонить! Все вопросы решаются только через адвокатов. Все, понимаете? Только так мы можем рассчитывать на успех в процессе.
- Хорошо,  – вздохнул Коровкин. – Тогда передайте этой… как ее… Чешко… вот что…
 
* * *
 
- Валерия, как вы могли пустить его на порог вашего дома? – Полина медленно досчитала про себя до десяти, прежде чем продолжить. – Это же рушит на корню все нашу стратегию.
- Ну… - мадам Коровкина откинула от плеча прядь искусственного платинового цвета. – Так получилось просто… Ну что такого-то…
- Он вам «жучков» в квартиру наставит, вот что! – Полина ляпнула первое, что пришло в голову. – Сейчас знаете, какие камеры есть миниатюрные! А потом видеозаписи будет против вас в суде использовать!
Кажется, этот бред произвел на клиентку впечатление. Она задумалась. Надолго – секунд на двадцать, что для Валерии Коровкиной было рекордом.
- Ну он вроде бы ничего такого не делал… - протянула растерянно. А потом более решительно добавила:  – Тогда передайте этому хорошенькому мужчинке с портфелем вот что…
 
* * *
 
- Полина Алексеевна, к вам господин Ракитянский.
Она потянулась к сумочке и тут же одернула руку. Не будем смотреться в зеркальце, пудрить нос и одергивать юбку. Чем богаты – тем и рады. Деловая же встреча. Де-ло-ва-я.
  - Ну что, Полиночка Алексеевна, дело таки сдвинулось с мертвой точки, - жизнерадостный до изжоги Ракитянский деловито пристроил свой объемистый пижонский портфель крокодиловой кожи Полине на стол, а сам плюхнулся в кресло напротив. – В вашей юдоли скорби и слез реально получить чашку хорошего кофе?
- За кофе люди идут в кофейню, Ростислав Игоревич, - адвокат Чешко аккуратно вытащила из-под блестящего рептильего бока пачку документов. Зря в зеркало не посмотрелась, совершенно точно зря. Гадай теперь, чего он так внимательно смотрит. Сняла трубку телефона. – Даша, два кофе.
- Другое дело! - широко сверкнул своей фирменной улыбкой Ракитянский. – Ну что, коровки наши разродились. С чем я нас и поздравляю, Полина Алексеевна. Давайте сверять показания.
- Давайте, - кивнула Полина.
Только сверять Ростислав Игоревич не торопился. Сидел и молча разглядывал ее. Не таясь. Тщательно и откровенно. Что не так? Тушь посыпалась? Помада размазалась? И что б ей не посмотреть загодя в зеркало?!
- Чем обязана такому пристальному интересу? – голос прозвучал чуть тише привычного. Но вполне себе уверенно и твердо.
- Лямочка у вас там промелькнула. На плечике,  - медленно проговорил Ракитянский. – И я пришел в волнение.
- Желаете посмотреть весь комплект?
- А можно? – он еще безмятежно улыбался, когда Полина взялась за пуговицу на бледно-розовой рубашке, но взгляд уже изменился.
- Если ваше неудовлетворенное… любопытство мешает нам работать, и если это поможет - то почему бы и нет?
- Продолжайте.
После второй пуговицы он перестал улыбаться. Зато улыбнулась она. Пуговица вернулась на исходную позицию
- Я передумала. Эффект получается обратный.
Ракитянский пару раз моргнул, а потом широкая улыбка вернулась на исходную позицию.
- А вы стерва, Полина Алексеевна!
- Я не стерва, я адвокат.
- И чертовски хороший, на мою голову.
- Боюсь, не такой хороший, как вы, Ростислав Игоревич.
Переброска короткими фразами завершился дуэлью взглядов и потом - совместным взрывом хохота. А тут и кофе подоспел.
- Комплимент – самое мощное оружие, - Полина, не поморщившись,  пригубила свой напиток.
- Московская школа адвокатуры, - согласно кивнул Ракитянский, с вполне искренним на вид удовольствием смакуя содержимое своей чашки. Вот пьют же этот кофе люди, и любят за что-то! 
- Я представляю другую школу на букву «М».
Ракитянский поморщился и страдальчески выгнул бровь.
- Опять «М»? Тяга у вас какая-то или нездоровая любовь к большой букве «М». Что на сей раз?
- Мордовская школа адвокатуры. Саранск – слышали про такой город?
- Вроде бы, - пожал плечами Ракитянский, отставляя белую чашку и пододвигая к себе портфель. – Это за МКАДом?
На сверку показаний и проработку деталей у представителей двух юридических школ на букву «М» ушло два часа.
 
* * *
 
- Вы… что?.. – собственный голос звучал словно из металлической  бочки – глухо и искаженно. И появилось острое желание потрясти головой, чтобы вытряхнуть отсутствующую воду из уха. Полине же показалось? Она же ослышалась?
- Что вы мне – мать, что ли?! – вдруг сразу сорвалась на крик  мадам Коровкина. – Я взрослый человек. И имею право спать с кем хочу! В конце концов, он мой муж!
- С которым вы находитесь в состоянии бракоразводного процесса, - какая выдержка, адвокат Чешко, браво.
- Ну и что? – дирижабль мерно покачивался вправо-влево, пока Валерия Коровкина цокала алыми лаковыми шпильками по кабинету. – Какое это имеет значение? Это всего лишь секс. Правда… - вздохнула мечтательно, - хороший. Макс умеет долго не спускать.
Полине вдруг остро захотелось заорать. Так остро, что пришлось прикусывать изнутри щеку. Медленно считаем до десяти, выдыхаем и… И вмазать бы пластиковой папкой с материалами дела по дирижаблю! 
- Вы так считаете? – обманчиво. Вкрадчиво.
- Чего мне считать, я знаю точно, мы два часа из постели не вылезали.
- Я. Про. То. Что. Это. Не. Имеет. Значения.
- Думаете, имеет? – кажется, тон адвоката произвел на Коровкину впечатление, и она приземлила свой дирижабль на кресло.
- В таком непростом, очень непростом, - Полина произносила каждое слов с нажимом. – Точнее сказать, сложном деле, как ваше, все, понимаете, ВСЕ может иметь значение.
- И даже то, что мы два раза… и минет… и
- ВСЕ!!!
- Хорошо, - неожиданно Коровкина совсем по-девичьи зарделась. – Простите меня, Полина Алексеевна. Я больше не буду.
Нет, папка не поможет. Ремня бы. Вот у Ракитянского отличный ремень, он бы с ней справился.
 
* * *
 
- Ну поймите меня, Ростислав Игоревич! – Коровкин был занят любимым делом – метался. Холерик чертов. – Как мужчина мужчину поймите!
- Не получается, - желчно проговорил Ракитянский.
- Баб у меня не было два месяца. Не до баб было. А тут… это… и я…
- И вы выбрали самый неподходящий со всех точек зрения вариант.
- Да ничего я выбирал! – всплеснул своими длинными конечностями Коровкин. Ростислав, не дрогнув лицом, проследил за падением пластиковой папки с материалами дела на пол.  – Оно как-то… само…  - Клиент изобразил руками в воздухе нечто округлое, мечтательно вздохнул и упал на диван. – У нее жопа такая классная…
- Хорошо, - лицо окончательно удалось взять под контроль. - Так в суде и скажем – что жопа классная. Надеюсь, судья примет этот аргумент.
После паузы Коровкин пошел алыми пятнами.
- Ростислав… Игоревич… Слава… Ну как мужик мужику скажи – я все испортил?
- Попробуем что-нибудь сделать. Но этот финт ушами… или чем вы там…. может дорого вам обойтись.
Вовремя ввернуть про цену  - это азы школы адвокатуры из города на букву «М».
 
* * *
 
- Ну что, отличились наши коровки?
- Ростислав Игоревич, я пока не готова это обсуждать.
- Вот как?
- Вот так. Мы пока в стадии консультаций.
С «жопой классной», надо полагать.
- Понял. Тогда жду звонка. Таки какое на вас сегодня, Полина Алексеевна?
- Таки вовсе без оного, Ростислав Игоревич.
Ох и опасная ты штучка, Полина Алексеевна.
Ох гад ты, Ростислав Игоревич.
 
* * *
 
- Я ослышалась? – пальцы адвоката Чешко под столом сильно, до боли сжали карандаш. – Или вы пошутили?
- Какие шутки? – надула губы мадам Коровкина, расправляя на бедрах узкую юбку. – Две полоски, пять недель.
- А вы подумали о том, что это к черту рушит всю нашу концепцию бракоразводного процесса?
- Какой процесс?! – Валерия совершенно искренне округлила глаза. – Мы с Максом передумали разводиться.
Она. Убьет. Эту. Чертову. Коровкину.
 
* * *
 
- Надеюсь, в этот раз будет пацан.
- А вы хотели сына? – вяло, еще не в полной мере осознав масштаб явления, спросил адвокат Ракитянский, ослабляя галстук.
- Так у меня уже есть сын. У нас две девочки и мальчик. Трое. А будет скоро четверо. Полный комплект.
- Куда вам столько?! – простонал Ростислав. Неконтролируемая и совершенно неуместная тяга к размножению четы Коровкиных выходила за рамки его понимания действительности.
- Деты – цветы жизни, – назидательно ответил Максим.
Он. Убьет. Этого. Чертова. Коровкина.
 
* * *
 
- А дело было таким перспективным, - Ростислав поставил подпись на последнем документе. – Я с него планировал слегка улучшить свои жилищные условия.
- А я  - поменять машину,  - в тон ему отозвалась Полина, аккуратно складывая листы. – Ну да что теперь…
- Зато это дело принесло нам приятное знакомство.
Адвокат Чешко лишь двинула бровью. Адвокат Ракитянский посмотрел на свою визави в упор.
- Какое сегодня? Черное, да?
- «Да» и «нет» не говорить, черно с белым не носить, - нараспев продекламировала Полина, вставая. Протянула руку для пожатия. – Всего наилучшего, Ростислав Игоревич. Приятно было с вами иметь дело.
- Взаимно, Полина Алексеевна.
 - Какие же у тебя глаза красивые, пятый всадник.
- Нет, ну Багринского можно понять.
_________________

 » Заседание второе. Соединение нескольких исковых в одно

Пиво было холодным, пицца из коробки издавала одуряющий аромат, рекламный блок в телевизоре вот-вот должен подойти к концу. Впереди матч «Арсенал» - «Ливерпуль» и полный релакс. Телефон переведен в режим «полета», надеты удобные спортивные штаны и мягкая футболка. Успешный столичный адвокат Ростислав Игоревич Ракитянский, среди близких друзей известный как Рося или Ракета, имеет намерение сегодня отдохнуть как следует. Маска успешного законника вместе  с костюмом, дорогими понтами и модными привычкам убрана на этот вечер в шкаф. Сейчас он простой человек с простыми радостями пятничного вечера: пиво, пицца, футбол. Слава протянул руку, взял пульт и сделал звук погромче. Болеть будет за «Арсенал», конечно.
После первого тайма пицца была лишь слегка начата, единственный бокал пива – и тот не допит. Зато игра была напряженной. Ракета сходил на кухню за свежей банкой, убрал пиццу в холодильник и достал кальмаров. Ко второму тайму готов.
Однако во время рекламного перерыва мысли Ростислава приняли весьма далекий от футбола поворот. Прихлебывая ледяное пенное, он вспоминал, сколько напитков – холодных и горячих, алкогольных и без, крепких и не очень, из стаканов, рюмок, чашек и кружек самого разного калибра он выпил в компании неких двух людей. Люди эти, за исключением родителей, были самим дорогим в жизни адвоката Ракитянского. Дорогими в том самом, истинном, человеческом, а не адвокатском смысле этого слова. К ним Слава чувствовал сильнейшую душевную приязнь, нежность и даже, наверное, любовь.  Звали этих людей Тихон Тихий и Ванечка Тобольцев.
Да, он любил этих парней. И, нет – ничего эгегейского – мушкетеры не простят. Трое друзей, вместе уже не один десяток лет. С Тишкой они познакомились в лето перед первым классом – Тихий пытался отжать у Славика новый велосипед, пользуясь преимуществом в росте и силе - да не на того напал. Ванька к ним прибился позже – когда смог оторваться от идейного маменькиного подола. И так вот, плечом к плечу, всю школу, потом жизнь развела, а потом снова свела – поняла, что этим троим надо быть непременно не порознь – вместе.
Его любимые парни, лучшие на свете парни. Тишка – человек-парадокс, два метра харизмы, интеллекта и наглости, добрейшей души человек совершенно упырской наружности.  Ванечка – нежный мальчик, сын завуча коломенской музыкальной школы, безотцовщина.  Волшебные руки фотографа, взгляд художника, душа поэта – и бойцовский характер бультерьера.
Этих двух парней Слава любил больше всех на свете. И как же так вышло, что в пятничный вечер он сидит и смотрит футбол в гордом одиночестве?
Потому что нашлась рыжая укротительница, которая смогла взять под свою маленькую, но твердую руку Тихого. И у них теперь – дочь,  дом, овчарка и хомяк. А нежный мальчик Ванечка – кто бы мог подумать? – отбил себе девицу-красавицу у весьма успешного и влиятельного столичного бизнесмена. Но Ваньку такие житейские мелочи никогда не волновали. Захотел  - и отбил. Красиво, с песнями, танцами, страданиями. И теперь они вьют гнездо, холят друг друга и ждут прибавления в семействе.
А тебе, Ростислав Игоревич, остаются пиво, пицца и «Арсенал» с «Ливерпулем». Прекрасная картина пятничного вечера, между прочим. Никто не орет в ухо, не прыгает по голове, не отбирает пиццу. Не мешает смотреть футбол.
Красота.
Тоска.
Нет, все-таки – красота.
Как-то Тихий авторитетно заявил, что на свете непременно существует женщина, у которой в руках хомут с надписью «Ракитянский, ко мне!». Их встреча со Славой – лишь вопрос времени. Ростислав от всей души пожелал этой женщине и дальше пребывать в блаженной неизвестности и в той точке пространства, где она сейчас находится. Пусть живет себе спокойно в обнимку с хомутом. Зачем ей лишняя нервотрепка?
Слава взял пульт, чтобы включить звук  - в телевизоре снова показалось зеленое футбольное поле. Но в этот момент подал голос дверной звонок.
Кого еще нелегкая принесла? Слава проверил телефон – никто его не домогался последние два часа. Кто-то из соседей? Кто может прийти без предупреждения? Разве что те двое, о которых он только что думал. И воодушевленный Слава отправился в прихожую, отложив пульт.
Давно Ростислав Ракитянский не удивлялся так, как в тот момент, когда посмотрел в «глазок». Это не мушкетеры. Это целая миледи. После небольшого раздумья он все же решил открыть дверь.
- Какими судьбами, Полина Алексеевна?
- Я могу войти? – она держала руки в карманах наглухо застегнутого серого плаща и вид имела при этом какой-то совершенно гангстерский. Не доставало только широкополой  шляпы и сигары.
Слава вдруг остро почувствовал, что ему не нравится все это. Ее приход, ее внешний вид. Черт, жаль, что выпил. Два бокала все-таки слегка туманили голову, и он не мог сообразить, что именно ему не нравится. Но смешно ему, такому большому, бояться эту кареглазую кроху.
- Прошу, - он раскрыл дверь и сделал широкий жест рукой.
Не такая уж и кроха - каблуки у нее на пределе возможного.
- Чем обязан? – Славе хотелось потрясти головой, чтобы изгнать хмельное. Светлая голова в присутствии Чешко – не роскошь, а жизненная необходимость. Зачем же все-таки пришла госпожа адвокат?
- Исключительно собственной харизме,  - она смотрела прямо в глаза. Это нервировало.
- А точнее? Не улавливаю связи.
- Ты мне нравишься, Слава. Ты мне понравился. Сразу. Но между нами стояли Коровкины. Теперь дело закрыто.
Такое ощущение, что выпил не пару бокалов пива, а бутылку водки. На голодный желудок. Никакого внятного ответа не рождалось. Никаких умных слов не приходило. Кроме идиотского:
- Да ладно?
- У тебя глаза необыкновенные, - ее взгляд был по-прежнему прямой, а голос негромкий. – И губы такие красивые.
Возникшую паузу он заполнил следующим пришедшим в голову и не менее интеллектуальным:
- Продолжай.
- Я… мне так трудно было общаться с тобой, потому что в голову лезли совсем другие мысли – далекие от юридических аспектов. И фигура у тебя просто… - она развела руки, словно признавая поражение. – Ты ходячее искушение, Ростислав. Я пришла сдаваться.
Второй раз «Да ладно?» выглядело бы совсем идиотски. «Продолжай» - тоже. А других слов все еще не было. Что-то было во всем этом неправильное, но он никак не мог понять – что. Единственное, чем мог помочь себе – это попробовать получить дополнительную информацию. Путем визуального осмотра.
Полина усмехнулась, заметив его пристальный взгляд, которым он прошелся по ней – от макушки до носков лаковых шпилек и обратно.
- Ищешь, где подвох?
- Нет, я просто…
Она резко дернула пояс плаща.
- Его нет.
Не зря она показалась Ростиславу гангстером. Потому что под плащом было оружие. Огромной поражающей мощности.
Кружево. Тонкое. Черное.
А как же «черно-бело не носить», адвокат Чешко?
В черном кружеве  - идеальные полусферы. Пока он пялился, открыв рот, серый плащ отправился на пол, а  женщина повернулась спиной.
И тут внизу тоже все сферически-идеально и в черном прозрачном кружеве.
И чулки. Нет, ну все. Это уже вне закона.
Снова ее лицо. Глаза у нее огромные. Манящие, зовущие. Палец поддевает лямку с плеча и замирает.
- Продолжай.
Подошла, прижалась и поцеловала. В рот. Потом в шею. В грудь. Живот. Чем ниже спускались ее поцелуи, тем больше круглели его глаза.
Чертово пиво. И какая, в конце концов, разница, что во всем этом не так.
Когда женские губы замерли над резинкой спортивных штанов, а все, что оказалось доступно его взгляду сверху –  темноволосая макушка и острые темные каблуки, сказать получилось только одно слово.
- Продолжай.
 
 * * *
 
Полина с наслаждением скинула туфли и сунула босые ноги в «сникерсы». Они выстыли, конечно, за два часа в машине, зато приятно холодили гудящие ступни. Пятнадцать сантиметров – это пытка. Поля прибавила печку, но вентилятор гнал пока только прохладный воздух. Она плотнее закуталась в плащ. Толку от него никакого, особенно если надет на голое тело.
Где-то трусы оставила в квартире Ракитянского.
Полина со вздохом уткнулась в руль. Горячего хочется просто смертельно. Оставленный в бардачке телефон глухо и обиженно подал голос.
- Поля, через пять минут ты должна быть на коврике и разминаться, ты помнишь?
Полина мысленно застонала.
- Зося, я неважно себя чувствую и…
- Полина, - металлическим голосом отчеканила фитнес-гуру. – Я тебя предупреждала. Мои принципы ты знаешь. Никаких поблажек. Никакого соплежуйства. Или мы вдвоем работаем над идеальным телом, или ты ищешь другого тренера. С ленивыми задницами я дела не имею.
Тело – все, включая ленивую задницу -  еще помнило прикосновения мужских рук. Дико хотелось горячего. И как у нее вылетело из головы, что сегодня тренировка?
- Три минуты, Поля, - пропела Зося.
- Значит, я иду к черту, - обреченно вздохнула Полина. И неожиданно всхлипнула.
- Что случилось? - сменила гнев на милость тренер. – Правда, что ли, заболела?
Чудо. Маленькая стальная леди проявила милосердие.
- Температура, - соврала, не моргнув глазом Полина. – Еду домой едва живая.
- Аккуратнее за рулем, - жесткий тон смягчился. – Завтра отчитаешься о самочувствии. Занятия возобновим, когда поправишься.
Полина в последний момент удержала почти сорвавшееся с губ: «Спасибо!».  От Зоси отбились,  теперь на очереди следующая задача.
 
 * * *
 
- Капучино. Большой. Да, сахар и ванильный сироп, - грешить – так сразу со всем.  Подумав, добавила в окошко уличной кофейни: - Давайте сразу два.
Холодный ветер продувал насквозь. В обуви на плоской подошве и в плаще на голое тело она чувствовала себя совершенно беззащитной. Скорее бы кофе сделали.
А потом Полина сидела в прогревшейся машине, пила жадным глотками горячий капучино и пыталась унять мелкую дрожь.
И что бы ему не оказаться плохим любовником? Эгоистичным, неумелым, ленивым, скоропалительным. Так нет же.
Чертов пятый всадник. А ведь ее предупреждали. Надо было отказываться от дела Коровкиных, а теперь уже что? Приплыли? Утонули? Или еще есть шанс?
Первая попытка соскочить с всадника не удалась. Зато будет теперь, что вспомнить.
Нет, мы вспоминать не будем!
Нет, будем.
Не бывает же так. Не должно так быть. Чтобы как с картинки, с разворота глянцевого журнала – но живой, теплый, настоящий, а потому – сто очков вперед всем разворотам. Плечи у него шикарные – даже лучше, чем думалось. Когда они под ладонями  - теплые, гладкие. Да все там под стать плечам – и грудные мышцы, и пресс, и…
Так, лучше про лицо.  Глаза у него в конце стали совсем серые, без малейшего проблеска зелени, только темный серый бархат. А на подбородке, оказывается, есть ямочка – но только на ощупь чувствуется. И губы – красивые, и это только половина дела. Он же ими еще и пользоваться умеет. И не только чтобы лапшу судье на уши развешивать.
Все умеет. И целовать, и гладить, и знает, где и как. И языком умеет работать не только в зале суда, магистр оральных искусств просто. Это мастерство в полной мере Полина не дала продемонстрировать – в конце концов, это она его пришла трахать, а не он ее! Правда, Ростислав Игоревич был не в курсе, кто кого, и вышла у них в итоге ничья. Один-один. Оргазм настиг Полину, хотя дала ведь себе слово голову не терять. Угу, черно с белым не носить, «да» и «нет» не говорить. Кто же знал, что он хорош в постели? Нет, не то. Об этом знали и говорили многие. Кто бы мог предположить, что он НАСТОЛЬКО хорош? Нет, снова не то. Кому бы в голову пришло, что он ТАК подействует на нее, Полину? Риторические вопросы, ответы на которые нашлись на дне смятого с хрустом стаканчика из-под капучино.
Дура вы, Полина Алексеевна. Еще и трусы оставила у него. Черт его знает, куда он их швырнул, стаскивая зубами. Вот же затейник! Полина усмехнулась. Потом всхлипнула. И на этом панихида по собственной глупости и трусам была признана официально завершенной.
Пора ехать домой. Будем считать, что не утонула. Но нахлебалась – преизрядно.
_________________

Даша, и тут приветствую! Круто! Битва двух адвокатов.
Прибегу еще с комментариями.
___________________________________

Добро пожаловать, Надя! Будет битва, да. Прибегайте, буду ждать)
_________________

Здорово , что теперь и про Ракету можно почитать

Полли, нужно!
_________________

 » Заседание третье. Сторонам предлагается обменяться

Заседание третье. Сторонам предлагается обменяться документами.

Качественно отлюбленный организм через три дня сообщил, что готов повторить. Именно с той девочкой со сладким ртом и всем остальным. Своему организму Ростислав Игоревич Ракитянский отказывать не привык, а потому засобирался в офис к Полине Алексеевне Чешко. Обнаруженные и переданные приходящей уборщицей черные кружевные трусики кокетливо выглядывали самым кончиком из нагрудного кармана пиджака. Рыцарский кодекс поклонения Прекрасной Даме Ростислав хоть и трактовал весьма вольно в деталях, но по сути исполнял безукоризненно. Даже стихи девушкам писал в юности, был грешок. Сейчас же ограничился мелодичным насвистыванием, в котором без труда узнавался супер-хит позднего Тома Джонса.
- У себя?
Помощница Чешко подняла курносое лицо от вороха бумаг.
- Ой, сейчас скажу-то Полине Алексеевне, подождите! – девушка схватилась одной рукой за телефон, другой заправляя за ухо торчащую светлую прядь. Выговор у нее был явно не московский, и вообще она как-то выбивалась из стерильности адвокатского офиса. Но глазки умные, улыбка задорная. И вообще, за что-то же ее Чешко держит.
- Не утруждайте себя, - широко улыбнулся Слава. – Меня ждут. Заждалась поди уже меня там Полиночка Алексеевна, все глазки высмотрела.
Помощница – как там ее, то ли Даша, то ли Маша – проводила Ракитянского изумленным взглядом, приоткрыв рот.

* * *

Полиночка Алексеевна была не в духе. Но хоть в теле была, и на том спасибо. Тело у нее на загляденье. Хорошо, что он не знал раньше, какая она там под этим ее деловым адвокатским костюмчиком. А то оказался бы в роли Коровкина.
- Поужинай со мной.
Она смерила его тяжелым взглядом.
- Вас надо кормить с ложечки, Ростислав Игоревич?
- Можно и с ложечки, если такие ролевые игры тебя возбуждают.
Взгляд ее стал еще тяжелее. И стала она от этого еще красивее.
- Кстати, - элегантным жестом Ростислав выудил из нагрудного кармана импровизированную «бутоньерку», - ты у меня оставила. Могу считать трофеем?
Она резким движением выдернула кружево из его руки. А потом усмехнулась.
- Пленных не брать, Ростислав Игоревич. Спасибо, что принес. Мои любимые. Минуточку, сейчас надену.
Он замер. Так, опять начала свои игры. Но сегодня он трезвый.
- Надевай, проказница.
Они какое-то время мерили друг друга взглядами, а потом Полина резко выдвинула ящик стола, сунула принесенное туда и так же с грохотом задвинула его обратно.
Один-ноль.
- Так что насчет ужина?
- Извини, у меня все плотно на этой неделе.
- А на следующей?
- И на следующей.
- Жарко у тебя что-то, - Слава принялся расстегивать пуговицы на рубашке. После третьей на него зашипели.
- Ракитянский, прекрати цирк!
- Ответь мне на один вопрос, - он откинулся в кресле и с удовольствием отметил взгляд, который таки задержался в районе третьей пуговицы. - Как часто ты приходишь в одном плаще на босу грудь к мужчине, занимаешься с ним сексом, потом уходишь, а при следующей встрече делаешь вид, что знать его не знаешь и очень занята?
- Я не делаю вид! – она раздраженно ткнула в бумаги, покрывающие весь стол. – Работы выше крыши!
- Ты просто не освоила еще в совершенстве искусство тайм-менеджмента. Дай мне свой ежедневник, я быстро найду время для ужина с коллегой.
- С коллегой? – она выгнула бровь.
- С коллегой, - подтвердил Ракитянский и принялся застегивать пуговицы. И расхохотался, заметив мелькнувшее в женских глазах разочарование. Рассмеялась в конце концов и Полина – несколько принужденно.
- Ну ладно, - закусив губу, принялась шелестеть ежедневником. – Ой, ну правда, все так плотно, что я не знаю… А ну отдай! – она оказалась не готова к тому, что Ракитянский внезапно окажется у нее за спиной и попытается отнять органайзер.
- Плотно – это хорошо. Я люблю, когда плотно.
Полину Чешко никогда до этого дня не целовали в ее собственном кабинете.
- Черт с тобой,- едва собравшись с духом, чтобы прерваться. - Пятница. Нет, четверг. В семь. А сейчас изыди, я тебя умоляю!
Только когда за ним закрылась дверь, Полина осознала, что сказала. Умоляю.
Нет, тебе это дорого обойдется, пятый всадник.

* * *

- «ТинЪ»? - Полина закатила глаза. – После всего, что между нами было, ты решил все-таки произвести на девушку впечатление?
- А что, «ТинЪ» производит впечатление?
- Более модного места нынче трудно найти в Москве.
- То-то Тихий обрадуется, - вполголоса пробормотал себе под нос Ракета, открывая перед спутницей тяжелую дубовую дверь.

* * *

- Наконец-то Ростислав Игоревич стал приводить ко мне и коллег, - Тихий сверкал ямочками на своих знаменитых на всю Москву щеках и гостеприимством - тоже широко известным. Полина из всех сил пыталась не выказывать удивления. Ракитянский знаком с одним из самых модных столичных рестораторов? Он же, кажется, президент союза рестораторов и госпитальеров столицы. Или только баллотировался на эту должность? Любопытные знакомые у Ростислава Игоревича. Неожиданные.
- Вы так уверены в том, что я коллега? – удалось выдать большому во всех смыслах ресторатору вполне приличную кокетливую улыбку.
- Я адвоката по глазам вижу, - ухмыльнулся тот. – Слава, восьмой столик. Категорически рекомендую баранью лопатку и убегаю.
- Да-а-а, – Полина проводила взглядом широкую спину. – Оказывается, харизма не у тебя, а у твоего приятеля.
- У меня как раз харизма, - Слава взял свою даму под локоток и направился в сторону указанного столика. - А у Тихого – наглость. Разница тонкая, но существенная.
- Шикарный мужчина… - мурлыкнула Полина мечтательно. Ракитянский встал как вкопанный.
- У него жена, дочь, овчарка и хомяк!
- Напугали адвоката бракоразводным процессом.
- Поля!
Она рассмеялась – совсем даже не принужденно, а весело. Счет сравнялся. Один-один. Статус-кво восстановлен.
- Откуда ты знаешь Тихого? – Чешко принялась за допрос свидетеля, как только они устроились за столом.
- С шести лет, что ли. Он пытался отжать у меня велик.
- Неудачно, я так понимаю, - улыбнулась Полина. Настроение улучшалось стремительно.
- У юриста попробуй что-то отбери – вам ли не знать, Полина Алексеевна. Нам как обычно, - это он кивнул подошедшему официанту. Вкусы Славы в этом заведении знали прекрасно.
Полина проводила задумчивым взглядом сотрудника сферы обслуживания. Мозг, помимо воли хозяйки, запоминал детали, чтобы потом их проанализировать. Как обычно. Значит, не соврал.
- И вы уже столько лет дружите?
- У Тихого ярко выраженные криминальные наклонности. Кто-то же должен был прикрывать все эти годы его за… спину.
- Многолетний клиент?
- Да как раб на него пашу! За идею.
Ужин прошел в приятной беседе, основу которой составило обсуждение общего круга профессиональных интересов и знакомств, скрепленное взаимными язвительными шпильками и сладчайшими комплиментами.

* * *

- К тебе или ко мне?
- Для адвоката ты слишком прямолинеен.
- И это говорит человек, который пришел ко мне третьего дня в одном белье. Ты мне так и не ответила, как часто с тобой это приключается.
- Каждое полнолуние, - пожала плечами Полина. – Лунатизм, знаешь ли. Встаю с постели и хожу во сне. Потом наутро ничего не помню.
- Какой ужас! – всплеснул руками Ракитянский. – Тогда тем более! Поехали к тебе, я уложу тебя в постельку и прослежу за тобой.
- Для адвоката ты слишком бескорыстен.
Нет, она все-таки ужасно упрямая. И это почему-то нравится. Заставляет интенсивнее шевелить мозгами. Что же, сменим темп и тему беседы.
- А какая твоя любимая поза?
- А откуда это пошлая манера стаскивать белье зубами?
Они рассмеялись одновременно.
- Полина… - он провел костяшками пальцев по ее щеке. – По-ли-на. Мне нравится твое имя.
- Только имя?
- Нет, еще мне нравится твоя манера одеваться.
- Чувствую, произвела неизгладимое впечатление.
- Не представляешь, насколько, - Слава наклонился к ней. Пахло от него апельсиновой жвачкой. – Так какое сегодня – черное или белое?
- А на тебе?
- А поехали смотреть?
- А поехали, - вздохнула она. – Ко мне. И не вздумай оставить у меня свои трусы.
Он лишь рассмеялся – но не обидно победоносно, а просто весело. Спустя пару секунд темно-красный m3 резво тронулся с места.

* * *

Он сегодня трезвый, и черта с два позволит этой куколке вертеть им. Все будет так, как он, Ростислав Ракитянский, решит и захочет.
Во второй раз она точно знает чего ждать и к этому готова. Полина Чешко не потеряет голову и не даст ему управлять собой.
Они сорвались друг на друга, едва щелкнул замок входной двери. Еще мелькнула где-то на задворках его сознания мысль, что надо пиджак хотя бы на спинку стула повесить - изомнется же, брошенный на пол. Еще успела подумать она, что хорошо бы включить мягкое матовое освещение в изголовье постели – чтобы любоваться. Но ничего этого они сделать не успели. Слишком важным было другое. Доказать. Показать. Оказаться сверху. Или снизу. Они были так заняты тем, чтобы одержать верх, оказаться лучшим, что довели друг друга до состояния чувственной плазмы. И стало уже неважно ничего, кроме одного.
Победить.
Сдаться.

* * *

- Надеюсь, соседи у тебя привычные, - шумно выдохнул Ракитянский. Так, надо начинать снова бегать по утрам. Дыхалочка-то сбоит.
- Конечно, - негромко ответила Полина. – Тренированные еженедельными оргиями.
Так, стоп. Он расслабился, потерял бдительность и лажанулся.
- Не то сказал, - Слава обнял девушку и порадовался тому, что она послушно устроила голову на плече. – Меня заводит, когда женщина шумная. Это был такой не слишком удачный комплимент.
- Вообще неудачный. Особенно с учетом того, что ты был громче.
- Извини, - его губы коснулись ее виска. – У тебя вода где? На кухне?
- Да, - осторожно.
- Ну тогда пеленг мне выдай – направо там или налево?
Она все-таки зажгла освещение в изголовье кровати. Он все-таки поднял и повесил на спинку стула пиджак, когда вернулся с кухни с бутылкой минеральной воды.
- Будешь? – он протянул ей, и Полина приняла бутылку. Не слишком гигиенично пить из одной бутылки. Но, с другой стороны, после того, как их языка побывали во рту друг у друга... И не только во рту… Она пила мелкими глотками, наблюдая, как Ростислав аккуратно складывает свою – и не только свою - одежду на стул. Как, демонстративно глядя ей в глаза, натягивает черные брифы. Как устраивается рядом и накидывает на себя одеяло.
Так, стоп.
- Слава, ты что, не собираешься домой?
- Поля, ты что, собираешься меня выгнать?
Полупустая бутылка стукнула о тумбочку.
- Я храплю.
- Здорово, - он зевнул,- я тоже.
- Ракитянский!
- Полька, мне до дому час пилить. Там темно и холодно, - он притянул ее к себе, и к своему стыду Полина осознала, что ни спорить, ни сопротивляться желания нет. И черт с ним, с непринятым душем. И с тем, что на этой кровати никогда не спали двое – только она одна, Полина. И Ростислав словно услышал ее мысли, понял ее настроение. – Ну вот и отлично. Гаси свет. В семье, где все храпят, главное - уснуть первым.
Но до самого утра в комнате слышалось лишь тихое дыхание двух крепко спящих людей.

* * *

Пахло так вкусно, что Ракета, даже не открывая глаза, понял, что он не дома. А отворив очи, подумал с удовольствием: «Еще и готовить умеет!».
- Поля. По-о-оля! Полина Алексеевна!
- Я в ванной, завтрак на столе, - донеслось из-за белой двери.
- Мне тоже надо в ванную, - Ростислав стянул со стула штаны, похвалив себя за вчерашнюю предусмотрительность. – Точнее, в туалет.
- Терпи! – ответили ему безапелляционно.
Не так уж и хотелось, собственно. Но привычка спорить брала вверх.
- Да я не из стеснительных, пусти, я могу и при посторонних.
- А я не могу глаза красить при посторонних! – не сдалась все по той же привычке Чешко.
Ладно, этот раунд остался за ней. И Ракитянский отправился через арочный проем в кухонную зону – проверять, чем там так вкусно пахнет.
Пахло оладьями – румяными и теплыми. Во сколько же встала хозяюшка Полина Алексеевна? Такое гостеприимство надо будет обязательно отблагодарить. Слава хрумкал немного непривычными, но очень даже приятными на вкус оладьями, пил кофе и мечтательно смотрел в окно. Там светило солнце – вполне себе уже весеннее, мартовское.
- Все, апартаменты свободны.
Слава обернулся. Красивая девочка все-таки Полина Чешко. Теперь в этом уже можно себе признаться без оговорок – их не связывают служебные отношения, да первый шок от обстоятельств их сближения прошел. И теперь можно любоваться и радоваться. Ладная, аккуратная, все при ней и ничего лишнего. Глаза темные бездонные, губы поцелуйные, скулы дерзкие. Язык, кстати, под стать скулам – на все дела мастер: и дерзить, и все другое.
- Позавтракал? – Полина прошла к окну и поправила жалюзи. – Мне через десять минут надо выходить.
- Что, и утреннего поцелуя не будет?
- Я накрасила губы, а ты не чистил зубы.
И нечищеные зубы его не портят. А отсутствие рубашки – красит. Плечи широкие, талия узкая, темных волос на выпуклой груди и плоском животе ровно столько, чтобы был похож на тестостеронового мужика, а не на обезьяну. Кто тебя нарисовал, мальчик, такого идеального?
- Это лучше, чем если бы губы накрасил я, а зубы были не чищены у тебя.
Соблазн ввязаться в перепалку был велик, но она удержалась. Она выдержанный и умный адвокат.
- Время пошло, Ракитянский.

* * *

- Колени вперед не выводи, спину ровнее!
Еще пара приседаний и Полина со стоном опустила гриф и потянулась за полотенцем.
- Зося, ты моей смерти хочешь!
- Не ной, - тренер похлопала ее по пятой точке. – Красивая задница сама себя не наприседает. Зато мужики оборачиваются. Оборачиваются же, Поля?
Полина что-то невразумительное пробормотала – общим смыслом и интонацией давая понять, что она думает про мужиков вообще и такие жертвы в их честь в частности.
- Ну-ну, не раскисай, еще один подход – и пойдем прессик качать.
Поле бы такой энтузиазм. Прессик… Интересно, Ракитянский качает прессик?

* * *

- Ну что, с Чешко сработались?
- Что ты имеешь в виду?
- Видел вас недавно в «Тине» с Чешко, - собеседник и коллега Славы, с которым они разделяли обед и заодно обсуждали нюансы совместного дела, с сытым видом откинулся на стуле. - Все еще возитесь с той мутной бракоразводкой?
- Да, длинная там история, - уклончиво ответил Ростислав. Не вдаваться в детали своих дел – это азы профессии. Но отчего-то еще не хотелось говорить со сторонними людьми о себе и Полине, и это желание самого Славу удивило. Своими успехами у женщин Ракитянский гордился. Связью с Чешко – нет. Хотелось сохранить их отношения в тайне. Почему? Ладно, обдумает потом.
- Ничего она тебе не отгрызла?
Пару раз укусила только за шею, и раз за сосок. Левый, кажется. Не больно, даже приятно.
- Вроде нет, сработались нормально.
- Ну она баба умная, - согласился собеседник. – Хоть и стерва.
Славе не понравилось, что Чешко назвали «бабой». Ну какая она баба? Да и стерва самую капельку. Но комментировать ничего не стал, а попросил кофе и счет.

* * *

- В субботу ждем тебя к двум!
- А что у нас… э-э-э… в субботу? – Ростислав не без усилия переключился из недр гражданского права на жизнерадостный голос друга.
- У твоей любимой женщины день рождения!
Так. Пришлось отодвигать в сторону бумаги, ручки, карандаши, планшет, откидываться на стуле и включаться в разговор полноценно. Получилось. Даже улыбаться начал.
- Сколько же это Марфушеньке-душеньке натикало?
- Женщинам не принято вопросы о возрасте задавать – это мне дочь сегодня с утра авторитетно заявила. В общем, сам ей этот провокационный вопрос в субботу задашь, - хохотнул Тихий.
А вот Ракете – не до смеха.
- Тин… - Слава поскреб карандашом в затылке. – Я, наверное, не смогу.
- Как это – не смогу?! – опешил Тихий.
- Вот в эту конкретную субботу – не смогу. В понедельник заседание суда, а у меня конь не валялся. Ни конь, ни понь, ни даже Пафнутий. К тебе ж на часик не заскочишь – на весь день развлечение. А я не могу.
- Все настолько серьезно? – тут же включился Тихон. – Ты там опять ни во что не вляпался, случайно?
- Папочка, я хороший мальчик и ни во что не вляпался! – фыркнул Слава. Тину было за что его троллить, и друг не упускал возможности.
- За папочку огребешь, – беззлобно пригрозил Тихий. – Ну перспективы-то увидеть тебя имеются? Марфута ж расстроится, что ты не придешь на ее день рождения.
- Я позвоню, - клятвенно заверила друга Ракитянский. - И на неделе постараюсь подъехать. Ты мне только в телефон скинь, какие игрушки нынче в тренде, чтобы я не промахнулся с подарком. Желательно сразу со ссылкой на магазин.
- Наглый ты, Ракета, - рассмеялся Тихон. – Ладно, скину.
- Я не наглый, я загнанный, - по своей всегдашней привычке оставлять за собой последнее слово ответил Ракета и нажал отбой.
Так, на чем он там остановился?

* * *

Последняя пара недель и в самом деле выдалась сумасшедшей в плане работы. Вот не продохнуть просто – как все со всех сторон и разом. Правда, карман тяжелел, а это прекрасно. Но кроме документов, коридоров, залов суда и прочих казенных мест – ничего же не видел. Света белого не видел. И Полиночки Алексеевны.
Они несколько раз списывались в мессенджере. Один раз она у него что-то уточнила по работе. Причем Слава точно знал, что ей было у кого спросить, но она спросила у него – и он тогда обрадовался как дурачок. Даже один раз за это время пообедали вместе – он попал днем в район ее офиса и позвонил. И – о чудо! – у нее тоже нашлось полчаса. Правда, поговорить не смогли – или ели, или отвечали на телефонные звонки. Но хоть посмотрел. А она шепнула на прощанье: «Сегодня черное». Ростислав от всей души пожалел, что в публичных местах нельзя кусаться.

* * *

- А ты меня любишь? – она задала вопрос требовательно. И по-хозяйски устроилась на его коленях.
- Конечно, люблю, - Ростислав рассеянно чмокнул русую макушку. – Как тебя можно не любить, красота моя?
- Женишься на мне? – все так же требовательно.
Сидевший рядом, тут же, на диване Тихий поперхнулся чаем. А Ракитянский ответил невозмутимо.
- Конечно, Марфуша.
- Только мне вырасти надо! - торжественно оповестила Марфа Тихоновна Тихая.
- Я подожду, – уверил свою избранницу Ростислав Игоревич Ракитянский.
- Хорошо! – Марфа деловито поцеловала своего избранника в щеку и слезла с его колен. – Спасибо за подарок!
- Ай-ай-ай, Ростислав Игоревич, нехорошо обманывать женщин, - Тин аккуратно вытер салфеткой со стеклянной поверхности журнального столика капли чая. – Это даже не просто нехорошо, а чревато, я бы сказал.
- Обещать – не значит жениться, - пожал плечами Ракета. – Она вырастет и забудет.
- А если нет? – Тихий явно забавлялся ситуацией.
- А если нет, то у меня к тому возрасту, когда седина в бороду, будет не бес в ребро, а прекрасная молодая демоница в постели.
- Но-но!
- Успокойся, - весело хмыкнул Ракета. Мяч перешел на его половину поля. – И налей мне уже чего-нибудь посущественней, чем чай.
- Ночевать у нас останешься? – Тин стрельнул в него проницательным серым взглядом.
- Останусь, - вздохнул Слава.
- Только учти, у нас хомяк по ночам как-то умудряется сбегать из клетки и шарится по чужим постелям. Варьку чуть до заикания не довел. Лунатизм у него, что ли, такой.
- Ой, с лунатиками мне не привыкать дело иметь! – немного нервно рассмеялся Ракитянский. Надо же, и тут про лунатизм речь зашла, вот же совпадение.
Тин покосился на него от бара, а потом с двумя бокалами вернулся на диван, протянул один Славе.
- С тобой все в порядке, малыш? Ты что-то совсем загнанный.
Ростислав улыбнулся в бокал. Малыш… Он со своими ста девяноста роста и девяносто тремя веса только для Тина малыш. Даже мать Славу так не называет.
- Все в порядке, дружище. Просто чертова пройма работы.
- Все деньги не заработаешь, - Тихий вольготно откинулся на диване, вытянув руку по спинке, и сделал долгий глоток.
- Если бы мы так рассуждали десять лет назад, - синхронно повторил его действия Ракитянский, - сейчас бы у нас не было того, что у нас есть. А у меня, между прочим, еще в перспективе в пятьдесят лет молодая демоница в биографии. Так что хочешь – не хочешь, а пахать надо.
- Ну ты хоть перерывы делаешь в своем черноземе?
- Стараюсь. Сегодня как раз тот самый случай.
- Мама сказала, что все готово, и чтобы мы шли за стол! – их уединение нарушила перспективная демоница. Ракета встал с дивана и подхватил Марфу на руки.
- Ты помогала?
- Конечно! - девочка дернула себя за косичку. – Я салфетки раскладывала.
- Ах ты моя хозяюшка! - восхитился Ракитянский, и троица отправилась к столу.
_________________

 » Заседание четвертое. Слово предоставляется адвокату истца.

Заседание четвертое. Слово предоставляется адвокату истца.

- Я приеду сегодня к восьми.
- Не вздумай! У меня менструация.
- Слава тебе боже, наконец-то до меня не будут домогаться! - вполне искренне выдохнул он. - Я возьму пиццу и пиво. Ты какую любишь?
- Ракитянский! – возмущенным шипением. А он улыбается на другом конце трубки.
- Ок, понял. Ты следишь за фигурой,  тебе обезжиренный кефир и лимонный детокс.
- Нет, ничего подобного! Я хочу пиво и пиццу! А что будем делать?
 - Сегодня «Барса» играет с «Ювентусом».
- Футбол? – он не видит, как она морщит нос.
- Футбол, детка, футбол, - она не видит, как он задирает ноги на край стола.
- Фу-у-у.
- Ну, ты пока можешь покрасить ногти или сделать маску.
- Нет уж, я буду с тобой смотреть футбол!
- Одно удовольствие иметь дело с такой сговорчивой женщиной, - расхохотался Ростислав.  – Всегда споришь!
Полине же оставалось только вздохнуть – уже после того, как связь разъединилась.
Как же я скучала по тебе, зеленоглазый всадник.
 
* * *
 
Пицца умопомрачительно пахла из коробки, но с мысли Ракету не сбивала. А думал он о том, как приятно для разнообразия иметь дело с умной женщиной. Бодрит и держит в тонусе. Он уже и забыть успел – да и знал ли когда? - как приятно бывает с женщиной говорить. Просто говорить, используя мозг и рот по прямому назначению. А не чтобы в постель затащить. Оказывается, так тоже можно.
 
* * *
 
Болельщик из Чешко вышел никудышный. Она путала команды, предложила поспорить на результат матча, в качестве наказания проигравшему назначив мытье посуды, за полчаса до окончания матча ушла в ванну, а на сообщение о том, что она проспорила, невозмутимо сообщила, что договор не имеет законной силы, так как не скреплен подписями. В общем, давненько Слава не получал такого удовольствия от футбола. Эта женщина идеально создана для того, чтобы смотреть с ней матчи.
Но самым странным и удивительным было ощущение комфорта. Ростислав не без удивления осознал, что снял с себя все свои многочисленные маски: успешного адвоката, опытного тусовщика, ресторанного  и клубного завсегдатая, рокового соблазнителя, интеллектуального обаяшки – все это сейчас, вместе с пиджаком и галстуком висело на стуле. А рядом с Полиной сидел просто Ростислав Ракитянский. Настоящий, наверное.
А вот кто  сидел рядом с Росей?
Но этот вопрос показался слишком сложным для позднего пятничного вечера.
 
 * * *
 
Его дыхание было тихим. И, может быть, он уже заснул. А ей же не спалось почему-то. Впрочем, «почему-то» – это трусливое слово. Причина известна, лежит рядом, тихо и размеренно дышит.
- Слава, я соврала тебе насчет месячных.
Молчание в ответ. Все-таки спит.
- Не-е-ет, - раздалось вдруг протяжное. - Я не настроился на секс, я выпил пива, я не готов! - и, уже совсем капризным тоном: - У меня болит голова!
- Ракитянский!  Я вообще не про то. Я просто хотела, чтобы ты знал, потому что... Так, все забудь!
- Нет, как это  - забудь?! Я уже передумал! -  и прижался к ней этим самым «передумал».
Запал спорить сразу пропал.
Мягко, неспешно, ничего не доказывая друг другу. Долго, неторопливо, со вкусом, целовались. Снимали одежду. Молчали. Только дыхание становилось все жарче и тяжелее. Он смешно сопел ей в шею, пристраиваясь сзади. Она совсем не томно ойкнула, когда он вошел. А потом – все так же не торопясь, но от этого только хуже делалось – самоконтролю, естественно. И им двоим –  хорошо-хорошо-хорошо. Медленно – хорошо. Быстро – хорошо. Совсем быстро – совсем хорошо.
- Ты успеваешь? – вопрос вышел стоном.
- Т-ш-ш-ш, - его негромкое из-за ее спины. – Успеваю. Я же Ракета. Думай о себе. Успевай.
Успели.
- Черт меня раздери…  – удовлетворенно и после, крепко прижимая ее к себе.
- Где я тебе черта найду в час ночи?
Негромкий смешок, а потом теплым выдохом на ухо:
- Ты совершенна, ты в курсе?
- Угу. Даже где-то знак ГОСТа есть, - держать фактуру все сложнее, а шансы сорваться туда, откуда не выбраться – все выше. Но думать об этом сейчас не получается. Хочется нежиться в кольце рук и ни о чем не думать.
- Я догадываюсь, где,  - с ленивым зевком. - В следующий раз рассмотрю.
Все эти детали Полина вспоминала утром, проснувшись и даже не открывая глаз. Вспоминала, смаковала подробности и… И резко села. Она не помнила, не могла никак вспомнить момент… Просто все вылетело из головы тогда, ночью, кроме его горячих и жадных рук, дыхания, губ.
Он презерватив надел или нет?!
Вопрос, озвученный хотя бы мысленно, принес волну паники. Она не помнит этот момент, она потеряла голову настолько, что не проконтролировала и… Не помнит – значит, не было?!
Поля принялась судорожно перетряхивать постель. Ростислав что-то промычал, когда она двинула его ногу, но не проснулся. Как охотничья ищейка пронеслась вокруг постели, заглянула под кровать. Ни-че-го. Только пижама валяется. Ее натянула и ледяными пальцами тронула Славу за плечо. Потом затрясла. Потом сильно тряхнула.
Ракитянский спал крепким сном человека с абсолютно, кристально чистой совестью. И это после того, что натворил?!
- Слава! Ростислав Игоревич! Адвокат Ракитянский, встать, суд идет!
- Суббота же… - простонал Ростислав, не открывая глаза.  – Если тебе куда-то надо, закрой меня на ключ и иди. Я буду спать до обеда.
У нее сейчас не было ни сил, ни настроя на словесную перепалку. Ей непременно и сию секунду надо знать правду!
- Где презерватив?
- В аптеке.
Паника сменилась ужасом. Как он мог?! Как ОНА могла такое допустить?!
- Почему ты не надел презерватив?!
Ракитянский молчал. Судя по ровному дыханию – снова заснул. Как можно быть таким бесчувственным скотом?!
- Ракитянский! – Полина изо всех сил огрела его второй подушкой. – А ну встал немедленно!
Действия принесли результат. Слава принял сидячее положение, хмуро и сонно разглядывая ее.
- Ну, встал. Опять трахать будете? Ни свет, ни заря, завтраком не покормивши…
- Почему. Не. Надел. Презерватив? – слова выходили шипящим шепотом. Даже не знала, что умеет говорить таким страшным голосом.
- Кто тебе сказал, что не надел? – Ракитянский зевнул и покосился на подушку.  – Ты из-за этого меня разбудила, что ли?
- Где он?! – голос сорвался на крик. – Где?! Я всю постель перетряхнула, и около нету, и под кроватью.
- В мусорном ведре,  - невозмутимо пожал плечами Слава, поморщился. Вздохнул, разглядывая, наклонив голову, царапины на плече.
- В каком ведре?!
- А у тебя их много по квартире стоит? Я в кухонное выбросил. Ночью попить вставал, вляпался в него, ну и решил выбросить на кух…
Полина не стала дослушивать, сорвалась на кухню, открыла дверцу шкафчика под мойкой, вытащила и…
Да, лежит сверху, аккурат на бутылке из-под кефира.
Полина теперь стала все делать медленно – в противоположность тому, как носилась как угорелая до этого. Медленно задвинула ведро на место. Неспешно закрыла дверцу. Кофе выпить, что ли? Но такой трусости она себе не позволила и пошла обратно в спальню – получать по заслугам.
- Ну, убедилась? - Ростислав Игоревич мрачно скреб потемневшую за ночь щеку.
- Да, - коротко. Ровно.
- Ты что, реально из-за этого меня подняла ни свет, ни заря?
- Да.
- Мало того, что со склерозом, так еще и дура, - буркнул Ракитянский, заваливаясь обратно  на постель, лицом в подушку и натягивая на голову одеяло. И оттуда, глухо: - И не приставай ко мне с сексом, я обиделся. Еще и плечо расцарапала...
Что ее удивило больше всего во всем этом – так это собственная улыбка. Полина подошла и аккуратно поцарапала торчащую из-под одеяла пятку.
Пятка нырнула под одеяло, а оттуда донеслось:
 - Я обиделся!
Ее улыбка стала еще шире.
- Святое дело! Не буду мешать. Я пошла на кухню варить кофе и делать твои любимые оладушки. Как наобижаешься – приходи.
Обида Ростислав Игоревича кончилась как раз к первой порции оладий. Как все удачно в целом сложилось.
***
- Ты все-таки закрутил с Чешко? – в тоне собеседника Ростислава в равных долях смешались снисходительность и удовлетворение одновременно.
- Что закрутил? – настороженно.
- Ну что полужено закручивать с таким горячими штучками? – хохотнул его визави. – Уж не гайки.
Ракета выдал самый холодный взгляд, который приберегал для особых случаев.  Совместные дела – совместными делами, но в свою личную жизнь он кого попало не пускает. И с кем ни попадя не обсуждает.
- Не смотри так грозно, она мне сама сказала!
- Что сказала? – все еще хмуро и холодно.
- Что у вас ро-ман.
Именно так, по слогам. Ро-ман. Значит, у нас ро-ман.
- В самом деле?
- Да. Мы по одному процессу вместе сейчас работаем, разговор зашел как-то о тебе,  и она сказала, что вы  спите вместе. Без комплексов Чешко, скажу я тебе. Мне прямым текстом выдала, что таких шикарных любовников у нее еще не было.
Ракитянский лишь скрипнул зубами. Это не ро-ман. Это, мать ее, комедия какая-то. Или фарс!
 * * *
 
- Говорят, у нас роман.
- Какой роман? Кто говорит?
Ростислав ответил. Исключительно ровным и спокойным голосом.
- А, этот. Ну да,  - безмятежный голос Чешко отчего-то просто бесил. – Приставал с вопросами, какие у нас дела совместные. Я сказала как есть.
- А у нас есть роман?
- А что – нет?
Слава не нашелся, что сказать. Вся ситуация его раздражала неимоверно, но он пока не мог понять – чем.
- Чем недоволен? – Полина по-своему – и правильно – истолковала паузу в разговоре. - Я же не сказала, что у нас отношения. Или что мы живем вместе, что, ни приведи господь, у нас все серьезно. Всего лишь роман. Немножко секса, немножко разговоров. Все довольны и радостны. Ау, Ракитянский, ты тут?
Гиппопотут!
- У меня входящий от клиента, я перезвоню.
 
* * *
 
Он ломал голову над этими двумя разговорами не один день. Специально не думал, но не выходило из мыслей никак.
Как легко Чешко определила статус их отношений. Немного секса, немного разговоров. И все?!
А что? А как?
А вот как-то так. Как-то так незаметно они вошли в жизнь друг друга. Обсуждали дела, проводили вечера и ночи вместе. Говорили, смеялись, занимались сексом.
А что тебе еще нужно, Ростислав Игоревич?
А кто б этого Ростислав Игоревича разобрал!
Через несколько дней невольных размышлений он пришел к неутешительному выводу: Полина – это зеркало. В котором отражаются его собственные поступки и его собственные отношения с женщинами.
Немного секса, немного разговоров. Отлично работавшая до недавнего времени формула.
Так, стоп. Что значит – немножко? Это с Чешко-то – немножко? Это секса-то немножко?!  Когда умудрялись доводить друг друга до такого состояния, что потом пальцем на ноге не пошевелить?  А это ее после, на ухо, хрипло-шепотом: «Славочка…». Терпеть не мог, когда его называли Славочкой, Славкой и прочими вариациями, прощал только Тихому. Но в ее исполнении, с протяжным почему-то «л» - проглатывал, только что не урчал, дайте два. И это называется  - немножечко разговоров?
А как это называется, а?
Задачка.
Еще через какое-то  - непродолжительное – время – у Ростислава созрела уже не новая мысль – а целая обида. Что, для тебя, Полечка,  это вот так? Так мало? Не-мно-жко?
А для него самого?
Задачка.
Ведь он именно так сам всегда к девушкам и относился. Немножко секса (нет, ради справедливости – не то, чтобы немножко, а даже иногда наоборот), немножко разговоров – чтобы до постели довести, в основном.  А теперь его самого так.
Ой, как это… неприятно, оказывается.
Нет, не может быть, чтобы она именно так…И готова в любой момент скинуть все: их встречи, ночи, разговоры – легко скинуть, как пылинку с плеча пиджака. И не задумываясь, не оглядываясь, уйти дальше, вперед. Без сожалений.
Нет, не может быть. Но все же…
И тут же захотелось узнать про Багринского. И вытрясти правду  про федерального судью Терентьева. И спросить в лоб: что она чувствует по отношению к нему, Ростиславу?
Чувствует? Зашибись. И как мы дошли до жизни такой? До чувств-с.
Но желание получить хоть какую-то информацию никуда не делось.
 
 * * *
 
- Соскучилась по мне?
- Ужасно соскучилась! – с придыханием мурлыкнула Чешко в трубку. – Соскучилась-соскучилась!
А у него от этих слов, от этого сладкого медоточивого голоса загорчило внутри. Сколько раз он точно таким же тоном, с точно таким же придыханием что-то говорил трубку, параллельно пролистывая страницы контракта или прокручивая нормативные документы на экране? Голова в работе, а  язык что-то там сам лопочет очередной развесившей уши дурочке. А теперь что же? В роли дурочки – он сам?!
- Как ты относишься к культурной программе? – вышло резковато – и сменой темы, и голосом.
- Культурная программа – это догги-стайл или наездница?
Ростислав про себя, но от всей души выругался. Это не женщина. Это… это…
- Это театр.
- Ого, - изумление только в словах, не в интонации. – И что дают? Эммануэль?
Ракета совершенно не владел информацией о  текущем репертуаре столичных театров, но с одним именем ошибиться было невозможно.
- Чехова.
- В Москву, в Москву, в Москву?
- Типа того.
- Когда?
- Послезавтра.
Даже спорить не стала.
 
 * * *
 
Ни черта он не понимает в Чехове – все усилия маменьки пропали втуне. За действием на сцене следил вполглаза, сидящая рядом девушка интересовала гораздо больше.
Куколка. Конфетка. Темные локоны и аккуратный нос. Глаза огромные, с интересом и даже восторгом смотрят на сцену. Да что там такого? Ну, знаменитости, ну, Чехов.
Что у тебя  в голове, Полина Алексеевна? Что  там творится в твоей умненькой хорошенькой головке, когда ты мурлыкаешь мне, что соскучилась, когда шепчешь мне это свое «л-л-л» после. О чем думала, когда пришла тогда, в одном плаще на голое тело? Зачем ты это сделала? А сейчас у нас что?
Ро-ман?
Немножечко секса, немножечко разговоров?
Какой же нудный этот Чехов.
Что же еще вам сказать на прощание? О чем офилософствовать?  Жизнь тяжела. 
Да ладно? В общем, прощайтесь. Мы проголодались и в ресторан хотим.
А вот Поле спектакль понравился, и она долго и с чувством рассуждала, а Слава лишь кивал, все больше мрачнея. Привычная роль душки и обаяшки сползала с него, как шкура со змеи при линьке. Эту роль вообще у него отобрала Полина. Предупреждали же его, что с Чешко лучше не связываться! Обдерет как липку. Вот оно и случилось.
Картину пошедшего  не по канону вечера довершили… Коровкины.
И он, и Полина уже сделали заказ, и Слава пытался склеить разговор, который упорно распадался. И тут…
Мадам Коровкина несла свой живот как  огромный дирижабль и вся лучилась довольством. Только кажущийся еще более тощим и долговязым на ее фоне Коровкин мог поспорить с ней по степени довольства.
- Ой, здра-а-авствуйте! – пропела женщина-дирижабль, благоразумно останавливаясь за метр до столика. – И вы тут тоже да?
Слава с Полиной переглянулись и дружно констатировали очевидное.
- Да, мы тут.
- А мы УЗИ  сделали! – радостно оповестил Коровкин. – Мальчик у нас!
Мадам Коровкина  смещено зарделась. Адвокаты переглянулись, дружно вздохнули и поздравили пару с пополнением. Что еще оставалось делать? Для убийства четы Коровкиных вокруг было слишком много свидетелей.
- А вы что же, после этого дела тоже вместе? – сияя благодушной улыбкой, вопросил Коровкин. – Вас можно поздравить?
А может, не так уж и много свидетелей? Полина с шумом выдохнула.
- Деловой ужин, - резиновыми щеками улыбнулся Слава.
Ситуацию спас метрдотель, оповестивший чету Коровкиных, что их столик готов. Но вечер испортить они успели. Что взять с этих жвачных?
- По-моему, они чокнутые! – Ракитянский раздраженным движением расправил салфетку. – Четвертый ребенок! У меня складывается ощущение, что господин Коровкин не в курсе существования в мире латексных изделий.
- Это их дело, - ровно ответила Полина, медленно потягивая коктейль.
- Нормальные люди не заводят четверых детей, - сегодня он настроен не соглашаться и спорить. Со всеми и во всем.
- Ты не любишь детей? – все так же подозрительно ровно.
- При чем тут я? – он взял вилку и тут же бросил обратно на стол. – Одного ребенка вполне достаточно, чтобы удовлетворить эти якобы существующие инстинкты.  И испортить себе всю оставшуюся жизнь заодно. Четверо-то зачем? Попахивает мазохизмом.
- Значит, они мазохисты, - равнодушно пожала плечами Чешко.
Что за женщина! Нет чтобы поспорить. А она кивает и соглашается. Когда он в настроении для словесной перепалки. Когда надо спасать вечер.
Но, похоже, он испорчен окончательно. Чехов, Коровкины, со всем согласная Чешко.
Черте что.
 
 * * *
 
- Ты не отвезешь меня домой? – Полина проводила взглядом очередную промелькнувшую за окном высотку.
- Отвезу. К себе домой, - Ростиславом овладела какая-то мрачная решимость – не понятно только, к чему.
- Зачем?
- Затем.
Затем, что у меня сводит скулы от желания вытрясти из тебя правду. Информацию. Хоть что-нибудь. Чем тебя так зацепили сегодня Коровкины – до бледности и пустого взгляда? Правда ли про Багринского? Про федерального судью Терентьева? Зачем ты пришла ко мне тогда? И что между нами сейчас? И о чем ты думаешь, глядя в окно?!
- Слава, у меня нам будет удобнее.
Нам?
Он вдруг осознал, что ему и в самом деле  удобно у нее. Оставаться на ночь, завтракать, принимать душ. В ее квартире ему… да, удобно.
Опять все по-твоему, да, Поличка?
- Я позабочусь о твоем комфорте, - о, да мы, наконец-то спорим? Аллилуйя!
- Слава, мне нужно средство для снятия макияжа, крем на ночь. И я не уверена, что смогу изобразить приемлемый завтрак на твоей кухне.
Косим под идеальную, да? Кажется, он начал что-то понимать. Или нет? Одно знал точно – привезет ее сегодня к себе, даже если придется тащить на плече.
- Давай заедем в гипермаркет и купим все необходимое.
Она повернула голову и несколько секунд смотрела на его сосредоточенный профиль.
- Думаю, один раз обойдусь подручными средствами.
 
 * * *
 
Желание вытрясти информацию трансформировалось в потребность подчинить себе. Наконец-то подчинить, сделать все по собственным правилам. Хватит играть, Поля.
Догги-стайл, говорите? Извольте получить. Он был агрессивен почти до грубости, резок, быстр. И не смог выдержать этой фактуры.
Это ее протяжное  «л-л-л», распластанные по постели руки, изгиб спины. Вышел. Опрокинул на спину и снова взял – уже медленно и нежно. Она всхлипнула ему в шею.
Все, ты видишь? Все. Там, внутри, я поднял руки. Я сдался. Я не могу тебя разгадать, не могу тебя наказать. Могу только…
Да, именно так, как ты любишь.
В конце все же не удержался и прикусил за шею, как кровопийца. А она в отместку снова расцарапала кровопийце плечо.  Сил потом даже отодвинуться друг от друга не было – так и заснули, обнявшись. Голубки прямо, она с нарождающимся синяком у основания шеи, он со вспухшей четверкой багровых полос на плече. Мгновенно и не расплетаясь провалиться в сон это голубкам нисколько не помешало. 
Сквозь дремоту еще почувствовал, как ее пальцы ерошат волосы на его затылке. Еще смог удивиться, что эта ласка его почему-то тревожит. Еще успел подумать, что завтрак он утром непременно сделает сам. Вредный и сытный. Яичница и кофе. И никакого кефира. На мыслях о кефире вырубился окончательно.
Утром Чешко ни в постели, ни вообще в квартире не обнаружилось. Лишь алый отпечаток женских губ на зеркале, и помадой нарисованное сердечко рядом.
Зараза. Какая же ты зараза, Чешко. Все-таки надо тебя наказать. Вот неделю тебе не буду звонить. Или две! Посмотрим, как ты запоешь.
Однако уже через три дня Ростислав Игоревич Ракитянский узнал, что наказан он сам.
_________________

 » Заседание пятое. Слово предоставляется адвокату ответчика.

_________________

 » Заседание шестое. В слушании объявляется перерыв.

_________________