Львица по имени Лола (СЛР, 18+)

 » Львица по имени Лола (СЛР, 18+)  [ Завершено ]

История о том, что делать, если вы считаете, что жизнь постоянно поворачивается к вам не тем боком. А делать нужно вот что: если вам плохо – найдите того, кому хуже, и помогите ему. А еще эта история о том, что своего человека ты узнаешь под любой маской. Если человек действительно – твой.

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (PoDarena)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: PoDarena; Дата последней модерации: -

 » Пролог

Вот я перед вами стою. Я один.
Вы ждете какого-то слова и знанья,
А может – забавы. Мол, мы поглядим,
Здесь львиная мощь или прыть обезьянья.
 
А я перед вами гол как сокол.
И нет у меня ни ключа, ни отмычки.
И нету рецепта от бед и от зол.
Стою перед вами, как в анатомичке.
 
Учитесь на мне. Изучайте на мне
Свои неудачи, удачи, тревоги.
Ведь мы же не клоуны,
но мы и не боги.
И редко случается быть на коне!
 
Вот я перед вами стою. Я один.
Не жду одобрения или награды.
Стою у опасного края эстрады,
У края, который непереходим
Давид Самойлов

Пролог.

- ЛО-ЛА! ЛО-ЛА! ЛО-ЛА! – пьяное, но слаженное скандирование доносилось даже до гримерки.
- Выходи, - в приоткрывшуюся дверь  заглянул Гаврила. – А то все разнесут.
- Подождут.
- Так разнесут же!
- Шабаш сегодня, что ли? Ведьмы и вурдалаки  все у нас собрались?  - презрительно. Глубокая затяжка. Пепел упал мимо пепельницы на столик. 
- Не бережешь ты голос, Лола.
- Гавря, не учите жить, лучше помогите девушке материально.
Секьюрити хохотнул и дверь закрылась.
Докурить. Промокнуть полотенцем блестящее от пота лицо. Поправить лифчик, колготы, корсет. И под скандирование, к которому добавился еще и свист, выйти на небольшую сцену, под яркий свет.
- Ну что расшумелись, сладенькие? Уже нельзя отойти носик припудрить. Львица Лола снова с вами!
Скандирование перешло в восторженный вой. Началось второе отделение шоу-программы.
_________________

 » Глава 1

Глава 1. А я иду такая вся в дольче габана  


Саксонский друг печально вздохнул мехами и запел. Спустя минуту к голосу аккордеона присоединился голос человека – бархатистый, душевный. Клуб, рассчитанный на тысячу человек, но вмещавший по случаю и полторы – замер.  Наступил финал программы. И все ждали – что сегодня?
Allez venez, Milord
Зал перестает дышать. Замирает.
Vousasseoir à matable
Свет ярко отражается от страз и пайеток на платье.
Ilfaitsifroiddehors
А аккордеон все плачет о чем-то. И кто-то тоже плачет за столиком – фальшивыми пьяными слезами.
Ici, c'est confortable
А кто-то начинает подпевать. Пальцы в кружевных перчатках ласкают кнопки, легко сменяя октавы. Голоса из зала становятся громче.
А со сцены уже несется на русском:
Присядьте здесь милорд, ведь плохо одному
Последний куплет зал поет  хором. И потом еще вызывает на бис. А еще, и еще. Но Львица Лола никогда не выходит на бис.
***
- Раскачала-таки зал! – ночной администратор стоит, привалившись спиной к двери. – А вялые были такие, будто зомби.
- В гробу я таких зомби…  - стаскивая перчатки. – Где мой коньяк с анисовыми каплями? И кто переложил сигареты?!
- Ты уж определись – ты голос бережешь или садишь? – администратор передал пачку, лежащую на тумбе.
- Сначала траванусь, а потом лечиться буду, - с наслаждением затягиваясь. Головной убор с перьями отправляется на свое законное место, туфли  сброшены под гримировальный столик. - Замок расстегни, раз все равно тут! – сигарета смешается в угол рта, а Лола поворачивается к администратору спиной.
Платье в серебряных пайетках сползает вниз.
- Кыш отсюда, стриптиза не будет.
Администратор хмыкает, но за дверь уходит.
Докурить. Снять остальное. Снять грим, намазать лицо кремом. Джинсы, футболка, кроссовки, ветровка. Глоток теплого коньяка с анисовыми каплями. Уже можно. И, черт с ней, еще сигарету.
Спустя десять минут выходит через служебный вход. Шума со стороны улицы не слышно. «Синяя каракатица» потихоньку засыпает.
Три?
Подносит запястье к глазам. Уже четвертый час ночи. Надо пройтись, иначе не уснет. Да и любить Москву можно и нужно именно в это время, только ночью. Когда в ней почти не видно людей.
***
Медленный прогулочный шаг привлек внимание.
- Эй, не хочешь развлечься?
Ответить не дали – тут же наперерез выплыла другая, в алой коже.
- Ты чего, дура, не видишь – свои! Привет, сладенький. Угостишь?
- Конечно, - кивнул Лев, протягивая пачку сигарет и бутылку с остатками коньяка. – Как вы тут, девчули?
- Как обычно, - пожала алыми лакированными плечами «ночная бабочка». - День похож на день, ночь – на ночь.
- Что, и никакого разнообразия?
Рядом с ними стала образовываться небольшая группа жриц любви – тех, кто не работал. Угощались сигаретами,  коньяком. Наперебой делились новостями, сплетнями,  случаями и историями из практики. Их совсем не занимал вопрос, кто этот худощавый среднего роста темноволосой и темноглазый парень, который иногда тусуется с ними, угощает сигаретами и коньяком. Сутенеры его не гоняли, он был симпатичным, с добрыми глазами и задорной улыбкой. Хочет слушать все это дерьмо – пусть слушает. Коньяк и сигареты у него хорошие.
А он слушал. И смотрел. Набирал материал, из которого потом лепилась  Лола. Иногда с этой же целью он заходил в ювелирные магазины, в спа-салоны, торговые центры. Отовсюду понемногу. Но, как ни странно, самым благодатным материалом были именно девочки с улицы.
Помахав на прощание и выбросив пустую пачку и бутылку, Лев Кузьменко засунул руки в карманы ветровки и побрел дальше. По дороге все-таки передумал и вызвал такси. Устал.
Дома долго стоял поду душем, потом яростно тер себя мочалкой. Но Лолу так просто не смыть. За три года она въелась под кожу, внутрь, совсем глубоко. От нее уже не избавишься. Да и не надо. Лола его кормит. Двухкомнатная квартира на Кутузовском с прекрасным ремонтом – на нее заработала Лола. Львица Лола, звезда «Синей каракатицы», корпоративов и дней рождений.   Она смогла сделать то, что Лев Кузьменко не смог.
Рассматривает свое лицо в зеркале. Надо побриться сейчас, завтра ему в три дня шабашить на дне рождения. Если не снять щетину сейчас, завтра будет ужас. Привычно намазывая лицо пеной, вяло размышляет.
Если ты изображаешь на сцене женский образ – это не с пустого места. И вообще, кому-то могло бы повезти. Но не тебе, Лева. Природная волосатость просто зашкаливает. Пробовал брить ноги и руки  –  получил в итоге вросшие волоски, дикое раздражение и прыщи. После полугода мучений решение родилось само – кружевные перчатки и плотные колготы. Но лицо не спрячешь. Поэтому бритье два раза в день. А  ведь есть счастливчики, которые могут раз в три дня. Но это не про него. Какой-то дикий каприз  природы для человека, который  зарабатывает на жизнь, изображая женщину.  Станок гладко скользнул по скуле, по подбородку. Из зеркала на него смотрела Лола. И ухмылялась.
Спать. Холодный сатин простыни, едва заметное мигание рекламы сквозь штору за окном.
Бессонница чья  - его, Лолы? Их общая, наверное. До сих преследуют воспоминания. Даже, в последнее время, они становятся настойчивее. Это его воспоминания, не Лолы.
- Вы такой талантливый, такой голос, такая экспрессия!
Верит, улыбается, счастлив.
- Сколько?
- Что – сколько?
-  Сколько вы готовы заплатить?
И это – финал. Конец.  Чему?  Иллюзиям, что есть что-то в этом мире. Кроме денег.  А поначалу верил. В свой талант.
В свое предназначение. И ведь слушали, хвалили. И ведь конкурс масштаба всей страны. А потом, на определенном этапе тебе задают главный вопрос: «Сколько?».
Да нисколько. Нет денег. Денег нет.
Потом этот же вопрос он задал своим потенциальным работодателям.
То время вообще было смутным. Крушение надежд. Крушение всего. 
Сколько?
Сколько?!
Откуда в этом хаосе родилась Лола – кто знает? Только боги хаоса.  Но она родилась. В течение месяца, совершенно бесконтрольно, без явного Левкиного участия. Взяла – и появилась. И подала голос.
 - Сколько? – спросил его владелец одного из модных столичных клубов.
Лев нагло назвал сумму. Но все равно продешевил. Так родилась Лола.
Первое время им было непросто. Но что-то Лев нашел в Лоле, или Лола в нем. Поймали какую-то грань, набрели на что-то уникальное. И пришла слава. Кабацкая, но и ладно. Зато денежная. И понеслось, и завертелось – так, что едва не поломался. Был и кабальный контракт, подписанный по неопытности, от которого удалось избавиться только год назад. И попытки подсадить его на наркоту, от которых Левку уберегло чудо – не иначе. Но теперь в его жизни было все – деньги, свобода, признание. Точнее, все это было у Лолы.
Симпатичный мальчик с голосом, пластикой, талантом и экспрессией оказался никому не нужен. А пошлая, вульгарная, ярко накрашенная баба в пайетках и перьях зашла публике на «ура». Такая вот селяви.
- Ненавижу тебя, Лола.
- Ты просто устал, сладенький. Спи и не выделывайся.
***
Неприметный серый «рено» подъехал к высоким массивным воротам. Машину рассмотрели, сверили номер, ворота распахнулись и машина въехала на территорию загородной усадьбы. Очередной. Хотя в этот  раз все серьезно, даже с досмотром. То ли потому что денег сверх обычного больше, то ли непростые времена переживает владелец усадьбы, то ли просто параноик по жизни. Льва это не слишком интересовало, заплачено за три часа шоу, и заплачено щедро. Он взял с переднего сиденья сумку, вышел из машины и направился по направлению к указанному охраной зданию. Там его уже ждали.
***
Что-то с памятью моей стало. Оказалось, не день рождения, а свадьба. Кто напутал – он сам или организаторы – теперь не важно. Надо делать переворот в воздухе, импровизировать на ходу, кроить репертуар в оперативном режиме. Не в первый раз, но утомительно до черта. А так все как обычно. Невеста двадцати с небольшим, вся такая из себя невинная блондинка со смелым декольте на свадебном платье – надо же показать, за что тебя замуж взяли. И жених – четвертый брак, пузо, плешь, «ролекс». Гости  - пестрая смесь из бизнесменов, паблисити, моделек, щедро разбавленная околокультурным планктоном. Когда-то он думал, что на таких мероприятиях есть шанс познакомиться с кем-то важным, имеющим вес в шоу-бизнесе, кто сможет помочь. Иллюзии быстро рассеялись. Никому он не нужен. Смотрят на Лолу, и то так, одним глазом. А вот это непорядок, надо смотреть двумя, я для вас стараюсь, суки.
Padam...padam...padam...
Des « toujours » qu'on achète au rabais
Странный конечно выбор песни для свадьбы
Padam...padam...padam...
Des « veux-tu » en voilà par parquets
Но вряд ли тут кто-то знает французский или понимает о чем песня.
Et tout ça pour tomber juste au coin de la rue
Sur l'air qui m'a reconnue
Спасибо бабушке, что заставляла в школе заниматься иностранными языками. И английский, и французский, и немецкий  пригодились. Правда, Василиса Карповна не знает, каким именно образом.
Дело все равно кончилось Аллегровой и пением с невестой на два голоса.
Были белее снега сваа-а-а-адебные цветы-ы-ы…
***
- Я переработал час, - они курят с организатором мероприятия за беседкой.
- Останься еще на час – и я заплачу двойной прайс.
- Не могу, - окурок улетает в  кусты, мелочь – а приятно. – В одиннадцать шоу, ты же знаешь.
- Успеешь, время есть.
- Мне надо хотя бы час передышки.
- Как хочешь, - пожимает плечами. Купюры переходят из рук в руки, собеседники пожимают друг другу руки, прощаясь.  Распорядитель свадьбы уходит работать  дальше, а Льву пора уезжать.
- Лолочка, кошечка, куда ты сбегаешь?
Твою мать! Не успел. Оборачивается медленно. Натягивая на лицо маску Лолы. Маска не желает натягиваться. Устал.
- Ну что ты, сладенькая. Отходила носик попудрить.
- Мозги мне пудри! – резко меняет тон подошедшая к нему женщина. Она высокая, ухоженная, платье на тонких лямках, босоножки на шпильке, бриллианты, в том числе и в обручальном кольце. От нее пахнет деньгами, спиртным и неприятностями. Она подходит совсем близко. – Говорят, там, под гримом, ты весь покрыт шрамами и тату.
Вот как мы заговорили. Ну и к черту тогда Лолу!
- Что еще говорят?- закуривает еще одну, виртуозно достав пачку из декольте.
- А кто-то говорит, что ты очень красивый мальчик, там, под всем этим дерьмом,  - кивает на белое платье в блестках. – С большим вкусным хером.
Час от часу не легче. И что бы ему на две… всего лишь две минуты не уйти раньше?!
- А ты что сама думаешь? - тянет время, потому что даже думается от усталости с трудом.
- А я не хочу думать. Я хочу проверить.
Попытку огладить свой пах Лев пресек в последний момент, перехватил руку.
- Здесь везде камеры, детка.
- Я знаю, где камер нет. Пойдем, - его уже тащат за руку.
- Скажи где – я приду. Через десять минут. Мне нужно уладить деловые вопросы.
- Какой деловой мальчик, - мурлыкает пьяненькая жена какого-то олигарха. – Назови меня еще раз деткой.
Он называет деткой, что-то дурацкое и похабное еще говорит на ухо. В инструкции, где будут его ждать, не вслушивается.
И уходит, уже во второй раз.
Грим, платье – все снимет в машине. Здесь оставаться нельзя. Обманутая женщина – это страшно. Но муж-рогоносец с деньгами – это еще хуже.
Спустя десять минут, когда его несостоявшаяся пассия уже скидывала с себя платье в беседке в глубине парка, серая неприметная «рено» выехала за ворота усадьбы.
- Обманул девушку, бессовестный.
- Хочешь обнаружить наш труп на дне реки?
- На дворе не то время.
- Время не то. Люди – те же.
- Да ты философ, сладенький. А про толстый и вкусный хер – смешно.
- Очень.
*
- Лола, там к тебе поклонник. С цветами.
- На хер.
- Лола…
- Ты забыл правила? Мне позвонить Яну?
- Что сразу Яну-то?! – морщится охранник.  Упоминание имени хозяина клуба действует на всех отрезвляюще.  – Ты понимаешь, сколько теряешь, отказываясь?
- Гаврик, роль сутенера не твоя, для этого у тебя слишком страшная рожа.
- Стерва, - беззлобно огрызается секьюрити. – Ну хотя бы цветы возьми. Что мне с ними делать?!
- Себе возьми. И в жопу заодно сам дай.
Гаврила убирает свою теперь уже сердитую физиономию обратно за дверь. Лола бросает взгляд на часы. Еще десять минут. Коньяк с анисовыми каплями мягко согревает горло. Надо будет свезти саксонского друга к Ивану Леопольдовичу – вторая октава стала врать, аккордеону уже сорок лет, и он, как и полагается в такие почтенные годы, капризен. Ему на смену есть «Юпитер», наш отечественный инструмент, их первый с Лолой инструмент. Он грубее, напористей, но и задорней.
 В дверь просовывается мощная рука, на столик шлепается букет, который не удостаивается даже мимолетного взгляда хозяйки гримерной.
Проходили мы все это. Лолу хотели и девочки, и мальчики. С девочкой – лет тридцати пяти как минимум – однажды попробовал, и этого одного раза хватило. Под мальчиков  - тоже преимущественно весьма не мальчиковых лет – тоже пытались подложить, но тут уж не на того нарвались.   Как и с наркотой, попытка провалилась. Спустя какое-то время Ян попытки взять Лолу на поводок прекратил, и теперь отношения были чисто деловые. Но знали об этом только Лев и Ян. А публика по-прежнему хотела Лолу. И девочки, и мальчики. А Лола хочет домой и спать.
- Не львица ты, а хомячок в колесе.
- Не ной. Иди работать.
В дверь заглядывает Гаврила.
- Время, Лола. Публика уже свистит.
Выходя, Лола боа задевает букет, и он с шелестом шлепается на пол.
Туда ему и дорога.
***
- Кто взял?
- Да не брал никто!
- Последний раз спрашиваю – кто спер мой лифчик?!
На скандал подтягивается сам Ян.
- Что случилось?
- Что случилось? – передразнивает владельца клуба Лев. Он может себе это позволить. А уж что может себе позволить Лола – это разговор отдельный. Но Лолы пока нет во внешнем мире, он только начал готовиться к выступлению – и обнаружил пропажу самого удобного лифчика. Смех смехом, а пойди найди нужный, удобный, чтобы не давил, не мешал двигаться и сидел как влитой по спине. И все это с учетом того, что ты – мужчина. Белье для Лолы Лев заказывал в интернет-магазинах и повыкидывал уже кучу – большинство не подходило. И тут  - пропал самый удобный, недавно купленный.
- Да кому нужен твой лифчик, сам куда-то засунул, - принялся оправдываться Гаврила, опасливо косясь на хозяина.
- Я скажу – кто! – фыркнул Лев. – Ты и взял!
- На кой он мне?! – возмутился секьюрити. Возмущение было громким. И наигранным, потому что врать охранник не умел. Чтобы врать, надо мозгов хоть сколько-то иметь.
- Чтобы продать. Кто-то захотел сувенир от Лолы и хорошо за это заплатил. Так же, как в марте, когда пропала шаль с перьями. А после Нового года  -  платье.
- Это правда? – Ян переводил цепкий взгляд с артиста на охранника.
- Конечно, нет!
- Конечно, да, - устало выдохнул Лев. Он уже пожалел о своей вспышке. Подумаешь, лифчик.  Но как же это все достало… - На трусы заказа не было? – положил пальцы на резинку голубых в мелкую клетку боксеров. – Могу прямо сейчас отдать.
- Гаврилов, в мой кабинет, - качнул головой Ян. – Готовься спокойно к выступлению, Лев Аркадьевич.
***
- Ну прости ты меня, Левка! – Гаврила выглядел и в самом деле нечастным. А поскольку притворяться не умел, значит, и переживание было самым что ни на есть настоящим.  – Бес попутал.
- Где ты только этого мелодраматизма набрался? - вздохнул Лев, стаскивая диадему с перьями. Черт, опять поцарапался. Надо глянуть, что там все время царапает.  – Что тебе Ян сказал?
- Что работаю последний день сегодня. Точнее, ночь.
- Туда тебе и дорога.
- Левчик, ну ты же человек! - заныл Гаврила. Ныл он редко и оттого неубедительно. Да и не шло нытье его огромной фигуре и квадратной морде. – Я же тебя никогда не подставлял, и эту твою берег… эту… как её… ну..… инок.. инко…да как же это слово-то?!
- Инкогнито? – подсказал Лев. Он начал снимать грим и чувствовал, что вопреки всему скоро будет улыбаться.
 - Во, её! Инкогиту! А помнишь, я тебя тогда на день Валентина прикрывал, а? Левушка, ну правда… Бес попутал с этими тряпками, не думал, что ты так заведешься. Ну это ж правда, всего-то тряпки, подумаешь – лифчик. А за него знаешь сколько дали? Хочешь,  - с внезапным воодушевлением, - я тебе отдам эти деньги?!
- Гавря, ты идиот! – с чувством произнес Левка. Но сердиться уже не мог, да и сердиться на Гаврилу долго нельзя. Простой он, по-хорошему простой. И душевный, что редкость по нынешним временам.
- Уж такой, да, - уныло согласился Гаврилов.  Еще раз вздохнул. А потом легонько ткнул Льва в бок. – Лёвко, ну будь ты человеком, а? Я больше пальцем твои вещи не трону – вот те крест! Если только корсет затянуть.
Лев не выдержал и расхохотался. Последний раз, когда он просил Гаврилу помочь с корсетом, тот чуть не сломал ему ребро. С тех пор Лева преимущественно перешел на немецкое утягивающее белье.
- Ладно, я поговорю с Яном. Но я… - предупреждающе наставил палец на Гаврю. – Я ничего не обещаю!
- Да ты что! – искренне удивился охранник. - Ян тебе никогда не отказывает.
***
- Что-то я тебя не понимаю, Лев Аркадьевич,  - Ян прикурил и жестом подвинул портсигар Левке. Портсигар, вот такой вот у нас понт. Отрицательно покачал головой. Без крайней нужды старался не курить. – Ты же сам на него орал. Сказал, что вещи пропадают. А теперь хочешь дать обратный ход.
- Ну психанул, с кем не бывает, - пожал плечами Лев. – Накопилось нервное напряжение, устал – ты же знаешь, как это бывает. Просто сорвался.  Оставь Гаврилу, он хороший работник, надежный.
- Нервы и усталость надо лечить. И уметь вовремя снимать нервное напряжение, - Ян двинул ящиком стола и вынул оттуда шкатулку. Открыл щелчком пальца.  – Не хочешь? Помогает.
 Левка усмехнулся. Ян не сдается, все-таки.
- Перестань,  - откинулся на стуле.-  Завязывай с этими попытками, Ян. Гиблое дело.
- А ты упертый, - Ян с тем же спокойным выражением лица убрал шкатулку. – Ну, дело твое.  Гаврилова оставлю под твою ответственность – так ему и скажи.  До первого замечания.
***
- Благодетель! – Гаврик поставил на столик бутылку коньяка. – Во! Смотри, сказали хороший. Непессухо!
Левка, не поверив своим ушам, повернулся. Посмотрел на бутылку. И расхохотался.
- Чего, обманули? Плохой коньяк эта непессухо?
- Хороший, - улыбаясь, успокоил секьюрити Лев. – Отличный просто.  Ян тебя оставил под мою ответственность, так что…
- Не подведу, вот те крест! – размашисто перекрестился  Гаврила и поцеловал нательный крест размером с половину Левкиной ладони.
- … так что,  - неумолимо продолжил Лев, - веди себя хорошо. Иначе я натравлю на тебя Лолу. И она трахнет тебя шваброй.  В лоб или еще куда – это уж как она сама решит.
- Ну что ты сразу – шваброй, в лоб… Симпатичный мужчина, между прочим. Крупный. Ефрейтор запаса. Я и без швабры его…
- А тебе вообще пока слова никто не давал!
_________________

 » Глава 2

Глава 2. Я так устала от разлук, что кругом голова.

- Диночка, ты сделала мне кофе?
- Я включила кофе-машину.
Которая  как раз пиликнула. Игорь попытался обнять девушку, но она выскользнула из его рук. 
Он сам налил себе кофе и не спеша пил его, наблюдая за замершей у окна Диной. До его появления на кухне она ела йогурт. Баночка  и теперь была зажата в ее руке, но девушка словно забыла про еду. Стояла и задумчиво смотрела в окно. Но стоило Игорю сделать шаг за ее спиной – тут же обернулась.
- Тебе достать йогурт?
- Нет, спасибо.
Не кажется. Все-таки не кажется. И хватит отрицать очевидное. Для бизнесмена позволить себе иллюзию или самообман – вернейший и скорейший путь к краху, рынок и конкуренты ошибок не прощают. Но и в отношениях с людьми это правило тоже работает. Особенно если отношения тесно переплетены с делами.
Дина отдалялась. Физически, эмоционально. Девочка растет, взрослеет, меняется. Но он был уверен, что это не помешает. Что никуда она от него не денется. Неужели ошибся?
- Как ты тут без меня? – он в два шага преодолел расстояние и успел обнять до того, как она увернется. Терпела секунды две, потом высвободилась, даже – слегка резковато.
- Может быть, приготовить тебе омлет? – она прошла к холодильнику, словно искала  рядом с ним убежища. Уходя на максимально далекое от Игоря расстояние. Что же, огромная кухня это позволяет.
- Ну приготовь,  - хмыкнул он. – Хозяюшка ты моя.
Иронию Дина либо не заметила, либо проигнорировала. Если второе – это ему не нравится, совсем.
- Ты не хочешь одеться? – девушка достала из холодильника яйца, молоко и поставил это на гранит столешницы.
- А чем тебя не устраивает мой вид? – Игорь оглядел себя. Из одежды на нем только полотенце – ведь он десять минут как вышел из душа. И полчаса как зашел в квартиру. И два часа как с самолета. Так что имеет полное право пить кофе в своей квартире, на своей кухне в чем ему будет угодно.
- Не замерзни, - спокойно ответила Дина. – Простынешь, заболеешь, опять спину схватит.
Ах вот как мы заговорили… Игорь оглядел себя. Для своих пятидесяти трех он выглядел прекрасно. Ни грамма жира, спортзал, правильное питание.  Морщины красят мужчину, а отсутствие волос… Это называется брутальная лысина. Еще ого-го какой мужчина, а ты мне на возраст намекаешь, Диночка. Вот же неблагодарная…
- И в самом деле, пойду, оденусь, - поставил пустую кружку на стол. – Пока омлет готовится.
К тому моменту, когда Игорь спустился со второго этажа, одетый в рубашку и брюки, омлет был готов и даже подан. И стол сервирован. Вот чего у Дины не отнять – это вкуса, выучки и чувства стиля. Порода, мать ее.  Андрей был такой же. Более красивого… даже не так, не красивого – стильного и всегда и во всем безупречно  элегантного человека Игорь в своей жизни не видел. Интересно, каким бы был Андрей сейчас, в те же самые пятьдесят три, как у Игоря. Но он остался навечно молодым, красивым, тридцатипятилетним.
- Ты позавтракаешь со мной? – Игорь сел за стол. – Видишь, я, как хороший мальчик, оделся.
- Конечно,  - Дина села напротив. А ведь и правда, завтрак сервирован на две персоны.  – Как поездка, удачно?
- Вполне, - он принялся за омлет. Ума много не надо для его приготовления, но у Дины он выходит как-то особенно вкусно.
- Как дочь?
- Все хорошо, - с едва ощутимым нажимом. Не любил он обсуждать с Диной дела своей семьи. – Нам надо на этой неделе съездить к нотариусу. Доверенность заканчивается в августе.
- Сейчас только май, - Дина напротив так же невозмутимо принялась за еду. – До августа уйма времени, совершенно нет необходимости торопиться.
Времени достаточно, Дина права. Но это был заброшен  пробный шар, и то, как он закатился, Игорю не понравилось. Однако  внешне он продолжил спокойно жевать.
- Время пролетит незаметно. Через неделю я снова уезжаю.
- Надолго? – и никакого интереса в ее голосе. Просто формальное любопытство.
- Не знаю пока, как получится. Неделя, две. Потом у тебя сессия, после нее - лето, море, отдых.
- Разве ты отдыхаешь летом? – она рассмеялась. Это был вполне искренний смех. Но в нем не было ни капли удовольствия. Скорее – издевка. Так-так-так…
- Все отдыхают.
- Все отдыхают, а ты работаешь, - Дина вернулась к омлету.
- Ну ты-то будешь отдыхать, девочка моя.
Она поморщилась. И «девочка моя» нам не нравится. Как далеко все зашло? И в чем причина?
- Я тоже буду работать.
- И что же ты будешь делать? – в его тоне тоже слышалась если не издевка, то ирония. Ирония взрослого человека по отношению к забавам ребенка.
- Буду писать сценарий,  - ответила Дина немного резко. Задело?
- Умница, - решил сменить тон Игорь. – Дело нужное.
- Кому оно нужное? – фыркнула Дина – Мой предыдущий сценарий экспертный совет забраковал.
- Девочка моя, ты же и сама понимаешь…
- Да, он был недоработанный, сырой и по сути детский, я понимаю. Но сейчас, сейчас, слышишь? – в ее голосе появились интонации, каких Игорь раньше никогда от Дины не слышал. Истеричные? Нет. Повелительные.  Да кто ты такая, девочка, чтобы так со мной говорить?! – Игорь, ты меня слушаешь?!
- Да, конечно, детка, - он безмятежно вылил себе в кружку остатки кофе из кофемашины.
- Я буду работать все лето и осень. И если экспертный совет отвергнет и этот сценарий…
- Детка…
- Не называй меня деткой!
- Хорошо, Дина… Андреевна, - Игорь невозмутимо кивнул ей. -  Видишь ли, кино стоит денег. И не немалых.
- Какой смысл быть владелицей продюсерского центра, если ты не можешь снять свой собственный фильм?!
Владелица? Ах вон оно что… Ну, формально так оно и есть, но куда же ты метишь, рыбка моя?
 - Мы не можем рисковать и должны выбирать беспроигрышные варианты, - ответил Игорь спокойно. - Дела сейчас идут не самым лучшим образом, чтобы рисковать.
- А при папе все было в порядке!
Только многолетний опыт бизнес-игрока удержал Игоря Разина от резкого ответа. При папе, десять  лет назад, время было другое! Да что ты во всем этом понимаешь, девочка, выросшая на всем готовом, видящая мир только  из окон. Окон  дорогой квартиры в центре столицы,  хорошей машины, фешенебельных гостиниц. Но всего этого Игорь, разумеется, не сказал. Смог удержаться, хотя в желудке начало жечь.
- Ты не доверяешь мне и моей способности управлять бизнесом твоего отца? – спросил он мягко. Но именно эта мягкость заставил Дину отступить. Она даже смутилась.
- Нет, конечно, нет. Но…
- Милая, давай не будем ссориться из-за такой скучной вещи как деньги. Пиши сценарий. Уверен, он будет хорош. Уверен, что мы снимем по нему отличный фильм. Уверен, что он…
- Получит «Золотую пальмовую ветвь», - уныло окончила за него Дина. – Ты поел? Еще кофе сварить?
- Нет. Я не хочу кофе. Я хочу тебя.
Он в мгновение ока оказался рядом. Пора проверить по-настоящему, насколько Дина его.
Поцеловал – тонкую шею, хрупкие ключицы, нежную щеку. Она все еще была почти по-девчоночьи тонкой в свои неполные двадцать два. Но грудь была уже совсем женской, упругой, округлой.
Дина втянула в себя с шумом воздух, когда он накрыл тугой холмик рукой. Губы она по-прежнему от него прятала. Да и ладно. Целоваться в губы Игорь никогда не любил. На женском теле немало других, более интересных для исследования языком мест.
- Я скучал, малышка, - поразился,  как хрипло  звучал голос. Надо же, завелся. И в самом деле, соскучился. Эта девочка всегда на него действовала с какой-то странной магией. – Дина, девочка моя, я так по тебе соскучился.
Она не просто вывернулась из его рук – вырвалась.
- У меня менструация. Тебе разве не надо в офис? Мне в  институт  к половине одиннадцатого.
Врет и не краснеет.
Он смерил внимательным, словно в первый раз видит, взглядом ее тонкую фигуру. Высокая, изящная, с тонкими чертами лицо, большие, почти черные глаза,   узкий пухлый рот, густые темные волосы по плечам. Всем, кроме рта и длины волос – вылитый Андрей. И характер, похоже, тот же…
- Ну что, бежим? – она демонстративно бодра.
- Бежим, только пиджак возьму.
Подниматься по лестнице было неудобно. Эрекция, чтоб ее. Завелся же. Ему, с его деньгами, в его возрасте и при его положении – завестись вхолостую? Потому что сопливая малолетка, которую он знал с рождения, решила поиграть с ним в какие-то глупые детские игры?  Дурдом.
Так, Дина, что с тобой происходит? Собираешься сорваться с крючка? Нет, девочка моя, не выйдет. Это взрослый мир. Тут взрослые дяди играют во взрослые игры. И тебе лучше быть послушной девочкой.
 ***
- Алла Максимовна, здравствуйте!
- Диночка,  девочка моя, здравствуй!
Ее щека мягка как крыло бабочки, от волос сладко пахнет «Climat», которые Дина подарила своей преподавательнице на последний Новый год, и шаль на плечах тонка.
- Как ты?  - в пыльные окна бьет солнце, а в кабинете пахнет корицей и лимоном.
- Все хорошо, спасибо,  - улыбается Дина. – Забежала на секундочку, поздороваться.
- Как идет работа над сценарием?
- Ой. Панирую заняться вплотную летом! – деланно беспечно отмахивается Дина. – Сейчас сессия на носу.
- Дина…
Голос Аллы Максимовны тих, почти беззвучен, но оказывает гипнотическое действие. Дина перестает фальшиво улыбаться и сочиться оптимизмом. Зябко обнимает себя за плечи.
- Игорь вернулся.
- Девочка моя... - кисти шали прошелестели по столу, когда Алла Максимовна обняла Дину. И девушка доверчиво прижалась к ее плечу. – Может быть…
- Я справляюсь, - потом выдохнув и тверже. – Я, правда, справляюсь. И справлюсь.  Все нормально.
Они еще поговорил о пустяках, а потом Дина убежала на занятия, а Алла Максимовна вернулась к остывшему чаю и плану лекций. Когда тебе за семьдесят, много ли ты можешь? А сердце болит, так болит за эту чудесную девочку.  
***
- Ну, Диночка, не будь букой… - уже немного шершавая щека трется о тонкую девичью шею. Дина наклоняет голову, поводит плечами  - изо всех сил дает понять, как ей это неприятно. Втуне. Он игнорирует.
- Игорь, я же тебе сказала… - приходится все-таки говорить.
- Ты соврала, - мужские губы оставляют влажный след на шее, под ухом. А руки вдруг накрывают маленькие твердые груди. Сжимают. – Соврала, негодная девчонка…
- Игорь, пожалуйста, - всхлипывает и пытается судорожно подавить невесть откуда взявшуюся панику. Он это тоже чувствует. Опускает руки, разворачивает за плечи лицом к себе.
- Дина, девочка моя, в чем дело?  - голос тихий и будто мягкий, но темные глаза смотрят цепко. Безжалостно.
- Ни в чем.
Так я тебе и поверил. Детка, я ворочал большими деньгами, когда ты ходила в памперс по-большому.
- Ты не любишь меня больше, Дина? – большой палец  мужской руки очерчивает девичьи скулу, губы, подборок. – Я тебе неприятен? Слишком стар для тебя?
- Ну что ты!
Отлично. Чувство вины еще срабатывает, на нем и будем держаться.
- Я лысый, мне пятьдесят три, тело мое не выдерживает никакого сравнение с телами молодых двадцатилетних жеребцов…
- Перестань! Как ты можешь такое говорить! – а вот это искренне, без вранья. И славно.
- Тогда что? – снова прижимая к себе, по-хозяйски, плотно. – Почему ты избегаешь меня?
- Я не избегаю…
- Вот и отлично.
В спине что-то болезненно стрельнуло. Но он проигнорировал. И патетически донес девушку по лестнице в спальню на второй этаж. Девочки в двадцать любят романтические жесты.
***
Что в таких случаях советовали в викторианскую эпоху? Закрой глаза и думай об Англии? А если ты не британская подданная?  А, скажем, гражданин Российской Федерации с корнями, уходящими в Веймарскую республику? И им тоже об Англии думать?
Теперь, после нескольких разговоров с Аллой Максимовной, Дина отчетливо осознала, что  в такие моменты ее настигало раздвоение личности.
 Одна ее часть была с Игорем. Под ним. Получала удовольствие – пусть на уровне одной физиологии, но все же. Игорь с физиологией был на «ты», и белых пятен для него там не было. Дина была обречена удовольствие. Как вскрытая лягушка, которую бьют гальваническим током в определенные места -  и лягушачьи лапки дрыгаются.
А другая часть глядела на это все словно бы со стороны. Или даже, возможно, - сверху. И ей, этой части, было и противно, и больно, и гадко до омерзения, и грустно до слез. Но слез не было. В процессе  - никогда. Потом – всегда.
Вот и сейчас – о чем думать, когда мужские губы скользят по животу к развилке раздвинутых бедер? Игорь знает, что делать, и тело отреагирует неизбежно, как реагирует уже не один год. А что делать голове? Думать об Англии? О Германии? О России? Да о чем угодно.  В конце концов, в эту сессию  - экзамен по истории. Можно вспоминать даты правления и основные события  правления Доброй Бесс. Этим можно занять голову.
А сердце… Сердце занять нечем. И некем. Все, что ему дорого  - на Новодевичьем.  
Под прикосновениями умелых мужских губ девичье тело вздрагивает. Он считает это удовольствием. У нее перед глазами  - распотрошенная лягушка. Даже позы похожи.
- Дина, девочка моя… - хрипло и нависая над ней.  – Какая же ты сладенькая…
Как же это пошло…
Он берет ее резко и грубо. Но ее всхлип – не от этого.
Он замирает.
- Что, опять?
Да, опять. Это гадкое слово, которое она старается не произносить даже вслух. Игорю оно тоже не нравится. Они предпочитают это называть обтекаемо: «проблема».
Разрыдаться бы сейчас. Чтобы он вышел из нее. Чтобы прекратились эти боль и унижение. Но Дина этого не делает. Не сегодня - так завтра. Не завтра, так послезавтра. Она обречена на это. Это ее плата – только она не понимает пока, за что. Но надо платить. И платить исправно.
- Ничего, - едва слышно. – Я потреплю.
В конце концов, ему пятьдесят три. И он уже не делает это долго. С каждым годом все быстрее. И все меньше времени на ее мучения.
Лежать. Прикусить губу. Смотреть в потолок. Слушать шумное сопение. И думать об Англии. О дочери Генриха Восьмого. Королева-девственница. Вот она молодец – смогла. А Дина…
Поморщиться от громкого стона на ухо. Пережить благодарный поцелуй в щеку. Облегченно вздохнуть, когда  мужчина слезет с нее.  Отвернуться лицам к стене  и  незаметно вытереть слезы о подушку.  
***
- Может быть, стоит показаться врачу?
Дина сначала молчит какое-то время, раскладывая воздушный омлет по тарелкам.  Садится за стол, принимается за еду. И лишь потом отвечает – ровно, безразлично.
- Зачем? – и плечами пожимает, усиливая эффект от слов. – Мы там уже были. Ты почему не ешь? Невкусно?
- Дина…  - он со вздохом откладывает вилку. – Если ты думаешь, что мне доставляет удовольствие вот так… Я же не садист.
- Конечно, нет, - от ее кристально ровного тона – такого, что о его край можно порезаться – Игорю вдруг становится нехорошо и холодно внутри. – Но мы уже были у доктора. И он сказал, что физически со мной все в порядке.
- И, тем не менее, ты испытываешь дискомфорт во время секса.
Что-то внутри нее истерически хохочет на эти слова. Дискомфорт? Дискомфорт?! Но внешне – внешне она спокойна.
- Вагинизм, Игорь, это называется вагинизм,  - вдруг произносит, четко выговаривая ненавистное слово.  – Это означает,  что физически я в порядке. Спазмы носят психологический характер. А голова, как известно, предмет темный и исследованию не подлежит.
- Дина…  - морщится он. Дина учится на сценарном, и цитаты из фильмов иногда могут сыпаться  из нее как из рога изобилия. Сейчас это как никогда неуместно. – Ну зачем ты так…
- Ты хочешь, чтобы  я пошла на сеанс к психотерапевту? – тихо.
Ответ был известен обоим. И они продолжили есть молча. И первой нарушила молчание Дина, вставшая, чтобы убрать со стола посуду.
- Я на ближайшие недели вернусь к себе,  - она встала к раковине и включила воду. – Сессия, мне надо готовиться.
- Дина, здесь два этажа и сотни квадратных метров, - хоть она и не видит, но он обвел рукой, вмещая этим жестом не только помещение кухни, но и весь двухэтажный пентхаус. – Мы не будем мешать друг другу.
 - Ты создаешь нерабочую атмосферу, - она попыталась отшутиться, может даже, предполагала в тоне кокетство. Но вышло фальшиво. Врать Дина так толком и не научилась.
И ему это на руку. Все стало совсем очевидным. Дина отдалялась. Сознательно или нет – значения не имело. Он не мог ей позволить этого. Не мог – и точка.
- Хорошо, детка, - с удовлетворением  отмечая, как нахмурились ее брови на «детке». – Тем более, я скоро снова уеду, помнишь? – Дина кивнула. – Но пока я здесь, а ты еще не вся в сессии…
Он взял паузу. И Дина не выдержала первой.
- Что – пока?
- Составь мне компанию сегодняшним вечером, - он неслышно подошел и поцеловал ее в шею. Вздрогнула. Он раньше не замечал? Или это так быстро поменялось? Черт, только строптивой непредсказуемой  девчонки ему не хватало ко всем прочим проблемам!
- Куда? – по дыханию чувствовалось, как она пытается успокоиться, взять эмоции под контроль.
- Нахваливают тут одну шоу-программу. Некто Лола Лайонс, она же Львица Лола,  - Игорь, как ни в  чем ни бывало прошел к окну, выглянул на улицу. Вид теперь загораживали высотки Москва Сити. – Хочу посмотреть своими глазами, насколько она хороша.
- Вот на шоу у тебя деньги есть, а на кино нет! – в Дине снова проснулся обиженный ребенок.
- Ну что ты, детка, - он снова оказался рядом и снова нарочно ее обнял за тонкую талию. – Вряд ли я буду вкладывать в это деньги, это совсем не наш профиль. Но знать, чем дышит столица, я должен. Ну что, составишь компанию старику?
- Хорошо, - она даже не стала протестовать против «старика», и это был очередной знак, которые он, похоже, какое-то время игнорировал. Зато теперь замечал все. – Куда идем?
- Место называется «Синяя каракатица».
Дина лишь кивнула. А потом принялась вытирать посуду и негромко напевать мелодию. Игорь в очередной раз раздраженно поморщился. Инфантилизм в чистом виде! Когда она уже повзрослеет?
- Ди-на!
- Тебе не нравится Фаусто Попетти? – невинно.
Конечно, именно Фаусто Попетти написал эту музыку. Но известна она была как танго из «Голубой устрицы». Игорь вздохнул. Упрямая инфантильная девчонка. Которая совершенно отбилась от рук. Идей, как все вернуть назад, нет. Но и отпускать ее надолго нельзя.
***
На Дину, ждавшую его на первом этаже, у входной двери,  можно было любоваться. Он это и сделал. Что бы кто ни говорил, а порода – это порода. И ее ничем не заменишь и никак не замажешь. Андрей как-то рассказывал, что его прапрадед был саксонским то ли графом, то ли бароном, потерявшим все во времена Веймарской республики. А тетка по материнской линии была аббатиса. Подумать только – аббатиса, это в двадцатом-то веке!  Но Андрей был сам будто вне времени. Или – из другого времени, из иной эпохи. Высокий, почти два метра, тонкий, словно вычеканенный, изящен без ломкости в каждом жесте. И к этой внешности –  превосходные  личностные качества: интеллект, достоинство, образованность, феноменальное чутье на стоящие проекты. И любовь к скорости. Она Андрея в конце концов и погубила. Скинула с горного серпантина почти в том же месте, где  за пятнадцать лет до него погибла принцесса Монако и великая актриса Грейс Келли. Элегантно и стильно. Вполне в духе Андрея.
И сейчас его единственная дочь смотрела от входной двери  на Игоря, стоящего у основания лестницы. Узкие брюки, полупрозрачная блузка рубашечного кроя, под ней –  плотное бюстье. Все черное. Дине идет черный. Сквозь просто распущенные по плечам темные  волосы поблескивает черный жемчуг. Его подарок. Хотя если судить совсем строго – то это подарок, купленный на ее же деньги. Но Дине это знать совершенно не обязательно. И Игорь шагнул девушке навстречу. Отточенным жестом взял и  поцеловал ей  руку.
- Ты прекрасно выглядишь, радость моя. Ты очень похожа на Андрея.
- А мне говорят, что я стала похожа на маму.
Фразу про мать Игорь комментировать не стал, галантно предложил своей даме руку, и они отправились  смотреть на  гремевшую уже не первый месяц по всей столице Лолу Лайонс.
_________________

 » Глава 3

Глава 3. Ой чита, чита дрита - танец заводной

К столику их проводил сам владелец клуба – чем-то похожий на Игоря, но моложе,  пока только начавший лысеть и старательно это маскирующий. Звали его Ян, и он что-то подобострастно вполголоса рассказывал Игорю. Игорь кивал с равнодушным и почти презрительным видом. Дина понимала, что таких, как этот Ян – которому что-то нужно от  владельца крупного продюсерского центра и который на что-то рассчитывает от этого визита – таких Игорь видел за свою жизнь – пруд пруди. И все-таки его откровенно барский вид в который раз вызвал раздражение. Которое она задавила в зародыше. Дина пыталась быть взрослой, разумной и не поддаваться импульсам.  Получалось это у нее с переменным успехом.
Мальчик-официант с тем же заискивающим видом принес напитки. Дина ему улыбнулась и поблагодарила, Игорь даже не повернул голову. Все как обычно.
- Все как обычно, - озвучил он ее мысли. К своему бокалу не притронулся, по-прежнему изучая зал и небольшую сцену. – Похоже на очередной надутый в инстаграмчике мыльный пузырь. Жаль будет потраченного времени.
- Раз уж пришли – давай посмотрим хотя бы полчаса, - Дина пригубила свой «Мэри Пикфорд», одобрительно кивнула и стянула зубами вишню с палочки. Зажмурилась от удовольствия. Когда-то она заказала этот коктейль из-за названия. А потом он стал ее любимым. Как и актриса, в честь которой он был назван. Впрочем, золотой век Голливуда числился в фанатском списке Дины практически полным составом, во главе с Хамфри Богартом и Грейс Келли.
Музыка заиграла так внезапно, что увлеченная коктейлем Дина вздрогнула. И только тут заметила, что  в глубине сцены – ударная установка, за ней - живой ударник, рядом -  клавишник за синтезатором.  Они начала отбивать какой-то незамысловатый ритм.
- Ну, хоть вовремя начали, -  Игорь демонстративно посмотрел на  часы на запястье, а потом соизволил пригубить виски и тут же отставил. Сразу же материализовался официант – явно дежуривший конкретно по их столику – узнать, чем не угодили, но Игорь раздраженным жестом заставил парня тут же исчезнуть. Музыка  между тем делалась громче, ритм нарастал, но сцена по-прежнему пустовала. Публика начала хлопать, потом раздался свист и выкрики. Которые превратились в скандирование.
- ЛО-ЛА! ЛО-ЛА! ЛО-ЛА!
А сцена по-прежнему пустовала. Музыка замерла на одном уровне громкости.
- Пока все грамотно делают, - Игорь откинулся на стуле и соизволил сделать еще один глоток. – Тебе заказать еще, детка?
- Да.
Вторую «Мэри» ей принесли быстро, но к тому моменту шум в зале достиг уже оглушительной мощности. И тут вспыхнул белый свет, и появилась она.
Лола Лайонс.
Львица Лола.
Гвалт перерос в овацию – громкую, слаженную. Игорь, забыв про виски, цепким взглядом изучал все, что происходило на сцене.  Дина наслаждалась «Мэри» и с любопытством разглядывала эту… львицу.
Черное платье все сплошь из пайеток, которые отражают свет и из-за них фигуру Лолы окружает сияние. Черная с серебром диадема с перьями надо лбом. Короткие темные локоны, прическа в стиле двадцатых. В густой подводке глаза и алая помада.
По дороге Игорь рассказывал, что эта Лола – травести. Пока женщина на сцене выглядит убедительно.
Лола поднимает руку, щелчок пальцев не слышен, но по его повелению в зале воцаряется тишина. Еще два щелчка – четких и быстрых, как будто это кастаньеты, и на сцене появляется высокий табурет и…
… ну надо же, а вот это неожиданность. Аккордеон.
То, как легко вскидывает Лола на плечо музыкальный инструмент, выдает в ней мужчину, но, похоже, на это обращает внимание только Дина. Как и на то, как проминается накладная грудь, когда к ней прижимается аккордеон. А потом руки в черных кружевных перчатках ложатся на кнопки и клавиши, аккордеон вздыхает и раздается…
     Sag' mir, wo die Blumen sind…
Дина чуть не поперхнулась коктейлем и отставила его от греха подальше на стол. Более неожиданной песни было трудно подобрать. Но об этом она подумала уже потом, позже, дома. А сейчас… здесь сейчас она смотрела и слушала, не отрываясь.
Голос был грудной, низкий, теплый. И было понятно, что обладатель этого голоса легко может двинуть его значительно, как вверх, так и вниз.  И произношение прекрасное. А исполнение… Исполнение выше всяческих похвал.  На финальном «Wann wird man's je versteh'n?» Дина осознала, что подпевает. И что человек на сцене поет о чем-то своем, личном. И она сейчас думает тоже о своем, личном.
От взрыва аплодисментов Дина вздрогнула  - снова. Моргнула, осушила в один глоток коктейль. И откинулась на спинку стула – точь-в-точь, как Игорь - позволяя официанту поменять ей бокал. И заодно пытаясь стряхнуть с себя эту странную магию.
Между тем исполнительница на сцене изящно и непринужденно облокотилась на инструмент, дождалась, когда стихнут аплодисменты, и чуть более высоким, но тем же грудным бархатным голосом спросила.
- Ну как вы тут, богемные мои, скучали без меня?
В зале раздался смех, какие-то возгласы. Дина впитывала в себя все.
Пайетки ярко, искристо даже отражают белый свет ламп. В тон им мягко поблескивает полированными боками аккордеон. От движения головы колышутся перья на диадеме. Изгибаются в улыбке ярко-алые губы. В это момент Дина окончательно забывает, что перед ней артист, мужчина в амплуа травести. Она видит только ее, великолепную Львицу Лолу.
- Чушь, как я и думал,  - голос Игоря прозвучал для Дины неожиданно. – Пойдем.
Пойдем?! Об этом не может быть и речи. Дина, как завороженная, смотрела на человека на сцене, который о чем-то перешучивался с залом. Нить этого разговора Дина, к сожалению,  уже утратила.
- Давай останемся! Пожалуйста! Я тебе очень прошу!
Игорь смотрел на нее с нескрываемым изумлением.
- Тебе действительно нравится эта пошлятина?
Дине хотелось закричать, что это не пошлятина. Но она понимала, что ведет себя совсем не так, как дала себе слово вести. Ни следа взрослости и разумности. И поэтому просто молча закивала.
- Хорошо, - вздохнул Игорь. - Раз тебе нравится – давай останемся. Но если шоу затянется – я уеду.
Сказал он это с видом высочайшего одолжения и явно с тем прицелом, чтобы потом припомнить ей в самый неподходящий момент свое великодушие. Сказал – и уткнулся в телефон. Но Дине было уже все равно. Она вцепилась в принесенный очередной коктейль – и тут же забыла о нем. Человек на сцене завладел ее вниманием полностью.
***
- Они сейчас там все разнесут.
- Ты говоришь это каждый вечер. Никто ничего не разносит. Зачем нам иначе такой крутой секьюрити как ты?
Гавря хохотнул и прикрыл дверь. А потом вдруг снова всунул голову в гримерку и озабоченно произнес:
- Ну-ка, повернись боком. Да не тем, другим!
- Чего? – Лев принялся вертеться,  пытаясь оглядеть себя со всех сторон.
- Дырка у тебя на колготке.
- Твою мать!
- Лола, дорогуша, - в дверь заглянул Ян. – Поторопись. Сегодня в зале важные люди.
Лев принялся спешно стаскивать колготки, не дожидаясь, когда из гримуборной выйдут Ян и Гаврик. Стесняться он давно разучился.
Спустя пять минут, проинспектировав придирчиво свое отражение и не найдя изъянов, Львица Лола под свист и топот публика вышла на второе отделение шоу-программы. А ведь сегодня «Лола-оке». Ох, житие мое…
-  Не ной, а пой.
- Стенд-ап по тебе плачет, Лола.
- Для стенд-апа я слишком красива.
***
- Ну что, сладенькие, попоем?
Зал отзывается восторженным ревом. Это традиционная часть шоу, названная Яном  - как он сам считает, очень остроумно – «Лола-оке». А по сути, просто пение дуэтом с Лолой. Чем это кончится – каждый раз сюрприз, предугадать невозможно. Раньше певца разыгрывали  с помощью лотереи. Но пару раз нарывались крупно на неадекват, и теперь Лола выбирает себе партнера для дуэта сама. Для этого приходится выходить в зал, вступать в непосредственный контакт с  посетителями. Это самая любимая часть программы для публики.
Лола же ее ненавидит. Но деваться некуда.
- Кто сегодня будет петь с мамочкой? – плавно покачивая бедрами, спускается со сцены. Три ступеньки, всего три. Но они – пропасть, отделяющая того, кто на сцене, от тех, кто в зале. И сейчас он шагает в эту пропасть. Деваться некуда. Публика хочет шоу. Драйва, действия. И ты должен публику накормить. Семью хлебами или собственной кровью – это уж как сумеешь.
Ходить на каблуках он учился два года. Да так и не выучился толком. Поэтому – аккордеон и  табурет – его лучшие друзья. Но сейчас приходится идти. От шпилек пришлось отказаться, и сейчас на ногах – лодочки на небольшом каблуке-рюмочке. Кстати, пойди еще найди удобные туфли на каблуке  - и чтобы  сорок второго размера. 
На запястье покачивается веер  - часть имиджа и оружие самообороны. Уж какое есть, да. Лола проходит между столиками, стараясь скользить взглядом поверх голов. Пока рано смотреть в лица и выбирать, пока надо дать публике рассмотреть себя ближе, это тоже часть шоу. Рассмотреть, а кому-то даже и…
Не успевает заметить, такое не всегда отследишь. Кто-то дергает за руку, и вот Лола уже на коленях у какого-то здоровенного и пьяного бугая. Краем глаза сразу замечает движение там, где должен стоять Гавря. Но лучше без этого.
Пока размышляет, как лучше поступить, потная волосатая  лапа оглаживает задницу и… пах. Лев поворачивает голову. В пьяных глазах напротив  – неподдельное удивление. А чего ты ждал, малыш? Не в курсе, что Лола – это пшик, фикция, мираж?
- Сам ты мираж!
- Ну вот и разбирайся сама с этим рьяным.
- И разберусь!
Наклоняется ниже, прямо к уже покрасневшему от горячительного крупному лицу  с брылами щек. Удивление в глазах сменяется паникой, кажется, ее визави на глазах трезвеет.
- Да, сладенький, я девочка с сюрпризом. Не для каждого…
Встает из кольца ослабевших рук, грозит веером.
- Смотреть можно, трогать нельзя!
Уже отходя, боковым зрением видит, как багроволицый замахивает рюмку водки.
- Нервный какой мужик пошел.
- И  не говори.
Так, надо определяться.
- Ну, я не вижу лес рук!
И тут же взметнулись вверх вытянутые руки.
- Я! Меня! Лола, спой со мной!
Теперь она переводила взгляд на лица. С одного на другое. Главное, не ошибиться с выбором, чтобы не получить проблем.
За огромные темные глаза взгляд зацепился сразу. И не двинулся дальше.
Глаза принадлежали темноволосой хрупкой  девушке, которая встала из-за стола и молча смотрела на него. Еще не успев взвесить все «за» и «против», Лола протянула девушке руку.
- Ну, пойдем, раз такая смелая.
Спутник девушки – лысый брутальный папик со смутно знакомым лицом… – а, может и правда папа… хотя какой отец приведет дочь в «Синюю каракатицу»… - что-то сказал ей, она что-то ответила. Судя по всему, лысый был не очень рад такому повороту событий, но смирился. И они пошли к сцене.
Пальцы у нее тонкие и немножко дрожат. Трусишка, что ли?
- Не бойся, сладуля, - Лола наклонилась к девушке. – Не обижу.
- Я знаю,  - как-то совершенно серьезно ответила  та. И улыбнулась. Чудесная у нее улыбка. Со светом.
Три ступеньки. Надо возвращаться в привычный образ. Надо включать Лолу на полную катушку.
- Вот наша новая звезда! – Лола поднимает свою руку, в которой лежит и рука девушки. – Поприветствуем…  тебя как зовут, красавица?
- Дина, - снова улыбается та. А потом добавляет. – Дина Ингер.
В зале слышится свист и приветственные возгласы. Лола не позволяет себе никакой лишней мимики, но мозг напряженно работает, вспоминая. Ингер, Ингер… Ингер?.. Ингер?!
- Ты имеешь какое-то отношение к «Ингер Продакш», малышка? – картинно хватается за грудь. Свою, разумеется.
- Никакого, - с широкой и проказливой  улыбкой отвечает она. Публика хохочет. А вот не смешно, между прочим. Дина Ингер, надо же... Выбирал, выбирал… Выбрал, называется
Вот это он встрял… Тот-то лицо лысого показалось знакомым. Это же Разин!
- Что будем делать?
- Будем работать смертельно опасный номер. Главное, девку не лапай.
- Как у тебя с нотами, Дина?  - вернуть прежний игривый тон сразу не получается. Ингер. Ну как он так умудрился?! Теперь кровь из носу надо все сделать легко и непринужденно.
- Немножко знаю,  - снова улыбается она своей светлой, солнечной улыбкой. В глаза смотрит прямо. Ничего не боится. А чего ей бояться, верно? Ей-то чего бояться?
А ему чего, собственно? Это шоу. И она вызвалась сама.
- Ну-ка возьми-ка  мне…  – Лола привычно усаживается на табурет, берет аккордеон, нажимает на клавишу. – Как у нас с этой ля?
 Голос у нее чистый, а слух хороший. Ноту берет безошибочно. А Лев ловит себя на том, что хочет улыбнуться ей в ответ.
- Умница, - это все пока мимо микрофона. – Ну, что будем петь, крошка? Что-нибудь наше, девичье, про любовь?
Пауза, в о время которой Льва изучают не таясь и с полным пренебрежением к тому факту, что они на сцене, под взглядами публики. А потом девушка  подходит и наклоняется к его уху.
- А давай вдарим рок… в этой дыре?
Секунда  - и он едва успевает сдержать уже рвущийся из груди хохот. Ай да девочка. Ай да Дина Ингер!
Быстренько вспоминает репертуар. Отметает хиты на английском, а потом внезапно берет несколько аккордов. Конечно, как и любой порядочный рок-хит, эта песня исполнялась под гитару, но для аккордеона есть вполне приличный кавер.
- Узнаешь? Слова знаешь?
Несколько секунд она вслушивается, а потом широко  улыбается и кивает.
- Да! Классно.
Когда публика узнает песню, их выбор приветствуют аплодисментами.
Он подмигивает ей и вступают они одновременно. Хороший знак.
Мы вышли из дома,
Когда во всех окнах
Погасли огни,
Один за одним.
Мы видели, как уезжает
Последний трамвай…
А провожали со сцены Дину самой настоящей овацией.
И в самом деле, хорошо спели. Слаженно.
***
- Лола, к тебе дама. С визитом.
- На хер,  - Лев взялся за упаковку ватных дисков. Подвинул к себе бутылочку с молочком для снятия макияжа.
- Не могу.
И диски, и бутылочку пришлось отложить. Лева крутанулся вместе с  табуретом и с  изумлением уставился на Гаврилова. Тот в ответ лишь довольно ухмыльнулся.
- Не можешь?!
- Это твоя партнерша по сцене. Ян сказал, что ее прогонять нельзя.
Лев какое-то время молчал. А потом развернулся обратно к зеркалу, положил руки на гримировальный столик и со стоном упал в них лицом.
Только этого ему для полного счастья не хватало...
- Левко… - на плечо ему легла рука Гаврилова. – Лев Аркадьевич, ты чего? Плохо себя чувствуешь?
- Я чувствую себя зае… мечательно, - Лев медленно выпрямился. – Пять минут мне дай. Хотя, нет… - это же Ингер. Этих людей нельзя заставлять ждать. – Две. Две минуты мне дайте. И можешь ее запускать.
Что можно успеть за две минуты? Выкурить половину сигареты, сделать глоток коньяку и нацепить обратно эту чертову диадему, от которой так болит голова. И на последних секундах, глядя на то, как поворачивается дверная ручка, натянуть фальшивую улыбку Лолы.
- У меня прекрасная улыбка!
- Вот и отрабатывай. У нас сверхурочная работа. К сожалению, не оплачиваемая.
***
Девочка принесла цветы. Огромный шикарный букет роз в папиросной бумаге. Такие дарят любимым женщинам. Дорогим любовницам. И Львице Лоле.
- Спасибо, куколка! – Лола привычным движением приняла букет, картинно уткнулась носом в розы, давая себе еще чуть-чуть времени.  – Какая красота! Как пахнут!
- Они совсем не пахнут,  - тихо проговорила девушка. – По сравнению с садовыми розами.
Не отрывая лица от букета, Лев крепко зажмурился. Похоже, девочка таит в себе немало сюрпризов. А потом опустил цветы.
- Пахнут, еще как пахнут! Тут просто накурено, и это перебивает все запахи. Сейчас, включу кондиционер.
Тихонько заработала техника. Лола и Дина молча смотрели друг на друга.
- Скажи что-нибудь девушке!
- Что?!
- Ты красивая… - вдруг так же тихо проговорила Дина. Лев поперхнулся ответом. Это Лола-то, с ее бл*дским макияжем, красивая?!
- Я красивая, утырок!
- Не такая красивая как ты, куколка.
Стук в дверь показался ему спасительным. Официант Федор принес чай. Вот молодцы, не бросили Левку одного на растерзание.
В гримуборной есть небольшой кожаный диван и столик перед ним. Там и сервировал Федя все для чаепития и,  с дежурной улыбкой выдав «Приятного аппетита», закрыл за собой дверь.
Самым странным во всей череде странностей стало то, что чайной церемонией принялась командовать Дина.
Разлила по чашкам  чай, спросила про лимон, сахар, молоко. На все Лев кивнул отрицательно. Самой правильной тактикой ему показалось занять выжидательную позицию. Потому как,  что говорить и как поступать – не представлял вообще. Первый в его практике такой случай.
- Твой чай, - она подала ему чашку вместе с блюдцем.
Пришлось брать, пить чай, который никогда не любил и не понимал. И даже блаженно жмуриться, изображая удовольствие  – ну чтобы хоть что-то делать.
- Я посижу у тебя немного, - она тоже пригубила чай. – Минут пятнадцать, не больше. Просто с тобой рядом тепло.
Лев поперхнулся теперь уже натурально, чаем. Всерьез, до кашля и выступивших слез. Дина его хлопала по спине, потом подала все-таки не зря приготовленные ватные диски – вытереть потекшую тушь. И это вдруг… сгладило все.
 - У тебя очень красивый голос. Мягкий. Бархатный.
- Спасибо, куколка.
- Не называй меня так, пожалуйста.
- Детка?
- Только не так!
- Какая ж ты капризная, голубка, - Лев понял, что начинает получать какое-то странное, извращенное удовольствие от этого разговора.
- Есть немного, - улыбнулась она. – Голубка мне нравится.
- Вот и хорошо. Ты славно спела, Дина.
- Я занималась вокалом,  - вздохнула она. – Чем я только не занималась…
- И чем же?
Этот невинный вопрос послужил причиной тому, что визит Дины Ингер в гримерную к Лоле Лайонс затянулся на два часа.
***
- Ты совсем забросила меня, детка.
Она непроизвольно морщится на это опостылевшее, снисходительное «детка». И вспоминается другое – мягкое, ласковое и капельку ироничное «голубка».
 - У меня же сессия, ты знаешь. Надо готовиться. Будешь омлет?
- Буду, - Игорь демонстративно игнорирует ее недовольство его утренним визитом без предупреждения.
Дина готовит завтрак, и движения выдают раздражение. Квартира  у нее по сравнению с апартаментами Игоря – маленькая. Но для одной Дины – более чем достаточно. Опять же, недвижимость в пределах Садового кольца, с хорошим ремонтом, в собственности.  Увы, в Дининой. Досталась по наследству от родителей.
Квартира Дины Игорю не нравится, в ней слишком несовременно. Много мебели, всяких безделушек, которые с маниакальным упорством скупала на «блошках» жена Андрея. А вот комод начала 20-го века  в прихожей – это саксонское наследство Андрея. И его любимый югендштиль.  
- У тебя новая лампа? – он изо всех сил поддерживает нейтральный светский тон.
- Да, купила в магазине на Кудринской. Нравится?
- Симпатично,  - он проводит пальцем по фигуре девушки, поддерживающей абажур.  – Это Диана-охотница?
- Иштар.
- Всегда путался в этих дурацких богинях,  - Игорь садится за стол.  – Так что у тебя  с сессией?
- Готовлюсь, - она садится напротив.
- В «Синей каракатице»? – невозмутимо.
Дина замирает, не донеся вилку до рта.
- Ты следишь за мной?
- Господи, детка, ну откуда такие идеи? – он в противовес ей продолжает методично есть. – Разговаривал с Куликом, хозяином «Каракатицы», у меня с ним кое-какие дела. Ян сказал, что ты теперь там частый гость. В том числе и в гримерке этой… как ее…
- Лолы, - Дина справилась с эмоциями и тоже вернулась к завтраку.
- Ее, да. Скажи, тебе больше нечем заняться в сессию, Дина?
- Мне нужно иногда переключаться, - она беспечно пожимает плечами.
- И для этого нет ничего лучше, чем вульгарная баба, которую изображает не менее вульгарный мужик! – Игорь взял салфетку  - и тут же отложил. Даже не отложил – отбросил.
- Откуда ты знаешь, что тот, кто изображает Лолу – вульгарный? – чем более раздраженным делался Игорь, тем спокойнее становится Дина. Аккуратно промокает губы.
- Уровень, детка, уровень, - Игорь не без труда гасит вспышку раздражения и берется за кофе. – Это же редкая пошлятина. А ты мараешься об это. Полночные посиделки с вульгарной полу-бабой-полу-мужиком – детка, разве это то, что тебе нужно? Что за странная дружба?
- А у меня нет других друзей! – теперь очередь Дины выходить из себя. Она не понимает, что задело ее больше – слова про Лолу или давно накопившиеся обиды. – Ты ведь извел всех моих подруг, ненавязчиво, исподволь! Ты даже с Мартой не даешь мне видеться!
- С этой страшной лесбиянкой в пирсинге? – иронично изгибает бровь Игорь. – Детка, в последний раз она пыталась затащить тебя на какой-то марш «зеленых» в Бремене, который разгоняли из брандспойтов.
- Она моя двоюродная сестра!
- Если ты хочешь посидеть в полицейском участке Бремена – бога ради, - он пожимает плечами, повторяя его жест. Дина раздраженно выдыхает. Она опять позволила взять эмоциям вверх.
- Зачем ты приехал?
- Соскучился.
Она ничего не отвечает. Разговор заходит в тупик, и завершают завтрак они молча.
Для поцелуя ему достается лишь щека. Уходя, он задевает лампу. Антикварный светильник оказывается неожиданно крепким, бронзовое основание отзывается звонким гулом на падение, а от стекла абажура откалывается лишь фрагмент.
- Извини, я нечаянно, - бросает он безразлично.  – Куплю тебе новую.
- Не стоит, - Дина аккуратно сбирает осколки абажура. – Я склею.
- И охота же тебе возиться… Да, и кстати, я завтра улетаю.
- Надолго?
- В Штаты. На две недели.
- Хорошо.
Все совсем не хорошо – так думает он, спускаясь по лестнице. И не стоит ее оставлять одну. Но в Майами все еще хуже.
_________________

 » Глава 4

Глава 4. У нас ни будущего нет пока, ни прошлого

Вульгарный полу-мужик, полу-баба… Да откуда ты знаешь, Игорь?! Вот Дина не знала.
После первой встречи, возвращаясь домой на такси, оглушенная своим внезапным порывом и неожиданно долгим ночным разговором, Дина пыталась понять. Разгадать. Эти попытки она не прекращала и на следующий день.
Какой он – мужчина, стоящий за Лолой? Движения выдавали молодого человека – гибкость в суставах, сдерживаемая пружинистость в каждом движении, жесте. А глаза – глаза грустные, мудрые, взрослые. Дина вспомнила, как легко был поднят с пола аккордеон – а этот музыкальный инструмент не пушинка, Дине довелось брать его в руки во времена своей недолгой учебы в музыкальной школе.  В этом чувствовалась абсолютно мужская сила. Но плавные движения плеч – истинно женское кокетство. Хотя оттопыренный мизинец при чаепитии – явный перебор. Или ирония.
Она очень ироничная – Лола. Или человек, стоящий за ней.
Впрочем, после второй встречи Дина уже напрочь забыла, что за Лолой есть кто-то еще. Она поверила. Поверила в созданный образ. В придуманную личность. А то, что Дину необъяснимо потянуло к этой личности – так мало ли странных событий было в жизни Дины Ингер? 
***
- Ты избалуешь меня, голубка, - Лола принимает букет и аккуратно ставит его в подготовленную вазу. О букете Лолу предупредили.
- Тебя хочется баловать, - Дина прижимается коротким поцелуем к напудренной щеке.  – Сильно устала?
- Не настолько, чтобы не посекретничать с тобой, - Лола устраивается на диване, отработанным движением одергивает платье, хлопает по сиденью рядом. - Садись, милка-голубка.
- Милка-голубка? – Дина улыбается, садясь. Улыбка в присутствии Лолы появляется самопроизвольною. – Ведь была просто голубка? Откуда взялась еще и милка?
- Это любимое обращение  моей бабушки по особым случаям.
- У тебя есть бабушка?  - изумляется Дина. И тут же спохватывается. – То есть, я имела в виду, что…
Их разговор уже традиционно прерывает официант, который приносит чай.  Такое внимание  - Дине. Ян обхаживает человека с фамилией Ингер, всеми возможными способами демонстрирует уважение.
- Конечно, у меня есть бабушка, - как только за Федором закрывается дверь. – У меня знаешь какая бабушка? Моя бабушка, она у меня — чемпион мира по обниманиям!
Дина смеется знакомым с детства интонациям. У Лолы выходит очень похоже.
- Верю! А какой же сегодня особый случай?
- Не знаю,  - пожимает плечами Лола. – Давай его придумаем, а?
- Давай,  - легко соглашается Дина на игру. - Например, сегодня тот самый день, когда я буду читать тебе свои стихи.
- О-о-о-о…  – округляет глаза Лола. – Они грустные, милка-голубка? Мне готовить платочек?  - гибко протягивает руку и берет с гримировального столика упаковку с бумажными платочками.
- Почему ты решила, что они грустные?
- Красивые девушки всегда пишут грустные стихи про любовь, - Лола выудила платок из упаковки. - Я готова, голубка. Читай.
- Я не буду сегодня тебя мучить своими стихами, - улыбнулась Дина. - Зачем так сразу пугать благодарного слушателя.
***
А слушатель был и правда благодарный. Лола обладала уникальным талантом слушать. За всю взрослую жизнь Дину слушал лишь один человек – Алла Максимовна. Мягкая, душевная женщина, педагог по истории кино. К ней Дина припала, как замерзший путник – к теплу очага. Но даже ей не могла рассказать всего. Жалела старую женщину, ее нервы и сердце. Грань, за которую не стоит заходить в своих откровениях, Дина внутренне очень четко ощущала. С Лолой эта грань отсутствовала.
Нет, Дина не пускалась в слишком сильные откровения. И не рассказывала чего-то из ряда вон или шокирующего. Но зато вытаскивалось изнутри, из глубин памяти, подсознания что-то, кажется, давно забытое, о чем она ни с кем и никогда не говорила. А это «что-то» словно ждало все эти годы, когда появится человек, на которого и можно будет выплеснуть это все.
И оно лилось. Пока еще небольшим ручейком, но Дина знала, чувствовала – что вот-вот, и это станет полноводной рекой. И Дина расскажет что-то по-настоящему важное, то, о чем говорить нельзя,  не принято, а то и вовсе опасно.
Ведь Игорь вел с ней беседы, и не раз, и не два, а много, много больше – о том, какой она, Дина, лакомый кусочек. И как все мечтают прибрать ее к рукам. А вместе с ней – и «Ингер Продакшн». Конечно, он не употреблял этих слов. Конечно, он говорил достаточно завуалировано. Но в какой-то момент Дина поняла, что таится за этими намеками и витиеватыми  фразами. Простая мысль. Только он, Игорь Разин, заботится о ее, Дины, благе. И ей надо быть со всеми другими осторожнее, начеку и прочее, и прочее, и прочее. Эта мысль подтверждалась и всеми действиями Игоря – как плотно он опекал ее, как уговаривал жить у него, как контролировал все – вплоть до телефонных звонков  и с кем и куда ходила. Лишь последний год эта опека ослабла. Во-первых, потому что Дина стала бунтовать против этого – уже не тихо, а открыто. А во-вторых, у дочери Игоря от первого брака, которая жила в США, возникли серьезные проблемы. Проблемы эти заключались в основном в чернокожем бойфренде, который втянул девушку в какие-то аферы, связанные с наркотиками. Сначала Игорь не предавал особого внимания данной ситуации, а потом грянул гром, и Разину пришлось спешно поднимать связи и вкладывать деньги, чтобы разрешить острую ситуацию. Дина не вдавалась в детали, а Игорь не торопился ими делиться, но общую картину Дина примерно представляла. Дело пахло керосином, причем авиационным,  и тюремным сроком. Несмотря на все усилия Игоря – пока еще пахло. Именно поэтому он теперь часто бывал в Майами – чтобы не упускать контроль над ситуацией и не допустить неприятностей самого худшего калибра.
Дине это было только на руку. И, хоть и не сознавалась себе в этом,  каждому известии об очередных неприятностях дочери Игоря радовалась.  Даже перестала дразнить его гипотетическими внуками-мулатами.
Зато теперь она могла жить в своей, оставшейся от родителей квартире. Где все напоминает о них, особенно о маме. Где она могла делать то, что ей нравится. И могла ходить туда, куда ей нравится.
К Лоле.
***
- Малютка, ты готовишься к экзаменам? – Лола грозит Дине пальцем, пока та разливает чай.
- Конечно, Лолочка! – простодушно округляет глаза Дина.  – Как раз сейчас готовлюсь к экзамену по истории кино.  – Садится рядом, почти касаясь бедром бедра, протягивает чашку. – Какое твое любимое кино?
- Ты будешь смеяться.
- Не буду!
- Обещаешь? – Лола изволит манерничать.  – Точно-точно не будешь смеяться?
- Честно слово! – Дина прижимает руку к груди. – Я не буду смеяться.
Львица Лола на какое-то время утыкается носом в кружку  с чаем, а потом поднимает взгляд.
- В джазе только девушки.
- Обожаю!  - взвизгнула от восторга Дина, едва не обронив свою чашку с чаем. – Мэрилин – лучшая!
- Точно! – радостно подтверждает Лола.
- А мне еще очень нравится Дина Дурбин. Меня в честь ее  назвали. Мама. Это ее любимая актриса.
- Ты на нее похожа.
- Совсем не похожа, - смеется Дина.
- Ты брюнетка, как она.
- Тогда ты тоже похожа на Дину Дурбин,  - парирует Дина Ингер и кладет голову на плечо своей соседке. – А еще я очень люблю «Касабланку».
- Это где шикарный мужик  в плаще и шляпе? А я люблю «Лихорадку субботнего вечера». Как он двигается, этот парень, боги-боги!
Дина смеется, елозя щекой по его плечу.
- Что делать будем?
- Что делать, что делать… Разговор поддерживай. С остальным разберемся дома.
***
Домой Лев теперь возвращается на машине. Долгие пешие прогулки – в прошлом, так же как и поездки на такси. На прогулки нет времени, с учетом поздних визитов Дины в гримерку. Если еще и пешком домой идти – то на сон совсем времени не останется. А езда за рулем позволяет хоть что-то упорядочить в голове. Поездка по почти пустой Москве если не умиротворяет, то хотя бы примиряет. Дает передышку.
Дома быстро стянуть с себя все, прямо по дороге в душ. Встать под теплые, почти горячие, туго лупящие струи и …
- Отвернись.
- Ой, да шо я там не видела. Развлекайся, малыш.
Как долго в его жизни не было даже подобия намека на интим? Год как минимум.
В начале работы в столице его несло по бабам, как шайбу по льду. Казалось, здесь, в Москве, все другое, и женщины другие. Так и оказалось. Другие. Холодные. Расчетливые. И выморозило его. Да и сама работа в  клубе, полном под завязку любыми доступными за деньги удовольствиями, в котором буквально фонило похотью, довольно скоро пришибла собственное либидо. Оно спряталось, затаилось где-то глубоко внутри. Для раскачки образа Лолы это было даже кстати:  чем меньше мужского в себе чувствовал Лев, тем достовернее и интереснее получалась Лола. Тем большим успехом она пользовалась у публики.
В общем, все к лучшему. Было. До недавнего времени.
Изящная  темноволосая девушка с бездонными глазами своим тонким пальчиком поддела – и выдернула затолканное глубоко-глубоко либидо.
И разбудила его.
Будь оно неладно все.
Лев закрыл глаза, подставляя лицо струям. Смиряясь с неизбежным. Опуская руку к паху.
У нее невероятно красивая линия скулы. От густых тяжелых волос пахнет тонко, невесомо и кажется, что почему-то морем. Невыразимая изящность немного острых плеч и фортиссимо ключиц. И узкий, пухлый, до дрожи чувственный рот на каком-то почти по-детски невинном лице.
Движения руки быстрые, но они едва успевают за калейдоскопом образов перед его закрытыми глазами. И стон под шум воды можно не сдерживать. Сползти по стене на пол душевой кабины, посидеть пару минут. Выйти, на остатках сил, кое-как наспех вытереться полотенцем и упасть на кровать, уже почти провалившись в сон еще по дороге к постели.
- Кремом намажься.
- Нет сил.
- Ну хотя бы руки смажь. Сотрешь ведь до кровавых мозолей ладони.
А он уже спит.
 
***
- А ты о чем мечтаешь? – Дина отправляет в рот шоколадную конфету, освободив ее от блестящей золотой фольги. Элитный швейцарский шоколад. Для Дины Ингер  - только  самое лучшее.
 - Избавиться от Лолы.
- А кормить тебя кто будет? Мечтатель хренов.
Вслух он говорит совсем иное.
- О путешествиях. Мечтаю увидеть мир.
- Ты… мало путешествовал? – она совсем по девчачьи облизывает пальцы. Он с трудом заставляет себя отвести взгляд от ее рта. О чем мы говорили? Ах, да, о путешествиях. Самое запоминающееся  - если это вообще можно назвать путешествием –  время, проведенное в армии, в составе ансамбля песни и пляски Черноморского флота. Вот тогда поездить успел, но толком при этом посмотреть ничего не удалось. Репетиции, выступления, казарменный режим. А вокруг было так много интересного.
А потом, после дембеля – родной Ейск, отчий дом, старая работа. С путешествиями не сложилось. А потом… потом в его жизни появилась мать. И, как следствие, Москва. И, как следствие, все остальное.
- Лола, ты почему молчишь? – Дина тронула его за руку.  – Тебе неприятна эта тема?
- Нет, - качнул головой. – Просто вспомнила… Так, неважно. А ты о чем мечтаешь? – проще уйти от ответа, чем что-то объяснять сейчас.  Слишком многое в ответе на вопрос Дины оказалось от Льва Кузьменко.
- Ну, о путешествиях я не мечтаю, скажу честно, - рассмеялась Дина. – Накаталась в свое время.
- Да?
- Ага,  - закивала Дина. – Родители постоянно были в разъездах, фестивали, конкурсы, съемки. Меня часто брали с собой. До четырнадцати лет.
- А потом перестали?
- Да, перестали, - ровно и спокойно.  – Когда мне был четырнадцать, родители погибли в автомобильной аварии.
Ровный голос. В котором фальшивое спокойствие. Умение чувствовать фальшь у Льва от Василисы. Но он все же перестраховывается.
- Ты не любишь, наверное, об этом вспоминать?
Неопределенное дерганое пожимание хрупких плеч дополняет картину.
- Расскажи, - интуитивным движением сам обнимает и легко прижимает ее к себе. – Расскажи мне все, милка-голубка.
 
***
- Левушка, ты приедешь к нам в воскресенье?
- Я… ммм… наверное, нет…
- Сынок… - растерянно. А потом тон становится другим, более требовательным. – Ты не был у нас уже две недели! Что происходит?
- Да ничего особенного, просто много работы, мам.
- У тебя появилась девушка? – у матери уникальная способность мгновенно переключаться в разговоре с темы на тему. – Приходи с ней, мы будем очень рады!
- Мам… - вздыхает Лев. Но внутренне поражается материнскому чутью. Ведь в каком-то смысле у него действительно появилась девушка. В каком-то диком,  невероятно извращенном смысле у него действительно есть девушка. У них с Лолой.
- Я очень соскучилась, дорогой… - и снова смена тона - требовательность сменяется просьбой. И Лев сдается.
- Хорошо. К двум нормально будет? И я ненадолго.
- Будем ждать к двум! – радостно отвечает Лариса Константиновна. А Левка понимает, что намерения намерениями, а мать его быстро не отпустит. Но это не слишком его расстраивает. Матери так долго не было в его жизни, что сейчас они оба до сих пор наверстывают. И Лев понял, что и сам он тоже соскучился.
 ***
- Лев, тебе положить добавки? – Викентий Мирославович взялся за крышку.
- Нет, спасибо, - отрицательно покачал головой  Левка. И продолжил слушать мать. Он любил ее слушать.
Лариса Константиновна – по второму мужу – Рябушева заведовала отделом графики в одном из крупных столичных музеев, и о своем деле могла говорить часами. А Левка мог ее часами же слушать. То, чем занималась мать, казалось ему невероятно увлекательным. Сложись его жизнь иначе – как знать, может быть, он бы захотел и смог пойти по ее стопам. Но пошел он в итоге по другой, кривой дорожке.
 Никто в семье не знал, чем на самом деле занимается их сын, брат, внук. Врал. Всем врал. Говорил, что работает администратором в сети ночных клубов, этим объясняя сильную занятость и  ночную работу. Ему верили.
Так-то если рассудить, ничего противозаконного Лев не делал. У него совершенно легальная и очень хорошо оплачиваемая работа. Но когда он представлял лица…
Бабушка - суровая казачка Василиса Карповна, человек  с широкой душой и твердыми моральными принципами.
Мать  - хрупкая интеллигентная женщина, хранитель коллекции итальянских мастеров какого-то – все никак не может запомнить – какого века.
Отец – добрый и бесхитростный тренер детской волейбольной секции, горящий на своей работе.
Старший брат – двукратный олимпийский чемпион. И этим все сказано.
Как рассказать этим людям, что их дорогой, горячо любимый и немого излишне опекаемый сын, брат и внук зарабатывает жизнь тем, что изображает женщину. Поет, пляшет, заигрывает с публикой. Варится в весьма своеобразной обстановке столичного, чтоб его, бомонда.
Да никак. Поэтому врет. Всем, включая милейшего и интеллигентнейшего Викентия Мирославовича, который из кожи вон лез, чтобы наладить хорошие отношения с сыновьями своей дорогой Ларочки. Своих детей у четы Рябушевых не было.
- Ты придешь смотреть коллекцию Каподимонте? – мать наконец завершила свой монолог о Неаполитанском музее.  – Ее впервые привозят к нам. Другого шанса не будет. Можем посмотреть после закрытия, когда не будет посетителей, чтобы никто не мешал.
- До какого выставка? – вздохнул Лев.
- Только началась. Два месяца продлится экспозиция. Но ты не затягивай.
- Договорились, - кивнул сын. Покосился на часы.
- И не думай! – пресекла его попытки мать. – Пирог сейчас будет. Зря я, что ли, пекла?
- Аромат был исключительный! – с воодушевлением подтвердил Викентий Мирославович.
Левка вздохнул. Пирог ему совсем некстати, за фигурой надо следить, сценические платья все сшиты по точным меркам. А Лола – сладкоежка, только отвернись – уже лопает пирожное или конфету.
- Ты посмотри на него! Это я, значит, сладкоежка.
- Ну не я же.
- Только можно мне маленький кусок, мам, ладно?
- ДВА!
***
- Знаешь, я тебе все-таки почитаю свои стихи, - Дина уже привычно устроила голову на его плече. Он уже привычно внутренне вздохнул раз пятьдесят.
- Наконец-то. Думала, не дождусь!
Дина смеется. У нее удивительный смех – звонкий и, одновременно, мягкий. Она вся состоит из таких контрастов  – чего-то девичьего, почти даже девчачьего, детского – и женского, от которого вся мужское внутри реагирует остро, горячо, тяжело.  Какой-то безумный коктейль, созданный специально для того, чтобы свести его с ума. В костюме Лолы это делать особенно неудобно. Чистейшей воды мазохизм.
- Только пообещай мне, что ты скажешь свое мнение  честно, даже если тебе не понравится! – требует Дина.
- Обещаю! – Лола клятвенно прижимает руку к груди. И Дина вдруг повторяет ее жест. Сжимает поролон и хихикает.
- Мягонькая!
- Эй! – возмущается Лола. Лев внутри стонет. – У тебя свои есть, их и лапай!
Теперь Дина хохочет.  А потом, отсмеявшись, снова кладет голову ему на плечо, а ладонь – на живот.
- Ну вот, я забыла первую строчку…
- Садись, два.
- Но я учи-и-ила! – дурачится Дина.
- Тогда вспоминай.
 
- Что делать будем?!
- Не давай ей опустить руку ниже. И положи ногу на ногу.
- Мне так неудобно!
- Со своим удобством разберешься дома, в душе.
- Че-е-ерт…
- А я тебе говорила – мажь руки кремом.
 
- Я вспомнила!
- Умница. Читай.
***
- Я уезжаю, Лолочка.
- У тебя же сессия!
- Я все сдала досрочно. Я умная, - Дина улыбается. Улыбка выходит невеселой. – Вот, зашла попрощаться, завтра утром самолет.
- Далеко ли тебя понесло, голубка моя?
- В Сочи, - вздыхает Дина, прижимаясь к плечу в пайетках. – Там кинофестиваль. Мы… с Игорем… должны на нем  быть, - еще раз вздыхает. А потом неожиданно поднимает голову и, глядя прямо в глаза, спрашивает: - Ты дашь мне свой номер телефона? Чтобы я могла хотя бы иногда… обещаю, сильно надоедать не буду!
Лев судорожно соображает. Так, его личный номер нигде не засвечен, для организации выступлений  везде указаны координаты либо Яна, либо его помощницы. Ладно, рискнем.
- Надоедай мне, сколько твоей душеньке угодно. И записывай номер. Хотя лучше бы ты там гуляла, смотрела кино, загорала и купалась в море!
- Можно подумать, это так интересно, - бурчит Дина, доставая мобильный. – Диктуй.
_________________

 » Глава 5

Глава 5. Сама не знаю, почему, но  ты мне нравишься.

 Дина: Ну вот я и одна
Лола: Как – одна? Куда делся твой телохранитель?!
Дина: Срочно уехал по делам. В Штаты.
Лола: Далековато занесло дядю. Вернется нескоро?
Дина: В Сочи уже не вернется. Он потом сразу в Москву приедет. Я бы тоже вернулась. Но мне надо тут досидеть – как лицо продюсерского центра «Ингер Продакшн» и все такое. Раз Игоря нет. Еще неделя. Но тут такая тоска…
Лола: Эй, что за тон? Там море, пляж, атмосфера фестиваля. Плечистые спасатели в узких плавках, в конце концов!
Наконец-то получает в ответ смеющийся смайл.
Дина: Завтра схожу на пляж, поищу. Раз ты говоришь, что они там должны быть. Плавки красные?
Лола: Конечно!
Дина: Будем искать.
Лола: Удачи!
Дина: И все-таки… все-таки я по тебе скучаю. А ты по мне?
Лола: Очень.
***
- Ты собрался делать глупости, мой мальчик?
- Угу. Ты со мной?
- Куда я денусь?
***
Надо обновить гардероб. Шмотками Лолы забиты все шкафы и полки. Его, Левкиных – несколько пар джинсов, футболки, рубашки, кроссовки. Совсем не те вещи, в которых можно влиться в тусовку летнего кинофестиваля.
- Ты что, в самом деле собрался это сделать?
- Вроде того.
- Чокнутый. Молодец.
Он и в самом деле собрался это сделать. Да что там – собрался. И не собирался даже – в смысле долгих планов. Как только увидел сообщение, что рядом с Диной нет Разина – решение было принято мгновенно.  Куплен билет на утренний рейс, у него есть полдня на то, чтобы приобрести необходимое и собраться. И ничего не может Льва удержать. Потому что накануне Ян сообщил о внеплановом закрытии «Синей каракатицы» на неделю как минимум. Что-то, связанное с проверками, Лев не вникал. СЭС или пожарка – Левка даже не стал особо вслушиваться в сетования Кулика. Он понимал только одно  - все складывалось одно к одному. И к чему?
К тому, что он решил показаться Дине в своем настоящем, мужском облике.
Зачем? Не знал.
Что будет делать?  Понятия не имел.
Решится ли вообще подойти к ней, сможет ли?  Вот это вообще вопрос вопросов.  
Но на месте усидеть уже не мог. Зашел в парикмахерскую и коротко остригся. Ради Лолы отращивал патлы, чтобы не заморачиваться с париком, но сейчас состриг все без малейшего сожаления. Ему надо оставить в себе как можно меньше Лолы. И бриться, возможно, не стоит – за пару дней отрастет вполне себе брутальная щетина.
Следующий этап – новые шмотки. Не мелочился, не смотрел на ценники. Брал то, что нравилось, что шло. Девочки-консультанты млели, кокетничали, притаскивали одну вещь за другой, ненароком заглядывая в примерочную. Спасибо Лоле, держим мы себя в форме, и можем похвастать вполне приличным прессом. Бицепсом огромным вот похвастаться не можем – чего нет, того нет. Лоле бицепс ни к чему. Но плечи широкие от природы, ноги ровные, задница – тоже вполне ничего. Все это Лев отмечал в зеркале безо всякого самодовольства. Исключительно критическим взглядом. Собственное тело он давно воспринимал как рабочий инструмент. И сейчас этот инструмент должен был выполнить давно позабытую функцию – изобразить как можно более симпатичного мужика. Задача как задача, будем решать.
Он оставил в  торговой галерее  кругленькую сумму,   пакетами с покупками было завалено все заднее сиденье. Зато приобретено все необходимое, включая  новое белье.
- Да ты оптимист.
- Все равно надо было докупить трусов.
-Ну-ну. Вот те черненькие плавочки.…
- Это под узкие брюки!
- Конечно, малыш, конечно.
Вечером вышел в магазин – в доме внезапно оказалось шаром покати, и как назло проснулся просто зверский аппетит.
Лев шел по улице и ловил на себе взгляды. Женские. Заинтересованные. Неброские темные вещи, солнцезащитные очки, бейсболки – он в повседневной жизни старался выглядеть как можно более  незаметно. Внимания к себе ему хватало в виде Лолы. А вот теперь, отправившись в магазин, он надел новые купленные вещи – чтобы почувствовать одежду, привыкнуть к ней. Это он так рассуждал.
А шедшие по улице представительницы женского пола видели гармонично, даже можно сказать, прекрасно сложенного молодого человека, идущего уверенной легкой походкой, выдающей идеальное владение телом. К магии уверенных движений прилагались ровные плечи и спина,  подтянутые ягодицы, обтянутые светло-серыми брюками. Вполне нормальный мужской бицепс в трикотажном рукаве белой рубашки поло. В вырезе которой, между прочим, виднелась густая темная аккуратная поросль. И - да, лицо же. Яркие тёмные глаза, чётко очерченные скулы, ямочки на щеках, чуть вздернутый нос и улыбчивые губы. Нет, молодой мужчина не улыбался. Но уголки рта выдавали, что этот человек умеет и любит смеяться. И делает это красиво и заразительно.
И девушки и женщины реагировали. Заглядывались, оборачивались, улыбались – совершенно неосознанно. Вызывая у молодого человека в серых брюках и белой поло приступ паники.
- Блин. Черт! Меня узнали, Лола, нас узнали, слышишь?! Черт, ну как так, я же старался?!
- Перестарался, малыш.
- В смысле?! Ну вот, опять?! Чего она на меня уставилась, вот чего?!
- Хочет тебе съесть.
- В смысле?!
- Повторяешься. Ну, если не съесть – то укусить. Или лизнуть. Или хотя бы пососать.
- Ээээ….
- Придешь домой – глянь в зеркало. Повнимательней. Эх, нарожают таких красивых, а девочки бедные аж спотыкаются и слюной захлебываются.
- Ты серьёзно?!
- Серьезнее только Ян в день зарплаты. 
***
Решить-то было легко, а вот  сделать…
А на деле оказалось все очень непросто. 
Номер в гостинице Лев получил не иначе как чудом – за пять минут до его визита на респешн отеля кто-то отменил бронь, и вполне приличный номер – правда, с видом не на море, а на соседний отель – но достался же ему, а это было главным. С учетом того, что со свободными номерами ситуация была, прямо скажем,  во всем городе напряженная.
Но на этом везение и кончилось. Только выйдя из гостиницы и прогулявшись десять минут, Левка осознал весь масштаб явления.  Курортный приморский город, принимающий кинофестиваль. Толпы людей, звезды, звездочки, звездульки на каждом шаге. Ему же нужна одна-единственная девушка, но как ее найти? И на показы, где есть шанс Дину встретить, не так-то просто попасть.
Не придумав ничего толкового и запретив себе падать духом, Лев решил вернуться в отель. Разобрать вещи, принять душ, может быть, поспать часок. Авось что-то придумается.
Придумалось.
Обмотав бедра полотенцем, Лев устроился на огромной двуспальной кровати. Но не спать, а в телефон смотреть.
Лола: Что поделывает глава «Ингер Продакшн»? Заседает в жюри?
Дина:  Хватит смеяться! Сижу на дико скучном кино и мечтаю о мороженом. А лучше – мохито! Напишу через пару часов, а то косятся неодобрительно.
Так, идея не сработала. Но, возможно, сработает позже. Главное, выспросить у Дины про ее планы поаккуратнее.
В номере Левке не сиделось, и уже спустя десять минут он придирчиво изучал свое отражение в зеркале. Белая футболка, серые шорты до колена, лёгкие матерчатые слипоны и очки на пол-лица. Так здесь выглядит половина мужчин. Сейчас идея одеться пошикарнее казалось не такой уж и перспективной, поэтому Левка решил пойти по проверенному пути – не выделяться.
Спустя два часа Леву посетило уныние. Дина не написала, как обещала. А он прогулялся по набережной, полюбовался на море, чаек и корабли вдалеке. Без особого аппетита перекусил в кафе. И все это время задавал себе вопрос: «Какого черта он тут делает?». Который к исходу второго часа трансформировался в другой – даже не вопрос – утверждение.
«Ты не решишься. Возвращайся в гостиницу, собирай вещи и уматывай».
Он не представлял теперь, как под видом Лолы расспрашивать Дину о ее планах. Не понимал, как искать ее. Не мог придумать, что делать, если найдет ее. На Льва Кузьменко напала робость – совершенно ему не свойственная.
Вниманием девушек Лев обделен не был. По крайней мере, в те времена, когда оно было Льву интересно и нужно.  В бытность ди-джеем он был этим вниманием даже избалован. Местные, приезжие, блондинки, брюнетки – выбирай по настроению, Левушка. Любой цвет и фасон на любой твой каприз.
Сейчас же робость потихоньку перерастала в панику. Он забыл, как надо вести себя с девушками. Особенно с той, которая нравится, очень нравится.
Черт, где эта болтушка Лола, когда она так нужна?! Но Лола молчала.
Прислонившись поясницей к мраморному парапету набережной, Левка уныло разглядывал серые носки слипонов. И не сразу понял, что они стали серее, чем были при покупке  в Москве. На них упала тень. Лев поднял голову и….
Перед ним стояла Дина.
Он пару раз  моргнул. Собрался что-то сказать – да так и остался стоять с приоткрытым ртом.  Как будто его огрели оглушающим заклятьем из детской книжки про волшебников. Дина напротив него тоже молчала, пристально и даже жадно разглядывая его. Со стороны такое внимание, наверное, выглядело неприлично.
Ну вот ты и попался, Левчик. Она тебя узнала. Дина узнала Лолу.
- У вас тоже так, да? – ее вопрос прозвучал неожиданно, а голос был почему-то хриплым.
- Что? – хотел спросить Лев, но осознал, что губы шевелятся, а звука нет. Прокашлялся. И повторил уже вслух, и тоже хрипло:  - Что, простите?
- Вам тоже кажется, что мы раньше встречались?
Он не придумал ничего лучше, кроме как дернуть неопределённо плечом. Да как ответить-то? Правду же не скажешь. И наконец оторвал взгляд от ее лица. На Дине белый сарафан ниже колен, правая лямка вот-вот сползет с плеча. Кажется, слегка загорела. По крайней мере, выглядит не такой бледной, как в Москве,  и слегка  посвежевшей.
Очень красивой.
- Вы не учились во ВГИКе? – продолжила Дина свои настойчивые вопросы.  – Или, может быть, вы там преподавали? Преподаете?
- Нет, - хватит уже дергать плечами. Еще раз прокашлялся. – От кинематографа я… довольно далек.
- Так странно… - Дина потёрла лоб. – Как только я увидела вас… Меня не покидает стойкое ощущение, что я вас знаю… - она окинула его еще одним внимательным взглядом. – Впрочем, извините. Нет, правда, ради бога, простите мне мою бесцеремонность! Я не… - она беспомощно махнула рукой и повернулась.
- Она сейчас уйдет, идиот!
- Постойте! – Лев быстро протянул руку и коснулся обнаженного локтя. Девушка замерла. А потом медленно обернулась.
- Даже если мы не знакомы, это легко исправить, - надо бы улыбнуться, но пока не получается. – Меня зовут Лев.
- Лев…. – нараспев протянула Дина, словно пробуя на вкус. – Какое красивое редкое имя. Вам идет.
- Парень, не стой столбом! Ты ей нравишься. Давай, включайся!
- Спасибо, - краем рта улыбнуться уже удалось. Паника потихоньку отступала. – А как ваше имя?
- Дина, - ответила она без промедления.
- Могу только вернуть вам ваш комплимент, - улыбаться получалось все лучше и лучше. – Может быть, нам выпить по чашечке кофе в честь нашего знакомства? А впрочем, - нахмурил брови на еще далекое от заката солнце, – кофе в такую погоду как-то не хочется. Может быть, мороженого? Или мохито? Со льдом?
- Черт! Мы палимся!
- Следи за языком, малыш.
Запрокинув голову, Дина звонко рассмеялась.
- Вы читаете мои мысли, Лев!
- Тогда прошу, - он образцовым галантным жестом подал ей руку. И когда они пошли по набережной рука об руку, Левке показалось, что судьба вдруг сделала ему роскошный подарок – словно сразу отыгралась за все поражения разом.
***
Поздним вечером, раскинувшись на постели в номере, Лев пытался вспомнить, как он провел время с Диной. Тщетно. Он даже не мог сообразить, сколько было того времени. Судя по циферблату, они прогуляли часа три, а то и четыре. Счастливые часов не наблюдают.
Вот это точно.
Он был счастлив, а оттого беспамятен. И на часы не смотрел.
Словно находился в каком-то радужном коконе, который начисто отрезал его от реальности. Она иногда прорывалась – когда надо было заплатить за мороженое или уступить дорогу велосипедисту. Но в остальное время он был там, с ней, с Диной. И только ее видел.
Как дурак, ей-богу. Ополоумевший от счастья дурак. Накрыло его эмоциями так, что до сих пор не мог в себя прийти. Что говорил, что рассказывал, что делал – помнил с трудом. Соображения хватило лишь на то, чтобы по большей части молчать, задавать наводящие вопросы и слушать. И смотреть. И подавать руку. И обмирать от ее прикосновений, близости, аромата волос и кожи, тронутой солнцем.
Что же так накрыло-то так, а? Прямо как мальчика.
Причина, как теперь ему вдруг думалось, была проста и очевидна. Они наконец-то встретились лицом к лицу, без маски Лолы и… И он, он сам, в своем натуральном обличье, Дине…  понравился.
Кажется, да.
Иначе не провела бы Дина с ним столько времени, не смеялась бы, не рассказывала, не пригласила завтра составить компанию на очередном просмотре.
Пиликнул телефон.
Дина: Лолочка, прости, я совсем замоталась.
Лев моргнул раз, другой. Возвращаться в образ Лолы было трудно. И не хотелось. Он только-только начал себя чувствовать мужчиной. Но ответить надо.
Лола: Не страшно, голубка. Не отвлекайся на меня, у меня тут тоже дела всякие.
Смайлик, поцелуйчик. Симметричный ответ.
Нет, завтра все будет настоящее, а не на экране гаджетов. Улыбки – точно, уж он постарается, он к утру вспомнит, как очаровывать девушек. А поцелуи… В перспективе. Если быть оптимистом.
- Тебе напомнить про черные узкие плавочки?
- О, проснулась.
- Да я   просто не хотела вам мешать.
***
На следующий день прогноз обещал легкую облачность и отсутствие жары. И Лев решил блеснуть  гардеробом. Белая рубашка, узкие темные брюки, туфли на босу ногу – ну чисто приморский жиголо во всей красе.  Он повертелся перед зеркалом и махнул рукой. Обычно девушкам такое нравится. Правда, Дина вчера обратила на него внимание, когда он был в шортах и майке. Ладно, переодеваться поздно. Уже пора спешить. Негоже опаздывать на свидание к девушке.
Оказалось, Дина оделась схоже – белая рубашка, темно-синие брюки, такого же цвета босоножки, открывающие узкие ступни и пальцы с черным лаком на ногтях.
- Мы вчера сговаривались? – она еще только подходила, но уже улыбалась и пальцами указывала на его белую рубашку. – Мы договаривались одеться одинаково?
- Если только во сне, – широко улыбнулся Лев. И позволил себе легкое, совсем аккуратное объятье – даже не объятье, а так, прикосновение ладонями к плечам. И едва смог сдержать шумный выдох, когда почувствовал, как к его щеке тоже легко и почти невесомо прикоснулись девичьи губы.
Не зря выбрился, совершенно не зря.
 - Ну что, ты готов наслаждаться суровым норвежским кино? – Дина деловито взяла Льва под руку, и они направились к входу в зал.
- Предвкушаю, - совершенно серьезно ответил он.
- Да ты эстет! – рассмеялась Дина.
- У меня есть одна знакомая норвежская девушка, может быть, после кино я стану лучше ее понимать, - Лев повернул голову и увидел, как по лицу Дины промелькнула тень. Ай, молодец, при одной девушке говорить о другой! И Левка поспешил исправиться. – Это жена брата.
- Твой брат женат на норвежке? – тень тут же покинула лицо Дины, и она снова заулыбалась, и глаза снова светились любопытством.
- Она наполовину норвежка, по отцу, - ответил Лев.
- Как ее зовут? – Дина не скрывала интереса.
- Тура.
- О, очень норвежское имя, – закивала Дина. Помахала кому-то рукой и они стали пробираться к своим местам.
Кино было жутко тоскливым, картинка темной, а диалоги занудными. Но Леве было нескучно. Потому что рядом сидела Дина. Они иногда тихим шепотом обменивались репликами, и тогда ее губы почти касались его уха. Иногда касались руками. А еще у него появилась возможность вот именно в эти два часа, в темноте, рядом с ней - сориентироваться в ситуации и просчитать свои действия хотя бы на два шага вперед.
Это оказалось кстати.
После просмотра к ним подошла пара – мужик, чем-то похожий на Разина, Кулика и иже с ними – лысоватый и брутальный, рядом с ним юная глазастая нимфа.
- Диночка! – лысый покровительственно обнял Дину, прижался щекой к щеке. – Что, Игорь тебя бросил на растерзание местным акулам?
- Точно, - беспечно ответила Дина. – Знакомьтесь. Антон Прошин - …
- Лев Кузьменко, - Левка протянул руку, внутренне подобравшись. Руку ему пожали крепко, нимфу представлять не стали. Видимо, одноразовая нимфа.
- Вы, Лев, по какой части в этом бизнесе? – цепкий взгляд у этого Прошина. И вопросы почти неприлично в лоб.
- Лев вообще к кино не имеет отношения, - рассмеялась Дина.  – Антон, ты не представляешь, какая это прелесть – смотреть кино в компании человека со свежим взглядом!
- Отчего же, догадываюсь, - улыбка у этого Антона была ровной, зубы белые и ненастоящие. -  Как же занесло настолько далекого от кино человека на кинофестиваль?
- Я здесь по делам, - так же фальшиво и ослепительно улыбнулся Левка белыми и ровными зубами. Настоящими. –  Смотрел по местным музеям экспонаты для осенней экспозиции, посвященной культуре и быту сарматов.
Ох, вспомнить бы, что там про этих сарматов Викентий Мирославович рассказывал…
Взгляд и улыбка Прошина стали иными. В Левке признали если не равного, то достойного.
 - Слышал, слышал о ваших планах, - кивнул он.  – Выставка «Золотов скифов и сарматов», верно?  - Левка кивнул, а Прошин  вдруг спросил с воодушевлением: – Послушайте, что у вас там с коллекцией Каподимонте творится? Не пробиться же!
- Мы делаем все возможное для того, чтобы показать коллекцию всем желающим, – церемонно ответил Лев, точно копируя слова матери.  – Если бы не большая подготовительная работа, очереди были бы в разы больше.
- Так, все, - Дина по-хозяйски взяла снова Льва под руку. – О музеях Москвы – поговорим в Москве. Антон, передавай привет Мэри.
Прошин поморщился, но улыбнулся и пожал Льву руку на прощанье.
- Мудак редкий, - отрекомендовала Дина, едва они отошли на пару шагов. – Не стесняясь, в открытую, изменяет жене. И лучший друг Игоря. Игорь – это… Неважно. В общем,  к черту их. Что? – она повернула голову на косой взгляд Левки. – Хорошая девочка не должна знать таких слов?
- Знаешь, чем отличаются хорошие девочки от плохих? – он чуть плотнее прижал ее локоть к себе. – Они делают все то же самое, что плохие, только делают это лучше.
Дина захохотала, запрокинув голову. А он любовался ее тонкой красивой шеей.
- Знаешь, - теперь она смотрит на него внимательно, даже разглядывает – как вчера. Наверное. – Глядя на тебя… вот не знаю, сочтешь ли ты это комплиментом. Но скажу как есть…  Так вот, глядя на тебя, о тебе  можно предположить, что угодно. Что ты актер. Спортсмен. Владелец ресторана.  Или… сотрудник музея, - Дина снова рассмеялась. –  Но я не предполагала про музей, если честно. Ты вчера так толком ничего не рассказал о себе.
Потому что я не знал, что рассказывать.
- Это потому что я трещала как сорока, - выдвинула свою версию Дина. – Ах, если бы я знала, что в музеях такие работники – я бы бывала там чаще!
Теперь его очередь хохотать, запрокинув голову, и ее – любоваться красивой мужской шеей.
Отсмеявшись, Лев подает Дине руку.
- Так, где мы сегодня обедаем?
***
На следующий день они вместо вечернего просмотра пошли в парк – гулять и есть мороженое.
- У меня такое чувство, что я прогуливаю школу, - Дина с наслаждением облизнула шарик пломбира. Левка тяжело сглотнул. – Прекрасное чувство, не находишь?
- Угу, - он приложился к бутылочке с водой.
- Ты немногословен, - Дина принялась за свое любимое занятие – тормошить и вытягивать из него информацию. – Те, кто становится сотрудниками музеев, не прогуливают школу, я уверена.
- Почему же, - Лев еще раз приложился к бутылке с водой. Не надо Дине больше мороженое предлагать, ему мучение одно. – Если были веские причины…
- А что считалось веской причиной?
- Ну например… - Лев нарочито задумчиво потер лоб. - Весна на улице, с ярким солнцем и птичьим щебетом. Или друзья, которые зовут пить пиво на лавочке. Или… красивая девушка…
- Ага! – Дина торжествующе нацелила на него палец. – Так я и знала! Весна и девушки! Ты романтик!
Ответить Лева не успел. Где-то совсем недалеко послышались звуки духового оркестра.
- Ой, слышишь? – Дина ловко выбросила обертку от мороженого в урну. – Это оркестр? Пойдем, послушаем!
Ее пальцы были ледяными после мороженого, и Левке очень хотелось согреть их дыханием, поцелуями. Но ограничился лишь тем, что сжал крепче. И они пошли на звук.
Оркестр был не сам по себе, а с танцевальной площадкой. И над старыми гладкими досками уже плыл «Вальс расставания» великого Яна Френкеля.  Обдумать свой поступок Левка не успел, а левая рука уже легла на поясницу, а правая протянута Дине.
- На тур вальса, мадам?
Дина, кажется, слегка опешила от такого предложения, но быстро пришла в себя.  Глаза ее хулигански блеснули.
- А ты умеешь?
- Немножко,  - скромно ответил Лев. Про ансамбль песни и пляски Черноморского флота он, естественно, умолчал. А там приходилось все делать – и петь, и плясать.
- Докажи! – Дина развернулась и кивнула в сторону ближайшей скамейки.
На указанной скамейке сидела компания дам почтенного возраста. Людей было пока немного, на площадке и вовсе пусто. Но среди немногочисленной  публики наблюдался явный численный перевес прекрасного пола. Левка, прищурив глаз, оценивающе оглядел четверку «запасных».
- С которой?
- На твой выбор, - церемонно кивнула Дина. И прикусила губу. Девушка явно едва сдерживала желание рассмеяться. Вот и зря.
Лева застегнул две верхних пуговицы на рубашке, повертел шеей и четким, почти строевым шагом отправился к  скамейке. Вторая слева. Та, что в белой кружевной шляпке.
- Позвольте пригласить вас на танец?
На Левку уставились четыре пары внимательных, пусть и чуть слезящихся глаз.
- Меня? – хрупкая старушка - божий одуванчик, на которую пал Левкин выбор, немного нервным движением поправила брошь у ворота батистовой блузки. Кисти ее тоже были затянуты в кружево.
- Кто-то носит перчатки, чтобы спрятать волосатые руки, а кто-то – чтобы не были видны пигментные пятна.
- Ясно. А теперь не мешай.
- Вас, - галантно склонил голову Лев.
«Белая шляпка» обменялась с подругами взглядами, а потом решительно вложила свою руку в протянутую ладонь. Тонкие сухие пальцы казались немногим крепче кружева, что их покрывало. Оркестра заиграл «В городском саду», когда они вышли на площадку и оказались первой и единственной парой.
- Ну, молодой человек, покажите, на что вы способны.
Левка показал. Что там этот вальс, проще простого, это вам не «Яблочко» вприсядку шпарить. Его партнерша, первые несколько шагов смотревшая на Левку с подозрением, вдруг улыбнулась, и хотя вокруг глаз собрались целые созвездия морщин, лицо при этом удивительно помолодело.
- А вы умеете танцевать вальс, юноша, - они легко и аккуратно скользили по площадке, на которой появились еще две пары.
- Грех плохо танцевать, когда такая партнерша.
Дама рассмеялась мелким дребезжащим смехом. Похлопала Левку по плечу.
- А теперь сознавайтесь – зачем?
- Я сразу понял, что вы умеет великолепно танцевать вальс, - не моргнув глазом, соврал Левка. И сбавил темп, заметив румянец на пигментных щеках. Надо делать скидку на возраст.
- Стыдно врать человеку втрое старше  вас, юноша! – теперь Леву уже шлепнули по плечу. А потом старушка посмотрела куда-то за Левкино плечо. – Что, ваша девушка вас заставила?
- Не заставила, нет, - Лев наморщил лоб, подбирая формулировку. – Она посчитала, что так будет…
- … смешно?
- Справедливо, - твердо ответил Лев.
- Что же, - кивнула дама. – Ладно. Значит, так. Меня зовут Клавдия Саввична. Запомните. Не перепутайте. И ведите знакомиться.
Музыка смолкла. Лев образцовым полупоклоном коснулся губами колючего кружева и повел знакомиться.
- Спасибо вам, Диночка, за праздник, который вы мне подарили, - после взаимного представления Клавдия Саввична уже знакомым Левке жестом похлопала Дину по руке.
- Да я ничего такого… - девушка выглядела смущенной.
- Как давно я таким удовольствием не вальсировала, - пожилая женщина на несколько секунд блаженно зажмурилась.  А потом открыла глаза. - И позвольте дать вам маленький совет. По секрету, - она наклонилась к уху Дины, но голос понизить не утрудилась  - специально или нечаянно, Левка не понял. – Если у вас с этим молодым человеком все серьезно – то я вам завидую.
- А если нет? – всерьез спросила Дина.
- А если нет – то это вы зря! – безапелляционно ответила Клавдия Саввична. – Оставляю вас, молодые люди. Мои подруги уже заждались меня и жаждут подробностей о моем нечаянном кавалере.
Левка галантно проводил свою партнершу по вальсу до скамейки, раскланялся со всей четверкой – и пошел назад. К Дине. Улыбку на обратном пути скрывать уже не стал.
- Тур вальса, мадам? – он повторил свой давешний жест.
Дина смотрела на протянутую ей руку задумчиво, наклонив голову. А потом подняла глаза на Льва. Взгляд этот заставил его сердце биться чаще.
- Вы так танцевали… - она все с тою же задумчивостью качнула головой. – Я не уверена, что умею так же, как эта великолепная дама, Клавдия Саввична.
- Перестань, - он хотел ободряюще улыбнуться, но губы отказывались складываться в улыбку. Губы хотели поцелуя. Прямо здесь, угу. – Это же вальс. Всего лишь вальс. Не танго,  не пасодобль.
- Всего лишь вальс?! – Дина округлила глаза. - Всего лишь?! Ты просто еще не в курсе, что имеешь дело с феноменально неуклюжим человеком! На занятиях по ритмике надо мной потешался весь курс!
- Не верю, - тихо ответил он. И без дальнейших разговоров сделал шаг и положил ладонь ей на поясницу. – Просто доверься мне.
- Хорошо, - после паузы и прямого взгляда в глаза тихо и серьезно ответила Дина. И, похоже, говорила она не о вальсе. Точнее, не только о  нем.
***
Им так понравилось «прогуливать уроки», что на следующий день они решили повторить.
- Как – не умеешь плавать? – Лева смотрел на Дину с веселым изумлением. – Не может такого быть!
- Повторяю, - с некоторым раздражением, казавшимся Левке забавным, ответила Дина. – Ты видишь перед собой феноменально неуклюжего человека.
- Человек может не уметь заниматься сексом, но плавать уметь – обязан! – наставительно произнес Лев любимую фразу ейских спасателей.
- С сексом у меня тоже не очень! – выпалила Дина, а потом спохватилась. И мило и совершенно по-девичьи покраснела. – В общем, предлагаю не тратить время на уроки плавания. Я безнадежна.
- Договорились, - осторожно согласился Лев. Фразу про «с сексом не очень» надо переварить. Ну не девственница же? Или… Так, потом! – Я просто покатаю тебя на матрасе, идет?
- Идет! - с улыбкой согласилась Дина.
- Тогда в шесть на пляже.
***
Левка придирчиво изучал свое отражение в зеркале. Отражение было облачено в одни купальные плавки. Повернулся одним боком, другим, согнул руку в локте.
- Бицепс-то такой откуда взялся? Вот чудеса. Не было же вроде.
- Разве ты не знаешь, что в присутствии красивых женщин некоторые части мужского тела увеличиваются в объеме?
- Не подозревал, что речь шла о бицепсе.
- Ты так усердно работал рукой в душе, котик…
- Не начинай!
 
***
Дина не взяла купальник с собой. К слову сказать, она даже не помнила, где он валяется в московской квартире. Где-то, кажется, был. Обнажать тело при других людях Дина не любила, и купальники не числились в числе любимых элементов гардероба. А теперь вот купальник ей понадобился. Потому что она дала себя втянуть в авантюру с походом на пляж. Потому что как отказать Льву? Невозможно отказать этим ярким искристым глазами, задорной улыбке, ямочкам на щеках. И голосу. У него фантастический голос – мягкий, бархатный, совершенно гипнотический. Его голос Дину просто завораживает. Какая-то разумная часть ее личности говорит, что это неправильно, но Дина ее не слушает. Разумной она будет в Москве. А здесь и сейчас  - немного летнего безумия, полного солнца и соли.
И все равно в магазине она выбрала закрытый купальник. С широкими лямками и низкими  вырезами для ног.  Похожий на купальник Мэрилин из фильма  «В джазе только девушки». Для 1959 года это был нормальный купальник. Сейчас же – абсолютно  бабушкин фасон, Клавдия Саввична бы одобрила. Даже логотип известного итальянского дома моды его не спасал. Дина вздохнула. И поняла, что выбора у нее нет. Придется шокировать Льва Аркадьевича монашеским купальником, делать нечего. В бикини она из номера не выйдет, даже если ей приставить пистолет к виску.
***
Лев Аркадьевич шокированным не выглядел. Но поди разбери выражение глаз, закрытых зеркальными стеклами очков. Сам же он выглядел просто… просто… Дина отвернула голову, исподволь все же наблюдая, как Лев выбирает матрас. Она не подозревала, что на мужском теле столько мышц. Красивых, рельефных, выпуклых. Что бывает такой живот  – расчерченный, как по линейке, гранями кубиков пресса. Сбоку еще какие-то другие,  косые линии, ныряющие под темные плавки. Узкие ровные бедра. Черт!
Надо было решаться на бикини! Теперь Дина ненавидела свой купальник. В нем она похожа на самое натуральное чучело! Особенно рядом с таким… Аполлоном.
***
- Только давай договоримся так… - Лев толкал матрас вместе с разместившейся на нем Диной по воде. – Раз уж ты не согласилась надеть спасательный жилет…
- Никогда в жизни! – безапелляционно и энергично подтвердила Дина. – Лучше утонуть, чем надеть это уродство!
Будто мало этого страшного купальника. Чтобы окончательно опустить ее в глазах Льва!
- Никто тонуть не будет, - твердо ответил Лев. Погрузился в воду, сделала первый гребок, словно пробуя силы. -  Но если вдруг случится что-то внештатное, пообещай мне… - он подплыл близко, почти нос к носу к ней.
- Что?.. – Дина, как завороженная, наблюдала за своим отражением в его очках.
- Что не будешь паниковать, биться и мешать мне тебя спасть, - серьезно ответил он.
- Как я могу помешать тебе совершить красивый рыцарский поступок? - рассмеялась Дина. – Это будет совершенно бесчеловечно.
- Смотри, - он, в отличие нее, говорил совершенно серьезно. Снял очки со своего носа и водрузил на ее. – Ты мне пообещала.
***
- Не страшно?
- Нет.
Матрас мягко покачивался на волнах, над Диной было безоблачное небо, светлое и бездонное. И тишина. Легкий плеск волн не в счет.
- Правда, не страшно?
Дина лениво повернула голову. Он совсем рядом, руку протяни. Лицо в каплях воды, мокрая прядь упала на лоб. Глаза почему-то серьезные, а взгляд испытующий.
- Под нами несколько десятков метров воды, берег едва  виден, а ты не умеешь плавать. Неужели совсем не страшно?
 - Нет, - повторила она. А потом почему-то добавила, так же серьезно, как он. – Ты же со мной.
Лев подплыл совсем близко, лег подбородком на матрас. Они долго-долго смотрели друга на друга. Но так и не поцеловались.
***
- Ой, смотри! – взвизгнула Дина.  – Акула!
- Ты что творишь?! - Лев ухватил крепче накренившийся матрас. – Какая акула?!
Он обернулся по направлению ее указующей руки и расхохотался. Потом отфыркался от воды.
- Кто-то пересмотрел фильмов типа «Челюсти». Это дельфин.
- Дельфин? – Дина, не отрывая взгляда, следила за быстро скользящим над поверхностью воды плавником.
- Ага, - кивнул Лев. – Афалина черноморская.
Афалина описала вокруг них большой круг и уплыла по своим важным дельфиньим делам. Дина выглядела совершенно очарованной.
- Ты плаваешь почти как он.
Когда Лев улыбается, ямочки на щеках становятся очень заметными и к ним почти нестерпимо хочется прикоснуться. Но он, кажется, не замечает ее пылких взглядов.
- Боюсь, я совершенно не могу тягаться с афалинами в части рыбной ловли. Поплыли обратно? Я проголодался. А ты?
- Немного,  - согласилась Дина, укладываясь спиной на матрас. Радуйся, ликуй, страшный черный купальник, ты сделал свое чёрное дело. Лев  на меня совсем не обращает внимания как на девушку.  
На обратном пути к берегу  выяснился один совершенно удивительный факт. Оказывается, Дина и Лев живут в соседних гостиницах. И даже номера  выходят на одну и то же сторону, окна в окна. Только у него пятый, а у нее седьмой этаж.
***
Лев: Ты обещала помахать. Я у окна. Жду.
Он на самом деле стоял у окна и ждал. В руке – новый телефон, купленный специально для того, чтобы общаться Диной. В нем один-единственный контакт.
Дина: Машу.
Он напряженно вглядывается в окна седьмого этажа. Ага, есть. В освещенном окне – тонкий женский силуэт. Поднимает в ответ руку.
Лев:  Видишь меня?
Дина: Ага, вижу. Машу рукой и желаю спокойной ночи.
Лев: Спокойной ночи и до завтра.
Но от окна он так и не отходит. Женский силуэт в гостинице напротив слегка отдаляется. Задергивает тонкие шторы. А девушка за шторой… начинает раздеваться. Силуэт сквозь тонкий тюль видно прекрасно. Стягивается через голову футболка, поднимаются руки вверх. Девушка поворачивается в профиль, виден абрис груди.
- Твою мать…
- Она флиртует с тобой, малыш. Персональный стриптиз. Очень смело.
- И что делать?
- Как минимум, не тупить.
Он потом долго не мог уснуть и обдумывал увиденное. Несколько раз собирался что-то написать, но так и не придумал – что.  Опять вернулась робость, та самая. Кажется, он Дине и в самом деле нравится. Вспомни, идиот, что в этом случае полагается делать.
Да уж что-нибудь делать точно надо! Сегодня он слил совершенно стопроцентный шанс на поцелуй – просто потому что  растерялся как мальчик. Все как-то вместе… Целомудренный купальник только подчёркивал, какую совершенную фигуру он облекает. И ее доверчивое «Ты же со мной». И губы ее, которые уже давно просто сводят его с ума, так рядом. И чёртова прорва метров воды под ними. И он просто не смог решиться. И написать теперь тоже не решился, ему казалось, что это будет неуместно. 
Надо действовать иначе. Но действовать – надо. Завтра – последний день, закрытие фестиваля. А потом – Москва. Москва и Лола.
- Чем это я  плоха?
- Ничем. Но завтра под ногами не мешайся, пожалуйста.
***
Дина пригласила Левку на закрытие. Без ее приглашения он бы, конечно, на такое мероприятие никогда бы не попал. А сейчас, идя с безупречно элегантной в простом чёрном платье Диной по холлу кинотеатра, думал о том, что скажи ему кто три года назад – не поверил бы. Что будет проходить мимо и едва не касаться плечами людей, которых видел прежде только по телевизору. Если бы ему об это сказали три года назад – пришел бы в дикий неописуемый восторг. Сейчас… сейчас его гораздо больше волновала девушка рядом. А все эти люди вокруг – теперь он просто знал им цену. Точнее, знал, что у каждого в этом бизнесе есть цена. И у каждого на лбу невидимый ценник. И рано или поздно каждому задается главный вопрос. Сколько? Не обязательно денег. Кто-то расплачивается телом, кто-то – душой. Но талантом и трудом – никто. Неликвидный товар.
Левка изумлялся сам себе, своему холодному цинизму и ледяному спокойствию. И тому, как безупречно играл роль. «Это Лев, он специалист по культуре скифов и сарматов». Лев кивал, сдержанно улыбался и молча пожимал руки. Не говорил, только слушал. Он надел на себя чужую маску. Снова. Тогда он еще не знал, как дорого ему это обойдётся, но легкий дискомфорт уже постучался в сердце. Поэтому роль молчаливого и улыбчивого спутника Дины Ингер исполнялось им со всею тщательностью. Но все же прискучила через три часа. И с банкета они дружно сбежали. У них двоих свое закрытие. Своего фестиваля.
Поужинали в открытом кафе на набережной. Ели рыбные рулеты и пили розовое вино. О чем-то говорили и чему-то смеялись. А потом пошли гулять по набережной. Со стороны они  казались очень красивой парой. Девушка в простом черном платье до середины щиколоток, тонкие ремешки босоножек. И стройный мужчина в белоснежной рубашке и черных брюках. Они будто сошли с кадра так любимого Диной кино золотого века Голливуда.
Но у Левки был свой сценарий. Время уходит, стремительно тает, завтра самолет. А в арсенале нет даже поцелуя. А вот именно сейчас обстановка располагает – едва слышный плеск волн, шум гуляющей толпы остался где-то позади, и луна как по заказу на небе создает романтическую обстановку. Ну, чего тебе еще надо? Целуй!
Он остановился резко. Дина, которая что-то рассказывала, тоже остановилась.
- Что?
Ее глаза в темноте поблескивали – загадочно, но выражения не разобрать. Он медленно поднял руку и так же медленно поднял ее лицо за подбородок.  И теперь увидел, что было в глазах.
Предвкушение.
Так какого же черта…
Ее губы, те, что не давали ему покоя уже не одну неделю, оказались… ох, какими же они оказались. Теплые, упругие, сладкие. И неожиданно приоткрытые. У поцелуя не было ни малейшего шанса хотя бы чуть-чуть побыть невинным. И в ее сладкий рот Левка ворвался и провалился. И его там встретили. Ждали.
Его руки пришли в движение, он обхватил ее лицо ладонями, а ее пальцы легли ему на шею. Все случалось так правильно. И сладко. И остро. До головокружения.
В какой-то момент контакта губ стало не хватать, и Лев притянул девушку к себе. Сквозь тонкую ткань рубашки почувствовал, как коснулась его груди девичья грудь. Сердце заколотилось совсем отчаянно, целовать хотелось еще и еще. И уже не только целовать.
- Но-но, руки ниже пояса не опускать. Ты же не будешь лапать девочку прямо на набережной.
- Да меня ноги едва держат!
- Давай, хлопнись в обморок прямо сейчас, герой.
Поцелуй, пережив свой пик, стал стихать, заменяться ласковыми нежными прикосновениями губ.
А потом Дина прижалась щекой к его плечу. Другая ее рука гладила его другое плечо.
- Лев… Левка… Левушка… - шептала она, словно пробуя его имя на вкус. Сладкое обморочное головокружение не отпускало. И он не выдержал. Прижал ее к себе всю, всю целиком, телом к телу. И ниже пояса тоже. А там уже сказывалось нешуточное напряжение.
И сделал он это совершенно зря. Он сразу почувствовал, как Дина окаменела в его руках, замерла, будто даже дышать перестала. Он разжал руки, и она тут же резко отступила.
- Черт. Черт! Черт!!!
- А я тебя предупреждала!
 И он начал делать то, что, наверное, не стоило делать в такой ситуации.  То есть – принялся извиняться и оправдываться. Но ее реакция заставила запаниковать, попробовать тут же, не сходя с места, все исправить.  Знать бы еще – что. И как.
-  Извини, - он поднял руку, будто хотел к ней прикоснуться, но не решился. – Правда, извини. Я не… я не хотел тебя напугать или обидеть. Я… Мне показалось, что…
- Это ты меня извини… - и Дина тоже почему-то  стала оправдываться. Взгляд она не поднимала. – Я тоже не… - и замолчала.
Молчание было неловким, и непонятно, что с ним делать. И что сам Лев сделал не так?
- Я, наверное, поторопился, увлекся и…
- Нет-нет, - поспешно  ответила она. – Это я… И… Лев, пожалуйста… - вдруг неожиданно тронула его пальцы. Он не мог упустить такой шанс – тут же обхватил ее ладонь. Но большего себе не позволил. – Просто… понимаешь… Я… мне, действительно, нужно время и…
- Я понимаю,  - едва слышно выдохнул он. – Я готов ждать. Ты… мне очень нравишься, Дина.
Она тоже вздохнула – едва слышно и, кажется, довольно.
- Ты не сердишься, Лева?
Все. Он вообще перестал что-либо понимать.
- Нет, конечно, - не знаешь, что делать – делай хоть что-нибудь. Он подал Дине руку. – Я созрел для десерта. Как насчет кофе и мороженого?
Дина после паузы приняла поданную руку. И едва, они успели сделать два шага, неожиданно коснулась его щеки лёгким поцелуем.
- Дай мне время, пожалуйста. Мне надо… кое-что… уладить… в своей жизни.
Левка медленно кивнул. А что еще ему оставалось делать?
_________________

 » Глава 6

_________________

 » Глава 7

_________________

 » Глава 8

_________________

 » Глава 9

_________________

 » Глава 10

_________________

 » Глава 11

_________________

 » Глава 12

_________________

 » Глава 13

_________________