Как я увела жениха с чужой свадьбы (СЛР, 18+)

 » Как я увела жениха с чужой свадьбы (СЛР, 18+)  [ Завершено ]

«Даже если вам немного за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца» - так, кажется, поется?
Но это не про меня. Тридцати мне еще нет, принца не жду. Привыкла рассчитывать только на себя, знаете ли. И жизнь убеждала меня, что это самая правильная позиция.
До одного прекрасного момента, когда на мою голову свалился… нет, не принц. Конь принца. А, может быть, все-таки, это был принц. Кто их разберет, когда они сваливаются тебе как снег на голову.
Впрочем, началась эта история солнечным летним субботним утром…

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (PoDarena)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: PoDarena; Дата последней модерации: 05.04.2022

 » Глава 1

Глава 1. По проселочной дороге шел я молча. Сказать было нечего.  

- Ыыыиии….еееааа… ааааееееыыыы
Звуки ада продирались сквозь забившую голову вату.  К ним присоединился стон.  Звуки ада стали разборчивее.
- Быыиии ...беееее … неееаааа
Что может быть хуже похмелья? Только просыпаться с похмелья под звуки… вот под эти звуки…
Я села на кровати. Ну как села – попыталась. Комната предательски качнулась.  А если виски сжать – вращение прекратится.
Вертолеты, вертолеты… Эх, мама, а я летчика люблю…
- Быыыылиии белеее снегааа сваааадебные цветыыыы. Мнеее ууууулыбаласяя тыыы…
На этом месте я, простите, сблевала. Ничего личного, чисто физиология.
Полегчало.
Потом по плану был душ, чайник с зеленым чаем и сигареты.
На последнем пункте вышел облом.
Я смяла пустую пачку. Какая сволочь вчера весь зеленый чай скурила? И все сигареты?
Может, на балконе осталось?
Хмурясь на раннее, но яркое июньское солнце, вышла на балкон. А оттуда грянуло бодро.
- Чистый букет надежды, свадебные цветы!
А не поблевать ли нам с шестнадцатого этажа….
Представьте себе, что на часах десять утра субботы.  Что у вас с похмелья трещит голова. А голова  трещит потому, что вчера вы самым свинским образом нажрались. А нажрались вы потому, что вчера отмечали с подружками свой развод.  Ну как развод… без штампа конечно, развод. Так и брак был такой же – гражданский. Но полтора года вместе прожили. Ярик даже электрический гриль купил, хозяйственный шо песец. Этим грилем я его вчера чуть не зашибла, когда выгоняла из своей квартиры.
Нет, тут сейчас не будет никакой душещипательной истории про мужскую подлость, и что застукала его в постели со своей ближайшей подругой. Подруг у меня две, обе – огонь, и Ярика на дух не выносили. Было за что, если рассудить здраво. Ни кожи, ни рожи, простите. Ни характера, ни денег – если уж совсем начистоту. Зачем я его пригрела – а по версии подруг, именно так дело и обстояло – сама не пойму. Наверное, чтобы было к кому приходить вечерами. И к кому прижиматься ночами. Да-да, тут можно вспомнить фразу про «стакан воды подать», но мне до этого далековато, я надеюсь. Всего двадцать семь, жить еще и жить до стакана. Но уже без Ярика.
Знаете, есть такая фраза – «Бойтесь тех, кто молчит. Когда у них кончается терпение, они сжигают не корабли, они уничтожают порты». Наверное, это про меня. Я не выясняла отношения – не люблю этого. Да и некогда, знаете ли – вджобывала я  - мама не горюй,  в нашем деле волка ноги кормят. И руки. Почему я терпела Ярика – его лень, растянутые треники и футболки,  неспособность найти нормальную работу, танчики и пиво – ответов у меня теперь, хоть убей,  не было. Но в один прекрасный день – а он наступил вчера  - у терпеливого человека терпение кончилось.
Для Ярика это прозвучало громом среди ясного неба. Он попытался оправдаться. Полез обниматься. Выхватил леща и принялся оскорблять. А когда неосторожно помянул  - всуе! - мою маму…
Во мне проснулся Халк. В девушке, которая даже до ста семидесяти сантиметров не доросла, но компенсировала это объемами в области бедер и груди. На лестничную площадку я Ярика вкинула в чем был - в трениках и танковой футболке. Гриль хотела вышвырнуть с балкона, но побоялась попасть в припаркованные машины. Зато веером выкинула все его трусы и с наслаждением наблюдала, как Ярик ползал по газону и их собирал. Одни повисли на дереве.
А потом во мне вдруг вместо Халка проснулась девочка. Какого-то хрена – брошенная. И я пошла звонить Фене. А Феня позвонила Гане.
И вот стою я перед вами, простая русская баба. На балконе. Внизу беснуется и волнуется, как море,  свадьба – украшенные машины, гости, суета, вопли. Колонки орут на весь двор. И я смутно вспоминаю что-то из слов, сказанных тетей Галой – соседкой снизу. Вообще-то, при виде нее я сразу вспоминаю, что ходить пешком полезно. Особенно по лестницам, и шестнадцатый – не так уж и высоко. Но как-то недавно, замученная особенно продуктивным днем – с девяти до девяти на ногах, и три ложки супа в рот успела закинуть – я потеряла бдительность. И тетя Гала зажала меня в лифте. И что-то вжовывала весь подъем про свадьбу своей ненаглядной дочурки Виолетты с каким-то невероятной чудесности принцем. Вот, это, похоже, оно.
У кого-то вчера личная жизнь – ну уж какая есть – медным тазом накрылась. Кого-то  - если что – даже замуж всерьез в жизни ни разу не звали. Кто-то – ну да, конечно  - взрослая эмансипированная женщина во взрослом эмансипированном мире. И коня на скаку, и в горящую избу, и грилем по хребту – это все про нас.
А кто-то сегодня с шумом и помпой выходит замуж. За принца, так его растак.
Я еще раз глянула вниз, по двор. На березе сиротливо колыхались семейники Ярика. В такт песни про свадебные цветы.
Мысль поблевать с шестнадцатого этажа вернулась. Но уже, увы, нечем.
Как же хочется курить…
***
Страдания  - вещь приятная, кто б спорил. Но бесполезная. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. А мне теперь и стакан воды подать некому, и за сигаретами послать сгонять – тоже некого.  Сама-сама-сама.
Ну что же, сама – так сама. Скрутила волосы в гулю, натянула трикотажные штаны. Посмотрела в зеркало, вздохнула. Да и ладно, не у меня же сегодня свадьба. Не ко мне там внизу принц на белом коне, то есть, простите, лимузине приехал. Хотя вид у меня сейчас  такой, что если и жду я кого-то в свою личную жизнь, то уж никак не принца.  В лучшем случае - коня. Да и тот не факт, что польстится. Ну да и черт с ними, сигареты продадут – и то хлеб. И я пошла. Навстречу, как позже выяснилось, приключениям.
Дверь квартиры и двери лифта лязгнули одновременно. Квартирная дверь закрылась, двери лифта – раскрылись. И глазам моим предстал… конь.
Нет, ну натурально конь. Ростом конкретно за метр девяносто, плечи по ширине аккурат под двери лифта. Облачите все это великолепие  в строгий серый костюм, добавьте сюда белую рубашку и белую бутоньерку, увенчайте безумными глазами  дикой лошади, впервые оказавшейся на арене цирка – и вы поймете, какая картина передо мной нарисовалась. Мудрено ли, что дар речи я тут же мгновенно утратила? Зато конь оказался говорящим. Может быть, его зовут Юлий?
- Выход на крышу есть? - хриплым голосом поинтересовался «Юлий». И башкой мотнул вверх для большей ясности.
- Заперт, - автоматически ответила я. Не размышляя об уместности такого вопроса, просто констатируя факт. Ибо не далее как позавчера, когда я возвращалась с работы, сурового вида дяденька по указанию управляющий компании  вешал на эту дверь очередной замок. Наша крыша очень уж пришлась по душе местным руферам, и их борьба с эксплуатирующей организацией носила строго цикличный  характер. Одни срезали замки, другие их вешали. Вчера вперед снова вырвались жилищники.
- Н-да? – нахмурился «Юлий».  Зачем-то вздохнул. – Ну, значит, без вариантов.
Шагнул вперед, оттер меня в сторону плечом и открыл дверь.
В мою квартиру.
И вошел.
В мою квартиру.
В этот момент во мне должен проснуться как минимум вождь краснокожих. Но не проснулся никто. Я стояла и тупо смотрела, как чужой человек заходит в мою квартиру. В мою квартиру!
И лишь когда мы оказались по разные стороны от порога – он внутри, а я снаружи – я отмерла. И понеслась отвоевывать обратно свою территорию.
Я что-то вопила – из серии «Кто ты такой?», «Что за дела, пошел вон!» и «Я сейчас полицию вызову!». Вопила много, громко. И безрезультатно.
Чужой тип в моей квартире обогнул вопящую меня, запер дверь.  И принялся раздеваться.
Выдернул из петлицы и с отвращением отшвырнул в угол бутоньерку.  Шипя и матерясь развязал и туда же швырнул галстук. И, взявшись за пуговицу на пиджаке, спросил:
- У тебя мужик есть?
Батюшки, насиловать будут! Дождалась, слава  тебе господи!
- Нет.
На самом деле, я должна была сказать: «Есть! Огромный как Халк и как раз сейчас он бреется в ванной топором». Я, собственно, так и сказала – но уже не вслух, а про себя, и после того, как вслух было произнесено совсем другое слово. И я поспешно добавила. Нет, не про Халка.
- Но еще вчера был.
Пальцы «Юлия» замерли. А потом он быстро расправился с последней пуговицей, бросил пиджак в компанию к бутоньерке и галстуку.
- Отлично. Тащи его шмотки.
Нормальный расклад, да? Я стояла и, раскрыв рот, смотрела за набирающим обороты мужским стриптизом прямо в прихожей моей квартиры.
Это же Феня просила на Новый год у Деда Мороза стриптизёра на дом!
Однако, дело стремительно принимало необратимый оборот. Уже жилетка тоже поставлена в угол, а конь собрался скинуть последнюю попонку, тьфу ты, то есть рубашку. Осознав, что еще чуть-чуть – и  окажусь наедине с полуголым незнакомым мужиком, я юркнула в спальню. Это все ж таки хорошо, что выкинула с балкона я только трусы Ярика. Этот же… не до трусов там собрался раздеваться?
Но вещи Ярика я на всякий случай протянула из-за угла. Их у меня споро выхватили. А я пошла курить. Потому что роясь на полке с вещами бывшего, я обнаружила заначенный блок сигарет.  Говорю же, хозяйственный шо песец. Ну хоть какой-то от него прок.
Я как раз прикурила вторую, когда за спиной раздался шорох. Обернулась. Поперхнулась дымом. Закашлялась. А потом согнулась пополам от приступа кашля и хохота.
Ярик у меня был, прямо скажем, не конь. Так, полудохлый ослик. И вещи, которые висели на Ярике весьма свободно, на «Юлии» сидели так, что вот-вот треснут.  Треники с вытянутыми коленками превратились на нем в стильные супер-секси-лосины, которые обтягивали мощные бедра и атлетичные икры. Футболка на бицепсе натянулась так, что вот-вот лопнет. А на торсе  ткань футболки никоим образом не скрывала мощные пласты грудных мышц.
Вот вам и конь. Конь-огонь.
- Ну что там? – снова мотнул башкой «Юлий» в сторону балконных перил. - Как обстановка за окном?
Я посмотрела на это чудо в Яриковых перьях. Потом выглянула с балкона, полюбовалась на нездоровую суету внизу, у подъезда.  И сложила два плюс два.
- Так это твоя свадьба?
- Угу, - он протянул длинную руку, сцапал из пачки сигарету и зажигалку, прикурил и с наслаждением затянулся. – Была моя.
- Была? А сейчас чья?
«Юлий» блаженно жмурился и курил. На мой вопрос лишь дернул плечами. Футболка таки треснула по рукаву. А потом это животное изволило задать самый, ну вот просто самый-самый дурацкий вопрос за сегодняшний день. Вопрос, который способен мгновенно взбесить любую нормальную теплокровную женщину.
- Есть чо пожрать?
***
Много что на это можно было ответить. Скажем прямо – бездна разных вариантов. А наш вот какой. Спустя сколько-то времени – ну не засекала я секундомер  - «Юлий» весь в облегающей попонке  сидел на моей кухне и точил гречку с сосисками. Разносолов для коней не приготовили, силоса не завезли, уж чем богаты. «Юлий» не жаловался. Гречку наминал большой ложкой, сосиски и вовсе не побрезговал брать руками и смачно откусывать крупными белыми зубами, а потом облизывать устряпанные кетчупом пальцы.
А я что?  А я сидела, курила и любовалась на жрущего коня. Такое впечатление, что мальчика не кормили неделю. Малыш между тем опустошил тарелку и выразительно на меня посмотрел. Никогда, слышите, никогда моя стряпня не пользовалась таким успехом! Я встала, чтобы пополнить тарелку, и именно в этот момент зазвонил телефон «Юлия». Вообще-то, он звонил и  до этого, и он с ним что-то сделал и тот замолк. Но вот теперь – снова подал голос. Конь «Юлий» напоследок смачно облизал пальцы и взял трубку.
 - Да, мамуль? – я чуть не обронила кастрюлю с гречкой. Интрига-то закручивается! – Я где? Я… - «Юлий» вытянул свои длиннющие ноги в ничего не скрывающих «лосинах от Ярика» поперек кухни. Я некстати вдруг посмотрела на пах. Конский, судя по всему. Как и все остальное. Раздраженно поставила тарелку на стол, а парень еще раз смачно облизал пальцы от остатков кетчупа, вытер их о Ярикову(!) футболку и мечтательно произнёс:  - Я в раю. Что значит – в каком? В самом обыкновенном. Мог бы, между прочим, ответить в рифму, но не стал.  Мама, не кричи на меня. Мама! Я уже тридцать один год как Ярослав! – тут у меня из рук таки выпала со звоном ложка. Ярослав! Я его уже полчаса Юлием называю, а он Ярослав! Вот кто он после этого?! Проклял меня, что ли, кто-то на это имя?! Юлий-Ярослав и бровью, между прочим, не повел на звук звякнувшей о плитку ложки. У него был важный разговор. С мамой. – Свадьба? Да  на х*ю я вертел эту свадьбу!  - тут  я ахнула и зажала рот ладонью. Нормально он с мамой говорит! Меня бы за такие слова… Даже не знаю, что сделали. А невоспитанная личность между тем продолжала:  - Как могу в данный момент, так и выражаюсь! Мама, ты завкафедрой русского языка, я не верю, что ты не знаешь этого слова! Нет, я не ерничаю. Именно поэтому. Именно потому, что ты кандидат филологических наук, ты найдёшь нужные слова, мама. Чтобы объяснить все это. Мама, мне все равно, что ты им скажешь, серьёзно. Я в своем уме. Именно как целиком и полностью здравомыслящий человек говорю тебе, что жениться не буду. Расходы все возьму на себя, оплачу все – и машины, и ресторан, и чего там еще, пусть выставляют счета. А с остальным – не ко мне. Все, мамуль. Целую нежно, покажусь перед твои очи светлые, когда ты остынешь. Ну, значит, в следующем году. Папе привет.
На кухне надолго воцарилась тишина. Потом я подняла ложку и положила ее в раковину, достала чистую. Телефон несостоявшегося Юлия по имени Ярослав издал прощальную песнь, отключаясь. А его владелец сцапал пакет от чипсов, вытряхнул остатки себе в горсть, а потом в рот, и сунул телефон в пакет.
- Ты «Терминатора» не пересмотрел? – я, наконец, отмерла и принялась накладывать коню гречки.
- Бережёного бог бережет, - пожал тот своими великолепными плечами. – К тому же ты не знаешь, с кем я связался.
Я поставила тарелку со второй порцией перед конем, села напротив,  потянулась к пачке и замерла. Вспомнила рассказ тети Галы. И, наконец, сложила еще раз два плюс два. Снова, да. У меня еще со школы с математикой не все ладно.
- Ой, спасибо, так вкусно, - с набитым ртом мычал тем временем  Ярослав-Юлий – ну привыкла я уже к Юлию, так просто не отвыкнуть! – Со вчерашнего дня ничего не жрал!
Это что же, предсвадебный мандраж настиг тебя, мальчик? Что аж кусок в горло не лез?
- Ты на Виолетке, что ли, собирался жениться? – озвучила я вслух свои подозрения.
Он замер, не донеся ложку до рта.
- А ты с ней дружишь?  - спросил опасливо.
- Вот еще! – фыркнула я и таки потянулась за сигаретой.
- Не сдашь меня ей? – все так же подозрительно поинтересовался Ярослав.
- Да мы даже в детстве в казаков-разбойников всегда за разные команды играли! – возмутилась я.
- Это хорошо, - вздохнул несостоявшийся жених и снова принялся за еду. Доев, закурил. Потом я соорудила нам чай, и под чай мне поведали крайне драматическую историю. Нет, серьезно. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ярославе и Виолетте. Не, я помню, что это про кого-то другого. Просто удачненько в рифму.
***
- Поймали меня, в общем, - Ярослав смачно облизнул пальцы от кетчупа.  Так-то по манерам и не скажешь, что мама - завкафедрой русского языка. Или мама научную карьеру делала, а мальчика воспитывали двор и милиция?
- Как – поймали?
- Ну а как обычно бабы мужиков ловят? – ухмыльнулся он.
Я, конечно, хотела фыркнуть, что не в курсе, как бабы мужиков ловят. Но не стала. Ибо, во-первых, не баба. А во-вторых, толку на этого коня фыркать?
- На блесну или на мормышку? – блеснула я невесть откуда взявшимися познаниями в рыбной ловле.
Ярослав  хмыкнул, закинул в рот последний хвостик сосиски, а потом откинулся на стуле и принялся меня разглядывать.
- Знаешь,  - протянул он медленно, – вот если от твоих волос отрезать кусок, да закрутить – щука будет клевать как сумасшедшая. Клёвый цвет волос. В самый раз для клева.
Вот только таких изысканных комплиментов мне не отвешивали!
- Оставь в покое мой цвет волос и рассказывай.
- На две полоски меня поймали, - хмуро буркнул Ярослав, поворачиваясь откидываясь спиной на холодильник.
- На какие  две полоски?  - я озадаченно покосилась на треника Ярика. Про полоски я помнила только, что три полоски - это адидас, но у Ярика треники – китайский ноунейм.
- Ты как с Луны свалилась,  - огрызнулся мой незваный гость – Две полоски, - проговорил медленно, как будто пытался донести мысль до умственно ущербного человека. - Тест на беременность.
Именно в этот момент во мне проснулись все. Халк, вождь команчей и других прочих воинственных племен, а заодно все брошенные женщины разом.
- Так ты что…. – прошипела я страшным утробным шепотом. – Ты бросил беременную невесту?!
- Вот вы ба… женщины!  - Ярослав выпрямился. – Дослушала хоть бы сначала, прежде чем приговор выносить!
- Рассказывай! – тоном прокурора потребовала я.
Ярослав выудил очередную сигарету из пачки, закурил и начал свой рассказ. И скажу я вам, что от Ромео с Джульеттой в нем не было ни хрена.
***
Началась история женитьбы Ярослав Огарева (да-да, у парня оказалась  еще и очень литературная фамилия!), как ни странно, задолго до его рождения. Когда в одном классе учились две девочки Ната и Галя. Девочки сидели за одной партой, дружили. Но потом, как водится, жизнь развела – по разным учебным заведениям, по разным молодым людям,  а там - семьи, дети.
Но велика сила соц.сетей. И снова, спустя десятилетия, на встрече выпускников  встретились две школьные подружки. И у одной, по дивному совпадению – умница красавица дочка Виолетта. А у другой – холостой чудо-сынок Ярослав. Закономерно был составлен заговор.
Ярослав сначала посмеялся, потом решил, что проще один раз сходить на свидание с этой Виолеттой, чем раз за разом отбивать подкаты матери. А Виолетта оказалась вполне ничего. Стройная, симпатичная, общительная, без заморочек. Закрутилось у них, в общем. Веселый и необременительный роман с кино, ресторанами и хорошим сексом. Виолетта даже к нему вещи свои какие-то перевезла, часто оставалась ночевать, но Ярослава это не слишком беспокоило. Когда иногда тебе женщина с утра готовит завтрак и минет – это даже приятно.
А потом – две полоски.  Как гром среди ясного неба. Ярослав в вопросах контрацепции никогда ничего не оставлял на самотёк, и презервативы были всегда под рукой, и с Виолеттой у них ни разу не было без.
- Ты же знаешь… Они не дают стопроцентной гарантии, - шмыгала носом Виолетта.
И не поспоришь. Раз в год и палка стреляет.
Вариантов не было, от слова «совсем». Порядочность в Ярослава вбивали с шестнадцати лет, с первой девочки, которую он не успел выпроводить до прихода матери. И были долгие лекции об ответственности. И была даже первая и единственная оплеуха от матери. Когда он ляпнул, что это, дескать, если что – не его проблема. В общем, внушили и объяснили Ярославу доходчиво, что генофондом разбрасывать нельзя. Он и не разбрасывался, все дисциплинированно доверял мусорному пакету.
Но тут оказался какой-то особо пронырливый генофонд  – так Ярослав тогда решил. Ну и что теперь? А одно только – готовиться к свадьбе.
Ну и начали – в спешном темпе, чтобы соблюсти внешние приличия и невеста была в ЗАГСе без живота. Ярослав был словно во сне, и никак не мог поверить, что это все с ним происходит. Еще, вроде бы, два месяца назад был вольной птахой, а теперь вот – без пяти минут муж. И отец без скольки-то там месяцев. И Виолетта перебралась к нему домой уже с концами, с косметичкой и тапочками. Тошно было, но мужественно давил в себе паникера.
А потом вдруг случился казус. Пакет мусорный порвался, прямо в двух шагах от мусорного бака, когда Ярослав утром его выносил. И среди мусора, который он спешно  - на работу опаздывал!  - закидывал в контейнер Ярослав обнаружил аккуратно свернутый…
Вот черт его пойми, почему взгляд зацепился, и Ярослав это развернул. Стоявший рядом бомж выдохнул: «Извращенец!» - и спешно заковылял прочь. А Ярослав стоял и тупо смотрел на развёрнутую в его руке прокладку. Всю в засохшей крови.
О женской физиологии Ярослав был осведомлен. И поэтому Виолетте вечером был устроен допрос.
- У меня был выкидыш, - рыдала она.  – На раннем сроке! Я не хотела тебе говорить! Я не хотела тебя расстраивать!
Он не поверил. То есть, Виолетте ничего не сказал и даже обнимал и что-то утешительное сумел выдать. Но где-то внутри червяк сомнения поселился. Только вот маховик-то уже раскрутился, набрал обороты. Заявления поданы, дата назначена, платья, кольца и прочая лабуда – куплены. И все покатилось дальше. Словно в пыльном мешке в этой же кутерьме катился и Ярослав. И лишь сегодня, в день своей свадьбы, где-то между третьим и четвертым этажом, слушая условия очередного идиотского запроса на бесконечной процедуре выкупа, он вдруг словно проснулся. Скинул с себя пыльный мешок, нажал кнопку лифта и…
… и вот он тут.
***
- Понимаешь,  –  мой гость выдохнул длинную струю дыма, поскреб щеку. – Стою я вот, на площадке между этажами, весь обсыпанным рисом, каким-то конфетти, еще хрен знает чем! Чего-то мне орут в ухо, то спой им, то спляши, то анекдот расскажи. Ну со стороны поглядеть – идиот идиотом. И ради чего это все? Чтобы связать себя с женщиной, к которой я ничего не испытываю, кроме раздражения – она меня последнее время прямо бесила. Хотя перед свадьбой этой дурацкой меня все бесило! И спросил я себя: «Огарев… - это моя фамилия, кстати, - Огарев, какого хрена ты творишь?!».  Ну ладно б, ребенок был, таки ведь нет же ребенка! Хотя знаешь…. – тут господин Огарев как-то вдруг невесело или даже недобро  усмехнулся. – Чего-то  подумал я крепко и рассудил так, что с двумя полосками меня просто как мальчика развели. Не была Виолетта беременна, нутром чую.
Возразить мне было нечего, да не больно и хотелось. Пакостный характер соседки снизу был известен мне еще с детства. Доскребаться до пацана битый час, таскаться за ним, лупить его исподтишка, а когда у него лопнет терпение и он огреет со всей дури по спине – помчаться с ревом жаловаться маме – это Виолеткино все. Мне, по моей детской наивности – впрочем, мои подруги считали, что я это качество и сейчас не утратила – такое поведение казалось верхом подлости и глупости. А оно, вон чего – приносит, оказывается, плоды. И принцев приносит. Под дверь. Чужую.
Тут я таки не выдержала и прыснула.
- Извини, - спохватилась на тут же насупленную темную бровь. – Я не над тобой смеюсь. Я так… детство вспомнила. Виолетка не очень-то изменилась, знаешь.
Темная бровь разгладилась, мой собеседник улыбнулся. И, знаете, что? Улыбка коню шла.
- Меня, кстати, Ярослав зовут,  - вдруг соизволили мне  представиться. – Ярослав Огарев.  А тебя?
- А тебе зачем?
- Ну так, беседу поддержать, – ухмыльнулся Ярослав. – Ну, раз не хочешь говорить, буду звать тебя «мечта щуки».
Он так это слово сказал… Не щуки. А что-то среднее между «шчуки» и «сцуки». В общем, все сделал, чтобы меня взбесить.
- Да называй, как хочешь… Ярик, - сладко промурлыкала я.
- Я не Ярик! – ой, прелесть какая, заводится с пол-оборота. – Меня зовут Я-ро-слав. Если тебе слишком сложно произнести это имя по причине дислалии  - можешь называть меня Яр. Ну крайний случай  - Слава. Но никак иначе, ясно?!
О, а вот и мама завкафедрой прорезалась.
- А можно, я тебя просто на хрен пошл?  Вот такими шагами? – я развела руки в стороны.
Какое-то время мы сверлили друг друга взглядами. Сдался первым Ярослав Огарев.
- Ладно, извини, - буркнул, отвернувшись.
- Антонина, - соизволила принять извинения я.  – Можно Тоня. Но никак иначе, ясно?
И он снова улыбнулся. А потом вдруг сладко зевнул, прикрыв кулаком рот.
- Слушай, можно, я у тебя покемарю?
Ну просто классика жанра. Люди добрые, дайте воды попить, а то так жрать хочется, что переночевать негде.
- Ну подумай сама! – тут же принялся, не откладывая дело в долгий ящик,  оправдывать свое возмутительное предложение Ярослав. – Куда я сейчас пойду? Там же возня еще, в подъезде, возьмут тепленьким. А я не спал сегодня ночью ни хрена, сейчас просто срубает, - он еще раз смачно зевнул. – Покемарю пару часиков, народ рассосется, и я уйду, а? Ну что тебе, жалко, что ли?
Вот с этих слов все попадосы и начинаются. Что, тебе жалко, что ли? Тебе что, слабо? Ты стесняешься, что ли? И далее по списку.
- Ладно,  - я честно поизображала размышления секунд десять.  – Сейчас, бельё тебе дам, на диване в зале постелить.
- Ага, спасибо! - обрадовался Ярослав.
По дороге за бельем я завернула в туалет – знаете, такое бывает даже с самыми прекрасными феями, не то, что со мной, простой земной девочкой.
В общем, когда после завершения визита по линии туалет-ванная, я вошла в спальню за бельем…
Ярослав Огарев уже лежал. На моей кровати.
И спал!
Спал так мирно и безмятежно, что у меня не поднялась рука – и даже нога не поднялась – его будить. Видно было, что человек вымотан до предела и просто вырубился. Я сделала пару шагов, он даже не шевельнулся. Я подошла вплотную.
Огарев лежал на спине, вытянув руки вдоль тела. Судя по всему, заснул, едва приняв горизонтальное положение. Лежал ровно и недвижно, ну прямо как Ленин в Мавзолее, мне мама рассказывала, что она видела Ленина в гробу! Я хихикнула. Ярослав продолжать изображать Ленина в гробу, а я – разглядывала... Ленина.
Ну ты, Тоня, даешь. В твоей постели снова мужик, снова Ярослав, и даже треники и футболка – те же самые.  Тот – да не тот. Скажу даже больше – отродясь в этой постели такого роскошного тела не бывало. Теперь-то, когда малыш уснул, его можно было разглядеть, не таясь. Ну, разглядела, чего уж.
У парня явно хорошая генетика, помноженная на отнюдь не сидячий образ жизни. Или в спортзал ходит регулярно. Плечи такие только от природы или папы с мамой бывают, а он на них еще мясо нарастил. Мясо там везде было – и руки бугрятся, и на груди не плоско, и бедро мощное даже в расслабленном состоянии, и икры шикарные – «лосинки» Ярика кончались примерно на ладонь ниже колена. Весь, в общем, такой тестостероновый, шо песец. И, кстати, поскольку тонкий мягкий трикотаж мало что скрывал… В общем, первоначальные наблюдения полностью подтвердились. В паху у парня увесисто даже в расслабленном состоянии. А в боевом, наверное, совсем о-го-го.
Или и-го-го.
В общем, я еще полюбовалось прекрасным образчиком мужской породы, которого каким-то чудом занесло в мою постель, а потом достала из комода клетчатый плед и прикрыла тельце. Не Ленин же, замерзнет.
Еще минут пятнадцать я побродила по квартире. Помыла посуду и убралась на кухне. Выкурила сигарету, глядя с балкона на то, как толпа у подъезда существенно поредела, но рассасываться не думала. Музыка, слава тебе боже, больше не гремела.
А я почувствовала, что меня тоже неудержимо клонит в сон. Ну а что? Гудели мы вчера с девками до середины ночи, подняли меня ни свет, ни заря сегодня. На неделе  - хронический недосып. В общем, я хочу спать.
Ну глупо же спать на диване в своей собственной квартире, когда у тебя есть нормальная удобная кровать?
В общем, достав второй плед, я устроилась с другой стороны кровати. Да, Тонечка, ушлая ты. Не прошло и суток – снова  в постели с мужиком.
То ли я устала сильно, то ли Ярослав вокруг себя распространял какую-то особую сонную атмосферу – но на этой мысли я и отключилась.
***
Проснулась я в пять. Об этом мне услужливо сообщил спешно поднесенный к глазам телефон. А потом я повернула голову. Юлия-Ленина-Ярослава в кровати не было.
Не обнаружилось его и во всей квартире.
Батюшки мои, ограбили!
Полчаса я потратила на метания по квартире. Проверила заначки – обе две! Проверила шкатулку с немудрящим золотишком и серебришком. Папку с документами проверила. Ключи тоже на месте.
Да все было на месте.
Я, наконец, немного успокоилась, села на стул на кухне и закурила. А, докурив, прошлась по квартире уже более внимательно.
О визите Ярослава Огарёва в мою скромную обитель кое-что все же напоминало. А именно – сваленная в углу прихожей куча одежды. Это что же, получается, он вот в таком непотребном виде и ушел – в старенькой футболке и трениках-тире-лосинах? Я подняла брошенную одежду.
Отличный итальянский костюм на шелковой подкладке, свежая, явно первый раз надетая белая рубашка, галстук тоже, похоже, шелковый. Чем тебе эти вещи не угодили, господин Огарев, что ты предпочел уйти в шмотках с чужого плеча, да еще конкретно тебе маленьких?
Я опустил взгляд вниз. Нет, обуви чужой в прихожей не значилось, значит, ушел в своих туфлях. А мог бы покуситься на шлепанцы Ярика. Впрочем, наверное, нога не влезла, у Ярика нога была всего на два размера большей моей, тридцать девятый, а у этого коня ласта минимум сорок пятый.
Я еще постояла в прихожей, раздумывая над дальнейшей судьбой щедро оставленных мне вещей. Хотя чего тут думать, будет радость какому-нибудь бомжу. Я сложила вещи в пакет, туда же сунула для комплекту шлепанцы Ярика  и посчитала на сем инцидент исчерпанным.
Мои подружки дружно считали, что я до сих пор наивна как ребенок. А, я уже об это говорила? Ну так вот, они, кажись, правы оказались.
Аттракцион под названием «Перевернем вверх тормашками Тонькину жизнь» только начал набирать обороты.
_________________

 » Глава 2

Глава 2. Но ейна мать сказала: «Ша, за всё уплачено». Однако ее никто уже не слушал.  

Вечером следующего дня, то бишь, воскресенья – а у меня было рабочее воскресенье, между прочим, у меня вообще выходные почти всегда – самые что ни на есть рабочие, состоялось явление Виолетты.
Надо сказать, что в детстве мы были не то, чтобы дружны  - но росли вместе, играли во дворе вместе, даже учились до какого-то класса вместе. Затем  Виолетту определили в какую-то модную гимназию, а я так и осталась в школе по месту жительства. Но чужими, незнакомыми людьми нас тоже назвать было нельзя. Все же когда вы падаете в одну лужу и потом дружно и синхронно получаете от своих матерей по самое «не балуй» за то, что вымокли сами и испачкали одежду – это как-то, знаете ли, сближает. Потом мы выросли, конечно, в лужах совместно больше не валялись, но здоровались при встрече, иногда перебрасывались фразами.
Это я к тому, что когда в дверь позвонили и там, за дверью, обнаружилась Виолетта, я удивилась. Но не сильно.
- Привет.
- Привет.
Диалог на этом застопорился, а потом я сообразила пригласить соседку войти. Виолетка приглашение приняла, через порог шагнула. И я принялась ее разглядывать.
Ну, клюнуть коню Юлию было на что. И не только коню. Виолетка – деваха ухоженная. Волосы покрашены и уложены, реснички нарощены, сиськи сделаны у хорошего хирурга, фигура в фитнес-клубе отточена. В себя Виолетта вкладывалась, это видно невооруженным взглядом. И, разумеется, хотела эти инвестиции отбить. А инвестиции-то… Я спешно придала лицу заинтересованное выражение.
- Что-то случилось?
- А ты не знаешь?
- Не, - я растянула губы в улыбке. – Я тетьГалю не видела уже неделю, наверное. Про ваши свежие новости не в курсе.
И тут Виолетта зарыдала. И – о, боги-боги, как она рыдала. Я понимаю, почему Огарев поверил сразу и безоговорочно в две полоски. Удивительно, как он потом ложь умудрилась распознать.
В общем, отрабатывала Виолетка на все деньги, сквозь рыдания излагая уже хорошо известную мне  историю. Только в… ну, скажем так, режиссерской версии. Что ее, Виолетту, невинную и несчастную жертву, соблазнил, уговорил выйти замуж, а потом бросил практически у дверей ЗАГСа некий неназываемый подлец.
Ах, какому нехорошему человеку я подарила треники Ярика, осквернила, практически,  светлую память об этом святом человеке.
В общем, Виолетта демонстративно рыдала, я демонстративно охала. Я ей не верила, она, похоже, догадывалась, что я ей не верю. Поэтому рыдала недолго.
- Я одного не пойму, Тонь, - Виолетка аккуратно убрала из-под глаза слезинку.  – Куда он делся? Понимаешь, просто исчез! Заскочил в лифт – и все! Парни с девчонками весь подъезд прочесали, его нигде нет. Лифт приехал пустой. Как растворился!
- Может, осознал всю подлость своего поступка и выбросился с балкона пожарной лестницы?
Виолетта хмуро глянула на меня из-под наращённых ресниц.
- Очень смешно.
Не смешно, согласна. Сейчас сделаем смешно.
- Слушай, а ты же  голым видела, да? Может, у него сзади пропеллер – ну, как у Карлсона. И он того, кнопочку на животе нажал – и фьють, улетел!
- Тоня, в тебе талант комедийный пропадает.
- Считаешь?
Виолетка поняла, что добровольно я на сотрудничество со следствием не пойду, и спросила в лоб.
- А вот тетьНюра говорит, что видела, как Ярослав из подъезда выходил, часов примерно в пять.
- ТетьНюра в честь твоей свадьбы на грудь не принимала часом? – твою мать, Огарёв, ты не мог незаметно исчезнуть, да? Хотя у нашей дворничихи и мышь незамеченной не проскочит.
- Нет, не принимала, - роль несчастной жертвы окончательно сползла с Виолетты, и теперь она смотрела цепко. – И она сказала, что у него была футболка  танками.
- Да ты что! – всплеснула руками я. – Это он такой красивый-нарядный жениться собрался? А у тебя же мама-педагог…. А у тебя же папа – пианист… - замурлыкала я. – Какой ты нафиг – танкист!
Этой песней я доводила Ярика. А у Огарева и правда же мама – педагог, высшей школы. Может и папа – пианист. Хотя в кого-то же он таким конем должен был уродиться. Среди пианистов коней вроде не водится.
- А где твой? – Виолетта не сводила с меня внимательного взгляда, не реагируя на мое пение.
- Мой кто?
- Мужик твой? Он же все время дома сидит.
Ярик, Ярик, выгнала тебя, а ты мне все равно жизнь портишь. Ты и твоя привычка днем в одних трениках и этой дурацкой танковой футболке за пивом ходить.
- К маме поехал, - безмятежно соврала я.
- К маме? - недоверчиво уточнила Виолетта
- К маме, - закивала я. – У всех есть мама. Даже у моего мужика.
Хотя об этой женщине мне ничего не было известно, Ярик как-то не распространялся про свою семью. А теперь уже неважно.
Диалог снова застопорился. Виолетка меня явно подозревала во всех смертных грехах, но прижать ей меня было нечем. И тут…
- А что это у тебя? – Виолетта сделал быстрый шаг в сторону и вперилась взглядом во что-то у меня за  спиной.
- Где? – я обернулась.
Тьфу ты, пропасть!
Из-под банкетки, незамеченный мной раньше, торчал край белой бутоньерки. С костюма коня.
Мы молча созерцали этот белый клочок. Что это цветок, вообще-то, было заметно. Потому обе дернулись. Но у меня реакция оказалась быстрее – я пять лет ходила на гандбол и там стояла на воротах.
Я быстро схватила за торчащий кусок, вытащила все оставшееся и смяла в руке.
- Ничего. Просто бумажка какая-то.
- Покажи! – потребовали Виолетта.
- С хера ли? – возмутилась я. И мяла, мяла в кулаке бутоньерку, в душе проклиная коня Юлия всеми известными мне словами.
- Покажи!!! – Виолетка взвизгнула и топнула ножкой.
Маменьке своей топай. И мужику – когда заведешь.
- А если там список любовников? – я попыталась как-то нейтрализовать ситуацию. – Или стишки любовные?
- Да какие у тебя любовники! – завопила Виолетта. – На тебя только гопники могут  позариться! Это бутоньерка Ярослава, я видела! Значит, он был у тебя! Ах ты…
Дослушивать я не стала. И вытолкала Виолетту за дверь. Фитнес  в зале – он, может, для красоты фигуры и полезен. Зато в потасовке победа останется тому, кто пять лет  стоял в гандбольных воротах.
Заперев дверь, я с наслаждением разодрала в мелкие клочки злосчастное украшение и выбросила ошмётки в унитаз. И воду спустила.
Все. Теперь точно никаких следов присутствия Огарёва в моей квартире. Пакет завтра поставлю у мусорки. Только не у нашей, а по дороге к остановке.
Успокоенная этой мыслью я пошла курить. И даже покурила. И поужинала. И даже по дому пошуршала чуть-чуть – стычка с Виолеткой меня как-то взбодрила. А потом наступила вторая часть марлезонского балета.
Звонок в дверь. Я думала, что это Виолетка за сдачей пришла, и дверь открыла в самом боевом настроении. Но я допустила ту же ошибку, что и Огарев - недооценила подружку детства моего сурового. Виолетка в лучших традициях детства нажаловалась маменьке и подтянула тяжелую артиллерию. За дверью стояла тетьГаля.
В какой-то хорошей и смешной книжке – убей бог не помню в какой – про тетьГалу было очень здорово написано. То есть, писали не про нее, но словно с нее. Там было что-то про арбузные груди и мощный затылок. Прибавьте  к этому голос, как бензопила, и хватку, как у бульдога – и вы получите полный портрет тетьГали. Я не считала себя робкий кисейной барышней, и за словом в карман не лезла никогда, и матом послать, если что не нравится -  за мной не заржавеет. Но против тетьГали я – малявка. Там еще и школа советской торговли за ее мощными плечами. В общем, я замерла аки кролик перед удавом.
- Шо же ты, Тонька, на чужого мужика-то покусилась?  - тетьГаля неумолимо шагнула через порог. И я ничего не смогла ей противопоставить. Отступила. – Разве ж тебя не учили, что чужое брать нельзя?
- А я и не брала, - я пыталась собраться с мыслями. Получалось не очень.
- А кто нашего жениха в квартиру пустил? – вкрадчиво поинтересовалась тетьГаля. В ее исполнении  вкрадчивость звучала особенно страшно.
- А у него на лбу не было  штампа, что он ваш! – отпираться, в общем-то, было уже бесполезно.
- Ах, штампа не было… - нараспев произнесла соседка. – А штамп у него, девочка, в другом месте стоял. Уже почти стоял. Чужой жених – это же, считай, что чужой муж. Ты понимаешь это? Что чужого мужа увела?
Огареву сейчас, наверное, икалось без перерыва. Свалился мне на голову!
- А если он у вас такой ненадёжный, что того и гляди  - уйдет, так чего же вы его в наручниках в ЗАГС не вели?
Ой, зря я это сказала. Совершенно точно зря. У тети Гали сузились глаза и расширились ноздри. Я почувствовала себя тореадором. Или  - нет.  Это выход один на один с вратарем. И сейчас мне всадят в девятку.
- Верно говорят - яблочко от яблоньки недалеко падает,  - тетьГаля сверлила меня мрачным взглядом темных глаз. - И дочь – вся в мать. На роду вашем поганом, видать, такое написано – чужих мужиков уводить.
А вот это уже – штрафной. Маму – не трогать, ясно?! Не сметь трогать маму!
Весовые категории у нас, конечно, были несопоставимы. Но на моей стороне были внезапность натиска и злость. В общем, вытолкала я соседку на лестничную площадку и даже до начала лестницы дотолкала. А потом выдохлась. ТетьГаля что-то вопила, снизу подвывала Виолетка, а  я, пнув напоследок в мощную икру обхватом как моя талия, вернулась домой. Отключила дверной звонок. И пошла курить. И заодно придумывать, как можно поизощреннее вломить господину Огареву.
На следующий день он мне предоставил такой шанс.
***
Наученная горьким опытом, в дверной глазок я теперь посмотрела. А там, за дверью, радостно улыбался чему-то Ярослав Огарев.  Весело тебе, коняра подлая? Сейчас умерю восторги! И, повернув защелку, я гостеприимно распахнула дверь.
Судя по тому, как поспешно шагнул через порог Огарев и как быстро закрыл за собой дверь – встречи с несостоявшимися родственниками он побаивался. И, плотно пообщавшись с ними накануне  - таки я могла его понять.
- За костюмом пришел? – сразу пошла я в наступление.
- Чего? – нахмурил свои великолепные брови – ну правда, шикарные, у меня подружка – Феня которая -  бровист, она б тут от восторга померла. – А, не, - выдохнул, рассмеялся. Зубы у него… Тут бы померла от зависти Ганя – она ассистент стоматолога. - Выкинь.
- Хорошо, - удивляясь самой себе и своему приличному поведению,  спокойно кивнула я. – С чем пожаловал?
- Вещи вернуть! – только тут я заметила, что в руках у него пакет. Глазам своим не верю. Костюм шикарный из натуральной шерсти на шелковой подкладке – значит, выкинь. А заношенные треники и драную футболку – вернул.
- Спасибо! – я выдернула пакет из его рук. Планы мести все куда-то делись. И сейчас я больше всего хотела, чтобы он свалил в закат из моей квартиры. Не дай бог его опять засекут, что ко мне приходил – мне ж тогда не жить.
- А ты чего такая злая, зая?
- Какая я тебе зая?! – заорала я. Спохватилась, даже рот себе зажала. Звукоизоляция у нас так себе. ТетьГалю, когда она своего мужа воспитывает, мне, например, прекрасно всегда слышно.
- И правда, какая же ты зая,  - ухмыльнулся этот подлец. – Ты… малиновка.
- Огарев, ты дальтоник! У меня волосы красные.
- Малиновые, - тем же упрямым тоном повторил он.  – Слушай, у меня к тебе разговор есть.
- Говори.
- Не пригласишь войти? – вкрадчиво поинтересовался он. Везет мне на вкрадчивых людей в последнее время. Одни неприятности от них.
- Тебя пригласишь войти, а ты потом холодильник обчистишь и спать ляжешь.
Он какое-то время серьезно и даже хмуро разглядывал меня. А потом полез в карман джинсовой куртки.
- Могу компенсировать ущерб.
- Лучше выкладывай, зачем пришел, - проявила неуступчивость я.
Огарев еще немного задумчиво поизучал меня, опершись ладонью о стену. А потом озвучил мне свое предложение.
- Слушай, тут дело такое. Виолетта мне прохода не дает. Объяснение «Передумал» ее не устраивает. Вдаваться в подробности  - не хочу. А она мне названивает, трубку брать перестал – так она уже два раза ко мне приезжала – то домой, то в офис. Тещенька несостоявшаяся… - Огарев дернул щекой, – тоже звонила пару раз. Не пойму, какого хрена им от меня всем надо! Я за все заплатил, что там было приготовлено для свадьбы. Но им все неймется!
- Сочувствую,  - без тени сочувствия произнесла я.  – Но ничем помочь не могу.
Вот это я  сказала зря.
- Можешь! – обрадовался Огарев. – Еще как можешь! – он шагнул ко мне вплотную, навис надо мной всем своим конским ростом. – Давай всем скажем, что у нас с тобой… ну…это… ну, шпили-вили и все дела. И я из-за тебя Виолетту бросил. Ну, типа разыграем перед ними. А?
Я неверяще смотрела на этот образчик идиотизма перед собой.  Может, мне показалось, что он разумен, а? Может, правда, конь? Скотинка красивая, на пашню и скачку годная, но не более.
- Назови мне хоть одну причину… - я говорила медленно. – По которой я буду это делать?
Он моргнул несколько раз.
- А если так?... – и снова полез во внутренний карман куртки. За бумажником, надо полагать.  О, меня собираются купить. Впервые в жизни. Не за услуги заплатить, а всю тушку целиком взять. Оптом, так сказать. Какая прелесть! Какая щедрость!
- Кретин! – я шлёпнула его по руке. – Засунь свои деньги, знаешь, куда?!
- Ты же даже не знаешь, сколько я тебе собирался предложить, - обиделся господин Огарёв.
- Надеюсь, что много. И мелкими купюрами. И в жопу себе их засунь!
Мы снова – традиционно уже - сверлили друг друга взглядами.
- Не хочешь?  - зачем-то уточнил он.
- Не хочу!
- А у меня есть еще один аргумент.
- И какой?
Он показал – какой.
Знаете, что сделал это подлец? Он меня поцеловал!
Он же стоял рядом, так ему и пришлось всего-то – голову наклонить. И руками меня к себе прижать.
А я что сделала? А ничего. А нет, пардон – рот от изумления открыла. Огарев это воспринял как приглашение. И тут же засунул мне в рот язык.
Знаете, что самое пакостное во всем этом? Что мне все это понравилось!
И его тяжелая горячая лапа на моей пояснице, и другая – которая нагло стянула с волос резинку и зарылась в волосы. И язык… в общем, он у Огарева умелый. И мой язык тоже все это оценил и радостно вступил в увлекательную игру  с его. И ой… ох… словом, можно понять Виолетку, которая так за ним бегает, несмотря ни на что.
Мысль о соседке отрезвила. Тоня, какого черта ты ведешь себя так, будто тебя  в жизни не целовали?! Но процесс зашел слишком далеко, и, если честно, прекращать процесс мне никак не хотелось, а руки Ярослава уже поползли по моему телу – одна по плечу, другая на задницу.
Ничего лучше, чем укусить его за язык, я не придумала. И не кокетливо куснуть для подогрева градуса. А со всей дури.
Меня тут  же выпустили, Огарев зажал рот рукой и замычал что-то в ладонь.
- Этот аргумент тоже не годится, - не очень внятно, но, как могла, твердо проговорила я.
Огарев смотрела на меня поверх ладони совершенно чумовыми глазами. Потом отнял руку от лица. В уголке рта что-то краснело. Матушка моя, я, что же, его до крови укусила?!
- Ну ты и стерва! – прошипел Огарев  и был таков.
Вот и хорошо. Вот и славно. Буду стервой. Нечего тут мне язык почем зря в рот засовывать. Я пошла и со всей тщательностью почистила зубы. Принесённые вещи Ярика запихнула в пакет к свадебному  костюму господина Огарёва. И вообще, сделала все, чтобы забыть все произошедшее. Все, квиты, в расчёте.
Но почему-то перед сном мне вспомнилось, какие наощупь его губы. Упругие, настойчивые и ласковые. Не конские ни разу. Но я запретила себе об этом думать. И, как послушная девочка, заснула.
***
А в доме Огаревых, между тем, назревал скандал. Локальный по местности, но не уступающий международному по накалу.
- Нет, я не утрирую! И не гиперболизирую!  - Наталья Ивановна раздраженно перекинула полотенце с одного плеча на другое. – Я просто не иг-но-ри-ру-ю! В отличие от тебя, Михаил!
Глава семьи Огаревых, Михаил Константинович, с тоской посмотрел на плиту. Ужин, судя по всему, если не отменялся, то откладывался.
- Наташа, послушай…
- Нет, это ты меня послушай! И хотя бы раз в жизни прояви себя как отец!
- Ты преувеличиваешь!
- Нет, дорогой мой! – Наталья Ивановна подбоченилась. – И этого я тоже не делаю. Суди сам! – она выставила вперёд руку и принялась загибать пальцы. – Кандидатскую диссертацию я защищала с огромным животом, а потом, сразу после защиты поехала в роддом. Рожать! Где был в это время ты? Подсказываю, если забыл – ты был в Германии, закупал оборудование. Когда Ярослав упал с горки, сломал руку и выбил два передних зуба, и я мчалась с ним в травмпункт, ты где был? Ты запускал линию в цеху и никак не мог отлучиться. Когда твой сын выбил три окна в школе и меня вызвали к директору, ставя вопрос об исключении – где ты был? Ты встречал новых собственников и водил экскурсию по заводу. Когда твой сын получал диплом, где ты был? Ты был в Москве, в министерстве! Где ты был во все самые важны моменты жизни твоего сына, Огарев?!
- Таточка, ну я же…
- Ты же! – передразнила его жена. - Ты же то, ты же это! Господи, мне кажется, я замужем не за тобой, а за этим чертовым заводом. Вся моя жизнь отравлена им, все разговоры – про металл, про трубы, про прокат, про сорта стали.
- Милая моя, что же поделать, если я металлург.
- Ненавижу металлургов! – выкрикнула Наталья Ивановна. – И металл. Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
На пол полетел половник, нож, еще один, горсть вилок и ложек. До посуды дело не дошло, она же не из металла. В итоге Наталья Ивановна Огарёва, заведующая кафедрой русского языка  филологического факультета, стояла посреди разбросанного по всей кухне так ненавистного ей металла и тяжело дышала.
- Наташа…  - муж примирительно протянул руку и опасливо коснулся ее локтя. – Скажи толком, чего ты от меня хочешь?
Наталья Ивановна тяжело опустилась на табурет, поставила локти на стол, утерла лицо полотенцем.
- Миша, мальчик сбежал с собственной свадьбы. Как ты думаешь, это нормально?
- Нет,  - Михаил Константинович сел напротив. – Это он напортачил.
- У него что-то случилось! Он не говорит со мной. Весь разговор сводит каким-то глупостям - передумал, оплатил, ребенка все равно не будет, ко мне какие претензии? А мне как в глаза Гале смотреть? Дочке ее? Кого я воспитала, если он со свадьбы исчез без объяснений?! Там нечисто что-то, Миш. Поговори с ним. Как мужчина с мужчиной. Что-то его гложет, явно. Не мог мой мальчик просто так, на пустом месте, так поступить.
- Хорошо, - кивнул Михаил Константинович. – Поговорю. Завтра же, - вздохнул, покосился снова на плиту. – Матушка, покорми, а? Маковой росинки после завтрака во рту не было.
- Угробит тебя этот твой завод,  - вздохнула Наталья Ивановна, вставая. - Иди, руки мой. Я пока тут уберу и стол накрою.  - Нагнулась за половником и себе под нос пробормотала: - Хорошо, что Ярослав в металлургию не пошел, будь она не ладна.
***
- Михаил Константинович, я вам точно больше не нужен?
- Точно! – отмахнулся от водителя Огарев-старший.  – Езжай, меня сын подберёт, вон его машина.
 - А завтра…
- Завтра как обычно!
Михаил Константинович Огарев смотрел вслед отъезжающей служебной машине. А потом перевел взгляд на здание почти достроенной заправки.
Как вчера Наташа сказала? Думала, что он не слышит. «Хорошо, что Ярослав в металлургию не пошел». А Михаил иначе рассуждал. Хорошо, что филологом не стал. Огарев усмехнулся, вспомнив, как жена трагическим голосом восклицала: «Господи, ну в кого он такой безграмотный!», на три раза перепроверяя и исправляя сочинения сына. За которые он все равно больше тройки никогда не получал. «Ни намека на врожденную грамотность!» - сокрушалась кандидат филологических наук Наталья Ивановна Огарева. А у мальчика просто технический склад ума. Да, не пошел в металлурги. Но в политех же поступил! Окончил автодор, а нашел себя вон в чем.
Ярославу тридцать один, а у него уже своя собственная фирма. Заправки строит. А что – дело нужное, дело важное, без заправок в нынешнее время никуда. Правда, постоянно в разъездах, дома не сидит, но это понятно – заправки-то большей частью не в городе, а вдоль трасс. Это сейчас Огарёв-старший чудом застал Огарёва-младшего на объекте в пригороде.  И Михаил Константинович направился к зданию.
Сквозь приоткрытую дверь слышались голоса. Сильнее всего слышно было голос его собственного сына. Хорошо, что Наташа не слышит, как ее мальчик умеет выражаться. Это врожденной грамотности у него нет. А врожденное умение материться – имеется.
Дверь распахнулась и, щурясь на солнце, на пороге появился Ярослав – всклокоченный и красный. Увидев отца, он остановился, словно налетев на невидимую стену.
- О, батя…
Тряхнул головой и быстрым шагом направился к отцу. По привычке протянул руку как для делового рукопожатия, потом рассмеялся. И шагнул в отцовы объятья.
- На кого серчаешь? – отец кивнул в сторону здания, из которого вышел сын.
- Да на работничков своих, на кого же еще,  - поморщился Ярослав. – Уж и не знаю, что хуже – трудолюбивые как муравьи гости из Средней Азии, которые  фазу и ноль путают, или наши, которые про все фазу знают, но делают все только из-под палки.
- Это задачка,  - согласно кивнул Михаил Константинович.  – Лучше всего, наверное,  китайцы.
- Но лучше без них, - хохотнул Огарев-младший и заснул телефон, который держал в руке, в карман куртки. - А ты какими судьбами тут, отче?
- Да так, проезжал мимо, решил заскочить.
- Да? – сын недоверчиво оглядел невзрачные домки частного сектора и виднеющиеся неподалеку трубы ТЭЦ. – Завод же вроде в противоположной стороне?
- Ну так… вот… - Михаил Константинович замялся.
- Ясно, -  выдохнул Огарёв-младший. – Мама прислала для перевоспитания непутёвого сына
- Совсем не для перевоспитания! – не согласился Огарев-старший. – Толку тебя воспитывать, поздно уже. А поговорить – надо, - добавил твердо.
- Вы часом разводиться не собрались? – подозрительно уставился на отца сын.
- Тьфу на тебя! – вытаращился  на сына Михаил Константинович. – Тебе напомнить, сколько нам лет? Какой к чертям собачим развод?!
- Да мода такая пошла… - буркнул Ярослав. – Ну я рад, если не так. Где говорить будем?
- Думал, ты меня в гости пригласишь.
- Это можно, - обрадовался Ярослав.  А потом замер, не дойдя пару метров до машины. – А может, нам пивка дерябнуть, а, Михаил Константинович?
- Это можно,  - синхронно ответил Огарёв-старший. – Поддерживаю. Но только по чуть-чуть, ты же помнишь, что мне много нельзя.
- Так кто про много говорит? – Ярослав открыл дверь машины. – По паре бокалов. Я же помню, что ты единственный в своем роде непьющий металлург.
И под дружных смех мужчин Огарёвых белый  джип тронулся с места.
***
- Ты прости меня, Славка, если чего не так… - Огарев старший пригубил второй бокал и блаженно зажмурил глаза. Спиртное оказывало на него очень сильное действие, именно поэтому Михаил Огарёв почти не пил. Плюс еще и язва. Но пару бокалов он себе твердо разрешил, и если первый ушел как в песок, то со вторым он решил растянуть удовольствие.
- Что я тебе простить должен? – сын, закатав рукава рубашки, деловито раскладывал на столе закуски. Хозяйственный, весь в мать. Михаил Константинович смаковал маленькими глотками ледяное пиво и любовался сыном. Лучшее от обоих родителей взял. Огаревскую крепкую стать и Наташину красоту – на лицо парень яркий, от девок отбою лет с шестнадцати не было. А вот жил до недавних пор один. Да и со свадьбой как-то вышло… нехорошо. Как бы на эту тему разговор-то перевести? Но думалось после пива не очень.
- Ну если я чего в воспитании твоем… это… ну… упустил.
Ярослав с веселым изумлением посмотрел на отца. Даже кальмара сушеного отложил. А потом заговорил.
- Мне как-то один человек – бухгалтерша моя, кстати – одну умную вещь сказала. Что есть единственная воспитательная система, которая стопроцентно работает. Называется – личным примером. Так ты мне этим самым личным примером все показал, батя. Как надо жить, что делать можно, а что – нельзя. Я все прекрасно понял. А что с лишними нотациями не лез – так за это тебе отдельное сыновнее спасибо.
Михаил Константинович довольно крякнул, пригубил еще пива и блаженно  зажмурился. А потом сообразил, что в исполнении поставленной задачи он так и не продвинулся.
- Славка…
- Ась? – сын вернулся к прерванному занятию и увлеченно грыз крупными белыми зубами сушеного кальмара.
- А что все ж таки со свадьбой-то было, а?
Ярослав вздохнул. И снова отложил так и недогрызенного кальмара. Почесал коротко стриженый затылок. И неожиданно перевел тему.
- Пап, а ты маму любишь?
- А как иначе-то? – Огарёв-старший едва пивом не поперхнулся.
- А как вы познакомились?
- Как-как… - мечтательно вздохнул Михаил Константинович. То, что сын ушел от ответа на вопрос, его странным образом нисколько не задело. – В студенческой компании познакомились. Я влюбился намертво, от красоты ее задыхался, двух слов связать не мог. Да и что я ей мог сказать, с политеха-то? В голове один термех да сопромат. Не поверишь –  полгода страдал молча. А потом не выдержал. Как в той песне – галстук новый купил и пошел  объясняться. Стихи выучил про любовь, три штуки аж. Она же с филологического, стихи должна любить  – я так рассуждал. А у самого сердце в пятках, язык к нёбу прилип. Ну, кое-как одно прочел, половину слов позабывал, запинался. Молчит Татка моя. Голову рукой подперла и молчит. Миша, - говорит потом, - ты сколько стихов выучил? Три, - говорю я. А она…
- Что – она? – поторопил отца Ярослав.
- А она говорит – нет, три я не выдержу. И поцеловала.
- А дальше?!
- А дальше ты маленький еще, чтобы тебе рассказывать,  - усмехнулся отец. – Ну так и что там со свадьбой?
- А мне, бать… - Ярослав стал медленно распускать кальмара на полоски. – Мне стихов никому учить не хочется. Не любил я ее. Совсем. Как морок какой-то, сам не пойму, как я дал себя во все втянуть. Мама со своим нытьем про внуков, да и Виолетта вроде ничего так, симпатичная, в постели…. Ну… гхм… стихи тоже любит. И черт его знает как…. – Ярослав развел руки. -  А потом, знаешь, как пелена с глаз пала. Стою, как идиот, какие-то коленца выделываю, мать ее меня потными руками за шею обнимает, кто-то сверху какие-то ленты привязывает, будь я лошадь свадебная. И все. Перемкнуло что-то, я в лифт и…
- А куда делся-то потом? – проявил инженерное любопытство Огарев-старший.
- Не поверишь,  - хохотнул Ярослав. – Мир не без добрых людей. Соседи приютили.
- Н-да-а-а, – многозначительно произнес Михаил Константинович. Может быть, это неправильно – особенно в свете негодования супруги - но сына он понял. И упрекать его не мог при всем желании. А вместо этого вдруг усмехнулся. – Может и хорошо, что не женился. Сватья моя несостоявшаяся свои напором даже меня пугала.
Ярослав передёрнул плечами.
- Ой, не напоминай! Они до сих пор не могут успокоиться.
- Чего?!
- Да названивают обе, и Виолетта, и мамаша ее – «Ярослав, что случилось, Ярослав, давай поговорим и все обсудим».
- Помощь нужна? – обеспокоенно спросил Огарёв-старший. О том, что он должен был занять совсем иную позицию по данному вопросу, он благополучно забыл.
- Справлюсь,  - беспечно отмахнулся Огарёв-младший. – Ты давай-ка лучше закусывай, язвенник.
Отец стал закусывать, а Ярослав  отправился  на балкон – покурить.  Там его настигло сообщение от матери.
Мама: Ярослав, отец с тобой?
Сын: Так точно.
Мама: Выпиваете?
Сын: И откуда ты все знаешь?
Мама: У меня чуйка! Ты помнишь, что ему нельзя?
Сын: Помню. Я слежу. Два бокала пива и спать положу.
 Мама: У себя?!
Сын: Ага. Ты сегодня свободная женщина. Пригласи подружек, устройте шабаш.
Мама:  Ярослав…
 Сын: Да, мамуль?
Мама:  За желудок отца отвечаешь головой!
Сын: Отвечаю.
Отца Ярослав уложил спать на своей кровати, сам устроился на диване. Не мог отчего-то  заснуть долго. Неудобно. Непривычно. Думал.  Он сказал отцу, что сам справится. Но пока в этой идиотской пост-свадебной нелепице он вяз.
_________________

Шикарное начало Все Ваши книги читаются на одном дыхании

Полли, читайте, обсудим) Эта книга 100% поднимает настроение. Гарантия!
_________________

 » Глава 3

Глава 3. Чужая свадьба, чужая свадьба, случайный взгляд… Да нет, какие, к черту случайности.  

Весь ужас постигшего меня… нет, даже не несчастья… катастрофы, так точнее! – я осознала через день.  Когда, придя с работы, обнаружила, что дверную ручку мне намазали дерьмом. То есть, обнаружила я это не сразу – а когда за ручку взялась. Что это дерьмо – когда поднесла руку к лицу.  То, что надо, после тяжелого рабочего дня, вы понимаете? И вместо душа и ужина, лежа на диване, я оттирала руки, ручку и дверь – ей тоже немного досталось.
Потом даже сил не было на ужин. Да и аппетита после возни с дерьмом – тоже. Ну и ладно, авось таки схудну. А то у меня весь корм – в коня, то бишь в Тоню. В общем, вместо ужина я курила на балконе и вслух сама с собой возмущалась. Потом позвонила Феня, напомнить, что мне завтра на окрас моей красной шевелюры. После чего Фене пришлось выслушивать мои стенания по поводу воспитания современной школоты. Феня мне посочувствовала. Полегчало.  И даже аппетит проснулся, и пошла шуршать в холодильник, смотреть, что бог послал. А то вдруг жопа похудеет. А без жопы Тоня Карманова – ну совсем не то.
Через день выяснились две вещи. Во-первых, система воспитания современной школоты не при  чем. Во-вторых, дерьмо собачье.  Точнее, дерьмо тире собачье. Ибо теперь оно было навалено у порога. А на самой двери красной баллонной краской начертаны были письмена огненные. Точнее, одно… письмено. ШЛЮХА.
В общем, я снова вместо ужина убирала дерьмо – в этот раз получилось быстрее, оно же не было размазано. А вот с надписью пришлось повозиться. Хорошо, что в ванной нашлась оставшаяся  с годичной давности ремонта бутылка с уайтспиритом. Надышавшись растворителя, но так и не оттерев до конца краску – теперь моя дверь выглядела так, словно на ней кого-то убивали, вся в красных разводах – я мрачно курила на балконе. И пыталась как-то уложить в голове тот факт, что люди, которых я знаю практически всю жизнь, способны на такие… поступки.  Ситуацию усугубляло то, что вины моей не было совершенно никакой.  Прямо классика жанра – «Не виноватая я, он сам пришел!» Но шанс все толком объяснить  я упустила, теперь слушать меня однозначно не станут. Соседи вышли на тропу войны. Кроме шуток, ничего хорошего в этом нет. Но когда я представила, как тетя Галя или Виолетка ползают по земле, добывая собачье дерьмо, мне стало смешно.
На следующий день смеяться мне расхотелось. Потому что мне в замок напихали, как позже выяснилось, спичек. Выяснили это сотрудники  службы спасения, которых мне пришлось вызвать, когда я не смогла открыть замок. Парни довольно быстро и умело справились с абсолютно невыполнимой на мой взгляд задачей – просто выжгли спички из замка с помощи какой-то железной раскаленной фиговины. Замок при этом не пострадал. Парни посмеялась, посетовали, кому же насолила такая красивая девушка, взяли деньги и отбыли дальше по своим спасательным делам. Да уж, девушка красивая от слова «красная». Волосы свежепокрашены, морда от натуги и злости красная.
Нет, думала я уже перед сном, это не может продолжаться долго. Они же взрослые люди, и этот детский сад им надоест.
А через день в моем многострадальном замке была уже жвачка, а перед дверью – гора шелухи от семечек высотой почти мне до колена. Вот вам и детский сад. Вот вам и «надоест».
Приехавшие спасатели – как родные уже! – посоветовали подать заявление в полицию. «Девушка, это же намеренное нанесение материального ущерба», - советовал мне худой чернявый парень с  рябыми щеками, вливая шпицем в замок какую-то жидкость, судя по запаху – ацетон.  «После третьего раза надо будет менять замок», - добавил он.
Да куда там заявление. При мысли о том, чтобы иметь дело с Виолеттой и ее мамашей, мне становилось дурно. Да, струсила, признаю. Пообещав сделать мне в следующий раз как постоянному клиенту – скидку, парни удалились. А я села и пригорюнилась. Конкретно так пригорюнилась, что аж плакать захотелось. Нет, серьезно. При предположении о том, что завтра, после полного под завязку рабочего дня – а у меня завтра плотненько – я приду домой… И черт его знает, куда завтра завезет этих двух шизанутых мадам их фантазия.
В общем, сидела я, как Алёнушка у пруда на какой-то известный картине, жалела себя. Дожалела до того, что уже начала вспоминать Ярика. А что? Не выгони я тогда Ярика – ничего бы этого не было. Не явился бы ко мне на порог конь породы «огаревский рысак», а если б и явился – так Ярик бы его… Тут я некстати прыснула, представив результат противостояния двух Ярославов – с очень предсказуемым результатом, надо сказать. Но вовремя спохватилась – нашла время ржать, Тоня! -  и принялась себя снова жалеть. Так обстоятельно к этому делу подошла что даже носом начала пошмыгивать. И тут меня отвлек дверной звонок.
Не надо лишний раз напоминать, да? Что к двери я подошла осторожно. И опасливо заглянула в дверной глазок. После чего гостеприимно распахнула дверь. Чтобы услышать до боли знакомое:
- Привет. Как дела? Есть чо пожрать?
Я стала медленно набирать воздуха. Я собиралась орать.
- Тихо-тихо-тихо,  - верно расценил мои намерения Огарев. И жестом фокусника вытянул вперед левую руку, которая до того была закрыта дверью. А руке красовалась три коробки с пиццей.
- Не знаю, какие ты любишь, взял разные.
В общем, спустя десять минут я сидела на кухне, совсем не эстетично жевала вкуснючую еще теплую пиццу, запивала ее чаем и взахлеб жаловалась Огарёву на жизнь. Огарёв же молча слушал. Даже на пиццу не покушался, а чай его так и стыл в кружке.
- В общем, знаешь, ты, наверное, правильно сделал, что сбежал от них, - я сыто откинулась спиной на стену. Покосилась на вскрытые коробки. Ой, я на нервной почве такая прожорливая… - Хрен их знает, что там в голове у людей, которые собачье дерьмо на улице собирают и в дом приносят. Считай, что тебе повезло.
- Угу,  - как-то бесцветно отозвался Ярослав. Потер лоб, полез в карман и, не спрашивая разрешения, прикурил. Посмотрел на меня сквозь сизый дым. – Слушай, а, может, тебе это…. На время переехать?
- Куда? – вздохнула я. Если честно, об этом я уже подумывала. Ганя живет с родителями и братом, их там четверо  в двушке. Феня – в комнате в общежитии с парнем, с которым у нее перманентно «все сложно». А больше у меня никого нет. А, еще есть Ярик. Но не настолько же все плохо.
- Например, ко мне.
На Огарева я уставилась так, как будто он мне предложил взяться за руки и шагнуть с балкона шестнадцатого этажа.
- Это с какого перепугу такая щедрость? – я начала потихоньку соображать. Что что-то во всем этом не так. В его приходе с тремя пиццами. И в этом идиотском предложении.
- Ну потому что я… - Огарев глубоко затянулся, - сказал им, - аккуратно стряхнул пепел, - что у нас с тобой роман и все серьёзно. И что я из-за тебя бросил вот это все.
- Кому сказал? – не сразу сообразила я.
- Виолетте. И мамаше ее.
Дальше последовала безобразная сцена. Потому что я попыталась  Огарёва побить. Он же просто держал меня на расстоянии, не давая добраться до паха. А я очень хотела ему туда всадить – потому что бить в это твёрдое, явно тренированное тело было без толку.
В общем, дело кончилось тем, что я запыхалась. Выдохлась и рухнула на табурет. Огарев, опасливо покосившись на меня, устроился у дальней стены.
- Ты скоти-и-и-ина-а-а, - простонала я. - Ты мою жизнь в ад превратил!
- Ты думаешь, мне проще было? – неожиданно огрызнулся этот образец наглости. – Они же жизни мне не давали! Обе! Вчера мать Виолеткина явилась на объект! У меня там комиссия, люди из мэрии, а она воет: «Ярослаа-а-ав!».
Он так похоже изобразил гундосные интонации тети Гали, что я прыснула. А потом срочно придала лицу суровое и даже грозное выражение.
- Ты не имел права втягивать меня в свои разборки с родственниками!
- Типун тебе на язык, какие они мне родственники! – возмутился Огарёв. А потом заговорил уже тише. И значительно миролюбивее. – Слушай, ну правда. Раз уж так получилось… Это реально вариант. Переезжай ко мне. На пару недель. Или месяц. Как пойдет. У тебя тут все равно не жизнь, а дурдом. У меня тебе будет спокойно. Запилим контента для инстаграм, шуры-муры, любовь-морковь, все дела, совместные селфи. Кафе-рестораны, фоточки из парка и все такое. На моря отвезти не могу, извини, у меня аврал, объекты сдаю. Но чего-нибудь придумаем, может там, за город махнем на день-два в дом отдыха, турбаза или еще что. В общем, они отстанут, я уверен. Не через две недели, так через три. Когда поймут, что у нас все всерьез. А потом тихонько разойдемся каждый к своему очагу. Нормальный же вариант, а?
Я сидела и молча смотрела на стихийное бедствие под названием «Ярослав Огарев», которое перевернуло все в моей жизни вверх дном. И кто придумал давать ураганам женские имена?  Их надо называть Огарев. Огарев-1, Огарев-2, Огарев-3.
- Ты где живешь хоть? – неожиданно спросила я. - Мне отсюда до работы добираться удобно, пять минуть до остановки, потом еще двадцать минут на маршрутке - и вот я на месте.
- В «Березовой роще».
А вот это уже заговор! Хрен с ним, что это элитный жилой комплекс. Но от него же до торгового центра, где я арендую угол – пять минут неспешным шагом!
- Ну ладно, Тонь, хорош ломаться, - словно прочел мои мысли Огарев. – Я же вижу, что ты согласна.
- Прямо чувствую, что ты этой фразой всех своих баб клеишь!
- Я же не в том смысле! – рявкнул Ярослав. Вздохнул.  - Блин. Как же с тобой трудно.
- А я свое общество никому не навязываю! – не осталось в долгу я.
- Ладно, я понял, - еще раз вздохнул Огарёв и встал. Что, сдался?! Так быстро?! – Я пошёл твои вещи собирать. У тебя трусишки на какой полке лежат?
- Так я тебе и дала в моем белье копаться!  - я тоже встала. – Может, ты фетишист!
- А то! – ухмыльнулся Огарёв и снова сел. – Ну, вот, давно бы так. Тогда иди сама собирайся. А я пока пожую, чего тут осталось – с утра ничего не жрал.
Так и состоялся очередной шаг в моем грехопадении.
Но только когда мы вышли из подъезда и подошли к машине Огарёва, я в полной мере осознала, что натворила. У подъезда стоял огромный белый ренджровер. Его не портило даже то, что машина была изрядно в грязи.
Вот вам и принц на белом коне.
- Извини, помыть не успел, - Ярослав  - сама любезность – открыл передо мной переднюю пассажирскую дверь.  – С утра по объектам мотался, а вчера ж в ночь  дождь был.
- На какие жертвы только не приходится идти… - пробормотала я, садясь в машину. Теперь мне было совершенно ясно, что я не просто насолила Виолетте. Я отняла у нее такой вкусный и лакомый кусок, что удивительно даже, как дело ограничилось лишь собачьим дерьмом под дверью. Могли бы вообще убить.
- Имей в виду, убираться и готовить не буду! – я возилась с ремнём безопасности  и попутно боролась с мыслью  - не пристегиваться, выйти из машины, забрать сумку с вещами – и дать деру. В деревню, к тетке, в глушь.
- Да бог с тобой, - Ярослав сосредоточенно смотрел в зеркало заднего вида, разворачивая машину. – Убираться два раза в неделю тетя Стеша приходит, а с готовкой… Для таких криворуких, как мы с тобой, добрые люди придумали супермаркеты и доставку еды на дом. - Джип, наконец, встал мордой на выезд из двора. Огарев повернулся ко мне и улыбнулся. – Не боись, малиновая, не пропадем.
_________________

 » Глава 4

_________________

 » Глава 5

_________________

 » Глава 6

_________________

 » Глава 7

_________________

 » Глава 8

_________________

 » Глава 9

_________________

 » Глава 10 (последняя)

_________________

Прочитала на одном дыхании! Насмеялась от души и получила массу удовольствия! Огромное спасибо автору!!!
_________________

Спасибо за Историю! Такая душевная
___________________________________