Любите ли вы театр...(с)

Театр «ТОК»: «ПРЯЛОЧКА ВРЕМЕНИ»

Ходила 7.01.2024 г. (премьера 3.12.2023 г.)
Автор текста и песен Светлана Исаева, режиссёр Екатерина Максимова, в ролях: Алёна Доморацкая/ Анна Левонюк (Невеста), Светлана Исаева (Бабушка), Екатерина Трофимова (Крёстная), Ольга Дружинина (Мать), Аделина Иванова (Сестра).


Жанр спектакля определён как музыкальный сказ. И это очень точно: поэтичная, музыкальная, фольклорная постановка. «Песни – сердце спектакля. Закличные, шутейные, бесстыжие, трагичные, нежные – все они несут в себе наш исторический культурный код, связь времён.»
Спектакль построен в форме традиционного девичника Русского севера. Невеста в окружении старших женщин прощается со старой жизнью, как бы умирая для неё, чтобы войти в новую, в дом мужа. Обряд начинается расплетением косы – символом девичества. А прялка – не просто главный женский «инструмент», но и круг – символ жизни, годового цикла; «прядётся нить жизни, не останавливается прялочка времени.» Четыре возраста женщины повторяют четыре времени года – как когда-то создалось в природе, так повторилось на земле. В спектакле есть всё: и нежность, и тоска, и любовь, и ирония, и немного бесстыдства.
Актрисы замечательные. К сожалению, не отмечено, кто сыграл Невесту, которую бойкие бабы едва не запугали замужней жизнью , я склоняюсь к Доморацкой.
_________________

 » Театр в блокадном Ленинграде

ТЕАТР В БЛОКАДНОМ ЛЕНИНГРАДЕ

«Когда говорят пушки, музы молчат», – гласит известная латинская пословица. Но едва ли древние римляне могли знать, что тысячи лет спустя оружие, многократно превышающее мощность их военных машин, столкнется с силой, которая заглушит его грохот и заставит замолчать даже оглушающие звуки разрывающихся фугасных бомб, стрёкот зениток и свист «зажигалок».
Почему театры блокадного Ленинграда каждый вечер открывали двери для изможденных посетителей? Что двигало едва стоявшими на ногах от голода ленинградцами, когда они обменивали с трудом полученный хлеб – крохотный кусочек! – на заветный билет в верхний ярус? Понятия «жажда жизни» и «искусство» связаны неразрывно – без одного нет и другого, и те, кто столкнулся лицом к лицу с ужасом войны, знают об этом не понаслышке.
В запредельных условиях блокадной реальности именно возможность всецело отдать себя творческому служению была единственным путем спасения для людей искусства. В буквальном смысле ценой жизни стремились они отстоять превосходство мира духовного над жерновами войны, ненасытно требовавшими все новой и новой пищи.
Жестокая реальность лета 1941 года нанесла сокрушительный удар по театральной жизни Ленинграда. В самом начале войны большинство актеров ушло на фронт, остатки театральных коллективов были эвакуированы вглубь страны. Но те из них, кто остался в черте города, продолжали мужественно служить Отечеству… и Мельпомене.
Силами этих великих духом артистов был организован Театр народного ополчения. 25 июля его коллектив под руководством Николая Константиновича Черкасова представил Ленинграду первое представление – «Прямой наводкой». Продолжал работу знаменитый Театр музкомедии, на сцене которого прошел первый блокадный спектакль – оперетта «Летучая мышь».
Тем, кто предпочел остаться в кольце врага, выпал поистине нечеловеческий жребий. Распорядок дня каждого театрального деятеля, от осветителя до худрука, был недалек от казарменного. Им предстояло научиться обращаться с оружием и средствами индивидуальной защиты, плести маскировочные сети, рыть окопы, ползать по-пластунски и обезвреживать градом падающие на город снаряды, ведь и утренние, и вечерние спектакли могли в любой момент прерваться сигналом тревоги.
Но главным врагом артистов блокадного Ленинграда был вовсе не шквальный огонь с небес. Как и все горожане, они страдали от раздирающей пустоты в желудке. Один из командующих Ленфронта в своих мемуарах с неким стыдом вспоминал: «Они [актеры] были похожи на дистрофиков. Я спросил: «Как, товарищи, вы сейчас покушаете, а потом будете выступать, или сначала выступать, а потом кушать?» Они с укоризной посмотрели на меня и чуть ли не в один голос сказали: «А можно сначала покушать, а потом выступить и опять покушать?»».
Круглосуточные дежурства, артобстрелы, скудные порции дрожжевого «блокадного супа», – казалось, все это должно было под корень изничтожить силу духа артистов. Но жизнь рассудила иначе: под давлением нечеловеческого напряжения люди словно перерождались. Николай Яковлевич Янет, режиссер Театра музкомедии, вспоминал, что и его товарищи буквально «втаскивали» себя на крышу, загоняя страх смерти в самые дальние уголки сознания. Тем не менее, на репетициях атмосфера была дружелюбной: артисты шутили, с наслаждением потягивали папиросы из самосада, подбадривали друг друга, словно и не было тех мучительных часов, проведенных на чердаке в предвкушении неминуемой гибели.
Старались, насколько это было возможно, делиться оптимизмом и со зрителями. Однажды, когда представление Театра музкомедии в очередной раз было прервано сиреной, здание задел снаряд, и кто-то из зрителей тревожно потянулся к выходу. Заметив это, артист оперетты и балета Александр Александрович Орлов исполнил забавный пируэт и засмеялся: «Без паники, товарищи. Пока еще только стекла летят!». Публика разразилась смехом и поддержала Орлова бурными аплодисментами, даже не зная, что незадолго до этого артист был серьезно травмирован во время артобстрела, и теперь за широкой улыбкой он прятал парализующий душу и тело страх.
Софья Преображенская, легендарная актриса советской оперы, отказалась эвакуироваться в глубокий тыл вслед за товарищами из Мариинского театра. Всю блокаду она выступала в составе небольшой концертно-театральной бригады, взявшей шефство над бойцами Ленинградского фронта: «За эти годы, пожалуй, нет ни одной части, катера, подводной лодки, госпиталя в городе, в котором я не выступала бы». Актриса пела в Колпино, когда в двух шагах от нее разорвался снаряд, пела на кренящейся палубе кронштадтского линкора, наполовину погрузившегося в воду после обстрела сорока пятью фашистскими истребителями; продолжала петь во время трехчасового обстрела, когда на завод, где базировалась подшефная артистам воинская часть, гитлеровцы сбросили 43 семисоткилограммовых снаряда.
На вопрос, как же скромные артисты смогли вынести тяготы, подчас непосильные даже военным, Софья Петровна каждый раз отвечала: «Сил нам придавало общение с нашей замечательной публикой. Одним своим видом, своей верой в победу, своей отвагой и смелостью она вливала в нас новые творческие силы… оставляла глубокий след в нашей душе на всю жизнь, охраняла нас, творчески поднимала, звала к творчеству, утверждала любовь к Родине, к жизни, к искусству».
Зимой 1941-1942 года театральная жизнь блокадного Ленинграда замерла. Не стало электроэнергии, отопления. Свидетели упадка, стояли испещренные клочками старых афиш театральные тумбы. На концерте, организованном 17 января 1942 года для партийной элиты Смольного, последние из блокадных артистов старались как могли, но физическая слабость давала о себе знать. Произнеся последнюю реплику, они, улыбаясь, уходили за кулисы и тут же падали без сил. К 25 января в городе не осталось ни одной театральной бригады, способной продолжать выступления. Казалось, что ниточка, связывавшая жителей культурной столицы с последним напоминанием о прошлой, мирной жизни, оборвалась навсегда.
Но трагическая пауза длилась недолго. Уже 3 марта 1942 года Театр музкомедии, переехавший в бывшее здание Театра им. Пушкина, представил ленинградцам новый репертуар. В июне 1942 состоялась премьера первой военной оперетты «Лесная быль», а в ноябре – снискавшей невероятный успех постановки «Раскинулось море широко», насквозь пропитанной любовью к Ленинграду, Балтике и доблестным служащим флота.
Однако едва ли не самым трогательным, щемящим душу до слез фрагментом народной памяти остается концерт, проведенный подростковым танцевальным коллективом под руководством Аркадия Обранта на слете военных медиков 30 марта 1942. Перед рыдающими санитарками и врачами, превозмогая слабость, выступили девять истощенных до предела человеческих возможностей детей. После курса лечения в военном госпитале слегка окрепшие ребята отправились подбадривать бойцов на фронт. Видя, как совсем юные парнишки бесстрашно танцуют «Тачанку» на платформе бронепоезда, солдаты понимали, что бой еще не окончен, что враг непременно будет повержен.
В конце 1942 года в истории блокадного театра началась новая веха – 18 октября артисты Театра драмы им. Пушкина и оркестра Радиокомитета представили публике постановку пьесы Константина Симонова «Русские люди» в здании на Невском, 86. Реплики были разучены по обрывкам газеты «Правда», ранее опубликовавшей текст. Тема мужественности и несгибаемости русского духа, являвшаяся лейтмотивом спектакля, тронула зрителей до глубины души – по окончании представления публика в едином негласном порыве поднялась с мест и разразилась овациями.
Чуть позже смешанный актерский коллектив Городского театра, впоследствии получившего в народе название «Блокадный», пополнился артистами из Нового ТЮЗа и агитвзвода Дома Красной Армии. Репертуар обогатился новыми, глубоко патриотичными спектаклями: «Фронт» Александра Корнейчука, «Жди меня» Константина Симонова, «Нашествие» Леонида Леонова. Зачастую по время показа в театре отключался свет, и актеры продолжали играть в лучах карманных фонариков, которые зрители всегда держали при себе.
В последний год осады театральная жизнь Ленинграда набирала силу в преддверии полного снятия блокады. После прорыва кольца город не замолкал ни на минуту: возобновили работу БДТ им. Горького, Ленгосэстрада, Летний театр в восточной части Сада отдыха, ряд городских ДК, – и это далеко не полный перечень культурных учреждений, радовавших зрителей новыми премьерами в тот предвещавший скорые перемены 1943 год.
В воспоминаниях блокадников сохранились свидетельства о том, сколь высоко ценилась в осажденном Ленинграде возможность приобщиться к культурной жизни. Билет на галерку оценивался в двухсотграммовую порцию хлеба. Каждый вечер у здания городской Думы на Невском толпились спекулянты, менявшие суточную норму еды на пропуск в театральный «рай» на верхнем ярусе. Непомерная цена за пару часов, проведенных вдали от рутины практически животного существования? Едва ли – желающие находились всегда, и каждый вечер театральные залы были забиты до отказа.
История навсегда запомнит тех, кто выстоял в этой битве, сохранив верность принципам всечеловеческого служения. Ведь люди не могут жить одним лишь горем: в осажденном городе существовали театр и музыка, книги и стихи, подлинная дружба, вера, надежда и любовь, «а не только продуктовые карточки и черные трупы», – писала в своих воспоминаниях блокадница Мария Васильевна Машкова.

(Источник: «Блокада Ленинграда – блокадный дневник»)
_________________

Ещё в марте прошлого года была на спектакле "Мастер и Маргарита" в театре Романа Виктюка. К собственному удивлению, впервые посетила этот театр, а зря, что раньше как-то посетить его не доводилось. А в этот раз сходили с двоюродной сестрой, которая как раз бакалаврский диплом по "Мастеру и Маргарите" писала. Постановка весьма понравилась. Она, конечно, со своим прочтением романа, со своими нюансами, с метафорическими элементами, в том числе в декорациях. Всегда интересно, когда есть такие "вшитые", зашифрованные смыслы, которые выходят даже за пределы первоисточника. Безусловно, лучше приходить на спектакль, прочитав сначала роман, потому что это не классическая версия и она содержит основные сцены из книги. Игра всех актёров понравилась. Отмечу красивые голоса у актёров и актрис, хорошо поставленная речь и яркие интонации. Много движения и музыки.
___________________________________

Настя, спасибо!
Читала, а слезы градом по лицу.
И такая гордость переполняет душу за этих людей, которые жили в таких нечеловеческих условиях, но тянулись к прекрасному.
___________________________________

Сейчас была на небольшом мероприятии, посвящённом Дню снятия блокады, стою, а слёзы так и катятся...


Немного дневниковых записей о посещении театра:



Кристина . Тоже хочу сходить на этот спектакль.
_________________

Театр «СУББОТА»: «872 ДНЯ. ГОЛОСА БЛОКАДНОГО ГОРОДА»

Ходила 1.03.2024 г. (премьера 7.09.2019 г.)
Инсценировка Татьяны Ворониной по «Блокадной книге» А. Адамовича и Д. Гранина, текстам и дневникам: Л. Гинзбург, Г. Гора, П. Зальцмана, Т. Великотной, Ю. Рябинкина других. В ролях: Марина Конюшко, Владимир Шабельников, Кристина Якунина, Григорий Сергеенко, Анастасия Резункова и другие.


Я давно наслышана об этом спектакле, на который «не достать билеты», и наконец сходила. Честно скажу, что у меня впечатления средние. Как понимаю, не только у меня: школьники как галдели до спектакля, так продолжили галдеть и после.
Мне понравилось решение отгородить сцену от зала стеклянным кубом. Словно герои спектакля там, в зиме 1941/42 гг. Их голоса действительно звучат «оттуда» – глухо и безэмоционально. И листки бумаги – дневники, письма, воспоминания – кружатся, летают по этому серому пространству, оседают на пол. Это очень тихий спектакль. Но…
Известно, что «Блокадная книга» разочаровала многих блокадников, т.к. авторы показали жизнь ленинградцев однобоко. Не подвиг, а страдания. В спектакле это присутствует. Здесь нет того, как город оживал, только как умирал. А ведь ленинградцы старались жить, а не выживать. Трудились учёные, работали заводы и театры, да Господи, бегемотиха моя родная сохранённая! Большинство были уверены в победе, и не было этого серого унылого фатализма. На сцене нет каких-то специальных ужасов или выпячивания неприглядных фактов, но нет и того, благодаря чему люди выжили, не сдались и сохранили человеческих облик.
_________________

Аль Квотион: «КАКОВО ЭТО — БЫТЬ АКТЁРОМ?»

«Возможно, больно. Проживать насквозь, — невыразимо, невыносимо — многие жизни, расписывать изнанку собственного сердца чужими страстями, трагедиями, взлетать и падать, любить и умирать, и вновь вставать, унимать дрожь в руках, и снова начинать новую жизнь, снова плакать, сжимая в бессилии кулаки, и смеяться над собой. Изредка приподнимая край маски, уже не для того, чтобы вспомнить своё собственное лицо, а лишь затем, чтобы сделать глоток свежего воздуха, не пропахшего гримом.
Больно… Но в то же время — прекрасно. Обнажать чувства до предела, настоящие, живые чувства, куда реальнее бытовых кухонных переживаний, доводить их до апогея, задыхаясь от восторга бытия, захлебываясь алчным огнём жадных жаждущих глаз зрителя. И падая на колени, почти не существуя ни в одном из амплуа, почти крича от разрывающего тебя смерча жизни и смерти, судьбы и забвения, видеть, как с тобою вместе, замерев в унисон, в едином порыве умирает зал.
Замолчавший, забывший сделать новый вдох зал, который любил вместе с тобой, вместе с тобой плакал и смеялся, который, не взирая на пасмурный вечер на улице, обшарпанные доски сцены, увидел то же, что и ты, что-то бесконечно большее, чем просто игра в жизнь. Саму жизнь. Настоящую. Прожитую честно, откровенно, полностью, до дна. Театр как любовь, как секс с самой желанной женщиной — однажды испытав на себе это таинство, этот акт бытия, ты уже не сможешь остаться прежним.»

С праздником всех, причастных к миру театра !
_________________