Раньше я никогда не замечала, что меня окружают суррогатные мелодии. Я думала, что так и должно быть, что это правильно, и так происходит у каждого из нас.

В некоем царстве, в некоем государстве жил-был принц. Славился он умом, обширными знаниями, да и внешностью такой, что дамы, увидев его, замирали от восторга...

Хоть и не могла разглядеть его, но могла почувствовать гладкое дерево, изучить пальцами все изгибы...

Чернокожий паренек с узкими глазами подпрыгнул, стукнув себя по пяткам ладонями, и завертелся волчком, потом выгнулся дугой назад

На одной из лавочек сидит, закрыв глаза, пожилая женщина...

С самого раннего возраста она была тенью. Незаметной.

Их подняли в атаку, когда первые лучи солнца едва коснулись верхушек сосен, стоящих на высоте «Сто два»...

Я – последний, кто не подал руки бледнолицым. Быстрая река, как назвал меня отец, никогда не забывал обид и собирается завтра выйти на тропу войны.

Учитель говорит: у всего, что нас окружает, есть душа. У всего...

В метро в вечерний час пик, как обычно, было душно и многолюдно. Алена после очередной репетиции еле протиснулась к противоположной двери и облокотилась на нее, проигнорировав надпись на стекле.

Вот уже второй месяц по дороге с работы она неизменно сворачивает в тенистую аллею сквера. Темноволосая невысокая девушка неизменно садится на одну и ту же лавочку и слушает.

Довольно часто слышу из телевизора, что нагрузка на школьников запредельная и им требуется побольше отдыхать. Но при этом почему-то не акцентируется, что отдых детей, как и учебу, тоже нужно сознательно организовывать

Меня зовут Джеймс Карлайкл. Я не могу писать, поэтому просто наговариваю свою исповедь на диктофон.

Ее пальцы бегло касались клавиш, но мелодия звучала тускло, приглушенно, словно инструменту нечаянно передалось тяжелое душевное состояние пианистки.

Звук дождевых капель, разбивающихся о карниз, оглушал в тишине ещё больше, чем гром, сопутствующий грозе. Или это у него внутри было громко.

Здравствуй, мой милый, дорогой сердцу человек! Я надеюсь и верю в то, что там, где ты теперь, исправно работает почта, и мои письма, длинные, тоскливые, доходят вовремя до адресата.

Конец лета наступил слишком быстро. Инна знает, что уже последние дни августа, недаром ее календарь «похудел» более чем наполовину, но не хочет в это верить.

Ольга Владимировна стояла у фортепиано и тщательно полировала его мягкой фланелью. Затем открыла крышку, пробежала пальчиками по клавиатуре...

Давным-давно, когда слуги шли в придачу к господам, но это случилось. Шотландский граф Н был молод, красив, силен, смел и исполнен жизни.

Она хотела все бросить, уехать в неизвестность... и боялась. Обстоятельств, покинуть любимые книги, неизвестности...

Белые, как шарики сливочного мороженого облака почти не двигались – ветра не было. В тишине пустого дома было что-то чужое.

Серое открытое горное плато, почти ровная каменная площадка, освещенная огромной бледной луной.

В просторную, но полутёмную комнату зашёл хоть ещё статный, но достаточно грузный мужчина.

Лена, наконец, гуляла по Барселоне. Она вышла на залитую дневным светом улицу после утомительного перелета и короткого отдыха в отеле.

Легкими, звенящими искрами, где-то вдали, зазвучал ее смех. Этот родной звук ложился на его душу, не знавшую покоя, умиротворявшей его музыкой.

Это история произошла давным-давно, тогда, когда люди пели от счастья и смеялись - и радости было так неизмеримо много, что не умещаясь в пламенных сердцах и добрых душах, она изливалось в цветущий мир, не знавший холодов

В это время года ночью так темно, что Надя даже не стала задергивать шторы, как обычно это делала. Она не пряталась, скрывала шторами решетки.

Тишина оглушала. Долгая, пронзительная, от которой мутился разум, проникала в душу запахом лилий...

Белый снег ложится на головки сусуки, укутывая их. А я окунаю руки в дробленый лед.