Карта ролевой игры "Сказочные Вечеринки"

В парке

- Не только не возражаю, но и всячески поддерживаю, - направившись по дорожке в парк, согласился Звегинцов.
Он вновь старался соизмерять скорость движения с возможностями спутницы, потому шли они с графиней довольно медленно.
- Механизма как такового, скорее всего, и вовсе не окажется, будет лишь точный расчет положения тени на плоской поверхности, но кто знает, - он улыбнулся собеседнице. – Признаться, я тоже больше по грибам, ягоды – это для ребятни. Хотя бывает, конечно, в лесу в охотку соберешь горсть, да и сразу в рот. От всей души надеюсь, что никакой медведь вам с девушками не угрожал, просто деревенские мальчишки решили вас попугать.
Зонтик Евдокии Ильиничны отбрасывал на дорожку причудливую тень, и Звегинцов постарался сделать в памяти зарубку, что для прогулок и пикников барышням требуются и такие аксессуары.
- Вижу, горничная с нарядами до вас добралась – вам очень к лицу это платье, - похвалил он туалет графини.

У солнечных часов

Услышав предположение, высказанное графиней, Звегинцов негромко рассмеялся.
- Мне впору быть шокированным от того, что я произвожу впечатление человека, которого могут шокировать ножки красивой женщины.
Девушка взглянула на него растерянно и как-то виновато, и он поспешил объясниться:
- Я шучу, Евдокия Ильинична. Вы вряд ли сумеете сделать нечто такое, что смогло бы меня шокировать, но я не против, если попытаетесь, наверняка это будет интересно. Туалетов такого фасона я раньше не встречал. На самом деле удобно ездить на велосипеде? Правда, Анюта подобные развлечения не особо любит, она больше увлекается чтением и музыкой.
Они подошли к массивному циферблату, установленному на постаменте из песчаника.
- Цветочных часов я воочию не видел, только слышал про них. Как-то, видимо, Илья Николаевич упустил возможность похвастаться диковинкой. Наверняка зрелище впечатляющее. А с солнечными часами все относительно просто, - он подвел графиню к южной стороне циферблата. – Указатель, по сути, представляет собой прямоугольный треугольник, в данном случае с выточенной по дуге частью. Он устанавливается на циферблате таким образом, чтобы самая длинная сторона треугольника – гипотенуза, указывала строго на Полярную звезду. И тогда получится, что тень от указателя в полдень ляжет точно на север. Там и изображается цифра «двенадцать». Остальные деления наносятся на разном расстоянии друг от друга, поскольку утром и вечером тень смещается быстрее, а днем – медленнее. Как видите, до полудня еще есть время.
Он взглянул на темный росчерк, пересекший до блеска отполированный циферблат, и уточнил у спутницы:
- Желаете еще чем-нибудь полюбоваться или отправимся к реке?

По дороге к реке

После слов о провокаторе Звегинцов сделал очень серьезное лицо и, чуть склонившись к барышне, негромко произнес ей на ухо:
- Открою вам страшную тайну, Евдокия Ильинична… - он выдержал драматическую паузу, - я гораздо хуже.
Он выпрямился и, как ни в чем не бывало, повел девушку к реке. Главное было не рассмеяться. А если подумать, он даже не соврал: только накануне его называли низким и подлым человеком, после такого определение «провокатор» можно было считать комплиментом.
- Анюте пятнадцать, уже совсем взрослая, - о дочери он никак не мог говорить без гордости и нежности. - Жаль, подруг по возрасту ей в окрестностях не нашлось, если деревенских девочек не считать. Вы, как я понял, с Еленой Петровной дружили с детства?

У причала

Настроение у графини явно было чудесное: она много смеялась, радовалась хорошей погоде, а дойдя до реки и вовсе расшалилась, как маленькая девочка. Звегинцов в очередной раз отметил, что Евдокия Ильинична не боится действовать наперекор стандартам и условностям, а еще важнее: она не только на словах пренебрегает мнением досужих сплетников. Девушка смело стянула обувь и спрыгнула с причала в воду, не заботясь о том, что могут подумать о ее поступке случайные свидетели. Может, и была в этом некоторая доля безрассудства, но графине, по сути, не о ком беспокоиться, кроме себя самой, ее поступки отразятся лишь на ее репутации. Он был лишен роскоши думать только о себе: ему всегда приходилось действовать с оглядкой на чувства близких людей. Пожалуй, в этом плане он мог даже немного позавидовать свободе Евдокии Ильиничны.
Улыбнувшись брызнувшей в него водой девушке, он счел своим долгом предостеречь ее:
- Не оступитесь, Евдокия Ильинична, иначе промокнете, а в мокрой одежде и простыть недолго, несмотря на жару.
Он подошел к краю причала, поднял ботиночки и зонтик, оставленные веселой купальщицей, и понес их к берегу, чтобы девушке не пришлось бегать босиком по доскам, когда она выйдет из воды.
- Обгореть не боитесь? – осведомился он. - У воды солнце особенно злое. Анюта моя купаться очень любит, но днем на речку не ходит, только утром или вечером. Помнит, как два дня вся в сметане просидела. Вы ведь не хотите вместо бала сидеть обмазанной сметаной? К тому же, скоро наверняка появятся слуги, чтобы готовить все для пикника, а за ними и гости соберутся.
Он устроил пожитки графини на траве и подал руку выходящей из воды девушке.
- Кстати, о бале: не подарите мне танец, если, конечно, вы еще не все их обещали?

У реки

- Боюсь, что в данной ситуации сплетники отнеслись бы ко мне куда благосклоннее, нежели к вам, - помогая девушке выйти из воды, возразил Звегинцов. – Потому будет лучше вовсе не давать им повода для сплетен.
«Да и Илья Николаевич мне бы не простил, если бы я скомпрометировал его дочь», - впрочем, озвучивать эту мысль он не стал.
- Буду с нетерпением ждать возможности с вами вальсировать, - он не стал смущать девушку, приводящую себя в порядок, и отвернулся, но заметить узкую изящную ступню успел. – Мне кажется, вы снова преувеличиваете: такой красивой барышне рано сидеть в углу с матронами, а то, что никто не успел пригласить вас на танец раньше, скорее всего, связано лишь с одним – никто не знал, выезжаете ли вы уже или предпочтете остаться дома.
Предложив Евдокии Ильиничне руку, Звегинцов повел девушку к месту пикника.
- Если представится возможность воспользоваться лодкой до бала – можно и прокатиться, но все будет зависеть от времени.
Он тепло улыбнулся спутнице. Кажется, рядом с этой девушкой он улыбался почти так же часто, как и рядом с Анютой.
Появление именинницы моментально внесло оживление в атмосферу: забегали слуги, гости начали стягиваться к уставленным угощениями покрывалам.
Подняв бокал с вином, Звегинцов предложил тост:
- За Дарью Петровну, озаряющую своей красотой любой день, за ее доброе сердце, дарящее тепло даже самым малым созданиям Божьим, по велению которого в «Отрадном» создана такая обширная голубятня для почтовых голубей, и за ее гостеприимство, благодаря которому мы все здесь сегодня собрались!
Выпив, он отсалютовал бокалом Демидову:
- Прекрасное вино, должен заметить, достойное прекрасной именинницы!

Пикник

- Желание именинницы – закон. Не знаю, как насчет смелости и отчаяния, но готов познакомиться с жизнью подопечных Сергея Сергеевича поближе, - поддержал Звегинцов предложение отправиться в табор.
Суеверного страха перед цыганами он не испытывал, а пели кочевники и впрямь на редкость душевно.
- Евдокия Ильинична, не желаете посетить табор? – негромко обратился он к графине. – Говорят, цыганки гадать мастерицы, вдруг подтвердят ваше смелое предположение? Или боитесь будущее узнать? – он с трудом сдерживал смех. Видимо, озорство девушки оказалось заразительным.

Табор

Вслед за Сергеем Сергеевичем направились к цыганам и Звегинцов с графиней.
- Ах, Евдокия Ильинична, Евдокия Ильинична, - покачал головой Звегинцов, - а вы, оказывается, коварная женщина! Слышите этот протяжный металлический звук?
Во взгляде спутницы читалось недоумение.
- Это лопнула струна моей надежды, - старательно изобразив на лице прискорбие, продолжил Звегинцов. – Коварная, опасная женщина, как я мог так обмануться вашим невинным видом.
- Да что вы такое говорите, Николай Александрович?
- Ну как же, Евдокия Ильинична, вы ведь сами высказали предположение, что мужчины предпочитают приглашать на танец тех барышень, которым впоследствии смогут сделать предложение. Я вас услышал и отнесся к вашим словам со всей серьезностью, а вы так быстро позабыли о сказанном. Восхищен вашим коварством, но не намерен оставаться в долгу.
Тут со всех сторон налетели цыганки в ярких одеяниях, с блестящими гроздьями монист на шеях, предлагая погадать, избавить от всех неудач и подарить чудодейственные талисманы, нужно всего лишь позолотить ручку. Словно стайка крикливых птиц, они кружили вокруг, ожидая подачек.
- Так что же, Евдокия Ильинична, желаете погадать и узнать, окажется ли ваше предположение правдой?

Табор

Дразнить графиню Звегинцову, определенно, понравилось: девушка разрумянилась, глазки засверкали – любо-дорого поглядеть! Огонь и порох, причем в одном флаконе. Смесь, конечно, взрывоопасная, но до ужаса интересная. Ему даже стало любопытно, как может повести себя графиня, если отбросит навязанные обществом шаблоны поведения окончательно.
Услышав же негромкую, но прочувствованную отповедь, он искренне рассмеялся.
- Вот шулером меня еще не величали. Даже не знаю, как правильнее отнестись к этому новому опыту: возгордиться или оскорбиться. Склоняюсь к первому. В вопросе очередности наших слов и поступков вы абсолютно правы: я пригласил вас на танец, после чего вы аккуратно намекнули, что многие мужчины после танцев женятся.
Наклонившись ближе к девичьему ушку, Звегинцов очень тихо, чтобы не услышал никто, кроме собеседницы, произнес:
- По сути, Евдокия Ильинична, вы сделали мне предложение, но предпочли забыть об этом почти мгновенно. Ужасно коварно с вашей стороны!
Выпрямившись, он продолжил:
- А что я – провокатор, вы мне сегодня уже говорили, и я тогда же вас уведомил, что на самом деле – гораздо хуже. И абсолютно уверен, что склонен сегодня побыть фаталистом, потому поверю в гадание.
Повернувшись к одной из цыганок, он сунул ей в руку несколько монет и распорядился:
- Погадай барышне.

Табор

- А я, Евдокия Ильинична, как и говорил ранее, готов сегодня побыть фаталистом. Раз вы пока не хотите мне ничего рассказывать, стало быть, время еще не пришло. Я подожду.
Звегинцов окинул взглядом цыганское стойбище.
- Если вы ничего более у цыган осмотреть не желаете, думаю, пора возвращаться в «Отрадное». Или вы хотите песни послушать?
Девушка лишь молча покачала головой и оперлась на его руку, позволяя проводить себя к усадьбе. После гадания графиня притихла и словно бы пребывала мыслями где-то очень далеко. Звегинцов девушку от размышлений отвлекать не стал, но дорогу выбрал не самую короткую. Лишь когда они вышли к ротонде, он нарушил молчание:
- Судя по вашему настроению, вам уже нет необходимости выплескивать свой праведный гнев, но, ежели вы желаете назвать меня негодяем, мерзавцем и прочими эпитетами в том же духе, то сейчас самое время. Вокруг никого, вас никто, кроме меня, не услышит. Другой возможности до бала может и не представиться, а вы ведь наверняка хотите на балу не перебирать в уме все, что хотели бы высказать, но не высказали, а наслаждаться праздником. Опять же взбодритесь, а то вы что-то совсем загрустили. Напоминаю: провокатором вы меня уже называли.

У ротонды

- А вы умеете делать предложения, от которых невозможно отказаться, настолько они соблазнительны!
Звегинцов мягко дотронулся до руки зардевшейся девушки. Ее изящная кисть легко спряталась между его ладонями. Евдокия Ильинична выглядела так, будто в любой момент может убежать, а ему необходимо было, чтобы графиня выслушала его. Ее неожиданное признание льстило самолюбию, как и ее просьба, но он слишком привык просчитывать последствия своих действий и прекрасно понимал, к чему может привести выполнение этой просьбы. Оставалось лишь подобрать слова, которые не отпугнули и не задели бы девушку. Какая малость – найти нужные слова! И как сложно справиться с этой «малостью» на самом деле.
- Вот только время вы выбрали предельно неудачное. Судя по вашим словам, те, кто пытался вас целовать раньше, делали это из рук вон плохо, потому ничуть не удивлен, что вам не понравилось. Если я вас сейчас поцелую: по-настоящему поцелую, а не как те олухи, любой, кто увидит вас в ближайшие полчаса, сразу поймет, что вы недавно целовались. У вас попросту припухнут и покраснеют губы. Поэтому я вас поцелую, но после бала, если, разумеется, вы к тому моменту не передумаете.
- А после бала будет не так заметно? – девушка наконец-то решилась взглянуть ему в лицо.
- После бала будет существенно темнее, кроме того, у вас при себе наверняка будет веер, и вы сможете быстро уйти в свою комнату. Так что да, получится не так заметно, - он положил девичью кисть на свой локоть, предлагая продолжить путь к усадьбе. – А если вам понравится, я готов ответить согласием и на ваше предыдущее предложение, - он улыбнулся, неотрывно глядя на спутницу.
- К-какое? – голос Евдокии Ильиничны чуть дрогнул.
- Ах, коварная, вы снова делаете вид, что забыли, как намекали на вероятность женитьбы после танца. Так после поцелуя я, как честный человек, тем более обязан буду на вас жениться.
- А вам разрешено во второй раз… - девушка стушевалась и не договорила, но Звегинцов ее понял.
- Мне – да, - спокойно ответил он.

С Евдокией Ильиничной согласовано

Спальня

Проводив графиню в усадьбу, Звегинцов поднялся в отведенную ему комнату, чтобы привести себя в порядок перед балом, но привычные действия выполнял механически, полностью погрузившись в размышления.
До сего дня он воспринимал Евдокию Ильиничну исключительно как соседскую дочку и относился к ней если не как к ребенку, то уж точно как к совсем юной барышне. Он, конечно, видел, как из нескладного подростка та превратилась в красивую девушку, но приблизительно на этом моменте его восприятие и законсервировалось. Если бы неделю назад кто-то вдруг спросил у него, сколько лет дочери графа Аристова, он бы сперва подумал, что лет восемнадцать, и лишь потом сообразил: она никак не может быть всего на три года старше Анюты. Оказывается, Евдокии Ильиничне уже двадцать шесть. Взрослая барышня. Красивая. Образованная. Воспитанная. И с характером, позволяющим во многом пренебрегать условностями. Не во всем, ведь только накануне графиня сожалела, что не может выписать себе интересующие книги и журналы, но достаточно, чтобы порезвиться в реке, когда того хочется, или же признаться мужчине в симпатии.
В том, что речь шла именно о симпатии, а не о любви, Звегинцов не сомневался, но взаимные симпатия и уважение вполне могли оказаться гораздо более прочным фундаментом для брака, нежели пылкая влюбленность. Некогда они с Анной очень любили друг друга. Их чувства были очевидны настолько, что граф Вонлярлярский решился даже побеспокоить государя, испросив разрешение на брак. Как показало время, в брачных ограничениях для офицеров все же содержалось рациональное зерно. Звегинцов считал, что именно время и стало главной причиной разрушения их семьи. Они поженились совсем юными: ему было девятнадцать, Анне – и того меньше. За прошедшие годы оба сильно изменились. Анна увлеклась духовными поисками, заразилась от обитателей соседнего с ее обожаемым Кривцовым имения идеями всепрощения, опрощения и прочего вегетарьянства, на этой почве сошлась с мужчиной, разделявшим ее взгляды. Точнее, взгляды графа Толстого. И если интерес к другому мужчине Звегинцов еще мог понять, в конце концов, сердцу не прикажешь, то желание идти вослед за графом босиком по пашне понимать отказывался. И решительно воспротивился попыткам воспитывать дочь в духе «любви к ближнему» в понимании возомнившего себя новым Мессией бумагомарателя. Собственно, он и развода добивался именно для того, чтобы оградить Анюту от этого суебесия. Однако развода оказалось недостаточно.
Звегинцов с неудовольствием вспомнил вчерашний визит бывшей жены. Насколько он знал Анну, гордость не позволила бы ей незваной являться в его дом, если бы там жила другая женщина. Так почему бы и не привести в дом новую хозяйку, благо, повторный брак запрещен лишь для виновной в разводе стороны. Евдокия Ильинична ему, несомненно, нравилась, да и как может красивая интересная девушка не нравиться! С ее слов, симпатия взаимна, а любовь может прийти и позднее. Конечно, мать Анюте графиня заменить не сможет, слишком молода, но, если получится, сможет стать ей старшей подругой, что уже немало. А он, со своей стороны, может обеспечить графине привычный образ жизни с охотами, журналами о механике и прочими развлечениями, недоступными одинокой барышне.
В общем, полдела сделано, осталось убедить графиню.

Бальная зала

То ли размышления поглотили его настолько, что он совсем потерялся во времени, то ли бал начался на удивление рано, но в зал Звегинцов вошел под первые ноты вальса. В пропущенном полонезе особой беды не было, все равно Звегинцов никого заранее не приглашал на этот танец, но теперь возникали сомнения, а сколько танцев он вообще пропустил? Евдокия Ильинична обещала ему второй вальс. Может ли такое быть, чтобы он и первый вальс умудрился не услышать? В любом случае, Звегинцов счел нужным немедленно отыскать графиню.
Она стояла у накрытых столов, в светлом платье с нежной пушистой отделкой, умопомрачительно красивая и, как ему показалось, сильно расстроенная.
«Вот болван!» - мысленно обругал себя Звегинцов. – «Надо же было так опростоволоситься».
Уверившись, что и впрямь успешно проворонил несколько танцев, он поспешил к девушке.
- Евдокия Ильинична, увидев вас, я, наконец, понял, что хотел сказать Пушкин, описывая Царевну-лебедь:
За морем царевна есть,
Что не можно глаз отвесть:
Днем свет божий затмевает,
Ночью землю освещает…
Вы – ослепительно прекрасны! Надеюсь, ваше великодушие не позволит вам долго гневаться на меня за опоздание, и вы также продемонстрируете, что означает «выступает, будто пава», украсив своим участием этот великолепный вальс!
Он улыбнулся и уже другим тоном мягко произнес:
- Простите меня, Евдокия Ильинична, я не хотел вас расстроить. Сам не могу понять, как умудрился пропустить начало бала.

Бальная зала

За время пребывания в должности мирового судьи Звегинцов успел твердо увериться в том, что у двух сторон в споре всегда разные взгляды на предмет спора, причем зачастую диаметрально противоположные. И выносить какое-либо суждение, не услышав прежде доводов обеих сторон, заведомо неблагодарное занятие. Потому, при всей симпатии к Евдокии Ильиничне, поддержать графиню смог лишь самыми общими словами:
- От всей души надеюсь, что между вами и Еленой Петровной произошло какое-то недоразумение, которое не скажется на вашей многолетней дружбе. Полагаю, вы сможете объясниться после бала, а сейчас попробуйте забыть обо всех размолвках и неурядицах. У вас такая лучезарная улыбка, что мне эгоистично хочется любоваться ею каждую минуту. Быть может, вы сочтете возможным проявить снисхождение к моей слабости?
Он сказал правду: улыбка у Евдокии Ильиничны была на редкость теплой и душевной. Она словно подсвечивала красоту графини, превращая и без того привлекательную девушку в головокружительно прекрасную.
А может быть, во всем был виноват кружащийся вокруг них зал и отзывающиеся в душе полузабытыми чувствами звуки скрипки.

Графиня оказалась чуткой партнершей, легко подхватывающей любое движение, и после вальса Звегинцов искренне произнес:
- Благодарю вас за доставленное удовольствие, Евдокия Ильинична, давно я так не наслаждался танцем. Куда вас проводить? Только не говорите, что в угол к матронам, вам там совсем не место.
- Думаю, в буфетную, Николай Александрович, я бы выпила воды или оранжаду, если он не очень сладкий, – с улыбкой ответила она. – Благодарю за танец, вы великолепный партнер.
- Могу ли я надеяться, что вы сегодня подарите мне еще один танец, если мои слова не оказались пророческими, и ваша книжечка еще не заполнена, конечно же?
- А вас любой устроит?
- Да. Видите ли, я никого, кроме вас, не приглашал заранее, так что свободен в выборе.
- Отчего же, могу я узнать?
- Чтобы никого не ставить в неудобное положение. Для многих дам общество разведенного мужчины может оказаться неприятным, а непосредственно на балу отказаться от танца с неугодным партнером проще, достаточно сослаться на усталость или же на то, что танец обещан. Вы же уже неоднократно говорили, что вас подобные детали моей биографии не смущают. Впрочем, если вы сочтете второй танец излишним, можете сказать прямо, я вас пойму.
- У меня свободна мазурка, – они как раз пришли в буфетную, и графиня взялась за свою бальную книжечку, но держала ее как-то неловко, словно ей было неудобно писать. – Буду рада танцевать ее с вами.
- Уже с нетерпением жду обещанный танец.
Взяв бокал оранжада для спутницы, Звегинцов заметил непорядок в своем туалете – у него лопнула перчатка. Передав бокал Евдокии Ильиничне и уточнив, по вкусу ли ей напиток, он вежливо откланялся и поднялся в отведенную ему спальню, чтобы устранить досадную неловкость.
Поиск запасной пары занял некоторое время, и когда Звегинцов вернулся в зал, там уже стоял стол, у которого колдовала та же барышня, что помогала Дарье Петровне с фонографом. Девушка увлеченно смешивала в пробирках разноцветные жидкости. Звегинцов с интересом наблюдал за проводимыми опытами и вместе с остальными гостями поддерживал каждый удачный эксперимент аплодисментами. Это было неожиданное и любопытное зрелище. Особенно эффектным оказался последний фокус: ладони князя Загряжского и Елены Петровны охватило голубое пламя. Звегинцов с уважением взглянул на хрупкую девушку, облаченную в полотняный фартук поверх бального платья и демонстрирующую столь нестандартные для юных барышень познания.

Диалог с Евдокией Ильиничной согласован

Бальная зала

Обсудив с генералом Мещерским перспективы грядущего охотничьего сезона, Звегинцов дождался обещанной ему Евдокией Ильиничной мазурки. Заметив входящую в зал графиню, он извинился перед собеседником и подошел к девушке:
- Евдокия Ильинична, надеюсь, в этот раз вы сделали исключение из общего правила и не стали коварно забывать о данном обещании составить мне пару для мазурки.
Графиня улыбнулась в ответ, спрятав взгляд за полуопущенными ресницами, и оперлась на его руку, позволив проводить себя к остальным собирающимся танцевать парам. Во время променада они перебрасывались лишь малозначительными фразами о том, как великолепны балы у Мещерских, и о том, что даже погода не посмела испортить праздник Дарьи Петровны. Когда же перешли к более интересным фигурам, Звегинцов невольно залюбовался партнершей: графиня с легкостью и изяществом скользила по паркету, неизменно сохраняя великолепную осанку и горделиво поднятую голову даже во время бега на полупальцах.
- Восхищен вашим умением менять облик, Евдокия Ильинична! Казалось бы, только что вы выглядели истиной Царевной-лебедью, и вот уже легко порхаете на зависть всем бабочкам, которые не могут соперничать с вами ни скоростью полета, ни яркостью обличья.
- Вы так красиво говорите, будто сами стихи пишете, - на этот раз улыбка графини лучилась задором, гармонично сочетающимся с бравурной музыкой, разливающейся по залу.
- Бог миловал. Надеюсь, не сильно вас огорчу, если скажу, что вообще не большой любитель поэзии? Предпочитаю читать увлекательные романы о загадочных происшествиях, преимущественно британских авторов. К примеру, Коллинза или Стивенсона.
«Возможно, лишь потому, что не имею ни малейшего представления о частной жизни этих писателей», - подумалось Звегинцову.
- А у вас есть литературные предпочтения, Евдокия Ильинична? – осведомился он у партнерши.

Бальная зала

Графиня поддержала беседу о литературе, при этом выяснилось, что предпочтения у них во многом совпадают.
- «Женщина в белом» и «Лунный камень» - удивительные произведения, с воистину новаторским подходом к сочинению историй. С удовольствием перечитал их несколько раз с неослабевающим интересом, и каждый раз находил что-то новое, не замеченное ранее. А у Стивенсона мне особенно по душе пришлась небольшая вещица - «Алмаз раджи», немного перекликается сюжетно с «Лунным камнем», но совершенно иначе строится повествование. Что же до рукоделия, открою вам страшную тайну... - он выдержал театральную паузу, - я в нем вообще ничего не смыслю. Анюта в последнее время бумагокручением увлеклась, вроде, практической пользы никакой, но поглядеть забавно.
Однако беседу, как и танец, пришлось прервать – графине от жары стало нехорошо. Девушка старалась держать голову высоко, но щеки ее стремительно бледнели. Ловко вывернувшись из вереницы танцоров, Звегинцов уверенно положил руку Евдокии Ильиничны на свой локоть.
- Держитесь крепко, сейчас выйдем на воздух.
Он продолжал улыбаться, стараясь не привлекать излишнего внимания собравшихся, однако пристально наблюдал за спутницей, чтобы успеть ее подхватить, если силы ее окончательно оставят.
У выхода из зала Звегинцов приметил лакея, которому незамедлительно отдал распоряжение:
- Любезный, два бокала простой воды принеси на веранду живо. Барышне дурно.

Веранда

Усадив Евдокию Ильиничну на ажурную скамейку, Звегинцов остался стоять рядом, чтобы и воздуха графиню не лишать, и иметь возможность помочь, если потребуется.
Расторопный лакей выскочил на веранду следом за ними и поставил на ближайший столик поднос с бокалами и маленьким серебристым флакончиком.
- Нюхательная соль, - деликатно произнес он.
- Спасибо, любезный, - Звегинцов вытащил из жилетного кармашка монету и вложил ее в ладонь сметливого малого. – Ступай.
- Благодарим-с! – тот поклонился и тут же скрылся за дверью.
- Евдокия Ильинична, вам соли помогут? Или воды немного выпьете? – ему показалось, что на воздухе лицо графини чуть порозовело, но это мог быть и отблеск заката.

Веранда

- Буду счастлив, но только в том случае, если вам стало лучше, - Звегинцов улыбнулся собеседнице. - Не хотелось бы, знаете ли, прослыть чудовищем, настолько отдавившим партнерше ноги, что бедняжка предпочла потерять сознание, лишь бы прекратить мучения. Поэтому вы сейчас медленно встанете, спокойно дойдете до бального зала, а после этого честно скажете мне, как себя чувствуете, - он подал графине руку, помогая подняться со скамьи.

Бальная зала

Движения Евдокии Ильиничны приобрели былую легкость, да и на щеки вернулся румянец, но Звегинцов все же уточнил при входе в зал:
- Вы уверены, что достаточно отдохнули?
Графиня в ответ лишь кивнула, но никаких признаков головокружения у нее Звегинцов не заметил, потому счел, что тур или два вальса не должны повредить. И все же предпочел перестраховаться и, вопреки правилам этикета, предписывающим придерживать руку дамы во время танца лишь за кончики пальцев, удержал в ладони девичью кисть полностью.
- Вам так будет удобнее опереться на меня, если вновь почувствуете слабость, - он ободряюще улыбнулся Евдокии Ильиничне и умело встроился в круг танцующих.

Убедившись, что графиня держится уверенно и спокойно, он вернулся к прерванному разговору:
- Вы интересовались Анютой… Наверное, для каждого отца его дочка – самая лучшая на свете, и я в этом списке не исключение. Вероятно, я пристрастен, но на самом деле считаю Аню доброй и славной девочкой. К сожалению, она немного замкнута, из-за чего тяжело сходится с новыми людьми, но мне кажется, что это не следствие тяжелого нрава, а привычка к уединению. Так сложилось, что в округе нет девочек ее возраста, если не считать крестьянок, вот она и проводит дни за чтением и музыкой. С самого детства любит помогать кухарке. Сначала, конечно, больше мешала, но сейчас уже весьма ловко управляется. К грязной работе ее, разумеется, никто не подпустит, но ей нравится возиться с тестом и варить варенья. Вроде бы, считается, что барышне на кухне не место, но я с этим не согласен. Нахожу навык весьма полезным, ведь однажды Анюта станет хозяйкой в чьем-то доме, если будет точно знать, сколько каких продуктов требуется для разных нужд, прислуга не сможет обманывать.
Он усмехнулся, поняв, что увлекся рассказом о любимой дочери:
- Кажется, это неудачная тема для разговора на балу. Давайте лучше поговорим о вас и ваших желаниях: хотите еще потанцевать, предпочтете подкрепиться в буфетной или же отправиться за обещанным Дарьей Петровной сокровищем?