Карта ролевой игры "Таинственный замок 3. Оборотни"

- Это что-то новенькое, - скептически поднял бровь Улаф, не уточняя, что именно он имеет в виду. Он прислонился к стене и сложил руки на груди в обманчиво расслабленной позе.


- Неужели? Какая сногсшибательная новость! - Улаф расхохотался и оторвавшись от стенки медленно двинулся прямо на Мею. - Сама догадалась? Или Дору подсказал? - он теснил ее все дальше и дальше по коридору, жадно ловя ее запах. - Он укусил тебя уже? Тебе это понравилось? - Улаф быстро оглядел ее "прелести" на предмет укуса. Надо сказать, аппетитные "прелести".
- Хотя нет, что это я? - Улаф отбросил сделанное им предположение - Если бы укусил, ты сейчас валялась бы в лихорадке, а не разгуливала тут...
Он чуть не сказал "соблазнительная", но вовремя прикусил язык....
- ... непокрытая его запахом. Как знак принадлежности ему.

- "Захлестнула"? - Улаф продолжал наступать, чувствуя, как в нем, как в паровом котле, закипает что-то похлеще обычного раздражения. Он уже не владел, да и не хотел владеть своими эмоциями. Словно веками копившаяся в душе боль одиночества и несбывшихся ожиданий внезапно избрало своим объектом эту маленькую, наивную девчонку, желая выплеснуться на нее невысказанной обидой, точно от нее - Мeи - зависел весь смысл его жизни, да и жизнь вообще! А она предавала его. С Дору.
- А как же любовь, которая все прощает и которая позволяет любить даже таких ублюдков, как оборотни? Или когда у вас с Дору дошло до дела, ты передумала? Стало противно?

- Я не пьян, - резко отверг обвинения Улаф. - Ты и пришла сюда работать, насколько мне известно. Впрочем, если ты передумала, мы можем вернуться к тому, с чего начали...

- А вот чем! - Улаф буквально сграбастал девчонку и, словно мешок перекинув ее через плечо, быстро спустился на свой этаж. Ногой распахнув дверь, он прошел в комнату, служившей ему спальней и кинул Мею на постель.
- И вот чего, - произнес Улаф, нависая над ней. В следующее мгновение он буквально впился в ее губы поцелуем - долгим, жадным и ненасытным - с такой решительностью, как будто этим сжигал за собой все мосты. За собой и Меей.

- Как говорится, семь бед, один ответ, - парировал Улаф. Что-то больно впилось ему в бок, и он, пошарив, выташил из-под себя метелку для сбора пыли. Метелка тут же полетела в угол.

- Считай, что с этой минуты ты в отпуске. По случаю свадьбы, - снова отрываясь от губ Меи, сообщил Улаф. Он снял пояс с ножнами и положил на пол, быстро стянул с себя свитер, джинсы и сапоги, и они грязной порванной кучей приземлились рядом с метелкой.
Полностью обнаженный Улаф тяжело опустился рядом с Меей.
- Я постараюсь быть нежным, - тихо пообещал он, расстегивая на груди девушки одной за другой пуговицы ее платья. Его губы коснулись в нежном поцелуе ее обнаженной шеи один раз, потом другой. - Но я не в силах забрать у тебя ту боль, которую тебе придется перенести.
Он слегка прижал зубами нежную кожу и тут же лизнул это место.
- Возможно, ты меня возненавидишь, - тихо продолжал Улаф. - Возможно, никогда не простишь, - губы опустились ниже, оставляя поцелуи-"укусы".
Улаф расстегнул еще две пуговицы. Его рука чувственно и медленно провела по обнаженной груди девушки, лаская розовый сосок. Улаф склонился к нему и, обхватив губами, поиграл им, а потом тоже слегка прижал зубами.
- Но я не могу по-другому, - он посмотрел в лицо Меи наполненным болью и одновременно страстным желанием взглядом. - И не хочу.
Его рука, до этого ласкающая грудь девушки, сжалась сминая нежную плоть, и в следующую секунду Улаф буквально сорвал с Меи одежду - в одно мгновение превратив их в лохмотья.
- Потому что ты моя, - объявил он, разводя коленом ее бедра и опускаясь между ними.

Улаф чувствовал биение ее сердца; вдыхал ее сводящий с ума запах - густой и пряный, немного отдающий тимьяном; ощущал трепещущий жар ее открытого для него лона…
И Улаф вошел в него - медленно и осторожно, - помня о своем обещании и с трудом, но все еще контролируя свои действия. Ее плоть, словно ждала этого - с готовностью обхватив его - такая горячая, пульсирующая, влажная. И Улаф толкнулся в нее - сначала мягко и плавно, а потом все быстрее и жестче, ускоряя темп и полностью сконцентрировавшись на ощущениях Меи - пока ее тело не замерло в его руках в предчувствии оргазма, а потом, выгнувшись, забилось в охватившем его наслаждении…
Вот тогда Улаф вонзился в ее плечо клыками - быстро, внезапно, с силой прижимая к себе тело Меи…

Улаф еще какое-то время продолжал крепко сжимать обмякшее тело Меи в своих объятиях, - глядя безучастно в лицо девушки. Укус горел кровавым пятном на ее коже, и Улаф наклонился и лизнул его - чтобы хоть как-то уменьшить болевые ощущения, которые неизбежно наступят. Позже.
Он бережно положил Мею на подушку и заботливо укрыл ее одеялом. Постояв еще немного около постели, Улаф отправился в душ и стоял минут десять под струями воды - просто наслаждаясь процессом, чем действительно моясь....

Выйдя из душа, он оделся и позвонил управляющему, заказав к себе в комнату мясо - как можно больше жаренного мяса! - и... мороженного. Ему почему-о показалось, что для Меи-человека это было бы приятно.
Улаф снова подошел к девушке и потрогал ее лоб. Он был горячим - начиналась лихорадка. Улаф прошел в ванную и вернулся с мокрым полотенцем. Он обтер лицо Мее, шею и грудь. Укус, благодаря минимальному повреждению тканей, почти зажил, и Улаф удовлетворенно хмыкнул.
За следующие двадцать минут он убрал из комнаты все колюще-режущие предметы, закрыл окно внутренней ставней. В дверь постучали - это принесли заказ. Он принял у служащих контейнеры с едой, и, отпустив их, сам перенес мясо и мороженное в спальню.
Мея лежала не спокойно. Теперь ее бил легкий озноб. Улаф достал пару одеял и укутал ими девушку.
Постояв над ней еще немного, он поднял свой пояс и меч и вышел - предусмотрительно заперев комнату и свой номер на ключ.

После чего быстрым шагом отправился на поиски брата ...

Улаф сразу понял, что Сверр зол. Нет, он был разъярен.
В нос Улафу ударил запах крови брата и еще чего-то... неуловимого, несущего в себе смрад разложения. Улаф подобрался и, оскалившись, непроизвольно зарычал - по-звериному реагируя на падаль.


Удар о стену и сверкающие гневом глаза брата.
Они были всегда заодно - два брата,.. два ублюдка,.. два воина, замахнувшихся на наследие своего отца и бросившие однажды вызов всем. Только одно имело значение, только одно было свято и неприкосновенно - их клан. Ради него вервольфы жили, сражались и умирали... Ради клана и хертуга.
И эти два понятия были неотъемлемы. Хертуг нес ответственность за все, а клан защищал своего вождя. Как броня, как каменная стена. И в этой стене были не допустимы трещины или зазоры.
Улаф сам подбирал достойных, сам обращал, сам натаскивал - по праву считая всех их своими детьми.
Мея была исключением из этого правила. Она была иррациональна. Из-за нее могли быть проблемы. И все же...
- Она не мусор! - внезапно рассвирепев, прорычал Улаф, в свою очередь вцепившись в руку брата. - Она МОЯ женщина! Нравится тебе, хертуг, это или нет! И если надо, я буду драться за нее - против всех!

Внезапно Улаф замер, сообразив, что только-что невольно повторил слова Эрса. Почти слово в слово.
- Она моя, брат... - произнес он уже более спокойным и твердым тоном - словно окончательно что-то решив для себя...

- У нее есть оружие массового поражения. Острый язык. Боюсь, тебе с ней не справиться, - Улаф тоже прижался к стене и улыбнулся. - А если серьезно... Думаю, Мея понравилась бы моей матери.

На самом деле, Улаф подумал, что они бы точно спелись. В этих разных, на первый глаз, женщинах было много похожего...


Улаф быстро посмотрел на Сверра.
- Ты хочешь сказать, что Гана жива? - удивился он. - Но каким образом ей это удалось? Ведь мы даже срубили дерево, на котором ты ее повесил...
Улаф невидяще уставился на Сверра.
- Думаешь ли ты то же, что и я? - наконец, выдавил он изменившимся голосом...

Улаф повернулся к Сверру.
- Брат, - зашептал он, не замечая, что вцепился в рубашку своего хертуга, - мы уничтожили все, что касалось ведьмы. Даже срубили дерево.... - у Улафа перехватило дыхание от внезапной догадки. - Но остались корни... и книга!
Он смотрел на Сверра, с надеждой. Сверр был для него всегда вожаком - умнее, хитрее, сообразительнее. Потомок благородного рода, - Сверр был рожден быть вождем. Королем. Улаф - в силу его происхождения - всего лишь хорошим исполнителем.
Но сейчас Улафу хотелось - очень хотелось! - чтобы он оказался прав в своих догадках.
- А еще у нас есть несколько часов до рассвета... Чтобы окончательно покончить с Ганой! Брат, давай сожжем все, связанное с ней! Сегодня... Сейчас. Немедленно!

Улаф вернулся в замок под утро - грязный, пропахший дымом костра и жутко уставший... Перед глазами все еще стояли языки пламени с горящей в них ведьмой и Сверр на фоне всего этого, спокойный и решительный.
Сколько их было, таких костров... Сколько пепелищ они с братом оставили, пока, наконец, не добрались до Ганы, пока не отомстили за себя и не сняли проклятье.
Но сняли ли? - мысль была робкая и боязливая. Улаф тут же отогнал ее прочь.
Сейчас ему не хотелось думать ни о чем, кроме того, что в замке его ждет Мея. Как она? Все еще мечется в лихорадке или уже потихоньку приходит в себя?
Он не жалел того, что сделал с ней - раз и навсегда бесповоротно решив все за себя и за нее. Она поймет, - убеждал Улаф себя, - она обязательно поймет, когда так же как и он почувствует зов крови и свою принадлежность ему, Улафу; когда заглянет в ту бездну времени, боли и разочарования, которую он прожил... когда примет свою судьбу так, как есть. Возможно, даже полюбит... когда-нибудь. А если нет... - тут Улаф обозлился, сам не зная чему - что ж, не она первая, не она последняя. Как говорится, если не слюбится, то стерпится.... А он постарается сделать так, чтобы ее тело всегда желало его. Он не отдаст ее никому. И не даст уйти. Даже, если придется принять бой. С ней самой.

Улаф вошел в свой номер и, открыв дверь спальни, замер в проеме.
- Привет, - негромко произнес он. - Как ты себя чувствуешь?

Кисть оторвалась, а подушка, не долетев, плюхнулась перед Улафом на пол.
- Это была подушка, - посмотрев себе под ноги, ответил Улаф.

Вторая подушка была пущена более сильно и метко. Улаф поймал ее мгновенно.
- Я сделал то, - осторожно начал он, медленно подходя к девушке - что посчитал сделать нужным. То, благодаря чему мы можем быть вместе. Благодаря чему, ты не погибнешь... как та дочь кузнеца, о которой ты сама рассказывала в таверне.
Улаф бросил подушку на постель и, протянув руку, коснулся ладонью щеки Меи.
- Почувствуй это, - тихо попросил он. - Просто закрой глаза и почувствуй. Ты же хочешь быть со мной. Ведь так.
Его рука, скользнув ниже, обхватила затылок. Улаф наклонился и пристально посмотрел в глаза девушки.

Острое, непреодолимое желание, словно пламя, охватило Улафа, - стоило ему лишь почувствовать прикосновение губ Меи к своим,.. стоило лишь почувствовать ее ни с чем не сравнимый запах - запах ЕГО женщины.
В ответ он накрыл губы Меи поцелуем - жадным, торопливым, страстным. Руки сами потянулись к сокровенному, проникая под футболку - как он уже успел заметить, позаимствованную из его гардероба.
Эта мысль еще больше завела его.
- Она очень идет тебе, - с усмешкой прошептал он, поднимая край футболки и обнажая грудь девушки. - Особенно волчья морда. Но сейчас, - футболка была сорвана с Меи и, сделав красивый пируэт, упала на пол, - я хочу наслаждаться тобой.
Одной рукой он обнял девушку, другой - провел вдоль ее тела и, остановившись на бедрах, прижал их к своему паху - желая показать силу своего желания. Наклонившись к ее груди, Улаф обхватил губами ставший твердым, как горошинка, сосок и нежно прикусил его.
- Утоли, наконец, мой голод, Мея, - попросил он, поднимая голову.

По меркам вервольфов, она была слишком маленькая, но на взгляд самого Улафа ладно сложена. У ней не было мускулов, демонстрирующих физическую силу, но в ней была сила другая - способная правильно расставить приоритеты и выбрать главное. Она обладала упрямством и нахальством гюгры, и постоянно испытывала на прочность его выдержку, стараясь держать все под своим контролем. Вот и сейчас Мея неосознанно пыталась верховодить.
Вспомнив, как она защищала этого красавчика Дору, Улаф невольно улыбнулся. Его руки медленно и плавно гладили, словно поощряя, ее тело - грудь, спину, бедра. Его ладонь замерла на ее животе, ощущая тепло женского тела. Она будет надежной подругой, хорошей женой и замечательной матерью.
Подумав так, Улаф обхватил рукой затылок девушки и привлек Мею к себе.
Уже одна мысль, что отныне эта маленькая "гюгра" принадлежит ему, сводила с ума. Улаф едва сдерживался, чтобы не наброситься на девушку со всей силой своего желания. Он снова целовал ее - чувственно и ненасытно, - покусывая нежную кожу шеи и груди и оставляя, таким образом, на ней свои отметины. Знаки принадлежности. Свой "запах". Который будет ощущаться любым оборотнем.
Он двигался в ней - все резче и грубее, крепко прижимая ее бедра к своему паху и увеличивая темп их соития.
Улаф почувствовал, как в какой-то момент, ее плоть сжалась, плотно обхватывая его и готовая в следующий миг забиться в пульсирующем наслаждении...


Удерживая девушку в своих объятиях, Улаф быстро перекатился, - укладывая Мею на спину - и, чувствуя, как собственная вырвавшаяся из-под контроля страсть стремительно меняет его облик, с глухим рычанием вонзил свои клыки в основание шеи девушки, доводя себя и ее до кульминационного момента...

Улаф с сожалением подумал, что волосы придется обстричь. Лучше на лысо. Как у Сверра.

- Другими словами, для моего же блага? - с улыбкой уточнил Улаф. Его ладони легли на бедра Меи, ласково поглаживая их.

Руки Улафа замерли, а его лицо приобрело настороженное выражение.
- Я тебя нашел, - произнес он коротко. - И обратил. В вервольфа. В волка. - Его пальцы сжались, крепко обхватывая бедра Меи. - Затем, что иначе ты могла умереть в результате нашей близости.
Улаф коснулся рукой место укуса у основания шеи. Рана быстро регенерировала, затягиваясь прямо на глазах.
- Затем, что ты предназначена мне, - Улаф перевел взгляд, глядя теперь снова в лицо девушке. - Затем, что я слышу зов твоей крови, Мея... Который сводит меня с ума... Называй это как хочешь: наваждением, страстью, похотью, любовью... Думаю, со временем мы разберемся с определением. Но сейчас я скажу тебе точно одно, - Улаф хищно прищурился, глядя прямо в глаза девушке, - Ты моя. И отныне будешь принадлежать мне и только мне. Поэтому больше никаких Дору, дорогая... И вообще никого. Если не хочешь их бессмысленной гибели.

- А теперь в душ и завтракать, - Улаф быстро поднялся с постели, удерживая при этом на руках Мею, и направился в душевую. - Ты, наверное, у меня зверски голодна....

Он ей сказал правду - как есть. Ничего не утаив. За исключением одного - что у них будет ребенок. И, возможно, даже не один. Улаф почувствовал это сразу, - как только снова обрел способность мыслить по-человечески после их сумасшедшего секса - и теперь ощущал "присутствие" - как ощущал бы любой другой запах. И это было подобно чуду. Маленькой тайне - принадлежащей им одним.
Улаф улыбнулся этой мысли, а потом положил ладонь на живот Меи и, прижав девушку к себе, включил воду ...

День был свеж и тих.
Тих той особой стылой тишиной, которой лес обычно наполняется поздней осенью. В такое время он словно замирает в предчувствии суровой северной зимы - оголив бурые ветви осин и берез и ощетинив, на всякий случай, колючие лапы молодых сосенок.
В такие дни, создается ощущение, что все живое в лесу вымерло и погребено под золотисто-бурой массой опавшей листвы и хвойных игл. И только остатки тумана, осевшие хрустальными каплями на пожелтевшей высокой траве перелесков и поникших листьях папоротника, стекая, беззвучно падают на поросшую мхом землю - будто чьи-то невыплаканные слезы, словно чья-то невысказанная боль.
Но это ощущение обманчиво. Если внимательно присмотреться, то можно заметить и с любопытством выглядывающую из-под хвойной ветки кукшу, и застывшую на стволе ели головой вниз рыжую белку и затаившегося под кустом светло-серым комком успевшего поменять шерсть зайца.
Последнее обстоятельство делает косого особенно пугливым и недоверчивым. Достаточно одного слабого движения, одного непривычного звука и он готов сорваться с места.

- Свеин, ты, правда, хочешь сделать это? - едва различимый шепот, донесшийся из кустарников лещины, словно расколол лесную тишину. Кукша тут же вспорхнула со своего места, белка рыжей молнией стремительно взлетела вверх по стволу сосны, а заяц, сверкнув куцым хвостом, мгновенно исчез за поваленным стволом дерева.
- Ты это нарочно, да? - возмущенный вопль, и над низкорослым кустарником возникло обиженное лицо подростка, лет тринадцати. Его темные брови сердито нахмурились, а светло-серые глаза буквально сверкали от гнева. Надо понимать праведного гнева.
- Мио, иногда мне хочется тебя прибить! Не смотря на то, что ты мой брат! - заявил подросток с запальчивостью юношеского максимализма возникшему вслед за ним мальчику лет десяти. На какое-то мгновение могло показаться, что он действительно приведет свою угрозу в исполнение, но вместо этого подросток сорвался с места и не менее стремительно, чем заяц, тоже исчез за корнями вывороченного дерева.
- Но Свеин… - Мио осталось лишь проводить брата наполненным искренним непониманием взглядом карих глаз, а потом устремиться следом…

Заяц за пару минут пересек перелесок - петляя между редкими деревьями в попытке сбить со следа своего преследователя, - и устремился по направлению к ельнику - с явным намерением спрятаться там среди бурелома.
Преследующий его подросток чертыхнулся и, сдернув с себя куртку, неожиданно сел прямо на влажную землю - быстро стягивая ботинки и буквально срывая свитер и джинсы.
- Свеин, - в голосе подбежавшего Мио послышались умоляющие нотки, - может, не надо? Мама выпорет тебя…
- Отстань, Мио! - подросток опять выругался и, вскочив на ноги, сунул свою одежду брату. - Мне надоело бегать, как какой-то малолетка, за механическим зайцем. Я сказал, что я готов к Большой Охоте, и я докажу это. Чего бы это мне не стоило!
- Ох, Свеин… - в голосе Мио прозвучало благоговение вперемежку со страхом. - Отец тебя точно убьет…
Впрочем, последнее пророчество из уст брата Свеин не успел услышать. Высоко прыгнув, он приземлился на четвереньки и устремился вслед за зайцем - по звериному склонив голову к земле и по-собачьи перебирая ногами и руками. В какой-то момент, его по-мальчишески худощавое тело внезапно изогнулось, - трансформируясь и прямо на глазах частично обрастая шерстью, - чтобы в следующее мгновение превратиться в непонятное существо - смесь человека и волка.
Это существо издало глухой рык и, сверкнув яростным блеском, холодных как сталь глаз, неожиданно свернуло чуть в сторону - одновременно ускоряясь и заходя на добычу с фланга.
Заяц испуганно метнулся в сторону - лишая, таким образом, сам себя пути к спасительному ельнику - и преодолев подлесок выскочил на вересковую пустошь. Все также петляя, он ринулся вперед в надежде уйти от преследования в надвигающемся со стороны болот сером тумане, но Свеин не дал ему такого шанса.

Он чувствовал прерывистое дыхание своей жертвы, слышал испуганное биение ее сердца - слышал так, как если бы оно было его - Свеина - собственным, и это ощущение придавало еще больший азарт погоне; что в свою очередь, рождало в душе Свеина непонятную, ничем не контролируемую ярость к сопротивляющейся ему добыче… Эта ярость придала ему силы и обострила чувство. Теперь Свеину казалось, что он найдет зайца даже с завязанными глазами.

Он настиг добычу, обрушившись на нее всем телом - сметая в один клубок и резко захватывая когтистой, словно у волка, лапой-рукой.
Вой - протяжный, жуткий, полный торжествующего ликования - вырвался из глотки Свеина, чтобы огласить сумрачные окрестности и устремиться в приветствии к невидимой еще на светлом небосклоне Луне.
Оставалось сделать последнее... Свеин перевел свой горящий взгляд на добычу. Его пальцы медленно сжались, вонзаясь когтями в дрожащее тельце, и замерли.
- Свеин! Свеин! - голос брата раздался совсем рядом, и через минуту Мио вынырнул из тумана, держа в охапке одежду Свеина.
- Ты сделал это? - взгляд разом округлившихся глаз Мио замер на руке брата. - Ты его … - он поднял глаза и с выражением все того же испуганного восхищения уставился на Свеина.
- Ты… убил его? - мальчишеский голос, перешедший на шепот, предательски дрогнул.
Вместо ответа Свеин протянул ему зайца.
- Какой он… хорошенький, - одежда выпала из рук Мио, и детская ладошка осторожно коснулась заячьих ушей. - Он весь дрожит, - мальчик перевел вопросительный взгляд своих карих глаз на старшего брата - Ему холодно?
Пальцы Свеина ослабили хватку.
- Так согрей его, - буркнул Свеин, сердито сунув зайца брату. Он наклонился, вытаскивая из кучи джинсы - вернее, то, что совсем недавно было ими, - и поморщился. Мать точно огреет его чем-нибудь за испорченную одежду.
- Я заверну зайца в твой свитер, - между тем суетился Мио, - Ты все-равно его разорвал.
- Делай, что хочешь, - Свеин был зол на себя. Он бросил джинсы и, надев ботинки и куртку, раздраженно поинтересовался, все так же стараясь не глядеть на брата. - Ну, мы идем или как?
Не дожидаясь ответа, Свеин повернулся и бодро зашагал в сторону леса.
- Ой, смотри! У него, кажется, сломана лапка! - донесся до него полный сострадания голос Мио.
Свеин чертыхнулся и ускорил шаг…

Уже почти стемнело, когда Свеин и Мио, выбравшись из леса, наконец подошли к лесному двухэтажному бревенчатому дому.
- Может, отец задержался… - осторожно высказал предположение Мио, поднимаясь по деревянному крыльцу на небольшую веранду, - А мама покричит-покричит, простит и, как всегда, ничего не скажет отцу.
- Не может, - Улаф шагнул из тени, держа на руках двухлетнюю Фрею, и поинтересовался. - Где носило?
- Отец, - преувеличенно радостно воскликнул Мио, бросаясь к отцу. - Смотри, отец, Свеин, поймал зайца. Честно-честно, сам поймал. Я видел, - оживленно тараторил мальчик, поминутно оборачиваясь к брату.
Маленькая Фрея, увидев зайца, выгнулась на руках отца, радостно забормотала что-то и, крепко схватив зайца за ухо, потянула к себе.
- Вижу, - хмуро отозвался Улаф, осторожно освобождая заячье ухо и передавая девочку вышедшей из дома Мее, - Иди в дом…
Мио посмотрел на отца, на мать и еще раз нерешительно оглянулся на брата.
- Отец, я сам увязался за Свеином, - сделал он последнюю попытку оправдать его.
- Я сказал, иди в дом, Мио, - повысил тон Улаф. Мио понурился и послушно скользнул мимо матери.
Мея тут же захлопнула дверь, оставив старшего сына и мужа наедине.
Улаф молча уставился на Свеина.
- В общем, ты как всегда, был прав, - прервав тяжелое молчание, произнес тот. Он кусал губы, изо всех сил стараясь не расплакаться перед отцом. Как какая-то девчонка. Или малолетка. - Я не смог это сделать… Просто не смог.
Свеин понурился, сразу став похожим на своего младшего брата.
- Почему? - голос Улафа звучал требовательно.
- Он был такой беззащитный. Мне стало жаль его, отец, - признался Свеин шепотом. Его лицо сморщилось. - Наверное, я неудачник. Ты зря потратил на меня время… мне никогда не стать воином.
- Нет, сын мой, - рука Улафа тяжело опустилось на плечо Свеина. - Ты просто понял для себя одну истину. Нельзя научиться причинять кому-то смерть, не научившись сначала ценить жизнь.
Он помолчал.
- Тебе дан дар. Быть одновременно человеком и зверем, - продолжал Улаф, - Следовать зверю легко и просто. Он делает тебя сильным и выносливым. Но ты никогда не должен позволять зверю убить в себе человека. Только так ты сможешь стать настоящим воином
- Значит, я поступил правильно, отец? - во взгляде устремленных на Улафа глаз светилась надежда.
- Правильно, - скупая улыбка тронула губы Улафа.
- Значит, ты возьмешь меня на Большую Охоту? - голос Свеина даже перехватило от волнения.
- Нет, не раньше того времени, когда ты научишься не терять свои штаны,- ответил Улаф, открывая дверь и подталкивая сына внутрь дома, - А теперь иди и получи заслуженную взбучку от матери…


- Ну что, поговорили? - на веранде неслышно появилась Мея и подошла к сидящему на скамье мужу.
- Поговорили, - кивнув, улыбнулся ей Улаф. Он протянул руку и, обняв жену за талию, прижался лицом к ее животу. - Как они там?
- Поужинали, умылись и завалились спать. Без задних ног, - усмехнулась Мея. - Заяц тоже. Думаю, он будет жить. Если Мио его не залечит.
- Наш мальчик вырос, - помолчав, глухо произнес Улаф.
- Да. Вырос, - пальцы Меи зарылись в волосах мужа. - Я боюсь за него, Улаф.
- Это нормально. Он твой первенец. И ты, как любая мать, будешь всегда трястись над ним. А он будет всегда пользоваться твоей добротой... Между прочим, я все слышал, - Улаф поднял голову. - Ты балуешь детей, дорогая.
- Сам такой, - беззлобно огрызнулась Мея и, отпустив волосы Улафа, положила руки на плечи мужа. - Вспомни только, как ты бегал и кричал каждому встречному-поперечному, что у тебя родился мальчик…
- Не было такого, - перебил Улаф, поднимаясь и одновременно подхватывая жену на руки.
- Было, - возразила Мея и, обняв его за шею, поболтала в воздухе ногами. - Ты даже назвал его мальчиком*…
- Ну все правильно, - Улаф изобразил удивление. - Было бы странно назвать Свеина девочкой… Но у тебя есть прекрасная возможность исправить положение и родить «девочку»…
Он вошел в дом и, поднявшись на второй этаж, толкнул дверь их спальни.
- Улаф Грофел, - послышался возмущенный голос Меи. - В норвежском языке нет женского имени, означающего «девочка»!
- Ничего страшного, любимая. Мы обязательно придумаем …

……………………………………………..
* Свеин - (сканд.) мальчик