Карта ролевой игры "Анискин отдыхает или деревенский детектив"

Следом за ним спешит Хома-Мишель.


*При слове петух, Хома оживляется и поглядывает по сторонам*
- Где "петух"?
- Под столом! - докладывает Тиберий. *Хома заглядывает под стол и разочарованно произносит*
- Действительно! Петух! И очень-очень старый. * И тут же игриво подмигивает в сторону зрителей*

Хома пропускает мимо ушей эту реплику, заметно оживая во время второй

Поспать, Тиберий, поспать, - и хлопает радостно в ладоши. Тиберий заметно бледнеет, но в обморок не падает *еще не время*
- Я как посмотрю, ты меня боишься, мой милый, - спрашивает Хома у Тиберия, подступая все ближе и ближе...

Хома с упреком смотрит на Тиберия и печально вздыхает.



Хватаясь за сердце, Хома произносит:

Тиберий, друг! Ты сердце рвешь мне в клочья.
Мне одиноко будет этой ночью.
Клянусь. Ничем тебя я не обижу.
Скажи мне, ночью я тебя увижу?
Так, для беседы. Выбрать надо тему.
Как смотришь ты на школьную систему
В Европах толерантны к секс-меньшинствам,
А здесь же нет во мнениях единства.
И смотрят косо на меньшинства эти.
А те невинны, честно, аки дети.



Хома, заметно оживившись, в предвкушении потирает руки...

Боюсь тебя спугнуть носками в дырах.
И кстати, что плохого-то в сатирах?


От брома я сильнее возбуждаюсь.
И к действиям различным возрождаюсь.


Ну что ты сразу, Тиба, обзываться?
Не лучше ль нам друзьями оставаться?

А храп? Неужто насморк у кого-то?
Нам нужен ЛОР. Ведь храп - его забота!

Хома слышит эти слова и вздрагивает всем телом. Грешен, в чем потом обязательно покается, но отдаться старухе? Он еще не в такой степени толерантен, чтобы...

О, ужас! Что теперь мне предпринять.
Ведь честь мою пытаются отнять!!!


Бабуся, где вы видите коня?
Вы оседлать желаете меня,
Но я-то не желаю быть оседлан.
Для этого у ведьм в Европах метлы
Седлает пусть орудие труда!
А я не дамся точно никогда!

С этими словами Хома обращается в зал с мольбой в глазах и дрожью в голосе. И зритель в первых рядах партера видит самые настоящие слезы на глазах Мишеля. *очень жмет обувь. Мишаня так торопился переодеться после конкурса, что перепутал сапоги и напялил женские на три размера меньше. Сил нет терпеть! Ну просто нету сил!!!*

Пока старая Панночка не добралась до комиссарского тела Хомы, он выходит на авансцену и звучит его исповедь


Прикинулся секс-меньшинством как бЭ.
Никто не знает - я из фсб!
Проверку должен я устроить срочно,
Прикинувшись католиком порочным,
Про нечисть должен разузнать в три дня.
Придется все ж побыть мне за коня.
На животе я закреплю айфон.
Окрестности заснимет четко он.
Инфу перекачаю я на флешку.
Отправлю в ФСБ её не мешкав.
Пока играю роль я гей- задрота,
Хоть и противно мне и не охота...

*Вокруг Хомы начинает сгущаться едкий туман. Глаза у Мишани жутко слезятся, а зритель замер в ожидании. Что же будет дальше...*

Едва живой от самой что ни на есть настоящей скачки на четвереньках с пьяной бабой Полей на спине, Мишаня тяжело привалился к дальней кулисе и жадно вдыхал испорченный зловонным туманом - что они там заправили в машину для искусственного тумана? - воздух. Легкие горели от недостатка свежего воздуха, но Мишаню тревожили его разбитые коленки. Пытаясь подняться, Мишаня ухватился за ткань кулисы и подтянул свое тело наверх усилием дрожащих рук. Ноги звезды не хотели держать его тело, которое опять приземлилось на пол.
- Твою ж дивизию, - взвыл Мишаня, пытаясь подняться еще раз. Боль прострелила его спину и колени.
- Мишаня, ты что? Аль я тебя и впрямь укатала? - игриво спросила баба Поля, не пожелавшая выходить из роли вне сцены.
- Баба Поля! - хрипло выдавил Мишаня, еле сдерживая откровенный мат, рвущийся наружу. - Кончайте уже! Вы так вошли в роль, что никак не выходите из неё!
- Мишаня, так ты ж сам говорил, что актер должен проживать свою роль, вжиться в неё, врасти, так сказать, с корнем.
- Но не наносить другому актеру самый настоящий вред при полном погружении в роль. А Вы уж погрузились и нагрузились, как я посмотрю! - И уже чуть спокойней и более миролюбиво попросил свою любимицу и протеже в следующий раз думать о партнере по сцене и быть менее реалистичней. - Каскадеров, баба Поля, у нас нет. Мне еще выходить на сцену, а у меня коленки разбиты. И спина ни к ч...

- Ладно, проехали... проскакали, если уж быть точным - сказал Мишаня, прощая бабе Поле все за её верность искусству.

А потом Мишаня вспомнил, что говорил его педагог, который вел их курс. Что настоящие актеры выходили на сцену с температурой под сорок и с больными спинами, играя на сцене счастливую жизнь, когда в реальной жизни у них случались трагедии почище шекспировских. На то они и настоящие актеры.

Стараясь не обращать внимание на дикую боль в коленях и прострелы в спине, Мишаня стойко выдержал подъем на ноги и вышел из-за кулис.
На сцене творился полный беспредел. Такое столичным режиссерам не снилось и в самых страшных снах.
Кто-то пел "Хутоярянку", кто-то вопил из бутафорского гроба, кто-то делал предложение, кто-то танцевал под Рамштайн.
Дурдом на выезде, - подумалось Мишане. - Но народ смотрит и ему это нравится, судя по тому, что помидоры и тухлые яйца на сцену не летели, и никто не освистывал.
Забыв про несчастные колени, Мишаня проскакал по сцене на манер гитариста AC/DC, чем вызвал восторг зрительного зала и аплодисменты.

Никем не сдерживаемая вакханалия набирала обороты и Мишаня, отпустив свои эмоции на волю, подхватил песню Рамштайн.