Карта ролевой игры "Анискин отдыхает или деревенский детектив"

Моё дело - воспитывать детей, а не бегать с вашими жуликами по Советскому Союзу.
к/ф Джентльмены удачи

...И Сима оказалась права. Эту ночь они с Лео запомнили на всю жизнь.
Как и свое утреннее возвращение в село из полей.
Счастливые и разомлевшие, покрытые прилипшими к телам травинками и лепестками цветов, они медленно брели по тихой улице села, когда увидели несущегося навстречу им стажера из местного отделения милиции Ивана Лумумбу.
Иван как-то странно припадал на обе ноги, держался за грудь, тяжело дыша, и что-то пытался выкрикивать. Но голос его не слушался.
Лео и Сима остановились, с интересом наблюдая за телодвижениями милиционера. Тот, наконец, подхромал ближе и стало слышно, как он прохрипел что-то вроде "Всю округу обегал, пока вас искал...Стоять! Вы арестованы" и рухнул на землю, хватая ртом воздух.
Сима и Леня переглянулись, подхватили милиционера под руки и потащили, было, в медпункт. Но тот стал трепыхаться, снова что-то бормотать про "арестованы" и все твердил " в отделение, в отделение".
Ну, в отделение, так в отделение. Значит, хочет парень, что называется, "сгореть на работе".
Серафима и Лео доставили стажера и аккуратно сгрузили его на стульчиках поставленных рядком у стены в дежурной части. Едва они развернулись, намереваясь идти обратно, как теперь их подхватили под белы рученьки и через мгновение затолкали в "обезьянник", в котором уже находилось множество знакомых лиц. Здесь были и жители Измалково и приезжие.
К решетке подошла сама майор Анискина и строгим голосом сказала, обращаясь к ошарашенным Симе и Лео:
- Вы арестованы по подозрению в краже ценной книги из краеведческого музея...
Зинаида что-то еще говорила, но Серафима почти не слушала. Ситуация была настолько абсурдной, что каждое слово майора звучало словно издалека и на китайском языке.

"...голова — предмет тёмный, исследованию не подлежит".
(Формула любви)
"Серафима, устало привалившись к плечу Лёни и прикрыв глаза, задумчиво так пробормотала*
- И зачем бы, спрашивается, тому, кто такую ценную книгу своровал из общественного музея, стал бы ее всем демонстрировать. Да еще и гадания по ней устраивать массовые. Ничего я не понимаю в том, как мыслит преступник. Я вообще уже ничего не понимаю. А у меня там дома Людоед некормленый... - вздохнула Сима.

Господа, с вами не соскучишься...

Что было.


Первые лучи солнца становились все ярче, проникая через высокую траву, стеной окружавшую двоих - Симу и Лео. Они словно оказались в своем собственном мире, где были только он и она.
Серафима приподнялась, опираясь на локоть, стала разглядывать растянувшегося рядом Лео. Такой большой, сильный, уверенный в себе, но есть в нем что-то от ребенка. Вечный пацан - горячий, порывистый, задиристый и временами совсем простодушный.
Сима прикрыла глаза, подставляя лицо утреннему солнцу, и сквозь ресницы продолжала смотреть на расслабленного, расплывшегося в блаженной улыбке Лёньку. Как Адам после грехопадения, он лежал сейчас на траве, разморенный и довольный. Словно и не было никаких забот, только это утро, этот луг и нескончаемое лето...
А вот Симочка поняла, что сказочная ночь закончилась. И совсем скоро надо будет возвращаться в реальность.
Серафима прилегла рядом, опуская голову на плечо Лео.
"А ведь всё сбылось, о чём я мечтала", - поняла вдруг она. - "Хотела приключений и получила их столько, что на всю жизнь хватит вспоминать. Хотела ощутить рядом того, к кому можно прижаться и не отпускать - вот он, рядом сопит, как большое дитё. А вот насчет того, что не отпускать... Не отпустила бы, но держать не стану..."
Как бы там дальше не сложилось, Сима ни о чём не жалела. Каждую минуту, проведенную с Лео, она запомнит и сохранит в душе, как самые счастливые мгновения своей жизни.

Что будет?


Серафима едва стояла на ногах, когда они с Лео вернулись к ней домой. Всех задержанных отпустили из отделения, позволив перед спектаклем ненадолго заскочить по домам.
Если честно, то Сима просто валилась с ног от усталости и переизбытка впечатлений. Слова Лео долетели до нее словно из Космоса. Она даже не сразу поняла смысла того, что он говорил.
- Зачем? - автоматом вырвалось у нее.

-"Ну, точно, пацан! Большое дитё..." - улыбаясь, подумала Сима с нежностью. Она смотрела на Леню, и слова его эхом звучали в голове.
- Я подумаю, - вслух сказала она.
И подумала о том - смогут ли ужиться рядом огонь и вода. И не просто ужиться, но и сделать друг друга счастливыми.

...Позже Серафима и Лео шли в клуб, чтобы принять участие в спектакле. Сима еле ноги передвигала, засыпая на ходу. Толком не помнила, как кто-то помогал ей выбрать подходящий сценический костюм для роли Панночки (балахон какой-то), как причесывалась и наносила грим, глядя в зеркало полузакрытыми глазами.
И везде слышала голос Лео, чувствовала его присутствие.
Натянув "платье" Панночки, Сима послушно пошла куда-то, про себя повторяя роль. Хотя повторять там было особо нечего - немногословная это роль.


Руки Лео решительно, но с огромной нежностью натянули на нее рубаху.
Лёня что-то там бушевал про "эротические сцены" и грозился сделать Хоме "нехорошо", но Сима смогла только устало захихикать. Чувствуя, что запас сил иссяк окончательно и она сейчас прямо тут свалится и заснет, Сима обняла Леню за шею и тихо прошептала:
- Лень, не буду я играть ничего. Сил моих нет... Положи меня куда-нибудь в сторонку, можно хоть в гробик... Я согласна и пятнадцать суток отсидеть за невыполнение общественных работ. Только... дайте поспать...

Чем сердце успокоится.
...Очнулась Серафима у себя дома, на кровати, одетая в свой любимый халатик. На животе у нее мирно посапывал Людоед, а рядом, притулившись на самом краю узкого ложа, сладко спал Лео.
Девушка привстала, огляделась. За окнами то ли закат, то ли рассвет - не поймешь. Все смешалось и перепуталось. На тумбочке возле кровати стояла керамическая крынка с огромным букетом полевых ромашек
- Лёнь, а Лёнь... - тихо позвала Сима.
Ресницы Лёни затрепетали, он причмокнул губами, просыпаясь. Серафима не смогла удержаться, чтобы не провести ласково по взъерошенной светлой голове. Лео проснулся окончательно, открыл глаза, уставился на девушку в каком-то тревожном ожидании.
- Лёня, я люблю тебя. И я согласна, - сказала Серафима.
Наблюдая, как до него стал доходить смысл сказанного ею, Сима не знала, что делать - плакать или смеяться. Слава Богу, и то, и другое - от радости.
- Только скажи мне... - начала она.
Увидев, как Лео напрягся, не удержалась и прыснула. Людоеда, испуганного тем, что теплое и мягкое "ложе" под ним вдруг заколыхалось и стало издавать непонятные звуки, как ветром сдуло с Симочкиного живота.
Отсмеявшись, Серафима чмокнула Лео в губы.
- Дуралей ты, все-таки. Но мой дуралей, - сказала она, гладя его колючую щеку. - Так вот чего хотела спросить-то, - продолжила она невозмутимо, - ты так ведь и не понял смысла гадания. Признайся, ведь не понял?
Лео только помотал головой, продолжая смотреть на Симу слега обалдело и чуточку настороженно.
- А я думаю, что поняла. Может, я и не права, но "конь вороной" - это твой байк, на котором ты домой вернулся. Ты кузнец, имеешь дело с огнем. Значит, ты и есть - огонь. А я- вода. Ну, а про зарю в поле говорить, думаю, не надо.
Наблюдая, как лицо Леонида расплывается в счастливой улыбке, Сима строго добавила:
- И вот еще что. Никаких золотых колец с бриллиантами и прочей чепухи. Выкуй кольца сам. Чтобы ни у кого больше таких не было , чтобы только для нас. И на всю жизнь.

Эпилог.
Год спустя.