Карта ролевой игры "Цирк под звездами"

Вечная и всем понятная тема – любовь, ведь недаром это чувство сравнивают с огнём. И именно об этом и будет её сегодняшний номер. О любви, которая может стать Солнцем, освещая всю жизнь человека, а может погаснуть, обернувшись жалкой горсткой пепла.
Пора, - шорох спички о коробок и Женевьев с улыбкой подносит пляшущий на деревянной палочке золотистый огонёк к обручу. Фитиль со специальной пропиткой, занимается мгновенно и вскоре в её руках оказываются семь пылающих кругов.
Последний штрих – прикосновение горящим обручем к тонкому шнуру, спрятанному в тёмных кудрях. Мгновение, и по волосам женщины разбегаются огненные полосы, а её лоб обрамляет пылающая корона из язычков пламени.
В том, что это настоящий огонь, может убедиться любой, рискнувший встать рядом.
Зал мгновенно стихает при виде высокой стройной женщины в тунике из алого шёлка. Взлетев вверх – три на талии и по два на каждой руке – горящие обручи начинают вращение, словно бы сами по себе. Вначале нарочито медленное, неторопливое, Женевьев позволяет обручам коснуться рук, талии, бёдер – огонь не оставляет следов ни на теле, ни на одежде.
Это начало любви – робкое, осторожное, почти незаметное и только от человека зависит – потухнет ли этот огонёк или превратится в пламя?
Выбор сделан – обручи уже не скользят, они летают, со свистом рассекая воздух, и сливаясь в один большой пылающий круг, внутри которого уже ничего не видно – любовь живёт.
И неожиданно на зачарованно смотрящий зал хищной птицей падает тьма: но номер не завершён, наступает его кульминация.

Покинув манеж, Женевьев тряхнула головой, чтобы стряхнуть с волос хлопья пепла, оставшиеся от сгоревшего шнура и сразу, от неожиданности выронив обручи, оказалась в объятиях Мирко.



- Не бойся, со мной ничего не случится, - Женевьев ласково погладила любимого по волосам. – Огонь меня никогда не обидит, мы с ним замечательно ладим, - и, чтобы успокоить его окончательно, легонько поцеловала в губы. - Если ты каждый раз будешь так волноваться, мне придётся придумать какой-нибудь новый номер или пойти к тебе второй помощницей.
Потом огляделась по сторонам, и подхватила свой реквизит:
- Давай отойдём немного, чтобы не мешать, но всё видеть.

Впервые за очень долгое время, Женевьев была по-настоящему счастлива: так, наверное, чувствует себя бездомный котёнок, которого вдруг подобрали на улице, принесли домой, отогрели и приласкали. Она уже почти перестала мечтать о своей семье и доме, а теперь всё это могло воплотиться в жизнь.
- Я люблю тебя, - шепнула Женевьев, вслушиваясь в незнакомые слова и решила, что непременно попросит Мирко научить её говорить по-цыгански.
Но их уединение было бесцеремонно нарушено пылающей гневом Радой:

Женевьев вздрогнула и прикусила губу: цыганка ударила точно в больное место. Всё, что произошло дальше – мольбы Рады и её уход - женщина восприняла как в тумане, занятая одной-единственной мыслью.
Из оцепенения её вывел голос Мирко:



- Она может быть права, - с трудом выговорила Женевьев, отодвинувшись от мужчины. – Ты уверен, что хочешь рискнуть и связать свою жизнь со мной? А если у нас не будет детей?

- Прекрати говорить глупости, - нахмурилась Женевьев. – Я тебя люблю и мне совершенно всё равно, кто твои родители. Но если ты это узнаешь, я обязательно скажу им «спасибо» за то, что благодаря им, есть ты. И потом, - женщина помедлила, но всё-таки, почти неслышно произнесла, - если бы тебя не украли, мы бы, наверное, никогда не встретились.
Представив, что их с Мирко пути могли бы никогда не скреститься, Женьвьев вздрогнула и сплела руки у него на шее:
- Я знаю только одно – кем бы ты ни был, я без тебя не смогу. Ты – моя жизнь, любимый.

Номера с животными Женевьев не любила – хотя и отдавала должное мужеству людей, работающих с хищниками – зверь должен жить на воле, той жизнью, для которой он создан, а не выполнять трюки для увеселения толпы.
Однако, этот номер – вернее, его окончание – несомненно, войдёт в анналы истории ««Chiaro di Luna» и хорошо, если не убийством укротителя. Только сумасшедший мог осмелиться вывести из себя мадам Марту. Но всё заканчивается почти мирно. И на манеж выходит Мариана.
Выступление воздушной гимнастки Женевьев смотрит так же заворожённо, как и зрители в зале, но воспринимает всё значительно глубже. Публика видит лишь красоту, а Женевьев – ещё и тяжёлый труд, которым достигается легкость и изящество в исполнении элементов.

Женевьев попыталась улыбнуться, но получилось плохо: змей она очень боялась.
Однажды, ещё в детстве, когда они всей семьей приехали в гости к родственникам отца, кузину Женевьев укусила гадюка. Детское впечатление оказалось слишком ярким и запомнилось надолго.
На крик в палатку влетел Марс и бросился к хозяйке:
- Все, в порядке, малыш, - Женевьев погладила пса и прильнула к Мирко. Поцелуй окончательно привёл женщину в чувство.



- Конечно. Извини, так глупо получилось, - Женевьев потёрлась щекой о плечо любимого. – Это ведь не змея, а только шкура. Теперь ты знаешь, чего я боюсь. Не задерживайся, - Женевьев отстранилась и пропустив Мирко вперед, вышла из палатки следом за ним. – Мы с Марсом будем тебя ждать.
Пес вильнул хвостом и тут же улёгся перед своей пустой миской, сообщая, что желает отужинать – чем скорее, тем лучше.
Женевьев проводила уходящего Мирко взглядом и занялась костром: сгребла в сторону слой пепла и, раздув угли,
заново разожгла костёр.
Вскоре над небольшим, весело потрескивавшим огоньком, повис на перекладине котелок с тушёной говядиной, а на чистом полотенце расположились нарезанный хлеб, свежее масло и маленький глиняный горшочек под крышкой – на десерт Женевьев приберегла настоящий лавандовый мёд.

Обычний поздний ужин вдруг превратился в вечер откровенностей: раньше ни Женевьев, ни Мирко не горели желанием говорить о прошлом или раскрывать душу, но сейчас всё изменилось.
Единственное, о чём Женевьев не хотела говорить категорически – это замужество, а вот про родителей рассказывала с нежностью и капелькой грусти. В юности, история о том, как Жанна Мартен, дочь преуспевающих парижских буржуа, чуть ли не накануне своей помолвки, сбежала с красавцем-метателем ножей из бродячего цирка, казалась Женевьев безумно романтичной. Теперь же, став взрослой женщиной, Женевьев понимала, что мать, на самом деле, полностью изменила всю свою жизнь, попав в абсолютно другой мир, и не просто не сломалась, а смогла принять его и полюбить.
- Сейчас папа с мамой держат гостиницу и мечтают передать её по наследству. Мама в последнем письме намекала, что я уже достаточно долго нахожусь в одиночестве и это пора прекратить. «Почтенный месье Зобар, хозяин гостиницы», - в глазах Женевьев заплясали смешинки, а на губах появилась лукавая улыбка, - по-моему, неплохо звучит. Что скажешь, милый?

Мгновенно растаяв, Женевьев опустила голову ему на плечо, едва не мурлыча: «Что ты со мной делаешь!»



- Можно даже одно на двоих, - улыбнулась Женевьев. – Вполне поместимся.

Побыв на пикнике, Женевьев и Мирко вернулись в палатку женщины – перед вторым выступлением нужно как следует выспаться. Вряд ли публике будет интересно смотреть на артистов, ползающих по манежу сонными мухами.
Остаток ночи - хотя, вернее будет сказать, начало утра - прошел спокойно, а после завтрака начались обычные подготовительные хлопоты: для каждого из них свои.
Хорошо, что Рада до него не добралась, - усмехнулась Женевьев, доставая из сундука костюм для «Луны». – Так торопилась сделать пакость, что не даже не дала себе времени подумать.

Луна – Владычица Ночи, прекрасная и таинственная, неприступная и влекущая. Такая, какой должна быть истинная женщина. Каждая женщина мечтает о любви и счастье. Сбудется ли эта мечта?
Женевьев плавно проскальзывает в центр манежа и сбрасывает с плеч чёрный, до пят, плащ.

- Вовсе нет, - Женевьев серебристо рассмеялась, обвив руками шею любимого. – Скорее, ты меня приворожил, - и прижавшись к нему, тихонько призналась:
– Я не думала, что так бывает. Вчера даже спать боялась – казалось, глаза закрою, а потом проснусь, и окажется, что мне всё приснилось.
Так что… - бархатный искушающий шёпот и манящий взгляд, - требую убедительных доказательств, что ты – не иллюзия.

Женевьев не могла отказаться от удовольствия полюбоваться очень красивым, хотя и печальным номером Арлетт, но совсем не ожидала, что вдруг появится ещё один ценитель прекрасного – большой и полосатый.
Она, испуганно вскрикнув – кто знает, что на уме у тигра? - прижалась к Мирко, который пугнул зверя огнём.
Вот только тигр, вместо того, чтобы уйти, решил составить компанию Арлетт и если бы не очень вовремя появившийся укротитель, неизвестно, чем бы все закончилось.
Женевьев осторожно перевела дух и тихонько попросила Мирко:
- Давай выйдем. Пока еще кто-нибудь не явился.

Сейчас бы в тёплую ванну, с розовым или лавандовым маслом. Я вся пропахла дымом, - помечтала Женевьев, выходя из шапито и полной грудью вдохнула прохладный воздух. Два представления подряд, пусть и с дневным перерывом, утомили её больше, чем обычно.
Может, возраст начал сказываться. Двадцать семь лет всё-таки не семнадцать.
Женщина затушила ладонью ещё тлеющие в некоторых местах на лифе серебристые огоньки и отточенно-привычным жестом подхватила подол длинного платья, оберегая его от влажной травы. Костюм на заказ в Париже шился, другого может и не найтись.
Женевьев на минуту закрыла глаза, зажмурилась, потом открыла, прогнав дремоту. И улыбнулась, увидев подошедшего Мирко:
- Доставил сестричку домой в целости и сохранности, значит, теперь моя очередь.
Спрашивать останется он или нет, Женевьев не стала – знала, что «да».
У палатки их встретил бдительный Марс. Пёс радостно замёл хвостом и сунулся носом в ладонь сначала к обожаемой хозяйке, которая понятливо почесала его за ушами и погладила по голове: «Хороший мальчик!», а потом – к её спутнику.
Получив заслуженную благодарность, Марс пропустил пару внутрь палатки, и улёгся вплотную к выходу, не собираясь никого пропускать.
Женевьев вздохнула, прислонившись к стене, потом скинула смутно поблёскивающие серебристой вышивкой мягкие туфельки и подхватив с небольшого квадратного столика спички, зажгла маленькую масляную лампу, явно арабской работы.
- Добрались, - но представив, что ей сейчас предстоит сделать, прикусила губу и тихонько попросила, перебрасывая со спины на грудь водопад тёмных кудрей:
- Милый, помоги мне, пожалуйста, с пуговицами.

Женевьев опустила голову на плечо Мирко и затихла, не разжимая рук, обвивших его шею.
Сегодня все было совсем иначе, не как в их первую ночь, после приезда в Брюгге. Тогда была бурная страсть, а сейчас – ласковая нежность.
Её волшебник снова сотворил чудо: теперь Женевьев абсолютно точно знала, каково это – чувствовать себя не просто желанной, а любимой и желанной.
Легкий вздох сорвался с губ женщины: если получилось одно чудо, то может быть, получится и второе… Если бы она смогла подарить любимому сына или дочь.
Мирко, наверное, мечтает о наследнике, которому передаст все свои секреты…
Женевьев поспешно моргнула: вот только слез сейчас не хватало, расцепив пальцы, скользнула ладонью по груди Мирко, чуть коснувшись крестика, и собралась отвернуться, чтобы незаметно вытереть щёку.

Эпилог

Два месяца спустя.
Сен-Реми-де-Прованс. Гостиница «Рог изобилия».

- У окна сидела принцесса-красавица,
Все по ней вздыхали, никто ей не нравился.

Умели вельможи говорить по-разному,
А принцесса умела только отказывать.

Смеялась принцесса над всеми вельможами,
Досталась принцесса бедному сапожнику…

Тихонько мурлыча старинную балладу, Женевьев вытащила ложку и устроилась на краешке стола в кухне. Придвинула к себе глубокую чашку со сметаной и, зажмурившись от удовольствия, отправила в рот первую ложку.
Чашка опустела довольно быстро и Женевьев задумалась: добавить немного или пойти спать, пока Мирко не проснулся? Потом вздохнула и отправилась за добавкой.
- Ой! – выйдя из кладовки, женщина чуть не сбила с ног явно недоспавшего мужа. – Не смей меня больше так пугать! Я чуть в обморок не упала.
- Моя лунная фея, почему тебе не спится? - мужчина обнял жену и поцеловал в макушку. Взгляд его упал на миску. - Милая, не хочу прослыть скупым, но сметана на ночь?!
- Мне хочется, - чуточку капризно протянула Женевьев. – Это вместо маминого кролика в травах, который на ужин был, раньше он мне нравился, а теперь видеть не могу: сразу мутить начинает.
И тут же замерла, лихорадочно перебирая в уме все странности, произошедшие с ней за последние пару месяцев, желая и боясь поверить в то, что чудо всё-таки произошло. Вспомнила ещё кое-что, ставшее самым весомым доказательством, вздохнула и тихонько прошептала:
- Знаешь, кажется, у нас будет ребенок.
Мирко ожидал услышать что угодно, только не это. На его лице отразилась радость, смешанная с удивлением.
- Ты умеешь делать меня счастливым, Жени. Я... - он усмехнулся, - я уверен, что это будет мальчик. Наш мальчик!

***

- Да сядь наконец! – рявкнул Пьер Аилье на зятя, меряющего шагами нижний зал гостиницы и достал из-под стола оплетённую соломой бутыль. – В глазах уже от тебя рябит, на, лучше выпей! – стакан мужчина щедро наполнил до краев. – Её дело – рожать, наше – ждать, но учти, если будет девчонка…
Договорить отец Женевьев не успел – скрипнула дверь, послышались шаги и на верхней площадке лестницы появилась усталая и улыбающаяся Жанна Аилье.
Мирко не успел еще выпить, когда вышла теща. Он с размаху поставил стакан на стол, расплескав содержимое, и пересохшими от волнения губами спросил:
- Мальчик? ..Ради бога, мадам, скажите же!
- А девочку, что, не надо? – сердито сверкнула голубыми глазами мадам Аилье, но смягчилась. – Мальчик, здоровый и хорошенький. Иди к ним.
Проводила глазами взлетевшего по лестнице мужчину и, смахнув со щеки слезинку, села рядом с мужем:
- Вот так, Пьер. Теперь мы – дедушка и бабушка.
- Слава богу, что парень, - отозвался месье Аилье. – Но одного мало. Вдруг он не захочет держать гостиницу, надо второго.

Женевьев бережно прижала к себе сына, любуясь маленьким личиком в обрамлении знаменитых брюггских кружев.
- Лунный мальчик… Лунчик… А что на это скажет твой папа…
Мирко склонился над младенцем, вглядываясь в черты лица.
- Он скажет, что у него самый прекрасный сынок на свете. У него твои глаза, Жени, - он улыбнулся. - Ты назвала его Лунным мальчиком, но при крещении он получит другое имя. Как мы назовем его?
Женевьев на секунду задумалась, потом легонько коснулась губами младенческой щёчки:
- Доминик, - и предложила: - Можешь его подержать, если не боишься.
Мирко осторожно взял ребенка на руки:
- Добро пожаловать в этот мир, Доминик!
Женевьев нежно улыбнулась, глядя на мужа и сына: вот оно, её счастье, её сбывшаяся мечта.