Карта ролевой игры "Сезон чудес"

- Как приятно это слышать, - привычный обмен любезностями, однако Пэйшенс и в самом деле ощущала гостеприимство Её Светлости и радость от встречи гостей. Кузины герцогини были просто прелестны. Она по сравнению с ними чувствовала себя маленькой серой мышкой. Сделав реверанс, она улыбнулась.
- Леди Кристабель, леди Сесилия, приятно познакомиться. Вы очень милы.

Пэйшенс подошла к семье Эксетер, чтобы выразить им своё почтение, и присела в реверансе. После приличествующих случаю приветствий и комплиментов отметила:

- Чудесный приём.


Улыбнувшись стоявшим чуть поодаль мистеру и мисс Бёрлингтон в сопровождении старшей леди, Пэйшенс посмотрела в сторону обеденной залы, куда уже стекались леди и лорды. Девушка ждала, пока кто-нибудь проводит её к столу, гадая, в каком месте для неё подготовлено место.

- Мистер Бёрлингтон, благодарю за комплимент. Мисс Бёрлингтон, вам так к лицу этот цвет. - Реверанс и улыбка. - Моя карточка пока только готовится быть заполненной, и вы окажете мне честь, если запишетесь в неё первым. Буду рада, если вы проводите меня к столу.

- Милорд, благодарю за оказанную честь, - опустив ресницы, Пэйшенс подала руку маркизу для поцелуя, подождала, пока он запишет себя в её бальной карточке, после чего подара руку мистеру Бёрлинтону.- Как вы находите развлечения этого Сезона, мистер Бёрлингтон? Вам не показалось, что он пролетел в мгновение ока?

- К сожалению, дела отвлекли меня от приятной прогулки, - ответила Пэйшенс, а потом застыла, чтобы стать как можно незаметнее.

Развлечение показалось забавным, и Пэйшенс со стайкой девушек скрылась за ширмой, чтобы тоже показать свою руку, без надежды, что её кто-то узнает.

Настала очередь Пэйшенс показывать руку, и она вытянула её вперёд, еле сдерживая улыбку. Смешно было предполагать, что со всех сторон послышатся крики: "Да это же леди Пэйшенс! Её мизинец я узнаю из тысячи. Вы только посмотрите на эту уникальную выпирающую косточку. Это может быть только она!"

Рука Пэйшенс чуть дрогнула, когда другой она прижала пальцы к губам. Ситуация её очень забавляла. Она не слышала о таком развлечении, но оно было очень милым. Пока Пэйшенс не простояла так минуту, а никто не узнавал её руку. Но было бы странным, если бы узнали, но только она собралась её убрать, как услышала голос маркиза:

Девушки за спиной обрадованно рассмеялись и вытолкнули Пэйшенс из-за ширмы. Немилосердно краснея, она нашла глазами лорда Паудерхэма. Как же он узнал её среди многих?

- Милорд, вы так добры, - улыбнулась Пэйшенс. - Я бы не отказалась выпить лимонада или пунша. Нет. Отец не заходил в кабинет в то время, что я была дома. А после мы с леди Гастингс отправились на приём. А вы ознакомились с бумагами? Вы полностью исчерпали свои опасения, если я могу спросить?

- Благодарю, милорд. И также за вашу доброту. – Пригубив лимонад, Пэйшенс с удовольствием наблюдала за предложенным герцогиней развлечением. Взрослые люди веселились как дети. Обстановка сразу разрядилась, и из официальной стала более домашней. Пэйшенс не хотела себе признаваться, но ей было приятно, что маркиз подошёл к ней, как и то, что он спас её от неловкости быть не узнанной.

- Приму ваш совет к сведению, милорд, - искренне поблагодарила девушка. В делах такой важности она полностью решила положиться на суждения маркиза. Горячность и неопытность леди могли подчас навредить делу, а холодный мужской разум приносил ясность.

- Буду только рада оказать вам честь. - Встав в ряд танцующих напротив лорда Паудерхэма, Пэйшенс приготовилась сделать первое па.

Пэйшенс любила танцевать. Стэнли безбожно скучал на их семейных вечерах, когда мама аккомпанировала, а она пела, поэтому она брала его за руки и увлекала в танце. Отец тогда был совсем другим и весело улыбался, глядя на забавы своей семьи.
В Лондоне танцы были чинными, оттого не менее приятными. Если бы посмотреть на танец со стороны, то он бы показался, наверное, очень красивым и слаженным, а вот она, Пэйшенс, почему-то стала забывать самые простые па. И всему виной был маркиз.
О, она совсем не думала, что скажут люди, увидев их танцующими вместе. Об этом она подумает потом, а если забудет, то напомнит бульварная пресса. Она думала о том, что танцевала для лорда Паудерхэма, стараясь выглядеть так же грациозно, как и красавицы рядом. Ей не хотелось, чтобы во время танца он вдруг посмотрел на девушку слева или справа и потом, возвратившись к ней взглядом, сравнивал их не в пользу Пэйшенс. Какое странное желание выглядеть прекрасной для кого-то. Понравиться кому-то. Матильда часто повторяла, что улыбка преображает лицо Пэйшенс, и она робко улыбнулась в надежде, что это придаст её чертам хотя бы какое-то подобие красоты.
И когда они столкнулись в нескромной по мнению Пэйшенс фигуре танца, она совсем смутилась, в том числе от своих нелепых мыслей, таких несвоевременных и дерзких. Мыслей, которые могут принести ненужные терзания. Именно сейчас не хватало испытывать какие-то чувства, именно тогда, когда проблемы с отцом только набирают оборот, а Сезон заканчивается. Ей нужно было сосредоточиться на разрешении ситуации с отцом и только. Но взгляд маркиза окончательно сбивал с толку Пэйшенс. Он, кажется, любовался её чертами? Он не смотрел по сторонам? Он видела это, но боялась, что излишняя самоуверенность обманывает её. Ах, отчего она так неопытна и неискусна!
Танец закончился слишком быстро. Они распрощались с маркизом, и вот уже пылающие щёки Пэйшенс обвевает морозный шлейф из снежинок. Пэйшенс остановилась и подставила ладони под падающий снег. Снежинки грациозно падали на ладони и тут же таяли, умирая от тепла её рук. Леди Гастингс со странным выражением посмотрела на неё и поторопила садиться в экипаж. Переговариваясь об успехе приема, они разъехались по домам. Матильда открыла дверь. Обив об порожек снег, Пэйшенс вошла в безмолвный дом. Ей очень не хотелось встречаться с отцом, и эта необходимость изрядно портила сказочное ощущение от танца с маркизом:

- Мати, а где отец? – спросила Пэйшенс, вручая себя в руки Матильды. Та снимала верхнюю одежду и обувь.
- Закрылся в кабинете и не выходит уже несколько часов. Тишина такая, будто спит.

Почувствовав неладное, Пэйшенс пошла к кабинету. Она не знала, почему, но не могла избавиться от жуткого предчувствия. В горле запершило, сердце сжалось от боли. Она дёрнула ручку, но та не поддавалась, стала стучать, но за дверью кабинета было тихо. Дёргая ручку снова и снова, Пэйшенс в итоге позвала камердинера отца, который выломал дверь, впуская девушку вперёд. В помещении было сумрачно. Оно освещалось лишь небольшим огарком свечи. Пэйшенс вскрикнула, схватив себя ладонью за горло. Чёрные точки закружились перед глазами. Прямо напротив двери, за столом сидел отец, с откинутой головой, глаза его безжизненно смотрели вверх, а под подбородком зияла кровавая рана. Стоявшая рядом Матильда заголосила, камердинер подхватил тело компаньонки, а Пэйшенс осела на пол, невидяще глядя в пространство. Боже. Отец мёртв. Застрелился. А у неё не было даже слёз. Она была не в силах взять себя в руки, думать о чём-то или предпринимать какие-то действия.

***

Славная Матильда. Она занялась всем необходимым. Пэйшенс корила себя за то, что не способна заняться приготовлениями к погребению отца. Она хотела побыть одна и заперлась в комнате. Пришли слёзы. Она горько плакала от потери родного человека, несмотря на всю боль и неудобства, что он причинил, и от осознания своей вины: ведь она думала, думала об избавлении от отца, хоть миг, но допустила эту мысль. Господь наказывает её. Пэйшенс даже не утирала слёзы. Они текли сплошным потоком, но это не давало никакого облегчения.

***

Прибыла леди Гастингс. Нужно было отдавать распоряжения, позаботиться о сотне мелочей. Бледная и потерянная, Пэйшенс что-то говорила и тут же забывала об этом. Наверное, весь Лондон уже знает о несчастье. Придут кредиторы, и теперь ей самой придётся разбираться с ними, также с закладной на дом. Она надеялась, что ей позволят достойно проводить отца в последний путь.