Карта ролевой игры "Сезон чудес"

Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело.

Когда-то Генри Говард, маркиз Хертфорд, верил в то, что у Рождества в Норфолк-хаусе есть свой неповторимый дух. Опустевший Лондон, рождественские базары, подрагивающий от порывов ветра о стекла фонарей огонь свечей. Рождественская месса в аббатстве, дорога к дому под руку с матушкой, праздничный ужин. Даже младший на этот вечер оставлял свои дела по доведению всех маменек столицы до белого каления. Когда-то так и было.

Семь лет назад в канун Рождества
Карлтон Тауэрз, Йоркшир.
Флигель загорелся, как спичка. Пожар, раздуваемый порывами ветра, алчно слизывал со стен вандейковских красавиц в атласных платьях, обивку стен, оплавлял серебро подсвечников. Огонь был безжалостен, тих и неумолим. Он подбирался к той, кто был его сердцем, усыпив ее тяжелым дымом горевшего дома.

Маркиз Хертфорд закрывает глаза, чтобы мгновением позже вновь смотреть на то, как за окном пустоши сменяются предместьями Лондона, так же спокойно и равнодушно.

Карета сворачивает с Пикадилли на улицу Карла Второго.
- Норфолк-хаус, милорд.
Дворецкий распахивает дверцу. Спуститься без откидных ступеней должно быть привычно легко, но нога маркиза подгибается и, только сжав зубы и крепко ухватившись рукой за корпус кареты, Хертфорд сохраняет равновесие. Предупреждающий взгляд в сторону Альфреда, тот отступает, приветствует. Первый шаг выходит неровным, но уже мгновение спустя движения маркиза Хертфорда такие же плавные и уверенные, как и всегда.
- Милорд, ваш брат отбыл на Гросвенор стрит, к его светлости лорду Квинсберри, - Альфред, по устоявшейся традиции, сообщает каждому из братьев, где другой.
- Прежде я хотел бы увидеться с матушкой, если не потревожу ее в этот час.
- Ее светлость в Музыкальной гостиной.

Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой

Хертфорд нетерпеливо наблюдал за тем, как слуга завязывает удавку белого платка. Фрак без лишней отделки, бриджи и бордовый жакет в тон еще были терпимы, особую ненависть маркиз, как и многие, питал к бальным туфлям и белым шелковым колготам под бриджи, превращавшим каждого джентльмена, за исключением, может быть, его брата, в настоящего шута. Если что-то и могло сбить барона Мальтреверса с пути истинного, то только не его внешний вид, едва ли это помешало бы Блейку одаривать всех своей дьявольской улыбкой.

В ненавистную бальную залу, пропахшую пудрой, духами и плавленым воском свечей, Хертфорда вела необходимость сопровождать ее светлость герцогиню Норфолк, его мать.
Вереница карет в свете огней подъездной дороги, ритуал неизменный с юности: маркиз следует за матерью, чуть позади, порой незаметно для всех поддерживая герцогиню под локоть. Леди Элизабет, герцогиня Норфолк еще не утратила стремление увидеть, как обретут счастье ее сыновья и особые надежды возлагала именно на Олмакс.
Леди Джерси уже встречает приглашенных в дверях, стрелки на ее часах неумолимо отсчитывают время, отпущенное счастливчикам, которые попадут сегодня на бал без мольбы.
- Леди Джерси, - маркиз склоняется к руке дамы-патронессы. - Какой поистине приятный вечер.

Проводив герцогиню Норфолк в зал, Хертфорд имеет возможность убедиться в своей догадке: брат и герцог Квинсберри еще не прибыли. Помоги им Бог.

С появлением брата все вокруг сворачивается в воронку урагана, будто даже звуки музыки набирают темп. Приветствую леди Фебу, склонившись к ее руке, отмечаю то, что ее взгляд несильно отличается от оцениваюшего взгляда брата в сторону дебютанток.
Впрочем, стоит ли удивляться, они оба выросли под крылом дяди, герцога Квинсберри. Обмениваемся приветствиями и с его светлостью.
Нетерпеливо выждав, когда с этим будет покончено, Блейк увлекает меня в сторону.

Выслушав то, о чем он говорит, подавляю желание закатить глаза, но все же не сдерживаю вздох.
- Блейк, - качаю головой в ответ на слова брата о том, что не бывает молодых людей с таким очаровательным голосом.

Услышав имя, невольно оборачиваюсь, одного внимательного взгляда достаточно, чтобы рядом раздался смешок.
- Блейк, - предупреждающе.
Но поздно, в глазах брата уже зажглись дьявольские искры.

Пока Блейк занимался тем, что осаждал Эксетеров, я вернулся к матери и леди Кастерз, не переставая следить за происходящим издали.
В кои-то веки характер Паудерхэма казался мне даром небес, у меня не было сомнений в том, что леди Онории достанет ума решить все самой, но едва ли мой брат и его намерения когда-либо подходили под определение "серьезность". Все же что-то пошло не так, неужели, судя по тому, как на мгновение изменился взгляд брата, маркизу удалось задеть в нем что-то настоящее.
Справившись у матушки и леди Фебы, не хотели ли бы они освежиться, возвращаюсь с двумя бокалами пунша для леди.

Тонкая рука с бокалом оршада едва заметно дрогнула. Склоняюсь к герцогине, пожимаю ее свободную руку в успокаивающем жесте. Ее светлость леди Элизабет никогда не была холодной львицей, способной скрыть все свои эмоции и чувства - только когда этого от нее требовала честь семьи.
Герцогиня бросает на меня взгляд, в котором все беспокойство за младшего. В своей порывистости Блейк порой забывает о деталях. Могу только представить, что скрывают усмешка брата и блеск его глаз после разговора с леди Джерси.

Разделение семей за ужином казалось мне нелепым, несомненно, у леди-патронесс был свой взгляд. Блейк помахал мне карточкой. Замечаю то, как брат быстро просмотрев имена на белоснежных листках, меняет с кем-то карточку леди Фебы, чтобы оказаться рядом с кузиной.
Мы же с матушкой и герцогом Квинсберри следуем к столу, где уже собрались вдовствующая герцогиня Эксетер, герцогиня Манчестер, маркиз Паудерхэм, леди Онория Эксетер, мистер Берлингтон, его сестра и рядом мисс, имя которой мне не удавалось вспомнить.
Мужчины встают поприветствовать матушку, в свою очередь выразив почтение герцогине Эксетер, герцогине Манчестер и леди Онории, киваю мужчинам, с которыми еще не успел перемолвиться словом сегодня вечером.
- Ваша светлость, - отодвигаю стул для герцогини Норфолк.
Наконец, все заняли свои места, мне доподлинно известно, кто предпочел бы сейчас поменяться со мной. Не стану скрывать, что я бы согласился. Взгляд останавливается на леди Эксетер, еще одно мгновение, оборачиваюсь к матушке, удостоверившись в том, что она занята разговором, поворачиваюсь к леди по левую руку от меня.

- Ваша светлость, надеюсь, у вас все благополучно, - приличия требовали выражения уверенности в этом.

Никто из дам не спешил занять ни меня, ни герцога Квинсберри разговором. Удовлетворившись тем, что мне нет нужды поддерживать беседу, приступил к трапезе.

- Благодарю, вполне сносно, - ответ искренний, если учесть тот факт, что большую часть сезона я провел в Эрандел-касл. - Последние работы в Эранделе завершены, но возможно, что герцогиня предпочтет остаться в Лондоне. Герцог в последнее время предпочитает частные приемы подобным собраниям, но благодарю, он в добром здравии.
Как вы, Паудерхэм? Как поживает ваш брат? Скоро ли мы можем ожидать приглашение на венчание леди Онории? - в отличие от моего младшего брата я понимал, что герцогиня отдана другому и будет верна чувству долга.

С усмешкой прислушиваясь к словам герцогини, затворничество в Эранделе превратило меня в совершенного дикаря, судя по ее реакции, слова мои были неуместны.

- Весьма занятным, - отвечаю машинально, давно приученный противостоять ни на минуту не прекращающейся охоте на имя будущего герцога Норфолка. - Его несомненно скрашивает ваше присутствие, - смягчаю резкость первоначального ответа. - Прошу меня извинить.
После трапезы подаю матери руку, чтобы сопроводить ее к леди-патронессам.

Ранее

- Рад видеть, - отвечаю, как и должно, тщетно стараясь припомнить, при каких обстоятельствах мы встречались с виконтом.

- Закери, с ним мы чаще совпадали в Уайтс, рад слышать, что они оба в добром здравии.
Стоит усилия не отвечать понимающим взглядом на упоминание нежелания покидать родовое поместье.

Тихий смех, как и изменившийся тон, заставляют взглянуть на маркиза пристальнее и ответить благодушно:
- Вы же знаете, Паудерхэм, я всегда тороплю события. Не могу поверить в то, что Эксетер-холл не осаждают все пэры Англии, - мне нет нужды думать о примере. Если бы я допускал мысль, что для младшего это всерьез, уже завел бы разговор с маркизом. Коль скоро это не так, в своих отношениях два спесивца пусть разбираются сами.

- Для блага вашей же сестры, Паудерхэм, надеюсь, что этот счастливец уже все-таки родился, - смех стирает даже тень возможного недопонимания от моего неосторожного вопроса.

Объявление танца я пропустил, провожая герцогиню к патронессам. Когда вступили скрипки мне показалось, что я ослышался. Вальс? В Англии, не в порочно прекрасной царственной Вене, здесь в сердце Лондонского света?
Слышу рядом вздох леди Кастерз, не сводящей взгляда с Блейка и его пары. Кто бы сомневался в том, чья это затея.
- Леди Кастерз, не окажете ли мне честь, - склоняюсь к руке кузины.
Сжимаю пальцы девушки, кладу ее ладонь на свое плечо. Второй рукой придерживаю кузину за талию, касаясь только ребром ладони, но удерживая твердо. С леди Фебой, как с моим братом, надо быть настороже, всегда есть риск закончить танец безудержным смехом.
Вступление медленное, шаг, первый к ней, плавный в сторону, шаг.
- Готов спорить на все башни Эрандела, что без вмешательства нашего горячо любимого брата, барона Мальтреверса тут не обошлось.
Музыка набирает ритм, шаги все шире и такт все быстрее.
Вальс губителен головокружительным ритмом, тем, как охватывает счастье от того, как нарастает движение в музыке.
На предложение по счастливой случайности сбить маркиза Паудерхэма отвечаю улыбкой и твердым отказом. Ее смех венчают литавры.
Смотрю в смеющиеся карие глаза. Это того стоило.
Провожаю леди Фебу к ее отцу, герцогу Квинсберри.

Поблагодарив леди-патронесс за вечер, прощаемся с теми из гостей, кто покидает Олмак вместе с нами.
У карет обмениваемся с братом взглядами:
- Вам придется сделать ей предложение, милорд Мальтреверс, - нарочито официально. - Завтра весь Лондон будет ждать от вас именно этого.
В ответ получаю прямое и резкое: "а вы, маркиз Хертфорд, завтра не сможете даже встать".
Настоящие чувства во взгляде Блейка так редки, но проявление этого я ему позволить не могу.
Потому, тихо выругавшись сквозь зубы, брат отправляется к своей карете, к нашему с матерью удивлению, решив вернуться домой вместе с нами.

В тишине кареты, наконец, решаюсь на признание матушке:
- Иногда я подумываю о том, чтобы вступить в коалицию с отцом и всерьез заняться тем, чтобы Блейк остепенился.
Тихий сухой смех матери служит лучшей наградой за все мучения этого вечера.
- Блейк беспокоит меня, - ладонь матери ложится поверх моего локтя, - он совершит еще множество ошибок, наживет бесчисленное количество врагов и такое же друзей. Но он не останется один, - голос матери становится тише, утратив ту мечтательность, с которой она говорит о будущем младшего сына.
Не озвученный вопрос, обращенный ко мне, замирает на губах герцогини Норфолк.
Накрываю ладонью сухие пальцы матери.
- Мое сердце держите в руках вы, ваша светлость.
Это ведь не совсем ложь, даже если Агнес унесла большую его часть вместе с собой.

Пожелав доброй ночи матери и брату, поднимаюсь к себе и только в своих комнатах прошу слугу принести лед. Старая травма напоминает о себе при малейшем напряжении. Весь свет же уверен в том, что маркиз Хертфорд не танцует из-за своей чрезмерной гордости. Правда, нельзя сказать, что меня это хоть сколько-нибудь огорчает.

Норфолк-хаус.
Брат решает почтить своим присутствием ближе к полудню.
- Барон, вас еще не увели в аббатство силком или хотя бы публиковать объявление в газете? Я впечатлен, - отпив обжигающе крепкого чая, возвращаю чашку на блюдце.
Наблюдаю за тем, как Блейк старательно изображает, что даже не помнит, что могло бы послужить поводом.

Слова брата встречены с такой же усмешкой, как у него самого:
- Ты считаешь? Не уверен, мне этот барон кажется смутно знакомым.
Блейк напоминает о том, что леди Феба приглашала нас на чай в ближайшие дни, но этот визит предлагает пока отложить.
- Не отказался бы отправиться в Уайтс ближе к вечеру, - есть все основания полагать, что к тому времени боли в перетруженных связках утихнут, - меня давно не было, слушания в Парламенте вскоре начнутся после рождественских праздников. Неплохо бы узнать настроения Гладстоуна и его мысли о проекте реформы Фокса.

- Кто передал? - резкое, сухое, чтобы скрыть чувства.
- Была записка, милорд.
Разворачиваю сложенный вдвое крохотный лист картона.
Не по-женски ровный почерк, преданный, как и его хозяйка, мягкой плавностью витого W*.
Сжимаю крохотную баночку в ладони.
- Генри, так ты едешь с нами в Уайтс? - поездки к клубу через пять домов от нашего в карете всегда воодушевляли Блейка.
- Это вы ей сказали? - оборачиваюсь к брату, не без усилия скрывая эмоции.
В ответе младшего нет и следа его обычного шутовства. Он не понимает, что могло так вывести меня из себя.
Она все поняла сама. Брат повторяет свой вопрос.
- Нет, отправляйтесь без меня, Блейк. Прошу меня простить.
Внимательный взгляд брата, прежде чем он, пожав плечами, тихо закрывает за собой дверь.
Открутив крышку, зачерпываю немного. Лаванда, чтобы отбить ужасный запах этой смеси. Губы кривятся в улыбке.
Так значит благодарность, леди Кастерз.

Мысль о том, что присутствие матушки было бы кстати, успевает промелькнуть, но не желая беспокоить герцогиню после бала, отдаю указания дворецкому.
- Альфред, будь добр, вели заложить для меня экипаж.
Менее получаса спустя в холле на Гросвенор стрит справляюсь у Гордона, может ли леди Феба принять меня.

*With gratitude.

К счастью, леди Феба всегда была достаточно мудрой дочерью своего отца, чтобы выразить свое согласие, пригласив свою молоденькую служанку побыть в нашем обществе, пока леди Кастерз отвечает на мой утренний визит.

Заготовленная речь со словами приветствия и извинениями за визит в отсутствие его светлости вылетает из головы. Застать леди Фебу за вышиванием редкая удача. Справившись с удивлением и ответив на слова леди Кастерз о герцоге и герцогине Норфолк, обращаюсь к ней с вопросом:
- Что вы думаете об утренней прогулке? Едва ли кто-то сможет нас осудить в желании не тратить время в такой день, - особенно, если служанка миледи последует за нами и на прогулку.

На деле, наследные герцоги Британии вдоволь могут пользоваться только одной привилегией: мы не судимы. Привилегия, которой я никогда не злоупотреблял до сегодняшнего утра. На вопрос о том, почему мы сворачиваем с обычной дороги к Гайд-парку, отвечаю совершенно определенно:
- По здравом размышлении, леди Феба, я решил, что более разумной особы в Англии мне не сыскать, и должен признаться, задумал ваше похищение, - сообщаю с самым невозмутимым видом. Бросаю на кузину взгляд, чтобы убедиться в том, что только ее ангельская доброта спасает меня от того, чтобы получить удар перчатками по плечу.
Карета останавливается у порога итальянской кондитерской Борелла. Леди Феба просила давно, о кофехаусе и речи быть не могло, поездка в кондитерскую откладывалась раз за разом под разными предлогами. Мороженое и фруктовый лед привозили на Гросвенор, но это не было тем, чего леди Кастерз хотела. Покидая кондитерскую, все теряло часть очарования: за порогом исчезал запах шоколада, смешанный с запахом начищенного дубового дерева. Исчезали детский смех, гул голосов и ощущение чуда.
Девушка оборачивается, потянувшись, сбиваю пару снежинок с ее шляпки под ее внимательным взглядом.
- Добро пожаловать, леди Кастерз.
Под руку провожаю ее в залу кондитерской, чтобы подыскать для девушки подходящее место. Для ее служанки так же находится чашка горячего шоколада, отчего девушка заливается румянцем и бормочет что-то о щедрости хозяйки.
- Миледи, позвольте представить, Его Сиятельство Бергамот, Его Милость Персик, Его Светлость Шоколадное, Ее Высочество Мускадин и, наконец, Его Величество Королевское Ванильное.
На стеклянной вазе, ограненной серебром, красуются пятеро - мороженое, или георгианский лед.
На ее взгляд, обращенный ко мне, отвечаю с самым безмятежным видом:
- Малая плата за огорчение от невозможности сопровождать вас сегодня в цирк, как вы с ее светлостью, и намеревались, - в моем страдании отголоски театрального таланта младшего брата.
Благодарность может быть разной, леди Феба. Благодарность за такт едва ли может иметь меру. Все это время она догадывалась и молчала.
- Миледи, что вы думаете о моем намерении попробовать персик с шоколадным сиропом? Не слишком экстравагантно для маркиза?
Если девушка простудится, ее отец меня убьет, и брат, наконец, сможет получить титул, чтобы беспрепятственно доводить Паудерхэма на каждом светском собрании. Усмешка от этих мыслей выходит непозволительно веселой.

- Тогда непременно начну именно с этого, миледи, - со всей серьезностью заверяю леди Фебу, отодвигая для нее стул.

Мягко улыбаюсь леди Фебе, понимая причины ее беспокойства о нашей семье, как и столь его непосредственное выражение:
- Миледи, могу вас заверить, ее светлость не стала бы даже притрагиваться к этому скандальному листку, - в другой компании я бы скрыл и свое знакомство с домыслами леди Уислдаун, - Но не скрою, порой рассказы леди Уислдаун бывают весьма увлекательны, - наблюдаю за тем, как леди Кастерз зачерпывает маленькой ложечкой Его сиятельство Бергамота, - и даже похожи на правду.
Мы улыбаемся друг другу, заколдованный круг общества настигает нас даже сейчас, вынужденных вести светский разговор почти ни о чем.

Двери кондитерской распахиваются, волна холодного ветра подхватив с десяток снежинок еще успевает лизнуть порог, прежде чем двери закроются за спинами виконта Рейвенсберга, сопровождающего нескольких леди во главе с герцогиней Манчестер.
С появлением в кондитерской старых знакомых искренность и открытость захлопываются, как орех золоченных с эмалью часов деда, покоящихся в кармане моего жилета.
Приветствие герцогине, выражение радости видеть ее светлость и ее протеже.

Слова моего приветствия вдовствующей герцогине Эксетер, справляюсь о том, как поживают привезенные ей орхидеи Bletia, чем вызываю чуть более искреннюю улыбку. Зимний сад Эксетеров известен своим наиболее полным собранием, как и тем, в какой удивительной гармонии он составлен. Один из самых красивых, и наименее опороченных, коль скоро Блейку не доводилось там бывать. Герцогиня замечает то, как уголок моих губ кривится в улыбке и едва заметно хмурится, но от нее это уже величайший жест неудовольствия.

Склоняюсь к руке леди Онории, юным можно позволить "вы тоже" в обращении с приглашением к Норфолку. Юным и очаровательным созданиям.
- Благодарю, миледи, мы с ее светлостью герцогиней будем рады нанести визит, - несмотря на совершенное нежелание занимать всех беседой, продолжаю. - Видели ли вы цирковое представление? - задумчивый взгляд, как Паудерхэм отпустил сестру и бабушку. - Ваш брат, маркиз Паудерхэм в добром здравии, как и накануне вечером?

У одной из витрин замечаю и Берлингтона с сестрой, поистине весь свет решил сегодня побаловать себя сладким.

Киваю Паудерхэму, его сиятельство обладает удивительной способностью появляться там, где семья хотя бы на мгновение нуждается в его присутствии. Должно быть, родовое чутье.

Непонимающий взгляд, обращенный к ее светлости, возвращается к лицу леди Онории.
Предчувствуя подвох, отвечаю поддерживая тон дочери герцога:
- Полагаю, удостоившись такой чести, теперь леди-Прима может рассчитывать составить лучшую партию при дворе, - чуть склонив голову к плечу, наблюдаю за леди Онорией, удержит ли она еще одну улыбку вместе с золоченными искрами смеха в изумрудных глазах.
- Могу ли я предложить вам попробовать горячий шоколад, леди Онория? - достаточно лишь озвучить вопрос, чтобы слуга исчез исполнять поручение.

Рассеянно киваю, соглашаясь со словами леди Онории. Взгляды Паудерхэма на сестру не остаются не замеченными, но должен же он понимать, что все пустое.

Вежливое "рад угодить, миледи".
Появление герцога Квинсберри и брата отвлекло мое внимание, поставив передо мной необходимость разрешения совершенной ранее Блейком оплошности.

Заметив неуверенность во взгляде леди Кастерз, вынужден прийти на помощь кузине.
- Боюсь, в таком случае мне следует предупредить герцогиню Норфолк, ведь она выражала желание видеть леди Фебу в нашей ложе, - встречаю взгляд маркиза, скрывая тень усмешки на губах, не так легко, Паудерхэм, не так легко. - Несомненно, от имени ее светлости буду рад передать приглашение леди Эксетер и вам, маркиз.
Едва ли Паудерхэм согласится покинуть вдовствующую герцогиню или заполнить ложу Норфолков. Но примет ли приглашение один из Эксетеров?
От ожидания ответа отвлекает то, как леди Онория склоняет голову. Точеный профиль с обычно вздернутым носиком. Даже в это мгновение она, должно быть, следует воле своей семьи. Но в жарко натопленной, заполненной людьми кондитерской она выглядит такой ангельски хрупкой, что можно понять, почему дочь герцога Эксетер осаждают юнцы.
Отвожу взгляд, обернувшись к леди Фебе.