Карта ролевой игры "Калейдоскоп историй"

- Внезапнее некуда, - заверил Лёблё Николай, искренне забавляясь происходящим. Смерть Норфолка с одной стороны налагала на него дополнительные проблемы, с другой - была избавлением от лишних хлопот. И теперь князь ощутил, как тугой узёл у него внутри стал постепенно ослабевать. - За доктором мы бы послали, но доктор, слава Господу, среди нас. - Раду указал на Лемана. - Поистине Рождественский подарок для усопшего, не находите? Что же касается того, жаловался ли на что-то граф, - Николай повернулся к племяннице Крайтона, так и не выпуская прохладных пальцев незнакомки из своей ладони. - Мисс Хейг, не жаловался ли граф на что-то? Быть может, утреннюю газету доставляли не вовремя? Или гостиная была недостаточно хорошо протоплена?

Офф: а вы хотите в чат, милорд? Давайте организуем завтра вечером) Или на сороковой день, чтобы точно))))

- Да, события и впрямь очень загадочны, - согласился Николай, посматривая на труп Крайтона. - Что стало причиной гибели, судить не смею, на это есть более опытные в подобных делах джентльмены.
Николай кивнул Лёблё и отошёл к столику, на котором стояло спиртное. Щедро плеснув в бокал бренди, он подал напиток незнакомке, и скрестил руки на груди, внимательно оглядывая всех присутствующих. Его мало интересовало то, кто же являлся убийцей и был ли он в принципе среди них. И мотивы убийства интересовали Николая в последнюю очередь.


- Боюсь, я не особо хорош в искусстве пантомимы, потому просто перескажу своими словами. Граф ухватился за дверь, стал скрести по ней скрюченными пальцами, на лице испуг, рот разинут... Вот так он и умер, - князь указал на отошедшего к предкам графа. - А вы, миледи...? - Князь выразительно посмотрел на незнакомку, ожидая, пока она представится. - Были близко знакомы с усопшим?

Князь помимо воли вскинул брови и всмотрелся в красивое лицо графини, словно пытался прочитать, какая тайна была начертана на нём. Супруг Её Милости был обладателем опала перед тем, как им стал лорд Норфолк, и Николай намеревался разузнать, какие тайны могли быть связаны с камнем. Если, конечно, вдова Лестера хоть что-то знала об опале и о тяге супруга к коллекционированию подобных вещиц.
- Ну, если предположить, что граф Норфолк умер не столь давно, а за это время никто из его поместья не выезжал, смею предположить, что убийца находится среди нас. И если это не достопочтенный лорд Солсбери, который изволил куда-то направиться, то круг подозреваемых сужается до этой самой библиотеки.
Николай пожал плечами, будто говорил об обыденных вещах, и прибавил:
- Так что, миледи Лестер, если эти убийства связаны, - а я предполагаю, что так оно и есть, - вы гораздо более близки к убийце своего супруга, чем думаете.

На это замечание Николай ничего не ответил, мысленно прикидывая в уме, зачем Норфолку могла понадобиться графиня Лестер собственной персоной. К сожалению (или к счастью) этот секрет Крайтон унёс с собой на тот свет. В могилу, по понятным причинам, пока унести не успел. То, что графиня была приглашена сюда неожиданно для неё самой, было не удивительно для Николая. Граф вообще был довольно оригинален на такого рода поступки.


Проследив взглядом за удаляющейся графиней, Николай откинул прочь джентльменские мысли, что миледи не мешало бы проводить, сообщил всем присутствующим, что он собирается отправиться в кабинет графа, и вышел.
Возможно, этот поступок мог повлечь за собой множество подозрений, но князь не собирался пренебрегать возможностью изучить бумаги графа. Во всяком случае, под угрозой срыва находилась главная цель жизни Раду, и он был готов убить любого, кто посмел бы встать между ним и воплощением его одержимости.

Князь быстрым шагом дошёл до кабинета Крайтона, благо доподлинно знал, где он находится. Это убийство было на руку Николаю, но в то же время налагало на него новый ворох забот, которые злили князя. Теперь ему придётся задержаться в Англии, чтобы проконтролировать оставшихся без "головы" мистов Ковена, и постараться остановить кровавое пиршество, в которое они погрузили Королевство. Наградой за это мог стать только опал "Сердце русалки", и Князь надеялся, что сумеет найти его до того, как констебли и прочие ищейки доберутся до Норфолк-Хауса.
Войдя в кабинет и притворив за собой дверь, Николай быстро прошествовал к столу и начал выдвигать ящики, копаясь в вещах и бумагах графа, сосредоточившись на своём занятии. Сердце русалки. То, ради чего он готов был отдать все богатства мира, если бы, конечно, они у него были.
Что-то было чертовски неправильным в том, что касалось обстановки кабинета, но Николай пока не мог понять, что именно. Быть может, графин с бренди? Или...?
Нужно будет переговорить с Хейг, после с Ланкастер... Князь потёр переносицу и в раздражении отбросил исписанные арабской вязью листы бумаги. Чёртов Крайтон! Он даже и не думал скрывать дела Ковена, напротив, видел в обнародовании своих кровавых делишек обретение власти...
После нужно будет побеседовать с маркизой о её видениях, а следом ещё и с Лестер. Но с последней только в случае, если он не найдёт опал...

Князь резко повернул голову вправо и только тогда понял, что именно казалось ему чужеродным в кабинете Крайтона. На полу лежала экономка, которая не подавала никаких признаков жизни. Бросившись возле неё на колени, князь проверил пульс, приложив пальцы к шее женщины и прикрыл глаза, стараясь прислушаться к дыханию миссис Даррен. Ничего. Только гул сердца Николая отдавался в ушах.
Рядом с несчастной валялся стакан. Очевидно, она выпила немного графского бренди, которое, по-видимому, было отравлено. Князь перевёл взгляд на лицо экономки и только теперь почувствовал едва приметный пульс. Женщина была жива, но надолго ли? Это был вопрос. Николай убрал руку и распрямился. Теперь ему было необходимо решить, оставить всё так, как есть или же позвать на помощь. Становиться подозреваемым в этом отравлении в его планы не входило.

Моральные терзания князя были окончены с появлением в кабинете маркиза Солсбери в компании с дочерью отравленной экономки. Мысленно закатив глаза и поняв, какие последствия будет иметь обнаружение Николая возле тела миссис Даррен, князь наблюдал за тем, как Мейбл (если ему не изменяла память, дочь миссис Даррен звали именно так) бросается возле своей матушки на колени и умоляет позвать доктора.

Пугать мисс Даррен ещё больше и высказывать свои предположения о том, что экономке вряд ли уже чем-либо поможешь, Николай не стал. Лишь сделал шаг назад и скрестил руки на груди, ожидая, когда маркиз Аддерли позовёт Лемана. Он понимал чувства девушки, которая, конечно же, станет хвататься за любую возможность вновь увидеть свою матушку живой и здоровой, но надежд Мейбл не разделял.

- Продолжайте, мисс Даррен, - тихо отозвался князь, всматриваясь в лицо девушки. - Я что? Напал на вашу матушку и отравил её порцией бренди? Или же что?
Он покачал головой, прошествовал к выходу, открыл дверь и крикнул в никуда:
- Мистер Леман! Сюда! Здесь нужна ваша помощь!
После вернулся к лорду Аддерли и несчастной девушке и добавил:
- У меня не было ни единого основания убивать... пытаться убить миссис Даррен, поверьте мне, мисс. Скорее всего, она выпила немного бренди с ядом, предназначавшимся Норфолку. Ведь если мне не изменяет память и труп Крайтона, убить собирались именно его.
Подойдя к Мейбл и отстранив её от экономки, князь кивнул Аддерли:
- Маркиз, помогите мне поднять миссис Даррен и уложить на диван. Там доктору Леману будет гораздо удобнее её осматривать.

Николай не опасался того, что его обвинят без суда и следствия в том, к чему он не имел ни малейшего отношения. Отравленная экономка? Увольте! Князю это было также нужно, как и деятельность графа. Слишком бурная и угрожающая поставить Ковен под угрозу. Но делиться подобными умозаключениями с присутствующими Раду не торопился.
В кабинете сначала оказался доктор Леман, следом за ним мисс Хейг, и Николай решил не выпытывать возможных подробностей о череде преступлений в Норфолк-Хаус, чтобы ещё более не усугубить возникшую ситуацию. Миссис Даррен, по словам доктора пребывала в коме, что не исключало вероятности того, что сие происшествие окончится летальным исходом, но и тут князь свои домыслы высказывать не торопился. Он не имел права отнимать у мисс Даррен то, что было даровано ей Господом и эскулапом Леманом - надежду.
Однако закравшиеся подозрения заставили Николая действовать немедленно. А именно идти на поиски графини Лестер, чтобы расспросить у неё об опале. Не иначе, миссис Даррен оказалась в кабинете именно поэтому. Искала ли экономка опал и если да, то по чьему приказу? Это оставалось неразгаданной загадкой.
Коротко извинившись и высказав мисс Дарен сочувствие по поводу её матушки, Николай вышел из кабинета и поднялся в комнаты для гостей, по дороге узнав у слуги где именно располагается спальня графини Лестер, а заодно и с удивлением узнав о кончине ни много ни мало, а секретаря Крайтона. Святый Боже, да тут просто гнездо самых отъявленных преступников, которые так и норовят умертвить друг друга.
Коротко постучавшись в дверь графини Лестер, Николай заложил руки за спину и подождал ответа. Не дождался, когда ему откроют или позволят войти и сам вошёл в помещение. Труп секретаря Крайтона он обнаружил сразу же. Мартину раскроили голову, да так, что не оставили ни единого шанса на то, чтобы остаться в живых. Хмыкнув, Николай заслышал плеск воды, доносящийся из смежного со спальней графини помещения и без лишних экивоков прошёл туда, откуда доносились звуки. Здесь была лишь служанка Норфолка, которая мгновенно ретировалась, когда Николай одарил её красноречивым взглядом. Сама графиня Лестер принимала ванну, лёжа в ней и прикрыв глаза, и князь подошёл к ней, присел на край ванны и закатал рукава рубашки, любуясь на точёные черты лица Её Милости. Проведя ладонью по воде, князь проговорил тихо, но непреклонно:
- Думаю, миледи, после того как вы примете ванну, настанет самое время нам с вами поговорить об опале, который и я, и вы знаете под названием Сердце Русалки.
Проигнорировав реакцию Фрэнсис на свои слова, князь поднялся с бортика, и добавил:
- Доктор Леман непременно захочет осмотреть труп секретаря Норфолка, который так живописно возлегает в вашей спальне. Я встречу Лемана там и переговорю с ним. Не думаю, что вам сейчас будет полезным обсуждать обстоятельства гибели Мартина. В дальнейшем же я рассчитываю на беседу с вами об опале. И надеюсь, что вы пойдёте мне навстречу.
Ни прибавив больше ни слова, князь покинул комнату и принялся ждать доктора Лемана в спальне графини Лестер в приятной компании безмолвного секретаря.

Доктор Леман не заставил себя ждать и вскоре уже составил компанию Николаю и Мартину. Последний, к слову сказать, остался равнодушен к нахождению рядом с собой доктора, и князь разделял его настроение. То время, которое понадобилось доктору для констатации более чем очевидной смерти секретаря Крайтона, Николай провёл в раздумьях относительно графини Лестер и исчезнувшего артефакта. Пока он не особо понимал, как ему действовать дальше, и надеялся на то, что Фрэнсис сможет пролить свет на те тёмные пятна, которые ещё были в этом деле.

Николай ждал чего-то подобного, потому слова доктора его ничуть не удивили. Чуть склонив голову набок, он усмехнулся одним уголком губ и отошёл к окну, глядя в непроглядную тьму, едва рассеивающуюся тусклым светом, льющимся из окон. Снег всё ещё падал и падал, словно и сейчас природа старалась всеми возможными силами скрыть следы кровавых преступлений, таившихся под сенью проклятого поместья.
- Для меня это давно не странность, мистер Леман, - решился на откровенность Николай, сделав глубокий вдох и не поворачиваясь к Леману. - Смерть давно идёт за мной по пятам, и, смею вас заверить, это мне по нраву. Если я расстанусь с мыслями о смерти, я расстанусь с жизнью, - туманно проговорил князь. - Что касается того, кто мне по душе из древних божеств, - он пожал плечами, - разве это важно, если речь идёт о возможности вновь встретиться с той, кого любил и продолжаешь любить больше жизни?
Резко повернувшись к Леману, Николай тихо проговорил, не зная поймёт его Леман или нет, впрочем, понимания он и не искал:
- Вы скажете мне то же, что и остальные. Что нужно забыть и продолжать жить дальше. Но я отвечу вам также как и ответил бы миллионам других людей: только оказавшись на моём месте вы можете дать мне такой совет. А вы, я надеюсь, никогда не окажетесь на моём месте.
Он снова отвернулся к окну и сгладил свою тираду словами:
- Я не приемлю чью-то смерть как способ мести или оружие для чего-либо. Вам выбирать верить мне или нет. И я не боюсь, что меня кто-то обвинит во всех смертях, что происходили в этом поместье. Пока я жив, я буду идти к своей цели. А если мне суждено умереть - тем лучше. Возможно, именно в этом и кроется ключ к тому, чего я желаю больше всего на свете.

На это замечание Николай предпочёл не отвечать. Он не рассчитывал на то, что доктор Леман его поймёт или хотя бы попытается это сделать, и доказывать свою истину о том, что цена не имеет значения, когда дело касается любимых, не стал.

Князь имел ввиду не совсем это. Говоря о том, что Леман никогда не был на месте Раду, Николай лишь хотел подчеркнуть, что вряд ли кто-либо был безумен в своём горе настолько, чтобы решиться на кажущиеся крайними меры. Он отдавал себе отчёт в своей одержимости и в своём безумии и совершенно не стремился с ними расставаться. Разумеется, тех людей, кто теряли родных и близких, было столь много, что претендовать со своей утратой на какую-либо уникальность князь не собирался. Однако настолько одержимыми они не были. Они не создавали Ковенов или прочих культов, упуская из виду возможность, что подобное общество выйдет из-под контроля и уже будет действовать от обратного. Косвенно Николай был виновен во всей той веренице смертей, которыми мисты "украсили" этот год, а особенно Рождественский праздник.
- Я соболезную вам в вашем горе, мистер Леман, и искренне рад за то, что вы нашли своё спасение, - тихо проговорил Николай, глядя в глаза доктору. - И я уверен, что это того стоит.

- Неважно где и на каком свете, главное вместе, - почти шёпотом проговорил князь, отвечая кивком на поклон мистера Лемана, который направился к двери как раз в тот момент, когда к ним присоединилась графиня Лестер. - Всего хорошего, мистер Леман.
Графиня была чудо как хороша, с пылающими румянцем щеками и блеском в потемневших от гнева глазах.

Вспомнились Раду слова графини, и он невольно улыбнулся, удивлённый мыслью, что стрелой влетела в его сознание. Могла ли какая-нибудь женщина стать настолько близкой Николаю, чтобы заставить думать о себе и только о себе? Заставить забыть личное безумие, в котором Николай привык жить последние шесть лет? Возможно, графиня могла бы стать ею, но, должно быть, не в этой жизни.

Ледяной тон графини остро контрастировал с горячностью, с которой Её Милость появилась в своей спальне, откуда совсем недавно вперёд ногами вынесли её же жертву. Но Николаю нравился этот коктейль.
- Миледи, возвращаясь к тому, о чём мы беседовали, пока вы изволили принимать ванну, - Николай заложил руки за спину и прошёлся по спальне, окидывая предметы мебели пристальным взглядом, словно рассчитывал увидеть нечто определённое. - Поверьте мне, я совершенно бесстрастно отношусь к тому вопросу, сколько, как и при каких обстоятельствах человек вы убили. Что касается Мартина, - Раду кивнул на то место, где недавно лежал убитый, - то смею вас заверить, что вы просто избавили мир от очень нехорошего человека. Так что эту шалость я совершенно не собираюсь вменять вам в вину. Но мне интересен другой вопрос, который я хотел бы задать вам. И после того, как я услышу или не услышу на него ответ, я обещаю, что избавлю вас от своего неприятного общества и более не побеспокою.
Он поклонился графине, подтверждая этим жестом свои слова и спросил тихо, словно боялся спугнуть Фрэнсис:
- В коллекции вашего супруга был розовый опал. Известный как Сердце русалки. Возможно, вы, после смерти графа Лестера, продали его. Возможно, он всё ещё у вас. И я прошу вас помочь мне и ответить: можете ли вы что-то рассказать мне о судьбе этого опала?

Графиня подтвердила догадки князя и информацию, которой обладал Николай, но которой не собирался верить как единственной истине. Значит, опал был у графа Норфолка. Тем лучше. Найти его будет куда проще, если он в Корнуолле, а не дома у графини.
Посему князь лишь кивнул на слова графини и принялся слушать дальше.

Подобный фокус Мартина был для князя не внове. А уж в искусстве властных и тёмных взглядов графу Норфолку и ближайшим к нему мистам не было равных. Не удивительно, что Фрэнсис попала под влияние Мартина и совершила то, чего совершать никак не собиралась.
- Это очень хорошо, что у вас нет привычки что-либо продавать, миледи, - усмехнулся Николай, искренне наслаждаясь порывистостью и живостью графини Лестер. - Хотя, я бы не удивился, если бы она у вас была. Ведь обычно у женщин есть привычка всё покупать. Но вы совершенно необычная женщина, миледи.
Он кашлянул и отвёл глаза с красивого лица Фрэнсис, бросая взгляд на дверь. Утро уже вступало в свои права, и ночь теперь стала лишь воспоминанием. Страшным и полным аромата ужасающих смертей. Но всего лишь воспоминанием.
- Миледи, я уже нарушил все возможные и невозможные правила приличий, за которые, к слову говоря, совершенно не собираюсь извиняться, - словно на контрасте с этим его улыбка стала виноватой и открытой, чего князь себе обычно не позволял. - Потому, если я нарушу ещё одно, это вряд ли кто-то приметит в этой юдоли Смерти. Так вот, я предлагаю вам свою комнату для того, чтобы вы могли в ней отдохнуть. Разумеется, меня, моих вещей и слуг там в этот момент не будет. Я с комфортом устроюсь и в вашей спальне. Примите моё предложение, графиня, потому что мисс Хейг, должно быть, уже отдыхает и ей некогда будет позаботиться о том, чтобы вам не пришлось ночевать в том месте, где совсем недавно было совершено кровавое убийство.

Беседа князя и графини была прервана появлением графа Варвика, который предложил Её Милости то же самое, что и сам Николай пару минут назад. Князь приподнял бровь, ожидая ответа миледи и чувствуя себя не совсем уютно. Возможно, графиня с гораздо большим удовольствием примет предложение графа, нежели согласится занять комнаты Николая. Впрочем, едва приметная досада, которая родилась совсем не к месту, растаяла также быстро, как и появилась.

Послав графине быструю улыбку, князь пожелал ей и графу Варвику спокойного утра и удалился в свою комнату. Досада от того, что он оставил графиню Лестер наедине с графом Варвиком, снова резанула по нутру князя, но он предпочёл не замечать её. Хотя бы не сейчас.
Нужно было немного поспать до завтрака, а завтра со светлой головой вновь окунуться в водоворот происходящих событий. Потому что у князя могли быть огромные проблемы из-за чёртова Норфолка. И он считал, что в этот раз избежать их ему не удастся.

Спал князь на удивление крепко, и когда встал через пару часов, чувствовал себя отдохнувшим и бодрым. Если перед сном его мучили мысли о том, что же будет с ним после того, как деятельность Ковена станет достоянием общественности, то теперь тревоги развеялись как дым. Он не соврал ночью доктору Леману, - Николай не боялся смерти и наказания за то, что он создал своими руками. Жизнь - то, что люди считают наиболее полным её проявлением - окончилась для князя в тот момент, когда из полыньи достали мёртвую Кэтрин. Он до сих пор мог в мельчайших подробностях вспомнить то мгновение, ибо разум и память словно бы зафиксировали этот момент, разделив жизнь Николая на до и после. И в этом самом "после" князь был живым весьма условно. Он дышал, ел, пил, спал, разговаривал, но... Он не жил, а существовал. Так имеет ли смысл бояться за то, чтобы потерять это существование?
Сейчас же Николай испытывал одновременно досаду и облегчение. Весьма болезненное, но всё же облегчение. Больше не нужно скрываться, судорожно искать что-то и, не найдя, сходить с ума. Больше не нужно погружаться в своё безумие и тонуть в нём, безмолвно крича каждой клеточкой своей души. Да. Душа тоже состояла из чего-то материального, иначе как объяснить режущую боль, что стала спутницей князя и продолжала выворачивать его наизнанку? Как иначе объяснить, что он чувствовал, как кровоточит его душа, разорванная на части одним-единственным видением: мертвенно-бледным лицом супруги Николая, на которое падал снег? Падал и... не таял...

Завтракать князь не стал. Быстро оделся при помощи слуги, провёл костяшками пальцев по щетине, что покрывала его щёки и, решив, что бритьё подождёт, покинул свою комнату и отправился в спальню Крайтона. Здесь было жарко натоплено, а в камине пламя танцевало на поленьях, словно говоря всем своим видом, что жизнь продолжается, что бы ни происходило. Князь невесело усмехнулся и принялся за обыск вещей Норфолка. Для него существовала сейчас одна-единственная цель - найти опал. Больше в Норфолк-Хаусе князя ничего не держало. Что он будет делать дальше? Теперь, когда дело всего его существования исчезло? Он постарается довести до конца свою затею, и если Кэтрин вернётся к нему, он будет готов на всё. Исчезнуть, сбежать, пропасть, спрятать её от всего мира и никогда никому не отдавать. Он откажется от богатства и титула, если придётся бежать, чтобы их не настигла кара за содеянное - они убегут. Лишь бы только она была рядом.
Бросая в огонь те бумаги, которые явно или косвенно касались деятельности Ковена, Николай уничтожал возможные улики, понимая, что этим он лишь оттягивает неизбежное. Но он готов был сделать всё, чтобы выкупить для себя хоть несколько дней свободы. Лишь бы только опал был у него...
Пальцы князя сомкнулись на прохладной гладкости камня, и Николай улыбнулся с мрачным удовлетворением. Сердце русалки уютно лёг в ладонь и тут же начал источать тепло, будто бы желал приветствовать нового хозяина. Положив опал в карман сюртука, князь с силой задвинул ящик стола и, бросив быстрый взгляд на обстановку спальни Крайтона, поспешил к выходу.
Он ошибся, когда посчитал, что это было последнее его дело перед отъездом. Перед тем, как он покинет Норфолк-Хаус, он обязательно поговорит с маркизой. Оставалось найти леди Арранз и задать ей те вопросы, которые волновали князя со вчерашнего дня.

После разговора с маркизой, в ходе которого раны князя, и без того кровоточащие, разбередились ещё больше, Николай принял единственное решение, которое давало ему хоть какой-то шанс на то, чтобы вновь почувствовать себя живым. Обнаружение того факта, что именно Раду стоял во главе Ковена было лишь делом времени. Маркиз Солсбери, довольно удачно отвлёкшийся на интерес к хорошенькой дочери экономки, рано или поздно должен был выйти на след князя. И Николай не сомневался в исходе этого события. Скорее всего, казнь, без права на помилование. Впрочем, Николая не интересовал этот вопрос. Сейчас он был весь охвачен единственным желанием: как можно скорее оказаться в Карпатах, потому что у него был опал - единственный недостающий артефакт из тех, которые он с таким трудом собирал по всему миру.
Написав записки маркизе и графине Лестер, в которых он выражал надежду на то, что обе миледи не держат на него зла или обиды на какие-либо неосторожные действия, князь попросил слугу передать их по назначению, немного подумал и отправил ещё одну короткую записку доктору Леману:
"Я уверен, оно того стоит. Но познать это, увы, не смогу. Счастья Вам с мисс Хейг. Князь Раду".
В этих словах было всё, что владело мыслями и душой Николая в этот момент. Он сделал свой выбор...

Едва карета князя отъехала от поместья Норфолк-Хауса, в котором он провёл самую странную и одну из самых запоминающихся ночей своей жизни, как Раду охватило лихорадочное, болезненное предвкушение. Он знал, чем закончится его земной путь. Либо он снова встретится с Кэтрин совсем скоро... Через несколько бесконечно долгих дней. Либо его казнят за все свершённые Ковеном преступления. И Николай был уверен, что удача играет не на его стороне. И выбор уже сделан за него.

Буду первым)) Спасибо огромное всем игрокам за эту феерическую игру. Атмосфера была потрясающей, очень таинственной и притягательной. Читать посты всех игроков было настоящим удовольствием. В антураже нашей игры хотелось жить и жить дальше) Чуть отойду от этой феерии и напишу подробнее.

Антуан, были бы вы бабою девушкой, женился бы на вас без суда и следствия)) Такая забота, такая, не побоюсь этого слова, харизма!)))
Князь Раду торжественно обещает кончить в предстоящие пару дней. Эпилог скоро будет, пока не буду раскрывать того, положительный для меня или нет)