Карта ролевой игры "Калейдоскоп историй"

Расставшись с Полиной в гостинной, Бутенев прошел к себе в комнату, чтобы переодеться.
За всеми этими неожиданными и весьма приятными для себя открытиями, он даже не подумал о том, что кто-то будет чинить ему препятствие. И теперь мысль о том, что князь может банально отказать ему в праве на руку своей дочери, терзала душу Ивана Николаевича хуже некуда.
Из-за этого он прибывал в таком мрачном настроении, что даже накричал на Степана - что никогда не позволял себя - за какую-то досадную малость.

Наконец, тщательно одевшись и еще раз оглядев себя в зеркало, Бутенев, вздохнув и мысленно перекрестившись, взял трость и отправился, как говорится, на встречу своей судьбе.
У дверей библиотеки, служившей одновременно кабинетом хозяину, Иван Николаевич на секунду задержался, набирая в легкие воздух, словно перед прыжком в воду, и затем решительно постучал.
- Семен Михайлович, - произнес он, входя в комнату, - я прошу вас меня выслушать...

- Семен Михайлович, - решительно начал Бутенев, опуская приличествующие "реверансы" - Ваша Светлость... Я пришел к вам по очень важному для меня делу и прошу вас меня выслушать. Дело в том, что я люблю вашу дочь - Полину Семеновну. Люблю давно и не мыслю своей жизни без нее. Сегодня я имел возможность объясниться с ней, и она выразила согласие стать моей женой. Вы как никто другой, знаете положение дел моей семьи, знаете меня и моих родителей. Вы так же знаете, что Бутеневы всегда носили с достоинством и гордостью свою фамилию, ничем не запятнав ее. Тех же традиций придерживаюсь и я. И поэтому сейчас я прошу вас проявить милость и дать нам с Полиной Семеновной свое родительское благословление на венчание... Как можно более скорое венчание, - кашлянув, добавил Иван Николаевич.

Бутенев открыл было рот, чтобы возразить князю и убедить его, когда тот жестом заставил его не перебивать..


От последних слов Иван Николаевич страшно побледнел, а взгляд его наоборот сделался темным и мрачным.
- Как вам будет угодно, Ваша Светлость, - только и произнес он глухим голосом и, поклонившись, вышел.

Выйдя из библиотеки, Бутенев прислонился к двери и на мгновение закрыл глаза. Все складывалось присквернейшим образом. Он еще мог бы согласиться ждать Полину два года. Но мысль, что за это время она может встретить кого-то другого ... тем более полюбить?...
Бутенев открыл глаза и решительно поднялся наверх. У него оставался только один выход - тайно венчаться с Полиной. И он это сделает немедленно.

Поднявшись на второй этаж, Иван Николаевич подошел к двери Полины Семеновны и постучал.

Иван Николаевич был настроен совершенно решительно, но стоило ему увидеть Полину - всю такую домашнюю, освещенную мягким светом свечей - и червь сомнения закрался в его душу. А вправе он делать такое с ней?.. Может ли требовать от нее такой нелегкий выбор - между родительской любовью и его?
И тут же отбросил сомнения, заранее беря всю вину на себя.
- Полина Семеновна, - входя в ее комнату сообщил он, - случилось то, что я и предполагал. Ваш батюшка отказал нам в скором бракосочетании. И определил срок в два года... В течение которого мне разрешено будет ухаживать за вами. К тому же он не теряет надежды, что за это время вы сможете полюбить куда более достойного, человека, чем я, - Бутенев сделал паузу, собираясь духом. - Исходя из всего сказанного, я намериваюсь вас просто украсть. Ибо ждать еще два года я решительно не намерен. Как не намерен отдавать вас другому. Вы согласны тайно венчаться со мной? Сегодня же ночью?

Как Бутенев и предполагал, родительская любовь имела большое значение для Полины. И еще: она не поверила ему... И даже хотела пойти к князю. чтобы лично удостовериться в сказанном. Но у дверей, внезапно остановилась...

Бутенев какое-то время молча смотрел на нее - бледный и напряженный.
- Оденьтесь потеплее, - только и сказал он. - путь не близкий. В Жданково. Тамошнего священника, говорят, можно уговорить... Проблема найти и уговорить свидетелей.

Бутенев выслушал девушку и кивнул.
- Хорошо, - сказал он твердым голосом. Полина провела по его щеке пальцами, и Иван Николаевич, перехватив ее руку, поцеловал нежную ладонь. - Так и сделаем. Я прикажу приготовить мой возок. Встречаемся через полчаса у заднего крыльца... Поторопитесь.

Он еще задержался на минуту - для того, чтобы поцеловать девушку - страстно; полный решимости. После чего вышел, чтобы отдать необходимые распоряжения и переговорить с Карлом Модестовичем....

* * *

- Мальчик!
- Девочка...
- Мальчик!
- Девочка…
- Мальчик!...
Иван Николаевич Бутенев вздохнул и, ничего не сказав, развернул газету.
- Нет, так не годится, Иван Николаевич! - Полина Семеновна, беременная на последнем месяце, выхватила из рук мужа газету. - Признайте, что вы не правы, и дело с концом!
- Поленька, - вздохнув, устало произнес Иван Николаевич и, обняв жену за плечи, поцеловал ее в висок, - ну с чего ты решила, что у нас будет еще один мальчик? Какая бабка тебе что опять нагадала?
- И никакая не бабка, - хотя в голосе Полины Семеновны ясно послышалась обида, поцелуй она все же приняла. - Просто я чувствую себя как… как…
- Как?
- Как-будто снова лезу на крышу, - с восторгом объявила Полина Семеновна, - Точь-в -точь, как при рождении Коленьки.
При имени своего первенца она улыбнулась и, положив руку на живот, посмотрела на мужа особенным - полный необыкновенной нежности и любви - взглядом. Иван Николаевич тоже посмотрел на жену, и черты его лица смягчились.
- А помнишь, - тихо сказал он, положив свою большую ладонь поверх ее маленькой ручки, - как ты упала на меня?
- Помню, - тоже тихо сказала Полина Семеновна, - а ты помнишь, как ты поцеловал меня в первый раз? В санях…
- Помню, - признался Иван Николаевич и кашлянул, - только впервые я поцеловал тебя раньше… Тебе исполнилось пятнадцать, и мы были приглашены на праздник… Я подарил тебе небольшой томик Катенина. С его «Ольгой», помнишь? Ты открыла наугад, собираясь прочесть, и нечаянно выронила его. Мы оба одновременно наклонились, и мои губы скользнули по твоей щеке… Помнишь? В тот самый момент я понял, что люблю тебя…
Полина Семеновна, все еще глядя на мужа, медленно покачала головой.
- Не помню, - тихо ответила она, и на ее глазах выступили слезы.
- Это неважно, - успокоил жену Иван Николаевич, - Повторяю, это получилось случайно, а ты была, по сути, еще ребенком.
- Ничего подобного! - возмутилась Полина Семеновна, - Это вы, Иван Николаевич, вели себя как подросток. И если бы я специально не упала вам на голову, вы бы так и бегали от меня…
Она в воодушевленном порыве резко поднялась, но, сделав пару шагов, охнула и схватилась за живот.
- Что? - сразу встревожился Иван Николаевич, подхватывая жену на руки, и закричал обращаясь к двери, - Эй, кто-нибудь! Скорее пошлите за лекарем, кажется мы рожаем!
- Мальчика, - простонала Полина Семеновна, сжимая шею мужа с такой силой, словно собираясь его придушить.
- Девочку, - поправил ее Бутенев.
- Мальчика!

* * *

- Поздравляю, Иван Николаевич, у вас родилась здоровая крепкая девочка!
Врач Григорьев, пожилой, добродушного вида и низкого роста господин, вытер руки и стал расправлять рукава своей рубашки.
- Спасибо! - Бутенев протянул Григорьеву конверт с деньгами.
- Имя уже выбрали?- спросил Григорьев, пряча конверт в карман.
- Да. Ольга...
Ивану Николаевичу очень хотелось бросить все и кинуться наверх - к жене и своей новорожденной дочери, но вместо этого он спросил у врача:
- Коньяку не желаете? Или, может быть, водки?
- От водки не откажусь, - согласился Григорьев и добродушно заметил. - Значит, Ольга Ивановна. Хорошее имя. Русское... Да вы не стесняйтесь, Иван Николаевич. Бегите-бегите к своим ненаглядным дамам. Они там, наверное, уже заждались вас.
И выпив, поднесенную стопку водки, усмехнулся:
- Ох уж мне эти молодые отцы…

* * *

- Оленька, а мы не упадем? Так высоко!...
Девочка лет двенадцати, крепко вцепилась в сук старого вяза, стоявшего прямо перед воротами усадьбы Тимково, и с опаской смотрела вниз.
Ее спутница, выглядевшая лет на пятнадцать и находившаяся в этот момент чуть выше, боролась за новый рубеж.
- Страсть-то какая! - снова пробормотала первая и добавила чуть громче, - А что, если маменьке доложат? Попадет ведь… Или Коленька поедет другой дорогой? Или приедет завтра?
- Не приедет, - наконец, отозвалась та, которую звали Оленькой. - Я сама видела у папА письмо на столе. Там синим по белому было написано «буду 20 июля».
- Страсть-то какая! - снова отозвалась первая. - Неужели, наш Коленька, действительно едет на войну?
- Наденька, ну чего ты заладила? - с раздражением прервала ее Ольга. - Ну война! Ну и что? Зато Коленька вернется героем! Вот увидишь… Ты лучше посмотри, красота-то какая? Вот бы это все нарисовать!
- Дааа, - восхищенно прошептала Наденька и повторила за сестрой, - Красота…
Ее взгляд скользнул по раскинувшемуся, казалось, бескрайнему полю; глади сверкающего в лучах летнего солнца небольшого озера и задержался на крае небольшой березовой рощицы. Как раз там, где на будто выныривающей из-за стволов деревьев проселочной дороге, клубилась пыль.
- Едет! - воскликнула девочка и закричала, внезапно сообразив, - Смотри, Оля, это же Коленька едет!
Лошади стремительно приближались, и обе девочки заторопились вниз.
На их счастье, у ворот усадьбы кучер осадил лошадей, и обе сестры закричали, привлекая к себе внимание.
Карета остановилась, и из ее окна выглянул молодой человек в форме поручика.
- Коленька! - взвизгнула младшая из сестер, подпрыгнув от восторга, и в тот самый миг, сук с треском обломился.
- Ааааааа! - закричали обе девушки, падая вниз и цепляясь за ветки…
- Держитесь! - вслед за Николаем из кареты выскочил его спутник.
Ольга больно ударилась о нижний сук и, перевернувшись, буквально врезалась в стоявшего под деревом незнакомого молодого человека - сбив его с ног.
- Сечь вас некому, сударыня, - спустя минуту мрачно констатировал очевидное лежащий под Ольгой молодой поручик, крепко сжимая ее ладонями. У него были необыкновенные серо-голубые глаза, которые констатировали со смуглой кожей лица, и густые с изломом по краям - словно крылья птицы - брови. Над левой бровью был виден едва заметный шрам.
Просто поразительно, как много можно порой увидеть за одно только мгновение, - подумала Ольга, приподнимаясь и невольно опираясь руками в грудь молодого человека. Правда, его глаза смотрели на девушку хмуро и сосредоточенно - точно в чем-то обвиняя, - придавая ему слегка демонический вид.
Интересно, а как он будет выглядеть, если улыбнется? - снова подумала Ольга и машинально опустила свой взгляд на губы незнакомца. Они были четко очерченные, чуть полноватые, но совершенно не портили лица молодого человека.
- Могу сказать, мои милые сударыни, что на сей раз вы превзошли себя по шалостям, - голос брата прозвучал совсем близко, и Ольга подняла голову.
- Прошу любить и жаловать, дорогие дамы, - склонив голову, шутливым тоном произнес Бутенев-младший, - Поручик Белоусов, мой друг и сослуживец…
- Ольга, - почему-то шепотом представилась Оленька, все еще лежа на поручике.
- Константин, - тоже тихо произнес тот и разжал свои руки…

Шел 1914 год…