Карта ролевой игры "Калейдоскоп историй"

Лондон. Особняк Ланкастеров. 19 декабря 1756 года. Спустя несколько часов после ухода лорда Норфолка.

Предрассветные лучи солнца уже заглядывали в мрачную гостиную в болотных тонах, в которой безмолвной холодной статуей восседала графиня Эугения Ланкастер. Дворецкий мистер Бингли уже дважды приносил хозяйке чай. Тот остывал нетронутым, и Её Милость требовала принести новый. То, что графиня всю ночь сидит в гостиной и читает, не было чем-то необычным. Являясь одним из столпов лондонского высшего света, членом Общества выдающихся людей Британии, аристократка часто выезжала, принимала гостей, наносила визиты, посещала балы, театр и прочие заведения, но поскольку дама вступила в тот возраст, когда такое бурное времяпрепровождение плохо сказывается на цвете лице и общем самочувствии, то графине иногда нужна была передышка. В такие часы она остро нуждалась в одиночестве, прекращала любую общественную деятельность и требовала покоя. Вот и сегодняшнюю ночь она провела за чтением старинной рукописи неизвестного никому содержания, что делала всё чаще за последние годы.
Мистеру Бингли было доподлинно известно, что графине около шестидесяти пяти лет, ведь он сам тогда ещё молодым мужчиной встречал юную невесту графа Ланкастера в этом самом доме. Но шли годы. Хозяин из пышущего здоровьем мужчиной превратился в седовласого старца, а вот графиня была будто неподвластна влиянию времени.
Фигура графини оставалась статной, подтянутой, волосы густыми и гладкими, без малейшего проблеска седины, кожа нежной и не нуждающейся в слоях рисовой пудры и румян, да и гардероб графини больше подходил молоденькой девушке. Не то чтобы мистер Бингли отмечал себе такие подробности, но ведь его жена, да и вся прислуга в доме только и обсуждали секреты красоты и молодости хозяйки. Как будто тем других не было.
Весь Лондон гудит от слухов о кровавой веренице убийц – вот и сегодня графиня и лорд Норфолк в его утренний визит обсуждали новости, - а эти пустоголовые девицы, и его жена, спаси Бог его душу, если прознает про такое сравнение, сплетничают о хозяйке и строят гипотезы одна страшнее другой. Ведь кто, как ни прислуга, знает все тайны господ? Дворецкий покачал головой и вошёл в гостиную с третьей чашкой чая.
Графиня его не заметила. Она уже не сидела, а расхаживала по комнате, а на полу были раскиданы части рукописи, один из листков графиня изучала, потирая лоб нервическим жестом. Мистер Бингли остановился, заморгал, не поверив своим глазам.
Графиня поразительным образом выглядела на свой возраст. Сгорбленная, морщинистая – настоящая старуха. Разве он не замечал раньше, как тонка кожа кистей рук? Как болезненна тонка, как проступают выпуклые вены. Да что же это? Игра света, или же он в самом деле видит пигментные пятна?
А эти белокурые волнистые волосы, так красиво уложенные каждый день искусной горничной? Эту взлохмаченную паклю он принял за шелковистый водопад? Похоже, Бингли издал какой-то звук, и тогда леди Ланкастер вскинула на него свой полубезумный взор, старому дворецкому показалось, что он смотрит в жерло вулкана.

- Ваш чай, миледи, - чинно поклонился он, пытаясь придать своему голосу будничность. Поставив поднос на стол, дворецкий склонился к пожелтевшим листкам старинной рукописи. Он всегда приносил листы, вложенные в кожаную папку, и никогда не осмеливался нарушить строжайший наказ не заглядывать в содержимое, но теперь он с любопытством, присущим каждому человеку, охватил взглядом непонятные схемы строения человеческого организма, символы в виде одиночных или сплетённых змей, рисунки, мелкий убористый почерк.
Какая жалость, что он ничего не понимал в этой белиберде, а то стал бы героем обеда на кухне, снабжая сплетнями прислугу, но тут в поле его зрения появилась туфелька графини, пребольно надавившую сверху на его руку. Графиня не позволяла собрать листы, дребезжащим голосом пронзая напряжённую тишину:

- Мистер Бингли, я сама. Я ожидаю визита. Прошу вас привести гостя сюда незамеченным, и чтобы ни одна живая душа не узнала, иначе…

Графине не нужно было продолжать. Как будто дыхание смерти опалило дворецкого, сорвавшись с сухих и тонких уст леди Ланкастер старческим голосом. Бингли, кивнув и что-то пробормотав, опрометью выскочил из гостиной, насколько позволяли его скованные артритом ноги.
Её Милость была права. Вскоре в дверь тихо поскреблись, и хорошо, что он стоял рядом, иначе ничего бы не услышал. Держа в одной руке свечу в тонком канделябре, он другой открыл дверь, и внутрь прошмыгнула тоненькая фигурка девушки.
Не смея заглянуть под капюшон плаща явно дорогого покроя и запрещая себе вникать в опасные секреты так напугавшей его хозяйки, он впустил гостью внутрь, хотя ожидал он увидеть врача. Ведь леди Ланкастер явно нездоровилось!
Но дворецкого ждало ещё одно потрясение: когда они прошли в гостиную, он с удивлением увидел, что хозяйка сидит и спокойно пьёт чай, и почти ничто кроме лихорадочного блеска глаз не напоминало о том, чему он стал свидетелем двадцать минут назад. Побледнев, мистер Бингли молчал, ведь он не мог представить посетительницу. Он мечтал только об одном: чтобы поскорее убраться отсюда.
Но судьба была немилосердна, и графиня жестом заставила дворецкого остаться. Он встал в углу и вперил взгляд на обои, где узоры сходились и расходились в петли. Смотрел до той поры, пока петли не зашевелились, извиваясь как змеи. Всё-таки ночью людям предназначено спать, а Бингли обслуживал хозяйку.
Гостья сидела к Бингли спиной, но вскоре она скинула капюшон, и по спине рассыпались густые золотистые кудри. Дворецкому показалось, что в мрачной гостиной засияли лучи солнца. Скорее всего, красотой девушка была подобна небесному светилу, поскольку графиня подалась вперёд, и в её глазах явно были видны одобрение и довольство.

- Леди Ланкастер, - заговорила девушка мелодичным красивым голосом, - как я благодарна, что вы позволили обратиться к вам. Я уже отчаялась найти выход. Отец хочет сослать меня в деревню, а я носа не могу из дома показать и уже готова на всё, лишь бы повернуть время вспять.
- И я очень рада, милочка, что вы приняли моё предложение и пришли сюда. Я не сторонник категорических мер, и вместе мы найдём выход. В мире жестоких мужчин нам, женщинам, нужно держаться вместе.
Пересев на диванчик вплотную к девушке, леди Ланкастер взяла её за руки и нежно провела по коже, подняла руку и тут же опустила её. Неужто графиня хотела погладить девушку по щеке? Дворецкий поражался всё больше. Он возрадовался просьбе разлить чай, и волей-неволей оказался лицом к лицу с девушкой. Это же была мисс Патриция Родем, дочь графа Честера! Её и сына графини застали недавно наедине в компрометирующей ситуации, после чего не последовала помолвка. Страшный скандал! Поражённый, мистер Бингли чуть не разлил чай. Едва выполнив эту задачу, ставшую вдруг титанической, он отошёл в сторону.
Молодая леди смотрела в чашку с чаем, сжав её в ладонях. Она не пыталась скрыть лицо. Видимо, графиня заверила её загодя о надёжности своей прислуги. И она была права. Он себе лучше язык откусит, чем прогневает хозяйку. Он снова вспомнил о своём видении и украдкой посмотрел на леди Ланкастер, совсем не похожую на пожилую леди. Бенгли заморгал. Если ему мерещится, пора перестать пить ту настойку на травах, которую он выдает жене за лекарство от артрита.

– Не устаю благодарить, что пригласили меня, леди Ланкастер. Мне так нужно было кому-то довериться. Больше всего я хочу, чтобы вы поверили в мою невиновность. Я и сама не знаю, как это всё произошло. – Вздрогнув, девушка снова отпила глоток чаю. – Мне уже двадцать два, и я слишком стара для скандалов, как говорит мой отец, но я не хочу вступать в брак по принуждению, как и уверена, не желает ваш сын.

Только обладая богатым опытом чтения эмоций на лице хозяйки, дворецкий отметил, как её покоробила фраза гостьи. В двадцать два года говорить о старости в присутствии стареющей леди, возможной будущей свекрови, непростительно, но графиня Ланкастер сделала вид, что ничего не заметила. Её тон продолжал оставаться радушным, будто она принимала у себя родную дочь. Брови Бингли поползли вверх. Хозяйка так по-доброму даже с сыном своим не разговаривала – в доме Ланкастеров родные своим общением и внешней учтивостью скорее напоминали знакомых в ссоре, соблюдающих при встрече внешние приличия.

– Никто не заставит вас делать то, что вам неугодно, моя милая Патриция. Могу я так вас называть?
– Конечно, можете, леди Ланкастер. Вам вся моя признательность. Но что же вы предлагаете, если я осмелюсь настаивать и торопить вас с ответом?
- Терпение – это благодетель. Понимание этого приходит с годами, как и мудрость. Предоставьте мне позаботиться обо всём самой и, поверьте, вас больше никогда не побеспокоят ни досужие домысли, ни гнев родителей.
Патриция вдруг быстро заморгала, начав извиняться:
- Прошу прощения, но не могли бы вы повторить то, что сказали? Я не расслышала.
- Вы устали. Переволновались. Отдохните, милая, а потом мы обговорим детали.

Ответить девушка не успела, закрыв глаза и соскользнув по софе вниз. Глухой удар обездвижил мистера Бингли. Это было уже слишком! Сначала странные видения, потом жуткие символы в рукописи, а теперь дочь графа Честера лежит без чувств в гостиной его хозяйки, а та вместо того, чтобы броситься к бедняжке, приказала сухим тоном:

- Несите её вниз. Быстро.

Не смея ослушаться, Бингли подхватил девушку на руки и понёс через тихий дом туда, куда указывала графиня, по тёмным коридорам, вниз, в самую глубину особняка.
Графиня освещала ему путь. Жуткий потусторонний страх охватил дворецкого. Дорога казалась нескончаемой. Ему казалось, что грядёт что-то странное, даже сам воздух был наполнен тревогой и зловонием ужаса. Поджилки дворецкого тряслись, и как назло, ни одна дверь не распахнулась, никто не просыпался. Мистер Бингли уверился в том, что он остался один на один с этой кошмарным созданием, в которое превратилась его достопочтенная хозяйка.
Они остановились около небольшой дверцы, которую графиня открыла ключом, и вошли в сумрачное помещение без окон. Дворецкий никогда не был здесь и не знал, что именно увидит. На них пахнуло сырым затхлым запахом вперемежку с запахом сухих цветов или трав.
Света свечи было мало, но он прекрасно видел ужасающее действо, которое разворачивалось перед ним. Холод и страх сковали члены дворецкого. Ещё чуть-чуть, и он уронит мисс Родем. Графиня приказала уложить бедняжку на каменное ложе, выстланное какими-то травами. Брезгливо морщась, откинула объёмные девушки и просунула руку между её ног. После ряда каких-то манипуляций графиня, очевидно, удовлетворилась результатом и велела Бингли помочь обмыть ей руки. Трясясь, дворецкий выполнил приказ, не смея сказать ни слова, выполняя все приказы, то и дело ожидая, что и его постигнет какая-то ужасная участь. А то, что графиня задумала страшное по отношению к несчастной дочери графа Честер, не подвергалось сомнению. Может, графиня ожидала беременности скомпрометированной девушки и умела наощупь определить, есть ли ребёнок? Или просто хотела выяснить, лишил ли её сын невинности бедняжку? Какого результата хотела графиня, Бингли отгадать не мог.
Зачем графиня мыла руки, осталось загадкой, ведь сразу после она подошла к длинному столу, заставленному сосудами и вазами и начала смешивать какие-то жидкости, сыпать порошки, останавливаясь лишь на миг, чтобы вспомнить пропорции. В большой хрустальный сосуд под конец она добавила внутренности змеи, которую собственноручно выпотрошила, и это чуть не заставило дворецкого потерять сознание. Графиня же оставалась сосредоточенной, она торопилась и постоянно что-то бормотала себе под нос. Слова графини то и дело повторялись, пока сам дворецкий не запомнил ужасающий напев:

"Всякая душа, которая будет есть какую-либо кровь, истребится душа его.
И вошло оно, как вода, в нутро, и, как елей, - в кости".

Бингли потихоньку пятился к двери. Он думал, что графиня не замечает его присутствия. Но стоило дворецкому открыть дверь, как он услышал:

- Я вас не отпускала. Вы мне ещё понадобитесь. Держите девчонку за плечи.

Бингли, страшась уже не зная чего, крепко взял неподвижную мисс за плечи, а графиня подошла и подставила сосуд под каменный выступ ложа. Распутав завязки плача лежащей на ложе жертвы, она разметала её волосы по сторонам, с невероятной нежностью погладила ту по щеке – нежная кожа девушки и старая пергаментная графини составляли яркий контраст, - а после вытащила из-за пояса тонкий стилет и, не медля ни секунды, полоснула девушку по шее. Бингли отпрянул назад, но графиня, угрожая ему стилетом, заставила помогать в кровавом действе и дальше.
Полумёртвый от ужаса, он помогал сцеживать кровь, пока она вся не слилась в сосуд, а после оттащил девушку в каморку со строгим наказом под покровом ночи вывезти из дома и бросить в лесу. А если он проболтается хоть кому-то, то первой умрёт его племянница, кухарка в их доме, а потом и его жена, ну а после он сам, медленной, мучительной смертью. И Бингли сразу поверил. Закончив свои угрозы, леди Ланкастер села за стол и будничным тоном попросила наполнить её бокал содержимым сосуда.

- Бингли, я не жду, что вы поймёте меня, - говорила она спокойным размеренным тоном, будто и не убила только что невинную девушку, не сцедила кровь и не пила её наподобие хереса. – Но будущее Патриции Родем всё равно было незавидным, я лишь помогла бедняжке и спасла сына от неугодного брака.
Вскоре графиня замолчала, любуясь своим преображением. Вместе с ней вынужден был смотреть и Бингли. Черты лица разгладились, волосы завились красивыми кольцами, в высохшую графиню будто вдохнули жизнь. Невинная девушка, доверившись графине, отдала свою жизнь за продление молодости безбожной старухи. Теперь Бингли знал секрет красоты и молодости графини, но отдал бы всё, чтобы ему отшибло память, лишь бы забыть об этих страшных часах. Но он не забудет и на смертном одре.

Роберт Финчли, следующий граф Ланкастер, унаследовал от матери патрицианскую красоту, белокурые волосы и цвет глаз. От отца же ему досталась фигура и все пороки: склонность к мотовству, азартным играм, пьянству и продажным женщинам. Не гнушался он и соблазнением невинных аристократок, и только неимоверными усилиями родителей удавалось избегать скандалов.
Роберт имел всё, чтобы не прилагать никаких усилий для удовлетворения своих желаний, стоит ли удивляться, что он был пресыщен, высокомерен и безнадёжно скатывался в бездну. Вот и в это утро, когда графиня Ланкастер ожидала своего сына в гостиной, дабы отправиться в путь в Норфолк-хаус, он безбожно опаздывал. На мужа она даже не рассчитывала, оставив ему записку о своём путешествии в Корнуолл.
Когда же Роберт соизволил спуститься, он поразил графиню своим помятым видом. Сын явно предавался накануне излишествам, и леди Ланкастер твёрдым тоном велела сыну проспаться и приезжать позже.
Сама же отправилась в путь вместе с камеристкой и слугами. Дороги занесло, карета еле ехала, а эта хамка Виггз посмела нагреть камни, хотя она её предупреждала этого не делать. Ведь ритуал омоложения она провела сама, без помощи кого бы то ни было, и совершенно не надеялась на долговременный результат. Она боялась, что тепло повредит заново обретённой молодой коже.
- Мисс Виггз, вы посмели ослушаться и нагрели камни! Хотите потерять место?
- Так ведь холодно, миледи, я его чуток и нагрела.
- Мерзавка! – Леди Ланкастер хлестнула девку по лицу перчатками. – Как ты посмела? Я тебя сгною. Будешь милостыню просить.
Камеристка сжалась в углу кареты, что рассердило графиню ещё больше. Румяные щёки и нежная кожа девушки приводили графиню в неистовство. Она стукнула тростью об потолок кареты, и кучер остановил коней. Открыв дверцу, она схватила мисс Виггз за руку и выкинула из кареты. Какая несправедливость, что у этой необразованной девки есть то, чего нет у неё!
У графини опять начали трястись руки и подбородок. Ужасающий недуг снова подбирался к ней. Неужели снова придётся убивать? А ведь это оказалось не так и сложно. И не надо упрашивать гнусного Норфолка оказать ей содействие, дать людей, найти девушек, не нужно больше соглашаться и терпеть эту дерзкую мисс Хейг. Гораздо больше преимуществ, если посмотреть. Вот только надо остановить Норфолка.
Скорее бы прибыть на место. Успеть до заседания. Как же она ловко придумала скопировать листы из «Книги мёртвых», которая попала к ней в руки как к курьеру. Ещё пару лет она покрасуется в высшем свете, а потом изобразит собственную гибель и уедет куда-нибудь, где никто не будет знать её истинного возраста. Всё складывалось как нельзя лучше.
- Почему не двигаемся дальше? - крикнула она кучеру. Открылась дверца, и показалось перепуганное лицо бородатого мужчины, всё покрытое инеем.
- Так ведь это, так ведь мисс Виггз из кареты вывалилась. Надобно подобрать и, так скать, водрузить на место.
- Я сказала, поехали. О мисс Виггз пусть заботятся те, кто едет за нами. Видишь, карета едет? Не создавай толчею. Дорогу итак замело.
- Слушаюсь, Ваша Милость.
Лошади тронулись. Леди Ланкастер пыталась унять дрожь. С той ночи она почти не спала, но это было на руку. Лорд Норфолк по её виду не догадается, что она снова исполнила ритуал. Перед внутренним взором вновь предстала рассечённая шея Патриции, кровь, забрызгавшая всё вокруг, её медный запах, её живительный вкус. Одно воспоминание об этом согрело заледеневшую графиню, и она воспряла духом. Дрожь прекратилась. Она сжала перчатки в руках и достала зеркало. Выглядит недурно.
Вдали показались шпили Норфолк-хауса. Вокруг было пустынно и уныло, да и от самого особняка веяло холодом и безысходностью. Зловещая глыба замка представлялась инородным телом на теле девственной природы, и графиня была бы рада, если бы он вдруг провалился в преисподнюю прямо со всеми его обитателями! Не пришлось бы марать руки об Норфолка. Но он сам вынудил её к крайним мерам.
После того, как графиня привела себя в порядок, она спустилась вниз, в гостиную, где Норфолк с племянницей приветствовали гостей. Проходя мимо вазы с предсказаниями, она из вящего любопытства остановилась и достала свиток. Написанное гласило:

Вполне возможно, что ваш оптимизм вполне уместен, однако не стоит недооценивать сложность начатого. Будьте внимательны и осторожны, не "бросаясь в омут с головой". Помните: "Семь раз отмерь, один раз отрежь".

Всё правильно. Все действия нужно рассчитать, как следует, а пока притворство, сплошное милое притворство :

- Ваше Сиятельство, как же я рада вас видеть. Ваша Светлость, лорд Норфолк, лорд Вуд, мисс Хейг, само очарование. Какой прекрасный дом! А какая милая мелочь с предсказаниями. Я уже не сомневаюсь в успехе приёма. К сожалению, Роберта скосила инфлюэнца, но он уже идёт на поправку. Ах, мы все замечательно повеселимся.

Леди Ланкастер, до этого момента не принимающая разговора в беседе, закашлялась, подавившись вином. Чёртов лорд Норфолк! Зачем он затрагивает такие опасные темы вне заседания? Решил завербовать новых мистов? Она посмотрела на князя, сверлившего оратора взглядом - что они оба задумали? Рассказал ли Норфолк лидеру Ковена об ней? Графиня вцепилась рукой в край стола и изобразила милую убылку:

- Лорд Норфолк, куда это ваши мысли занесло? Расскажите лучше, какие развлечения вы нам заготовили на сегодня.

Реплику графа леди Ланкастер проигнорировала, как не имеющую к ней никакого отношения.

Эта Хейг с её нежной кожей и прямо-таки горящими волосами неимоверно раздражала леди Ланкастер тем, что умничала, лезла в разговоры, но больше всего потому, что была такой молодой, и с каждым годом красота её только расцветала. Она помнила веснушчатую девчушку с морковными волосами и огромными глазами, а теперь же эта егоза красовалась в гостиных, на балах и приёмах, и коллекционировала поклонников. Графиня даже несколько жалела, что через два года уедет отсюда и не сможет со злорадством наблюдать увядание этой красоты.

А уж какие глупости говорит. Графиня сжала губы от недовольства, но тут же вспомнила, какие они у неё тонкие, и перестала следить за мисс Хейг. Ей нужно было оставаться спокойной и собранной.

Боже, Боже, куда катится этот мир! Что происходит с мистами сегодня, и почему они так открыто выражают свои воззрения? Графиня привлекла к себе внимание:
- Ваша Светлость, смею надеяться, вы не будете спрашивать у доктора о способах бальзамирования и других методах хранения трупов? Если вы не заметили, у нас Рождественский ужин. Впрочем, я потеряла аппетит. - Для эффекта графиня бросила салфетку сверху полупустой тарелки.

А от такой откровенности леди Ланкастер буквально потеряла дар речи.

Побледнев от такого явного намёка, леди Ланкастер пожалела о своём всплеске, но сказанного не воротишь. Раду обратил внимание на её выпады. Мелькнула мысль ускорить свою фальшивую смерть, но не в гостиной же об этом раздумывать, да и фанты эти примитивные, мельтешения и суета. Леди Ланкастер с ужасом поняла, что брюзжит как её покойная мать-маразматичка, а ведь она должна изображать благодушие и лёгкую ветренность, признаки молодой леди. Графиня попыталась проникнуться атмосферой Рождества, но даже развешенные веточки омелы её раздражали. Гости Норфолка вошли в библиотеку, и графиня удивлённо вскинула бровь. И это "посредственная" библиотека? Граф явно непомерно обогащается засчет пропаганды культа. Возможно, и у него есть секреты, которые можно вызнать и прибегнуть к шантажу.

- Какая чудесная идея с книжками, мисс Хейг! Вы такая душка! - Положив в вазу свою шпильку, графиня стала ожидать свой фант.

Рядом с леди Ланкастер оказалась эта загадочная мисс Далтон, медиум, знаменитая на весь Лондон. Они как-то даже пару раз встречались на приёмах.
- Мисс Далтон, добрый вечер. Каким судьбами в Норфолк-хаусе? В качестве гостьи или для проведения спиритического сеанса?

Графиня Ланкастер, всё это время наблюдавшая за разворачивающимися событиями безмолвно, решила вмешаться:


- Дорогая мисс Хейг, я сочувствую вашей утрате. Это ужасно, поистине ужасно. Как добрый друг семьи, я не оставлю вас одну. - Взяв девушку под руку, она повела её из библиотеки, обращаясь ко всем. - Мы с мисс Хейг позаботимся о завтраке. Доброй ночи всем. Ах, какое ужасное несчастье!

В этом доме было нестерпимо жарко. Натоплено так, будто граф приказал срубить все деревья в лесу и спалить их потихоньку. Графиня Ланкастер рассталась с мисс Хейг на пороге её комнаты и решила спрятаться в своей, пока не разрешится вся эта ситуация, и она cможет спокойно уехать. Пару раз показаться гостям всё же следует, но и не мелькать.
Графиня открыла дверь в свою комнату и зашла внутрь. И здесь было душно. Камин был растоплен донельзя. Он сразу же бросился ей в глаза, пылая как красный глаз какого-то чудовища. Необходимо выстудить эту комнату или же проще переехать в другую. Надо срочно отдать разрешение камеристке. Ланкастер не сомневалась, что кто-то подобрал эту ущербную Виггз на заснеженной дороге. И в самом деле – из комнатушки для слуг при спальне вышла камеристка с подносом в руках, резко остановилась.
- Миледи, вы комнаты перепутали небось. Это покои Её Милости леди Ланкастер.
- Что за чушь, мисс Виггз? Вы мозги на морозе застудили?
- Ай! – вскрикнула камеристка и выронила поднос с кружками. Не обращая внимания на осколки, разлетевшиеся у её ног, девушка стала отступать назад и креститься.
- Миледи, вы… Ваше лицо…
Ужас охватил графиню. Она выпростала руки вперёд, уже зная, что увидит. Морщинистые, сухие руки старухи с пигментными пятнами. Зеркало отразило страшную картину. Она ещё не совсем потеряла былую красоту, но старение происходило гораздо быстрее, чем в прошлые разы. Что происходит? Что она сделала не так? Проклятье! Схватив щётку для волос, графиня со злостью швырнула её в это жалкое подобие былой себя. Зеркало было прочным, и на нём образовалось несколько десятков трещин, которые в искажённом виде кричали о поражении Эугении Ланкастер. Старуха. Уродливая старая маразматичка.
Графиня вцепилась в седые лохмы, в ярости начав их выдирать. Всё зря! Почему так бысто? Почему? Почему? Надо срочно что-то делать. Спастись от разоблачения. Срочно исправить себя.
- Запри дверь! – вскричала она перепуганной Виггз. Та завопила и дёрнула ручку, явно намереваясь сбежать.
- Куда собралась? Ты мне ещё понадобишься. – Схватив девку за руку, графиня насильно усадила её в кресло, заперла дверь и вытащила из шкафа небольшой сундучок. Она прихватила его с собой на всякий случай, как будто что-то предчувствовала. Ведь не была уверена в чистоте ритуала, который проводила впервые.
Всё было здесь. Ингредиенты для ритуала, листы рукописи, вот только змеи не было. Ну, да в ритуальном зале Норфолк-хауса она найдёт всё самое необходимое.
Графиня давно знала Норфолка. Они никогда не были друзьями, но общее дело сплотило их, сделало соратниками, а когда люди знают все тайны, пороки и преступления друг друга, это связывает их крепчайшими нитями.
Норфолк предал её, отказавшись поставлять новых девушек, но это поправимо. В Британии масса невинных девушек, исчезновение которых может быть незамечено, если они относятся к прослойке бедных, и никогда не приведёт к достопочтимой графине Ланкастер, имеющей в своих знакомых между прочих патронесс Олмакса и самых уважаемых пэров Британии, если она выберет в свои жертвы юных лондонских кокоток.
Свой замысел по инсценировке гибели она воплотит в жизнь, блистая в свете. Уважаемая всеми, она уйдёт как звезда, и все будут скорбеть и восторгаться прекрасной Эугенией Ланкастер, покинувшей жизнь в расцвете молодости и красоты…
Да. Так и будет. Леди Ланкастер, стараясь не смотреть на своё отражение, сделала несколько глубоких вздохов, пригладила волосы и выпрямилась. В руке уже был маленький пузырёк. Несколько капель лаудаума в чае успокаивали перед сном. Большая дозировка поможет лишить Виггз воли к сопротивлению.
Графиня подошла к камеристке и без ложной церемонности заставила выпить девушку содержимое пузырька. Как так ни сопротивлялась, через несколько минут она уже ничего не соображала. Графиня накинула на плечи плащ с капюшоном, подхватила сундучок и подтолкнула камеристку к стенной панели, которая при нажатии на определённый выступ превращалась в дверь. Та в свою очередь открывала тайный проход в ритуальный зал.
Для удобства мистов на всей протяжённости длинного хода горели факелы. Непосвящённые могли легко попасть в ловушки и провалиться под землю, но Ланкастер знала, где они располагаются, и вместе камеристкой двигалась вниз по проходу.
Наконец, на графиню повеяло благословенной прохладой. Они пришли на место. Везде горели свечи. Слуги всегда заботились об этом.
Каждый из мистов всегда имел такой доступ, и селили их только в определённые покои. Здесь они встречались под покровом ночи, обсуждали свои дальнейшие действия, принимали новых мистов, инициируя их, здесь она и проведёт свой ритуал.
Виггз пребывала всё в том же полубессознательном состоянии. Не составило никакого труда раздеть её и уложить на алтарь. Графиня решила разрезать её сразу в нескольких местах, чтобы слить кровь быстрее. Для большей уверенности графиня привязала девушку к столбам, вбитым по сторонам от алтаря и, поставив по периметру чащи, сделала несколько надрезов. С наслаждением наблюдая, как кровь заструилась вниз по камню, графиня пошла к каменному выступу, на котором были разложены различные травы, тайные составы, стояли какие-то вазы, склянки и прочие необходимые для ритуалов вещи.
В одном из сосудов хранились змеи, и графиня с содроганием подняла крышку, и тут услышала звуки… Нет. Не может быть. Кто-то идёт сюда. Графиня отдёрнула руку и опрометью скрылась из зоны видимости. Голоса и шаги приближались.

Ногтями графиня впилась в кожу рук и простонала. Как они попали сюда? Проклятье!
Чёртовы спасатели отвязали Виггз и пошли искать доктора. Графине ничего не оставалось, как последовать за ними. Но на полпути она замерла. Идти за процессией было слишком опасно. Графиня свернула в один из проходов. Она была уже где-то намного выше ритуального зала, в застенке комнат. Приложив ухо, можно было слышать разговоры. Говорили об убийстве. Снова. Кого же убили? Приложив ухо, графиня услышала: убит секретарь Норфолка, этот мерзкий Мартин. Превосходно! Теперь некому будет рассказать об её секретах. Оба посвящённых мертвы.
Но что же делать ей? Необходимо подобраться к Виггз и прикончить её. Ланкастер вспомнила обрывки разговоров, какие-то записи… Кажется, был какой-то способ вернуть молодость ещё быстрее. Опасный, но что ей оставалось? Нужно было срочно вернуть себе прежний облик. Графиня по известным ей знакам нашла ход к тайному кабинету Норфолка, являющемуся кладезью таинственных книг, снадобий, различных приспособлений – это была маленькая священная лаборатория, куда она всегда мечтала попасть.
Нажав на дверь, графиня вошла в святая святых графа. Было темно, только слабый отсвет от догорающих углей в камине освещал помещение. Осмелившись зажечь свечу, графиня приступила к поискам.

Роясь в бумагах Норфолка, графиня то и дело косилась на часы. Стрелки безбожно, немилосердно отсчитывали ускользающее как песок сквозь пальцы время. Её обязательно найдут, рано или поздно найдут и припрут к стене, но ведь никто не поверит словам Виггз: против слов прислуги будет слово самой леди Ланкастер.
Но спустя пару часов никто не узнает в этой старухе моложавую графиню. Как же она предстанет перед людьми? Необходимо найти какое-то средство, эликсир или же рецепт, записи, хотя бы что-то… Увы, пока поиски не давали никакого результата. Кабинет Норфолка был буквально напичкан книгами, трактатами, уймой непонятных вещей. Мог уйти не один день, пока графине удалось бы найти нужное средство.
Препараты на маленьком столике не имели никаких опознавательных знаков. Для графини это были всего лишь бесполезные склянки. В ярости Ланкастер смахнула их на пол, и звон от разбитого стекла прозвучал особенно громко в тиши кабинета.
Графиня прислушалась. Вдалеке то и дело раздавались голоса. Дом был полон народу. Гости не могли выбраться из особняка по причине снежной бури, но ей, внезапно осознала леди Ланкастер, жизненно необходимо покинуть это место, найти жертву и провести ритуал заново, снова и снова, пока она не вернёт себе былую красоту.
А потом нужно тщательно, учитывая все нюансы, подготовить свою триумфальную кончину.
Графиня не могла больше ждать. Пробираясь по известным ей тайным ходам, она достигла своей комнаты. Слуги продолжали топить камины. Жара стояла неимоверная, она буквально душила графиню. Ей казалось, что кожа плавится и сползает вниз, как воск свечи, будто волосы прямо на глазах иссыхают, и её снова охватила трясучка кистей рук и подбородка - болезнь, унаследованная от матери.
Дрожащими руками герцогиня побросала необходимый минимум вещей в дорожный несессер и накинула на лицо кружевную чёрную вуаль. Настал час её прощания с домом Норфолка. Все концы подчищены. Её секреты умерли вместе с Норфолком и его секретарём. Слова камеристки примут за бред из-за череды убийств в замке, а графиня останется незапятнанной.
Открыв дверь, Ланкастер смело шагнула за дверь, намереваясь быстро пересечь анфиладу коридоров и выйти наружу, после дать любые деньги кучеру покойного графа, чтобы увёз её отсюда. Но прямо напротив выхода из комнаты кто-то стоял. Бледная, перепуганная, с диким взглядом, Виггз стояла, будто знала, что скоро появится её хозяйка. Мерзавка! Ничто её не берёт. Сохраняя самообладание и не выказывая никаких чувств, графиня двинулась навстречу камеристке:

- Мы ещё можем забыть эту историю и сейчас же отправиться из этого гиблого места. Распорядитесь об экипаже.

*******

Кортни Виггз всегда была набожной девушкой. Она каждое воскресенье ходила в церковь, заботилась о больной матери, сестрёнках и братишках, и была безмерно благодарна Господу, когда ей посчастливилось попасть в услужение в дом Ланкастеров, и не кем-нибудь, а камеристкой самой графини!
Леди Ланкастер была одиозной фигурой, богемной дамой, но для неё, Кортни, хозяйка была в первую очередь благодетельницей, потому что по меркам Лондона она платила ей баснословное жалование. Однако и работать приходилось много. Графиня почти круглосуточно заботилась о своей внешности, делала какие-то примочки, умащалась маслами, втирала в волосы разные смеси, вернее, все эти и другие процедуры проделывала с ней Кортни.
Слуги то и дело сплетничали о хозяйке, уверяя Кортни, будто та заключила сделку с Дьяволом, что ей уже сто лет, и она по ночам поедает младенцев, именно поэтому она так молодо выглядит. Камеристка же никого не слушала, ведь она доподлинно знала, чему графиня обязана такому внешнему виду, да и кто, как ни она, лично трогала мягкую и нежную кожу графини, видела её лицо вблизи. Никаких морщин у графини не было, а, значит, ей не более тридцати лет, а всё остальное слуги выдумывают!
А потом случилось что-то страшное. Графиня всегда была спокойной, с великолепной выдержкой и силой духа, но в последние месяцы она вдруг стала другой. Нервной. Остро реагирующей на каждую мелочь. Даже покрикивала на Кортни. Мало спала. Почти ничего не ела.
И вот этот приём. Сначала её выбросили на мороз. И за что? За то, что в такой холод нагрела камни? Да ещё и по щеке хлестнули. В библии сказано: «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». И Кортни стерпела. Не стала таить злобы на хозяйку. Мало ли что у неё в жизни происходит.
Она и на холоде-то побыла недолго. Почти сразу подъехала другая карета и довезла Кортни до Норфолк-хауса. Не хотела графиня ей вреда причинить. Так думала камеристка.
Но когда ужасающая карикатура на её хозяйку влила ей в горло какую-то дрянь и потащила куда-то, девушка поняла: графиня сошла с ума.
Она до сих помнит своё пробуждение на холодном камне. Связанные руки и ноги, боль от порезов, тёплую кровь, покидающее её тело, помнит тот стыд, который её обуял, когда её спасли, а потом то облегчение, когда она очнулась уже в гостиной и, с трудом выговаривая слова, предостерегла всех от жуткой женщины.
А потом поняла. Ведь ей никто не поверит. Кто она и кто графиня?
Ей было жутко страшно. Но Корни встала и пошла на поиски леди Ланкастер.
Она знала, что её ищут и другие, но верила, что найдёт её первая и не даст причинить никому зла. Ведь Господь направил стопы тех, кто спас её, в ту жуткую пещеру.
Господь поможет ей одолеть графиню и сейчас. Девушку переодели в длинную ночную рубашку. Ей было всё равно, в каком виде она ходит по дому, лишь бы выполнить свою цель.
Графиня выходила из комнаты. Закутанная в вуаль, с дорожным несессером, она явно намеревалась сбежать.
- Мы ещё можем забыть эту историю и сейчас же отправиться из этого гиблого места. Распорядитесь об экипаже.
- И не подумаю. Я не дам вам уехать. Скоро приедет констебль, и я расскажу ему, что вы со мной сотворили, - пригрозила Кортни, вся дрожа от страха и злости.
- Смотри! Вон там! – вдруг вскрикнула графиня, указывая пальцем во что-то позади Кортни. Та машинально обернулась и увидела лишь огромную люстру с утыкавшими её оплывшими свечами, а затем ощутила удар сбоку. Графиня отвлекла её внимание и ударила несессером. Слегка оглушённая, Кортни откинулась на перила, проходившие по всему периметру второго этажа. Камеристка глянула вниз и почувствовала головокружение. Как высоко!
Меж тем графиня подходила ближе, тесня девушку к перилам, пытаясь перекинуть её через них, вниз, на первый этаж. Желая убить.
Завязалась борьба. Кортни хваталась за перила, за маленький столик с вазой, наполненной полузасохшими цветами. Соперницы были почти равны по силе. Однако Кортни ослабла от потери крови и шока. Графиня клонила её вниз, одновременно цепляясь жуткими жилистыми руками за шею, сжимая её в захвате.
Сквозь рой мелькающих чёрных точек Корни видела страшные глаза графини, сверлящие её из-за чёрного кружева. Девушка молила Бога о спасении. Из последних сил она схватила рукой вазу и со всего маху ударила графиню по голове. Та сразу же ослабила захват рук, размахивая ими, открыв рот, перевалилась через перила и полетела вниз. Кортни бросилась вперёд. Графиня лежала внизу и не шевелилась. Шея её была повёрнута под неестественным углом. Руки и ноги разметались по сторонам. Вуаль закрывала лицо, а сверху падали алые бордовые розы, покрывая графиню как пятна крови.
Кортни поняла, что графиня никогда больше не поднимется. Больше никому не причинит вреда. Слава Богу. Кортни сползла на пол, закрыла лицо руками и зарыдала.

И это снова Virgin с ролью безумной графини Ланкастер. В принципе, тут рассказывать особенно нечего, поскольку роль графини видна по её постам. Разве что впечатления от сыгранного. Тщеславие и самолюбование мне чуждо, как и противоборство законам природы, поэтому пропустить через себя Ланкастер цели не было. Просто представила себя на месте этой женщины и сыграла. Приписать себе заслугу полноценной роли не могу, потому что без руководства ведущих не знала бы, что делать тетёньке. Огромное спасибо за помощь, поддержку и терпение!