Карта ролевой игры "Не по своей воле"

Обед продолжался. Мария сменила первое на второе, второе на десерт, принесла чай, кофе и столь любимый хозяином херес, одновременно выбегая то в поисках Джона, то на кухню за дополнительными тостами, то за бокалами, чтобы заменить разбитый, случайно смахнутый кем-то со стола.


Приказ хозяина был более чем понятен. Мария вышла из столовой и собрав всё необходимое для перевязки разложила на том самом столе в кабинете, под которым пряталась этой ночью. Если понадобится, она сама заменит бинт на руке мистера Бенджамина, но что-то ей подсказывало, что мисс Виттория захочет сделать это самостоятельно. Мария ещё раз пересчитала всё необходимое и вышла из кабинета в поисках хозяйки.


Мисс Виттория так взволнованно интересовалась самочувствием и настроением жениха, что это не могло не вызвать определённых подозрений. Неужели хозяйка наконец стала забывать свою выдуманную любовь? Доложив о том, что всё готово, Мария открыла двери в кабинет и отошла в сторону, давая мисс Виттории и мистеру Бенджамину пройти внутрь.

Мария стояла около стола, подавая мисс Виттории по очереди мазь, корпию, бинты и ножницы, и смотрела как девушка не очень опытно, но осторожно и аккуратно меняет повязку на руке мужчины, который скоро станет её мужем. Рана была не серьёзная, но мисс была так встревожена и так заботлива... Мистер Бенджамин не сможет не оценить это сокровище, которое, волею судьбы, достанется ему.


Мария неслышно отошла к окну и стала смотреть во двор. Хозяин велел не оставлять мисс наедине с мужчиной, она и не оставляет. Застыв у окна, Мария погрузилась в свои мысли. Пошли вторые сутки с того момента, как над ней повисла угроза о продаже, а она так и не нашла возможность обратиться к хозяину, он всегда был так раздражён на неё, что у неё отнимался язык от страха сделать только хуже. Возможно ли, есть ли шанс, что с мистером Палмером он говорил не о ней? Она ведь не расслышала имени рабыни, которую они торговали. Но ведь речь шла о работе по дому... Мария замотала головой в отчаянии. А ещё этот бунт... Что же будет, когда они вернутся с охоты?

И как там беглецы? При мысли о том, что они натворили, убегая, Марию до сих пор охватывал ужас. Она могла только посочувствовать им, так безрассудно лишившим себя всяких шансов на спасение. Господь определил судьбу каждого человека и велел терпеть, как терпел Его сын. Мария сжала в ладони свой крестик и закрыла глаза, мысленно обращаясь к Богу с просьбой не оставить её.


Стук колёс подъехавшей коляски и голоса на веранде дали понять, что скоро уединение пары будет нарушено, так и произошло. Постучавшаяся в кабинет рабыня сообщила о приезде господ Хэмптонов. Мария отошла от окна, сопровождая мисс Витторию и его жениха обратно на веранду, где гости угощались холодным лимонадом.

Мария незаметно прислонилась к стене, голова у неё немного кружилась. Солнце припекало всё сильнее, лёгкий ветерок, жарким дыханием залетающий на веранду, не давал даже обманчивой прохлады. Есть не хотелось, но очень сильно хотелось пить. Увидав, что лимонад для мисс и её гостей заканчивается, она подняла тяжёлый кувшин и поспешила на кухню. Габи как обычно колдовала над очередным деликатесом, помешивая что-то в большой кастрюле.

- Габи. - Мария поставила кувшин на стол и устало опустилась на грубо сколоченную деревянную лавку, сжав пальцами внезапно заломившие виски. - Сегодня так жарко, что лимонад просто испаряется. Может надо отнести туда сразу два кувшина? Одного на шестерых хватает не на долго. - Она облизнула пересохшие губы и посмотрела на Габи с надеждой. - Габи, Дрейк ведь сказал, что нам нельзя ни крошки? Но ведь про воду он ничего не говорил, правда?


Вернувшись на веранду с полным кувшином лимонада, такого холодного, что от запотевшего стекла ломило пальцы, Мария услышала слова мисс Виттории. Пришлось быстро сбегать наверх, за соломенной шляпкой мисс и зонтиками от солнца. Если девушки решат прогуляться, то они будут им необходимы.

- Может быть мисс предпочтёт прогулку по парку? - прислонив кружевные зонтики к ограждению веранды, Мария всё же решилась предложить хозяйке другое место для прогулки. - В такую жару прогулка на открытом солнцепёке может быть опасна. А в парке тень и удобные тропинки.

Мистер Бенджамин согласился проводить мисс Витторию в парк, и вся компания решила отправиться на прогулку туда же. Они уже спустились по ступенькам с веранды на лужайку, направляясь к парку, и Мария проследовала за ними, почтительно держась в отдалении, выполняя приказ Хозяина, не оставлять мисс одну с женихом. К вечеру жара спала и прогулка, доставляющая всем удовольствие, всё затягивалась и затягивалась.


Они уже возвращались и стояли на лужайке перед домом, когда выбежавший из дома малыш Джимми дёрнул её за юбку заставляя оглянуться. Выслушав приказание хозяина, Мария присела, извиняясь, и подобрав юбки кинулась бегом обратно в дом.

Откупорив бутылку с хересом, Мария перелила его в охлаждённый хрустальный графин и поставила на поднос вместе с высоким бокалом. Подняв поднос, она поспешила по коридору к хозяйским покоям, с замиранием сердца гадая, в каком настроении он вернулся. Они не слышали топота копыт, значит всадники проехали сразу к конюшням, и хозяин не вышел к дочери. Настигли ли они беглецов, или нет?

Около дверей Мария помедлила и, постучав, толкнула дверь.

- Ваш херес, хозяин.

Она поставила поднос с графином на небольшой столик и, наполнив бокал, почтительно поднесла его хозяину.

- Ни на минуту не оставляла, хозяин, как вы и приказывали.

Мария опустилась на колени и взялась обеими руками за начищенный до блеска сапог, потянула с усилием за пятку, стаскивая его с ноги.

- Мистер Бенджамин был почтителен и вежлив с мисс Витторией, и не позволял себе ничего лишнего. Пока она делала ему перевязку, они говорили про будущую свадьбу, - тесный сапог наконец-то поддался её усилиям, - Мистер Бенджамин попросил мисс назначить день, и она согласилась на свадьбу через три месяца. - Поставив снятый сапог рядом с креслом, Мария не поднимая глаз взялась за второй. - А на прогулке в парке они были не одни, с ними была большая компания друзей. Мисс Виттория была весела и оживлена, и если я правильно поняла, её радует предстоящий союз.

Поставив второй сапог рядом с первым, Мария поднялась и замерла, ожидая, что скажет хозяин.

Что он сказал? Мария вздрогнула и подняла глаза на хозяина. Холодный взгляд, изогнутые в усмешке губы. Она невольно сделала шаг назад, сцепив пальцы так, что они побелели. Он снова наказывает её? Господи, что ей делать? Она же хотела умолять его не продавать её, а теперь, что ей делать теперь? Попробовать воззвать к милосердию? Или рассердить его ещё больше? Но что тогда с нею будет? Она снова опустилась на колени.

- Не надо, пожалуйста, - прошептала она чуть слышно. - Прошу вас.

- Нет, нет, - Мария отчаянно мотала головой протестуя против слов, которыми хозяин бил её словно кнутом. Заносчивая, возомнившая? Неужели она в самом деле вела себя заносчиво? Вместо того, чтобы быть благодарной за жизнь в комфорте, за заботу о её безопасности во время бунта, она зазналась? Господи, неужели это правда?


Отлетев от толчка к двери Мария еле успела выставить руку, чтобы не удариться о неё лбом. Господи, что она наделала?

- Хозяин, прошу вас. - Мария повернулась к хозяину и сделала несколько шагов от двери. Голос её срывался, но она продолжала, отчаянно стараясь убедить его, - Прошу вас, хозяин, простите, поверьте, что я никогда не зазнавалась, никогда, поверьте. Даже в мыслях, никогда. Поверьте, пожалуйста. Если на то есть ваша воля, я пойду в бараки и на поле.

Руки у неё дрожали, когда она стала расстёгивать крючки на платье.

Остаток ночи Мария провела без сна, лёжа на неровно сбитом деревянном лежаке, глядя в темноту слепыми глазами. В бараке в самом деле было много свободных мест. Работа на плантации начиналась с первыми лучами солнца, и окрики надсмотрщиков раздались ещё затемно, вырывая рабов из призрачного мира ночных иллюзий.

Поставив корзину, в которую могла с лёгкостью поместиться она сама, рядом с собой, Мария склонилась над хлопковым кустом, стараясь повторять все движения опытных сборщиков хлопка. Пальцы аккуратно вытаскивали белоснежное волокно из лопнувших коробочек. Первые хлопья упали на дно корзины. Сколько же надо их собрать, чтобы наполнить её? Заткнув по примеру остальных подол платья за пояс, чтобы не мешал, она медленно переходила от куста к кусту.

Как там Габи? Мария не успела предупредить её о случившемся и сейчас сердце у неё болело за старую женщину, которая мучается неизвестностью. Её дорогая, любимая Габи. Единственный родной, нет, больше чем родной человек.

На дно корзины падали белые хлопья. Мария перетащила корзину к следующему кусту, ещё к одному. Им нет числа. Длинные, покрытые белой пеной ряды, уходили за горизонт. Солнце палило нещадно. Прозрачные капли скатывались по щекам и падали на белый пух. Солёные как пот... или как слёзы... Окрики надсмотрщиков и свист кнута сливались в один монотонный гул.

Молодую хозяйку она, наверное, больше не увидит. Работа на поле начинается слишком рано и заканчивается слишком поздно. Да и уедет она скоро, выдаст её хозяин замуж... Хозяин...

Сколько на этом кусте коробочек... Мария со стоном выпрямилась, давая секундный отдых онемевшей спине и тут же согнулась снова под ударом хлыста Дрейка. В корзину полетели белые хлопья. Да разве возможно её наполнить за день?

Солнце уже перевалило за полдень и тени от хлопковых кустов снова начали расти, когда, наконец, Дрейк, явно наслаждающийся своим новым положением, подал сигнал к окончанию работы. Плечи Марии горели от ударов кнута, хотя работающая на соседнем ряду негритянка и прошептала, не поднимая головы, что Дрейк, хоть и очень старается, раздавая удары направо и налево, но до Мигеля ему далеко. Наверное, хотела подбодрить. Рабы потащили свои корзины к весам. Наконец-то разогнувшись, хоть и со стоном, Мария последовала за ними. Правда её корзина не была заполнена даже на половину. Она очень старалась, но поспеть за опытными сборщиками хлопка не могла.

Дрейк презрительно посмотрел на слабо дёрнувшуюся стрелку весов, когда Мария поставила свою корзину, и сплюнул, многозначительно похлопывая хлыстом себя по сапогу.

- Если бы не приказ хозяина сегодня кормить всех, то ты с таким сбором не заработала бы даже на хлеб и воду.

Добредя до бараков, Мария обессилено опустилась на землю. Перед глазами всё плыло и кружилось, изрезанные острыми краями листьев руки болели немилосердно.

Мария с трудом жевала лепёшку, полученную от Габи, со страхом думая о том, что скоро надо будет вставать и снова возвращаться на плантацию, собирать хлопок до тех пор, пока эти коробочки не станут плыть и троиться перед глазами. Раздав еду, Габи подошла к ней и Мария, не скрывая облегчения прильнула к ней, с жадностью впитывая тепло и заботу, которыми старая негритянка так щедро оделяла её. Уткнувшись лицом в пропахшую пряностями рубашку поварихи, Мария только отрицательно помотала головой, когда та спросила, за что же она оказалась сослана на плантацию. - Я так люблю тебя, Габи, - только и пробормотала она.


- Ничего, до заката осталось не долго, - голос Дрейка был полон нескрываемой злобы, - посмотрим, как ты будешь петь после того, как получишь свои тридцать плетей.

Слова Габи не сразу дошли до уставшего разума. Мария только несколько удивилась тому, что та уже успела поссориться с Дрейком. И это Габи, которая умела найти подход даже к Мигелю. Но слова Дрейка заставили её высвободиться из таких уютных объятий. Мария испуганно посмотрела на злобно усмехающегося Дрейка и на внешне невозмутимую Габи, в глазах которой Мария увидела глубоко запрятанный страх.

- Габи, Габи, за что они тебя? Ты же не могла сделать ничего, заслуживающего такого наказания.

Мария вскочила на ноги. Тридцать плетей! Габи не выдержит столько! Со всех ног она припустилась бегом к господскому дому, не обращая внимания на окрики Дрейка и его подручных. Кто-то попытался перехватить её, но она вырвалась и, перебежав через лужайку, взлетела по ступенькам. Где же может быть хозяин? Она постучала в дверь кабинета и не дожидаясь ответа вбежала внутрь. Не обращая внимания на застывшее от неожиданности лицо хозяина, Мария упала перед ним на колени.

- Пожалуйста, не наказывайте Габи, хозяин. Я умоляю вас. Пожалейте её, она уже старенькая, она не выдержит тридцать плетей. Прошу вас. Только не её, пожалуйста!

Мария слышала всё, что хозяин говорил про заслуженное Габи наказание, про нарушенный приказ, слышала, но всё ещё просила, ещё умоляла, уже не особо надеясь, что произойдёт чудо. Поэтому, когда хозяин поднял её с пола, она внутренне сжалась, ожидая наказания за проявленное своеволие. Вместо этого сильная рука накрыла её ладонь, не отпуская, пока Мария не подняла глаза и не посмотрела в лицо хозяину. Он был явно сердит, но Марии почему-то вдруг показалось, что сердится он совсем не на неё, и в душе у неё вдруг поднял голову маленький и очень робкий росток надежды.

Никому не говорить? Мария быстро закивала головой, не отводя глаз и не смея шелохнуться. Он смягчил наказание. Не отменил, на это нельзя было и надеяться, но смягчил настолько, что она боялась даже поверить этому. И оставил без последствий её самонадеянную выходку. Сердце в груди исполняло какой-то сумасшедший танец и Мария даже испугалась, что его бешеный стук слышен не только ей. Она опустила глаза и наклонившись быстро прижалась губами к руке, всё ещё накрывающей её ладонь.

Отняв руку, хозяин прошёл мимо неё к дверям, а она так и стояла в кабинете, пока спохватившись, не поспешила во двор. Дрейк уже вовсю командовал, размахивая кнутом, сгоняя рабов в колонну, чтобы гнать обратно на плантацию. Мария отыскала глазами Габи, стоящую неподалёку, и пусть она не могла подойти к ней сейчас, она постаралась успокоить её взглядом, зная, что больше всего старая женщина боится за неё. Подчиняясь окрикам, Мария заняла своё место в хвосте колонны рабов. Ещё раз она увидела хозяина, идущего к конюшне и на мгновение перехватила его взгляд, но тут же опустила глаза, страшась, что и без того уже позволила себе слишком много.

Колонна двинулась на поле. До заката солнца ещё было несколько часов.