Карта ролевой игры "Чужие тайны. Александринка"

Ярцев внимательно слушал, благодаря Всевышнего за то, что вдова оказалась столь внимательной и бдительной, за то, что вымогательница не осталась незнакомкой. Оставалось решить, что можно сообщить, а что – нет. С другой стороны, какие могут быть сомнения, когда решается вопрос жизни и смерти! И сейчас, стоя рядом с измученной им вдовой, глядя в глаза двум обеспокоенным девушкам, явно сёстрам, спокойному Курагину, ни в чём свою коллегу не подозревающему, а также только что подошедшему военному Петру Тимофеевичу, которому он пожал руку, Ярцев разразился монологом:

- Намедни я проснулся в своём доме и не обнаружил нигде отца. Мой отец – известный банкир, Ярцев Наум Михайлович, человек степенный, домашний, обязательный. Поиски не дали успеха. В жандармерию обратиться не успели. Пришла записка о выкупе. Ольга Ивановна оказала мне помощь в слежке и проследила за незнакомкой, которая изъяла свёрток из дупла дуба, а после подошла к вам. Так скажите же, Глеб Иванович, могу ли я на основании данных фактов Амалию Казимировну подозревать? Думаю, что имею. И теперь вопрос стоит в том, что делать. Следовать за ней или сразу же обратиться в жандармерию? Похитители отца оставили инструкции, по которым следует после наступления сумерек забрать отца на окраине Петербурга, на одном складе, и ни в коем случае не обращаться к властям. Возможно, и сейчас за нами следят, поэтому предлагаю дальнейшую беседу вести в павильоне Чайного домика.

На что все согласились, и вскоре обсуждали ситуацию без лишних глаз и ушей.

- Амалия Казимировна Монд, актриса, знакомая Глеба Ивановича, - коротко и по существу сообщил Игнат. Он нервничал и не мог спокойно говорить. Голос начал срываться. Каждая минуту приближала к тому часу, когда можно было отправляться за отцом. – Дело всё в том, что неразумно мне появляться в театре. Это сразу вызовет подозрения. Если только проявить чудеса маскировки, либо снова просить о помощи Ольгу Ивановну, но я её уже и так напряг до неразумных пределов. Но дело всё в том, что вскоре мне предстоит отправиться за отцом, если только вымогатели не обманули, и он находится там, где указано. Никаких жандармов! Это чревато. Я не могу так рисковать.

- Прошу, - Игнат подал записку вдове и положил свою ладонь поверх её. – Ольга Ивановна, вы оказали мне непомерную услугу. Более я не могу вас задерживать. Если дела требуют вашего присутствия, вы можете ехать домой. Я отвезу вас.

Казалось, что вдова говорит в общем и целом. Поддержка, грубо говоря. Ярцеву и в голову не приходило, что Ольга Ивановна захочет принять такое решительное участие в его делах. Эта женщина удивляла его с каждым разом всё больше и больше.

- Ольга Ивановна, да вы просто знаток почерков! – воскликнул Игнат, зачем-то выхватывая её и пробегая по ней глазами. Бесполезное занятие, машинальное даже, но зачем-то оно ему понадобилось. Потом снова посмотрел на Ольгу Ивановну, с неким подозрением. Уже и речи не было, чтобы расстаться с ней, пока не выяснится всё до конца. – Скажите, голубушка, как вы думаете, почему люди, связанные с похищением моего отца, вели переписку с вашим мужем? Что бы это значило? Что связывало всех троих? Можете подумать? Что вы знаете об этом Казанцеве?

- Вы это серьёзно, Глеб Иванович? По гроб жизни буду благодарен. Судьба свела меня с поистине благородными людьми, - проговорил Ярцев, чувствуя какой-то странный комок в горле и тут же запил его мерзким холодным кофием.

- Тогда договоримся встретиться в определённом месте после того, как закончится спектакль, а отец будет устроен дома после пережитых воспоминаний. Преступление должно быть наказано! Амалия Казимировна явно действует с сообщниками, и их необходимо обнаружить. Пока своими силами, а потом уже обращаться к жандармерии. – В голове Ярцева уже раскручивался план, однако он понимал, что всё может перемениться в любую минуту, да на своё поразительное везение он рассчитывать боялся. Самым страшным было то, о чём он себе не признавался даже внутри: опасение найти отца на складе мёртвым. Или же не найти его вовсе. Доверять преступникам – это как доверять карточным шулерам. Обязательно должен быть какой-то подвох. Кофий осел на зубах вязкой плёнкой, противной и горькой, как вся эта ситуация, что приключилась с ним.

Вопросы явно не понравились вдове, и её кажущаяся кроткость слетела как вуаль, открывая пыл женщины горячей и не терпящей, когда на неё давят.

- Меж тем, Ольга Ивановна, - проговорил он тихо, давая понять, что лишь таким тоном намерен разговоривать впредь, - наблюдательные люди, живя в одном доме с человеком, могут многое о нём знать. Какие-то визиты, встречи, подозрительные вещи, подслушанные разговоры. Всё это могло вас навести на мысли о связи супруга с означенными особами. Да и переписка! Нам срочно нужно изучить письма. До темноты есть время. Предлагаю отправиться к вам домой. Вы отдохнёте, а я буду искать зацепки в переписке.

- Пётр Тимофеевич, если вы примете участие в моём семейном деле, то буду только счастлив. Ситуация складывается так, что Глеб Иванович и Агата Павловна решили следовать за Амалией Монд. Мы с Ольгой Ивановной вызволяем отца, а вам с Анной Павловной на какое-то время, если вы не против, конечно, нужно отвлечь родителей Ковалёвых, ослабить их бдительность. Далее же, если вы прибудете на склад, - обращался Игнат непосредственно к господину Уварову, в мыслях даже не имя, что девушки могут тоже отправиться в такое опасное место, - я буду премного благодарен такой поддержке.

Решивши так, компания разошлась в разные стороны.

Ярцев понимал, что обижает Ольгу Ивановну своими необдуманными словами. Ничего не зная об её жизни и отношениях к мужу, примеряет свои собственные принципы и судит по ним. Чего решительно нельзя делать, тем более, что Ольга Ивановна выразила великодушие, разрешая читать переписку, пользоваться её личным временем, да и просто облегчая тяжёлую ношу, которая на него свалилась. Игнат не мог быть неблагодарным.

- Прошу покорно меня извинить, - проговорил он тихо ей на ушко, совсем не ко времени вдыхая волнительный аромат духов.

В экипаже они молчали, каждый погружённый в свои души. К своему стыду, Игнат даже немного задремал, утомлённый всеми этими событиями. В животе позорно заурчало. Как странно, что несчастья не отнимают у человека простых человеческих потребностей.
В доме было сумрачно и очень тихо. Пообещав сохранить бумаги в порядке, Игнат прошёл в кабинет, снял верхнюю одежду, оставшись в рубашке, рукава которой закатал, а ворот расстегнул. Разложив на столе письма, он читал их одно за одним. Складывалась определённая картина… Как вошла Ольга, он даже не заметил, но аромат духов, а также запах свежей выпечки отвлекли его от дела, маня. Ярцев поднял глаза и окинул Ольгу цепким взглядом.

- Вы тоже устали, а ещё и обо мне заботитесь. – Голос прозвучал грубовато, и он смягчил тон. – Благодарю за заботу. За всеми хлопотами не заметил, как проголодался. Съел бы быка. Составите компанию? Здесь кое-что интересное в письмах. Если я не ошибаюсь, удалось найти связующее звено.

- Вы сильная женщина, Ольга Ивановна, - признал Ярцев, меж тем подмечая признаки усталости на женском лице, но не будешь же насильно отправлять отдыхать постороннего человека. Но разве же женщина, стоявшая сейчас рядом, может считаться посторонней? После всего, что случилось? Игнат признавался себе, что ему нравится уютная атмосфера в кабинете, которая создавалась и этими такими домашними булочками, и самой Ольгой Ивановной, её заботами, её вниманием к событиям его жизни. Неужто наконец стойкий холостяк оценил прелести присутствия в жизни супруги? Пути твои, Господи, неисповедимы.

Наблюдая за деликатными движениями вдовы, когда она разливала чай, Игнат позволил себе расслабиться и потёр переносицу. Глаза устали, шея затекла. Но несмотря на всю усталость, Ярцев то и дело подмечал, что откликается на присутствие этой такой спокойной снаружи, но горячей внутри женщины. И что с этим делать, он решительно не понимал.

- Как вкусно. Что вы в него добавили? Никогда не пробовал такого вкусного чая, - заметил Ярцев, потягивая бодрящий напиток, тёплой волной согревающий сверху донизу. – Ситуация такова, что мы имеем дело с неким обществом, куда входили ваш муж, Амалия Монд и множество других лиц, но лидером общества является господин, чьего имени я пока не обнаружил, но борются они все за какое-то великое дело. Глеб Иванович говорил, что над актрисой-де довлеет страшное проклятие, но выходит так, что все мистические вещи объясняются простыми фактами: попросту неугодных устраняли. Страшно звучит, но это так. Вам не дурно, Ольга Ивановна?

- Может, и ничего, но чай хорош. – Допив весь чай, Ярцев поставил чашку на стол. Можно было ни на что не отвлекаться и перейти непосредственно к беседе.

- Так, - твёрдо произнёс Ярцев, вставая с кресла и обхватывая Ольгу Ивановну за спину, подталкивая к креслу. – Садитесь. На вас лица нет. Прошу прощения. Я не должен был вываливать на вас непроверенные факты о муже – это же просто мои догадки! – продолжал клясть себя Игнат, поглаживая руку сидящей в кресле вдовы. После подтащил тяжёлый стул и сел напротив. И тут до него дошли её слова. Пытливо изучая Ольгу Ивановну, Игнат спросил:

– За меня? Почему вы боитесь за меня?

Игнат вздохнул, признавая в мыслях правоту Ольги Ивановны, но вслух говорить этого он не мог. Не имел права вмешивать её, досаждать своими опасениями. Вымогатели поставили твёрдое условие, которое он обязан был выполнить. Мягкий тембр голоса Ольги Ивановны успокаивал Ярцева, вселяя уверенность. Она стала его путеводной звездой в этом нелёгком испытании. Его обязанностью был оградить невольно втянутую вдову ото всех опасностей.

- Со мной всё будет в порядке, - сказал он твёрдо. – Если вы обещаете за меня молиться, то Господь не оставит семью Ярцевых без своей милости. Скажите, Ольга Ивановна, если… когда всё закончится, смогу ли я нанести вам визит? - в этом коротком предложении выражалось столько надежды на будущее, что голос Ярцева дрогнул. Он мог не вернуться, мог быть сегодня убит, но хотел знать, что значит то волнение, что легко читалось на лице Ольги Самойловой. Она закусила губу, и он проследил за этим жестом, понимая, что может забыться, если немедленно не покинет кабинет. Часы пробили семь раз. Пора.

Голос, полный тревоги, пролил бальзам на сердце Игната. У него в груди родилось неожиданная потребность утешить Ольгу Ивановну. Больно было видеть переживания такой силы в этой хрупкой женщине, перенесшей уже боль утраты. Её муж тоже как-то так вышел из дома, чтобы не вернуться никогда. Оттого ей и прощаться с ним так тяжело.

Теперь в её голосе слышался надрыв. Казалось, вот-вот, и из красивых тёмных глаз потекут слёзы. Ярцев дал себе обещание: как только закончатся все перипетии, он вырвет Ольгу Ивановну из этого мрачного дома, из этой гнетущей атмосферы. Они поедут кататься по реке, буду смеяться и пить терпкий кофий, заедая сладкими пирожными. Как же ему захотелось, чтобы эта печальная женщина чаще улыбалась. И если он может к этому усилия приложить, то будет только рад. Часы прозвучали как набат в тишине кабинета.

Игнат поднялся, оделся и пошёл к дверям, сопровождаемый притихшей вдовой. Там, у входной двери, она напутствовала его добрыми словами и неожиданно прижалась тёплыми губами к щеке. Ярцев вздрогнул, чувствуя толчок в грудь.
Он ушёл в ночь, обещая себе вернуться.
Обозначенное в записке место скрывалось в тёмных холодных улицах, на самой окраине города, где экипаж привлекал ненужное внимание. Тогда Ярцев спустился вниз, держа наготове оружие. Митрофан сопровождал его, следуя чуть поодаль.
Почти сразу стало ясно, что его обманули. Склад, огромный и пустой, выглядел заброшенным, как будто нога не ступала сюда многие месяцы. Дверь была завалена грудой мусора, воняло сыростью и плесенью. Побродив вокруг, нашли лаз, сквозь который забрались внутрь. Ничего. Пусто.

- Обманули, ироды проклятые, - злобно сплюнул Митрофан.

Ярцев же спрашивал себя, увидит ли когда отца. Почувствует ли, если тот… оставил этот мир. Внутри него всё переворачивалось, как будто пропускалось через огромные жернова. И мозг не мог осознать, что творится внутри. Куда идти? Что делать? Ярцев стоял на месте с минуту, пока не принял решение. У него есть зацепки, и он должен немедленно отправляться в театр.

- Вот что, Митрофан, следуй к Ольге Ивановне и передай ей, что со мной всё в порядке, что отца здесь нет, а я следую в театр. Если она вдруг захочет присоединиться, хотя нет... Этого не говори. – Они пошли к экипажу, а когда Митрофан довёз Ярцева до театра, тот, помявшись, всё же решился:

- Скажи, что дают "Притворную невинность". Вдруг…
- Да, понял, понял, барин, - рассмеялся в усы Митрофан и гикнул лошадям.
Экипаж скрылся из виду, а Ярцев посмотрел на белеющее в темноте здание театра.

- Амалия, Амалия, где же вы прячетесь? – пробубнил он под нос, вливаясь в поток зрителей, поднимающихся в ложи.

Спектакль оказался посредственным на вкус Ярцева. Он слился для него в сплошной хаос из визгливых реплик и беспорядочного метания актёров по сцене. Барабаня пальцами по подлокотнику кресла, он не находил себе места и ждал, ждал, ждал, пока истечёт время этой дешёвой мелодрамы. Весь вид Амалии Монд приводил его в бешенство. Если бы кто-то зашёл в ложу, то испугался бы вида этого обычно невозмутимого человека.
Не повезло Ольге Ивановне, силуэт которой вырисовался из темноты.

Она улыбалась, чем разозлила его ещё больше. И что является причиной этой злости, он пока не понимал. Но сидеть при даме было неприлично, и Ярцев собрался уже вставать, но вдова его опередила.

- Что вы здесь делаете, Ольга Ивановна? – угрожающим тоном спросил Игнат и тут же пожалел об этом, когда улыбка слетела с лица женщины. Что за идиотский вопрос он задаёт женщине, которая приехала к нему, чтобы поддержать? Какое он вообще имеет моральное право вымещать на ней свою злость, которую копил за время безмолвного слежения за Амалией Монд? С тяжёлым вздохом Игнат протянул руку и погладил вдову по щеке, мягко скользнув большим пальцем по пухлой губе, да там и оставил его, легко поглаживая. Следующие слова были произнесены тоном не в пример мягче. – Я очень рад тому, что вы приехали. Честно признаться, я ждал, что вы приедете. Но, Ольга Ивановна, я сейчас в таком состоянии, что могу наделать глупости. Я могу наговорить вам слов, о которых пожалею. Так что прошу прощения за них впрок. Но не за это.
Со всей возможной нежностью Ярцев притянул к себе Ольгу Ивановну, склоняясь к ней сам, и вскоре целовал её с пылом, непростительным для их такого малого знакомства, но который он более сдержать не мог. Ольга Ивановна целовалась удивительно неумело, но кружила голову гораздо больше, чем наделённые опытом женщины для греха. На миг он позабыл обо всём, и только сигнал к антракту отвёл его от беды.
- Между нами что-то происходит, Ольга Ивановна, и я не намерен это что-то оставлять без внимания, - непримиримо заявил Ярцев, вставая с места. Они отправились на поиски своих знакомых, проявивших участие к похищению отца.

- Но при чём здесь мой отец? Зачем его похитили? Постойте-ка. Неделю назад отец говорил что-то о людях, с коими не желает иметь дела. Якобы хотели втянуть его в какие-то грязные махинации. Тогда я не обратил на это особого внимания. Такие вещи для банкиров не редкость. Но теперь чётка видна связь. Мы столкнулись с чем-то более значимым, чем казалось с самого начала.

- Единственно верно сейчас следовать за Амалией Монд, - подтвердил Игнат, обращая внимание на испуганное лицо Ольги Ивановны. Заказав ей крепкого чаю, наказал выпить, снова кляня себя за то, что втянул в это дело.

- Ценю ваше предложение, Агата Павловна, но в делах столько опасных, как это, следует с осторожностью и предусмотрительностью выбирать методы действия, - мягко возразил Игнат, обращая свой взор на Петра Тимофеевича, который в этой время с завидным умением читал тайные знаки на найденной шифровке, а после передал её своему человеку с наказом сделать всё возможное для извлечения данных. События, начавшиеся с того момента, как к отцу обратилась некая группа лиц, стали обретать свои очертания. Мало какое мероприятие могло обойтись без крупной суммы денег. А где банки, там и деньги. За отказом могли следовать угрозы, шантаж, а в данном случае похищение. Ярцева больше всего беспокоил вопрос о том, имеет ли теперь ценность жизнь его отца, или его сделали расходной монетой в деле, представляющим государственную, или, скорее, антигосударственную важность.

- Что бы было, не встреться вы на моем пути, Пётр Тимофеевич, - не переставал благодарить Ярцев, переваривая полученную информацию. Имеет ли отправка груза связь с его отцом, неясно, но других зацепок у них не было. В ожидании человека Петра Тимофеевича строили планы и предположения, также следили за временем – вскоре должен был окончиться спектакль.

- Скажу, что нужно немедля следовать в порт. Через пару часов отправляется фрегат "Архангельск", как раз-таки с неизвестным ценным грузом, и вот здесь уже не так важна Амалия Монд, а пора бы уже подключать власти. Что скажете, Пётр Тимофеевич, Глеб Иванович? Предлагаю поехать первыми, а жандармерия прибудет как раз, чтобы схватить преступников. За жизнь моего отца остаётся только молиться…

С этими словами Ярцев поднялся с места, подавая руку Ольге Ивановне и отводя её чуть в сторонку. Проводя вдоль тонких пальцев медленно своими, он вперил взгляд в пол:

- В вашем праве, Ольга Ивановна, следовать за нами или нет. В любом случае я постараюсь гарантировать вашу безопасность, но кто знает, с кем нам предстоить столкнуться. Так что выбор за вами.

- Ввериться в руки Господа нам всём только и остаётся.

- Будем верить в лучшее, Глеб Иванович, - крепясь из последних сил, отвечал Ярцев.

- Поспешим. Встретимся в порту, - попрощался Игнат, оборачиваясь к вдове.

- Ольга Ивановна, дай Бог, вы об этом решении не пожалеете, а я со своей стороны не чувствую в себе возможности оставаться вдали от вас.
Минута откровения пришлась совершенно некстати на то время, когда нужно было делать всё возможное, чтобы ни минуты не терять, но именно в такие моменты подчас решаются важнейшие моральные дилеммы и принимаются жизненные решения. И сейчас, рассматривая в ярком свете театральных светильников бледное лицо вдовы, исполненное беспокойства, встречая её смелый взгляд, Ярцев ещё более укрепился в решении войти в жизнь этой сильной, отважной женщины с добрым сердцем. Отчего-то Ольга Ивановна покрылась румянцем. Видно, его взгляд был слишком смел. Рука её, тянущаяся к его лицу, упала вниз. Приняв какое-то решение, женщина взяла Ярцева за руку и повела к экипажам. Ехать вот так, скрепя руки, Ярцев мог бесконечно долго. На него напало умиротворение, короткое, неоправданное, но также желанное, как затишье перед бурей. И чувства, бесновавшиеся внутри, улеглись на время, поджидая, когда им позволено будет вспыхнуть вновь. Когда прибыли на место, Ярцев первым делом погасил лампу. Две бесшумные чёрные тени двигались в тиши ночи, сокрытые туманной дымкой, и остановились, когда услышали голоса.

Ад и все дьяволы! Господина Курагина и Агату Павловну поймали бандиты. Это он привёл их сюда. По его вине честные люди могут пострадать.
- Ольга, - твёрдо сказал он в темноту, тесно прижимая к себе вдову, обрисовывая контуры лица руками. – Ищите Петра Тимофеевича, ищите жандармов. Я отвлеку бандитов. Будьте осторожны!
Стремительный поцелуй не был прощанием. Он был обещанием всего того, что ждало их впереди. И Ярцев вложил в него всего себя, а после вышел из темноты.
- Отпустите их! Они ни в чём не виноваты. Я искал своего отца, Наума Михайловича Ярцева, похищенного неизвестными.
Мужчины и женщина, в которой Игнат узнал актрису Амалию Монд, резко обернулись к нему, направив узкие дула. Выражения их лиц скрывала темнота.
- Сегодняшний вечер богат на сюрпризы. Господин Ярцев, а вам не откажешь в находчивости! – проговорил один из неизвестных, даже в темноте выделявшихся среди прочих. Явно лидер. – К сожалению, господин Курагин и его спутница нас уже изрядно задержали. Слишком много неожиданностей за последний вечер. Прошу меня извинить, но времени разбираться с лишними свидетелями у меня нет, посему следуйте за нами.
Так всех троих под прицелом сопроводили на корабль, связали и бросили в трюм, затхлый и сырой. При скудном освещении мало что было видно. Оставалась одна надежда на Ольгу Ивановну и Петра Тимофеевича. В углу кто-то зашевелился, со стоном измученного человека спрашивая, кто они такие. Короткое облегчение затопило сердце Ярцева. Отец. Живой. Переместившись к нему, насколько позволяли верёвки, Игнат поведал растроганному старику, как они здесь оказались. В темноте совещались, что делать, гадали, куда уходит судно, и какой груз везут, чем занимается группа неизвестных. Не говорили только об одном: какая участь их может ожидать в случае отплытия "Архангельска".

Эпилог


- Ольга Ивановна, вы не видели мои счёты? Кто-то снова забрал их из кабинета, – громко спросил Игнат, в этом самом кабинете находясь. Казалось, только отвернулся, и вот -самого нужного нет под рукой. Супруга в светлом домашнем платье с высоким воротом вошла в кабинет, подталкивая дверь бедром. В руках она держала поднос с ароматными булочками и горячим чаем. Ярцев распрямился в кресле, потягиваясь. Мышцы занемели от долгой работы.
- Нет, не видела. Но догадываюсь, где они могут быть.
Усевшаяся на край стола Ольга Ивановна была незамедлительно перемещена мужем на колени.
- Игнат Наумович! А если дети зайдут или Наум Михайлович? – воскликнула женщина, упираясь ладонями в плечи.
- Не зайдут. Судя по всему, дедушка занялся с внуками своим любимым занятием – играют в банк.
- Не рано ли? – нахмурилась Ольга Ивановна, привычным ласковым жестом поправляя волосы мужа. - Семён и Анна слишком малы, чтобы играть в такие игры.
- Нисколько. Да и пусть лучше отец играет с детьми, чем снова и снова поднимает вопрос о том, что мешается нам в своём же собственном доме.
- А он снова заговорил об этом? – удивлённо воскликнула женщина, не веря своим ушам.
- Представляете? Никакие доводы не помогают убедить отца, что он нам нисколько не мешает. Целый день на работе, ужинает с нами, немного играет с детьми, а после тихо сидит в библиотеке. Кому он может помешать?
- Хотите, я поговорю с ним? У меня неплохо получается.
- Будьте добры, дорогая. После похищения прошло уже четыре года, но отец, кажется, никак не отойдёт, и это его беспокойство отражается на всём.
- Договорились, - улыбнулась Ольга Ивановна, всё же вставая. Разлив чай по небольшим кружкам, протянула мужу одну на блюдце и вздохнула вдруг.
- Что такое, Ольга Ивановна? Что ещё беспокоит мою дорогую супругу?
- Женские глупости всё это, Игнат Наумович. Не беспокойтесь, - отмахнулась женщина и смахнула несуществующую пылинку со стола.
- Скажите же. Меж супругами не должно быть секретов.
- Вам это такой глупостью покажется, - сдалась Ольга Ивановна, скрещивая руки на полной груди, обтянутой плотной тканью.
Игнат присмотрелся. Неужто опять Ольга Ивановна в тягости? Грудь стала полнее, да и сама она снова стала нервной, как и при первых двух беременностях. Игнат никогда и не думал, что ему так понравится быть отцом двух замечательных малышей. Не прилагай супруга некоторых усилий, дети были бы избалованы отцом сверх меры. Даже няня, Настасья Романовна, женщина среднего возраста, заметила, что таких отцов ещё поискать. Так что же тут переживать? Женщины!
- Слушаю вас, Ольга Ивановна, не томите, - поторопил Игнат супругу, но вместо сообщения о беременности супруга выдала странную тираду:
- Игнат Наумович, вот живём мы с вами уже почти четыре года. Двое детей, прекрасный дом, выезды, дача, а меня всё чувство гложет, что всё это растает как дым. Что приснилось мне это. Иногда ночью просыпаюсь, и кажется мне, что сижу в своей спальне. Снова вдова. И так холодно мне, так печально и одиноко, что хоть волком вой. А потом снова просыпаюсь, и вы рядом. На миг хорошо становится, прижимаюсь крепко, чтобы тепло в себя впустить, а сама не сплю и всё думаю, думаю. Боюсь, случится что-то. И не понимаю, то ли я сама себе это надумала, то ли в самом деле какое предчувствие недоброе о себе заявляет. Такие глупости! – Совершенно смутившись, женщина закрыла лицо руками, а через несколько мгновений уже чувствовала теплоту объятий мужа, его жар, успокаивающий, низкий голос.
- Никакие и не глупости, дорогая. Вы просто боитесь, что наша жизнь исчезнет. Думаете, я не боюсь этого? Думаете, сразу привык к семейной жизни? Раньше в нашем доме царила тишина. Теперь же постоянно звенит смех, какие-то песенки, стишки, топот ног. Поначалу казалось, что в гости зашёл к друзьям. Перемены в наши жизни ворвались так быстро, что время для привыкания требуется. Но, знаете, Ольга Ивановна, что самое главное? - спросил Игнат, отстраняя от себя супругу и заключая её лицо в свои ладони.
- Что же?
- Мы с вами о прошлом вспоминать не станем. Это оно как дым растаяло, оно исчезло, а у нас впереди будущее, окрашенное лишь светлыми красками. А сегодня, Ольга Ивановна, пойдёмте-ка у Курагиным? У них всегда весело. Что вы на это скажете?
- Скажу, что люблю вас, Игнат Наумович, - улыбнулась Ольга Ивановна, расцветая на глазах.
В кабинет никто так и не зашёл, и у Ярцевых было несколько счастливых минут, чтобы доказать друг другу свою любовь. А после они пошли в гости к Курагиным, захватив детей, и всей этой шумной ватагой устроили игры. И всё это так разительно отличалось от прежней их жизни, что не верилось, что когда-то эти два одиноких человека жили разными жизнями, не зная друг о друге. Свела их чистая случайность, а соединило великое и светлое чувство под названием "любовь".