Карта ролевой игры "Чужие тайны. Александринка"

Была уже ночь, когда в квартиру Григория Семеновича Гридина - чиновника по особым поручениям Третьего Отделения собственной его императорского величия канцелярии - постучал посыльный. Гридину была передана личная записка от его превосходительства, шефа жандармов и начальника Третьего отделения, графа Бенкендорфа.
Гридину стоило только взглянуть на адрес, по которому ему следовало прибыть, как он сразу понял невероятную важность случая.
И особенность...
Хотя, последнее он осознал, когда склонился над умершей женщиной.
Ее звали Фенелла Голланд, но Гридин знал ее под другим именем - еще до того как она сменила его на более звучное. Особенное.
Впрочем, для него эта женщина с самого начала была особенной - словно сошедшей на землю из какого-то другого, загадочного мира.
Наталья Егоровна Потемкина. Натали... Наташа. Гордая. Неприступная. Смелая. Стремительная, словно птица.
Для нее не существовало полутонов и полу чувств. Как не существовало полумер. Все или ничего - казалось, было девизом ее жизни. И Гридин - в то время скромный титулярный советник Бельского уезда Смоленской губернии - этой жизни не соответствовал. Как не соответствовало и его совершенно недворянское происхождение.
Натали мечтала о большем. И она была создана для этого "большего".

"Григорий Семенович, скажите, почему люди не летают? Как птицы!" - спросила она его как-то, совершенно смутив при этом. Гридин чувствовал, что Натали ждала от него чего-то - какого-то определенного ответа. И что этот ответ был очень важен для нее самой.
"Потому что нет крыльев?" - сказал он первое пришедшее на ум.
"Крыльев," - задумчиво повторила Натали, глядя своими небесной чистоты глазами в безоблачное небо. - "Как же я хотела бы иметь крылья, Григорий Семенович".
Сейчас эти глаза - подернутые смертельной дымкой - невидяще смотрели перед собой в потолок.
Гридин протянул руку и, положив ладонь на лицо умершей, медленно провел ею - закрывая Натали глаза.

Врач подошел тихо и кашлянул, обращая на себя внимание.
- Что-нибудь уже известно? - негромко спросил Гридин, отворачиваясь от покойной.
- Это отравление, Григорий Семенович, - ответил доктор и, помедлив добавил тихо. - Скорее всего, преднамеренное. Я надеюсь, что вскрытие даст более полную картину.

Гридин ничего не ответил и, повернувшись к своему помощнику распорядился:
- Мне нужно по этому делу все: адреса знакомых, близких, родных. Сведения о семье, возможных детях, любовниках. Особенно бывших. Как можно деликатней опросите присутствующих господ на предмет, кто что видел и отпустите. Людей театральных задержите подольше. Это наведет на них страху. Перепишите их. Ими я займусь лично. Народ они завистливый и болтливый. Могут выплыть какие-то сплетни или слухи. Все материалы жду на своем столе не позднее завтрашнего дня.
Он еще раз посмотрел на диванчик, на котором - уже накрытая простыню - все еще лежала та, что стала когда-то его музой, и, постояв так с минуту, резко отвернулся и зашагал прочь...

Остаток ночи Гридин практичсеки не спал.
В том, что Натали - он упорно не хотел признавать ее сценического имени - умерла, не было его вины. Как и не было причин терзаться - она никогда не была его, и на его предложение руки и сердца четырнадцать лет назад, просто рассмеялась. Он был для никто - один из многочисленных провинциальных поклонников, лиц которых она даже не помнила. Потомучто стремилась всегда ввысь. К свету.
И все же по необъяснимым причинам Гридин чувствовал себя виноватым. А еще должным. За то, что она была. За то чувство стремления и смелости, которое внушила когда-то ему. За то, что благодаря ей он стал тем, кем стал.

Не смотря на поздний - или точнее сказать, ранний час - Гридин плеснул себе коньяка из графина и, сев к огню, молча выпил его - поминая таким образом свою первую любовь и давно ушедшую юнность.
В половине десятого, он - как всегда одетый "с иголочки" - вышел из дома и, наняв извозчика, направился в Летний сад. Если он и мог что-то разузнать о покойной в этот час - то только там - обычном месте утреннего препровождения петербургской знати и театральной богемы...