Карта ролевой игры "Чужие тайны. Александринка"

Накануне

В маленькой комнатке, служившей гримёрной было нечем дышать. Висящие на вешалках костюмы - пышные парчовые наряды прошлого века, лёгкие шёлковые туники и атласные платья, сшитые по последней моде, кроме того множество накидок всех цветов и эпох, казалось навечно пропитались ароматом пудры и дорогих духов. Стоявшие тут и там букеты цветов довершали картину. Раскрытое настежь небольшое окошко под самым потолком, не спасало от этой смеси удушливых запахов.
Раздался стук и вслед за ним дверь тут же отворилась, пропуская лакая с огромным букетом:
- От господина Ярцева, для мадемуазель. Куда прикажите поставить?
Молодая женщины сидящая у зеркала, устало махнула рукой, показывая в дальний угол
- Туда, пожалуйста.
Снова эти цветы... Долли ненавидела их проникающий повсюду аромат. Для кого то они казались признаком роскоши, для не служили лишь напоминанием о её положении. Дорогая кукла, которую может купить тот, у кого окажется больше денег. И как бы она не оттягивала этот момент, он обязательно произойдёт.
Люди могут сколько угодно говорить об искусстве или таланте, но она то знала чем и как оплачивается успех. Слишком хорошо знала.
- Ответ будет? - согнувшись в дверях снова обратился к ней лакей.
- Да, - устало произнесла девушка, - передайте Игнату Наумовичу мою благодарность.
Дверь закрылась, оставив её снова одну. Ещё несколько минут отдыха и ей пора выходить на сцену. Долли снова с раздражением посмотрела на цветы, белеющие на фоне алой накидки.
Снова стук в дверь, ей напоминают о том, что скоро выход.
Сегодня в Большом императорском театре давали Риголетто, она пела Джиту. Роль, как и многое в её жизни, досталась можно сказать в наследство от матери. Другие актрисы и мечтать о таком не могли. Она же ждала только когда всё это закончится.
Завтра у неё выходной и можно будет на весь день остаться в своей маленькой квартирке, где нет цветов и тяжёлых запахов, где она может побыть одна.
Ах нет, вечером назначен бал для актёров по случаю премьеры в Александринке. Пропустить такое событие немыслимая дерзость.
Завтра... завтра для неё может всё решиться. А может повезёт и решение можно отложить?

Вечер, бал

Премьеру она пропустила, но на маскарад не явиться не могла.
Одетая в сапфирового цвета платье с фижмами и карнавальную маску, Долли ощущала себя словно на сцене. В последний момент она передумала и отказалась от мысли одень так подходящее к костюму колье, присланное третьего дня одним из поклонников, ведь это означало бы что она фактически принимает его предложение о покровительстве.
Трусиха! - мысленно обозвала себя девушка, - какая же ты трусиха!
Она слегка припозднилась и в зале уже собрался практически весь бомонд, пришедший по всей видимости, сразу из театра.
Господин директор собственной персоной подпирал одну из колонн. Обманчиво расслабленная поза не могла обмануть того, кому не посчастливилось общаться с этим человеком.
Долли и без того находящаяся в напряжении, свернула чуть влево, у неё не было сейчас сил любезничать сейчас с этим неприятным во всех отношениях человеком в наглой физиономией. Ему бы и дальше конюшней командовать, а не театром заниматься.

Пропустив оживлённо беседующую парочку, в спутнице молодого военного Долли узнала одну из актрис русской труппы, Долли вспомнила о цели своего приезда. Итак, ей надо решиться... или не решиться.
Раскрыв веер, она неспеша направилась вдоль зала, украдкой рассматривая присутствующих.

Спустя полчаса в бальной зале было яблоку негде упасть. Все говорили о спектакле, о несомненном успехе и прочее, прочее. На премьере всегда так говорят, презрительно скривив губы подумала Долли. От долгого пребывания среди толпы у неё закружилась голова, впрочем, так было всегда, когда она девушке приходилось бывать на публике. Она давно научилась с этим мириться и не показывать вид.
Она улыбалась, кокетничая с каждым, кто её узнал, а в это время присматривалась к каждому.
- Чаровница, - обратился к ней вновь подошедший господин, и она послала ему чарующий взгляд из под ресниц, не важно, что лицо скрыто маской.
Долли сразу узнала его, граф Семён Аркадьевич Панин был частым гостем в гримёрке её матери. Сама она называла его другом, но Долли знала, что это один из "покровителей". Граф был женат, имел прочное положение в обществе и троих взрослых детей, что не мешало ему время от времени наведываться в гримёрки актрис. Долли не видела его два года. За это время Семён Аркадьевич постарел, но тем не менее, если судить по слухам, то и дело доходившим до ушей девушки, не изменил своим привычкам. Как правило его внимания было обращено на молодых, делающих первые шаги в театре девиц. Постоянных любовниц он не имел, поговаривали, опасаясь гнева супруги, принадлежащей к одной из весьма влиятельных фамилий. Следовательно для её намерений мужчина не подходил, но кто знает...
- Семён Аркадьевич, - она специально назвала графа по имени, показывая, что узнала.
- Долли, прелестница, - заворковал граф, припадая к ручке, - вы разрешите мне назвать так, на правах старого друга, годящегося вам в отцы.
- Вы на себя наговариваете, - кокетливо произнесла в ответ девушка, слегка касаясь его руки веером.
Боже, как она ненавидит всё это. Каждый жест, каждое слово. Но тем не менее продолжает игру, которая отлично известна, она в этом ничуть не сомневалась, им обоим.
Семён Аркадьевич улыбнулся, давая понять, что понял всё вес слов.
- Надеюсь вы разрешите мне навестить вас завтра, скажем после полудня.
- Конечно, какие могут быть церемонии, - опустив глаза ответила она, понимая, что похоже только что сделала шаг, после которого пути обратно уже не будет

Распрощавшись с Семёном Аркадьевичем и едва удержавшись при этом чтобы не вытереть о платье в очередной раз поцелованную им ручку, Долли чуть ли не сразу наткнулась на другого своего знакомого. Граф Ревельский, высокий, с тонкими чертами лица, довольно молодой, особенно если сравнивать с Паниным, и ко всему этому не женатый, был довольно частым гостем на спектаклях итальянской труппы, в составе которой служила Долли. Достаточно богатый, чтобы делать щедрые подарки, он ни раз намекал, что готов предложить большее, естественно в обмен на определённого вида благосклонность. До сих пор Долли удавалось делать вид, что она не понимает намёков, избегая встреч наедине. Сейчас они тоже находились среди толпы, но маскарад делает возможными определённого вида вольности и на этот раз девушка не была уверена, удастся ли ей снова обойти скользкую тему
А может не стоит её обходить. Ведь именно за этим она пришла сегодня.
Граф пригласил Долли на тур вальса, на её счастье настала пора так называемого "Испанского вальса", где партнёры постоянно менялись и она получила возможность небольшой отсрочки.


Долли любила музыку, она была её отдушиной в этом мире, но сейчас никак не могла сосредоточится. Ей едва удавалось не наступать на ноги своим партнёрам и правильно выполнять все фигуры.

Казалось кружение никогда не прекратится, чему девушка была только рада. Она была готова кружиться вечно, лишь бы не возвращаться к проблемам, ожидающих её о ту сторону танца. Одни руки сменяли другие, она улыбалась, любезно отвечая случайным партнёрам, пока

Подняв глаза девушка встретилась взглядом с очередным поклонником, как он утверждал её таланта. Хотя, к чему лукавить, данный господин практически сразу недвусмысленно обозначил свой интерес отнюдь не к её голосу. Естественно она сразу отказала, так же как он выразив своё решение предельно ясно. Но отказ казалось только усилил интерес банкира.
Казалось бы она должна радоваться, особенно сейчас, когда ситуация вынуждает её искать себе "покровителя", а если говорить без обиняков, стать чье то любовницей, в обмен на приличное содержание, но всё в ней противится против того, чтобы обратится к этому человеку.
- Сожалею, но мне кажется, я не написала ничего, что вы бы не знали раньше, - любезно улыбнувшись, Долли сменила партнёра.

Как не рассеяна была Долли, от неё не укрылась допущенная фамильярность. Её назвали по имени, случайно или преднамеренно, не важно. До сих пор она не давала повода подобному обращению и фамильярность разозлила актрису.
Её казалось, что все видят, как у неё от гнева горят щёки. Однако танец давал возможность обдумать ответ и, вновь оказавшись лицом к лицу с господином Ярцевым она изобразила на лице холодно любезное выражение уставшей от поклонников примы
- Благодарю вас, они великолепны. - как смерть, о которой неизменно напоминают ей эти цветы. - ответила она на вопрос, пропуская его комплимент.

Музыка закончилась так не во время, как раз в тот момент, когда рука Долли всё ещё находилась в ладони банкира.

Неотпуская её руки, Ярцев повернулся к молодой женщине в чёрном платье.
Вежливо улыбнувшись, Долли кивнула в знак приветствия

От природы наблюдательная Долли не могла не заметить что между этими двоими что-то происходит. Ярцев не назвал ей фамилию новой знакомой или занятая своими переживаниями актриса просто не обратила внимание. Кто она ему - жена, родственница, любовница? Долли совершенно не было до этого дела. Хотя, даже её. привычную ко всему зачастую поражала та лёгкость, с которой господа представляют жёнам актрис, в чьи гримёрки их приводит не только любовь к искусству.

- Благодарю вас, сударыня, - ещё раз кивнула актриса, принимая стандартные в данном случае слова. - Мне тоже приятно наше знакомство. Надеюсь ни раз ещё увидеть вас в театре вместе с Игнатом Наумовичем. А теперь, если позволите, мне надо уйти, - она осторожно высвободила руку из руки Игната Наумовича.
Но не успела, потому что почувствовала, что её кто-то толкнул сзади и вместо этого ей пришлось чуть не схватиться в его руку.

Обернувшись Долли с ужасом увидела лежащие у её ног тело Фенеллы.
Испугавшись она закричала, а затем, почувствовав головокружение упала без чувств.

...

Сознание Долли помутнело и, чтобы окончательно не провалится в небытие она попыталась зацепиться за что-то знакомое. В данный момент единственным знакомым предметом в поле её зрения оказались губы Ярцева, удивительно розовые и пухлые для мужчины. Находясь где то на грани сознания она потянулась и пытаясь разобраться не творение ли они гримёра, провела по ним пальцами. Губы оказались сухие и тёплые, совсем не похожие на ...
- Никогда больше не присылайте мне лилии, слышите? Я ненавижу эти цветы, - произнесла девушка своим хорошо поставленным голосом

Долли ещё не окончательно пришла в себя и не до конца понимала что происходит.
От чего она сидит на кушетке со стаканом воды в руках? Отчего рядом с ней находится обеспокоенный банкир? От чего она позволила ему это?

Девушка удивлённо уставилась на Ярцева. От чего он задаёт это вопрос?
- Потому что они пахнут смертью.
Слова сами собой слетели с её губ, она не успела даже подумать, а когда поняла ужаснулась совпадению. Ведь сейчас в комнате тоже витала смерть.
- Скажите, эта женщина, Фенелла, она действительно умерла? - произнесла девушка не в силах поверить.

- Значит правда. - девушка на минутку прикрыла глаза, единственное выражение скорби, которое она могла себе позволить. Завтра вечером её ждал спектакль и с её стороны будет безответственно испортить глаза слезами. Долли ни за что не скажет об этом, но она была хорошо знакома с Натальей Егоровной, благодаря их дружбе с матерью. последние время женщины редко виделись, но Долли лелеяла тайную надежду когда-нибудь расспросить актрису о некоторых моментах, связанных с прошлым своей матери о которой той, могло быть известно. Теперь все надежды в прошлом... Хотя о чём это она, произошло страшное и Натальи Егоровны больше нет и никогда не будет... Долли поймала себя на желании украдкой перекреститься и прочитать молитву.

- Да, я понимаю, - произнесла девушка зябко поведя плечами. - Хотя что я им могу сказать? - и твердо добавила, глядя на входящих в залу жандармов, - Я ничего не знаю.

Замерший было в ожидании чего-то зал, снова пришёл в движение. Высокие жандармы в форме неторопливо двигались среди присутствующих, задавая вопросы.
Один из них подошёл к ним и сухо, но настойчиво предложил Долли пройти для ответов на вопросы в соседнюю комнату.
К этому времени девушка уже более-мене пришла в себя. Одев на лицо маску холодной учтивости, она постаралась спокойно подняться и, хоть ноги ноги отказывали её держать, плавной походкой, словно на сцену выходила прошла куда ей было велено.

В комнате уже было полно народу, в основном артисты. Представителей знати, как мельком успела заметить Долли, узнав имя и титул тут же отпускали. Кто-то с бледным лицом просил воды, одна немолодая актриса рыдала заламывая руки, очень ненатурально изображая инженю. Долли про себя презрительно фыркнула ну кто ж так плачет, сразу ясно почему эта дамочка так и не смогла подняться выше ролей третьего плана.
Её подвели к столу, по всей видимости служившему для сервировки, если судить по сдвинутым в сторону бокалам, наполненным шампанским. Присев на краешек предложенного стула она назвала своё имя
- Долли.
- Полное имя, пожалуйста, ваше настоящее - едва скрывая раздражение попросил допрашивающий её пожилой человек в форме.
Он выглядел усталым и наверно хотел поскорей отправится домой, а не возится с этими актёрками. Долли было его даже немного жаль. Мужчина вытер пот со лба, приготовившись записывать. А Долли... Дооли принялась играть, мягко и ненавязчиво, изображая трогательную невинность
- Долли Эрсоли, - с едва заметной улыбкой, словно извиняясь назвала она имя и фамилию, которую её мать выдавала за настоящую, добавив в речь едва заметный итальянский акцент.
- Где проживаете?
Всё так же, демонстрируя лёгкое волнение девушка назвала адрес доходного дома, в котором снимала комнаты.
- В каких отношениях находились с умершей.
Бросив испуганный взгляд в сторону дверей в бальную залу, она беспомощно пожала плечами, затем всхлипнула и достав кружевной платочек промокнула глаза
- Я не знаю, - пролепетала девушка на итальянском, затем произнесла тужа фрау по-французски и, ещё раз промокнув глаза, словно вспомнив, наконец повторила по-русски - я не знаю.
Может быть пожилому жандарму стало жаль невинную девушку или он просто хотел поскорей закончить, но пробормотав
- Успокойтесь барышня, так и запишем, "не знакома", ну то же вы, вот выпейте - и он протянул девушке один из бокалов.
Долли благодарно улыбнулась и едва помочила губы в напитке чувствуя, что в горле действительно пересохло. С каким удовольствием она бы сделала большой глоток, но игристое вино может навредить голосу, а этого Долли допустить не могла.
Спустя ещё полчаса её, вместе с другими актрисами отпустили по домам.

Она проснулась поздно и как то внезапно. Резко села на постели, не понимая где находится, всё ещё находясь в плену странного сна, в котором был туман, подбирая птица и смутное ощущение ускользающей разгадки желанной тайны. Застонав, Долли закрыла лицо руками.
Лёгким стуком горничная напомнила, что пора вставать. Выбравшись из спутанных простыней, девушка накинула на плечи лёгкий пеньюар и обув домашние туфельки без задника, вышла в не большую, но довольно уютно обставленную комнатку, служившую ей сразу будуаром, столовой и гостиной. В сущности это была единственная комната, кроме спальни, большего Долли не могла себе позволить.
Сладко потянувшись, она присела на стул, незабывая держать спину идеально ровной и протянула руку за чашкой травяного чая.
- От господина Панина записку принесли, - вспомнила вдруг горничная, достав из кармана передника белый конверт.
Долли недовольно скривила носик, принимая из её рук измятую бумагу. Вот сколько раз говорила, корреспонденцию надо на поднос складывать, а не по карманам рассовывать, всё не в прок.
В записке Семён Аркадьевич напоминал о назначенной давеча встрече, намекая на её чрезвычайную важность для самой Долли. Читая её девушка невольно закусила губу, но быстро взяв себя в руки, решительно поднялась.
Времени до встречи осталось совсем ничего а ей надо привести себя в порядок и одеться.
Несмотря на недовольство хозяйки, горничная своё дело знала хорошо. На туалетном столике, у дальнем углу комнаты уже стояло всё необходимое - настой ромашки, чистые салфетки и особые травяные примочки для глаз, рецепт которых её матушке поведала одна старая актриса. Присев у зеркала Долли приступила к своеобразному ритуалу, призванному как можно больше сохранить её облик по девичьи свежим. Каждое утро проснувшись и каждый вечер пред уходом ко сну она совершала одни и те еже простые действия и ничто не могла этого изменить. Ещё в раннем детстве ей внушили, что красота это в первую очередь ежедневная работа над собой.
Покончив с процедурами, девушка лёгкими движениями нанесла пудру, чуть подчеркнула глаза и в качестве завершающего штриха нанесла на губы специальный состав делающий их мягкими и одновременно блестящими на вид.
Умелая горничная тоже не теряла времени даром, приводя в порядок волосы своей хозяйки.
Спустя полчаса, Долли, одетая в простое, но изящное платье приготовилась встречать гостя.

Семён Аркадьевич Панин слыл человеком пунктуальным, поэтому когда ровно в десять по полудни в дверь постучали, Долли это ни капли не удивило.
Мужчина вошёл, слегка согнувшись под низкой притолокой.
Долли стояла, подобно натянутой струне, от чего то понимая, что именно здесь и сейчас будет сказано что-то такое, что в корне изменит её судьбу. Впрочем, к чему это. Если она правильно поняла вчера намёки графа Панина, её жизнь действительно уже не будет прежней.
Едва войдя мужчина поклонился и взяв обеими руками протянутую ему руку запечатлел на ней долгий поцелуй, после которого девушке снова захотелось вытереть руку. Но она была достаточно умелой актрисой, чтобы скрыть чувство брезгливости за любезной улыбкой.
- Семён Аркадьевич, рада вас видеть, - произнесла она придавая голосу оттенок нежной чувственности. - Проходите же, - воспользовавшись случаем, девушка осторожно высвободила руку.
- Долли, прелестница, - произнёс он, попытавшись её обнять и девушке от чего то вспомнилось, как таким же тоном он говорил эти же слова её матери и как та улыбалась в ответ, слегка натянуто, как теперь понимала Долли, но тогда ей казалось, что матери нравится этот человек и его внимание.
- Присаживайтесь, - словно случайно увернувшись от его объятий, она отступила вглубь комнаты, - я сейчас прикажу подать чаю.
- Не надо чаю, - изловчившись, Панин поймал её за локоток. - Я же к вам не чаи гонять пришёл а по делу.
Усилием воли Долли заставила себя не отстранится. Бросив мимолётный взгляд из под ресниц на мужчину, она опустила глаза и вздохнула, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
- Я слушаю вас, Семён Аркадьевич.
- Дорогая, вы конечно же помните, что мы с вашей матушкой были давними друзьями, - то, каким тоном было произнесено это слово не оставляло ни малейшего сомнения в том, какого рода дружба имеется в виду, - Саманта доверяла мне многое, - Долли едва сдержала всхлип, когда с его пухлых влажных губ слетело имя матери, настоящее имя, а не сценический псевдоним, - и просила присмотреть за вами когда..
- Нет, - выдохнула Долли, вырывая руку, - нет. - Она отступила назад и продолжила уже более спокойным тоном. - Простите великодушно, но мне от чего то показалось что вы хотите сказать, что пришли выполнить последнюю волю матушки, но мы же оба свами знаем, что для этого не время. Мама...
- К сожалению именно так, дорогая, - он снова поймал её руку, - должен ваш огорчить, но два месяца назад наша дорогая Сэм отошла в мир иной. - Панин бросил скорбный взгляд на замершую от ужаса девушку и, воспользовавшись случаем приобнял её за талию. - Я пытался помочь, но было уже слишком поздно. - поздно, слишком поздно и всё уже не имеет значения.
Её мамы больше нет и виновата в этом только она...
- Перед тем, как всё это случилось, - Панин сделал упор на слове это, словно знал правду, - ваша матушка передала мне бумаги. Она говорила, что это очень важно, и просила передать их вам если с ней что-то случится. Я принёс...
Словно в тумане она слушала что говорит граф, а в голове крутилась она мысль - всё кончено...
- Долли, - позвал её Панин, - вы меня слышите?
- Да, да, тихо произнесла она, - вы принесли мне бумаги...
- И я предлагаю вам своё покровительство. - Девушка отшатнулась.- Мне всё известно, Долли...
Когда до девушки дошёл смысл сказанного, она с ужасом уставилась на мужчину, откуда он знает.
- Доверьтесь мне, - внезапно его лицо оказалось слишком близко, а губы, эти противно мокрые губы припали к её рту.
Девушка едва сдержалась чтобы не закричать.
- Пожалуйста, едва выдохнула она, мне надо...
Панин отпустил её так же внезапно
- Вечером я зайду за вами театр и надеюсь, что вы подумаете и дадите мне положительный ответ. - произнёс он и вышел, оставив на столе белый свёрток.

После его ухода Долли какое то время продолжала стоять посреди комнаты, но едва дверь внизу хлопнула, силы оставили её и упав на колени прямо на вышитый цветами ковёр она протяжно завыла, раскачиваясь из стороны в сторону.