Карта ролевой игры "Все тайны Виктории"

Я не жду персонального парада планет. Предпочитаю брать все в свои руки и выстраивать планеты самостоятельно.
Нет, это не бахвальство, не излишняя самоуверенность. Просто я хорошо знаю, что ждать удобного момента - пустое занятие. Никаких удобных моментов нет, как нет счастливых случайностей. То есть, в нечто счастливое я еще верю, а в случайности уже нет.
Я наблюдаю истории и записываю их. Это занятие принято называть писательством, а людей, сделавших его своим ремеслом - писателями. Но я, скорее, именно наблюдатель, потому что почти ничего не выдумываю. Меняю имена, но не судьбы и не события. Если вдруг на страницах моей книги вы узнаете себя, то, скорее всего, мы с вами где-то встречались, но о нашей встрече я забыл сразу же, как представил, что могу извлечь из нее полезного для своих историй, в какие слов и фразы облечь и где именно на страницах рукописи их разместить.
Я и в самом деле быстро забываю, где и с кем встречался. Могу обидеть человека, не узнав его. Со мной такое часто случается, но не от злого умысла, а просто, наверное, потому, что я встречал очень много людей, среди которых слишком мало тех, кого хотелось задержать в своей жизни.
Но есть те, о ком я помню всегда. Одна из них - это Кристина, дочь друзей моей семьи. Криста мне как младшая сестра, а с тех пор, как не стало моих родителей, она самый близкий для меня человек. Последнее время мы видимся не часто, но оно, наверное, и к лучшему. Раньше, когда мне было двенадцать, а Кристе исполнился годик, я был для нее нянькой. Я мог еще научить ее чему-то полезному и доброму в мои семнадцать. Сейчас я не лучший пример и совсем неподходящая компания для юной девушки.
Я родился и вырос в Мельбурне, а шесть лет назад переехал в пригород. Теперь живу в Хэмптоне. Здесь меньше людей, но больше вероятности, что я запомню в лицо и по именам хотя бы своих соседей.
Я купил небольшой особняк на гонорар от второго романа. Заселившись, понял, что оказался на своем месте. Мы с домом нашли друг друга. Мое жилище расположено на обычной улице в ряду других добротных, особо ничем не выдающихся домов за крепкими кирпичными заборами. Никаких претензий, манерности, необходимости чему-то там соответствовать. Все просто, незамысловато и естественно. Меня устраивает небольшой участок без изысков ландшафтного дизайна, а просто покрытый ровным, сочно-зеленым газоном. Мне нравятся белые стены и большие окна, из которых можно наблюдать фантастической красоты закат над пляжем. Люблю свой кабинет, в котором пишу или просто просиживаю, уговаривая себя начать писать.
Дома хожу в трусах, запаху дорого парфюма предпочитаю аромат чистого здорового тела. Говорю то, что думаю, а если сказать нельзя - молчу. Не люблю обманываться в том, что чувствую или не чувствую. И нахожу особую прелесть в том, чтобы потакать своим желаниям. Это ведь вполне естественно, а мне нравится естественность и натуральность во всем - в еде, в материалах, из которых шьют одежду, строят дома и делают мебель. И, конечно, в женщинах.
С женщинами у меня вообще все предельно просто. Их было много, но можно считать, что не было ни одной. Я люблю встречать женщин, проводить с ними время, а потом отпускать. И почти не запоминаю их имен точно так же, как имен прочих людей, с которыми встретился и разошелся.
Я и романы свои пишу самым что ни на есть натуральным способом - от руки на бумаге. Во всяком случае, черновики всегда рукописные. Тут, видите ли, тоже есть свои заморочки. Мне нравится видеть, как строки ложатся на бумагу, нравится зачеркивать и снова писать. Нравится складывать листы с удавшимся текстом в стопки, а негодные сминать и выбрасывать в корзину. А совсем неудачные нравится сжигать. Так я вижу, что все лишнее, неправильное, ошибочное превращается в пепел и уходит без следа. От набора текста на компьютере эффект совсем не тот.
Вот так и живу, придерживаясь правила - никакого фастфуда, синтетики, силикона. Лучше ничего, чем подделка. Но как показывает практика, приверженность к естественности обходится дорого. Оказывается, что кроме своих желаний и привычек надо еще иногда прислушиваться к здравому смыслу и литературному редактору. Первый мне периодически нашептывает, что не каждая женщина смирится с тем, что ей отводится место исписанного листка, которому не суждено войти в конечную версию рукописи. А второй постоянно твердит - набирай текст на компьютере и сохраняй его. Не хочешь или не можешь делать этого сам - найми помощника.
Я не послушался ни первого, ни второго. За что и поплатился, когда познакомился с женщиной, настоящее имя которой так и не узнал, а то, каким она назвалась, не забуду никогда.
Некая Салли (я даже не знаю имя это или фамилия!), неглупая, прелестная дева с изысканной манерой одеваться оказалась насквозь фальшивкой. Она задержалась в моей жизни не дольше прочих. Но зато успела войти в число приглашенных на мой день рождения, куда я обычно приглашаю только самых близких друзей. А еще украла черновую рукопись моего романа, которой я сдуру похвастался перед ней, но еще даже не показывал своему редактору. Дамочка что-то подсыпала мне в алкоголь, не иначе, потому что я совершенно не помню, как отрубился. Очнулся на утро, обнаружив, что прелестница исчезла бесследно, прихватив мою интеллектуальную собственность.
Вскоре на свет появилась книга, в которой я узнал свой украденный роман. Только автором значился вовсе не я. Над текстом поработали, кое-что изменив, но содержание осталось прежним.
До некоторых пор я был уверен, что об этой истории не знал никто кроме меня и той самой "Салли". Оказалось, я заблуждался, что доказывало полученное мной неожиданное приглашение на прием: "Я знаю, что с вами сделала мисс Салли на вашем дне рождения. В ваших интересах будет провести эти выходные на п-ве Морнингтон в особняке Ноя Р."
Первым порывом было стереть послание, а адрес отправителя занести в черный список, но, подумав, решил, что поеду.
Сейчас пишу новый роман, о котором не говорю ничего и никому. Самостоятельно дублирую текст на компьютере, аккуратно храню бумажный и цифровой носители. Книга в процессе написания, что там будет и чем все закончится, я пока не знаю. Потому что все зависит от того, что увижу, узнаю и кого встречу.

Особняк Ноя Роксбурга производит впечатление. Не какое-то конкретное, хорошее или плохое, а именно Впечатление. Это не просто жилище с огромным наделом земли, это империя, в границах которой, кажется, любят и умеют устанавливать свои правила. Хотя что-то подсказываем, что понятие "границы" здесь очень условно. Человек, способный раскопать чужие секреты и сделать из них тему для уикэнда, скорее всего, никаких границ не признает.
Что ж, попробуем поиграть по тем правилам, которые предлагают. Это даже забавно, ощущать себя Алисой, несущейся в "дыру", полную неизвестностей.
Я вышел из машины, отдал ключи подоспевшему парковщику, бегло осмотрелся и направился в дом. Внутри... какие бы понятия более всего подошли? Напряженно и пестро - от света, собравшихся людей, обстановки. От того, что витает и буквально звенит в воздухе.
Ужасно хочется, чтобы в руках оказались ручка и блокнот - присесть где-нибудь и сделать несколько заметок, начав со своих ощущений, - но я не захватил ни того, ни другого.
Пустоту в руках надо чем-то восполнить, срочно. Стакан с чем-нибудь подойдет вполне. Впереди по курсу вижу бар. Возле него симпатичная молодая леди и главный затейник, организовавший весь этот маскарад - Ной Роксбург. Я с ним лично не знаком, но пару раз мы пересекались на каких-то мероприятиях.
- Леди, - изображаю легкий галантный поклон. - Саймон Бент, рад познакомиться.
- Мистер Роксбург, - протягиваю руку. - Я - Бент. Добрый вечер и спасибо за приглашение.
Ну, а что еще сказать человеку, который не поленился поковыряться в моем (и, видимо, не только в моем) прошлом, отыскать секрет и организовать в честь этого целую вечеринку.
Изучаю меню. Коктейли. Разнообразно, оригинально, с выдумкой, но предпочитаю что-то в чистом виде. Обращаюсь к бармену:
- Будьте любезны, Грей гус. И, если можно, то обычный и без всего.

Бармен выглядит несколько разочарованным, когда наливает в стакан водку и подает мне.

У Роксбурга отличное чувство юмора. Он сейчас похож на акулу, которая приманила рыбешек в свою лагуну и пока наблюдает со стороны за потенциальными жертвами. Большой мальчик развлекается. Имеет на это право и возможности.
- Вечер волшебный. Он полон чудес, - улыбаюсь я. Причем, совершенно искренне и открыто. - А ваша Виктория большая придумщица, Ной. У нее явно присутствует богатая фантазия и писательский талант.

Стакан с водкой дрогнул в моей руке, едва я поднес его ко рту, намереваясь сделать большой глоток.
Мелодичный женский голос, выразивший "пожелание" привлек внимание и заставил немедленно обернуться. На барном табурете за моей спиной сидела молодая девушка, лицо которой мне показалось знакомым. И вот тут я первый раз за оооочень долгое время ощутил досаду от того, что не могу вспомнить, где её уже видел. Но ведь видел, точно.



Роксбург, похоже, получает кайф от всего происходящего. Услышав реплику гостьи, он бросает на меня не пойми чего означающий взгляд, хлопает по плечу и отходит. Я невольно смотрю на тонкую ткань пиджака - не осталось ли там горящего отпечатка.
Роксбург уплывает резвиться с рыбешками, а я с все возрастающим интересом смотрю на незнакомку, кажущуюся такой знакомой. Красивая. Очень. Такую я бы не забыл. Она делает глоток поданного ей "Оргазма" и заводит разговор со стоящей рядом девушкой. Я подхожу к ним.
- Добрый вечер, мисс. Позвольте представиться - Саймон Бент.
Заинтересовавшая меня красавица поворачивается и я встречаю бархатный взгляд темных, как горький шоколад, глаз. Протягивает руку, которую я беру, подношу к губам и оставляю на чуть прохладной, гладкой, как шелк коже, поцелуй. Старомодно, церемонно, да. Но так захотелось прикоснуться к ней вот именно так, а не обмениваясь демократичными рукопожатиями.
- Не сочтите мой вопрос за тривиальную попытку подкатить к вам, но ваше прекрасное лицо кажется мне знакомым, - присаживаюсь рядом. - Мы раньше не встречались?

- У вас красивое имя. Так звали богиню любви, если я не ошибаюсь, - ловлю себя на том, что кручу стакан в руке. Делаю глоток водки и, не глядя, отставляю стакан, отправляя его немного проехаться по полированной поверхности барной стойки.

Когда она повернулась ко мне и заговорила, я едва расслышал ее слова. Смотрел, как двигаются губы, слушал голос.
Все в этом мире начинается с ощущений. Ребенок появляется на свет, еще не умея слышать и видеть, но чувствуя, что в его существовании произошли радикальные изменения. Я сейчас был таким младенцем, который обнаружил для себя нечто новое, пока непонятное и необъяснимое, но выходящее за рамки привычного.
- Да, я здесь один, - отвечаю, а сам слежу, как ее губы касаются края стакана. Она делает глоток, и легкая волна прокатывает по нежному горлу...
Возник ли у меня чисто мужской интерес к красивой женщине? Да, конечно. Интерес был таков, что мне захотелось немедленно послать эту вечеринку к чертям, обнять понравившуюся мне леди за обнаженные плечи и решительно увести ее отсюда. Найти уютное местечко и обеспечить ей парочку реальных "брызжущих оргазмов". Даже ладони стало покалывать от желания прикоснуться к ней.
Очнулся, поняв - на этот раз совсем не хочется, чтобы меня воспринимали, как похотливого павиана. В основном мне всегда было почти все равно, я просто делал то, что делал, потакая желаниям и потребностям организма. Но не в этот раз.
- Актриса. - Я не переспрашиваю, я констатирую очевидное, мысленно называя себя болваном. - Конечно, простите, Фрейя!" Грехи" - мое любимое... кино, - чуть было не сказал "времяпровождение". - По ту сторону экрана вы выглядите иначе. - Мне больше нравится, как она выглядит по ЭТУ сторону экрана. - Надеюсь, я не обидел вас тем, что не узнал? Но, мне кажется, это даже хорошо при вашей профессии - иногда оставаться неузнанной. Вас не утомляет внимание, которое вам, наверняка, оказывают повсеместно?
Я почти забыл где нахожусь и зачем, как раздавшийся голос заставил прервать дальнейшее погружение в персональное Зазеркалье:

Автоматически протягиваю руку, беру один из красочно оформленных листков с меню десертов и бегло просматриваю:
- Фрейя, как смотрите на то, чтобы совместными усилиями создать "Сладостный капкан"? Или "Двойную эйфорию"? Хотя, на мой взгляд, угодив в первый, непременно испытаешь второе.

То ли водка в голову ударила, то ли где-то внутри меня что-то заклинило, но я открыл рот и выдал со всей мощью своего писательского таланта:
- А любовь и есть война. Одно без другого невозможно, - у меня вырывается смешок, ведь я прекрасно понимаю, что сморозил нечто до омерзения банальное. Но умничать, сидя рядом с этой женщиной, не хочется. И это совершенно, абсолютно, неправдоподобно естественно. - И да, вы можете и должны называть меня просто Саймон. А с учетом флера интимности, который мистер Роксбург мастерски придал вечеринке, предлагаю перейти на ты.
Смотрю на ее профиль, на бесподобный абрис высоких скул, отмечая минимум косметики на безупречной коже. Платье сидит на Фрейе как влитое, не скрывая изгибов прекрасной фигуры, контуров небольшой упругой груди.
...Представляю, как протягиваю руку, накрываю округлость и медленно провожу большим пальцем по поступавшему под тканью соску, чувствуя, как от моего прикосновения он наливается желанием, становясь твердым и упругим...
Пора прекращать пялиться на нее, иначе я скоро не смогу подняться с этого чертова табурета. Или еще хуже, стащу едва знакомую женщину со стула, усажу на полированную поверхность барной стойки и, пристроившись между ее разведенных ног, начну целовать, наплевав на всех присутствующих.

- Думаю, теперь я вас узнаю, надень вы на себя хоть паранджу, хоть скафандр, - я кашлянул, стараясь скрыть внезапную осиплость в голосе. - И, к сожалению или к счастью, но льстить я не умею. Стараюсь говорить только правду, или не говорить ничего. И это мой основной принцип по жизни и того, чем я занимаюсь. Я пишу книги. Парочку даже удалось издать. "Простые величины", не слышали о таком?

Когда она, соскользнув с высокого барного стула, чуть качнулась на каблуках, я инстинктивно протянул руку и обвил ее тонкую талию. Придержав девушку и не встретив возражения, оставил руку там, где она была. Тепло ее тела проникло через ладонь, вызывая острую потребность прижать Фрейю к себе еще ближе.
Вместе мы подошли к столику.
- Чтобы освежиться, я бы лучше предложил купание в ночном океане, но раз пока мы играем по другим правилам, давайте включать фантазию. Итак, как смотрите на то, чтобы соединить Обжигающую магму с Ледяной росой? Получим Обжигающую росу или Ледяную магму. Темный шоколад и мята? Имбирное мороженное и апельсиновый сироп? Или горячий шоколад и ледяной клубничный сорбет? Добавим крошечных печенюшек со вкусом миндаля и попробуем, что получится.
___________________
реал до 21 часа

- Да нет тут никакой науки. Одна суровая правда жизни, - отвечаю я.
Мне мало того, что я просто сижу рядом и смотрю на эту женщину. Меня уже не волнует тот факт, что всех нас заманили сюда, таща на крючке из наших собственных тайн (в том, что я не один получил таинственное послание, я не сомневался). И здесь отнюдь не дружественная территория. Но именно поэтому, я начинаю понимать, что банальная фраза о любви/войне несет в себе самый что ни на есть истинный смысл.
Правда, сам-то абсолютно ничего не смыслю в этом вопросе. Просто потому что никогда не испытывал любви, о которой мы говорим. Это чувство, если и присутствовало в моей жизни, то только на страницах моих же книг. Сюжеты брались реальные, а вот рожденная фантазией автора чувственная составляющая романов реальностью уже назвать сложновато. Надеюсь, что хотя бы какое-то правдоподобие наблюдалось.

Фрейя не только не отстранилась, но положила горячие ладошки на мою грудь. От этого прикосновения у меня застрял в горле вдох. Одной рукой я обхватил талию девушки покрепче и притиснул ее к себе. Ладонью накрыл маленькие руки, скользившие по ткани моей рубашки. Я очень хотел прямо сейчас развить тему о том, что мне хотелось бы с ней сделать. И это более чем красноречиво подтверждала моя реакция на наше тесное соприкосновение. Еще немного и я скользну рукой между нашими прижатыми друг к другу телами и...

Ведро холодной воды на голову, наверное, действует мягче, чем раздавшийся знакомый голос, который я вовсе не ожидал услышать здесь. Только не в доме Роксбурга и не в этот уикэнд.
Я дернулся, словно подстреленный, инстинктивно разворачиваясь и отстраняясь от Фрейи, но не отпуская ее рук. Кристина крепко обняла меня за шею. Надеюсь, пышные, пламенные локоны рыжика, прыгнувшей мне на шею, скрыли выражение лица, которое возникло у меня в тот момент. Я, во всяком случае очень бы этого хотел. Не мог я допустить мысли, что девушка попала сюда по тем же причинам, что и многие здесь присутствующие. Что такого тайного мог откопать о ней Роксбург?
- Рыжик?! Какого...?! Что ты здесь делаешь? - придерживая девушку за хрупкое плечо, я отодвинул ее от себя и заглянул в сияющее восторгом личико.

То, что Роксбургу (вроде как) известно о том, что некая мисс Салли присвоила рукопись моего романа, делало меня виноватым разве что в идиотизме. Зачем вообще заходить так далеко по неведомым дорожкам чужого прошлого, если не можешь извлечь из этого практической выгоды? Может, Роксбург собирался восстановить справедливость? От этой мысли мне стало почти весело.
...Я плыл по течению, и мне нравилось то, как меня вдруг подхватило и понесло. Прекрасная женщина в моих объятиях заставила забыть, где и почему нахожусь. Я готов был позволить унести себя еще дальше, но скоро стало понятно, что привычно легкое и до безобразий непринужденное развитие именно этой ситуации невозможно.
Когда от составления десерта кулинарного до воплощения в реальность того сладостного лакомства, что я представлял своим распаленным сознанием оставалось по сути только два слоя тонкой ткани- моя рубашка и платье Фрейи - правила игры снова поменялись.
Появление Кристины заставило сделать сразу аж два конкретных вывода. Я должен знать, что здесь делает мой маленький Рыжик. И я ни в коем случае не могу отпустить ту, что стояла рядом со мной, заставляя ощущать ее близость, как собственный кровоток.

Разговаривая с Кристиной, я все еще обнимал Фрейю, и через это необходимое мне прикосновение отчетливо почувствовал, как она напряглась. Чуть отклонилась, пытаясь отодвинуться, но я не позволил, распластав руку на ее спине и удерживая на месте. Фрейя не стала больше отстраняться, но напряжение не покинуло ее.

Интересно, а мистеру Спарку известно, где сейчас находится его чадо?!
Этот вопрос я собрался задать, но Кристина снова дала сто очков вперед. Прежде, чем развернуться и исчезнуть, она выпалила, обращаясь к Фрейе:

Сказать на это мне было нечего. Разве что задуматься глубоко, насколько моя маленькая названная сестренка далека от истины, и сколько женщин гипотетически могли бы предъявить мне обвинения по вышеуказанным статьям.
Из пугающих дебрей уголовщины меня вернул голос Фрейи и понимание, что Криста исчезла так же неожиданно, как и появилась. А я так и не выяснил, что она здесь делает..

- Квалифицировать мои отношения с кем бы то ни было, вообще в ее сестринские обязанности не входит, - мрачно отозвался я, все еще пребывая в состоянии легкой ошарашенности. - Но Криста у нас умеет поддать жару. А вообще она и в самом деле очень милая девушка. И мне, честно говоря, совсем не нравится, что она заявилась на этот прием.
Я посмотрел на притихшую Фрейю. Встретившись со взглядом ее темных глаз, поймал себя на том, что проваливаюсь в их глубину.
Наклонился и коснулся губами виска женщины, скользнул ниже, оставляя легкие поцелуи возле маленького ушка, на нежной коже щеки, в уголке губ. Задержался, вдыхая тонкий женственный аромат, не в силах отстраниться.
- Давай, выйдем на улицу? - хрипло произнес я, обнимая Фрейю обеими руками.

- Ситуация таинственная, но в ней есть свои неоспоримые прелести, - прошептал я между поцелуями. Хотелось большего, но дразнить Фрейю было не менее приятно, чувствуя, как она отзывается на мои вполне невинные пока еще ласки. - Самая главная прелесть в том, что здесь я встретил тебя. А что делать? Да ничего. будем плыть по течению и стараться ориентироваться в обстановке.

Фрейя, прильнув ко мне, опустила голову и сосредоточенно откручивала пуговицы от моей рубашки. Я следил за тонкими пальцами с безупречным маникюром и невольно улыбнулся.
Фрейя - женщина-ребенок.
За яркой обольстительной внешностью и умением держаться прячется ранимость и острая потребность в доверии. Издержки актерской профессии? Да, скорее всего. Но также и чисто человеческие надобности, делающие нас именно людьми. В доверии не нуждается только особая счастливая каста роботов.
- Ты же хотела освежиться? - усмехаюсь я и зарываюсь лицом в мягкие, пахнущие ванилью волосы Фрейи. От этого аромата у меня кружится голова. Будто вдыхаю чистое, растворенное в воздухе желание, которому невозможно противиться. Да я и не хочу.
- Хотела освежиться, а теперь дрожишь, - шепчу я ей на ухо. Подчиняясь потребности попробовать ее на вкус, провожу языком по мочке ушка. Фрейя снова вздрагивает, с ее губ срывается легкий вздох.
...Я не трачу на женщин много времени. Моими самыми долгими отношениями были годовой роман в студенческие годы и двухгодичные отношения, которые почти привели меня к брачному алтарю. И там, и там все просто закончилось расставанием. Не знаю точно, по чьей вине. Может быть, и по моей, но предпочитаю это не анализировать.
Уже долгое время я действую по одной схеме. Замечая интересную женщину, делаю необходимые в таких случаях пассы. Когда связь налажена и обоюдное согласие становится очевидным, просто следую здоровым потребностям мужского организма.
С Фрейей потребности и организм были те же. Вот только во мне самом, в Саймоне Бенте, что-то явно пошло не совсем привычной колеей. Я хотел женщину, которую знал от силы час, и, держа её в своих объятиях, думал не только о том, как остаться с ней наедине и найти первую же подходящую поверхность. Я вдруг осознал, что совсем не хочу, чтобы всё, что между нами произойдет, вписалось в безликую вереницу схожих эпизодов моей жизни.
Ход моих размышлений прервал грохот, звон и внезапно наступившая темнота. С учетом всего происходящего, что-то такое можно было ожидать. Очередной постановочный ход мистера Роксбурга?

- Не бойся ничего. Ты же играла отважных крутых амазонок. А сейчас ты со мной, я тебя в обиду не дам. - Я поцеловал содрогнувшуюся от испуга Фрейю в щеку. - Что случилось, сейчас узнаем. Если кому-то нужна помощь - окажем.
Я снова наклонился к девушке поближе и, в попытке слегка разрядить обстановку, прошептал ей на ушко.
- А тебе помощь, случайно, не нужна? Могу сделать искусственное дыхание рот в рот.
Нашел в темноте её губы и накрыл их своим ртом, оставляя быстрый жесткий поцелуй.

Как только ее язычок оказался в моем рту, я отключился от всех внешних раздражителей.
- Хочу заняться тобой, - говорю я, на миг прерывая наш поцелуй.

Все равно, что вокруг царит суета, отовсюду раздаются встревоженные удивленные голоса и доносятся звуки хаотичных шагов и беготни. Нас толкают и задевают, и я подхватываю девушку под попку, а она обвивает мою шею руками. Я отступаю к дверям со своей драгоценной ношей, не прекращая целовать её.
Мне кажется, у меня, как у птицы включился какой-то навигатор, помогающий ориентироваться в этом огромном, незнакомом доме да еще и в столь недружественной обстановке. Но моя писательская философия подсказывала мне, что именно при таких обстоятельствах обретается нечто действительно ценное.
Оказавшись в просторном холле особняка, останавливаюсь. Лицо Фрейи на одном уровне с моим, и я вглядываюсь в него в темноте. В огромные окна проникает лунный свет, и я вижу, как он серебристым сиянием отражается в глазах девушки. В них же читаю желание и сомнение. И страх. И снова желание. Чувства мелькают в ее глазах, дыхание учащается, ее тело тесно прижато к моему , и я ловлю то самое неповторимое ощущение, когда понимаешь, что между мной и ею курсирует взаимное желание .
Фрейя все еще словно боится чего-то, и я легко целую ее в ямку у основания шеи. Губы задерживаются на теплой коже, я скольжу в поцелуе чуть выше и в сторону и ощущаю, как часто бьется пульс на ее горле. Приоткрываю рот и языком касаюсь трепещущей жилки, чуть прикусывая кожу. Фрейя издает тихий звук, и мне хочется услышать его снова.
Быстро осматриваюсь. Что бы не случилось в особняке Роксбурга, темнота сейчас, словно благословение. Она сошла на нас очень вовремя. Я быстро иду в самый затемненный угол в холле, останавливаюсь, осторожно опуская Фрейю на ноги. Прижимаю девушку спиной к стене, закрывая собой, на случай если вдруг свет надумает включиться в самый неподходящий момент.
Я все еще хочу большего. Мое желание уже причиняет мне ощутимую боль, но я не хочу спешить, хочу быть уверен, что Фрейя хочет того же. И я намереваюсь убедиться в этом прямо сейчас.
- Доверься мне, амазонка... - выдыхаю я и впиваюсь губами в рот девушки.
Продолжая целовать, одной рукой прикасаюсь к упругой груди и чуть сдвигаю вырез платья. Податливая ткань послушно сминается, открывая округлость, прикрытую тонким кружевом бюстгальтера. Проникаю дальше, и прикасаюсь к нежной, похожей на тугой бутон, вершинке груди. Пальцы кружат, поглаживают, чуть сжимают. Фрейя чуть слышно стонет, выгибается мне навстречу, и я прижимаюсь к ней, давая почувствовать то, как сильно ее хочу. Мягко, но настойчиво вынуждаю Фрейю раздвинуть ноги, протискивая между ними колено. Опускаю вторую руку, завожу между нашими телами. Приподнимаю край платья девушки и скольжу по ее ноге. Сначала вниз, затем вверх по внутренней стороне восхитительно стройных бедер.
Ладонью накрываю горячее, влажное местечко, срывая с губ Фрейи еще один стон, более громкий, полный нетерпения. Отодвигаю тонкую полоску символических трусиков , обнаруживая там гладкую кожу, и проникаю пальцами между нежных складочек. Сначала глажу неспешно, дразня, вынуждая девушку подаваться мне навстречу. Я пью её дыхание и стоны, и погибаю от потребности оказаться в ней, проникнуть глубоко, почувствовать, как она сожмет меня...
Но сейчас лишь мои пальцы скользят в ее лоно, в горячую шелковую влажность. Толкаюсь глубже, нахожу ту самую точку внутри и ускоряю ритм, одновременно надавливая ладонью на клитор. Фрейя трется о мою руку, она уже на грани, я вижу и ощущаю это всем своим существом.
- Хочу почувствовать, как ты кончишь, - говорю ей тихо и не узнаю собственного голоса. - Давай же.
Она вскрикивает, хватается за меня, ее бедра чуть дрожат, и я чувствую, как она сжимается вокруг моих пальцев, пульсирует и истекает соками мне на ладонь. Девушка обмякает, и я подхватываю ее. Приваливаюсь лбом к стене, едва держась на подгибающихся ногах и тяжело дыша.
- Амазонка, ты обворожительна... - шепчу ей снова, находя сладкие губы.

Сердце барабанило в грудной клетке, кровь шумела в ушах, будто горная река, а перед глазами мелькали световые пятна, когда я стоял, пытаясь перевести дух. Прижимая к себе Фрейю, чувствовала, что наше дыхание сливается в одно - частое и шумное.
С этой дьявольски болезненной тяжестью между ног я не смогу сделать ни шага. Едва меня посещает мысль, что надо как-то добраться до отведенной мне комнаты и там в душе решить эту проблему, как Фрейя вдруг мягко выскальзывает из моих объятий и опускается на колени. Инстинктивно тянусь за ней руками, не желая прерывать наш контакт. Мне необходимо ощущать ее живое тепло, чувствовать эту женщину очень близко.
Я смог только сдавленно сглотнуть, пока Фрейя быстро справилась с ремнем и молнией на моих брюках. Её руки прикоснулись ко мне, скользнули под рубашку. Она гладила мой живот, рисуя на пылающей коже узоры. Мы оба потеряли контроль над своими желаниями. В голове моей, заполненной сейчас только какой-то газообразной субстанцией, сумела возникнуть только одна здравая мысль - не позволить увлекшейся Фрейе оставить меня совсем без штанов. Когда она, лаская меня, потянула вниз по моим ногам брюки вместе с боксерами, я смог остановить ее, прижав руки девушки к своим бедрам, и выдохнуть:
- Оставим так, дорогая...
Я сдавленно ругнулся, когда девушка высвободила мой член. Тонкие пальцы погладили и сжали напряженный ствол. Язычок скользнул по чувствительной головке, и Фрейя вобрала меня в свой горячий ротик, окончательно сводя с ума. Я уперся одной рукой в стену, вторую положил на голову девушки, погружая пальцы в шелковистую массу волос. Задавая ритм, я надавливал на ее затылок, боясь потерять контроль и стать слишком настойчивым и грубым. В какой-то момент я почти отключился, чувствуя приближение кульминации. Горячая волна прошила позвоночник, растекаясь по всему телу. Сквозь сияющую, как праздничный салют эйфорию крышесносного оргазма я понял, что Фрейия проглотила все до последней капли.
Дыша как помирающий марафонец, одной рукой я обнял и прижал к себе поднявшуюся на ноги Фрейю, второй неловко подтянул штаны и более или менее привел свою одежду в порядок. Свет вспыхнул именно в этот самый момент.
Я был уверен, что в этом особняке разыгрывается какой-то спектакль, и здесь везде понатыкано камер, которые следят за действиями каждого гостя.
- Силы небесные... - прохрипел я, глядя на сияющее каким-то внутренним светом лицо Фрейи. - Это было потрясающе...
Я поцеловал девушку, чувствуя на ее губах свой собственный вкус.

- Идея освежиться мне нравится, - все еще с трудом дыша, отозвался я. - Предлагаю подняться в отведенную мне комнату и привести себя в порядок. А еще я хочу принять с тобой вместе душ. Как смотришь на мое предложение? - Я смотрел прямо в глаза девушке, пытаясь понять, что она думает. Ведь мне самому стало казаться, что на этом самом месте возникло некое разветвление. И то, в какую сторону мы сейчас повернем, зависело нечто важное. - Заодно закажем что-нибудь выпить и закусить. Ты не против?

Вместе с Фрейей мы поднялись на этаж, где располагались гостевые комнаты.
Мне до скрипа зубовного не хотелось выпускать девушку из рук, когда она остановилась у своих апартаментов и шепнула, что зайдет к себе, кое-что захватить.
- Не заставляй меня ждать, Фрейя. Если тебя не будет через пять минут, я отправлюсь на поиски, - сказал я, перед тем, как позволить ей исчезнуть за дверью.
Отправился к себе, чувствуя, как в крови курсирует коктейль из самых острых ощущений. Удовольствие от охренительного оргазма, полученного в темном уголке на враждебной территории, явно размягчило мозг. Это стало очевидным, когда, войдя, в свою комнату, наступил на что-то, лежащее на полу перед дверью, и не только не поднял это, чтобы ознакомиться поближе, но просто небрежно поддал ногой, убирая неизвестный предмет со своего пути. Предмет, едва слышно прошуршав по полу, затормозил возле кровати. Я еще прошелся по комнате, скинул пиджак, расстегнул рубашку. К тому моменту кровь снова стала снабжать головной мозг, и я, наконец, сообразил, что лежащий на полу прямоугольник требует моего внимания.
Поднимаю и открываю. В общем, все довольно ожидаемо.

Узнать чей-то секрет? Ну, один, я уже, кажется, знаю - Ной Роксбург ловит кайф, копаясь в чужом грязном белье.
А я вообще не люблю чужие тайны, потому что не умею их хранить. Узнав, чей-то секрет, я тут же встраиваю его в свой роман, чтобы выложить на всеобщее обозрение.
Мой секрет, который стал приманкой для посещения особняка Роксбурга, и секретом назвать трудно. Разве что свидетельством раздолбайства, ноги у которого растут из самой обычной похоти. Это унизительно, оскорбительно и досадно для меня самого. А вот огласка моей тайны может эпатировать публику, но, скорее, в пользу мне, а не во вред.
Но если следовать логике нового послания, то напрашивался вывод - у всех здесь есть секреты.
И у Фрейи. И у Кристины.
И мне совсем не хотелось, чтобы какие-то там тайны этих двух женщин стали причиной роковых неприятностей в их жизнях.
Пять минут прошло, а Фрейя так и не появилась.
Почувствовав укол разочарования, стараясь не пороть горячку, я принял самый быстрый душ в своей жизни, оделся и покинул комнату. Стуча в дверь Фрейи, был уверен, что ее там нет.

Дописал пост здесь
И здесь тоже будет пост!
А пока музыка

Я постучал в дверь раз и второй.
Чувствуя себя полнейшим идиотом от того, что стал вдруг выстраивать воздушные замки там, где им не место, все стоял и стоял у двери комнаты Фрейи. Собрался уже уйти, когда услышал тихий звук, похожий на всхлип. Прислушался. Звук повторился, и доносился он из-за двери, возле которой я стоял.
Я постучал громче и настойчивей. Не собираюсь сдаваться и не готов отпустить Фрейю.
За дверью воцарилась тишина, которая мне не понравилась, также как и звуки, ранее раздававшиеся с той стороны.
- Фрейя, это Саймон. Открой, пожалуйста, - сказал я. В ответ тихий всхлип и снова тишина.
Честно говоря, стало как-то не до церемоний. Она явно плакала, а я не мог просто проглотить это и убраться восвояси.
- Фрейя, я слышу, что ты там. Открой, я все равно никуда не уйду. Сяду возле твоей и двери буду ждать.
Наконец, звук шагов и щелчок замка. Фрея приоткрыла дверь и отступила в сторону, пропуская меня в полумрак комнаты.
Я захлопнул дверь, и, шагнув к девушке, крепко обнял ее. Она уткнулась лицом мне в грудь и какое-то время мы просто стояли, храня молчание и не двигаясь. Она плакала почти беззвучно, я лишь чувствовал, как чуть подрагивают ее плечи, а по моей рубашке расплывается влага. Поцеловав Фрейю в макушку, я подвел ее к кровати, усадил, а сам сел рядом.
- Что случилось? - спросил я, пытаясь заглянуть ей в лицо, скрытое распущенными волосами. - Очень надеюсь, твои слезы не из-за того, что ты жалеешь о том, что между нами произошло. Если нет, то могу предположить, что причина может крыться вот в таком вот конвертике.
Я достал из кармана подсунутый мне под дверь конверт и повертел его в руке. Девушка бросила быстрый взгляд на бумажный прямоугольник, судорожно вздохнула, но ничего не сказала.
- Амазонка, ты же не позволишь никому запугивать тебя? Ты же отважная девочка. Расскажешь, в чем проблема?

Я мельком взглянул на россыпь снимков на кровати. Все старо, как мир. Кто-то думает, что может сотворить с жизнью другого человека все, что вздумается. А кому-то вдруг становится так скучно жить, что он начинает развлекаться, запуская грязные лапы и длинный нос в прошлое посторонних людей. Это от того, что в собственной жизни сплошные черные дыры? Иначе, зачем этим заниматься?
- Моя девочка. Досталось тебе. - Я протянул руку, положил ладонь на прохладную щеку девушки, провел большим пальцем, стирая слезу.
- Фрейя, прошлое потому так и зовется. Оно то, что прошло. Его больше нет. Эти снимки, - я небрежным кивком указал на фото, - они больше не могут иметь власти над тобой. Что было, того не исправишь. Но нельзя позволять этому портить тебе дальнейшую жизнь.
Мне хотелось обнять Фрейю, поцеловать крепко, а потом любить до тех пор, пока не заставлю забыть все, что пугало и тревожило ее.
- Не мне рассуждать о том, что правильно, а что нет. Я сам наломал дров. Но знаешь, скажу тебе так, - и я все-таки обнял ее, притянул ближе и положил голову девушки себе на плечо. - Бегать от прошлого бесполезно, оно все равно догонит. Но нельзя позволять ему поймать тебя в капкан. Мы все совершаем ошибки, безгрешных просто не существует. А бывает, что невольно оказываемся не там и не с теми и огребаем за это по полной программе. - Уж это я точно знал на собственном опыте. - Прими то, что было. Было и закончилось. Ты ведь ни в чем не виновата. Но шантажисты питаются страхом. Покажи, что не боишься. Плевать на эти фото, негативы и на то, что там хочет этот шантажист. И, отвечая на твой вопрос - я почти уверен, что письма рассылает Роксбург. Но, честно говоря, мне на это плевать. Мне даже почти неинтересно, зачем ему это вдруг понадобилось.
Я поворачиваю голову Фрейи к себе и смачно целую в губы.
- Ты это ты. Такая, какой являешься сегодня и сейчас. Ты - прекрасная отважная амазонка. В конце концов, что могут сделать эти фотографии? Вспомни, сколько знаменитых людей имели в своем прошлом какие-то пикантные истории. И что? Да ничего, жили себе дальше и делали успешную карьеру.

- У меня куда ужасней, чем у тебя, - усмехнулся я. - Меня шантажируют моей же глупостью.
Я вкратце пересказываю Фрейе историю с "мисс Салли".
- Мне все это не нравится, - говорю я, закончив рассказ, - но больше всего мне не нравится, что в этот цирк оказались замешаны ты и Кристина. Кстати, мне надо найти ее и поинтересоваться-таки, что она здесь забыла и не получила ли такой же симпатичный конвертик.
- А прямо сейчас мы вот что сделаем, - я опускаю Фрейю на кровать , прямо на злополучные снимки и, наклоняюсь над ней. - Давай напишем поверх прошлого будущее.
Я смотрю в лицо Фрейи, снова вижу в ее глазах сомнения и отголоски страха. Но в них также загораются искорки надежды. Я касаюсь губ девушки легким почти невесомым поцелуем. Просто провожу своими приоткрытыми губами по ее нежным и мягким губам, чуть припухшим от слез. Потом целую, жадно, настойчиво, чувствуя, как ее ротик приоткрывается навстречу, впуская меня.

Я разомкнул наши губы, приподнялся на руках и посмотрел на женщину, лежащую передо мной. Подумал о том, что хотел бы сделать с ней очень многое. И я имею в виду не только то, что желаю любить ее до нашего полного изнеможения во всех возможных позах. Я хотел прямо сейчас подхватить ее на руки и унести отсюда далеко, бросив на прощанье горящую спичку на эти снимки. А если вместе со снимками и кроватью сгорел бы весь особняк, то это было бы самое правильное завершение "вечеринки секретов".
Ну, конечно, при условии, что в доме никого не будет.
Мда, писательская фантазия, она такая. Особенно, если мозг практически обескровлен и отключается, потому что кровь устремляется с севера на юг.

Я целовал Фрейю, и где-то на периферии зрения мелькали разбросанные по кровати снимки.
Высыпав их из сумочки, Фрейя с тревогой взглянула на меня. Я не собирался их разглядывать. Они мне не были интересны. Мне интересна Фрейя, та, что была сейчас со мной. Та, что будет завтра. Мне жаль, что я не мог взять листок бумаги и, написав на нем ее прошлое, поступить с ним так, как поступал с не понравившимся мне текстом - скомкать, выбросить, сжечь, не оставив следа.

Снимая с Фрейи одежду, я покрывал поцелуями подрагивающее под моими прикосновениями тело, стараясь не пропустить ни дюйма открывающейся передо мной наготы.
- Ты бесподобна, - сказал я, стягивая по гладким стройным бедрам крошечные кружевные трусики и отбрасывая их в сторону.
У Фрейи очень красивые колени. Кладу на них руки и очерчиваю нежную округлость. Веду ладонями вверх, одновременно разводя ее бедра. Фрейя лежит передо мной, открытая, уязвимая, жаждущая и нетерпеливая. Вижу, как от частого дыхания вздымается ее грудь с розовыми горошинами сосков. Скоро я поцелую их так, что они станут яркими, словно ягоды спелой малины, и такими же сладкими. Она вся сладкая, и я хочу немедленно попробовать ее.
Я быстро сбрасываю рубашку, брюки, но пока остаюсь в боксерах. Питаю иллюзию, что это поможет сдержаться и не наброситься на Фрейю сразу же, погрузившись в нее очень глубоко.
Подбираюсь ближе и устраиваюсь меж ее разведенных ног. Наклоняюсь и целую аккуратную ямку пупка, следую языком ниже, оставляя влажный след. Добираюсь до местечка, похожего на розовый цветок, покрытый росой. Накрываю губами, провожу языком, легонько посасывая. Она мягкая, нежная и сладкая на вкус, словно медовая роса. Точно такая, как я и представлял. Прерываю ласки и тихонько дую, заставляя девушку вздрогнуть и издать легкий то ли смешок, то ли всхлип.
Смотрю на лицо Фрейи. Она не сводит с меня глаз, и под ее взглядом я снова опускаю голову туда, где мне больше всего хочется сейчас быть.
- Ты сладкая, - бормочу я, и снова накрываю ртом ее лоно. Добавляю палец, и едва не взрываюсь, чувствуя, как она сжимает меня.
Фрейя уже на грани, а я затвердел так, что член вот-вот прорвет тонкую ткань боксеров. С трудом отрываюсь от самого невероятного лакомства на свете (что там эти экзотические десерты с завлекательными названиями!)
- Надеюсь, хозяин этого дома предусмотрителен во всем, - говорю я хриплым, срывающимся голосом, и тянусь рукой к прикроватной тумбочке. В верхнем ящике обнаруживается упаковка дорогих презервативов. - Заботливый и очень внимательный к своим жертвам шантажист, - хмыкаю я.
И это последнее, что я мог произнести членораздельно и более или менее осмысленно.

... Потом мы лежим, тяжело дыша. Голова Фрейи на моей груди, и я слышу, как в унисон бьются наши сердца.
- Фрейя, я хочу увести тебя отсюда, - говорю я. - Прямо сейчас. И Кристину тоже. Вам обеим здесь больше нечего делать.
И тут в голову мне приходит мысль, которую я не спешу озвучивать. Я думаю о том, что Ной Роксбург оказал нам услугу, заманив сюда и заставив ходить по раскаленным углям наших секретов. Это шанс сбросить, наконец, ненужную ношу, избавиться от того, что тащится из прошлого и не дает спокойно жить.
Старые секреты, если в них нет жизни, никому не интересны. Их просто хоронят навсегда.