Карта ролевой игры "Ильмарион. Земля изгоев"

грызаясь в ряды призраков и живых жнецов, Фэрр направо и налево орудовал мечом. В лицо брызнула кровь - его ли , или врага, уже не имело значения.
Он не чувствовал более ни усталости, ни боли, окрыленный обещанием во взгляде его королевы, подаренным ему перед появлением Аелуна и темной армии.
Чуждая магия, в которой было заключено еще больше разрушительной силы, чем в черном камне, сдавливала грудь, не позволяя сделать новый вдох, кольцом стискивала голову, силясь раздавить череп, но в один благословенный миг она ослабла и Фэрр спиной почувствовал мощную волну магии объединенных изгоев четырех королевств, во стократ усиленную скипетром. Он оглянулся всего на секунду, чтобы убедиться , что его королева в безопасности, когда совсем рядом , рассекая воздух с пронзительным свистом пролетела ядовитая стрела, выпущенная одним из жнецов. Вторая впилась в грудь Аластора. Сверкая наконечниками в темноте, они градом посыпались сверху.
Приближались медленно, точно кто-то намеренно оттягивал момент гибели. И этого замедления оказалось вполне достаточно, чтобы черная птица завертелась вихрем, образуя небольшую воронку и затягивая в нее отравленное оружие. Взметнулась ввысь и вспыхнула в темном небе красным пламенем, чтобы вновь возродиться и парить над ратным полем черной карающей тенью.
Вновь раздался скрежет металла о металл, огненный шар снопом искр рассыпался о шлем одного из жнецов. Он не почувствовал боли, только проникающий удар остро наточенного клинка между ребер.Металл прошел сквозь латы легко, словно резал масло , а не сталь. закаленную в недрах Призрачных гор. Упав на колени, Фэрр парировал удар жнеца, когда тот уже был уверен в своей победе и вкладывая в ответный выпад остатки черной магии, всадил тяжелый двуручный меч в живот воина Аелуна до основания. враг не растаял в воздухе и не продолжил сражаться, а покачнулся и замертво рухнул рядом с Каладаром.
Пророчество сбывалось. Аелун утратил свою мощь и был близок к тому, чтобы посмотреть в лицо своей смерти.
Сверху раздался голос Аелуна, проклинающего весь род фейри и умолк, растворяясь в воздухе, пропитанном запахами смерти и крови.
Яркая слепящая вспышка чистого света резанула по глазам. Ослепила, одновременно даруя освобождение.

Тихое ржание за спиной и легкий толчок в плечо сопровождало знакомое клацанье зубов о звенья кольчуги.
Фэрр подозвал Зверя повелительным взмахом руки - все на что сейчас был способен.
Лошадь послушно опустилась перед хозяином, Фэрр неуклюже взобрался на неоседланную спину, и привалился к длинной сильной шее.
Черный рыцарь выжил, как и обещал. Он возвращался к своей королеве...

Двумя днями ранее. Призрачные горы. Ланжерон.


на жива? Не молчи. Убью.
- Жива. Но ей грозит опасность куда страшнее магии и мести Аелуна. Тьма разъедает ее душу изнутри. Она сама себе враг.
- Я сделаю все, просто скажи, что. Она – все лучшее, что есть во мне, она в каждом вдохе и в каждой мысли. Без нее незачем жить.
- Я помогу. Твоя королева не пострадает, но взамен я требую достойного правителя для нашего народа. Мы ждали достаточно долго. Когда-то Ланжероны поклялись защищать верных им людей и гномов, на мече, окропленном кровью древних. Не ломай клятву. Не разочаровывай тех, кто готов пойти за тобой во тьму и сгореть в огне.
- Я передал власть кузену.
- В нем от Ланжеронов , сколько в ишаке от благородного скакуна. Пока ты держишься за юбку Химены и проливаешь кровь за двор Черного Мориона, он гнобит твоих подданных и сговаривается с Верием.
- Они подданные династии, если ты забыла. На службе у двора, моя кровь льется не только ради фэйри, но и ради ланжеронцев.
- Нет, Каладар, это у тебя короткая память и сознание твое в тумане, и глаза твои незрячи, ослеплены любовью. Ланжерон всегда поддерживал правящую династию, но никогда не терял свою независимость. Ты фейри лишь на половину и место твое здесь, с нами. Я укажу тебе путь и сниму проклятье, но поклянись всем, что тебе дорого, любовью к королеве поклянись – герцог Ланжерон вернется в горы, свергнет маркиза Иллаи , и в этих местах навеки воцарятся мир и покой.

Сейчас

Прочитать в ее глазах так много, что забываешь дышать. Вновь схватить ее в объятья, клеймя нежную кожу следами принадлежности одному-единственному мужчине и вжать во все еще обтянутое кольчугой тело, рискуя навредить, поймать бледные губы своими, согревая и умоляя раскрыться для него, прежде чем прошептать «Я знаю» в ответ .
Упрямо гнать мысли о необходимости оставить свою королеву ради верности клятве и долгу. Каждым жадным поцелуем и нетерпеливым прикосновением извиняться за всю боль, что собирается причинить любимой женщине. Все, что он может позволить себе перед неминуемой разлукой.
Тогда в горах, он думал только о спасении Химены, лишь бы поскорее оказаться рядом с ней и согласился бы на все, что не потребуй от него колдунья.
В миг, когда Химена так доверчиво прижимается к нему и с такой страстью отвечает на его поцелуй, добровольно отказаться от нее – хуже смерти. Фэрр никогда не нарушал свое слово, но сейчас оказался в шаге от того, чтобы покрыть свое имя бесчестием и отречься от обещаний, данных своему народу. Лучше бы он погиб в битве со жнецами. Теперь бы не пришлось делать ужасный выбор, причиняя боль ей и себе.
Вглядываясь в прекрасное лицо, Фэрр хмурился.
Его вассалы получат своего правителя из рода Ланжеронов.
Он сделает это. Пусть так, пусть частично исполнит клятву, но впредь ни у кого язык не повернется попрекнуть Черного рыцаря, что он оставил преданных ему людей без защиты.


Близость Химены придавала сил. Достаточно для последнего волшебства Черного рыцаря. Начертав священный знак в воздухе над головой Зверя , Каладар освободил магию древних гор, усиленную мудростью лесных фейри. Вороньем взвилась она в воздухе над окропленной кровью землей, вспыхнула языками синего пламени и осыпалась вниз хлопьями черного пепла, окутывая долину пеленой густого тумана.
В изнеможении Каладар рухнул к ногам своей королевы. Опустившись рядом, Химена устроила голову своего Черного рыцаря у себя на коленях, а поцелуи ее и прикосновения нежных рук исцеляли поселившуюся в каждом члене боль куда сильнее самой древней черной волшбы.
Клубы тумана рассеялись, являя воина в черных с красным доспехах, отмеченных двумя скрещенными мечами на фоне герба двора Черного Мориона. На полголовы ниже, с непослушными волосами цвета воронова крыла и пронзительными карими глазами, внешне он был схож с Каладаром Фэрром. Воин застыл на месте, будто не решался подойти, лишь смотрел на Черного рыцаря, и во взгляде это сквозила надежда.

- Подойди, брат. – Фэрр дождался, когда Готияр опустится перед ним на колени, опираясь на рукоять меча, - Ты заслужил прощение и освобождение своей преданностью и смирением. Никому и никогда я не говорил, что избрал для единокровного брата наказание хуже смерти. Я не могу вернуть тебе отнятую жизнь, но хочу искупить свою жестокость в малом. Я ломаю свою клятву, данную вассалам, делаю это обдуманно и осознанно умираю для своего народа. Отныне их поведешь ты, брат мой . И будешь править в наших землях мудро и справедливо. Ланжерон умер. Да здравствует Ланжерон! Кровь сильнее ненависти. – Лицо Фэрра стало жестким лишь на миг, но он тут же прогнал неприятные воспоминания. С губ срывались жестокие слова. Фэрр знал, брат воспримет их не как угрозу, а как дружеский совет. Времена вражды и непонимания между ними давно прошли. - Но если когда-нибудь я узнаю, что брат мой не верен своему долгу или мысли его стали черны, как пещеры под гномьими копями, а меч обратился против фейри, ничто более не спасет тебя от моего гнева ни под небом, ни под землей.
- Каладар, герцог Ланжерон один и второго быть не может. Но я с радостью возьму на себя право служить и защищать от твоего имени. Они любят тебя и все поймут. «Непоколебим до последней капли крови», - произнес Готияр, протягивая руку.
- «Верен до последнего вдоха» - продолжил Каладар девиз, выгравированный на гербе их с Готияром предков, воссоединенный вновь силой рукопожатия двух братьев.

- Теперь я только твой, - глядя во след удаляющемуся Готияру и силясь подняться на ноги, Фэрр слабо улыбнулся своей женщине – И мне нужен новый конь.
Он все сделал правильно.
Черный рыцарь прочел это по глазам своей Белой королевы.