Карта ролевой игры "Бумеранг"

Когда всё стало так плохо?
Мысль вывернуть руль и пустить машину в дерево возникает снова, спустя всего пару миль.
Когда старик Хорнер назвал его наглым щенком и поклялся, что ни одна пядь земли Хорнеров никогда не будет принадлежать Макферсонам? Тогда он решил, что эта земля станет его во что бы то ни стало.
Или раньше, когда ухлёстывал за девчонкой, а она над ним только смеялась? Нет, тогда он сказал себе, что она не лучшая, есть и другие.
Наверное, это случилось, когда он понял, что лучше нет, а Миа оставалась такой же далекой и отстранённой. Друзья. Он тоже хорош. Предпочёл молчать. Молчать ведь умнó - не зная, что у тебя на сердце, никто не может ранить. Плевать, что твои мысли и чувства убивают тебя вернее, чем это смог бы сделать кто-то другой. Никто ведь не видит и твоя гордость не страдает от жалости окружающих.
Да, наверное, тогда он убедил себя, что Мие будет лучше в городе, что она не справляется. Чтоб убралась, чёрт возьми, с глаз долой!
Машина завиляла по дороге, цепляя обочины.
Так совпало, что для того, чтобы получить землю Хорнеров, нужно избавиться от её хозяйки. И чтобы не видеть больше хозяйку - отнять у неё землю. Идеальное уравнение. Нужно было только чуть-чуть помочь ей, подтолкнуть к принятию верного решения. Но в это уравнение не вписывается её "люблю". Оно делает его подонком и рушит идеально выстроенный план. Вот, казалось бы, он должен быть счастлив - Миа его любит. Разве не этого он хотел? Но он уже столько разрушил, что её признание, как приговор. Она не простит, поэтому он не скажет. И это всегда будет между ними. Но быть рядом с Мией, которая любит... - это станет его персональным адом.

Знакомый пейзаж и мелькает быстрее. Двор "Джокера". Знакомые лица, жесты и улыбки. Все заняты делом, перекидываясь шутками на ходу. Жизнь идёт своим чередом. Это так странно - вдруг понять, что то, что жизнь безвозвратно изменилась, не видит никто кроме тебя.
Итан кивает на приветствия и идёт сразу к себе. Хочет побыть один.

Итан вздохнул, увидев Фармера:
- Ты за деньгами?

Хитрец. Одного упоминания Черри достаточно, чтобы Итан отстегнул ему денег. Иметь "глаза и уши" на "Бумеранге" тоже хорошо, особенно в свете предстоящего расследования, но...

- Марк, если я возьму тебя обратно на работу, люди будут считать, что загон ты открыл по моему приказу. Они, наверное, и так считают.

По крайней мере Миа. То, сколько раз она спросила, зачем Марку быть на свободе - ясно же, что считает, что это его, Итана, рук дело.

- Фармер, это ещё один повод Мие ненавидеть меня, - Но она и так будет. Итан вздыхает, глядя как зажигаются радостью глаза парня. - Только ради Черешенки.

- Исчезни, Марк, - Итан пожимает руку и пытается не улыбнуться, - Иди работай, может тогда велек тебе выделим.


Жениться. Эта мысль, как и все остальные, крутится вокруг Мии, но имеет особую привлекательность. Миа утром, днём, вечером и, конечно, ночью всегда рядом. Хозяйка в его доме. Жена. От этой мысли так хорошо, что губы сами расползаются в улыбке. И не придётся больше искать предлоги, чтобы заехать на "Бумеранг" и увидеть её. Да и сам "Бумеранг" будет его.
Но лгать ей всю жизнь? А если Рэйнольдс всё же что-то раскопает, то она подумает, что он женился на ней, чтобы прикрыть грешки. Да, это всегда будет стоять между ними. Только если он не расскажет сам. Но тогда она сможет отправить его в тюрьму.
Это ещё один круг, новый. Круг сомнений, доверия, веры и страха потерять.

Уже темнело, когда Итан поехал к Хорнерам. Он так и не решил, что скажет Мие и скажет ли вообще что-нибудь. Он просто хотел её видеть, чтобы быть уверенным, что она в порядке.

Заглушив машину во дворе "Бумеранга", Итан пошёл к дому, но остановился сделав всего несколько шагов. Навстречу, покачиваясь на каблуках, шла Миа. Итан прошёлся взглядом по чёрному шёлку платья и изгибам, которые тот обнимал.

- Ты всё-таки надела платье.

- Ты такая красивая, - Итан осторожно провёл руками по гладкой ткани на её спине. Взял за плечи и заглянул в лицо, - Что за план? Неужели собиралась ехать ко мне?

По глазам видит, что да. Улыбается, прижимает крепче и говорит на ухо:

- Поехали. Но обратно не привезу, у меня останешься.

Миа покачивается на каждом шагу, Итан улыбается и обнимает за талию, чтобы не упала. От неё пахнет алкоголем и духами. Какими-то тонкими, наверное, дорогими. Её кожа пахнет лучше, но Итан улыбается, потому что она такая для него. С духами, косметикой и и в шёлковом платье.
Он целует её, когда помогает забраться в машину. Видит краем глаза Лейкера у гаража и захлопывает дверь:

- Миа вернётся завтра к вечеру. А может и нет. Справишься?

В тоне прямой намёк, что пора бы уже начать работать по своей должности. Итан не слушает ответ, о трудоспособности Лейкера он будет судить по результатам, а не обещаниям. А они пока не ахти.

Он ведёт машину, стараясь не отвлекаться от дороги, но присутствие Мии рядом заставляет постоянно поворачиваться и смотреть, ловить её взгляды и улыбки.

- Конечно, - отвечает серьёзно, - но предупредить их где ты всё же нужно.

Итан молчит на "с самого утра" и собирается сделать по-своему. Их мир слишком хрупок, чтобы терять возможность побыть вместе.

Миа просит остановиться на границе их земель. Итан тормозит и выходит следом. Она идёт к забору, утопая каблуками в земле. Смешная, но самостоятельная. Всегда и во всём пытается быть самостоятельной и сильной. Спорит, напоминает, что хозяйка, упрямится. Не может отпустить себя, дать себе помочь.
Итан останавливается за её спиной и кладёт руки на перекладину забора, заключая Мию в круг.
Она смотрит в темноту на пастбища, он - на неё. Любуется профилем и думает о том, что после близости тяга к ней ни капли не уменьшилась. Наоборот, стала сильнее и ярче. Миа оборачивается и смотрит на него через плечо.

Звучит неожиданно, хоть и не должно. Может, просто потому, что Итан думал о другом. Он смотрит на неё и не понимает себя. Ведь это то, к чему он стремился - где радость? Вместо неё накатывает холодное понимание, что это конец.

- И что дальше, Миа?
Он пожимает плечами, показывая, что не понимает её. Берёт за плечи и разворачивает к себе лицом:

- Продашь и уедешь? В город? А как же твои люди, Миа? Твоя земля, твой дом, сестра? - он не отдаёт себе отчёт, что сжимает её плечи.
А когда понимает, разжимает и ведёт ладонями вниз по её рукам, берёт её руки в свои и смотрит на них. Именно это он хотел сделать в ту ночь, когда она положила свои руки на его. Чтобы она вложила свою руку в его ладонь и позволила себя беречь. Как берегут и греют сейчас его ладони её пальцы.
Он склоняется к ней, притягивает ближе, сбивая шляпу, касается лбом её лба:

- Я сделал столько ошибок, Миа. Очень много ошибок, - Итан почти не видит её лицо, но чувствует теплое дыхание и то как она ведёт руками по его плечам, обнимает за шею. - Не оставляй меня.

- Пусть Черри учится, - подчёркивает, что участие Мии в этом деле не подразумевается. Об остальном молчит.

- Дилетантка, - тихо хмыкает, но улыбка сходит с губ от её следующих слов.

- Я не буду, Миа, - прямо отвечает Итан. - Не буду навещать тебя раз в две недели, чтобы перепихнуться и возвращаться домой один. Или может ты ещё предложишь, чтобы мы с Фармером вместе к вам приезжали? А что, будет с кем поговорить в дороге. Удовлетворили и проваливайте до следующего раза. - зло, категорично, - Что за роль ты мне отводишь в своей жизни? Ты уверена, что тебе понравится такой уклад?

Ей лучше сразу понять, что он не станет играть в эту игру. Миа хмурится. Итан упрямо молчит и ждёт ответа, но она меняет тему и заговаривает о другом.

- Миа.

Он не хочет уходить от темы, но Миа прижимается сильнее и целует. Итан загорается разом, слушает про кабинет, подхватывает её и несёт к машине, не в силах ждать, когда она доковыляет до неё в своих туфлях. Разговор не закончен, он только откладывается.

- Там я тебя и закрою, - обещает отнюдь не в шутку. - Но сначала позволю соблазнить себя, - остановившись жадно целует, гладит через тонкий шёлк, сжимает попку, - на рабочем столе.

Ещё слова в воздухе не растаяли - подсадил свою соблазнительницу в машину и захлопнул дверь.
Зря она думает, что что-то будет по её. Будет так, как он сказал.

Случившееся с Кингсли осталось почти не замеченным за прокатившейся по округе новости о продаже «Бумеранга». Людям было куда интереснее судачить о том, что Миа Хорнер продаёт свою землю Итану Макферсону, с которым, судя по увиденному несколькими очевидцами в городе, спит. Подробности муссировались со смаком. Кто-то ещё помнил, что много лет назад между этими двумя что-то намечалось, а может даже было, но главным образом потому, что в деле о поджоге построек на «Бумеранге» фигурировало имя одного из работников Макферсона. На фоне выдвигаемых буквально таки фантастических версий, хулиганское нападение было слишком обыденным, хоть пострадал Кингсли довольно сильно – это признавали все.
Миа и Итан ещё долгое время оставались темой для пересудов, невольно подпитывая любопытство общества всё новыми деталями. Говорили, что со дня пожара Миа ни одной ночи не провела дома. Вечером Итан приезжал за ней и увозил на «Джокер», а утром обратно, иногда оставаясь на весь день у Хорнеров, но вечером снова забирал Мию с собой. Также поговаривали, что Макферсон – а о нём знали, что он предлагал старику Мии продать землю – теперь не интересуется как продвигается оформление бумаг, будто завершение сделки его вовсе не интересует. Тем временем на земле Хорнеров уже шли первые преобразования. Всё это казалось каким-то странным и необычным для жителей пригорода, привыкшим к большей определённости. Кто-то считал, что дело закончится скорой свадьбой, другие, что трагедией.
Свадьбу на «Бумеранге» сыграли, но не Мии, а её младшей сестре – Черри. Гости в не меньшей степени чем молодожёнам, уделяли внимание Итану с Мией. За их движениями следили, каждую улыбку и прикосновение обсуждали, но ответы на вопросы найти не могли.

За летом пришла осень. Расследование зашло в тупик из-за отсутствия улик. Рэйнольдс крутил пальцем у виска, объясняя Алану и Джеку, что они собственноручно уничтожили возможные следы преступника в машинах и, находившийся там же Чак, вторил ему с не меньшим пылом. Перетоптанный двор «Бумеранга» и подъездная дорога имели на себе столько следов, что отыскать среди них те самые не было никакой возможности. Единственная зацепка – слова Бена о том, что в ночь поджога он видел Кида разбилась о свидетельские показания Чака и других ребят с «Джокера», единогласно утверждающих, что на ферму они вернулись все вместе. Сам Рэйнольдс интуитивно продолжал подозревать Макферсона, но после разговоров с работниками «Бумеранга» и его хозяйками, его уверенность пошатнулась. Зачем стольким людям врать, что они видели от «Джокера» только помощь, согласно Мие «как физическую, так и финансовую»? Зачем Макферсону ломать то, во что он вкладывает силы и деньги? Дело отошло к висякам, но Итан был далёк от празднования победы.
Миа всегда была упряма и Итан по-своему ценил эту её черту, когда дело касалось работы, но то, что она осталась такой несмотря на взаимное чувство и то, что они стали близки, выводило его из себя. Она упрямилась по поводу, ещё чаще без. Оспаривала каждое принятое относительно них решение и упрямо собиралась перебраться в город. Как считал Итан из глупого желания доказать свою независимость. Это злило тем сильнее, что себя независимым он не чувствовал. Эта женщина, как никто другой, умела дать понять, что некоторые вещи невозможно взять силой, хитростью или деньгами. Он просил её не оставлять его, она – пестовала свою задетую гордость, собираясь положить на её алтарь их будущее. Зачем? Этого её упрямства он не понимал. Разве она сможет жить в одной из коробочек многоквартирного дома? В лабиринте серых улиц, где даже не видно горизонта, а воздух пахнет не землёй, а выхлопными газами. Она не сможет, он знал это. И Миа это знала, но, очевидно, гордость была для неё важнее, чем быть с ним. Вот так, когда он подумал, что они, наконец, будут вместе, Миа его снова оттолкнула. Итан никогда не отличался открытостью, совсем ушёл в себя и в работу, также ища утешение в гордости.
Время бежало что-то безвозвратно меняя, а что-то оставляя неизменным. Если в первые дни после пожара у Итана крутилась мысль рассказать Мие о своей роли в случившемся, с каждым последующим оно таяло. Что значат для неё их отношения, если она собирается уехать? Не много. И если он ей расскажет – потеряет окончательно. Можно подумать, что сейчас она с ним душой и помыслами. Если же допустить, что узнав правду, Миа не обратится в полицию, тогда... Тогда станет ещё хуже. Он должен будет жить не только с осознанием того, что она больше никогда не будет верить ему безоговорочно, как прежде, но и с тем, что свободой он обязан ей. Итан часто думал об этом, перебирал варианты и всё больше убеждался, что говорить ей нельзя. Сожалел ли он о содеянном? Нет. Его не слишком щепетильная совесть прекрасно сжилась с мыслью, что если бы он в своё время не начал кампанию по изживанию Хорнеров с их земли, Миа никогда не попала бы в его постель и он никогда не услышал от неё «Я люблю тебя». Результат стоил затраченных усилий. Совершенно однозначно стоил. А вот причинять ей лишнюю боль и рушить то неустойчивое, что есть между ними, смысла он не видел.

Апрель

Звонок нотариуса застал Итана на пути в город. Короткий разговор, только чтобы сообщить, что бумаги готовы на подпись. Итан пообещал заехать и нажал отбой. Вот и наступил день, которого так ждала Миа.
Он заехал к нотариусу, а потом, вместо того, чтобы отправиться по намеченным делам, зашёл к Гарри. Итан провёл в пабе пару часов, ища истину на дне бокала. Не нашёл, но набрался прилично. Хотел заехать на «Бумеранг», но передумал или просто проехал мимо и только потом вспомнил, что хотел – особой уверенности не было. В голове, как и перед глазами, плыло. Он пытался ухватиться хоть за что-нибудь, что остановило бы затягивающий его круговорот, но опора ускользала. Итан несколько раз открывал глаза и понимал, что засыпает за рулём, пытался не допустить снова, но тяжёлые веки упорно опускались, погружая в благословенное забытье.
Припарковав внедорожник на волосок от бампера впереди стоящего, он выбрался из машины и, сильно шатаясь, пошёл к дому.
Решив, что мать и работники уже спят, Итан набрался терпения и открыл дверь сам. Ввалившись, коснулся рукой стены, пытаясь поймать равновесие и с удивлением увидел, что в дверях гостиной появилась Миа.
Понятно для чего она приехала, даже до утра ждать не стала. Холодные щупальца злости зашевелились, опутывая его затуманенный разум. Итан отпустил стену и, стараясь идти ровно, двинулся к ней.
– Почему ты здесь, Миа? А-а-а, дай я догадаюсь сам, – протянул он, скрывая злость за кривой усмешкой, – Нотариус позвонил и тебе, так? Ты прокатилась в Эск, подписала бумаги и вот ты здесь, – размашисто взмахнул рукой, – чтобы сказать мне, что уезжаешь. Я прав?
Миа смотрела на него пристально, не произнося ни слова, но Итан знал, что она его осуждает.
– Ну, что же ты стоишь – иди! – глядя на неё, махнул за спину в сторону двери, – Иди! – неожиданно зло заорал Итан и схватил Мию за руку. Его голос стал тише и зазвучал твёрдо, предупреждающе, – Но только помни, Миа, что вернуться тебе будет некуда. Я не буду ждать тебя. Не буду, поняла?
Он дёрнул её на себя и, пошатнувшись, крепко обхватил рукой за талию.
– Знаешь, чего я хочу? Удержать тебя силой, – признал он, – даже зная что ты хочешь уехать. У меня сдают нервы, так я боюсь потерять тебя. Я жалок, – ещё одно признание, произнесённое тоном констатирующего факты, – Повторяю, что люблю, а тебе это не нужно. Ты говоришь, что любишь, но я не верю тебе, потому что ты собираешься променять меня на... на что, Миа?
Итан запрокинул её голову, чтобы лучше видеть лицо. Его глаза скользили по её щекам, носу, подрагивающим губам, избегая только глаз. Он не хотел смотреть в них, не хотел видеть безразличие. Накрыв её рот ладонью, сжал пальцами щёки и только тогда посмотрел в глаза. Он не мог скрыть бушевавшие в нём злость и отчаяние, быстро перерастающие в желание причинить ответную боль.
– Я могу заставить тебя продать землю, но не могу заставить хотеть быть со мной.
Поняв, что делает, Итан разжал руку. Оставшиеся от его пальцев белые отпечатки стали быстро набирать цвет, в какой-то степени приводя его в себя. Он хмыкнул и оттолкнул её.
– Зачем ты приехала, Миа? Думаешь, я стану умолять тебя остаться? Может, мне встать на колени?
Он действительно начал опускаться на колени.
– Итан, не надо, – Миа сглотнула слёзы.
– Не надо, – повторил он машинально, глядя в её лицо. – Ничего не надо, так? Всё впустую.
Он устало закрыл глаза, а затем снова указал на дверь:
– Уходи! Уходи, я тебе сказал!
Покачиваясь, Итан стал подниматься по лестнице.
За спиной со стуком закрылась входная дверь.