Карта ролевой игры "Блуждая во времени"

Дверь тут же отворилась и на пороге появилась графиня. она была столь обворожительна. что Кавендиш на миг потерял дар речи.
А еще ему совершенно расхотелось ужинать.
- Не волнуйтесь, дорогая, Вы лучше всех, тем более что в столовой и во всем доме мы совершенно одни, но если хотите, я могу попросить подать ужин в комнаты, - улыбнулся граф, озвучивая свое собственное желание.

Услышав в ответ


Алистер только улыбнулся, стараясь погасить желание в глазах, чтобы не испугать и не обидеть леди.
- Оставайтесь у себя, я распоряжусь насчет ужина и приду помочь Вам справиться с корсетом, - рассмеялся Кавендиш и быстро сбежал вниз.
- Паркинс, у леди разболелась голова, она будет ужинать в спальне, распорядитесь, - донесся оттуда его веселый голос, - и пусть подадут два прибора, не могу же я оставить супругу с головной болью в одиночестве.
После этого Кавендиш наведался в кабинет, где, как он помнил, всегда в достатке было бренди, и пропустил стаканчик.
Где-то через полчаса он снова постучал в комнату жены и вошел, когда ему разрешили это сделать.
На столике у кровати был накрыт ужин, но граф абсолютно не хотел есть, в то же время следовало уточнить у леди о ее планах.
- Милая, Вы в самом деле голодны? - спросил он, подходя к столику, и, взяв два бокала с вином, подал один из них супруге.

Графиня взяла вино и кокетливо посмотрела на Алистера. Откуда что взялось, - подумал, сверху вниз глядя на Урсулу.
А она вдруг маняще улыбнулась и произнесла

- Ну что ж. - усмехнулся Кавендиш, (пока он еще мог смеяться) и, взяв из руки жены недопитый бокал, поставил оба на столик, потом наклонился и легонько коснулся губами ее губ, отстранился и посмотрел на графиню, словно спрашивая «так?». В глазах Урсулы появляется неподдельная обида, да и сам граф уже на пределе – всякая шутка хороша, пока она не зашла слишком далеко. А сейчас он шутить не намерен. Обняв Урсулу, Алистер целует ее более страстно и горячо, вторгаясь языком в мягкую сладость ее рта, ловя вздох не то удивления, не то испуга, руками оглаживая плечи и аккуратно спуская с них платье. Он старается быть осторожным и внимательным, помня брошенную ее фразу и то чувство презрения и страха, которое появлялось в глазах у графини, когда она говорила о покойном муже…
Продолжая целовать и одновременно раздевать жену, Алистер осторожно подталкивал ее к кровати, видневшееся в глубине алькова, потом, видимо поняв, что его собственное терпении на исходе, поднял Урсулу на руки и, в один шаг преодолев расстояние до ложа, опустил графиню на прохладные простыни и сел рядом с ней.
Ловя испуг в широко открытых карих глазах, он приблизил свое лицо к лицу жены и тихонько прошептал:
– Не волнуйтесь, моя милая, все будет хорошо, Вам нечего бояться меня, обещаю, что не сделаю ничего против Вашей воли. Эти его слова были встречены слабым вздохом графини и громким хохотом его собственного внутреннего голоса, подсказывающего графу, что его терпение не безгранично, но он дал себе слова, что будет нежен и осторожен, и постарается его сдержать. Очень постарается…
Скинув сюртук, Кавендиш наклонился ближе к Урсуле, касаясь губами ее губ, щеки, шеи, нежной ключицы, чувствуя легкую дрожь, осторожно гладя руками ее плечи, одновременно расшнуровывая корсет, чтобы освободить грудь…
Поцелуи спускаются ниже, руки нежно ласкают холмики груди, потирая пальцем вершинки. Граф легонько подул на темный сосок, потом обвел его языком, услышав легкий стон и какой-то протестующий возглас графини.
– Тшшш, милая, все хорошо, доверьтесь мне, – прошептал Алистер и продолжил ласки, осторожно освобождая жену от лишней одежды…

Продолжая целовать жену, Кавендиш быстро стащил через голову собственную рубаху. А потом проделал то же самое с ее шемизеткой. Удивленный возглас был заглушен поцелуем. И мужчина продолжил нежные ласки, когда же руки Урсулы обняли его плечи. А потом нежные пальчики запутались в волосках на обнаженной груди Алистера, граф понял, что еще немного и он не выдержит, потому схватил жену за руки и сжал их, старясь дышать ровно. Она же поняла все не так и явно обиженно прошептала, приподнявшись на кровати и пряча у него на груди лицо

– Все хорошо, родная, – Алистер прижал жену к себе, гладя по плечам. Боже, как она чиста и наивна, несмотря на замужество, – просто сейчас лучше этого не делать, иначе… я… простите, но я слишком хочу Вас, – выпалил он, ругая себя и за торопливость, и за эти слова, и за то, что невольно обидел молодую женщину, она же в самом деле хотела, как лучше, а он… он все испортил. Нежно поцеловав графиню, Алистер встал и прошелся по комнате, подошел к столику и выпил бокал вина, постепенно успокаиваясь, потом снова вернулся к постели и сел рядом с Урсулой.
– Простите, дорогая, не хотел Вас обидеть, и не умею объяснять, да и… и тут он понял, что сказать нечего. Да и что говорить в такой ситуации, когда лучше слов могут сказать руки и губы. И они заговорили… лаская и обнимая, целуя и покусывая, нежно и бережно, жадно и страстно, срывая стоны и едва удерживая крик, шепча имя и какие-то ненужные слова, улетая к небесам и рассыпаясь осколками радуги…
– Вы замечательная, – прошептал Алистер, обнимая Урсулу и осторожно целуя ее, – и я позволю Вам делать со мной все, что пожелаете, только давайте сейчас немного поспим, а потом я буду весь в вашем распоряжении.

Уплывая в сон, услышал слова графини
и блаженно улыбнулся.
Снилось что-то странное – поезд для перевозки угля, в котором почему-то ехали люди, в частности, он сам, бандиты, стрельба, темноволосая девушка в красном очень открытом платье, он сам, взбирающийся на дерево и спускающийся из окна по простыни. Странно, наяву он точно такого не переживал, в окна, во всяком случае, однозначно не лазил. Хотя в том сне многие мужчины были одеты почти как Алистер, когда он смотре на себя в зеркало по приезде.
Проснувшись, подумал, что надо будет пораспрашивать Бриджертона про Америку, и есть ли там город Пайониртаун, но мысль эта толком не сформировавшись, ушла, как только его обняли руки Урсулы, а ее чуть хрипловатый со сна голос за что-то его поблагодарил
Когда же жена столь смело поцеловала графа, он вознамерился доказать ей, что его есть за что благодарить, хотя на самом деле это он был благодарен ей… за многое…

Садясь в карету, чтобы продолжить путешествие. Неожиданно услышал

– ради Бога, дорогая, только зачем Вам это, я предполагал сам научить всему этому наших сыновей, а вас просить научить дочерей вышиванию и всяким другим дамским премудростям, да и с чего вы взяли, что не нравитесь мне, – улыбнулся Алистер, подсаживая супругу в карету и задерживая руку на ее округлой попке. Но графиня, вероятно и сама поняла, что сказала глупость, потому что тут же поправилась
– Надеюсь, Ваша фантазия не даст нам обоим скучать в дальнейшей дороге, – садясь в карету, усмехнулся Алистер.
А когда экипаж тронулся, он пересел рядом с женой и под ее удивленное «ой» посадил Урсулу к себе на колени и, целуя, тихо прошептал:
– Дорогая, я хочу дать пищу Вашим фантазиям, а так же показать Вам, что в дороге можно заниматься гораздо более приятным делом, чем смотреть в окно кареты…

…. Лет спустя. Англия. Девоншир
 
Je veux te voir des étoiles dans les yeux,
Je veux nous voir insoumis et heureux.
Oh, toi, plus moi…


На лужайке перед большим загородным домом был накрыт чайный стол. Во главе стола сидела приятная пожилая дама. Она, улыбаясь, смотрела, как чуть поодаль играют в пел-мел два кудрявых темноволосых мальчугана и девочка, а две девчушки помладше сеются, прыгают и аплодируют особенно удачному броску.
– Ну что, дорогой мой, теперь можно тетке и в свое поместье уехать, порадовал ты меня, хо как порадовал, – дама взяла чашку и подала ее Алистеру. – Скажи, дорогой, графиня скоро спустится в сад?
– Да, миледи, я думаю, нам недолго осталось ее ждать, – граф вынул из кармана брегет и глянул на циферблат. – вот увидите, она скоро появится. Графиня очень четко придерживается данного доктором режима, и, насколько я понимаю, близнецы уже поели. А вот и она, – Алистер улыбнулся жене, которая шла к ним по дорожке, и встал из-за стола, чтобы помочь ей сесть.
– Урсула (в таком узком кругу Кавендиш позволял себе обращаться к жене по имени, без церемоний), леди Спенсер интересуется, поедем ли мы на воды в Форж или в Баден и не прочь составить нам компанию, – сказал граф жене, улыбаясь пожилой родственнице.
– Вообще-то я совсем не то говорила, мой друг, но если Вам угодно, возражать не стану, – леди Спенсер улыбнулась Алистеру и его жене.
– И правильно сделаете, миледи, нам так приятно Ваше общество, а дети вряд ли переживут вечер без бабушкиной сказки, – Кавендиш подарил пожилой родственнице ответную улыбку.
В самом деле он был очень благодарен ей за настойчивость в устройстве его судьбы, как благодарен был и Провидению за то, что все случилось именно так, как случилось. А потому не мог не улыбаться этим двум столь любимым им женщинам.
Что бы дальше ни уготовала ему судьба, сейчас, сидя за этим столом, он был счастлив, как, он видел, были счастливы и Урсула, и леди Спенсер. Стояла теплая погода, слышался смех играющих детей, жизнь продолжалась… Иногда ему снились странные сны про какой-то другой город, всадники, женщина в красном платье и мужчина в широкополой шляпе, но чем больше проходило времени с момента свадебного путешествия (а именно тогда сон посетил Кавендиша впервые), тем реже были такие сновидения и расплывчатее образы…