Карта ролевой игры "Crows Landing: Кровавое наследие"

Сиэтл, много лет назад

- Роузи, беги! Папа напился, он ищет самый большой нож! Скорее беги!
Светловолосая девочка лет семи сидела под большим обеденным столом. Скатерть, которую мама вышивала так долго и с такой любовью, свисала почти до пола, поэтому за ней удобно было прятаться. Иногда они с Роузи играли в сестер милосердия: Эми была раненой, а сестренка ее лечила, а потом они менялись местами.
- Роузи!
Отчаянный шепот смолк. Эми так и не посмела закричать громко, как ей хотелось. Где-то на кухне заревел Магнус Нортман.
- А ну идите сюда, дщери Иезавели! Я научу вас почтению к старшим, подлые стервочки! Быстро к папуле, я сказал!
Роузи подошла и заглянула под стол. Школьная сумка тяжело плюхнулась в угол. Большие синие глаза старшей встретились с испуганными глазенками младшенькой.
- Все будет хорошо, тыковка, - Роуз Элизабет Нортман, лучшая ученица школы св. Бригитты, чемпионка района по теннису, говорила размеренно, голос не дрожал. – Поверь. Сегодня все закончится. Я точно знаю.
Рот Эми широко открылся, но сказать что-то она не успела – Магнус взревел, как бык на бойне.
Роуз быстро опустила край скатерти и ушла, хлопнув дверью.

Она слышала разговор. Точнее, крики разъяренного отца и тихий голос сестры. Потом что-то зазвенело. И наступила тишина.
Страшная.
Просидев минут пять, она выползла, выпрямилась и на дрожащих ногах поплелась на кухню.
- Папуля? Папочка?..
Магнус Нортман сидел в кресле – качалке, которое когда-то купил жене, Линде. Он раскачивался, кресло поскрипывало.
Скрип. Скри-и-ип. Скрип.
В левой руке он держал бутылку виски «Джек Дэниелс», пустую. Из горлышка на пол капала жидкость.
Кап.
- Роузи?
Эми растерянно оглядывалась. Дверь была только одна. Роузи не могла выйти отсюда, она бы заметила. Значит, Роузи тут. Надо только поискать.
Прятки! Эми осенило: сестра спряталась, и хочет, чтобы ее нашли.
- Папулечка, я поищу ее? Да?
Магнус раскачивался, бормоча что-то себе под нос. Она разобрала только: «Сыны отмщения… звезда Давида… проклятые черномордые выродки… горите все, горите…».
Эми тихонько попятилась от отца.
«Сыны отмщения» - это те плохие дядьки, которые уже приходили к ним пару раз. Они пили, орали плохие песни про смерть, цеплялись к Роузи и даже к Эми.
- Горите все! – заорал вдруг Магнус. Бутылка вылетела из руки и разбилась. Его глаза закатились, голова упала на грудь, он захрапел.
Эми посмотрела. На губах вскипали пузырьки слюны, Магнус храпел и чмокал толстыми губами.
- Роузи?
Девочка пошла к окну. Оно было открыто, одно стекло – справа – разбилось. Как бутылка только что.
- Ты тут?
Их квартира располагалась на седьмом этаже старой многоэтажки в бедном районе, где, по словам папочки, селились только «черные выродки, латиносы и всякая тварь из низов». Магнус всегда говорил, что хотел бы жить в районе почище, но денег никогда не хватало, хоть он и упорно работал на стройке. А когда мама их бросила и уехала в Калифорнию, стало совсем плохо. Папа запил, потерял работу, стал злым.
Эми подошла и выглянула на улицу. Все было как всегда. Но вот на соседней улице завыли сирены полисменов, потом внизу раздались крики. Она опустила глаза.
На сером бетоне фигурка Роузи казалась такой маленькой. Как у куклы. Ее белое кружевное платье почему-то испачкалось красным.
- Роузи?..

Толстый дядя-полисмен ласково разговаривал с ней и даже дал конфет, вкусных, не соевых. Эми сидела тихо, сложив руки на коленях, как все хорошие девочки.
Как учил папочка.
- Моя бедная детка!
Она вскинула глаза: какая-то пышная дама в длинном платье и соломенной шляпке со смешным бантиком спорила с дядями в синем.
- Пустите меня к ней! Мой последний цыпленочек, сокровище мое!
Прорвавшись, дама кинулась на колени перед Эми и заглянула ей в лицо. Эми стыдливо отвернулась.
- Не узнаешь меня? Я твоя мама, посмотри, внимательно посмотри, моя пушистенькая.
Мама? В следующий момент Эми притиснули к огромной груди и начали тормошить, чмокать, тискать. Она терпела, морщилась.
- Я тебя так люблю, так люблю…
- Не любишь.
Мать вздрогнула, и стоявший близко к ним дядя нахмурился и внимательно посмотрел на Эми.
А она повторила:
- Нет. Не любишь. Притворяешься.
- Да как ты… - начала мать зло и ахнула. Зажав рот рукой, обернулась и просительно хлопнула ресницами: - Господин офицер, она перенесла такую травму, не слушайте. Сейчас я поведу ее в кафе на первом этаже, мы выпьем чаю, съедим булочку.
Мать улыбалась и говорила фальшиво – Эми это ощущала каждой клеточкой.
С момента ухода Роузи в окно она чувствовала все. Все, что переживали другие. Иногда эти эмоции хлестали через край, она громко кричала, била кулачками в стенку и пугала ласковых сестричек милосердия и дядей в синем. Раз, когда ее повели гулять в садик при больнице, услышала, как стригут траву и тут же ощутила тоненькие вскрики убиваемого живого…
Эми опустила плечики, обняла себя, стараясь как-то отгородиться от матери. Та, продолжая улыбаться, цепко схватила ее за ручку и потащила к лифту.
- В Калифорнии мы тебя научим хорошим манерам, - шипение матери доносилось все время, пока они ехали на первый этаж. – Я ошиблась, доверив вас этому никчемному Нортману. Упустила момент. Но мой дорогой Роуланд Стрэнг, истинный святой Церкви Иисуса Христа Святых последнего дня, сказал, что я должна вернуться и выполнить родительский долг. Что ж, юная леди, теперь я не спущу с тебя глаз. Я буду пасти тебя, как невинную овечку у вод Авраамовых, да!
Эми сутулилась и смотрела в пол.
Отныне она постарается всегда смотреть в пол.
Так делают все хорошие девочки.
И еще…
Она постарается не чувствовать. Ничего постороннего.
Она очень, очень постарается. Иначе крики травы и крики Роузи не дадут спать по ночам.

Паттерсон, наши дни

Возвращаясь с молитвенного собрания, она совсем ушла в свои мысли.
В общем, они и были единственным местом, куда сейчас могла удалиться тихая блондинка в мешковатой унылой одежде. Старая дева с вечно опущенными глазами, которую и в школе, и в университете словно не замечали. А если и замечали, то роняли вдогонку что-то вроде «моль».
Эми относилась к мнению окружающих спокойно. Лишь бы не трогали. И хорошо.

Поднимаясь на второй этаж, она слышала бубнеж матери.
- …и поднимет Господь праведных на небеса, а всех грешников низвергнет в преисподнюю, аминь. Аллилуйя.
Скрип.
Она вздрогнула, но упрямо сжала губы и пошла вперед, по коридору, минуя комнату матери.
Та, судя по всему, раскачивалась в своем углу, читая затрепанную Библию и прерываясь только для того, чтобы выпустить очередную дозу словесного яда в сторону города.
Миссис Нортман ненавидела, когда люди веселились. Ханжа до мозга костей, она даже вымарала из своей Библии то место, где Иисус превратил воду в вино. И то, где царь Давид плясал перед ковчегом.
Эми держала свою – полную – Библию в тумбочке и каждый вечер перечитывала любимые места. В последнее время ей особенно нравилась Песнь Песней.
О, конечно, она знала, что это место следует понимать иносказательно – как союз Бога и Церкви. Но от некоторых слов в сердце все замирало, а перед глазами плыли виноградники, робкие взгляды юной девушки и жгучие – царя.
Любовь…
Не будет в ее жизни любви.
Любить больно. Это она поняла давным-давно.

Эми вошла в свою комнату, поглядела в окно. Вдалеке уже гремели барабаны и трубы. Парад, шествие… фиеста.
Праздник.
Она была послушной девочкой и не ходила на праздники в Паттерсоне.
Но сейчас ей захотелось. Так сильно!
Эми открыла дверцы шкафа. Все те же унылые платья и свитера…
Что ж, пойдет как есть. Побродит в толпе, а может, и прижмется робкой молью где-нибудь к стене, глядя на радостные лица.
Только на пару часиков.
Что плохого в этом?
Ничего. А мама не узнает. Она сейчас потихоньку пьет – да, да, праведная и лицемерная миссис Линда Нортман пьет, еще как – а после спрячет виски в тайник и будет спать, как младенец.

Эми переоценила свои силы.
Она давно научилась блокировать поток чужих эмоций - иначе бы не выдержала ни долгих лет под одной крышей с ныне покойным отчимом Стрэнгом и здравствующей матерью, ни монотонного и жесткого существования в общине мормонов, где под внешней ледяной коркой обрядности бурлили нешуточные страсти.
Но сегодня, в этой праздничной толпе ей казалось, что океан чувств мужчин, женщин, детей и стариков вот-вот прорвет прочнейшую плотину.
Затопит. Полностью.
Она сглотнула, прошла мимо стрелков из лука, мимо рыцарей, искусно наносивших удары деревянными мечами.
Остановилась у одного из киосков. Там продавали прохладительные напитки и мороженое.
Эми в детстве обожала мороженое, готова была есть его на завтрак, обед и ужин, за что изрядно получала от родителей.
Магнус и Линда считали, что детей нужно держать в узде и время от времени эту узду натягивать.

Она сощурилась на мальчишек, которые как раз в эту секунду проезжали мимо на роликах.
Интересно, насколько прочна узда, которую надели на отца в тюрьме?..
После гибели Роузи его не осудили - дело признали несчастным случаем.
Но Магнус Нортман и его дружки-головорезы все же допрыгались.
Через год, уже находясь в Калифорнии, Эми услышала разговор отчима и матери.
"Осужден... за вооруженное нападение... Нечестивая тварь, и по грехам справедливо воздалось ему!"
Срок - сорок лет без права досрочного освобождения. Иначе говоря, пожизненно.
Реакция матери?
С того момента, как Линда подтвердила в морге Сиэтла факт родства с погибшей дочерью, Магнус для нее умер.
А уж после срока - он, что называется, оказался стерт с карты ее памяти. Навсегда.
Она запретила Эми даже упоминать его имя.
А сама каждый день на собраниях твердила о милосердии к ближним.
"Фарисейка. Как все они", - со злостью подумала Эми.

Рядом кто-то выкрикивал просьбу о помощи.
Подросток, бледный и худой - скулы торчали, будто он постоянно недоедал.
Поддавшись странному импульсу, Эми купила две порции мороженого и подошла.

- Привет, - она смотрела на землю, как всегда. - Я Эми Нортман. У меня тут лишнее мороженое. Не хочешь, случайно?
Она прислонилась к ближайшему дереву и аккуратно сняла упаковку со своего.
- Ммм... вкусно как.
Удовольствие было таким острым, что Эми сама поразилась.
И почему она вечно сидела тише воды и ниже травы, как маленькая повинуясь Линде?
Она уже давно взрослая. Имеет право принимать собственные решения.

Хорошо бы удалось бросить ту надомную работу, которой занимается сейчас, и вернуться на медицинский.
Она его так и не окончила, ушла на третьем курсе.
Из-за Линды, конечно. А из-за кого же еще.
Вспомнив скандал с ректором, Эми сморщилась и заела горечь воспоминания кусочком лакомства.

Парень принял мороженое, а потом...
Встал.
Ну и ну!
Это было более чем неожиданно. И забавно.
Эми даже улыбнулась, правда, прикрыла рот ладошкой и сделала вид, что кашляет. Кажется, она не Господь, чтобы исцелять не ходячих?
Значит, парнишка врал. Явно уличный, взгляд, как у голодного кота - настороженный и пристальный.

- Пожалуйста, - спохватившись, она опять уставилась в землю, но потом переборола себя и снова поглядела на незнакомца. - Попить есть в киоске, могу купить. Праздник вроде обычный, я мало на них бываю.
Сморщившись, Эми почесала кончик носа. Оркестр гремел, но вдруг музыка затихла. В наступившей тишине говорить стало легче.

- О, рада видеть обе твои ноги. А безопасность... да кому я нужна? У меня и воровать нечего, - она выкинула обертку от мороженого в мусорку и облизнулась.
Эми направилась к киоску и постучала, привлекая внимание продавца:
- Будьте добры, напиток. Один.
И обернулась:
- Тебе какой... э... и как тебя зовут? А, Алекс. Прости, отвлеклась.

Она удивленно вскинула бровь.
Алекс сильно нервничал, похоже.
Странно.
- Слушай, держи колу, - она расплатилась с продавцом, утиравшим пот. День был очень теплый. Но на горизонте висели облачка, и что-то подсказывало: дождь может и пройти. - И меня не надо охранять, я взрослая девочка...
Мимо пробежал парнишка лет пятнадцати, размахивая пачкой газет:
- Покупайте! Свежий выпуск! Массовое убийство в Паттерсоне! Тучи сгущаются!
Эми нахмурилась и крикнула:
- Стой! Дай одну, пожалуйста.
Купив, она развернула пахнущие краской листы и вчиталась.
Алекс тем временем нетерпеливо притоптывал рядом. Ничего, пусть попьет.
- Слушай, ведь и правда людей убили, - побледнев, Эми растерянно посмотрела на Алекса. - Думаю, мне стоит поговорить с мистером Дримом об этом. Возможно, он в курсе. А ты побереги себя. У тебя тоже нет охранника, знаешь? На всякий случай - в нашем доме есть пристройка, там отчим когда-то сделал фотолабораторию. Пустует. Будет необходимость - ночью приходи, сможешь передохнуть.
Кивнув ему, Эми поспешила к Дриму и группе оживленных горожан.
По пути ее остановили полицейские, но Эми быстро достала из сумочки документы.
Что здесь происходит? Разве это праздник?

Она уже открыла было рот, но тут подошел некто неожиданный.


Мартин Скотт.
Об этом человеке в городке ходили легенды. И ни одна из них не утешала.
Линда всегда внушала дочери, что люди вроде Скотта безжалостны и крайне опасны.
Судя по холодному взгляду и полуулыбке бизнесмена, в этот раз миссис Нортман могла и оказаться права. В его эмоциональном поле можно было утонуть и сгореть одновременно. Этот человек был ходячей бомбой, готовой взорваться в любой момент. Неожиданно.

Эми пробормотала что-то в ответ, смутившись.
Минутное замешательство - и Скотт отвлек Дрима разговором. Это дало ей дополнительное время, чтобы перевести дух.
"Тише. Не позволяй эмоциям ворваться и испортить тебе редкий праздник. Хотя он и так уже испорчен, но..."






К ним присоединился новичок в общине - брат Тео.



- Доброго дня, - растерянно сказала Эми и протянула газетный лист мистеру Дриму. - Купила вот. Сами взгляните. Кажется, от нас скрывают важную информацию.

Эми кивнула.
В группе мужчин неподалеку она уже заметила кое-кого из знакомых. Конечно, можно было попросить того же Тео, но в глазах его жены было столько противоречивых чувств... а ее поле прямо дышало негодованием и ревностью.
- Джозайя! - она взмахнула рукой. - Джоз Бернес, привет!
Улыбающийся высокий мужчина, главный смотритель городского парка, подошел к ней.
- Оу, привет, малышка Эми. Все-таки пришла на праздник? А мама как?
Ну вот. Вечные неудобные вопросы.
- Нормально, - она пожала плечами. Скотт уже удалился следом за представителями власти, послав в ее сторону очередную улыбочку. От нее Эми снова обдало холодом. Ух.
- А у меня отлично все, мэр обещала подарить новые саженцы в следующем сезоне, представляешь?
- Угу, - слушала она впол-уха, наблюдая за толпой. Мальчик с газетами куда-то исчез. Продал все или его... увели? Власти явно что-то скрывали, а газетчики недолго смогут оповещать всех в таких обстоятельствах...
- Джоз, я еще погуляю тут, посмотрю на народ, а потом проводи меня, если никто не подхватит, ладно?
- Какие проблемы, - темнокожий великан сверкнул белыми зубами. - Тебя - с превеликим удовольствием. Связанные тобой свитера так греют в холодные ночи в горах, мои кости радуются.

Эми смущенно отвернулась. Да, она вяжет очень красивые вещи, которые охотно покупают, но ее мечта - стать медсестрой или врачом. И до сих пор она так ее и не добилась.
Грустно.

Эми еще побродила по улочкам, потом попросила Джоза показать ей те цветы, которыми он все хвастался.
Рассеянно прислушиваясь к восторженным речам главного смотрителя парка, девушка попробовала прощупать общее эмоциональное поле Паттерсона.
Она лишь немного коснулась барьера, почувствовала с той стороны толчок дикой и темной энергии, отпрянула и усилила свои блоки.
Невероятно.
Кто или что бы там ни было, оно угрожало всем жителям Паттерсона.
И находилось это очень близко к военной базе, которую, по слухам, недавно открыли и проводили там учения.
Эми нахмурилась и стала размышлять о взаимосвязи между информацией в газете и собственными предчувствиями.
Нужно ли ей с кем-то поделиться? Кажется, она видела с мэром и шефом полиции незнакомцев, возможно, они расследуют это дело.
С другой стороны, ей ли соваться в такую гущу событий? Молью быть легче. Тебя никто не видит и не может обидеть.

- Малышка, ты слушаешь?
- А? Конечно, Джоз, - она слегка улыбнулась смотрителю. Тот удивленно смотрел на нее.
- Кажется, этот шум тебя утомил. Может, проводить домой?
- Да, пожалуйста. Буду благодарна.

Дома она обнаружила храпящую мать, казалось, приросшую к креслу-качалке, сжав зубы, укрыла ее пледом и потушила свет.
Отдыхая у себя, Эми все еще не могла отделаться от неясного ощущения: что-то было упущено сегодня. Что-то важное. Деталь, мелочь, имеющая значение.

Утро

Хозяйственные хлопоты отняли львиную долю времени. Потом Эми посетила собрание, под руку с матерью. Она вела ее очень бережно, стараясь не выдать ни малейшим жестом физической брезгливости.
Снова глаза в пол, длинная юбка, бесконечные женские пересуды...
Ну сколько можно!
Внутренне она кипела. Давно сформировавшаяся броня готова была треснуть.
Эми скрепилась и запела про себя старый спиричуэл. Песенку невольников, мечтавших о свободе много лет.
Таких похожих на нее.

В городе продолжались игры и конкурсы, по улицам ездила машина, с которой зазывала громко оповещал о начале нового мероприятия.




Эми и помыслить не могла об участии в конкурсе.
Даже если бы она сошла с ума и решилась переодеться и нанести макияж, скандал случился бы невероятный. Она еще не настолько расхрабрилась.
А вот рисунки на дороге или стенах - это весело и безобидно.

Пока шел конкурс и разодетые дивы выходили на помостки под выкрики и аплодисменты, Эми искала людей, раздававших мелки. Нашла, обрадовалась.
Подозвав к себе группку малышей и их родителей, она растолковала им правила.
Точнее, одно правило - рисовать все, что приносит удовольствие. И слушать указания мистера Мюллера.
Сама она решила рискнуть и попробовать изобразить волшебный лес с единорогами на стене городского парка. Джозу понравится.

Эми не удалось отбрыкаться от конкурса.
Ее звали долго и настойчиво, в итоге она бросила мелки и решительным шагом прошла за кулисы.
- Только из уважения к традициям и мэру, - сказала она участницам. - И я переодеваться не стану, пойду в чем есть. Не хватало еще, чтобы преподобный отругал меня за неподобающее поведение на следующем собрании.
Девушки переглянулись и вздохнули.
- Ну и упрямая ты, Эми Нортман, а на вид... - ведущий замахал руками, видя, что она открыла рот. - Ладно, ладно. Твоя взяла. Иди как есть, только сделай милость - улыбайся, а то все абрикосы пожухнут.
Эми при этих словах хихикнула, кто-то закричал:
- Вот! То самое! Иди!
И не успев опомниться, она выскочила на подмостки, моргая от света и приставляя руку козырьком к глазам.
Из жюри уже доносились одобрительные выкрики.

Эми выполнила все задания, ну, почти.
Потому что когда она плыла с угощением, проклятый низкий каблук вдруг крякнул и треснул. Пискнув, Эми качнулась, поднос угрожающе накренился, пирог куда-то поехал...
В последнюю секунду она успела невероятным движением вывернуться, удержала равновесие и с выпученными глазами доковыляла до пункта назначения.
Ох. Лучше было сидеть и рисовать с детьми!
Мистер Дрим ей аплодировал. Красная от стыда Эми сползла со сцены и села на ближайший складной стульчик, чтобы проверить обувь.
Мысленно она клялась никогда больше не идти на поводу у традиций, мэров и вообще... вообще не идти на поводу.
Пора уже проявлять больше самостоятельности. Да.
И почему бы не написать заявление с просьбой о восстановлении в университете?
Когда этот ужас с убийствами завершится, она так и сделает.

Немного отдышавшись, Эми убедилась, что обувь цела и пошла искать мистера Мюллера. Художник с умными глазами и небольшой бородкой уже вовсю суетился, раздавая мелки и указания своим новым ученикам.
- Джонни Кэршоу, почему не даешь дорисовать ветку маме и папе? Они тоже хотят побыть Дали и Пикассо! - малыш захихикал, а его родители рассмеялись.
Мюллер величественно взмахнул рукой в сторону Эми:
- Юная леди, прошу закончить волшебный лес, иначе единороги вымрут без естественной среды обитания!
Эми, скрывая улыбку, пошла заканчивать лес.
Потом она решила помочь самым маленьким и увлеклась.

Мэр сделала им комплимент, Эми кивнула и высунула язык от усердия.
Все-таки ей удалось отвлечься от мрачных мыслей и даже не попасть в эмоциональную ловушку Паттерсона. Успех, что и говорить.
Поблизости мелькнул Алекс с обычным вызывающим выражением лица, потом она заметила, как мистер Дрим что-то чиркает мелком.
Горожане праздновали, музыка играла.

И вдруг...
Со стороны базы пришла волна. Черная, тягучая, тошнотворная волна, обычно ассоциирующаяся у Эми со смертью.
Она побледнела, отложила мелок и села, обхватив ноги руками.
"Надо притвориться, что голова закружилась. Ох, как сильно. Как страшно. Как в день гибели Роузи"
Неужели снова убийство? И если да - почему она теперь чувствует все на таком расстоянии, дар усиливается?
Не дай Бог. Только этого ей не хватало.

Посидев с больной головой минут семь, Эми поняла, что праздник - лично для нее - закончился.
Мимо быстро прошла мэр с бледным лицом, хлопнула дверца ее авто, и миссис Миллер рванула с места.
Худшие подозрения Эми подтверждались - ни за что мэр не убежала бы с фиесты, не случись непредвиденных событий. Значит, точно убийство. И если так, то скоро усилят охрану... возможно, установят комендантский час?
Она представила себе погруженный в молчание город, с улицами, по которым ездят патрули из полицейских и военных.
Какой-то кошмар. Бредовый сон. Но это происходило, причем происходило именно в Паттерсоне.

Тяжело встав, Эми поправила прилипшую к ногам юбку и вежливо сказала художнику, что хочет пойти домой отдохнуть - голову напекло на солнце.
И поплелась домой.

Мать ждала в гостиной, трезвая. И разъяренная - Эми с порога почуяла ее злобу, волна эмоций на сей раз была не черной, а зеленовато-серой и ядовитой.
- Так, так, - Линда скрестила пухлые руки на груди и окинула блудную дочь взглядом, которым можно было растопить арктический лед. Маленькие глазки буравили, и Эми по привычке опустила свои в пол. - Неужели миссис Гэннон оказалась права? Она сообщила, что ты второй день таскаешься на этот богомерзкий праздник! К этим... язычникам!!! Негодная девчонка, никакого стыда!
- Мама...
- Молчать! Знала я, что ты и есть настоящая Иезавель, но мой дорогой Стрэнг, упокой Господь его светлую душу, всегда велел с честью нести свой родительский груз! И вот что я получила взамен - позор!
Выплюнув последнее слово, миссис Нортман направилась к дочери и замахнулась.
Внутри Эми лопнула пружина.
Перехватив жесткую руку, она отбросила ее прочь и крикнула:
- Не смей! Ты ничем не лучше отца - грубая, злобная и вдобавок ханжа!
- Ты... ах ты...
Лицо Линды побагровело, толстая шея стала цвета старого вина.
Мать скрючила пальцы, как когти и отступила.
- Они что-то сделали с тобой. Что-то плохое. Отравили твою душу. Я поговорю с преподобным! Я попрошу его не только молиться за тебя. Пусть соберет всех и на собрании мы будем решать твою судьбу!
Развернувшись, миссис Нортман выплыла из комнаты.
Эми минуту стояла, тупо глядя перед собой.
В замке заскрежетал ключ, она очнулась и кинулась к двери. Заперто.
Заперто!

Задыхаясь от гнева, Эми заколотила по дереву кулачком и закричала:
- Ты не посмеешь! Я взрослая! Я пойду в полицию!
И тут же вспомнила, что творилось в городе.
Полиции будет не до нее.
Она в ловушке. Снова. Как в детстве.
Дверь на замке, на окнах стальные решетки. Ключи только у матери.
Худшие опасения сбывались.

Эми уже замахнулась кулаком снова, и вдруг Алекс собственной персоной! Как ни в чем не бывало.
Она мысленно поблагодарила себя за добрый порыв, подтолкнувший пригласить мальчика переночевать сегодня в пристройке.
- Привет, Алекс.
Эми отдышалась, стянула уродливую серую косынку, зло швырнула ее в угол. Никогда больше не наденет это убожище.
- Прости. Кажется, из-за моей мамочки нам обоим не светит остаться в этом гнезде праведности. Спасибо за помощь, но придется нам уйти ночевать в другое место.
Он вопросительно вскинул бровь.
- Дай подумать... так. Джоз наверняка согласится устроить обоих, он холостяк, дом большой, есть комнаты для гостей. Идем туда, по дороге я буду думать, что делать с жизнью, которая полетела под откос. И... погоди, сейчас сбегаю наверх, соберу минимум вещей, деньги и документы.

Ворча, как маленький гризли, Эми протиснулась мимо Алекса, взбежала по лестнице к себе, в рекордный срок все побросала в дорожную сумку и спустилась.
- ОК. Готова.
"Хоть бы удалось добраться до Джоза до того, как все вооруженные силы выберутся на улицы".

Джоз удивился, увидев на своем пороге запыхавшуюся и взбудораженную Эми и подростка.
- Привет. Что-то случилось? - мужчина переводил взгляд с нее на другого гостя. - Эми, дома беда?
- Беда. Джоз, прости, но мне и этому мальчику - Алексу - негде переночевать. Буквально. Если можно, мы побудем у тебя? - Эми нервно провела рукой по распустившимся волосам.
- Но... конечно. Проходите.
Джоз посторонился, и Эми проскользнула внутрь, за ней Алекс.

Пока хозяин наверху готовил ночлег, она напряженно думала. Вернувшись, Джоз пригласил их в гостевую комнату.
- Есть вторая, но я как назло заставил ее старой мебелью - друг попросил подержать, он переезжает, а оплачивать склад ему не по карману.
- Да, конечно, - она махнула рукой. - Пусть Алекс уже уляжется, а я сейчас, пожалуй, заварю нам чай и мы поговорим.
- Да, - Джоз кивнул. Брови его были по-прежнему сведены. - У меня есть вопросы.
- Я на них отвечу.

Когда Алекс плюхнулся и уснул, Эми сходила в ванную, быстро ополоснулась, переоделась в домашний костюмчик и пошла на кухню.
- Я уже сам заварил, не дождался, - встретил ее Джоз. - Так что стряслось, малышка? Судя по твоему лицу - все серьезно.
- Очень. Ты сядь, Джоз, потому что мне некому сейчас излить душу, а накопилось за много лет столько...
Как хорошо, что у нее есть хоть один настоящий друг. По мере того, как Эми торопливо пересказывала отвратительную сцену с матерью, Джоз помешивал ложечкой в ее чашке, потом кинул туда сахар и ломтик лимона, как ей нравилось. Выглядел он уже не просто озабоченным - мрачным, как туча.
- Пей, пока не остыл. - Большая темная рука ласково легла на ее плечо, Эми отхлебнула, губы тряслись. Давно похороненные эмоции выплеснулись, и стало легче. Гораздо. - Я давно хотел поговорить о твоей семье и вообще о мормонах, но думал, ты там по своей воле и все тебе нравится. Выходит, недоглядел.
Эми кивнула, отпила еще.
- Так, - Джоз заходил туда-сюда, соображая. - Главное - пойми, что сейчас не средние века, ты совершеннолетняя и мать тебе не указ. Теперь - жить у меня ты можешь сколько надо...
- Джоз, - Эми запротестовала, краснея. - Я не хочу садиться на шею!
- Совсем еще глупая, - усмехнулся друг. - Пойми - у тебя мало денег, нет приличного образования и нет постоянной работы, твои вязания не в счет. Так что не обсуждается - живи здесь. А этот парнишка? Смотрю, таскается по улицам, в парке тоже как-то видел...
- Он беспризорник. Кажется, торгует собой, подворовывает, один Бог знает что еще. Но он хороший, Джоз. Правда. Если б не он...
Она вздрогнула, обхватила себя руками.
Решетки. Стены. Замки.
Никогда больше.
- Все, понял. Друг моей подруги - мой друг. - Джоз плутовато улыбнулся и потер руки. - Если ему нужна будет работенка - направь ко мне, в парке есть где разгуляться. А с тобой будем решать проблемы по мере их появления. Мормонов не бойся - если что, пойду с тобой в полицию и поддержу. Заявление на восстановление в университете - напишешь, обязательно надо добиться стипендии. Подработку, если надо, найдем.
- Джоз, - Эми отставила чашку и со слезами уставилась на друга. - Уж не ангел ли ты, спустившийся на эту землю?
Высокий темнокожий мужчина расхохотался.
- Ты меня с кем-то спутала, малышка. Точно. Нет, я парень простой, но друзей в беде не бросаю.
- Да. Но послушай, я совсем забыла сказать - в Кроус-Лэндин неладное. Людей убивают.
И Эми быстро рассказала все, что было в газете.
Джоз так и сел. Они долго молчали, а потом Эми со вздохом пошла укладываться.
Как сказал друг, утром мысли вернее собрать в кучу.

Утро

С утра она заспалась. Алекс уже успел удрать, при этом умудрился ее не разбудить. Молодец.
Джоз ушел в город, завтрак был на столе с запиской.
"Держись, подруга. Буду следить за всеми - если появятся новости о мормонах или убийствах, передам. Пока лучше не суйся на публику".
Эми с трудом проглотила тост и чашку кофе.
Вот опять. Опять сиди сиднем и гадай, что и как. Но она же не в тюрьме, в конце концов!
Проблема...

И все-таки Эми не выдержала.
Сидеть у Джоза и ждать у моря погоды - это было в характере прежней Эми Нортман, бледной моли, пугливо прячущей глаза и кутающейся в бесцветные тряпки.
Нынешняя же Эми явно была против трусливого и ребячливого поведения.
Поэтому приготовив на скорую руку вкусный пирог - в благодарность хозяину за ночлег - она выбрала самое яркое из своих платьев, бледно-желтое с синими полосками на подоле, расстегнула на нем в знак протеста две верхних пуговки и вышла из дома, гордо глядя перед собой.
Она даже походку постаралась изменить. Теперь плечи Эми не горбила, идти пыталась от бедра, как многие сверстницы. И что удивительно - через десять шагов у нее стало получаться!
Нет, она пока не выглядела живой и энергичной девушкой 21 века, но и молью ее бы никто не смог назвать.

По пути Эми думала. Нет, в полицию идти как-то глупо. Вернее всего будет просто переговорить с преподобным Смитом. Кажется, он человек прогрессивных взглядов и сможет ее понять. Кроме того, он способен повлиять на Линду Нортман - Эми уже даже мамой не могла ее назвать - и уговорить не поднимать шума.
Да.
Это будет лучшим выходом из положения.

Встретив патруль, в котором были знакомые лица, Эми уступила дорогу. Мужчины выглядели солидно, оружия не было видно - скорее всего, им приказали просто следить за порядком.
Неужели убийца среди горожан? Ходит вот так, просто, по тем же улицам?
Эми вздрогнула. Не приведи Господь с ним встретиться.
От его поля она может впасть в кому или сойти с ума, это же чистая злоба в концентрированном виде.

На той стороне улицы мелькнула знакомая фигура.
Ого. Как говорится, на ловца и зверь бежит.
Преподобный Смит собственной персоной.
Эми воодушевилась, перебежала туда и пошла следом за главой мормонов.

В кафе было довольно много народу. Нервно прижав к боку сумочку, девушка огляделась. Где же...
А, вон за тем столиком.
Отлично.
- Доброго дня, преподобный Смит. Если позволите, присяду к вам - нужно обсудить одну проблему. Точнее, их несколько, но первую нужно решить срочно.
Выпалив это одним духом, Эми твердо, насколько могла, посмотрела на Смита.

Официантка звякала рядом тарелками. Отчего-то сильно захотелось есть.

Официантка наконец подошла, и Эми, сев поудобнее, заказала:
- Пожалуйста, крепкий черный кофе с сахаром, булочки с паштетом, омлет по-французски с зеленью, апельсиновый сок.

Подождав, пока та отойдет, Эми глубоко вздохнула и начала:
- Все дело в том, преподобный, что моя жизнь окончательно скатилась под откос. Я давно уже хотела уйти из общины, даже уехала в университет. Однако Линда, которая всегда, с детства, меня контролировала, явилась туда и устроила дикий скандал в кабинете ректора, после которого меня вежливо попросили написать заявление об уходе. И я их понимаю, кому захочется иметь в списках студентку с такой матерью...

Принесли заказ, Эми отхлебнула сок и продолжила:
- И это только один эпизод, поверьте. То, что творилось дома все эти годы, я никому не рассказывала. Но такое я бы не пожелала и врагу, честное слово. Постоянные упреки, постоянная слежка, после смерти отчима все усилилось. Последние два года у нее начались и проблемы с выпивкой. Но когда я заикнулась о лечении - ох, не представляете, что мне пришлось выслушивать. Одним словом, преподобный - я устала. А когда Линда вчера подняла на меня руку лишь за то, что я сходила на праздник, сердце не выдержало. Официально заявляю: я выхожу из общины, разрываю с ней отношения и начинаю устраивать свою жизнь. Что и следовало сделать еще тогда, но я испугалась.
Думаю, вы поймете - решение назревало давно. И обратной дороги я не вижу. Все, что прошу - скажите Линде, чтобы не лезла ко мне и не устраивала скандалов. Вас она послушает.

Эми в изнеможении замолкла, выдохнула и с яростью напала на омлет, терзая его ножом и вилкой. Еда оказалась вкусная, хоть это плюс.
За окном снова играла музыка, праздник продолжался.
Поразительно, но несмотря на все проблемы и страхи, жизнь шла своим чередом. Эми поняла, что надо настроить себя на философский лад.
Тогда и настроение выправится.


- Здравствуйте! - Эми кивнула мужчине, который явно недолюбливал Смита. - Да. Эми Нортман.
Агент еще что-то сказал Смиту и вышел, кивнув ей на прощание.
Потом она случайно поймала его взгляд с улицы. Заинтересованный, кстати, взгляд.
Покраснела и застегнула пуговки. На всякий случай.