Карта ролевой игры "Алхимия Крови"

Сидя в автомобиле с откидным верхом и наслаждаясь ездой, Роуз Пэйтон плавно вдавливала в пол педаль акселератора, набирая больше скорости и проверяя себя на выдержку. Навигатор механическим голосом подсказывал, куда следует повернуть, чтобы не сбиться с указанного маршрута. Прекрасная погода радовала глаз, пестря сочными яркими красками вокруг, напоенная ароматами пряных трав, что мерно покачивались под порывами шаловливого ветра, звуки музыки, которые лились из динамиков, лишь подбадривали, заставляя полностью отдаться быстрой езде и позабыть о том, что есть еще что-то, кроме этого упоительного момента. Волосы свободно хлестали по щекам, то и дело застилая глаза, скрытые темными стеклами солнцезащитных очков. Роуз, положив локоть на дверцу, отводила локоны назад, чтобы хоть как-то придержать их и заправить за ухо. Тщетные хлопоты, ибо, играя с ветром, пряди снова спутывались и закрывали глаза пеленой, чтобы в следующую секунду вновь отлетали в сторону, струясь шелковистым водопадом цвета спелой пшеницы. Красный шелковый шарфик, что тоже трепыхался в воздушных потоках, то и дело норовил сорваться с шеи, потому приходилось поправлять еще и его.
Мимолетный взгляд на стрелку спидометра. Почти семьдесят пять миль в час. Роуз неожиданно даже для самой себя негромко присвистнула в удивлении, понимая, насколько сильно увлеклась, перестав чувствовать скорость. Совсем немного ослабила давление на педаль газа. Чем чревата подобная игра, она знала, как никто другой. Но ехать на личном авто, то и дело подбавляя газку, было сродни вызову себе. Хотя со дня аварии прошло достаточно много времени, она решилась сесть за руль снова не так давно, когда поняла, что сможет смотреть на уходящую вдаль полосу дороги перед собой без прежнего страха, который заметно поослаб после того, как Роуз почти полностью восстановилась. Почти - потому что восстановиться полностью вряд ли когда-нибудь получится вообще, учитывая характер тех травм, которые она получила. О балете пришлось забыть, хотя у нее остались любимые танцы. В память о трагедии, которая отняла у нее так много, после реабилитации ей осталась едва заметное прихрамывание, рассмотреть которое можно было, если только очень сильно постараться - не зря же она балерина. Пусть и бывшая, списанная в утиль за ненадобностью. Превращать падения в элементы танца - высший пилотаж, особенно в классическом балете, где нет места вкусовщине. Что уж говорить о каком-то прихрамывании, которое Роуз научилась маскировать легкой летящей походкой, когда достаточно окрепла и прочно встала на ноги. Многочасовые сеансы восстанавливающей терапии в компании с огромным штатом врачей, на которые не поскупился отец, принесли свои плоды. Роуз снова могла не только ходить, но и танцевать, пусть и не так, как раньше, навсегда распрощавшись с балетом. Ужасные шрамы на левой ноге, которая некогда была переломана в нескольких местах, сейчас искусно скрыты с помощью нескольких пластических операций. Но все же едва заметные розоватые рубцы так и останутся с ней до конца жизни, вынуждая носить лишь брюки и длинные платья до пола. В век прогресса многое зависит от того, насколько толст у тебя кошелек, чтобы решить вопрос о том, как скрыть мелкие недостатки, что могут существенно усложнить жизнь молодой девушке. Это только мужчин шрамы украшают. Женщин же они обезображивают. И все же нужно с этим жить, радуясь возможности наслаждаться тем, что имеешь. Только огромная сила воли и вера в себя может поднять на ноги и заставить сражаться за жизнь дальше, убивая в себе саможаление, самокопание и прочую ерунду. Сейчас все это казалось ерундой, но тогда, сразу после аварии, все было несколько иначе. Но лишь ровно до тех пор, пока Роуз не взяла себя в руки. То, что не убивает, делает нас сильнее. А значит, нужно пытаться смело смотреть своим страхам в лицо, коль уж посчастливилось остаться в живых.
Странно, но сегодня все было по-другому. Страха почему-то не было. Даже ни намека на него или какое-то чувство, ему подобное. Только странное умиротворение и гармония с самой собой, подпитанная невероятной природой, которая буйствовала вокруг. Роуз ехала отдохнуть, отвлекаясь от работы, которой только и жила, погрузившись в нее в попытке наверстать то время, которое упустила, в попытке снова жить, танцуя, обучая танцу тех,кто в этом нуждался. Отец, явно обеспокоенный тем, как много сил тратит Роуз на школу, забросил удочку о том, что вот-вот должно было состояться открытие отреставрированного замка Фалам Кнок, в котором, как доверительно он ей сообщил, есть прекрасная картинная галерея с огромным количеством репродукций, которые не повстречаешь больше нигде в мире. Ценная информация для того, кто всю свою любовь к танцу перенес в увлечение живописью, пусть и был в этом деле всего лишь дилетантом. Получить пригласительный билет на это мероприятие не составляет большого труда, когда у тебя обширные связи, завидное положение в обществе и солидный счет в банке. Именно к таким людям и причислялся ее отец, презентуя дочери путевку в мини-оттпуск, которому, если говорить на чистоту, Роуз была рада. Смена обстановки пойдет ей на пользу, позволив затем окунуться в работу с еще большей силой. Слухам же, что бродили вокруг этого замка, Роуз едва ли верила. Кто знает, быть может это хорошо продуманный ход в попытке привлечь толпы туристов. И все же мистическая туманная дымка, что окутывала прошлое Фалам Кнок, тоже сыграла свою роль.
Тихий шепот шин по асфальту сливался с негромкой мелодией. Приподняв пальцами солнцезащитные очки на макушку, чтобы укротить непослушный танец волос, Роуз пощелкала кнопками на магнитоле, переключая треки, пока не отыскала любимый, негромко подпевая словам. Почти полтора часа за рулем после уморительного начала дня, в котором нужно было сделать кучу дел перед отъездом, немного утомили ее, особенно учитывая, что день уже перевалил за полудень, и то, что Роуз не удосужилась даже позавтракать. Забросив в рот маленькую печенюшку и сделав глоток воды, она потянулась за картой, сверяясь затем, не заплутала ли. Навигатор тоже может ошибиться, особенно, если конечная точка маршрута - некий таинственный замок. Цветастый глянцевый путеводитель подробно описывал схему маршрута, так что в ней разобрался бы даже младенец, умей он читать. Впереди еще порядка десятка километров. Сущий пустяк.
Роуз впервые путешествовала одна с момента событий пятилетней давности, которые не только поставили крест на ее карьере балерины. Нелепая случайность невнимательного водителя-лихача стала причиной трагедии, которая отняла у Роуз не только любимое дело, которому она посвятила всю свою жизнь, начиная с трехлетнего возраста, когда только делала свои первые попытки танцевать. Авария отняла у нее и того, кто был дорог. Уилл, которому в ее жизни отводилось одно из главных мест после балета и родных. Будущий муж так и остался только будущим, которому не суждено было стать настоящим. И как напоминание о нем - тонкий золотистый ободок со сверкающими камушками на безымянном пальце. Кольцо, которое он подарил ей в день их помолвки за несколько месяцев до трагедии. Она так и не снимала его с тех пор, словно сросшись с ним, решив оставить как символ того, что, в отличие от Уилла, выжила, отделавшись переломами, сложными травмами и многомесячной депрессией.
Отец как-то мрачно пошутил, что это кольцо отпугивает от нее потенциальных женихов, с которыми он то и дело так и норовил ее познакомить, желая поскорее стать дедом, пока не отправился к праотцам в переживаниях за дочь.
Роуз бегло глянула на сверкающие в лучах солнца камни, понимая, что, возможно, нужно и правда что-то менять. Но снять кольцо так и не сняла, решив, что в дни ее отдыха в Фалам Кнок кольцо сыграет ей на руку, пресекая ненужные вопросы.
Впереди за деревьями, величаво стоя на большом холме, замаячили стены Фалам Кнок.
Припарковавшись, Роуз открыла дверцу и с наслаждение поставила ноги на землю, разминая затекшие конечности, пока к ней торопливо направлялся швейцар, услужливо предлагая свою помощь, чтобы проводить внутрь величественного здания, в котором ей предстояло провести несколько дней. Осталось лишь дело за малым - добраться до своих апартаментов. Благодарно улыбнувшись швейцару и звонко цокая каблучками, Роуз довольно бодро двинулась к замку, поражаясь красотой и величием его стен.
Если замок настолько прекрасен снаружи, то каков же он внутри? Ответ на этот вопрос не заставил себя ждать, едва Роуз переступила порог, застыв на месте и восхищенно рассматривая внутреннее убранство. Но тут же опомнившись, торопливо последовала дальше, не переставая восторженно смотреть по сторонам.

Апартаменты, которые были выделены для Роуз, поражали своим убранством не меньше, чем все, что она видела немногим ранее внизу, когда проходила недолгую процедуру регистрации.
Стоя посреди своей комнаты, Роуз не могла отделаться от странного ощущения какой-то нереальности всего происходящего, словно очутилась в другой мир, полный тайн и загадок, что вот-вот явят свой лик. Тряхнув головой и уверяя себя, что все это глупости, сделала шаг вперед, подойдя к большому окну, придерживая одной рукой почти невесомую ткань занавесей, и распахнула его, во всю грудь вдыхая упоительный ароматы весны, которая в этом году была поистине волшебной. Распорядившись поставить свои вещи возле кровати, и принести перекусить чего-нибудь легкого, стянула с шеи шелковый шарф, положив его на подоконник и мало заботясь о том, что его может унести порывами ветра, что качался в густых кронах деревьев. Слушая звуки, которые наполняли отель жизнью, вглядываясь вглубь сада, где то и дело сновали прибывшие раньше нее гости. Как не велик был соблазн сию секунду пуститься в путешествие по коридорам замка, все же решила повременить. Прежде нужно как следует отдохнуть, приводя себя в порядок после долгой дороги и утомительного дня. Насколько Роуз помнила, через несколько должен был состояться торжественный ужин. А пока же, следовало освежиться. Чемоданы распакует позже.
Осматривая свой номер, направилась в сторону шикарной ванной, на ходу стягивая с себя наряд, в котором была.
Несколько часов спустя, следуя за прислугой, что сновала по всему замку, помогая ориентироваться в просторных коридорах, Роуз спустилась в главный каминный зал, который, казалось, сиял миллионами свечей. Коснувшись пальцами левой мочки уха, что означало крайнюю степень растерянности, которую ей всегда удачно удавалось скрывать, Роуз застыла всего на мгновение, понимая, что зря отправилась сюда. Здесь, в шумной суете торжественного ожидания, она чувствовала себя лишней. Но тут же взяв себя в руки, горделиво приподняла подбородок, сжимая напряженными пальцами черный клатч в тон платью, и направилась в сторону фуршетного стола, намереваясь затем посидеть у камина в компании с бокалом легкого вина. Как вдруг услышала мужской голос, обращенный явно в ее адрес.

В недоумении приподняв одну бровь, Роуз обернулась на голос, который, стоит заметить, вряд ли оставит равнодушной любую представительницу женского пола. Бархатный и глубокий, он, казалось, проникал куда-то под кожу, вызывая едва ощутимые вибрации. Чуть прищурившись, Роуз открыто рассматривала лицо напротив, гадая, что вынудило незнакомца подойти к ней, ведь она только что вошла в зал. Простое любопытство? Или же желание побыть галантным кавалером для незнакомки? Столько не гадай, ответ вряд ли устроит ее, ибо сюда она спустилась ради одной единственной цели – отдав дань уважения устроителю сего мероприятия, направиться на поиски того, зачем, собственно, и прибыла в это место, окутанное мраком тайн. Мужская компания не входила в число планов Роуз на сегодняшний вечер. Равно, как и на все остальные, которые она намеревалась провести здесь.
- Добрый вечер, - не желая казаться невежливой затянувшейся паузой и тем, как беззастенчиво рассматривала лицо внезапного собеседника, отозвалась она, отмечая про себя поразительный цвет глаз, в которых сияли золотые пылинки. - Я Роуз Пэйтон.
Она немного наклонила голову набок, решая, стоит ли отвечать на последний вопрос мужчины. Озвученный им, он говорил о том, что джентльмен напротив явно успел отметить про себя наличие кольца на пальце. Тем и интереснее, почему задает такой вопрос. Из любопытства или же преследует какие-то свои цели?
- Я здесь одна, - губы растянулись в неком подобии приветливой улыбки, а пальцы напряженно впились в кожу клатча. - Но вы вполне можете составить мне небольшую компанию, предложив даме выпить и поухаживав за ней.
Губы явно говорили совсем не то, что сейчас было в голове у Роуз. Она желала бы остаться одна.

Проследив взглядом за тем, куда указывал ее собеседник, увидела привлекательную темноволосую девушку, которая держала в руках стакан с янтарной жидкостью, делая из него глоток и глядя в сторону своего спутника. Но она тут же повернула лицо в сторону мужчины, что сидел рядом, привлекая к себе его внимание.
Роуз вновь перевела взгляд на лицо своего, как оказалось, неслучайного собеседника напротив и не отводила глаз, гадая, какова причина интереса к ее скромной личности. Желание досадить своей девушке или благоверной супруге, с которой, вероятно поссорился, и сейчас желает вызвать ревность? Или тут скрывается что-то другое?
- Интересна природа желания составить мне компанию, особенно учитывая, что рядом с вами такая красавица. И я сейчас говорю отнюдь не о своей персоне. - Роуз заправила за ухо прядь, которая так некстати вылезла из прически. - Неужели компания незнакомки гораздо интереснее компании той, что была рядом с вами всего пару минут назад? Как-то мало верится в подобное, мистер Эдгарс. Или, быть может, - Роуз понизила голос, практически переходя на шепот и вынуждая мужчину наклониться к ней, - вы ищите кого-то третьего? Жаль вас разочаровывать, но вы явно не по адресу.
Губы растянулись в улыбке еще больше, хотя Роуз изо всех сил старалась не улыбаться. Но уж очень повеселили ее собственные мысли, которые приняли подобный поворот. Чтобы не расхохотаться, Роуз сжала губы, касаясь их пальцами и прикрывая улыбку.

- После того, что я тут озвучила, уместнее всего было бы выпить русской водки. - Роуз приняла вполне благопристойный вид, снова возвращая на лицо маску спокойствия, и только уголки губ чуть вздрагивали от едва сдерживаемой улыбки. – Извините, не знаю, что на меня нашло. Видимо, таково влияние того странного места, в котором мы очутились. И вы угадали – шампанское, пожалуйста. Подделок в нашей жизни и так хватает.

Немногим ранее

Отель жил шумной жизнью, в которой не было места тишине. Роуз сидела у камина, слушая звук голосов, что словно роился вокруг - все гости развлекались, кто на что горазд, знакомясь друг с другом, перебрасываясь шутками и веселыми вскриками. Роуз мало обращала на это внимания, следя за яркими языками пламени, что танцевали удивительный танец, то и дело стреляя оранжево-золотистыми искрами и напоминая о золотистых глазах, которые совсем недавно видела перед собой…

…От Роуз не укрылось, как наблюдал за движениями ее губ собеседник, пока говорила. Внимательно смотрел, будто ловя каждое слово, что исторгалось из ее груди, словно пытался расслышать нечто глубинное, что сокрыто в простых словах, которые так легко и непринужденно сегодня слетали с губ, удивляя и саму девушку. Роуз потеребила миниатюрный кулон в виде хрустальной слезы в золотистой оправе, что висел на груди.

Сейчас за движениями мужских губ наблюдала и сама Роуз, словно загипнотизированная глубоким голосом, который напоминал шорох листьев, что падают по утру в золотистую в сиянии восходящего солнца росистую траву. Пальцы чуть сильнее сжали кулон, выдавая волнение, которого быть не должно, и она снова посмотрела в глаза Энтони. Золотистая пыльца в радужках, что подметила чуть раньше, сейчас стала более насыщенной по оттенку, отливая каким-то потусторонним мистическим светом, который, казалось, мог испепелить, если смотреть на него долгое время. Или это просто разыгралось воображение, а в глазах напротив просто причудливыми бликами мерцал огонь от свечей в канделябрах? Роуз тряхнула головой, пытаясь сосредоточиться на словах своего собеседника и хоть немного вникнуть в суть того, о чем он говорил. Определенно, его присутствие рядом оказывает на нее весьма странное влияние. Гипнотическое, сродни некой магии.
- И какова же ваша природа? - коротко спросила она. - Только не говорите, что она носит демонический характер - я едва ли поверю. А сравнивать одно с другим - удел всех и каждого. Человеческая сущность слаба. Она всех и всё подвергает сравнению, порою побуждая и к самосовершенствованию. Но вы правы. Когда все сравниваешь, теряешь нечто несравнимо ценное. Время, которое, увы, не дано затем обернуть вспять. Время, которое безвозвратно утеряно. Но наши жизни определяются возможностями, даже теми, которые мы упускаем.

Роуз едва заметно вздрогнула, когда ее лица коснулись его волосы, вынуждая вспомнить о том, насколько близко она находится к мужчине, сама не ведая почему позволив нарушить зону комфорта, в которую посторонние, особенно представители противоположного пола, допускались очень редко.
- Я должна быть польщена таким внимание, учитывая, что вы знаете меня от силы пять минут. Но вы так категоричны, - Роуз повторила фразу Энтони с улыбкой. - В тех кругах, в которых я некогда вращалась, главным было доверие партнерам - не важно, мужчинам или женщинам, которое порой перерастало в нечто большее. Если вы понимаете, о чем я. Так что занятный опыт у меня имеется, едва ли принеся нечто существенное, кроме удовлетворения любопытства и вдохновения, которое на тот момент я, несомненно, черпала щедрыми пригоршнями.
Роуз удивлялась тому, настолько разоткровенничалась с посторонним человеком. Сегодня она была как никогда многословна. Хотя почему бы и нет, если он - всего лишь случайный прохожий, пусть и ставший неслучайным собеседником. Как только угаснет интерес к ее особе, он вновь вернется к своей очаровательной спутнице, с которой играл в одному ему известные игры, избрав Роуз средством в достижении поставленной цели. А слова, которые она невольно доверила ему, развеются из памяти Энтони с весенним туманом, едва над горизонтом блеснут первые лучи солнца.

Роуз удобно устроилась на стуле.
- Нет, не настораживает. Восхищает. - Она окинула взглядом помещение, в который раз наслаждаясь красотой интерьера вокруг, вспоминая анфиладу огромных вестибюлей и коридоров, наполненных великолепием. - Вы только посмотрите, сколько здесь шарма, окутанного пеленой старины, шика, который виден во всем, даже в мелочах. А в досужие слухи и вымыслы о мистических событиях, что порождает многочисленные легенды, я мало верю. Быть может потому, что никогда не доводилось сталкиваться с чем-то подобным. И я очень надеюсь, что сия чаша меня благосклонно минует.
После Энтони неожиданно взял в свои руки ладонь Роуз, рисуя пальцами какие-то непонятные узоры, и от этих прикосновений по телу разливалось приятное тепло, странным образом отдаваясь в каждой клеточке.

Она следила за движением пальцев Энтони, думая о том, что это случайное знакомство подошло к концу. Говорить что-то было лишним. Роуз молча смотрела на него, размышляя о том, что вполне закономерно: этот незнакомый мужчина возвращается к своей избраннице, которая, как успела отметить Роуз, покинула каминный зал. Обозленная ли на него, разочарованная, снедаемая ревностью? Спектакль, в котором Роуз, видимо, сыграла свою роль, окончен, а им пора начинать новый акт собственной пьесы, где нет места посторонним.
Энтони неожиданно коснулся ее ладони губами, заставляя девушку вздрогнуть.

Он не смотрел на нее, просто встал и быстро ушел, исчезая в темноте дверного проема.
- Прощайте, Энтони, - негромко проговорила Роуз ему в спину, зная, что не услышит, сжимая ладонь в кулачок и неосознанно пытаясь сохранить тепло его губ на своей коже, которая горела, словно в огне. Тут же разжав пальцы, посмотрела в самый центр, очевидно, пытаясь, и правда, отыскать там яркое болезненное пятно от ожога. Но ничего не было, кроме линий судьбы, по которым она провела пальцами другой руки. Какие глупости ей сегодня мерещатся. Или это место и в самом деле настолько наполненной какой-то неясной аурой мистики, которая вынуждает делать, говорить и чувствовать что-то совсем отличное от того, что было раньше?..

… Подошедший официант вновь услужливо наполнил шампанским бокал Роуз, отвлекая ее от мыслей. Незаметно для себя, она умудрилась осушить игристую жидкость до донышка. Благодарно улыбнувшись, она сделала небольшой глоток, снова чувствуя на языке восхитительный вкус напитка, который теперь у нее всегда будет ассоциироваться с незнакомцем по имени Энтони. Такой же Золотистый, как и тот, кто всего минуту назад сидел около нее.
Отставив бокал в сторону, вновь посмотрела на огонь в камине, слушая звук голосов, что словно роился вокруг, но мало обращала на это внимания, следя за яркими языками пламени, что танцевали удивительный танец.
Отель жил шумной жизнью, в которой не было места тишине. Но лишь до поры до времени.
Словно что-то почувствовав, ощущая странную тревогу, Роуз отвлеклась от огня, на который можно было смотреть вечно, и повернулась в сторону гостей, что стайками собрались вокруг столов. Свет на ничтожную долю секунды будто погас, заливая все вокруг чернотой пустоты, но тут же снова залил все вокруг своим сиянием, словно ничего и не было. Сердце пропустило удар, а волоски на коже зашевелились от страха, который начала зарождаться в душе Роуз. Или это все просто показалось от долгого созерцания огня в камине? Но нет - где-то в глубине замка раздались приглушенные крики и быстрый топот. Что-то случилось. Слегка трясущимися пальцами Роуз быстро заправила за ушко волосы и поднялась со стула. Определенно, произошло что-то ужасное.

Жизнь в отеле словно замерла, шум, до того говоривший о жизни, что била в его стенах ключом, стих, сменившись паническим ужасом, который можно было почувствовать кожей. Он густился над всеми, словно грозовая туча, возвещая о том, что в стенах величественного здания поселился страх. Время словно замерло, перестав отсчитывать секунды и превратившись в бесконечность.
Двинув вслед за всеми, Роуз уловила обрывки разговоров, что пробегали по толпе. Все гости отеля, равно как и хозяин, оказались в ловушке, в замке начала свое торжество Смерть, пройдясь в его стенах и собирая свою черную Жатву. Жена Кестера Дугласа мертва, как и молодая пара, которая остановилась в номере для новобрачных - мисс Анна Дюваль и мистер Энтони Эдгарс.
Услышав знакомое имя, которое совсем недавно произносила, Роуз вскинула руку к губам, шатнувшись, словно от удара. Чтобы устоять на ногах, прислонилась спиной к стене, ощущая, как часто забилось сердце, а к горлу подкатился комок. Она совсем недавно беседовала с Энтони, а теперь он мертв. Пусть Роуз его совершенно не знала, но на какой-то совсем короткий промежуток времени он был частью ее жизни. Как и все те, кто сейчас сновал рядом - незнакомцы, имена которых она даже не старалась запомнить. Чуть наклонившись вперед, чтобы удержать равновесие, уронила лицо в ладони, пытаясь совладать с собой. И сделала несколько глубоких вдохов, тяжело сглотнула. Смерть всегда пугает, поселяя в душе горечь. И не важно, кого она забрала: того, кто был знаком, или кого-то совершенно чужого. Смерть всегда неожиданна, поселяя в душе страх. И не важно, кто ты: бедняк или миллионер. Все перед ней едины.
Оторвав ладони от лица и подстегиваемая паникой, Роуз посмотрела вперед, услышав, что хозяин отеля решил отправиться на поиски выхода. Нужно срочно уходить отсюда, попытаться отыскать выход из этой западни, в которую все угодили. Решимость, помноженная на страх, который сейчас правил в этом месте балом, била по вискам пульсацией адреналина, что бурлил в крови. И Роуз оторвалась от стены, ступая вслед за всеми, чтобы затем всего через короткий промежуток времени оказаться в кромешной тьме, что забивала легкие, высасывая из легких весь кислород.
Совершенно ничего не понимая, Роуз протянула руку вперед, пытаясь нащупать хоть что-то, но все безрезультатно. Вокруг была лишь пустота, которая вскоре начала проясняться, обретая размытые и нечеткие контуры, которые с каждой секундой становились все отчетливее, чтобы превратиться в массивную кованую дверь. Бросившись к ней, Роуз с трудом отворила ее, чтобы попасть в нечто, что походило на странную иллюзию или сон.

Дивный сад

… Роуз не поверила своим глазам, взирая на то, где очутилась. Каким-то непостижимым образом она оказалась в пышно цветущем саду, полном ярких диковинных растений, которые до этого ни разу в жизни не видела. Величественные деревья, что стояли вокруг высокими исполинами, своими густыми кронами закрывали небо, так что свет едва пробивался сквозь переплетение ветвей и листвы. Едва Роуз сделала шаг, как дверь со скрипом закрылась за ней, тут же исчезая за живой стеной растений. Она было дернулась, чтобы как-то удержать дверь и вернуться обратно в замок, как ладони обожгло огнем. Отпрянув назад, Роуз посмотрела на свои руки, кожа которых заметно покраснела - какое-то растение, похожее на вьюнок, коего она нечаянно коснулась в попытке не дать двери захлопнуться, вдруг словно превратилось в хищника, окрашиваясь в ядовито-бордовый цвет и выпуская на волю острые колючки с ядовитыми иглами, так что Роуз от неожиданности попятилась, тут же цепляясь ногой за какую-то ветку и падая назад.
- Чертовщина какая-то, - Роуз недоуменно поморгала, надеясь, что этот бред окажется всего лишь фантазией и она сейчас очнется сидящей у камина, но ничего не происходило. Она так и сидела на земле посреди буйного цветения.
Потирая ладони друг о друга, чтобы унять жжение, Роуз прислушалась к звукам вокруг, пока не уловила голоса неподалеку. Поднявшись на ноги и отряхнув подол платья, осмотрелась, стараясь ничего не трогать и не касаться никаких цветов, что росли вокруг. В нескольких мерах от нее стояли другие гости Фалам Кнока, которых она видела на ужине. Вернее, небольшая часть тех, кто был среди гостей замка. Что случилось с остальными, можно было только гадать.
Осторожно и аккурано двинув в их сторону и борясь с приступом паники, которая медленно, но верно гнездилась в ее душе, Роуз радовалась, что очутилась в этом дурдоме не одна. Откуда-то сбоку раздался женский крик, пройдясь по натянутым нервам острым ножом, так что Роуз обхватила себя руками, обнимая за плечи.



- Мало что мыслю с садоводстве, но, быть может, стоит отыскать какую-нибудь оранжерею или хотя бы беседку. Сидя среди этого кошмара, который явно не рад чужакам, мы вряд ли сможет придумать что-то действительно дельное, - озвучила Роуз свою мысль. – Еще неплохо бы отыскать какой-нибудь источник воды. Здесь невероятно жарко, и все мы в скором времени будем изнывать от жажды.
Роуз подняла лицо к небу, силясь рассмотреть, что скрывалось в листве грозных исполинов-деревьев, что стояли над ними всеми безмолвными великанами, лишь шелестя изумрудными листьями, что трепетали на ветру.

Дивный лес


- У меня такое чувство, словно нас чем-то опоили, отчего мы все невероятным образом впали в коллективный транс. Интересно, такое вообще возможно? Да и вообще, как возможно все то, что сейчас здесь происходит? Это какое-то безумие.
Роуз провела ладонью по лбу, поправляя застилавшие глаза волосы. От прически не осталось и следа, так что локоны свободными прядями лежали на плечах.

Роуз посмотрела на мужчину, который бережно обнимал помощницу Кестера Дугласа.
- О, благодарю, мистер Теофиль. Вы очень любезны. - Да, Роуз узнала знаменитого оперного певца, на выступлении которого ей однажды даже довелось побывать, когда они с труппой давали свои представления в Париже. Сейчас он напоминал рыцаря, который через все преграды нес свою принцессу на руках. - Я, конечно, едва ли мечтаю о том, чтобы меня до смерти закололи ядовитыми иглами и шипами, но не представляю, как мне с вас снять этот самый пиджак. Так что давайте оставим все, как есть. Надеюсь, я не сильно пострадаю. Хочу лишь поскорее отсюда выбраться.

И Роуз двинулась дальше вслед за всеми, аккуратно ступая на островки чернозема, что виднелся среди травы.
Отсюда нужно было срочно уходить, в противном случае им, возможно, грозила смерть от острых ядовитых игл и колючек хищников-растений. Поразительная вещь, но безопасные и невероятно прекрасные, пестреющие ярчайшими красками и благоухающие на расстоянии, представители здешней флоры превращались в чудовищных хищников, единственной целью которых было напугать тех, кто посмел нарушить покой этого странного места. Упоительно пахнущие цветы превращались в зловонных агрессоров, пушистые соцветия - в ядовитых тварей, готовых жалить все, что находится в зоне досягаемости, стройные ветви - в криворуких чудовищ, что, кажется, готовы утянуть в свои чащобы, чтобы раздавить, словно мелкого паразита.
Роуз бросало то в жар, то в холод от страха за то, что из этого зеленеющего ада они не смогут найти выход. Ноги сами несли куда-то сквозь густеющие с каждым шагом кустарники, что царапали обнаженные руки и плечи, так и норовя выколоть глаза. В шальных мрачных фантазиях, которые обуревали Роуз в этом диком месте, ей казалось, что стоит сделать хоть один неверный шаг, как ядовитые растения, словно живые, тут же набросятся, затем плотно обвивая ядовитыми листьями ползучих гадов, острыми колючками терзая тело, чтобы навсегда оставить в своем плену в этом ужасающе-прекрасном месте.
Роуз не заметила, как отстала от группы, очнувшись лишь тогда, когда в кустах раздался громкий хруст, и что-то зашевелилось в них, вынуждая застыть на месте. От ужаса к горлу подступила тошнота. Она тихонько пискнула, прикрывая ладонью рот, когда кусты зашевелились вновь, но была не в силах позвать на помощь кого бы то ни было. В темноте густых ветвей показались зловещие красные глаза, вспыхнув адским огнем. Не отрывая зачарованного взгляда от этих ужасающих глаз, Роуз попятилась назад, мало обращая внимания на то, как больно жалит трава ее ноги. Она медленно отходила назад, опасаясь, что в любую минуту из кустарника выпрыгнет Нечто. А после круто развернулась и побежала, все быстрее и быстрее. Каблуки туфель увязали в земле, замедляя ее движение, так что она даже несколько раз споткнулась. А красные глаза в дикой пляске скакали за ней по кустарникам, нагоняя еще больший ужас и заставляя трястись от страха. В который раз свалившись в ядовитую траву, Роуз кое как на ходу сбросила туфли и побежала босоногой, зажав в ладонях длинный подол платья, который мешал, путаясь в ногах. Лес проплывал мимо в бешеном калейдоскопе темными хлесткими ветвями, что оставляли на коже горячие ссадины, которых Роуз уже не чувствовала. Земля чавкала под ногами, добавляя еще больше ужаса. Лес ожил, шелестя ядовитыми звуками, немо крича о том, чтобы она убиралась отсюда. Роуз чувствовала себя здесь непрошенной гостьей, которая посмела нарушить мирный покой этого омерзительного места. Она бежала без оглядки, широко распахнув глаза, чувствуя, как вдоль позвоночника ползут капельки пота, а сердце вот-вот готово выскочить из груди. Все казалось дурным кошмаром наяву. Находясь на грани истерики, она стремилась убежать как можно дальше от этого ужаса, в котором оказалась по чьей-то злой воле, от ужаса, которые объял все ее существо. Она не боялась так сильно даже тогда, когда словно в замедленной съемке смотрела на то, как на широкой автостраде в их с Уиллом сторону летел переворачивающийся от бешеной скорости автомобиль, со скрежетом врезаясь в их машину. Этот страх, который Роуз испытывала сейчас был словно живой. Гонимая куда-то вперед отчаянием и ужасом, она убегала все дальше и дальше, до тех пор, пока не поняла, что больше нет сил. Холод, который вдруг взялся ниоткуда, пробирал до самых костей. Сделав еще несколько торопливых шагов, Роуз почувствовала, что земля ушла из-под ног, и она свалилась без сил, больно ударившись о какой-то валун или камень. Ногу пронзила вспышка боли, так что Роуз застонала. Она уткнулась лицом в ладони, защищая его от ядовитых листьев, и перед тем, как отключилась, почувствовала горячую влагу на своих щеках.

Где-то…

Что было дальше, после того, как она от боли отключилось всего на какое-то мгновение, Роуз не понимала. Все происходило слишком быстро. Неимоверно быстро для того, чтобы мозг успевал что-то осознать, обрабатывая все, что она видела, слышала, осязала. Происходящее напоминало какую-то адскую карусель, которая закружила Роуз в дикой круговерти событий, мест, ощущения, чувств и страхов. Только что она лежала посреди устрашающего дивного сада, который нагонял на нее панику и ужас. И вот очутилась в просторной светлой комнате, наполненной солнечным светом. В распахнутых окнах виднелась песчаная коса пляжа, которую целовали бирюзовые волны теплого моря, что-то тихо нашептывая хрупким песчинкам. Два места, в которых она побывала за короткий промежуток времени разительно контрастировали.
Она умерла? Попала в Рай? Или в какую-то другую Вселенную? Превратилась в бестелесное привидение? Или вообще перестала существовать, превратившись лишь в иллюзию?
Роуз сделала несколько шагов в сторону одного из окон, ощущая под ногами гладкую прохладу пола, которая успокаивала израненные ступни. Еще больше распахнула окно, вдыхая свежий запах моря и жмурясь от солнца, пригладила растрепавшиеся волосы, в которых запуталось несколько невесть откуда взявшихся лепестков роз. Смяв их пальцами и растирая между ними, посмотрела на свои ладони, затем проводя ими и по рукам и чувствуя, как горит кожа.
Нет, она материальна. Следы, что оставили на коже ядовитые хищные растения, все еще ныли от боли, как и нога, которую она ушибла при падении.
Недоуменно озираясь по сторонам, Роуз не понимала, каким образом очутилась в этом удивительном месте, как вдруг услышала голос, который никак не думала услышать еще раз.

Ошеломленная, она обернулась на звук глубокого голоса и во все глаза смотрела на Энтони.
- Вы? - шепотом проговорила Роуз, вглядываясь в лицо Энтони и пытаясь переосмыслить то, что видела его перед собой. – Вы же мертвы. Я же своими собственными ушами слышала, что вы и ваша…
Она замялась. Слишком велико было потрясение. Зябко поежившись, снова осмотрелась по сторонам.
Он сказал сменить обстановку? Располагаться? Пользоваться всем, что она пожелает? Значит, он - причина ее нахождения здесь?
Сердце забилось быстрее, пальцы задрожали. И чтобы унять эту дурацкую дрожь и чем-то занять руки, Роуз обхватила себя за плечи, словно отгораживаясь от всего. От того, кто стоял перед ней цел и невредим, хотя совсем недавно был мертв. Или должен был быть мертв для всех, чтобы… Странная догадка пронзила мозг, но поверить в нее Роуз отказывалась.
- Где мы? Что это за место? И… - Голос был странно охрипшим. - Кто вы, Энтони?

Где-то на краю…

Реальность - это иллюзия, неожиданность, которая существует где-то на краю человеческого сознания. Сотканная из того, что в привычном мире людей принято называть материальным, она, прежде всего, обитает где-то в наших мечтах. Кто-то принимает ее как данность, веря в то, что иллюзия не может быть выдумкой, приспосабливаясь к ней, находя ей объяснение. Кто-то, выясняя причины и следствия, пытаясь вникнуть в самую суть. Без веры.
Но то, во что ты веришь, становится твоим миром.
Роуз не верила в тот мир, который для нее сотворил Энтони. Пока не верила. Не знала, можно ли? И чем это обернется? Да и не выдумка ли все это? Быть может, на самом деле, в действительности, которая так привычна простым смертным, она сейчас все так же и сидит перед камином с бокалом золотистого шампанского в руке, глядя на сияющие искры, которые взвиваются над игривым огнем. А все то, что было с ней немногим ранее, когда Роуз бежала, гонимая страхом и ужасом, чтобы затем попасть в красивую сказку, то, что видит перед собой сейчас, - лишь коварная иллюзия, подстроенная по чьей-то злой прихоти с какой-то определенной целью? Но где-то в самом темном уголочке подсознания неустанно трепыхалась мысль о том, что это и есть реальность. Реальность, так странно похожая на призрачный мираж.
И Роуз гадала, реален ли тот, кто сейчас стоит перед ней. Что, если и он - всего лишь выдумка ее воспаленного сознания. Убегая от демонов, которые жили в ней, она вполне могла придумать себе это место, поместив туда и Энтони. Наверное, она хотела бы, чтобы он был рядом, потому что… потому что был последним, с кем она говорила перед тем, как поспасть в ужасы дивного сада.
Роуз не знала, во что верить, чему верить. Сейчас она чувствовала себя маленькой растерянной девочкой, которая заблудилась где-то на краю междумирья и не знает, что делать. Не знает, куда идти дальше. Не видит своей дороги. Но, как бы то ни было, Роуз рада, что рядом с ней сейчас тот, кого она знает. Пусть и всего пять минут. Но так ли важно, как долго ты знаком с человеком? Может, гораздо важнее, кем он для тебя является? Сейчас, в этом незнакомом мире, Энтони был единственным, что было знакомо из той жизни, которую человек называет реальностью.
Энтони неторопливо говорил, отвечая на ее вопросы, и пытаясь убедить в том, что Роуз в безопасности. Но ей было не по себе. Она чужая здесь, в этом мире, куда он ее перенес. Так же, как и ей чужд этот мир, хоть и наполнен светом и мягким шепотом волн, мир, который трансформируется по прихоти того, кто умел им управлять.
В тот момент, когда Энтони подхватил ее на руки, усадил на диван и опустился перед ней на колени, чтобы осмотреть ссадины ногах, Роуз растерянно уставилась на мужчину, все еще ощущая тепло его тела. И когда он взял в свои руки одну из ее ножек, Роуз могла поклясться, что эти простые прикосновения обжигали, растекаясь по коже жарким огнем, который поднимался выше, заставляя задержать дыхание и замереть без движения. Она впилась пальцами в обивку дивана, сдерживая желание зарыться ладонями в золотистый шелк на склоненной перед ней голове. В мозгу отчетливо билось настойчивое желание ощутить прохладную гладкость волос Энтони, которую она смогла бы почувствовать, пропуская их между пальцами, перебирая сияющие пряди. Чтобы затем притянуть его к себе в желании быть как можно ближе и попробовать на вкус губы, которыми была так заворожена там, в каминном зале.
Осознав, чего именно хочет, Роуз напряглась, едва заметно дернувшись, и тяжело сглотнула, поражаясь, как на нее влияет присутствие Энтони.

Больно? Рядом с ним она даже позабыла на миг, что изранена. Сейчас это казалось пустяком.
Она рассматривала его лицо, которое, наверное, запомнила до малейшей черточки, до мельчайшей морщинки. И будь под рукой бумага и карандаш, смогла бы воссоздать его портрет по памяти, даже с закрытыми глазами.
Внезапно даже для себя самой Роуз поднесла ладонь к щеке Энтони и коснулась прохладными пальцами его теплой щеки.
Он и правда живой. Реальный, как и она сама. Она осязала его, чувствовала, слушала.
Кожи ладони коснулось горячее дыхание Энтони, и Роуз провела рукой вниз, к подбородку, заросшему щетинками волос, чтобы затем дотронуться подушечками пальцев до влажных губ, которые были несравненно мягкими и горячими. Она чувствовала их упругость, едва ощутимо проводя по нежной коже. Подключив и вторую руку, Роуз несмело дотронулось до другой половины лица, обводя ровный контур густой брови, проводя большим пальцев по колкой щеке.
- Если ты не человек, то кто? - негромко проговорила, не замечая, как перешла на “ты”, сосредоточившись лишь на том, что делала. - Иллюзия? Сон? Выдумка? Демон или бог? И зачем ты меня сюда принес, Эн-то-ни… - певуче протянула, словно пробуя его имя на вкус, перекатывая во рту каждый слог, смакуя, как дорогое вино. - Мне нравится это имя. Оно подходит… твоему человеческому облику. Такое же выдающееся и несравненное.
Она тонула в его глазах - все таких же золотистых, напоминающих собой невесомые пузырьки шампанского, от которого кружилась голова, который пьянил, толкая на безрассудства.
И Роуз не сдержалась. Подавшись вперед и приблизив свое лицо к лицу Энтони, почти невесомо прикоснулась к его губам в едва ощутимом поцелуе, обнимая ладонями. Немного раздвинув губы, коснулась рта Энтони неторопливым движением язычка вперед. Всего на мгновение, которое казалось бесконечно долгим.
И тут же отпрянула вновь, высвобождая свою ногу из мужских рук. Нехотя оторвала ладони от лица Энтони.
- Помочь израненному телу может вода. Она омоет, давая успокоение. А соль, что в ней растворена, залечит.
И сама не понимая, что делает, встала с дивана и, не отрывая глаз от лица Энтони, потянула вниз лямку платья, оголяя сначала одно плечо, затем второе, и вынимая руки из плена ткани. Неторопливое движение - и платье черным облачком легкого шелка опустилось к ее ногам, оставляя Роуз стоять перед мужчиной в одном лишь невесомом белье. Чувствуя, как горит лицо, быстро смочила языком пересохшие губы. Сделала шаг в сторону прозрачной двери, что вела на
террасу. И когда подошла к дверному проему, остановилась, чувствуя, как обнаженную кожу лижет едва весомая ткань занавесок. Повернулась к Энтони, чуть наклонила голову набок.
- Надеюсь, ты со мной? Потому что я не умею плавать. Но обязательно хочу на глубину.
Роуз не знала, зачем говорила это, ведь откровенно лгала. Она чувствовала себя в воде, словно рыба. Но знать об этом Энтони было совсем не обязательно.

Где-то в огне океана… на самой поверхности желаний

В этом странном и таинственном месте, сегодня - если этот промежуток времени вообще можно хоть как-то обозначить - Роуз делала все не так, как делала бы там, где ее присутствие было привычным и обыденным. Сегодня она открывала в себе новые грани, новую саму себя. Ту, которая была смелее, готовая на безрассудства, которые она давила в себе.
Стоя в проеме двери и ожидая Энтони, она гадала, насколько далеко зайдет все то, что началось еще у жаркого огня камина. Чем обернется случайная встреча, что уже перевернула ее мир, обрушивая на Роуз миллионы вопросов, которые хотелось озвучить.

- Не знаю. Может быть. - Роуз чуть повела плечом, размышляя о том, и правда ли так важно, как выглядит Энтони. - Конечно, привычнее видеть то, что уже знакомо. Главное то, что скрыто внутри. Ты - то, что ты делаешь. Ты - то, каковы твои помыслы. Думаешь, мой голос дрожит от страха? - Роуз пытливо посмотрела на того, кто заточил ее в эту прекрасную реальность, не спрашивая на то дозволенья. - Несомненно, мне страшно. Новый мир, неизведанный и пугающий. Но ты ведь говорил, что рядом с тобой я в безопасности. Неверие лишь усугубит то, что меня тревожит. Так почему бы не рискнуть и не довериться. Тебе.
Роуз говорила все это не для Энтони. Нет, не для него. Она не знала почему, но была уверена в том, что для него ее ответы на те вопросы, которые он задавал, не так уж и важны. Она говорила все это для себя, убеждая, успокаивая. Ведь она всего лишь человек, которому нужно просто знать, что все не так плохо, как на самом деле. Всего лишь человек, которому нужны ответы, которых нет и вряд ли когда-нибудь будут. Что с ней станет через час, который в этой реальности может оказаться бесконечностью? Она так и останется здесь навсегда, заточенная по воле того, кто просто решил развлечься? Или же для нее придумают новое испытание, сродни тому, которое довелось пережить под кронами дивного леса? Роуз ощущала себя игрушкой в чужих руках. Маленькой механической балериной на музыкальной шкатулке. Стоит ключику повернуться, натягивая пружины механизма, и она будет танцевать, вертясь под скрипящие звуки мелодии, которая может свести с ума. Энтони и был тем, кто повернул этот ключ, наблюдая за тем, как кружится балерина. Наблюдая до тех пор, пока пружина не лопнет, издав жалобный звук, чтобы балерина застыла навсегда, не в силах больше танцевать.

- Это твой мир. Мир, который я не знаю. Здесь ты Хозяин. А я лишь случайная гостья. – Роуз бросила через плечо вопросительный взгляд, глядя на идущего позади нее Энтони. - И нет, я не шутила про соль. Ты ведь не человек. Откуда тебе знать, что соль может приносить не только боль, но и облегчать страдания.
Роуз ступала по теплому песку, в котором ноги увязали по щиколотку, щекотя раздраженную кожу ступней, так что хотелось поскорее почувствовать прохладное прикосновение воды. Едва ускорила шаг, как ее руки коснулась сильная ладонь, удерживая и останавливая. А еще через мгновение, покрывшись мурашками ожидания, Роуз наблюдала за тем, как Энтони ее раздевает, снимая не просто белье, а лишая чего-то гораздо большего - призрачной защиты, на которую наивно полагалась. Она дрожала от нарастающего возбуждения под скользящими движениями мужских рук, которые лишали ее последнего прикрытия, чувствуя, как отзывается тело на прикосновение рук и губ Энтони. Это было сродни помешательству, которого все же до боли желала, не смея прекословить, пока он обнажал ее тело.
Не желая оставаться безучастной, запустила ладони в его волосы, перебирая пальцами, лаская - как грезила, сидя перед ним на диване. Энтони был слишком близко к ней, и она не смела сопротивляться. Не отрывая взгляда, смотрела в его глаза, понимая, что еще там, в доме, снимая перед ним платье, была готова к тому, что последует. Она хотела того, что происходило сейчас. Жаждала. Ждала, наблюдая за ним из-под опущенных ресниц.
И в тот момент, когда он сбросил с себя последнюю одежду и завел в воду, поняла, что обратного пути нет. Пройдя за эту черту, эту точку невозврата, которая отделяла ее от ее прежней жизни, Роуз уже никогда не сможет быть прежней. Не после того, что есть и будет сейчас.
Глядя на обнаженное тело Энтони, которое, казалось, сверкало золотыми песчинками, переливаясь в лучах закатного солнца, ощущала в себе потребность прикоснуться к его коже, исследуя каждый сантиметр. Вода, теплая, как парное молоко, лишь еще больше подогревала, заставляя гореть, словно в лихорадке. А пощипывание от соленой морской воды в местах ссадин, добавляло особой пикантности.

Если что-то и было в Роуз темное и порочное, сокрытое в тайных глубинах и доселе дремавшее, то в это мгновение оно возликовало, прорвавшись на свет. Простые слова, сказанные чуть охрипшим голосом, без капли нежности, подпитанные лишь только жаждой обладания, вызвали в теле Роуз чувственную волну трепета, которая прошлась до самых кончиков пальцев на ногах, впиваясь тонкими иголками чувственного голода с низ живота.
Поддерживаемая сильными руками, Роуз обнимала его ножками, тесно прижимаясь к телу Энтони, впиваясь пальцами в упругую кожу на плечах, и раскрывала губы навстречу поцелую. Она задыхалась от переполнявших ее эмоций, что били через край. Сердце колотилось, словно бешеное, перед глазами все плыло, словно в наркотической эйфории, а тело болезненно ныло от желания, заставляя Роуз негромко постанывать и сильнее вжиматься в Энтони, прося чего-то большего. Прося того, что мог дать лишь он один. И он дал ей, подводя ее к грани, отрываясь от ее рта и приподнимая выше, чтобы коснуться губами ее набухшей груди и выбивая из горла Роуз долгий стон и вынуждая выгибаться навстречу этой жаркой ласке. Он делал ее жадной до его прикосновений,
- Я буду кричать так громко, как только ты захочешь, - словно в горячке произнесла она, зная, что Энтони услышит. – И так долго, как только смогу, насколько только хватит моих сил.
Она не узнавала свой голос, равно как и не узнавала саму себя. Желая быть заложницей рук и губ Энтони, она подставляла свою грудь, моля лишь об одном: чтобы не останавливался, чтобы продолжал эти сладкие пытки, которые волнами дрожи пробегали по телу, заставляя прижимать его к себе так близко, насколько только это было вообще возможно.

О, да. Она чувствует его. Не упуская ни малейшего момента, впитывая то, что он давал ей, то, чем он делился, эгоистично забирая у нее саму себя.
Чувствует, как он пьет ее дыхание, ее вздохи и стоны, и она щедро делится тем, что он у нее отнимал. Словно пополнял свою коллекцию. Но Роуз было все равно. Единственно верным был только этот миг, который она делила с золотоволосым мужчиной. Чувствует его умелые ласки, которые заставляют вскипать кровь. Чувствует каждое движение жадного языка и губ, которыми он терзает ее тело. Чувствует его грозную силу, его темноту, которой наполнена душа, если она вообще есть у таких, как Энтони.

Все еще дрожа от переполняющих ее ощущений, которые были лишь началом, Роуз покорно выполнила все, о чем он ее просил, вздымая вокруг себя волны. Боже, он ее только целовал, лаская губами и руками. Ей было страшно представить, что будет дальше. Она превратится в умалишенную. Роуз облизала опухшие губы, стараясь совладать с собой и хоть немного остыть. Но Энтони не желал дать даже малейшей передышки, дьявольски искушающим голосом рассказывая о том, что видел перед собой. Плавно работая руками, чтобы не уйти по воду, Роуз посмотрела на лицо своего мучителя, который с видом настоящего ценителя осматривал ее тело. А потом сделал то, от чего Роуз позабыла обо всем на свете.
Едва не захлебываясь от ощущений, которые приносили с собой горячие касания его языка, забывая, как нужно дышать, она могла лишь стонать, задыхаясь в криках и с трудом находя в себе силы, чтобы удерживаться на плаву. Но потом перестала бояться, отдавшись тому, что с ней творил Энтони. Жаркий влажный рот лишал последних остатков разума, выгоняя из головы обрывки мыслей , оставляя лишь потребность в том, чтобы это длилось вечно. Она истекала, сочась влагой лишь для него одного, подставляя себя и раскрываясь еще больше, словно какая-то распутная девка. Она и ощущала себя распутницей, которая вкусила запретный плод с тем, кого едва знает. Но сейчас ей было все равно. Качаясь на волнах и совершенно не контролируя себя, забыла о том, что может захлебнуться и вцепилась в волосы Энтони, прижимая его жадные губы и язык еще ближе к себе, желая, чтобы проник в нее, в ее тело, наполняя собой, и унял тот ураган, который сносит к чертовой матери весь самоконтроль. Зная, что крепко держит и не позволит уйти под воду, Роуз чуть выше приподняла голову, чтобы видеть то, что Энтони с ней делает. И встретилась своим взглядом с золотистыми глазами, в которых плясал шторм - они потемнели, обещая, что это только начало. Начало ее конца. С этой ускользающей мыслью, бессильно откинувшись назад в теплые объятия воды, которая ласкала кожу, Роуз поняла, что больше не выдержит. Она хотела его всего, а не только губы, язык. Она хотела ощутить его в себе, наслаждаясь тяжестью тела Энтони, который будет вбиваться в нее мощными толчками, наполняя собой до предела и растягивая под себя, пока она будет извиваться под ним, сходя с ума. Нетерпеливо поерзав в руках Энтони, Роуз разжала непослушные пальцы, которыми сжимала его волосы и погладила сильные мышцы на его руках, так, чтобы он ослабил хватку. Обманчивый маневр, который преследовал одну лишь единственную цель – укротить и усыпить бдительность. А после, уперевшись одной ножкой в мужское плечо и оттолкнувшись от него, вырвалась из сильных рук и ушла под воду спиной назад. Тело, требующее разрядки, била крупная дрожь от неудовлетворенного желания. Выпуская сотни маленьких пузырьков, Роуз сделала под водой поворот, переворачиваясь на живот, и отплыла немного вперед, чтобы затем развернуться и вынырнуть прямо перед Энтони.
- Я устала смотреть в небо, - проговорила отфыркиваясь от воды, что струйками стекала с влажных волос и лица. - Я хочу увидеть звезды, но сначала…
Впившись в губы Энтони в голодном поцелуе, слизывала свой вкус, что остался на мужских губах, прикрывая в наслаждении глаза и отводя его руки в стороны, когда почувствовала, как он обвивает ими ее талию, прижимая ближе. Разрывая поцелуй, Роуз немного отстранилась.
- Я и не знала, что настолько вкусная. - Она медленно провела языком по своим губам, а затем едва заметно улыбнулась хитрой улыбкой. - Сейчас узнаем, какой ты на вкус.
Вдохнув побольше воздуха и выгнув в немом вопросе тонкую бровь, Роуз нырнула вниз, встав на колени и удобно устраиваясь между ног Энтони.
У нее не так много времени до того момента, пока она начнет задыхаться, но стоило рискнуть. Особенно, если этот мир - всего лишь иллюзия.
Единственный минус - она не сможет слышать стонов Энтони достаточно ясно, но в этом ей поможет собственная фантазия.
Лихорадочно и словно в бреду, Роуз провела ладонями по ногам, даже в воде ощущая жесткость волосков, которые покрывали тело Энтони. Рисуя диковинные узоры на бедрах, приблизила лицо к паху, разглядывая сквозь толщу воды его эрегированный член и касаясь его пальцами. Гладкий и ужасно горячий под ее пальцами, он подрагивал в такт движениям воды, которые создавала Роуз. Обхватив Энтони за бедра, она приблизила к головке язык, слизывая солоноватую капельку, от одного вкуса которой хотелось кончить. А затем плотно обхватив головку губами и легонько посасывая, неторопливо втянула плоть глубже, лаская языком снова и снова, чтобы снова выпустить и выпустить из плена своего рта, заводясь и сама от того, что творила. Роуз чувствовала каждую набухшую венку, которая пульсировала под ее ласками. Помогая одной рукой, ласкала гладкую кожу ягодиц, царапая ноготками и прижимая бедра Энтони ближе к себе, чтобы не упустить ни единого оттенка его вкуса, что смешивался с морской водой. И даже через слой воды, что сейчас разделяла их, Роуз слышала его хриплые стоны, которые он сдерживал.
“Не сдерживайся, милый. Стони для меня, стони ради меня,” – пронеслось в голове.

Где-то там, где зажигаются звезды…

Человеческая натура чрезвычайно сложна. Состоящая из желаний, стремлений, противоречий, опасений и ожиданий, что бурлят в ней каждую секунду жизни, она губит себя, безошибочно выбирая самые сложные пути и дороги, чтобы преодолеть преграды, которые придумывает. Она - вечные потемки, куда без яркого факела лучше не соваться, ибо без него велик шанс заплутать в миллионах страхов, что таятся во тьме. И эти страхи оживают, лишь стоит их совсем немного поворошить, растревожив, словно улей диких пчел.

Выдернутая из толщи теплой воды, с которой уже успела сродниться, пока ласкала Энтони ладонями, языком, губами, слизывая его вкус, который пьянил похлеще любого афродизиака, Роуз поморщилась от болезненной хватки, с которой ее бесцеремонно извлекли на поверхность. Она еще не закончила, хотя и задыхалась - от всего, что на нее обрушилось, от нехватки кислорода, собственноручно обрекая себя на эту сладкую пытку, от эмоций, что клокотали в ней, пробужденные этим мужчиной, который так дерзко обращался с ней. Весь мир сузился лишь до плеска воды, жадных касаний, поцелуев, стонов и тяжелого дыхания, что рваными вздохами вылетал из груди.
Сплетаясь своим языком с языком Энтони, Роуз пила его дыхание, не в силах насытиться, не в силах оторваться, превратившись в жалкую наркоманку, которой требовалась доза побольше, посильнее, чтобы уплыть в ощущениях еще дальше, чем была сейчас. Она уже не была той светловолосой балериной, которая всегда держала в узде свои желания, безжалостно сжимая их в маленьком кулачке и диктуя свои правила, которые сама навязывала себе. Она стала другой - женщиной, наполненной желание до самых краев, бурей, в эпицентре которой смешалось все, что привело к этой метаморфозе. Ей двигала лишь потребность, обнажая то, что было скрыто даже от нее самой. Этот золотоволосый мужчина превращал ее в рабу собственных желаний, подчиненной лишь его прихоти. Прихоти, которые она хотела воплотить в жизнь, чтобы получить то, чего так жаждала. Здесь не было места ничему, кроме обнаженного первобытного инстинкта, которые извечно сводит вместе мужчину и женщину.
Роуз убеждала себя в том, что так и есть, не желая ничего придумывать, фантазировать, чтобы после не сожалеть ни о чем, рассыпаясь на миллионы осколков разбитых надежд.
В этом месте нет надежд.
В этом месте есть лишь пустота.
Пустота, в эти мгновения заполненная жаркими звуками, томными стонами, приглушенными вскриками и болезненной сладостью, от которой можно сойти с ума.

Словно по мановению волшебной палочки очутившись на песчаном берегу, будто выплывая из дурмана, в который окунулась с головой, пока всецело отдавалась поцелую Энтони, Роуз оказалась прижата к земле мужским телом. Вот он, тот миг, которого ждала, которого желала, ступая по тропе необъяснимого вслед за Энтони. Сплетая ноги на его пояснице и крепче прижимая к себе, приоткрыла губы и распахнула глаза, чтобы не упустить этот упоительный момент - момент, когда он наконец сделает ее своей, выбивая своими движениями все страхи, что прочно засели в голове. Нетерпеливо заерзала под ним, подгоняя. Но он не торопился, словно оттягивая это момент, наказывая за что-то, ведомое лишь ему одному.

- Так покажи мне их, - со злостью выгнулась под ним дугой, еще шире распахивая бедра, словно приглашая, вынуждая действовать быстрее. - Заставь меня кричать так громко, чтобы я потом не могла даже шептать. Сделай то, ради чего меня сюда и перенес. Ты ведь этого хотел? Подчинить себе маленькую балерину, сломать, стирая все, что было до тебя? Ну же, давай. - Она царапала его спину, шею, грудь, чтобы хоть как-то ускорить момент долгожданного соития, в ожидании которого уже тряслась. Его объятия стали для нее ловушкой, из которой она вряд ли сможет выбраться живой. - Убей меня, черт бы тебя побрал, но не томи...

Где-то там, где тлеет надежда...

Есть ли средство, способное принести успокоение душе, что не знает покоя? Душе, которая постоянно что-то ищет, обрекая себя на страдание в поисках той истины, которая была бы ей желанна. Правда - для каждого своя. Та, что позволяет раскрасить мир яркими красками или наоборот заляпать все оттенками темных тонов. Человек видит лишь то, что хочет видеть, слышит то, что жаждет услышать, верит в то, во что хочет верить, призывая на помощь надежду. Самое страшное, если надежда равна нулю.

Роуз трепетала под руками Энтони, разрываемая на части тем, что клокотало в ней, что пробудил в ней этот незнакомец с золотыми глазами. Жажду обладания, желание и нетерпение, сродни помешательству, от которого она изнемогала и равное которому по силе еще никогда не переживала за свой не такой уж недолгий век.
Он называл ее золотой рыбкой, которая сулила исполнение желаний. Если в чем-то она и похожа на нее, то лишь тем, что запуталась своими золотыми плавниками в том, где правда, а где вымысел, затерявшись где-то между мирами. Утянутая сладкими золотистыми сетями на самое дно, она бьется там, не в силах отыскать путь к поверхности. Ведь ее так тянет эта пропасть, ставшая бездной. Ее затянуло туда бурным водоворотом переживаний, который вытаскивал на свет страхи. И она плыла в эти сети по своей воле, зная, что после обязательно наступит отрезвление.
Но чего ей это будет стоить? Свободы? Жизни? Какова цена нахождения Роуз в этом месте, что затерялось где-то между?
Цепляясь за плечи Энтони, она будто хваталась за невидимую надежду, что все будет так, как должно быть. Она была готова принять любой исход, одержав ли победу или же оказавшись побежденной, но не сдастся без боя. Ныряя поглубже в эту глубину, которая манила в себя, сверкая золотистой пыльцой, Роуз все же нашла нечто действительно важное и ценное, то, чего была лишена по своей собственной воле - путь к себе истинной, та, что словно была заперта в темной темнице, жалко прозябая свои человеческие дни. А тот, кто помог отыскать этот путь, сейчас сладко терзал, заставляя изнывать в жажде по нему.

Что он знает о боли? О том, каково это - корчиться в муках, страдая? Боль убивает, пожирая душу, оставляя после себя лишь черноту, вынуждает заниматься самокопанием, себяжалением. Когда-то она сумела преодолеть ее, найдя в себе силы бороться. В той жизни, которая осталась где-то там, за океаном, на краю той вселенной, в которой Роуз обитала раньше. Но та боль, которая жила в ней сейчас, носила не черный цвет. Она была искристо-золотистой, невесомой, словно пузырьки шампанского, что растворяются на языке и бьют в самое сердце.
Запрокидывая голову и прикрывая затуманенные глаза, Роуз словно сквозь дымку этой самой золотистой пелены вглядывалась в лицо Энтони, чувствуя касания его руки, которая лишь больше распаляла, заставляя тело биться в крупной дрожи. Она касалась его в ответ, порывисто скользя ладонями по гладкой коже, изучая каждый миллиметр, до которого могла дотянуться, царапая и оставляя свои следы-метки. Сейчас она превратилась в натянутый нерв, одно прикосновение к которому вонзало в тело миллионы невидимых болезненных игл, что жалили сладкой болью, растекаясь по венам обжигающей лавиной. Чтобы хоть как-то облегчить свои страдания, Роуз порывисто подавалась навстречу пальцам Энтони, его совершенному телу. Она умоляла его стонами о том, чтобы сжалился, запуская пальцы в золотые локоны, что щекотали ее лицо, шею, грудь, извивалась, чтобы быть к нему еще ближе. Лишь бы только дал, о чем так отчаянно и грозно просила. Его. Одного его. Ведь так нуждалась в Энтони, пока существовала в этом чужом мире. Иначе она растерзает его. Найдет в себе силы и прикончит, будь он хоть тысячи раз бессмертным.

И Роуз кричит под накатившей волной долгожданного оргазма, ставшего желанным высвобождением от болезненной пытки, которую для нее устроил Энтони, до боли сжимая его ножками, лишь бы только был ближе в этот упоительный момент, разделив с ней эту сладкую смерть и воскрешение. Лишь бы только не останавливался, продолжая убивать собой.
Чего он желал? Желал посмотрел, насколько она стала от него зависима? Эта зависимость сродни наваждению, которое будет преследовать Роуз неотступно, куда бы она не решила отправиться дальше, какой бы путь ей не был уготован.
Чего он хотел? Хотел убедиться в том, что проник к ней под кожу, отравляя собой, словно сладким ядом, умереть от которого было не страшно? Она умирала в его руках, возрождаясь вновь, пока ощущала его резкие сильные толчки, взлетая к самым звездам, как он и обещал, выбивая их нее громкие стоны, пока заполнял собой не просто на физическом уровне. Это нечто гораздо большее, чем просто физиология и простое удовлетворение диких инстинктов. Это что-то, что пока не имело названия, но уже существовало в ней. И быть может, существовало и в нем. Быть может…
Или, движимый лишь эгоистичными желаниями, Энтони просто наслаждался своим триумфом над простой смертной, которая позволила делать с собой все, чего он хотел? Все, чего хотела она… А Роуз хотела ощущать в себе его как можно глубже, как можно полнее и острее, до сих пор чувствуя на своих губах его вкус, что смешался с ее собственным. Вкус, один на двоих, вкусив который, она стала заложницей собственных желаний. Желаний, одних на двоих.
Подаваясь навстречу Энтони и отвечая на толчки его покрывшегося влажной испариной тела, что перекатывалось напряженными мышцами под ее нетерпеливыми ладонями, сквозь шум в голове Роуз услышала слова, которые вернули с небес на землю.

Все еще пребывая в объятьях неги, которая разливалась по телу, ей показалось, что она ослышалась. Он просит ее остаться? В этом странном мире, который так похож на иллюзию? С ним? С тем, кого не знала, но пыталась понять? С тем, кто так до сих пор и не ответил на ее вопрос о том, почему она оказалась здесь?
Она не могла сейчас ясно мыслить. Не в этот момент, когда слушала сдержанные стоны Энтони, который догонял Роуз, вбиваясь в ее тело до упора, до сладких спазмов, что вновь накрыли с головой и ее, заставляя выгибаться, прижимаясь грудью к его груди и крепко обнимая за шею, так что слышала гулкие удары сердца Энтони. Или это так громко бьется ее сердце, отдаваясь эхом в его груди? Бессильно опустившись на Роуз и удерживаясь на локтях, чтобы не раздавить, Энтони уткнулся лбом в песок около ее головы и переводил дыхание, восстанавливая силы. Крепко удерживая его ножками, Роуз не давала Энтони выйти из себя, наслаждаясь моментом и запечатывая его глубоко в подсознание.
Посмотрев в небо, которое теперь было окрашено в глубокий оттенок темно-синего, увидела в нем сияющие звезды, что сверкали, переливаясь теплым мерцающим светом. Время в этом месте жило по своим законам, подвластное желаниям мужчины, тяжесть тела которого Роуз впитывала в себя, словно необходимый для дыхания воздух.
Он все же показал ей звезды, вознеся на вершину блаженства, которое все еще жило в ней яркими отголосками наслаждения, что разливалось под кожей теплой волной.
Почувствовал шевеление Энтони, Роуз повернула голову на бок и столкнулась глазами с взглядом Энтони, который пытливо смотрел в ее лицо, ожидая ответа на его предложение. Перекатившись на бок, он увлек ее за собой, так что Роуз оказалась сверху, удобно устраиваясь на горячем теле своего любовника.
Роуз чуть нахмурила брови, не отводя взгляда, и коснулась усталого лица Энтони, который просил ее разделить с ним существование в этом месте, пока бережно обнимал за талию, удерживая на себе. Он получил от нее так много. Или ему мало этого? Мало того, что она добровольно дала ему? Неужели он желает чего-то большего, чем просто секс? Или это просто глупые надежды маленькой балерины, которая все еще продолжает танцевать, хотя пружина вот-вот даст трещину.
- Начинаем что? - негромко спросила Роуз под звуки накатывающих на берег волн, пока касалась пальцами мягких губ Энтони. - Разве можно начать то, что ты уже давно начал? Сколько времени прошло с того момента, когда ты меня украл сюда? Сотня лет? Две? А может, тысяча? - Где-то там, где громко стучало сердце, сейчас разливался густой страх. А хрупкая пружина, что давала жизнь миниатюрной фигурке маленькой балерины, натянулась еще сильнее, жалобно поскрипывая. Роуз привстала, опираясь ладонями о грудную клетку Энтони, не в силах лежать спокойно. - Разве ты не получил то, что хотел? Мое тело, которое плавилось под твоими руками. Мои крики, которые выбивал собой. Мои стоны, которые слышали даже звезды. Мои прикосновения, которыми я жадно ласкала тебя. Что еще тебе нужно? Хочешь и дальше мучить меня, обрекая на одиночество в этом иллюзорном мире, который создал?
Гонимая прочь от Энтони страхами, которые вновь обуревали ее, заполняя собой, Роуз вскочила, отходя назад, любуясь совершенным телом, что лежало перед ней на песчаном пляже под мягким светом небесного светила. Энтони приподнялся на локтях, глядя на нее. А Роуз не знала, что ответить. Она боялась. Боялась быть просто игрушкой, которая вскоре надоест. Игрушкой, которую выбросят за ненадобностью, заточив в этой ловушке на веки вечные.
Сделав еще один шаг назад, Роуз отвернулась, чувствуя, как ноги лижет накатывающая волна. Задрожав, словно от холода, подняла руки, обнимая себя за плечи. И заметила, как в лучах светила этого мира на пальце сверкнуло кольцо. Резко дернувшись, выставила руку перед собой, глядя на золотистый ободок с камушками, как на ядовитую гадюку. Оно всегда был символом того, что Роуз смогла выжить, переживая худшие дни своей жизни и одерживая победу над тем, что могло убить ее. Сейчас это кольцо казалось символом боли. Боли алого цвета, цвета красного заката, который разливается перед бурей. Яростно стащив с пальца колечко и до боли стискивая зубы, Роуз с остервенением отшвырнула его куда-то в воду, слушая, как оно жалобно ударилось о поверхность воды перед тем, как пойти на дно. До боли закусив нижнюю губу, Роуз заправила за уши растрепавшиеся волосы, которые трепетали под порывали невесть откуда взявшегося ветра, и задрожала, желая, чтобы Энтони обнял ее, согревая своим теплом. Но не смела попросить сделать этого. Потому что боялась. Страхи питают боль, делая ее непереносимой.

Самый огромный риск - это так и не рискнуть (с)

Глазго
Какое-то время спустя

Плавные движения по паркету, натертому до блеска. Яркий свет заливает собой все пространство, отражаясь в зеркалах вокруг. В опустевшем после вечернего урока зале, по которому льется едва слышная музыка, сейчас лишь одна Роуз. Сегодня один из тех дней, когда она сама вела занятия. Впервые за долгое время. После того, как в ее жизни появился ОН. Тот, кто стал центром ее собственной вселенной, заполняя своим присутствием все пустоты, наполняя саму жизнь смыслом.
Уже пора отправляться домой, где ее ждал тот, кто ради маленькой балерины простился с прежним миром, в котором мог иметь все, что угодно. Мог быть кем угодно и с кем угодно. Но выбрал ее.
Стянув с уставших ног балетные туфли и неслышно ступая босыми ступнями под звуки мелодии, Роуз поочередно защелкала выключателями на стене. Но помедлила, так и не нажав на кнопку последнего. Мягкий свет одинокого плафона перед самыми зеркалами играл золотистыми невесть откуда взявшимися пылинками, бросая размытый сноп света на гладкую поверхность пола и отражаясь от нее причудливыми бликами, наполненными только им одним ведомого смысла. Словно прожектор, который готов высветить танцовщицу, что вот-вот появится в нем, выплывая из полумрака на авансцену. Казалось, Роуз даже слышала затихающие овации, которыми зрители приветствовали явление прекрасной примы.
Сделав музыку чуть громче, Роуз положила пульт дистанционного управления на столик неподалеку и направилась в сторону зеркал, замирая всего в паре шагов от них с приподнятыми вверх руками. Глядя в сверкающую гладь перед собой, видела застывшую тонкую фигурку, словно вырезанную из мрамора. Улыбнувшись своему зеркальному двойнику, Роуз закрыла глаза и обхватила себя руками, обнимая, как это делал ОН, желая, чтобы оказался рядом. Хоть это и невозможно. Он на другом конце города, ждет ее возвращения после долгого утомительного дня. И нужно торопиться туда, где сейчас все ее мысли. Рядом с Тони. Но сначала - всего несколько движений в пустынном одиночестве большого зала. Она так давно не танцевала для самой себя. Разогретые после занятий мышцы не должны подвести.
Плавно изогнувшись, Роуз завела руки за голову, двигаясь медленно и тягуче, и сразу же отдалась во власть музыки, что пленяла каждой нотой. Ей хотелось танцевать до изнеможения, танцевать так, чтобы задыхаться, как задыхалась от блаженства в объятиях того, кто помог обрести саму себя. Ей хотелось, чтобы он разделил с ней этот момент, окидывая миниатюрную фигурку жарким взглядом, от которого она трепетала, взглядом, который обещал так много.
Быстрые, почти неуловимые движения Роуз сменялись плавностью, полной пластичного изящества, о котором до сих пор помнило ее тело. Еще с тех давних времен, когда она и была той самой примой-балериной, что выплывала из полумрака на авансцену под яркие софиты. Как же много лет прошло…

Мягкий сгиб руки, неторопливый поворот головы и раскрытие рассказывают свою историю, которая наполнена любовью и страстью. Она танцует для него, хоть он и не видит… Медленно подняв левую ногу, согнула ее в колене, отводя в сторону и аккуратно изогнулась, разворачиваясь спиной к зеркалам. Всего мгновение - и Роуз снова меняет положение, неслышно скользя по паркету. Сейчас она снова была там, на теплом пляже другой реальности, которую для нее создал Тони, желая украсть у всего мира лишь для одного себя. Воспоминания унеслись в те мгновения, которые стали решающими в ее жизни, переворачивая все… Мгновения, когда она поняла, что если так и будет прятаться за чем-то действительно нереальным, упустит тот шанс, что выпадает лишь раз в жизни. Шанс быть счастливой рядом с тем, кто пожертвовал своей вечностью, выбирая жизнь рядом с ней, обрекая себя на бренное существование. И в ее силах сделать все, чтобы он не жалел о собственном выборе.
Роуз плавно извивалась в мягких движениях, подчиненная мелодии, которая захватила. Но лишь до тех пор, пока травмированную несколько лет назад конечность не свело судорогой, вынуждая резко остановиться, чтобы не свалиться камнем.
- Ччерт… - едва слышный выдох-свист сквозь зубы.
Роуз со все еще закрытыми глазами медленно осела перед зеркалами, подтягивая к животу ногу, до боли сжимая челюсти и разминая закаменевшие мышцы на бедре. Пальцы на ноге поджаты, чтобы хоть как-то утихомирить резкий спазм, что натянул нервы до предела и напомнил о том, что балет для нее - лишь призрачная мечта, некогда утерянная навсегда.
- Давай помогу, - вдруг раздается возле самого уха.
Резко вскинув голову, распахнув глаза от удивления и на секунду позабыв о боли, Роуз встретилась взглядом с отражением Тони, что каким-то невероятным образом оказался позади нее, словно материализовавшись по ее желанию. Она так сильно увлеклась танцами, что совсем забыла про время. Усевшись за ее спиной на пол и обнимая за плечи, Тони вынудил откинуться на его торс, а сам принялся массировать зажатые мышцы на бедре.
- Ты давно здесь? - Роуз наслаждалась его присутствием рядом с собой, снова закрывая глаза и слушая его дыхание и стук сердца.
- Достаточно, чтобы увидеть все, что мне нужно было увидеть.
- И что ты увидел?
- Увидел, что моя любимая не очень-то и торопится домой, предпочитая одинокие пляски перед зеркалами, а не жаркие объятия своего мужчины.
Роуз подняла руку, заводя ее назад и касаясь золотых волос Энтони, зарылась пальцами в мягкий шелк.
- Это не пляски, а чувственный танец, вообще-то. А зеркала… это очень возбуждающе.
Боль постепенно отступала, заменяясь теплом. Время словно потеряло счет, пока они сидели так, тесно прижимаясь друг к другу. И вскоре уверенные прикосновения руки Тони с каждой секундой становились более плавными, более настойчивыми. Длинные горячие пальцы теперь не просто разминали, а ласкали чувствительную кожу и на внутренней стороне бедра, вызывая дрожь, что пробегала едва заметными мурашками. Роуз, казалось, готова была заурчать, словно кошка.
- Я скучала по тебе. - Она потерлась головой о плечо Тони.
- Потому так сильно “торопилась” домой? - он улыбнулся ей в чувствительное местечко за ухом, опаляя жаром дыхания, и коснулся кожи губами.
- Именно поэтому, мой целитель. Если бы я знала, что ты заедешь за мной, то танцевала бы еще вдохновеннее. Пусти…
Дрожа от восторга, Роуз мягко высвободилась, разворачиваясь к Тони лицом. Взяла одну его руку, раскрыла мужскую ладонь, переплетаясь своими пальцами с его, пока вторая рука ее любимого поглаживала бедро Роуз, не желая отпускать.
- Когда танцевала, думала о тебе, представляла рядом. Совсем близко. - Она приблизила свое лицо к лицу Тони, желая коснуться его губ, но замерла всего в паре миллиметрах от его рта, дразня и себя, и его. - Вот так, как сейчас. Как тогда на пляже, когда ты заставлял смотреть на море. Когда был во мне, прося разделить с тобой на двоих тот мир, который для тебя был чужим. Я постараюсь сделать так, чтобы он стал твоим.
Глядя в золотистые глаза напротив, чуть склонила голову на бок, пытаясь прочесть то, о чем он думал в эти мгновения. В зрачках Тони полыхал настоящий пожар, грозивший сжечь ее до тла. Не удержавшись, Роуз неторопливо лизнула языком один уголок его рта, медленно обводя губы по контуру. Чтобы затем снова отступить, отстраняясь совсем на чуток.
- Представляла твои руки на своем теле. Везде... - Она расцепила пальцы их рук, кладя широкую ладонь Тони себе на грудь. И практически сразу же почувствовала, как ладонь сжалась, по-хозяйски обхватывая нежное полушарие и легонько сминая до едва ощутимой сладкой боли, от которой по телу прошлась жаркая волна, оседая тягучим ожиданием в низу живота. Роуз выгнулась навстречу, подаваясь еще ближе. Вторая рука Тони, которой он продолжал ласкать ее бедро, нырнула между ног Роуз, под полупрозрачную ткань юбки, едва ощутимо касаясь. Но от этого прикосновения Роуз словно прошибло разрядом тока, вынуждая лихорадочно сжать бедра, чтобы усилить эту невесомую ласку.
- Я чувствую, как ты скучала, - глухо раздалось в ответ, и Тони отстранился, с собственнической улыбкой на губах наблюдая за лицом Роуз. Пальцы зашевелились, лаская ее через ткань балетного купальника, которая, Роуз знала это, была предательски влажной. Ее тело всегда так реагировало на его присутствие рядом с собой.
Роуз облизала свои губы, пробегая по ним языком, и отползла назад, ослабляя эту сладкую пытку, что Тони устроил для нее всего лишь движением пальцев. Рядом с ним она не сдерживалась, выпуская на волю то, чего раньше никогда не выпускала - раскованность, которая делала ее смелой и раскрепощенной. И только с ним. Только для него одного. Уперлась ладонями в плечи Тони и поднялась на ноги, стоя прямо перед ним. Потянув за завязки на короткой юбке, в которой была во время занятий, позволила ей упасть к своим ногам. Сделала шаг, второй назад, распуская волосы и отбрасывая в сторону шпильки. Пока спиной не уткнулась в холодную поверхность зеркала, которую ощущала через ткань купальника, в котором только и осталась.
- Вот она - моя реальность. Вся перед тобой, словно на ладони. – Пальцы прошлись по волосам, растрепав их. – Для тебя. Ради тебя.
Роуз развела руки в стороны, проводя ладонями по стеклянной поверхности, лаская игривыми пальцами прохладу стекла, пока смотрела прямо в глаза Тони.
- Хочешь свою маленькую балерину? Здесь, посреди холодного царства зеркал? - Голос Роуз был предательски охрипшим, тело сотрясала едва заметная дрожь. Подняв голову вверх, прикрыла глаза, зная, что Тони сейчас внимательно следит за всем, что она сейчас делала. А Роуз давала маленькое представление лишь для него одного. Коснулась ладонями шеи, проводя вниз до груди, затем обхватывая ее тонкими пальцами и сминая сквозь ткань.
- Хочешь согреть своими руками? - негромко выдохнула, снова глядя в лицо Тони. - Языком. Поцелуями. Своим телом. Собой.
Руки Роуз опустились ниже, лаская живот, бедра, рисуя на них замысловатые узоры и заползая пальцами в те местечки, которые сейчас желал бы ласкать Тони. Она видела это по его глазам, гадая, когда он сорвется. Она уже была на пределе, заводясь от того, что делала. А после развернулась лицом, глядя на свое отражение, упираясь ладонями в зеркало и прогибаясь в пояснице, приглашая встать за своей спиной. И Тони не заставил ждать, тут же становясь позади Роуз и упираясь ладонями в зеркала по обе стороны от ее головы.
- Маленькая балерина замерзла? - в тон ей спросил Тони, зарываясь лицом в волосы Роуз.
- Очень. Ведь не видела тебя целый день. Мечтая о твоих поцелуях. Мечтая о тебе. Мечтая о том, кого любит всем своим маленьким сердцем. - Роуз еще больше прогнулась в пояснице, упираясь попкой в пах Энтони и чувствуя твердость эрекции. Неторопливое тягучее движение бедрами по кругу лишь еще больше распалило и ее саму, так что мышцы живота болезненно сжались в предвкушении. Желая поскорее снова ощутить вкус его поцелуев, что сводил с ума, Роуз развернулась, привставая на носочки и раскрывая губы, чтобы коснуться ими рта Тони. Заползая под ткань рубашки, ласкала безупречное тело, что перекатывалось тугими мышцами под кожей. Пальцы Роуз скользили вверх и вниз, путаясь в коротких волосках на груди, цепляя острыми ноготками твердые горошины сосков. Кое-как справившись с пуговицами, в нетерпении распахнула полы рубашки и тесно прижалась к горячему телу.
- А ты скучал? - Томный взгляд из-под опущенных ресниц, пока тонкие пальчики справляются с пряжкой ремня, затем ныряя за пояс. - И как сильно, милый? Так же, как и я? - Довольная улыбка растянула губы Роуз, когда ладонь сомкнулась на горячей пульсирующей плоти. - О, так же...
Договорить не удалось. Стремительно развернув ее обратно к зеркалам, Тони быстрым движением спустил в ее плеч лямки балетного купальника, обнажая грудь, и пригвоздил Роуз к холодной поверхности, вжимаясь в нее своим обнаженным горячим торсом. И этот контраст жара и холода, который Роуз чувствовала сейчас кожей, сводил с ума, заставляя ее дышать рваными вдохами.
- … как и я, - все же договорила Роуз, тут же чувствуя, как Тони, лаская ее округлую попку, осторожно отодвинул в сторону ткань ее наряда, тут же проникает в нее неторопливым толчком своей плоти, давая привыкнуть. Чтобы затем снова выйти, после врываясь мощным ударом и заполняя собой до предела и выбивая из ее груди долгий стон удовольствия от этой наполненности. Лаская бедра Тони руками и прижимая к себе еще теснее, Роуз прикрыла глаза, не делая упустить ни единого оттенка этой восхитительной минуты.
- Открой глаза, Роуз. И смотри, - негромко, но требовательно сказал Тони сквозь зубы, отрывая ее от зеркала и вынуждая упереться в него ладонями, так, чтобы могла видеть их отражение в зеркале, не останавливаясь ни на минуту, тягучими ударами растягивая под себя, пока жаркие руки касались ее груди, сминая сильными пальцами, а губы ласкали кожу обнаженного плеча. - Смотри на то, что я делаю со своей маленькой балериной. И то, что она делает со мной.
Все повторялось. Но с одной лишь разницей. Ей не нужно было демонстрировать то, как он может управлять реальностью. Он сам заменил ей реальность, привнося в жизнь нечто значительное и бесценное. Себя и свою любовь. Роуз не отрываясь следила за тем, что сейчас происходило в приглушенном свете, там где не было места стеснению. Сейчас во всем мире - их реальности - существовали лишь они одни. Она не побоялась рискнуть, сказав "да".
- Хочу от тебя сына с такими же золотыми глазами, любимый… - прошептала она, вглядываясь в отражение лица Тони, глаза которого сейчас сверкали темнотой расплавленного золота, обещая столько много, сколько только сможет вместить их жизнь рядом друг с другом. - И дочку...