Карта ролевой игры "Архитектура Страха"

Обитель писателя

Не происходило почти ничего. Катрина продолжала вслушиваться в рассказы своих спутников, а тревога, накопившаяся в сердце, не давала покоя. Даже колени подрагивали, и женщине с трудом удавалось внешне оставаться сдержанной и выдержанной. Хотя бы внешне... Если бы кто-то сейчас увидел ту бурю, что металась внутри, наверняка пришел бы в ужас.
Не оставляло ощущение неправильности всего происходящего, а от обилия красных тонов вокруг разболелась голова.
Она боялась взглянуть на Брэдигана, находящегося всего в нескольких метрах от нее, но при этом бесконечно далеко. И не смотреть не могла, желая хотя бы еще раз потеряться в его невероятных глазах.

Она бы не побрезговала... Если бы он предложил... Но Марк даже не взглянул в ее сторону. Катрина отвернулась, и, попытавшись отвлечься, вытянула наугад с полки книжку. Но лишь взглянув на строчки, запечатлевшие голос Бернса, едва удержала слезы. Еще одна злая шутка? Чья? И почему?
Твои глаза горят в ответ,
Когда теряю ум я,
А на устах твоих совет -
Хранить благоразумье.
Но как же мне его хранить,
Когда с тобой мы рядом?
Но как же мне его хранить,
С тобой встречаясь взглядом?

Кто-то проник в глубину ее сердца и теперь старается превратить ее в посмешище? Что ж, пусть в таком случае, хотя бы будет реальный повод для этого...
В этот момент Марк проговорил:

Она отшвырнула злополучную книжку в сторону, не заботясь о том, как выглядит ее жест в глазах окружающих, и сделала шаг к мужчине:
- Мистер Брэдиган, я была бы счастлива получить бокал вина... из ваших рук.

***

Обитель писателя



Катрина приняла бокал из рук мужчины и, встретившись с ним взглядом, сделала глоток. Терпкий вкус обжег горло. Она не слишком любила вино, особенно такое крепкое, но сейчас это казалось уместным. Ей хотелось напиться допьяна, впервые в жизни. Чтобы перестать чувствовать. Перестать желать – тоже впервые в жизни – этого мужчину, который сейчас не сводил с нее глаз. Чтобы спастись от сумасшедшей потребности коснуться его лица, зарыться руками в волосы, прижаться к груди, снова ощущая те спасительные объятья, которые укрывали ее от всего света… несколько ничтожных мгновений.



Если бы кругом не было всех этих людей… возможно, она решилась бы ответить. Жизнь научила лгать, скрывая истинные чувства, но ЕМУ Катрина попыталась бы сказать правду. Что предпочла бы сырую воду из ямы… собранную им для нее. Что пожелание счастья бессмысленно, если она опять останется одна, потому что в одиночку ей не забыть о прошлом и не насладиться будущим. Что солнце на небе взойдет лишь в том случае, если это небо удастся разделить на двоих. А любви… не было никогда прежде. До того как… И только единственному человеку на всей земле она отдала бы престол в своем сердце, позволив там править. И подчинилась бы с радостью… Вот только нужно ли все это ему?

А вокруг звучали другие истории, складываясь, словно крошечные пазлы в одну неведомую пока картину. И женщина молчала, лишь смотрела, как играет в бокале кроваво-красное вино того же пугающего цвета, как все в этой комнате. И ждала, сама не понимая чего.

Обитель писателя



Его крик оглушил, а стальные объятья сдавили с такой силой, что Картине стало трудно дышать. Глаза застлала какая-то пелена, дурман, на время лишивший рассудка. Будто она уснула, провалившись в безвременье, и в ее немыслимом сновидении мерцала лишь прозрачная зеркальная гладь, отражающая стальной клинок. Чтобы не позволить ничего забыть ни через мгновенье, ни вечность спустя...

Фалам Кнок. Вновь

Когда женщина снова открыла глаза, в изумлении поняла, что они с Марком стоят в одном из коридоров Фалам Кнока.

Это вино ударило в голову, не иначе. И усталость напомнила о себе, заставив утратить разум. Чем ещё было объяснить все, что привиделось столь нежданно? Или это Марк так действует на неё, заставляя потерять связь с реальностью?

А в ушах все ещё звенело его признание, пронзившее внутренность подобно одному из тех кинжалов, что совсем недавно свистели у ее висков. Но тогда, у щитка, ей было намного легче. Сейчас же хотелось поверить этим сладким словам, впитать их кожей, втянуть каждой клеточкой... Раствориться в этом мужчине... Но разве не его глаза только что обжигали отчуждением? Разве не его уста выстраивали стены между ними?

Катрина задохнулась от нахлынувших слез.
- Вы репетируете новый номер для вашего представления, сэр? И хотите, чтобы я примерила маску шута? Если так, то это жестоко... Слишком жестоко... Лучше просто уйдите, оставьте меня одну, и когда-нибудь я сумею поверить в то, что все случившееся было сном. Если я вам не нужна, то не мучьте меня более, заставляя мечтать о несбыточном...

Совсем рядом находилась лестница в сад, где Катрина танцевала... (неужели это было лишь минувшим утром?), а дальше - конюшни, и ее карета, запряженная верным Лэнси. Собрать бы остатки сил и вырваться из объятий Марка. И сбежать... От него... От себя... Но ничего не выходило, она ни могла сделать ни шагу, только смотрела в тёмные глаза мужчины, понимая, что выдала себя с головой, и давясь рыданиями, которые была уже не в состоянии удержать.

Фалам Кнок. Пустошь

Графиня Макданн всегда старалась быть сдержанной, как того требовали приличия. Она стремилась никому не выказывать чувств, радоваться или горевать так, чтобы об этом не знала ни одна живая душа. Катрина понимала, как опасно показывать свои слабости, особенно перед тем, кто мог использовать это ей во вред. Но теперь, ощущая, как грубоватые, шершавые пальцы ласкают ее руки, впервые в жизни желала покориться мужской силе.

- Марк... - она прошептала, пробуя его имя на вкус.

Откуда в этом крепком, суровом человеке было столько нежности? После всего, что ему пришлось пережить? По щекам все еще текли слезы, уже не от обиды, не от страха потерять его, - Катрина плакала не от своей собственной боли - из-за того, что слышала от него. Отчетливо видела перед собой и маленького мальчика, перепуганного и избитого отцом, и рано повзрослевшего, угрюмого подростка, вынужденного самому добывать себе кусок хлеба, и жесткого мужчину, изнуренного невзгодами и вынужденного отстаивать потом и кровью свое право на место под небом.

Почему они не встретились раньше, чтобы оградить друг друга от неизбежной горечи? Хорошо, что встретились хотя бы сейчас, когда впереди еще столько дней и лет. Больше не одиноких.



Катрина подняла на него глаза, наконец-то решаясь улыбнуться, и тихо-тихо проговорила, словно кто-то мог их подслушать.

- Тогда и тебе придётся носить кольцо. И научить меня кидаться ножами, чтобы никому из зрительниц, глядя на тебя, не пришло в голову ничего более, кроме как восхищаться твоим мастерством. Хочу, чтобы ты был только моим...

Она с трудом могла поверить, что говорит об этом вслух. Ему... Этот мужчина разбивал в прах все ее устои, сметал привычные границы. С самой первой встречи на пустоши, с первого взгляда как будто проник под кожу, заставляя мечтать о большем. Желать неведомое, обещание чего читалось в почти чёрных глазах, находящихся сейчас так близко.

- Люблю тебя... - ее рука дрогнула, когда пальцы скользнули по бронзовой от загара коже, задержались на виске, прочертили контур скул и спустились ниже, к губам, обжигаясь рваным дыханием, чтобы в следующее мгновенье дотронуться до собственного рта, имитируя желанный поцелуй.

- Мне нравится твоя авантюра. Очень нравится. Покажи мне весь мир. Позволь увидеть его твоими глазами. Расскажи обо всем, что тебе дорого... Остальное неважно: ни дома, ни титулы, ни деньги, которые еще никому не добавили счастья. И просто будь рядом, чтобы я могла успокоить твое сердце и успокоиться сама...