Карта ролевой игры "Дорогами судьбы"

Зайти не успевает Зора, да вопрос отца слышит. Удивленно она глядит на отца, и взгляд на Романа переводит. Хочет она всем сердце своим быть с ним. Душа ее к его душе тянется. Женой ему быть мечтает, да только взгляд его хмурый в памяти всплывает. Не люба она ему. Счастья она хочет Роману, чтоб он был счастлив, как она не может. Убережет она Романа, пусть одна, да только чтоб она не мелькала перед ним, о позоре напоминала.
Смотрит она на Романа взглядом тоскливым и любви полным. Улыбку свою ласковую дарит, прощается словно. Храбрится девушка, слезы глаза ее бездонные жгут. Ни за что не заплачет она, зубы крепко сжимает, да губы сильно смыкает, чтобы боль свою унять, что наружу рвется.
Отрицательно качает головой девушка, да тихо шепчет правду свою:
- Не бегала.

Ночь.

Сговорили кобылку, что не нужна никому боле. Горечь Зора прячет свою, когда на Романа смотрит. Видит она, как мается он, да сделать ничего не может. Бьется сердце ее глупое, как птичка в силках, от страданий его. Дышать трудно становится, что любимый ее мучается по вине ее глупой.
Не хочет она больше слушать никого, надеялась в душе она, что Рустэм передумает, что мир воцариться тот, что разрушила она - да гордость сильнее его оказалась. Чувствует Зора брата поддержку, улыбается ему, да только улыбка вымученная выходит. Но как же любит она Арсена, и обещание держит свое он, с сестрой в трудную минуту рядом.

Молит Рубина за брата своего молит отца сурового, да и Зора рядом падать на колени хочет. Не за себя молить за Рустэма, цыгана гордого. Говорит он много, беду кличет.

Округляются глаза черные Зоры в испуге. Как она может так с другом поступить?
Понимает девушка, что смилостивился отец ее, не изгнал Рустэма гордого, другое наказание придумал. Для них обоих придумал. Знает Вайда, как тяжело будет дочери его, с другом так поступить, да ведь не скажет ничего она. Наговорилась уж вдоволь.
Только смотрит на отца она, на лицо его грозное, да слезы глотает.


Сквозь слез пелену перед глазами, под гитару и музыку дивную, что Роман играет, ножницы со стола Зора хватает, и юбку с сундука достает.

Выходят из вардо они, да только не держат ноги Зору. В центр выходит, где костер весело пляшет, где рома сидит, да только не весело никому.

Тяжело дышит девушка, дыхание заходится. Не могут слезы в плену долго находится, по щекам бегут каплями прозрачными.
Подходит Зора к Рустэму, в ногах тяжесть чувствует. Не поднимается у нее рука на друга своего любимого, брата почти своего, да как она может приказа отца ослушаться? Не смотрит ни на кого, достаточно что под взглядами рома, дрожит она как листик на ветру.
- Прости, прости меня, Рустэм. Это я во всем виновата. Моя вина, только моя. За мои грехи наказание сносишь.

Дрожит рука Зоры, что кудри смоляные отрезает ножницами острыми. Ложатся завитки волос цыганских у ног ее босых. На отца взгляды кидает.
Трясутся от сдерживаемых рыданий плечики Зоры хрупкие, да прощение все просить не перестает у Рустэма она. Из-за нее дурной осквернён он будет. Из-за нее глупой обходить стороной все его будут. Опускает голову девушка низко-низко, да видит, как слезы ее на траву зеленую падают, кудри срезанные орошают.

Падают ножницы наземь, из рук Зоры ослабевших, да вновь на отца Зора взгляд вскидывает. Головой отрицательно качает, отца молит, чтоб смилостивился над ней он, да юбку черно-красную свою к груди прижимает.
Непреклонен отец, хмуро он на дочь свою глядит. Ждет он когда приказ его выполнит. Застилает пелена глаза ее из слез соленых, да руки юбку перехватывают. В обоих кулаках она сжимает ткань тяжелую.

Кивает отец, чтоб продолжила она. Замахивается Зора, да касается подолом юбки, что для развлечения сшита, головы стриженной Рустэма.
Всхлипывает горько Зора, да юбку снова к груди прижимает, чтоб больше никого задеть она не смогла. На отца смотрит, плечи опустив. Не только семью опозорила, да и друга своего осквернила. Не знает Зора как жить ей теперь, да и в глаза народу цыганскому смотреть.

Не простит отец, что семью очернила она. Не простит Роман ее, что друга осквернила, да опозорили, что его самого под страдания подводит. Да и Бог не простит дитя свое глупое, хоть и милостив он.

Остановилась ночь, уходить не хочет, тянется и тянется окаянная. Не смотрит ни на кого Зора к вардо идет, юбку в сундук прячет. Не наденет никогда ее более, сожжет. Жжет в груди от слез у нее непролитых, дышать больно. Видит взгляд перед собой Рустэма и глаза закрывает, чтобы не видеть боль, отражавшуюся в них.

Оставляет вардо свое да к речке идет. Бежит, юбку до колена поднимая, босоногая по траве прохладной ночной. Падает на берегу, будто силы оставляют и дает волю слезам своим. Смотрит она на свет лунный, что по водной глади тянется и по нему следовать желает. Только как отца она оставит своего, братьев?
Подтягивает коленки к подбородку и лбом упирается в них. Головой качает, себя клянет. Не у кого совета просить. Никто не подскажет ей, быть как. Не знает, сколько сидит она на земле холодной, да дрожать начинает. То ли от холода, то ли от боли внутренней переполняющей Зору.


Не знаю я, какое время суток это будет.

Вытирает глаза Зора свои заплаканные о колени, об юбку, и в сторону глядит. Замечает Романа одного. Поговорить с ним надо бы, да боится девушка. Проклянет ее, прочь отошлет. За друга злость таит. Как жить с ним она будет, коли презрением ее одаривает?
Поднимается с земли холодной Зора, руками упираясь, помогает. К нему идет. К тому, кого сердце ее любит. К тому, кто ненавидит ее.
- Роман, - слабо звучит ее голосок, когда окликает она мужчину. Любя имя его произносит. - Роман.
Задерживает дыхание Зора, храбрости набирается. Да только уходит вся из нее храбрость эта. Снова голос дрожь выбивает.
- Клянешь ты меня, Роман. За грех мой клянешь. За неуважение к законам цыганским. К отцу своему. Презираешь меня за друга своего, что осквернила я его. Прав ты. Во всем твоя правда. Не знаю я, чем грех свой прикрыть.

Храбрится Зора, подборок поднимает. Губы сжимает, чтоб не дрожали они. Не выдали ее глупую. Коль не люба она ему, да пусть так будет. Пусть правду знает. А потом к отцу она пойдет, в ноги упадет, чтобы освободил Романа от нее. Счастливым он должен быть.
- Люблю я тебя, Роман. Уж давно люблю. Не пускает сердце мое глупое никого больше. Тебя одного хочет. Не могла я за Рустэма пойти, к тебе душа моя рвется. Боялась сказать, глупая. Боялась что возненавидишь, за то, что за спиной друга лучшего твоего по другому мужчине я вздыхаю. Не знаю, как в глаза смотреть твои, не знаю, как о прощении молить.

Стоит Зора пальцами тонкими юбку мнет. Волнение и страх прячет. Признание свое выдает, что наружу рвется.
- Если не люба я тебе, - добавляет тихо, голову опускает Зора, на ладони свои смотрит, линию судьбы пальчиком обрисовывает, - так скажи. Я все стерплю. Правду только говори.

Смотрит Зора задумчиво на Романа и произносит тихо, словно чувство это спугнуть боиться, если громко станет шептать о нем.
- Когда дышать без него больно. Вот тут больно, - прижимает кулачок свой к груди, где сердце ее бешено бьется. Не сводит глаз Зора с кудрей буйных Романа. - Когда жизнь его важнее твоей становится.

Глядит она на Романа глазами влажными от слез непролитых. Каждое его слово как удар плетью. Боль пробирает до костей, да стойко сносит ее Зора. Заиграла душа ее, когда услышала она, что нравится ему, только в прошедшем времени об это Роман говорит, и снова свело у нее в сплетении солнечном, будто кулаком дали. С мольбой в глазах головой она качает.
- Опозорила, и всю жизнь крест этот нести буду. Но больше всех семью люблю свою. Умереть готова за отца и братьев своих. И за тебя умереть готова. А тебе докажу я, Роман, как сильно любить умею. Как тебя любить стану.
Все Зора сделает, чтобы любовь его заслужить. Чтобы прощение его вымолить. Решила для себя девушка, что только ради него жить она будет.

Опускает глаза Зора, на землю глядит. Прячет слезы за веками прикрытыми. Покорно кивает девушка на заявления Романа, да только сердце от тоски ноет. Из огня да в полымя летит и страшит ее жизнь с Романом. Не знает она, что ждет их под крышей вардо совместной. Коли полюбить ее не сможет – погубить может.

Муторно Зоре на душе не находит спокойствия. Сердце бьется сильно-сильно: то ли от любви к Романа, то ли от страха к нему же. Нежно касается щеки ее пальцы его, краснеет Зора, румянцем заливается, и бабочки в душе в пляс пускаются. Только страх, что поселился в ней, не прогоняют они. Счастлива она с Романом быть хотела, к нему путь этот тернистый проходила, да только будет оно счастье то это? Не знает Зора.

Крик слышит, что со стороны вардо раздается и срывается Роман на помощь цыганам, и Зора к табору бежит, просьбу Романа исполнять и молит, чтобы ничего дурного не случилось больше.

Конница в таборе стоит, и суета цыганская. К Талэйте бежит Зора, узнать пытается, что происходит. Зачем гаджо в форме пожаловали. Что от отца нужно им. Не лезет девушка в дела мужские, да только за отца и братьев переживает и за мужа своего будущего, что на шум побежал.

Страшится Зора за вайда, за народ свой - не приключилось бы чего. Узнает Зора, что ночью прошлой коней из дома гаджо увели, да только опомнились хозяева, за ними приехали и конницу прихватили, чтобы суд вершить. Вскрикивает Зора, ладони ко рту прижимает. Молится, чтобы успели коней спрятать, страшная кара обрушится, может, на отца на нее, на семью всю ее, что цыган она считает. Бежать хочет вслед, куда мужчину убежали, да только мешаться им будет. Вот и остается ей, что поглядывать в сторону семьи своей, да тихонечко слова молитвы читать.

Обегает вардо она каждое, предупреждает, чтобы детей хватали цыгане и в лес бежали. Да так быстро, чтобы ветер не нагнал их. Проклятое место выбрали они, или это Зора сама Бога разгневала.
Подбегает Зора к мальцам, которые любопытные глазенки в сторону, где спор идет, таращат, да в кучу их всех собирает, чтобы с остальными в лес уходили. Упрямятся, а Зора в спины их подталкивает, да женщин просит, увести их.


- Ах, Тали, за что же нам все это? – встает Зора с подругой своей рядом и в сторону мужчин и Рубины с испугом поглядывает. – Что же будет теперь? Уходить надо, в лес бежать, только семья моя там вся. А ты беги своих предупреди и уходите.

Подправила.

Подталкивает она Тали в сторону вардо, чтобы к семье та бежала. Просит Зора, чтобы Джанго нашли, если не с остальными мужчинами он, чтоб предупредила – защитит он их.

А сама Зора по табору мечется, чтоб ни осталась никого смотрит. Знает она ребятишек этих хитрых, сама такой же была. Спрячутся они под колесами вардо и ищи их. Видит мальцов прытких, что в сторону табуна крадутся, влечет их опасность. Кровь играет у них, к ним резво бежит.
Юбки свои к бедрам прижимает, да нагоняет мальцов она. Об опасности шепчет им, коли увидят их - повесят. С ними в сторону леса бежит, смотрит, чтобы они дальше бежали, остальных догоняли, да только озираются они все. Глазенки испуганные, любопытные.
- Бегите, так как никогда не убегали! - кричит она им в след, рукой машет, да только сама шага не делает. Прячется за деревьями она, да ладони к груди прижимает, все в сторону табуна поглядывает, где судьбы ее рома решаются. Страх за всех оковами сковывает.