Карта ролевой игры "Святая жатва"

Бамберг и окрестности
Кипп Райхард смачно сплюнул на поросшую сорняками грядку, и продолжил энергично косить траву. Погода стояла так себе, но работы на огороде никто не отменял. 
Мятая рубаха вместе с кольчугой, валялись где-то на пне у терассы небольшого домика. Сам Кипп, оголенный по пояс, изрядно вспотел, но и не думал бросать любимое занятие. Оседлав перила, взирала на него старушка Брунгильда, пушистым хвостом сметая пыль с прогнившего дерева. 
Кошка - единственный друг и собеседник в мире, где ему уготованна роль проклятого с рождения и из привелегий, только особое разрешение на смертный грех.
Его прадед был первым палачом Бамберга, его дед и отец продолжили "семейное ремесло", а несколько дней назад Кипп вступил в права наследумоей должноси. 
С профессией его знакомили с ранннего дества, более того - он принимал непосредственное участие в допросах, пытках и казнях. Разум и глаза привыкли к виду крови и грязного ужаса, уши перестали реагировать на истошные вопли, а сердце он похоронил вместе с первой жертвой. Это была юная девушка-сиротка, осужденная за каржу и нанесение побоев своему отчиму. 
Ее рыжие локоны были соблазнительно хороши, а тонкое личико туманило рассудок, не говоря уже о паре испуганных, кариих глаз. И дураку было понятно, что бедняжку оклеветали, что толстозадый "отчим" мстит несчастной за провал своих домогательств. Но в мире где жил Кипп, справедливость побеждала разве что в сказказ, и то, он не припомнил ни одной истории со счастливым концом. 
-Нравится? - спросил отец, прежде, чем отвести девушку к эшафоту, и недвусмысленно подмигнул сыну.
Кипп тогда кивнул, а потом...
От воспоминаний отвлек звук колес, волочащихся по грязи. Кто-то ехал. Обычно, люди стрались держаться подальше от домика палача, а тут какой-то безумец решил потревожить его покой.
Кипп отбросил косу на землю и как был, с оголенной, волосатой грудью, отправился к крыльцу, посмотреть кого принесло  к его скромной обители у края леса.

БАМБЕРГ
Послание было четким и ясным - явиться на соборную площадь для исполнения своих обязанностей. 
Кипп смачно выругался, и бросил свиток в пламя камина. Он не дурак, прекрасно понимает к чему его вызывают от имени святоши. Не иначе, и до Бамбрега добралась всеобщая истерия охоты на ведьм. 
Киппу приходилось пытать людей, насиловать, истязать, рубить им головы, вешать, но вот он ни разу еще никого не сжигал на костре, и вообще никогда в жизни не участвовал в процессах против еретиков или ведьм. 
Когда ты палач, ты уже проклят Господом. Конечно, тебя раздаривают всяческими милостями,  но какой в них толк, если палач - вечный изгой общества, добровольный кандидат в мученики ада, поскольку с благословения высших кругов, он самый настоящий убийца. 
Кипп отбросил мрачную череду мыслей, и направился в купальню. Приведя себя в идеальный порядок, он надел свои лучшие одежды, погладил Брунгильду на прощание,  и пешком отправился в город, пряча под одеждой острозаточенный топорик.

Бамберг

Кипп ввалился в трактир, с удовольствием погружаясь в мрачную атмосферу молчания. И местные и не местные, встречали его одинаково ошарашенно. Одни его статусом палача, другие хищным аскалом и самодовольной физиономией. Обычно, Киппа сторонились, и если он где-то появлялся, старались обходить его десятой дорогой. Живой проклятый. Узаконенный убийца. 
 Проходя мимо столиков, он видел как мужчины сглатывают комки, как изгибаются, будто он несет с собой невидимую грязь, способную дотянуться до их тушки. Вернее души. 
В работе плача есть и свои плюсы. Тебе не обязательно быть там, где собирается толпа, не обязательно слушать длинные проповеди в церквях, и еще не обязательно платить. Лучшая еда, лучшая одежда, а также любой каприз - все за счет городской казны. И может кому-то покажется, что он не плохо устроился, и да, они будут правы! В финансовом плане, Кипп пребывал в положении благополучном, получал солидное жалование, мог жить в свое удовольствие. Вот только в одиночку. Ни один уважающий себя горожанин или крестьянин, никогда не подойдет к нему по собственной воле. Изредка, и то, лишь бы дать монетку другую, чтоб осужденный на казнь родственник умер быстрой смертью. С Киппом не общались, его игнорировали, а еще его дико презирали и боялись. 
 Он смирился со своим одиночеством, даже любил его больной любовью. Женское внимание с лихвой компенсировали хорошенькие арестантки, с которыми он мог творить в пыточной все, что заблогарасудится! Причем, их согласие было не обязательно. Ему нравилось ломать их, подчинять, показывать свою силу. И не только с женщинами. Пусть мужчин он и не насиловал, но заставлял признаваться в приступлениях даже крепких, похожих на медведя, мужланов. 
 Пусть его ненавидели, пусть ни одна нормальная фройлян или даже фрау, и думать не смеет о нем, зато был момент, когда он становился хозяином людских глаз. Момент казни. 
От него зависило, будут ли кровожадные зрители блевать, трястись или мочиться в штаны от увиденного. А еще в его руках находилась жизнь, и он решал как именно она прервется - быстро и безболезненно или мучительно и медленно. 
Хотя, раньше он участвовал в казнях вместе с отцом, как "подмастерье", зато с недавнего времени, "наслаждается" процессом в одиночку. Иногда, он ужасался своим чувствм. Как можно относиться к смерти столь высокомерно? Разве не страшный грех гордыня? 
Да к черту святош с их грехами. Он и так проклят, и так обречен на адские муки. Так что, ему нечего терять!
Кипп прошел к самому крайнему столу, усился и подозвал пальцем подавальщицу. Весь трактир следил за происходящим, с замиранием. Бедная, нелепая девчушка, тряслась как осиновый лист, принимая у него заказ:
- Цыпленка, целого! И по поджаристей! Овощи тушенные, свежий хлеб, и две кружки пива! Поживее. - он нарочно хлопнул девицу по тощему заду, вызвав у доброй половины поситетелй истирические конвульсии. 
- Господа, -нарочно продолжил он провоцировать их, - Даю мешочек гульденов тому, кто отважится со мной выпить! - и он достав из-за пояса увесистый кошель, демонстративно рассыпал по столу десятки блестящих, желтых монет. Кипп был уверен, что никто не отважится принять его предложение, но как же ему нравилось видеть их завистливые, жадные взгляды!

Будь пиво у Киппа, он бы им поперхнулся. Окинув незнакомца насмешливым взглядом (а Кипп сразу понял, что тот не местный, иначе бы не отважился подойти к нему) он любезно согласился:
- Конечно, мой стол, ваш стол. И раз уж вы отважились разделить со мной трапезу, то монеты ваши, -он кивком указал на поверхность стола. - Откуда, вы?

Трактир в Бамберге



- Стало быть, вы или юрист или богослов? - Киппу наконец принесли заказ, и он без лишних прелюдий, взялся за трапезу. Прожевав пару кусков сочной курицы, он посвятил незнакомца в прелести Бамбергской жизни, - Была одной из самых интересных. Но теперешняя ярмарка запомнится жителям, как самая ужасная, помянете мое слово. О да, я буду там главным посетителем, только в особом статусе. Кстати, почему вы не в соборе? К нам приехало Его Преосвященство и ведет проповедь. Мне-то положено не ходить, а вот вам стоило бы, если не боитесь впасть в немилость. - он многозначительно обвел взглядом полупустой зал, недавние посетители, занявшие все места, отчаянно поспешили на церковную службу, - Вот и столики освободились. Не желаете ли пересесть? Компания палача Бамберга не лучшая, особенно для заезжих.

-Восхищен вашей смелостью, не каждый решится разделить со мной пространство. -вздохнул Кипп. Он и не помнил, когда последний раз просто беседовал с другим человеком. Обычно его собеседниками были отец, судьи, тюремщики, и жертвы. Добродушного диалога в тех ситуациях как-то не выходило.
Странное ощущение радости, что в их краях не перевелись отважные люди, подстегнуло Киппа к неожиданному решению:
- Если вам негде остановиться, то приглашаю вас погостить у меня. Мой дом большой, просторный, в нем есть все для жизни, - "ну и для смерти, тоже" - добавил он уже про себя, - Плата мне нужна, буду рад разговорам и возможности послушать ваши истории. Что скажете?
Кипп радушно улыбнулся молодому мужчине.

Соборная площадь Бамберга
Случайный человек, поспешил ускользнуть из поля зрения Киппа прежде, чем он успел ознакомить его со своим адресом. Ну и пусть! Можно подумать, он бы сумел ужиться с бродягой-студентом.
Кипп прикинул, что служба должно быть уже кончилась, а значит он может спокойно поплестись в церковь для встречи с епископом.

Площадь была переполнена людьми, не обращающими на него ни малейшего внимания. Озабоченные чем-то очень важным, они шли мимо палача, задевали его и даже не поворачивали головы, чтоб в ужасе отшатнуться.
Да, не слабо их прошибла проповедь епископа. А значит, чутье не подвело - грядет охота на нечисть. Кипп оглянулся. Глаз сразу заприметил чужаков в темных одеждах. Охотники. Кто бы сомневался. Кипп радостно улыбнулся, представляя какая интересная работа его ожидает, ну и сочувствуя тем несчастным, что церковь преподнесет в его заботливые руки.

Бамберг. Резиденция епископа - замок Гайервёрт



Вчера Кипп не застал епископа, но получил от его верных соратников приказное письмо явиться в резиденцию для участия в допросах над еретиками и ведьмами. Ну началось!
Всю ночь он проворочался в мягкой постели, ему снились несчастные жертвы инквизиции, ни в чем не виновные, не совершившие настоящих преступлений, за которые стоило бы казнить. Но он - палач! Его дело подчиняться суду, будь то светский или духовный. Ощущение своего проклятия, делает темное дело. Может поэтому Кипп в глубине души несет тяжкий грех - не верит в колдовство?
Одно дело мучить виновных - воров, убийц, казнокрадов, падших женщин, другое - тех, чье преступление он так до конца и не примет.
Кипп обругал себя за скверные мысли. Пусть он и имеет иммунитет от преследований, но не хватало еще впасть в немилость и явиться исключением из правил.
В общем, с утра пораньше он отправился в резиденцию к епископу и прибыл как раз к допросу Михаэля Вольфа. Славного малого, если судить по тому, что Кипп знал об их семье. Состоятельные, красивые, довольно набожны и порядочны. Уж кто-кто, а Вольф тут должен находиться в последнюю очередь.
Кипп стоял за дверью, внимательно слушая разговор и не решаясь постучать.

-

Резиденция епископа. Подземелье. Пыточная. Утро 3-его дня.

Вспоминая разговор с епископом,Кипп был несколько озадачен. Как он понял, Вольфа не хотят обвинять, даже надеются оправдать его. Такое в практике Киппа было впервые. Обычно, если попал в лапы правосудия, не важно какого, то без "вины" не останешься.
Делать нечего, Кипп идет за рыцарями, ведущими молодого человека по ступеням вниз и оказывается в мрачном подземелье замка. Темные коридоры, запах сырости, писк крыс. Все кажется родным и вместе с тем чужим. Он привык к тюрьме Бамберга, а здесь чувствовал себя не в своей тарелке.
Он зашел в пыточную последним и присвистнул от обилия всяких диковинных приспособлений. Тут и дыба, и "сапожки", и цепи, и подвесные механизмы, и еще много всего, от чего дух захватывает, а тело рвется на куски!
Сама комната была просторной, в ней имелся большой стол для допросов, у самой окошка с решетками. Свет падал только туда, по остальной части помещения горели факелы. Только сейчас Кипп сообразил, что забыл переодеться, а значит придется быть предельно аккуратным. На столе отыскались песочные часы. Пытки по регламенту. Не более 45-и минут!
- Усадите его на стул, и привяжите к нему цепями, - приказал он рыцарям. Те подчинились. Когда дело было сделано, Кипп отослал их, но в пыточную поспешно вбежал юноша с толстенной книгой.
- Я помощник нотариуса, буду вести протокол допроса, - пояснил парнишка, усаживаясь на край стола.
Кипп пожал плечами и ничего не ответил.
- Ну, что же, приступим, герр Вольф, - он внимательно посмотрел в глаза молодого мужчины, в них не было страха или обмана, вполне себе обычные человечьи думы, - Начнем издалека. Есть ли у вас враги? Кто может желать вам зла? Любите ли вы свою сестру и почему не отдаете ее замуж?

Резиденция епископа, утро 3-его дня, пыточная камера


Кипп внимательно слушал ответы, протягивая время, чтобы писарь мог все дословно записать и передать епископу. Что касается его мнения, он не считал Вольфа виновным, тем более получив формальную установку "оправдать", Кипп и не стремился выискать в словах молодого мужчины нотки лжи.
- Готовы ли вы повторить все тоже самое на дыбе? - поинтересовался Кипп, встал и обойдя, стол, склонился к самому уху своей жертвы:
"Притворяйтесь что вам больно, не хочу портить ваши молодые косточки"

Одним махом, Кипп освободил Михаэля из цепей, и также ловко при проводил к дыбе, нарочно грубо толкнув парня на жесткий лежак из поленьев и досок. Он знал, что писарь все записывает, и если обмануть служаку епископа, подстроить будто Вольф под болезненными пытками не признался, то парня вскоре оправдают. Песочные часы как назло, сыпали песок крайне медленно. Пришлось еще потянуть время, привязывая парня к орудиям пытки, крепко затягивая веревки на его конечностях.
Когда все было готово, Кипп якобы с силой потянул за рычаг, подмигивая "истязаемому".
- Герр Вольф, любите ли вы вашу сестру и почему не отдаете ее замуж?

ПЫТОЧНАЯ



Кипп не давил на рычаг более, он и так сделал все что мог.
Остальное за Вольфом и писарем.
И откуда только взялась эта участливость? Какое ему дело до Вольфов, презирающих его персону точно также, как и все жители Бамберга. Может, Кипп просто не желал рушить их прекрасную семью, клеймом ереси. У палача, семья была не сладкой - мать рано умерла, а с отцом палачом особо не забалуешь. С малых лет по пыточным да по плахам. Не то, чтобы он завидовал, скорее тосковал изредка, мечтая о нормальной жизни.
- Ты когда-нибудь видел сестру обнаженной? Мечтал ли ты ее увидеть без одежды? Как ты относишься к ее грудям? Хочешь ли прикоснуться к ним?

Пыточная,


Кипп вздохнул. Ему вовсе не хотелось рыться в этом их белье. Но зря Вольф упомянул деликатный эпизод из их жизни. Впрочем, когда инквизитор прочтет отчет писаря, сам решит как поступать с парнем - отпустить или обвинить. В дальнейшем допросе Кипп не видел смысла.
- Посидите пока в камере, герр Вольф, подумайте о своих грехах, а я вернусь к нашему разговору позже.
Он подал знак писарю, что несмотря на оставшееся время, допрос закончен.
-Пусть его снимут с дыбы, и отведут в камеру. И приведите сюда следующего допрашиваемого.

Когда молодой парень покинул пыточную, Кипп уселся обратно за стол и стал с интересом ожидать следующую жертву, а писарь тем временем подал ему листок:
Авианна. Обвиняется в колдовстве и связи с Сатаной.
Стало быть, пытать предстоит даму. Кипп понадеялся, что она будет хороша собой и облизнулся в предвкушении.

До событий 4 дня.

Кипп ждал пленную ведьму, придумывая различные изощренные пытки, но как на зло вмешалась судьба.
- Герр плач, там новоприбывшие и его святейшиство настаивает на немедленном их допросе и пытках. Скоро суд и необходимы протоколы дознания!
Так ему и не удалось познакомиться с Авианной.
Кипп трудился сутки напролет, выбивая из несчастных признательные показания, мучая их до потери сознания, истязая тело и душу жуткими вещами! Он не спал до зари, едва не оглох от криков и пропах жутким смрадом из мочи,крови и сырости.
Вымотавшись, как никогда, Кипп отправился в покои, которые ему отвели в замке. Это была внушительная спальня, красивая, светлая. Служанки приготовили ему ванну и завтрак. Так что пришлось совмещать два дела - есть в ванне, а затем завалиться на мягкую постель и уснуть. Впереди еще куча дел - в Бамберге шла самая настоящая, полномасштабная охота на ведьм.

Перед самым сном, он думал об Авианне. Неужели чертовка избежит его умелых рук?! Непорядок!

Вечер 4 дня. Подземелья.
После сна и кропотливой работы, Кипп опять принял ванну, надел шикарный камзол и поспешил к единственной пленной, которой никак не успевал оказать внимание.
Дойдя до ее камеры, он вошел, освещая тесную коморку факелом, попросив при этом стражей оставаться снаружи и запереть за ним. Почему-то он не сомневался, что девушка с таким именем будет хороша, но дни в камере слегка подпортили ее вид. Она стояла к нему спиной, упираясь ладонями в стену, будто хотела проломить ее и сбежать из этой вонючей дыры. Боже, до чего же пленяла ее точенная фигурка в грязном, изорванном платье!
А спутанные волосы, цвета дохлой вороны доходили до поясницы. Так и хотелось вцепиться в них руками и оттянуть что есть сил.
Интересно, а какое у нее лицо?

Камера в подземелье. 4 день

Девушка оказалась аппетитной, но картину портили две вещи: первая - ее потрепанность, вторая - поникшие глаза. Так не интересно! Чего греха таить, Киппу она понравилась с первого взгляда. Она не походила на прежних арестанток, те боялись, орали, и были, мягко говоря, тупенькими, а у этой он видел проблески ума, что весьма интриговало.
"-Я твой худший кошмар" - хотелось ответить, но он сдержался. Совсем нет азарта в предстоящих пытках. Не порядок!
Кипп решил воспользоваться своим положением палача.
- Я твой враг, Авианна. Твоё личное проклятие. - сказал он властным голосом, вкладывая факел в отверстие стены. Тесная камера сближала помимо воли. Запахи смешались, и вызвали отвращение. В былых условиях, он бы не церемонился с девкой, а прижал к стене и творил бы с ее телом все, что заблагорассудиться. Откуда-то взялось необъяснимое желание, с Авинной вести себя по другому. Мучить ее медленно, мучить ее красивую, её-настоящую!
Кипп понимал, что вонючесть и потрепанность, не принадлежат этой девушке. На его пытках она обязана быть другой.
- Ты идешь со мной, - не церемонясь, он схватил ее за тонкое запястье, сжал так, что казалось у бедняжки хрустнут кости, и потащил к выходу. Громко постучал, - Я на правах палача забираю пленную под свою ответственность! - рявкнул он тоном, не терпящим возражений.
Девушку же прижал спиной к себе и ехидно проворковал на ухо:
- Мы поработаем с тобой медленно, Авианна. Шаг за шагом пройдем все круги ада, - его свободная рука скользнула по её бедру, сквозь грубую ткань платья, ощутить ее кожу было нереально, но он надеялся, что по ней бегают сотни мурашек.

Когда засов отворили, Кипп грубо вытолкал пленную в темный коридор.
- Если попробует убежать, я лично сверну ей шею, а перед этим как следует переломаю все кости до единой! - со смехом сообщил он стражникам, и вновь схватив свою "жертву" за запястье, потащил ее наверх, к выходу. Тащил неосторожно, иногда намеренно ее подталкивая, ставя подножки, или убыстряя шаг, пока у бедняжки не собьется дыханье.
-Боишься? - самоуверенно улыбаясь спросил он, ведя ее по залам замка, в отведенные ему покои.

Покои палача, вечер 4 дня, плавно перетекающий в ночь пятого.



Кипп рассмеялся и одним ловким движением стер плевок с лица.
- Смердишь, как вавилонская блудница, - заключил он.
Добравшись до своих покоев, он втолкнул девушку внутрь, а двери предусмотрительно запер.
Авианна показала себя дикой кошкой. Храбриться или мстит за уязвленную гордость? В любом случае, ее голос, ее движения, все говорило об одном - ломать ее придется долго!
Она стихия, пришедшая испытать его волю, огонь, пытающийся пробраться в его душу, вода - затекающая в легкие, и мешающая дышать! Надо по скорее отмыть ее, увидеть ее, замучить её!
Будто нет у него других дел. Будто он не пытал достопочтенного городского чинушу, будто не получал приказов продолжить пытки Вольфа. Вся сущность палача сосредоточилась вокруг одной хрупкой фигурки. Авианна! Что за дьявольскую игру ведет с ним ведьма?!

Ванна с водой, которая наверняка остыла, осталась после его недавнего омовения. Что же, вполне сгодится. Пока девушка осматривалась, он подскочил к ней как коршун и принялся яростно разрывать платье.