Карта ролевой игры "Святая жатва"

Утро 7 дня, лес и дом палача

Раух шел быстро, зорко следя за окружающей обстановкой. Светало. Было очень холодно, он видел, как пар клубами вырывался изо рта. Видно, скоро ударят морозы.
Колеса телеги, к счастью, смазанные, не скрипели, вот копыта они не догадались чем-то обвязать в спешке. Их легко выследят, если не сбить со следа.


Он кинул ей требуемое.


- Уже близко, - он приметил силуэт домика сквозь ветви деревьев и заросли кустарника. - Почти приехали. И ты права, след слишком четкий. Нужно что-то делать.


- Андреас, притормози! - крикнул Раух. - Гизела, Михаэль, слезайте, дальше своим ходом. Якоб, бери Авианну и неси ее внутрь. Телега едет дальше, нужно довести ее до моста и там бросить. Подумают, что беглые пересели в лодку и поплыли по реке.

Он вскочил к Саксу и перенял вожжи.
- Спасибо за помощь, парень. Ступай к ним, а я отгоню телегу. Элль, выбирай - охраняешь их или едешь со мной. Лучше первое, потому что среди них нет ни одного обученного бойца.

Через несколько минут понукаемые лошади припустили резво по дороге к мосту.

Где-то в дороге, день 7

Ансельм благополучно добрался до моста. Знакомое место: вон как раз и сторожка служителя, того сопливого мальчишки, который обязан следить за состоянием сооружения и подновлять в случае необходимости, а также брать сборы за пользование мостом.
Хм... если парень заметит его, выйдет неловко. Не убивать же свидетеля. С другой стороны, тогда служитель выведет погоню на верный след, а это совсем уж нехорошо.
- Герр Раух? - а вот и он собственной персоной. Наемник поморщился, остановил лошадей и легко спрыгнул наземь, правда, при соприкосновении с землей зашипел - рана на боку еще давала о себе знать.
- Приветствую тебя... - как же его зовут-то? Незадача. - Добрый юноша.
Выкрутился. На грязноватом личике парня появилось что-то похожее на улыбку, потом в глазах вспыхнуло ожидание. Пауза затянулась. Первым не выдержал собеседник:
- Вам еще что-то нужно передать рыцарю?
Ну да, ну да. Только рыцарей сейчас не хватало.
- Нет, спасибо. Я хотел тебя о другом попросить. Вот эту повозку и лошадок купил по случаю в городе для приятеля своего, герра Моргенсена. Беда в том, что живет он в соседнем княжестве, у самой границы с этим, в деревне Саксхайм, а меня только что попросили заняться одним неотложным делом. Вот я и ищу человека - надежного молодца - чтобы он отогнал покупку туда. Разумеется, за хорошие деньги, вот они. Не поможешь ли мне, э...
- Генрих, - откликнулся парнишка радостно. И протянул руку, но тут же отпрянул, почесал в затылке. - Так ведь, герр Раух, как же я брошу службу тутошнюю? Мне ведь староста потом ох как вломит, месяц сидеть не смогу, да и оштрафовать могут...
- Об этом не волнуйся, - наемник усмехнулся, - староста тебе ничего не сделает, я его уговорю прислать сюда замену. Поезжай, сынок. Оставишь лошадей у дома Моргенсена, да и возвращайся спокойно.
И он потрепал Генриха по плечу и взъерошил волосы.
Парнишка с писком взлетел на телегу и схватил вожжи, потом чихнул и утер нос.
- Давно хотел поглядеть, что там на границе делается! Только вы уж не забудьте со старостой потолковать!
И телега двинулась в путь. Отлично, ни улики, ни свидетеля не будет, а когда парень вернется, погоня уже давно уедет далеко.
Раух помахал вслед вознице и уже повернул было назад, но остановился.
Совесть проклятущая грызла, как никогда. Это явно старость, что ж еще?

Пришлось сходить в деревню за мост, поговорить со старостой и наврать ему что-то о поручении, данном юному Генриху, выпить с ним по кружечке шнапса за здоровье старостихи, и только потом отправиться по привычному маршруту к дому палача. Пешочком, с гудящей головой и не слишком приятным настроением.
В довершение ко всему начался гнусный моросящий дождь, который ухитрялся заползать даже под капюшон плаща.
Раух топал по грязи и про себя почем зря ругал всех - и епископа, затеявшего свои жестокие игры с жизнями, и рыцарей, и палача, и себя самого, за все и сразу.

По пути встретились беженцы. Две семьи с пожитками точно так же пешком уходили из Бамберга навсегда. Как сказали хором - все из-за волнений и опаски, что и их загребут и потащат на костер по доносу.
И тут настроение Рауха упало уже на отметку ниже нуля.
"Господи, я знаю, что Ты основал церковь. Но не кажется ли Тебе, что кое-кто в ней возомнил себя выше Тебя? Надеюсь, Ты сам разберешься с этим епископом как полагается".
С этой мыслью наемник угрюмо сплюнул и, свернув с дороги, побрел глубже в лес. Уж лучше ему сейчас никого не видеть.

А вот и ручеек неподалеку от домика. Тихое место, укромное, кто-то привязал деревянный черпак, чтобы путники могли напиться.
Он зачерпнул полный и выпил жадно, потом второй. Подставил лицо дождю словно назло, и стал слушать, как ветер шумит в кронах.

Дом палача, день 7

Стоя в лесу и медленно вдыхая ледяной воздух, Ансельм мало-помалу успокоился настолько, чтобы пойти к людям и не напугать их хмурой рожей.
Рядом хрустнула ветка. Он присмотрелся: в воздухе дрыгал лапками молодой упитанный заяц. Видимо, Райхард ставил здесь силки. Вот и пригодились.

Он вошел в дом, отряхнулся, стащил плащ и развесил у очага. Подбросил поленьев, чтобы горело ярче. Тушка зайца шлепнулась о старый стол. Рядом воткнулся большой кинжал.
- Привет всем, - Ансельм присел и стал быстро свежевать и потрошить дичь. - Элль, поможешь с готовкой? Сложного ничего не будем делать, просто налить в котел воды и бросить туда мясо. Раненым хорошо попить бульона.

Он повернулся к парочке Вольф. Прислушался.


- Не стоит. Зуб даю, что за палачом сюда притащится хвост слежки. Епископ отнюдь не дурак, он очень подозрителен и после вашего побега будет рыть землю носом. Так что, Михаэль, поешьте, сделайте перевязки и уходите отсюда лесом. На дорогу выходить нельзя, там уже толпами беглецы от инквизиции. Могу дать адрес одного старика-могильщика в Вальсдорфе, он за бутылку продаст душу кому угодно. Там можно отсидеться и добыть припасов, а потом выдвигаться к границе.

Он помолчал и окинул взглядом дом. Якоб все еще сидел у ложа Авианны и о чем-то думал.
- Что, старина? Грустишь, что связался с нами? - усмехнулся Раух.
- Нет, вовсе нет, - стражник ответил таким же грустным взором. - Жалею, что раньше не сделал этого.
- Да ты настоящий преступник.
Якоб снова переглянулся с наемником и оба вдруг расхохотались. Это был нервный смех, но от него становилось легче.
- Ну и дела. Эх, нам бы сейчас песенку, только тихую... для бодрости. Пока котел не закипит. Споешь нам, Андреас?

Ели в тишине, каждый был погружен в себя. Ансельм жевал мясо и бессмысленно поглядывал в окно. Снова дождь. Может, утихнет скоро.
А может, нет.
Осень, осень.

Дом палача - Бамберг, день 7

Под пение он слегка расслабился, а сытный обед согрел и дал необходимых сил. Наблюдая, как хлопочет Элль, Ансельм поймал себя на совсем уж крамольной мысли: вот он сидит у своего очага, рядом женщина, которая разделяет его привычки и вкусы, чуть дальше большой лохматый пес, с которым он скоро отправится на охоту... Он покачал головой и быстро догрыз косточку. Нет. Не его это путь - дом да семья. Была любовь, и ушла.
Что ж, дружба - тоже хорошо. Что бы там ни было, но он уж позаботится о том, чтобы у Эллеонор жизнь сложилась лучше и светлее.


- Не только сможем. Мы должны это сделать, малышка. Во-первых, это полностью отведет от нас подозрения, если таковые есть у епископа. Во-вторых, надо наведаться к Фляйшу, у него остались кое-какие вещи, кроме того, он собирался дать мне адрес знакомого банкира-итальянца. Не доверяю я нашим толстосумам, они уже как-то раз потеряли часть моих денег, а я, сам понимаешь, их не кую. Задерживаться в Бамберге я не хочу, смотреть там не на что больше, разве что на распроклятые костры...
Сказав это, Раух скривился, как от зубной боли. Да, он помог спастись нескольким людям. Капля в море.
Остальным не повезло, сегодня их будут казнить в назидание другим. Прикрываясь словами о любви и прощении - какая черная ирония.

Они собрались и стали прощаться.
Улучив минутку, Ансельм отвел Андреаса в уголок и тихо сказал:
- На твоем месте я бы не проходил мимо известной тебе оружейной лавки. Только подумай, как быть со стариком Майером - он с вами вместе не сорвется невесть куда. Ну, бывай, парень, не поминай лихом. Может, когда и встретимся...

Якобу наемник крепко пожал руку, а потом, поколебавшись, обнял. Тот обхватил его ручищами, так, что хрустнули кости и отозвался бок.
- Полегче ты, медведь, - Раух отодвинулся и почесал отросшую бороду. - Спасибо тебе за все, что делал и делаешь. Вот от меня награда, и не спорь - тебе все пригодится. Позаботься о них, как сможешь. Ты опытный проводник и охотник, тебе я доверяю. Прощай.
Тот кивнул и снова сел.

- Михаэль, Гизела, - Раух замялся. - Рад, что сумел вам помочь. Помолитесь обо мне, когда выберетесь из переделки. И будьте всегда такими же честными людьми, которым не все равно, что делается кругом. Прощайте, да хранит вас небо.

В Бамберг шли молча, быстро. Беженцев встретили еще раз, но не заговорили с ними. И так все ясно.

В таверне все было так же, как и днем раньше. Фляйш коротко рассказал Рауху все, что того интересовало, они пожали руки друг другу.
- Я уже намекнул двум своим родственникам из Франции, кузенам моей тетки Люсиль, о ваших способностях. Так что будете в Лионе - заглядывайте в их таверну, "Золотой сокол".
- Загляну, если доеду, - Раух закинул на плечо мешок с пожитками, проверил оружие. Все на месте. - Элль, идем на поле. Туда сейчас стражники гонят всех - епископу нужны зрители.

Поле возле города - дорога в Лион

Он знал, что будет тяжело. К такому нельзя привыкнуть, сколько бы раз ты не видел подобное.
Лица людей, медленно бредущих к сложенным кострам: женщины заплаканы, мужчины замкнуты, и у тех и у других - на лбах невидимое клеймо изгоев.
Рядом стоят их соседи, их родственники, их друзья. Бывшие.
Теперь они по другую сторону. Теперь каждый из них вслух одобряет казнь, а про себя думает - Ансельм это знал точно, потому что и сам прошел через это - как хорошо, что на их месте не я.
Только не меня. Вот единственная мысль, повисшая над толпой зевак. Только не меня жгите, другого, кого хотите, но не меня.
Он подавил волну омерзения, поднявшуюся внутри. Сощурился на епископа, на священников, стоявших неподалеку, на палача.
Не судите, да не судимы будете. И каким судом осудите, таким же и вас будут судить.
Из глубины памяти всплыл последний вскрик той старухи, которая умирала рядом с отцом. Ей на голову мешка не надели, сочли безопасной. И если на отца Ансельм смотреть не мог после того, как его объяло пламя, то на старуху он уставился, как очарованный.
Она плакала, как маленькая девочка. Она умоляла убить ее до того, как поднесут факел к облитым маслом кучам хвороста.
Ей отказали.


Голос Элль его отвлек.
- Твоя ведьма? - Раух повернул голову в ту сторону, куда она указала. На губах появилось и пропало подобие усмешки. - Ну, значит, одну виновную его преосвященство все же обнаружил. Наверное, следует его поблагодарить, но я что-то не в настроении нынче.
И он скрипнул зубами. Снова взглянул на ближайший костер. Последние молитвы, напутствие, и вот уже рука опускает факел.
Горите все. Горите в аду вы все, возомнившие себя выше самого Бога, который есть Любовь. Лицемерные, продажные, похотливые чудовища, раздающие индульгенции за деньги. Вы продали бы и родных матерей, обрекли бы их плахе, будь вам это выгодно.
Вы насмехаетесь над Богом и над церковью, но придет минута - и смех ваш превратится в слезы. Ибо Он отмщение, и Он воздаст.

Он больше не мог на это смотреть и не хотел, чтобы Эллеонор смотрела. Ничьи глаза не должны на это глядеть.
И Раух мягко отвернул ее от зрелища, чувствуя холодные пальчики в своих. Элль изменилась за эти дни, стала старше, жестче. Но осталась такой же красивой, смелой, близкой.
Нельзя позволить ей скитаться неизвестно где. Часть его сопротивлялась этой мысли, вторая приветствовала.
Они отлично сработались, так почему бы и нет? Что мешает?..
- Эллеонор, я хочу сделать тебе предложение. Давай бросим работу охотников и откроем сыскную компанию. Назовем ее "Раух & Брётхен". Будем искать пропавшие украшения, следить за неверными мужьями, искать сокровища. Тебе же понравилось искать подвеску?


- Давай. Прямо сейчас.

Он нашел карету, договорился об оплате. Когда город растаял вдали, Ансельм с облегчением выдохнул и решил проверить оружие.


Святое небо, его малышка была в ярости!
От неожиданности Раух выронил все, что было в руках. Женщины никогда не спорили с ним. Они никогда на него не орали.
И ни одна из тех женщин не нравилась ему настолько сильно, чтобы предложить ей постоянное партнерство. Даже на волосок, даже на каплю.
Светлые волосы хлестнули его по лицу, когда девушка приблизилась вплотную и нагнулась.


Когда губы Элль оказались на его губах, Ансельм Раух, видимо, на мгновение забыл о том, кто он и где он.
Он просто обнял ее, прижал к себе и стал целовать в ответ. Сначала медленно, боясь испугать и оттолкнуть. Потом глубже, сильнее, проникая в сладкую глубину ее рта, проводя пальцами по изящной шее, плечу, ключицам. Еще ниже...
Она пахла лесом, опасностью и женщиной.
Она пахла... его женщиной, провались все пропадом.
Его распутные руки, помимо его воли, уже спустились туда, где штанишки Эллеонор сходились и было не то что тепло, а очень и очень жарко. Потом вернулись на талию и выписали несколько кругов по животу, напрягшемуся под рубашкой.
Она застонала и прижалась к нему теснее, и Раух понял, что сейчас остатки воли его покинут. И он натворит дел. В карете.
Нет, у него бывали такие минуты со случайными женщинами. Но то случайные, а это - Эллеонор.
- Я немолод и у меня поганый характер, - он оторвался от ее губ и хрипел теперь на ушко. Элль моргала, облизывала губы и кажется, потеряла ощущение реальности, как и он. - Я могу наорать на тебя, если мне что-то не понравится. Могу хлопнуть дверью и сбежать на задание. Могу сделать такое, что ты пожалеешь. Но мне не попадалось пока женщин вроде тебя, малышка, и боюсь, уже не попадется. Поэтому расширяю свое предложение: мы будем работать и жить вместе до тех пор, пока ты меня не возненавидишь и не сбежишь...
Лицо Эллеонор медленно засветилось. И до того, как она сумела ответить, он прибавил:
- И черта с два мы будем венчаться по католическому обряду. Отныне я протестант. А если и Лютер меня разочарует, уйду к тем, кто еще чтит законы христовы, хоть на Восток, хоть еще куда.
Следующий звук он издать не успел - его напарница обняла его за шею и почти удушила в ошеломительно жарком поцелуе.

Ансельм Раух уныло помахал рукой мечте о домике со служанкой. Впереди ждали очередные приключения и очень своенравная жена. Будь что будет, в конце концов, в его возрасте не стоит отворачиваться от радостей жизни. Надо ловить мгновения, пока дышишь. И только так.


вместо эпилога )

Первая в Европе сыскная компания просуществовала более тридцати лет. Дольше, чем надоевшая всем война. Когда Раух и его жена ушли на покой, делом занялись их дети... В клиентах недостатка не было. Еще бы, ведь людям то и дело хочется что-то натворить, а разгребать приходится ищейкам.