Карта ролевой игры "Нефритовые истории бухты наслаждений"

- Марк, ты должен, - почти крикнул отец. Он стоял у стола, на котором высился ворох бумаг, газет, распечатанных писем. Обычно аккуратный до педантичности, сейчас граф Стэмфорд являл собой образчик джентльмена, ударившегося в панику: растрепанные седые волосы, плохо выбритое лицо, расстегнутый воротничок, потерявший свою жесткость. Отец сцепил за спиной руки только для того, чтобы я не видел, как дрожат его пальцы. - К концу года кризис заденет промышленность, и наши доходы значительно уменьшатся. Сталелитейные заводы…
- Я не понимаю, еще в мае, когда я отправился во Францию, дела нашей семьи шли в гору. Что могло произойти за полгода? Как кризис задел нас?
Мне не понравилось, что отец опустил глаза. Прежде он достойно держал лицо.
- Отец? Я списывался с вами, и вы меня заверили, что венская биржевая паника нас не тронула.
- Я вложил все свои свободные средства в акции железной дороги Соединенных Штатов. Благодаря им через год наш капитал должен был увеличиться вдвое, но… Я получил письмо от доверенного лица, что в начале сентября банковская фирма, ссужающая деньгами строительство, обанкротилась. Теперь эти акции годятся только для растопки камина, - граф Стэмфорд поднял со стола пачку бумаг с вензелями, но не удержал ее, и акции веером рассыпались по полу.

Я отвернулся к окну. Над Темзой стоял туман. Одинокая баржа, груженая углем, не спеша рассекала черные воды реки, обезображивая и без того унылый вид. Протяжный бой корабельного колокола заставил поежиться.
Моя доля материнского наследства надежно работала в текстильной промышленности, но вот риски отца могли пошатнуть большую часть его состояния, а вместе с ними обрушить семейное сталелитейное дело в Южном Уэльсе.

- Марк, ты должен, - опять повторил отец, устало садясь в кресло. – Нужен приток свежего капитала. Если ты мне откажешь, я вынужден буду лишить тебя наследства, - увидев, что я ухмыльнулся, он быстро добавил, - а заодно и титула. Перкинс дал согласие на брак. Малышка Маргерет…
- О, боже! – я резко повернулся к отцу, не веря своим ушам. – Вот кого вы выбрали мне в жены? Цаплю Маргерет?! Но она же еще ребенок!
- Ну, честно говоря, я не спрашивал, сколько ей лет, - замялся отец, - в тот момент я думал совершенно об ином… Конечно, если кризис не заденет сталелитейную промышленность, мы останемся с капиталом, пусть не таким большим, как прежде, но…
- М-м-м, - я схватился за голову, больше не в силах слушать лепет отца. Острое желание выпить погнало меня в библиотеку. Я рухнул на кушетку и потянулся к столику, на котором поблескивали стеклянными гранями пузатые бутылки.

В три глотка я осушил бокал вина, налил еще и снова выпил. Почувствовав, как тепло растекается по груди, оттесняя лихорадочную дрожь, я закрыл глаза.
Цапля Маргерет… Моей женой будет цапля Маргерет…
Я и лица ее толком не видел. Кроме темных волос и нескладной фигуры никаких других воспоминаний. Какое мне было дело до маленькой девчонки? А теперь она станет моей женой, ляжет со мной в постель…
Я опять опрокинул в себя бокал крепленого вина. Закружилась голова, и я припомнил, что ничего не ел, с тех пор, как пересек Ламанш.
Не могу поверить, что еще вчера вечером я находился во Франции. Последний поцелуй Софи – сладость, смешанная со слезами расставания. Дотронувшись пальцами до губ, я разбудил услужливую память.

- Мон шери…
Я приложил белый платок к губам и увидел на нем капельки крови. Голубые глаза Софи озорно блеснули.
- Теперь я буду бояться доверить тебе иные части своего тела.
- Р-р-р, - Софи скользнула остро отточенными ноготками по груди, оставляя на коже красные следы, но тут же провела по ним языком.

Я втянул воздух, когда она сомкнула губы на моем соске.
Я стоял перед Софи, которая проворно выправляла расстегнутую рубашку из брюк, и аккуратно вытаскивал заколки из ее густых волос. Шпильки со звоном разлетались по комнате, теряя жемчужные головки и искусственные цветы. Мой фрак с жилеткой уже лежали на полу. Галстук, перестав быть бантом, еще держался за шею, но вскоре цепкая женская рука добралась и до него и резко стянула его вниз.
Нетерпение съедало нас.
Шорох трущейся материи возбуждал, что не прошло мимо внимания Софи. Она плавным движением ладони прошлась по моему голому животу и, задержавшись на брюках, погладила через ткань напряженный бугор.
Мне не хватило воздуха, когда я нашел ее губы и вернул болезненный поцелуй.
Я опустил ладони на ее открытые в бальном платье плечи, проведя ладонями по гладкой коже, кончиками пальцев добрался до тугих сосков и попытался сдвинуть плотную муаровую ткань, но она не поддавалась.
- Я не могу позвать прислугу, - возбужденный шепот Софи сродни шороху одежды добавил желания. – Придется тебе помочь.

Через некоторое время я гладил ее тело, на котором корсет оставил следы.
- Кто тебя научил так ловко обращаться с женской одеждой?
- Женщины.
- Ты быстро справился.
- Опыт.
- Большой опыт?
- Значительный.
- О! Я чувствую его.
Ее пухлые губы обхватили напряженную головку и втянули ее в рот. Язык шелковой змейкой прошелся по окружности, заставив замереть и начать считать.
Нет, я не считал, сколько раз ее горячий рот втянул мой возбужденный донельзя орган, я пытался отодвинуть взрыв наслаждения. И мне почти удалось, но чертовка слегка прикусила головку, и семя брызнуло ей на грудь.
Пальчиками она растерла белую жидкость вокруг сосков и издала стон, полный вожделения. Мои руки присоединились к ее пальцам, и вскоре плотная грудь влажно поблескивала в свете одинокой свечи.
Ее мягкое тело льнуло, и мой жеребец, обласканный женскими руками, встрепенулся для новых скачек. В эту ночь Софи оседлала его трижды.

Сейчас, сидя в кабинете в родовом особняке, прикладывая прохладную бутылку с вином к раскаленной голове, я мучился от бессилия что-либо изменить. Как я могу променять постель с пышным телом Софи на брачное ложе с щуплой фигурой цапли Маргерет?

На балу

- Отец, вы собираетесь идти на бал-маскарад в римской тоге? – я с удивлением смотрел на голые ноги в кожаных сандалиях, которые были хорошо видны во время широкого шага, которым граф Стемфорд мерил гардеробную.
- Я изображаю Юлия Цезаря, - отец отложил маску и примерил золотой венец в виде лавровой ветви. Тот съехал на затылок. – Надеюсь, ни у кого не появится желания всадить мне нож в спину?
Он вздохнул, стянул с головы венец, подхватил маску и направился к выходу.
– Вы не боитесь заболеть? На дворе октябрь.
- У лорда Клиффорда в запасах отменное вино, оно не даст мне замерзнуть.

Он исчез за дверью и вскоре внизу раздался его громкий голос:
- Арчибальд, подай шубу! Да не так, болван! Накинь на плечи! Почему карета так далеко от парадной лестницы? В нее положили угли? Если я закоченею, отведаешь розги!
Подхватив маску и перчатки, я поспешил вниз.
- Нет, Арчибальд, это я возьму с собой, - я перекинул черный плащ через руку и быстро спустился к карете.

Вечерний стылый воздух пришелся кстати. Разгоряченный сборами я с наслаждением его вдохнул.
- Марк, поторопись! Мы опаздываем. Как говорят французы: «Les carottes sont cuites»*. Сегодня ты встретишься со своей невестой. Не поэтому ли случаю траурные одежды? И кто ты в этом кожаном наряде? Разбойник?
Карета тронулась, угли в ведерке от толчка сдвинулись и ярко вспыхнули, осветив довольное лицо отца.
- Робин Гуд.
- Я не далеко ушел в своих предположениях. Разбойник и есть. Кстати, можешь сказать спасибо - я разузнал, что оденет Маргерет. Теперь ты точно не ошибешься!
Отец наклонился ближе и доверительно сообщил:
- Ищи Богиню охоты! Золотые одежды и лук. Насколько я помню, Робин Гуд тоже не расставался с луком. Где же твой?
- Хватит нам с Богиней одного на двоих.
- Ох, смотри, мой мальчик, чтобы она тебя не подстрелила.
- Мое каменное сердце не так легко ранить.

Я с тоской вспоминал новогодний бал в Мулен де ла Галетт, где я впервые встретился с Софи. Мы целовались под грохот хлопушек и радостные крики парижан, встречающих новый 1873 год. Авантюрное приключение пастушки и пирата закончилось в одной из комнат, где она отдалась мне стоя. Только под утро в гостиничном номере мы расстались с масками и были приятно удивлены тем, что увидели под ними.
Я улыбнулся, вспоминая обнаженную Софи, лицо которой пряталось за маской. Для нас уже не было секретов в наших телах, но нервы щекотало незнание, красив ли твой партнер, скажем так - по танцам. Тем приятнее оказался утренний сюрприз.

- Приехали! Надевай маску! И подай мне шубу.
Выбравшись из кареты, отец дождался, когда я наброшу ему на плечи шубу, и торжественным шагом двинулся к празднично освещенному входу в особняк лорда Клиффорда.
Лавровый венок сидел точно на макушке и поблескивал золотыми листочками в свете тысячи огней.

В холле мы с отцом разошлись в разные стороны. Он поспешил к столам с вином и закусками, я в сторону зеркальной залы, где расписной свод поддерживали мраморные колонны.
Оркестр исполнял венский вальс, и не успели танцующие пары перевести дух, как его сменила мазурка.
Я встал за колонной и поискал глазами девушку в золотом.

Эх, папа, папа. Я насчитал, по крайней мере, три девушки в золотом наряде. Лука со стрелами не обнаружилось ни у одной.
Блондинка была отметена сразу, но на всякий случай, я убедился, что дама не в парике, и под ним не скрывается брюнетка.
Ну и что прикажете делать? Обхаживать двух оставшихся дев? Я критически осмотрел их фигуры.
Одна из них была весьма привлекательна, но бьюсь об заклад - та, что пострашнее, и есть моя невеста.

*Les carottes sont cuites - Перед смертью не надышишься.
Дословный перевод: морковь сварена.
Значение: дело сделано, поздно, время упущено, сделанного не воротишь.

Я не заметил, как она подошла. Музыка, шелест платьев, шарканье туфель о паркетные полы, негромкие голоса, хохот какого-то старика...
Я закрыл глаза, не в силах видеть эту картину.
Смеялся мой отец, демонстрируя дамам, сидящим на диване, свои сандалии. Надо ли напоминать, что граф Стэмфорд был без брюк, а римская тога не могла скрыть наготы ног? Лавровый венец съехал на затылок, отчего вид "Цезаря" перестал быть внушительным.
Воистину, сейчас я сам готов был исполнить роль Брута, лишь бы граф Стэмфорд перестал вести себя скандально.

Открыв глаза, я успел заметить, что к отцу присоединился лорд Клиффорд и за локоток увел его к столам с закусками. Видимо старикам опять захотелось согреться хорошим вином.
Оглянувшись на незнакомку в алой накидке, я лишь на мгновение задумался, так как не сразу понял, что она спросила.

- Судя по всему, богиню. Но согласитесь, в бальной зале каждая вторая - богиня. Или чувствует себя таковой, - я посмотрел на тощую девицу в золотом платье, что явно не тянула на античную богиню. Скорее на охотницу. И тот олень, которого она собирается подстрелить - я. Конечно эти слова я вслух не произнес.

Какого черта я здесь стою? Нужно подойти к ней, пригласить на танец. Как папа напомнил мне: "Перед смертью не надышишься".
Но очень хочется вздохнуть последний раз, прежде чем положить голову под гильотину.

- А пойдемте танцевать? - решил я оттянуть момент знакомства с будущей женой. Стоящая передо мной девушка была хороша, ее красоту не могла спрятать и маска. Я протянул незнакомке руку.

Я опять выглянул из-за колонны. Вздохнул с облегчением, потому что тощая леди в золотом нашла себе пару и увлеченно разговаривала с молодым человеком, то и дело прикасаясь к его руке. Однозначно они знакомы и их связывает нечто большее, чем просто дружба. Значит, я напрасно представлял себя оленем - дама не вела на меня охоту.

Но вот в поле зрения появилась другая "богиня в золотом". Она стояла на ступенях и внимательно осматривала танцующих. Проклятье! Неужели цапля Мергерет объелась лягушками и превратилась в пышку? На моем лбу выступили капли пота. Если представить ту девочку, которую когда-то мельком видел, в виде полной брюнетки, черты лица которой расплылись, а тело стало таким большим, что в его складках я мог потеряться, то я пропал!
Незнакомка в красном вложила в мою руку ладошку. Черт! Толстуха так выбила меня из колеи, что совсем вылетело из головы, что я пригласил даму на танец и стою с протянутой рукой. Прикосновение пальцев незнакомки обожгло и вернуло в реальность.

Я повел мою ... как же тебя назвать, незнакомка?..
Сквозь прорезь маски на меня смотрели искрящиеся глаза, красиво уложенные волосы поблескивали в свете люстр, а алая накидка вместе с порывистостью движений девушки придавала ее облику некую огненность. Вот и прикосновение руки обжигало.
Пламенная леди, Огненная дева, Жгучая брюнетка? Искра. Она для меня обжигающая искра, которая вспыхнула в этот странный вечер и погаснет, когда я женюсь на Мергерет.

Пока мы с Искрой кружились в танце, толстуха не спускала с нас глаз. Я опять почувствовал себя оленем, на которого вышла поохотиться богиня.

Моя партнерша по танцам была так искусна в движениях, легка и интересна в беседе, что постепенно ее образ вытеснил все неприятные мысли.
В голове даже мелькнуло: "Какого черта я должен выручать отца, который неразумными действиями убивал свою часть капитала? Моего, приумноженного наследством матери, вполне хватит на долгую безбедную жизнь, даже если в Англии разразится кризис, бушующий на континенте. Забыться бы с такой девушкой как Искра".

Я повел ее к "нашей" колонне, но, ощутив взгляд, устремленный в спину, обернулся и встретился глазами с пышнотелой богиней. Она смотрела на меня, сдвинув брови, рядом с ней стоял пожилой мужчина, видимо кто-то из родственников.

Я мысленно махнул рукой. Семь бед - один ответ. Всегда можно отговориться тем, что не узнал невесту. Перепутать на маскараде не трудно.
- Выйдем на веранду. В зале очень душно, - я потянул Искру за собой, преодолев ее нерешительность. Она растерянно посмотрела куда-то в зал и последовала за мной. Проследив за ее взглядом, я заметил зрелых дам, сидящих на диване и перешептывающихся между собой. Может среди них маменька моей невесты?
Я за все отвечу, но потом. Сейчас меня заинтриговала партнерша по танцам. Я до сих пор чувствую жар в ладони, которой, вальсируя, обнимал ее за талию.

Распахивая дверь на открытую веранду, пропуская в зал поток холодного воздуха, я залюбовался, как взметнулись распущенные волосы девушки, оголив нежную шею. Нестерпимо захотелось поцеловать Искру в этот плавный изгиб.
Подойдя к каменному парапету, она вздохнула. Я видел движение ее груди под натянутой накидкой. Встав за спиной Искры, я опустил руки на перила по обе стороны от девушки, взяв ее в плен.
- Вам не холодно?

Она обернулась. Я не мог отвести глаз от ее влажных губ. И я поцеловал их. Искра развернулась, попытавшись вырваться, но по неопытности допустила роковую ошибку: она попала в капкан моих рук, и я не стесняясь, ломая ее сопротивление, стал покрывать ее лицо поцелуями. Хотелось сорвать с нее маску, которая мешала... да что говорить, хотелось сорвать одежду....
Я не знаю, что на меня нашло. Я не мог остановиться. Меня пьянили ворованные поцелуи, и я прижимал девушку к перилам всем телом. Я не давал ей и шанса убежать.
Дикое желание обладать заставило прошептать:
- Искра, я хочу тебя... Всю... Сейчас...

Я не пошел за Искрой следом, остановился у распахнутых дверей в зеркальный зал и, потирая щеку, на которой горел след от руки девушки, наблюдал, как она бежит, огибая колонны, к парадной лестнице.

Краем глаза я заметил, как всполошились кумушки на диване, что-то активно обсуждая, нюхая соли, обмахиваясь платочками и, судя по всему, готовясь упасть в обморок. Лишь одна из них поднялась с беспокойством на лице и, вытянув шею, пыталась разглядеть мелькающую среди людей красную накидку. Курицы. Охотницы за скандалом.

- Тебя можно поздравить? - раздался веселый голос отца, но я не сразу обернулся к нему. Меня заинтересовали действия той самой поднявшейся с дивана леди. Она готова была кинуться следом за Искрой. Ее буквально ухватила за платье соседка и на что-то показала. Словно из-под земли вырос слуга и передал побледневшей женщине лук и колчан со стрелами...

Я тут же нашел толстушку в золотом платье, стоящую недалеко от дивана. Она смотрела на меня, и на ее лице сияла улыбка. Богиня в золотом оценила пощечину. Но она никак не реагировала на женщину, идущую мимо нее с луком и стрелами в руках.
- Что происходит?
Граф Стэмфорд кашлянул и опять повторил свой вопрос:
- Тебя можно поздравить, сын? Дело сделано? Ты ее скомпрометировал, и теперь она никуда не денется. Ей придется выйти за тебя замуж, даже если Перкинс передумает.
- Вы о ком? - я нахмурил брови, подозревая, что отец перебрал с вином. Его лавровый венок по-прежнему висел на затылке, голубые глаза сосредоточено смотрели в одну точку, которая находилась где-то в районе моего носа.
- Ты же бла-ародный, обязательно женишься на обесч-сч-сч... Ну, ты понимаешь, сын, - он махнул маской, которую держал в руке, так и не сумев произнести нужное слово.
- О каком бесчестии вы говорите? - я точно знал, что никто не мог видеть поцелуй, а тем более слышать слова, за которые я готов откусить себе язык.

- Яркий след женской ладони на твоем лице никому не оставил сомнений. Скандал, сын. Ты устроил скандал, - граф Стэмфорд приблизил лицо и прошептал, обдавая меня винными парами: - Я не говорю о том, что твои разбойничьи брюки совсем не скрывают, какие чувства ты испытываешь к леди Перкинс. Но папа рядом и всегда прикроет тебя своей ... э... грудью. Ик!
- Маргерет?! Вы сказали Маргерет Перкинс?!

Я вышел на веранду. Мне не хватало воздуха.
Идиот. Так попасться!
Я перегнулся через парапет и вдохнул стылый воздух полной грудью.

- Сын! Ты куда?
Но меня уже нельзя было остановить. Я перелез через перила и спрыгнул вниз. Если обежать здание с этой стороны, то я быстро доберусь до парадного входа. Может я успею остановить карету Маргерет?
Мы должны объясниться.

Меня душила ярость.
Осознав вдруг, что меня обманули, я уже не брал в расчет минутное увлечение Цаплей Маргерет.
Сообщив, что невеста наденет золотые одежды, меня намеренно ввели в заблуждение. Граф Стэмфорд участвовал в заговоре, я в этом уверен.
Да, все, что произошло сегодня, я считал заговором.
Эта Цапля Маргерет, ее родители и мой неугомонный папенька решила подстраховаться. Вдруг будущий граф сорвется с крючка? Надо его отвлечь, нарядив тех девиц, что крутились передо мной, в золотые одежды, а самой прикинуться невинной овечкой! И ведь подобрали "богинь" одну страшнее другой, чтобы окончательно сбить меня с толку и заставить клюнуть на хорошенькое личико.

Чеееерт. А вдруг под маской вовсе нет хорошенького личика?
А я "невесту" скомпрометировал и теперь никуда не денусь?
Да как бы не так!
Пусть папенька идет к дьяволу со своим титулом!

Когда я вывернул из-за угла здания, заметил две женские фигуры.
Ага! Попались!
Я решительно шел к ним, но одновременно со мной к парадной лестнице подали карету, и маменька моей лгуньи пропустила вперед дочку. Я прибавил шагу.
- Леди Перкинс! - я услышал голос отца, который быстро спускался, подметая тогой ступени. Мать Маргерет, намереваясь подняться в карету, оглянулась на зов.
Я воспользовался моментом, подлетел к карете, открыл противоположную дверцу и вытянул рывком из салона Цаплю Маргерет. Она не успела и вскрикнуть, как я зажал ей рот. Ни ее матушка, ни мой отец, ни грум не заметили, что девица в красной накидке распята с другой стороны кареты моим телом.
- Что, попалась, милая? - зашипел я. - Сделала свое черное дело и бежать? Не выйдет.
Она что-то промычала и попробовала прокусить перчатку.
- Скажешь, что я ошибся? По глазам вижу, собираешься дальше лгать. Так вот знай, ничего у вас не выйдет. Мне плевать на титул. Я не приемлю нечестную игру.
Маргерет попыталась меня пнуть, но я еще крепче навалился на нее.
- Я оценил ваши старания. Что? Будем продолжать непонимающе хлопать ресничками?

Она дернулась и красная накидка съехала с плеча, обнажив глубокое декольте платья.
- Не зря выбрала наряд охотницы, - я опустил глаза и резко выдохнул. Золотое платье, в момент, когда девушка сопротивлялась и пыталась вывернуться, перекрутилось, и теперь моему взору предстала совершенная девичья грудь, вырвавшаяся на свободу из тесного корсета.

Маргерет, улучив момент, пихнула меня со всей силой и, дернув за ручку двери, влетела в карету. Одновременно с ней с другой стороны поднялась леди Перкинс. Дверцы захлопнулись, грум ударил хлыстом лошадей, и карета тронулась.
- Мы еще не договорили! - я сорвал маску с лица и кинул ее вслед карете.
- Сы-ы-ын! - протянул отец, словно увидел меня впервые. - Надо бы отметить...
- Где их особняк? Там же, на левом берегу Темзы?
По моему знаку подъехала наша карета. Я открыл дверь и подсадил отца.
- Где моя шуба? - он попытался вылезти назад, но я ему не позволил.
- Едем домой.

Граф Стемфорд по мрачному блеску моих глаз понял, что сопротивляться опасно, уселся на сиденье, закутался в тогу и поджал губы.
- Маскарад окончен, - сказал я ему, бросая на сиденье венец и маску, которые подобрал на лестнице парадного входа. Из открывшихся дверей особняка выскочил слуга, торопливо скатился по ступенькам и сунул в отъезжающую карету шубу графа.
Отец, укутываясь в нее, блаженно закрыл глаза.
- Наследства лишу, - зевая, пригрозил он и отключился.
Но мой день на этом не закончился. Я собирался навестить особняк лорда Перкинс.
- Мы еще не договорили, Цапля Маргерет, - прошептал я, а перед взором предстали ее влажные губы и безупречная грудь.
Черт.

Вернувшись домой, я не стал переодеваться. Велев оседлать любимого коня, поспешил умыться. Проведя пятерней по растрепавшимся волосам, подхватил плащ и поспешил к конюшням, где Волка (так звали моего коня за серый окрас и злобный нрав) как раз подвели к воротам. Конь яростно грыз удила, но увидев меня, радостно тряхнул тяжелой головой.

Ледяной ветер бил в лицо, закидывал за спину полы тяжелого плаща, но я, не утратив желания разобраться с лгуньей, подстегивал Волка и несся по ночным улицам, распугивая поздних прохожих. Пятна света от уличных фонарей мелькали перед глазами, конь норовил скинуть меня на крутых поворотах, но я летел обуреваемый жаждой мести.
Прежде я не догадывался, что меня можно взбесить, решив хитростью женить.
Я упивался мыслью, что так доведу Цаплю Маргерет, что она сама откажется от свадебных мечтаний.

Надо ли говорить, что очутившись у владений лорда Перкинса, я не только не утратил решимость, а наоборот, приумножил ее, строя коварные планы. Я привязал коня к фонарному столбу у вечно зеленого можжевельника, растущего по периметру особняка, нисколько не боясь, что его могут увести воры (он откусит любому руку, только протяни), а сам перемахнул через кованную ограду, радуясь, что не переоделся. Черная кожаная одежда легендарного разбойника как нельзя лучше подходила для физических упражнений и укрытия меня от нечаянного взора случайного прохожего или неспящего слуги.

Чувствуя себя зверем, вышедшим на охоту, я обежал здание, всматриваясь в темные окна, выискивая способы проникнуть в дом. На мое несчастье начал накрапывать дождь, и надежда, что кто-то из жителей особняка оставит открытым окно, таяла с каждым порывом ледяного ветра.

К этому окну меня привлек свет одинокой свечи. Что могло заставить пламя дергаться, грозясь вовсе его затушить? Только ветер, проникающий в открытое окно. Я подошел ближе и убедился, что край занавески тоже раздувается подобно парусу. Единственная трудность - окно находилось на втором этаже. Пришлось удалиться туда, где влажно поблескивали колонны, поддерживающие широкий круглый балкон, плавно переходящий в узкий, охватывающий поясом все здание с фасадной части.
Проведя по колонне рукой, я с сожалением понял, что не обладаю способностями циркача, могущего забраться по гладкому шесту, а представить себя в роли индийской обезьянки, карабкающейся вверх, обхватив гладкий ствол всеми четырьмя конечностями, я просто не мог.
Вопрос решился иначе. Я забрался на мраморный подоконник на первом этаже и по нему добрался до выступа, созданного в виде украшения и ступенями уходящего вверх до самого балкона. Уцепившись за столб балюстрады, я вскарабкался на балкон и, крадучись, в полусогнутом состоянии, добрался до открытого окна.

Занавеска мешала понять, чья комната скрывалась за ней, но при свете свечи я разглядел розовые стены, светлую оббивку, любимую представительницами женского пола. Молясь, чтобы не попасть в покои леди Перкинс и не встретится там с ружьем лорда Перкинса, я распахнул окно и как можно осторожнее перебрался через подоконник. Порыв ветра задул свечу.

Негромко чертыхнувшись, на цыпочках пошел в сторону двери, которая, как я полагал, находилась именно в противоположной от окна стороне.
Неожиданно на моем пути оказалось препятствие, сбившее меня с ног. Я всем телом ухнул на кого-то, кто тихо вскрикнул, придушенный моим немалым весом.

Подо мной точно была не леди Перкинс. Пытаясь подняться и ища рукой рот, который мог закричать в любой момент, я нащупал тугую девичью грудь (вот почему я был уверен, что это не леди Перкинс). Сумма всех впечатлений (розовые обои, светлая оббивка мебели, тугая девичья грудь и аромат тех самых духов, которые я уловил у кареты) позволили сделать вывод, что я лежу на Цапле Маргерет.

Руки были заняты, не собираясь покидать то, до чего добрались, поэтому рот Маргерет пришлось закрыть поцелуем. Когда не хватило воздуха, я отстранился на мгновение и прошептал:
- Это я, Марк! Вам никогда не заставить меня жениться на вас насильно! - и опять закрыл ее рот поцелуем, чтобы лгунья не начала отпираться.

Я просто потерял голову. И врал самому себе и Цапле Маргерет. Я готов был на ней жениться только потому, что ее тело оказалось невероятно гладким, а поцелуй - невыносимо сладким.
Черт.
А я ведь даже не видел ее лица.

До охоты


- Кто бы говорил! - рассмеялся я. - Мы одного поля ягоды!

Маргерет пошевелилась подо мной, и ее сосок попал ко мне в рот. Вот так все и было. Лежала бы спокойно, ничего бы не произошло. Я в темноте не вижу, поэтому трогаю только то, что попалось под руку, ну и в рот.
А сосок у нее был премиленький. Он украшал грудь как вишня в сахаре украшает вершину торта. Ну как не попробовать такую сладость? Особенно когда ее тебе подают на роскошном блюде - теле девственницы. Я катал вишенку во рту и чувствовал, как Маргерет млеет. Она невольно подалась мне навстречу, ее раскрывающаяся женская натура требовала ласк.
Пока я целовал одну грудь, другая находилась под надежной охраной моей руки. Теплая, упругая, с шелковой кожей и дерзко торчащим соском, она умещалась в ладони. Если я сжимал пальцы, Маргерет переставала дышать.

Игры с соском вызывали ее тихий стон.
Глупая, думала, что я не слышу.
Но такие признаки потаенного желания я распознаю на раз.
Ты хочешь меня, Цапля Маргерет, теперь я это точно знаю.
И ты хочешь меня как мужчину, дело не в титуле.

Если бы меня сейчас спросили, что ты выбираешь: приданое Маргерет или ночь с ней, то я выбрал бы второе. Мне хотелось почувствовать, каково это всецело обладать женщиной, которой не нужны твои деньги, которая стонет под твоими руками не потому, что она отрабатывает супружеский долг, а потому, что ей нравится процесс соития.

Какая же ты будешь, Маргерет, когда войдешь во вкус? Хотелось бы мне не только познать плоды твоей раскрытой чувственности, но и заняться воспитанием, преподать уроки постельных утех.
Мои губы отпустили сосок и поднялись выше. На теле Маргерет столько неизведанных мест!
Вот гладкое бедро, и если по нему провести ладонью вверх, туда, где прячется самое сокровенное, а губами прижаться к чувствительному месту на шее, можно услышать стон девственницы, которая еще чуть-чуть и захочет расстаться с невинностью...

Но чуда не случилось, Цапля Маргерет вдруг опомнилась и скинула меня с кровати.


На меня вылили ушат ледяной воды. Я верил и не верил. Если она как и я оставалась на балу в неведении то, что сейчас я делаю в ее комнате?
Выходит, не было лжи, и Маргерет не за что наказывать?
Но наказывать так приятно, а потому мое тело кричало: "Продолжай! Не верь ей! Она лгунья и должна ответить за все!", хотя мозг перечил, просчитывая ситуацию.
Я сдался.
- Хорошо. Я ухожу. Встретимся на охоте. Если вы там не появитесь, я лично приду за вами. Причем войду не через парадный вход, а влезу в окно. И вам самой придется объяснять папеньке, откуда я знаю, где находится ваша спальня.

Обратный путь был короче. Я просто перебрался через балюстраду и спрыгнул вниз. Мой конь нервно переступал ногами, но когда я подошел, доверительно сунул свой нос в ладонь и громко фыркнул.
- Да, она чудо как хорошо пахнет, - подтвердил я, снял с седла оставленный там плащ, накинул на себя, прежде чем сесть на коня и, не торопясь, отправился в обратный путь. Мне нужно было остудить жаркое тело и буйную голову.
На губах оставался вкус соска Маргерет, и я беспрестанно облизывал их, чтобы возродить приятное ощущение.
Черт.
Я так и не видел лица Цапли Маргерет.
Как я узнаю ее завтра?
Есть один экстравагантный способ: попросить пощупать грудь. Я конечно узнаю эту нежную грудь.
А если покатать во рту сосок-вишенку, то точно не ошибусь.
Эх...

День охоты

Отец к раннему завтраку не вышел. Я думаю, он не появится и к обеду, судя по тому, как суетятся слуги, вбегая и выбегая из его комнаты с тазами, ночными горшками, графинами с водой и дурно-пахнущими настойками.

- Граф Стэмфорд съел что-то несвежее на вчерашнем балу, - известила повариха, лично пришедшая справиться о моем состоянии и предпочтениях в выборе блюд на завтрак.

- Овсянка и стакан молока - этого достаточно, - произнес я и вернулся к чтению свежей газеты, где в подробностях расписывались наряды гостей на вчерашнем маскараде лорда Клиффорда. И конечно в статье отметили экстравагантный наряд графа Стэмфорда. Я пробежался глазами по каждой рубрике, но кроме привычных истеричных статей о кризисе, бушующем в Германии и захватывающем все новые государства, не нашел ни слова о скандале, разразившемся по моей вине. Думаю, писаки не пропустили столь любимую ими тему, просто не успели подготовить материалы. Грядущий день может дать им более сенсационные события, которые перебьют интерес к вчерашнему инциденту.
Не стать бы героем такой сенсации. А впрочем...

- Арчибальд, передайте конюху, пусть подготовит Принца, - закончив завтрак я отправился в гардеробную, чтобы переодеться к охоте. Решение взять более спокойного коня, который не испугает дамское общество, было оправданным. Если бы я отправлялся на традиционную охоту, Волк оказался бы незаменим, но на сегодняшней, которая является по сути развлечением, подойдет красавец двухлетка.

День выдался отличным. Ничто не напоминало о том, что ночью был дождь: ветер не только разогнал тучи, но и подсушил верхний слой дерна, отчего конский шаг был мягок. Я боялся, что ноги Принца начнут разъезжаться из-за осенней слякоти. Запах дыма смешивался с запахом еды, готовящейся на открытом воздухе у шатров, из знаменитого лабиринта лорда Клиффорда слышался женский смех, говорящий о том, что охота происходит и в его вечно-зеленых стенах, холодный ветер румянил лица и без того хорошеньких дам, которые прогуливались между шатрами или сидели на раскинутых шкурах. Многие гости уже выбрали лошадей и попарно отправлялись в лес, забыв взять с собой ружья. Где-то тонко звенела тетива и, оглянувшись, я увидел площадку, где для развлечения устроили тир: поставили несколько мишеней и тумб, на которых лежали луки и колчаны со стрелами. Кто-то уже показывал свою удаль.

Лук и стрелы навели на мысль, что где-то среди дам должна находиться Цапля Маргерет. Сегодня она не сможет скрыть своего лица. Ветер не даст натянуть и вуаль. Приближаясь к месту, где в ожидании начала охоты толпились мужчины, я заметил прехорошенькую девушку, с трудом управляющуюся со своей кобылой. Ей едва удавалось укротить животное, которое с виду казалось совсем смирным.
Если бы не Цапля Маргерет, которая бродит где-то здесь, послушная моему приказу, я бы мог прекрасно провести время с этой малышкой. Руки так и чесались, схватить поводья ее кобылы и долго поучать управлению лошадьми. Возможно я даже показал бы ей некоторые приемы, для которых сначала отправился в чистое поле, а потом уж и в лес. Прогулка с весьма привлекательной леди вышла бы отменной.
Невольно я перевел взгляд на ее грудь, но плотная одежда охотницы скрывала ее размер. Я посмотрел на свою ладонь и мысленно взвесил грудь Маргарет. Нет, у красотки, едущей мимо меня, явно грудь поменьше. А жаль.
Я поймал ее широко открытый взгляд и ухмыльнулся.
Прости, малышка, но мне нужно найти мою Цаплю Маргерет. Еще один скандал общество не простит.

Направив коня к шатрам, я заметил среди женщин леди Перкинс. Она держалась особняком, нервно теребила в руках перчатки и тревожно смотрела в мою сторону. Значит Цапля Маргерет тоже где-то рядом. Я остановил Принца и пригляделся к стайке дебютанток, которых можно было отличить от остальных леди по сверкающим глазам, по губам, в любой момент готовым растянуться в кокетливой улыбке, и по шумному щебету, который девушки издавали, стоило какому-нибудь молодому джентльмену пройтись неспешным шагом мимо них.

Я сразу выделил двух брюнеток, с интересом глядящих на меня. Та, что сидела на шкурах в компании с блондинкой, стрельнула глазками и горячо зашептала подруге на ушко, прикрывшись ладонью. Она так прогнулась в спине, что я легко смог разглядеть ее грудь. Нет, у Цапли Маргерет она точно больше.
Я сразу утратил к этой брюнетке интерес.
Вторая, стоило мне повернуть голову в ее сторону, резко опустила глаза вниз и покраснела.
М-м-м, она наблюдала за мной...
И ее грудь вполне могла уместиться в моей ладони. Неужели это Маргерет?
Я был слегка разочарован. Не сказать, что мне не понравилась ее внешность, но приведись нам встретиться в иной обстановке, я бы не обратил на нее внимание.
Вспомнив ночные стоны, я почти смирился. Как говорят французы: "L'apparence est souvent trompeuse"*.
Тронув коня, я подъехал ближе и уже собирался спешиться, чтобы представиться, как услышал крик.

Что за черт?!
Резко развернув коня, чем испугал дебютанток, я увидел, как та самая малышка с большими глазами мчит в сторону леса. Причем не она правит кобылой, а норовистая лошадка взяла на себя смелость удивить наездницу красотами осенней природы.
Времени раздумывать не оставалось, я оказался единственным всадником в этой части леса, поэтому, пришпорив нервно грызущего удила Принца, погнал его за попавшей в беду... И только сейчас до меня дошло, что я преследую Цаплю Маргерет.

Черт!
Я видел ее лицо и не признал!
Теперь самая главная задача, спасти жизнь своей хорошенькой невесте.
Как говорят французы? De l'étincelle met le feu.**
Искра превратила мое сердце в пламя.

Я хорошо знал этот лес, лорд Клиффорд часто приглашал поохотиться в его владениях, поэтому понимал, куда обезумевшая кобыла несет Искру: впереди лежал узкий, но глубокий овраг, и Маргерет никак не сможет удержаться в дамском седле во время прыжка лошади.
Неужели, не успев стать мужем, я сделаюсь вдовцом?
Вот тут я пожалел, что подо мной Принц, а не Волк.

Но небо хранит влюбленных, кобыла Искры чего-то испугалась и метнулась в мою сторону. Осталось только пересечься и схватить поводья.
Но судьба распорядилась по-иному. Не успел я подлететь, как лошадь Маргерет опять сменила направление, отчего всадница едва не полетела вниз.
Мой конь скакал вровень с кобылой, и мне не оставалось ничего другого, как крикнуть:
- Маргерет, дай руку!
Она повернула испуганное лицо, но не расцепила рук.

Женское седло - это сплошное несчастье. На нем трудно удержаться, когда лошадь идет спокойным шагом, но уж когда она понесла - всаднице верная смерть.

Обогнав лошадь с другого бока, я схватил Искру за ворот верхней одежды и резко рванул на себя, моля бога, чтобы шея девушки и ткань теплой куртки оказались прочными. Маргерет, слетев с кобылы, тут же умчавшейся прочь, только успела взмахнуть руками. Я не античный герой, чтобы нести за шкирку в вытянутой руке пусть и не тяжелую девушку, и мои бедренные мышцы не настолько крепки, чтобы удержаться в седле, когда тело Маргерет ударилось со всего маху о мое, а конь не настолько умный, чтобы понимать команду без натянутых поводьев. К чему я веду?
Три события произошли одновременно: я выпустил поводья, чтобы обхватить Маргерет второй рукой, мой конь споткнулся и резко присел, я вылетел из седла, увлекая за собой испуганную девушку.
И вот итог: я лежал на рыхлой земле, хватая ртом воздух (удар вышиб из меня дух), Маргерет ни жива ни мертва распласталась на мне, а Принц самостоятельно поскакал догонять кобылу, радуясь, что избавился от тяжелой ноши и теперь показывал, как быстро он может скакать.

Едва отдышавшись, я решил проверить, не повредила ли себе чего моя невеста, а потому провел ладонями по ее телу. Ее грудь ладно легла в руку. Мой любимы размер...

* L'apparence est souvent trompeuse - С лица воду не пить.
** De l'étincelle met le feu - Из искры разгорится пламя.

Еще немного и я задрал бы ей юбки. Не знаю, что эта маленькая Искорка делает со мной. Если ночью я жил прикосновениями, читая тело Маргерет подушечками пальцев, как слепой рельефно-точечный шрифт Брайля, то при свете дня мои ощущения стали взрывными - слепец прозрел и обезумел от красок мира.

Я не мог поверить, что эта та самая Цапля Мергерет, и убедился одним известным мне способом - я поцеловал ее. Да, это моя ночная дева. А когда она ответила, осмелел до того, что решил еще раз почувствовать вкус ее соска.
Если бы не лай собаки, я устроил бы еще один скандал, которого в этот раз не желал. Теперь, видя, какое чудо попало ко мне в руки, я должен был вести себя достойно. На людях. В кровати я никогда не смогу быть сдержанным и холодным. В кровати я не джентльмен, там я пират, разбойник, рабовладелец.

Я помог Маргерет подняться, выбрал, как мог, соринки и веточки из ее мягких, пахнущих летом волос (я не удержался и, наклонившись, вдохнул их тонкий аромат), одернул помявшуюся юбку, невзначай еще раз дотронувшись до ягодиц, отчего на лице Искры загорелся яркий румянец. Развернул к себе лицом и помог застегнуть мелкие пуговки, с которыми она не справилась.

- Не трясись, - сказал я ей, заправляя волосы за уши. - Сюда идут люди, они не должны подумать ничего плохого. Я помог тебе и только. Сейчас ты со своей матушкой отправишься домой, не стоит показываться в обществе в таком неприбранном виде. Передо мной можно. Мне нравится, когда женщины не прибраны.
Она кивала головой, не произнося ни слова, только смотрела большими глазами, иногда прикусывая полные губы, которые нестерпимо хотелось поцеловать.
Я приказал себе успокоиться.

К нам торопливо шла леди Перкинс, рядом вышагивали егеря с сворами лающих собак, чуть поодаль толпились любопытные кумушки, которых всегда хватает, где бы ни происходил скандал.
- Выходите на опушку с этой стороны, - я указал рукой нужное направление. - Я пришлю туда вашу карету.
Когда мама Мергерет была уже в нескольких шагах от нас, я шепну так, чтобы меня услышала только Искра:
- Не закрывай окно. Я приду ночью.
Я специально оставил эти слова напоследок, чтобы Маргерет не успела ответить "нет". А ночью я приду и проверю, готова ли Искра на большее.

Я не стал ждать. Кивнув приветственно леди Перкинс, отправился туда, где стояли кареты гостей лорда Клиффорда. Убедившись, что экипаж отъехал, пошел в конюшни, куда вели моего Принца, лошадь Маргерет еще не поймали. Главный конюх озадаченно чесал голову.
- Я не знаю, что с ней такое. Обычно она смирная.
- Если я еще раз увижу ее в конюшнях лорда, я пристрелю не ее - тебя. Забракуй ее, продай, сделай то, что ты должен делать, как главный конюший, и ты проживешь долго.

Чтобы снять напряжение после погони и последующих волнительных событий, я должен был что-то делать.
Обычно я шел к женщине. Мял руками ее податливое тело, наматывал длинные волосы на кулак, брал стоя, лежа, сидя, выматывал себя, ее и, наконец, успокаивался.

Я вспомнил, что видел тир.
Я давно увлекался стрельбой из лука, поэтому получал не только удовольствие и разрядку, но и мог отдаться размышлениям.
Выбрав лук, я встал на позицию. Стрела летела за стрелой, а я думал.
А подумать было о чем.
Вернее, о ком. О моей невесте.
Хотел ли я жениться?
Честно - нет. Не потому, что мне не нравилась Маргерет. Нравилась и очень.
Я не хотел жениться по принуждению, ради того, чтобы отец устроил свои дела.
Я не хотел жениться потому, что не мог представить себя в роли барана, которого ведут на заклание.
Я хотел жениться по любви.
И я хотел, чтобы все вокруг знали, что я иду на такой шаг не ради денег.
Иначе я становлюсь несвободным. Я становлюсь обязанным.

После охоты

Отстрелявшись в полном смысле этого слова и выдержав положенное время, чтобы уйти, как приличествует, я направился в Лондон.
После посещения доверенных лиц, мне предстоял серьезный разговор с отцом.

Несмотря на весьма позднее время для ланча, граф Стэмфорд только выбрался из своей спальни. Помятое лицо и бесконечное брюзжание указывали на то, что он не в духе. Видимо "отравление" оказалось серьезнее, чем граф рассчитывал.
- Отец, нам нужно поговорить.
Он поднес ложку с кашей ко рту, не спеша проглотил овсянку и только после этого поднял на меня глаза.
- Ты подтвердил помолвку с Маргерет Перкинс?
- Нет.
- Тогда нам разговаривать не о чем.
- Хорошо. Вы можете не отвечать, но я заставлю вас меня выслушать.

Отец поморщился. Он опять опустил глаза и, набрав в рот овсянку, сделал вид, что тщательно пережевывает киселееобразную кашу.
Я не стал подходить и садиться за стол рядом с отцом. Стоял с его противоположной стороны, чтобы показать меру нашей отчужденности.
- Сегодня после охоты я заехал в банк и отдал кое-какие распоряжения относительно моего капитала. За определенную сумму клерк, обслуживающий ваши счета, сообщил мне, что вы находитесь на грани банкротства. Вам достало ума ввязаться в спекулятивные сделки на венской бирже и неудачно вложить капитал в Соединенных Штатах. Вы за моей спиной наделали долги и немалые. Теперь мне понятно ваше стремление выгодно женить сына. Но по полученным сведениям, вы не собираетесь остановиться. Вы ведете переговоры с молоизвестными компаниями, намереваясь вложить деньги лорда Перкинса в очевидно провальные проекты.

Отец хлопнул ложкой по столу, отчего кляксы овсяной каши разлетелись по его полированной поверхности.
- Ты не понимаешь! Меня ждут колоссальные прибыли, когда воздушные шары, порожденные идеями братьев Монгольфье, станут совершать трансатлантические полеты. Я собираюсь вложиться в перспективное направление - управление полетами с помощью двигателей. Мне гарантировали, что не пройдет и десяти лет, как дирижабли начнут возить пассажиров.
- Отец, прекратите строить воздушные замки, опуститесь на землю. Я согласен, что следует развивать новые направления, но представьте себе, какие колоссальные деньги потребуются, чтобы в течение десяти лет вкладывать капитал в дело, которое может оказаться провальным. У вас почти не осталось собственных средств, сталелитейные заводы Южного Уэльса заложены и перезаложены.
- Но откуда.., - отец, изменившись в лице, попытался вставить слово.
- Я сразу, как приехал из Франции, попросил собрать сведения о состоянии дел. Простые математические расчеты показали, что даже деньги лорда Перкинса не смогут кардинально изменить положение. Вы увязли в долгах, и менее чем через полгода вам потребуются новые средства. Где вы их возьмете, ведь титул можно продать единожды?
- Не забывай, Марк, что вот-вот богу душу отдаст твоя бабушка, леди Виктория. Ее капиталы значительны.
- И вы пустите их по ветру, как пустили приданое ее дочери?
- Ты получил свою часть. К чему эти упреки?
- Хорошо, что у меня достало ума сразу оформить бумаги, иначе сейчас я сидел бы рядом и смотрел вам рот.
- Учти, если ту не женишься на Маргерет Перкинс, я, как обещал, лишу тебя титула. Он достанется твоему кузену Натану Блоу, который спит и видит, как стать графом. Мало того, деньги лорда Перкинса все равно будут моими. Натан согласен жениться на Маргерет. Сам понимаешь, ты ей не будешь интересен, если не станешь пятым графом Стэмфордом.

- Я не собираюсь слушать бред, который вы несете. Прошу обратить внимание на слова, которые я сейчас произнесу: Маргерет никогда не достанется Натану, я увезу ее с собой. Сегодня я распорядился перевести все активы в Соединенные штаты. Хлопок юга позволит моим текстильным предприятиям на севере Штатов приумножить капитал.
- Но ты там станешь обыкновенным дельцом, мануфактурщиком, если у тебя не будет титула.
- После гражданской войны в Штатах перестали смотреть на титулы. Кичившийся своими дворянскими званиями юг проиграл голодранцу северу. Я прекрасно приживусь в этой стране, потому что единственное, что там сейчас ценится - капитал.

Граф Стэмфорд в раздражении отпихнул от себя тарелку. Она, проехав по гладкой столешнице, сбила сахарницу, и посуда, с грохотом упав на пол, разлетелась на осколки. Арчибальд сунул нос в дверь, но увидев мои яростно сверкнувшие глаза, тихо притворил ее.
- И еще. Не рассчитывайте на состояние леди Виктории. Бабушка сама вызвала меня, и перед вчерашним балом я ее посетил. Леди Виктория, хотя ей за девяносто, осталась в трезвом уме и светлой памяти. Она писала мне еще во Францию, что не хочет отдавать наследство в руки графа Стэмфорда, который неразумно распорядился деньгами ее дочери. Вы ничего не можете изменить. Она переписала завещание на меня.
- Я еще раз перезаложу сталелитейные заводы, но добьюсь своего, - запальчиво выкрикнул отец.
- Не сможете. Сегодня я выкупил ваши закладные и стал хозяином этих заводов.

Отец хватал воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег.
- Торгуйте своим титулом, папа. Он мне не нужен.
- Но ты мой сын, как ты можешь?
- Могу. И как сын я назначил вам месячное пособие, которое сможет поддержать ваш престиж, но не более того.
- Я требую, чтобы ты оставил мой дом! Я не желаю больше видеть тебя здесь! - отец поднялся, отшвырнув стул в сторону.
Я достал из внутреннего кармана сюртука документы и бросил перед отцом.
- Я разрешаю вам жить в МОЕМ доме столько времени, сколько захочется.

Подойдя к двери, я открыл ее настежь. Слуги, собравшиеся за ней, в ужасе отшатнулись.
- Арчибальд, - устало проговорил я, - вынеси из дома все вино. Графу Стэмфорду доктор запретил пить.
Увидев тревожные глаза слуг, я решил их успокоить.
- В доме все остается по-прежнему, не считая того, что я пришлю своего человека, который станет компаньоном графа Стэмфорда. Его обязанностью будет ни на шаг не отходить от подопечного и докладывать о любых его передвижениях. Надеюсь, у вас достанет ума не составлять союзы с моим отцом.

Ничто не могло испортить мне настроения, когда поздней ночью я направился к особняку лорда Перкинса. Пришло время спросить у Маргерет, станет ли она женой мануфактурщика Марка Джексона и согласится ли оставить Англию.

Все с самого начала пошло не так, как я планировал. Маргерет отдалась мне без гарантий, что я на ней женюсь. На слова, что она может остановиться, пока не произошло непоправимое, она вверила мне свою судьбу.
Когда Маргерет, распаленная ласками, забилась в сладострастных судорогах, я прошептал, едва сдерживая порыв окончательно сделать ее своей, лишив девственности:
- Маргерет, вы согласны выйти замуж за человека, лишенного титула, и отправиться с ним на край света?

В ее глазах светилась паника, и Маргерет быстро натянула простыню на свое роскошное тело.
Я медленно поднялся с кровати, поборов желание сдернуть с ее груди тряпку, над которой даже при свете свечи полыхали следы моих неосторожных ласк.
- Вот значит как? Я ошибся. Передо мной лежит не Искра, а Цапля Маргерет, которой важен титул.

Я наклонился к одежде, которая грудой валялась на полу. Я сдергивал ее с себя не думая, что наши любовное свидание так быстро закончится. Пока Маргерет громким шепотом кидала в меня слова, наполненные ненавистью, я надел брюки и уже застегивал рубашку.

Я почти не слышал, что она говорит, в голове стучало одно - ей нужен титулованный муж.
- Хорошо. Будет вам титул. А потому нет нужды ВАМ уезжать. Мой кузен Натан Блоу станет пятым графом Стэнфордом, и он готов жениться на вас хоть завтра. Вы его прекрасно знаете, он ваш ровесник и как-то в детстве гостил в вашем имении. Желаю вам счастья.

Я натягивал сюртук, когда из кармана выпали два билета на пароход, который через пять дней отплывал в Соединенные штаты.
- Тот человек, что отказался от титула - я. Но вижу, вы не сможете пересилить себя и выйти замуж за неизбалованного легкими деньгами промышленника. Я вас не тронул, поэтому подождите недельку и, когда мои поцелуи на вашем теле померкнут, можете смело отдаться Натану. Он хороший малый и будет вам лучшим мужем, чем я.
Наклонившись, я поднял с пола свой билет. Зачем мне второй, на котором было написано "Маргерет Джексон"?
Тихо отворив дверь, я пошел по длинному коридору темного дома. Я точно знал где находится выход.

Разгоряченный телом и мыслями, я летел на Волке, и послушный конь, понимая состояние хозяина, четко выполнял команды. Только хозяин не видел дороги, он перебирал в памяти слова Маргерет и никак не мог вспомнить их дословно.
Я чувствовал, что в запале пропустил что-то важное, что не вязалось с образом той Искры, которую я по-прежнему хотел, но никак не мог вспомнить ее слова, зациклившись на том, что она назвала меня будущим графом Стэмфордом, хотя я открылся ей, что не буду таковым.
Оторвавшись с Волком в скачках по загородным дорогам, выбив из себя всю ярость, я отправился домой.

Арчибальд встретил меня загадочной улыбкой.
- Милорд, вас дожидается дама.
Увидев у входа женский зонт и объемистый чемодан, первая мысль, что пришла ко мне - Маргерет решилась ехать со мной на край света.
Бросив плащ слуге, я полетел вверх по лестнице.
- Где она?
- Дама изъявила желание остановиться в вашей комнате. Граф Стэмфорд с радостью разрешил ей подняться к вам и сам попросил слуг перестелить постель свежими простынями.
Это подкрепило мою уверенность, что в кровати меня ждет Маргерет.

Первое, что меня смутило - запах. Слишком сильный аромат духов, Маргерет пахнет естественно и на моем теле еще сохранился его след. Я не мог обмануться.
Я взял подсвечник и поднес его ближе к кровати. Там лежала обнаженная Софи и широко улыбалась. Ее большие груди и слишком темные соски, которыми я некогда восхищался, казались вульгарными против нежно-розовых на совершенной груди Маргерет.
За дверью скрипнули половицы, выдавая крадущиеся шаги папеньки. Никто из слуг не позволил бы себе в такой час приблизится к моим покоям. Старый хрыч подглядывал!
- Софи, что ты здесь делаешь?
- Я решила, что моему зверю без меня будет скучно в сером Лондоне.
- Мне не скучно. Собирайся, я отвезу тебя в гостиницу.
- Ну уж нет. Я приехала сюда не для того, чтобы сидеть в гостинице! Я никуда не поеду, - она медленно развела ноги. - Ты же хочешь меня, я вижу.
- Я хочу не тебя, Софи. Я вчера отправил письмо, что разрываю нашу связь. И приложил чек на крупную сумму, которой тебе хватит, пока ты ищешь нового любовника.
Она только улыбалась, медленно водя пальцем по своему пышному телу: взяла его в рот, дотронулась до соска и по линии на животе повела вниз, туда, где курчавились волосы.
- Когда я вернусь, чтобы тебя здесь не было. Желательно, чтобы не было в Лондоне.
Я покинул дом, взяв еще не расседланного Волка.

В себя я пришел на многолюдной улице, освещенной фонарями.
Я остановил коня, не понимая, как оказался в центре Лондона.
Здание, высившееся на углу, манило ярко горящими окнами и рисунком на фасаде - парой лошадей, запряженных в повозку, которой управлял лихой наездник. Hippodrome Casino - вот чего просила душа! Неутоленный азарт, возможность отвлечься как выигрышем, так и проигрышем. Совсем недавно я играл в рулетку в Париже, а теперь мода на эту азартную игру пришла и в Англию.

Я оставил коня выбежавшему из казино человеку и прошел в зал. Казино собирало людей из богатого сословия, но встречались и бедняги, которые проиграли свои состояния. Поднявшись на балкон, по периметру опоясывающий игральный зал, я наблюдал за работой крупье и за царящими здесь страстями.
- Марк, старина!
Я обрадовался спешащему ко мне другу, с которым не виделся несколько лет.
- Авраам! Ты ли это?
Нам было что вспомнить, для этого мы удалились в курительную комнату и увлеченно проговорили несколько часов, время от времени выходя в бар, выпить неплохое вино или на балкон, посмотреть на игроков, меняющихся в лицах при проигрыше, и не удерживающих радостный крик при срыве банка. Мы сами так и не спустились в зал. Лишь под утро мы с Авраамом выбрались на туманную улицу.
- Ты где остановился? - спросил я друга, но узнав, что он живет у своей сварливой тетки, которая в такой ранний час не откроет дверь, я пригласил его к себе.
- Отец будет рад тебя увидеть, пошли без стеснений.
Мы с Авраамом были не в той форме опьянения, чтобы вдвоем сесть на Волка, поэтому пошли пешком по просыпающемуся городу.

Когда мы добрались до угла улицы, где находился мой родовой особняк, удивились скоплению людей.
У двери стояли писаки из желтых газет и брали интервью у Софи, одетой лишь в пеньюар, которая рассказывала, как давно она является моей любовницей, и какая неземная любовь нас связывает. Она все время сбивалась на французский и явно была пьяна.
В окне второго этажа маячил лорд Стэмфорд, улыбаясь во весь рот.
Ну, папенька!
- Что происходит? - удивился Авраам.
- Отец сводит со мной счеты, за то, что я ограничил его в средствах. Он решил окончательно сломать мне жизнь. Если Маргерет увидит скандальные статьи в газетах, на ее репутации будет поставлен крест, и ей не останется ничего другого, как выйти замуж за моего кузена Натана, не столь щепетильного, когда речь идет о графском титуле. Ну, папенька!
Вдруг на другой стороне дороги я увидел одинокую фигуру, в которой узнал Маргерет.
О, боже!
- Отведи Волка в дом и расскажи писакам, что француженка ломает комедию.
- А ты куда? - Авраам боязливо взял поводья. Волк покосился на друга лиловым глазом. Я стукнул Волка по холке, и конь присмирел.
- К любимой. Я сейчас ей нужен.

Когда я подошел к Маргерет со спины, увидел, что у нее дрожат плечи. Через дорогу Софи громко делилась впечатлениями о прошедшей ночи, уверяя, что сейчас я нахожусь в кровати, куда пора вернуться и ей. Она словно невзначай распахнула пеньюар, и все увидели ее пышное тело, просвечивающее через тонкую ночную рубашку.
- Идем отсюда, - я взял Маргерет за плечи. Она вздрогнула и обернулась. - Не надо тебе смотреть на эту фальш. В этот дом я больше не вернусь.

- Согласна, - сказала она, и утро сразу перестало быть пасмурным и туманным. Я просто не замечал капризы природы. В душе моей стало солнечно.
- Сейчас мы нанесем визит в одну контору, а потом отправимся к моей бабушке. Я хочу вас познакомить.
Я оглянулся на родовой особняк и заметил, как Авраам, держа Волка за уздечку, остановился у крыльца. Его тут же обступили журналисты, Софи забежала в дом, а отец по пояс высунулся из окна.
- Папенька заигрался, - объяснил я Мергерет, которую крепко держал за руку: мне не верилось, что мы встретились столь ранним утром, и я боялся, что сон развеется, и моя невеста исчезнет.

На углу улицы мы поймали кэб.
- Вэст-Энд, Риджент-стрит, - назвал я адрес, и через полчаса мы выходили у адвокатской конторы "Поумбук Лоу".
- Посиди здесь, - попросил я Маргерет, а сам зашел к своему адвокату, где рассказал об утреннем инциденте.
- Вы хотите, чтобы сплетни не попали на полосы сегодняшних газет?
- Мало того, я хочу, чтобы вы выставили за пределы Англии Софи Монси, пригрозив, что в противном случае я возбужу против нее дело об опорочении моего имени. Желательно, чтобы при вашей беседе присутствовал граф Стэмфорд. Возможно он захочет взять французскую поданную под свое крыло. И объявите сумму претензии. Я думаю после этого страсти в особняке поутихнут. И еще, вы получили бумаги из Нижней палаты лордов о разрешении на брак между мной и Маргерет Перкинс?
- Да, граф Стэмфорд подал прошение еще в июне месяце.
- Однако. Папенька давно замыслил поженить нас, - я не мог скрыть улыбку, но не стал озвучивать остальные мысли: оказывается, как только случилась Венская биржевая паника, отец сразу же заручился согласием лорда Перкинса на брак, а объявил мне об этом всего неделю назад. - Позаботьтесь, чтобы разрешительные бумаги попали завтра утром в церковь Всех душ.
- Вы завтра женитесь?!
- Да, и приглашаю вас присутствовать на церемонии. Также отправьте приглашение чете Перкинс и вот этим лицам, - я протянул адвокату листок бумаги, который исписал, беседуя с ним.
- Сейчас же пошлю с нарочным. Остальные ваши распоряжение уже выполняются. Жаль, что вы покидаете королевство.
- Мы приедем навестить леди Викторию, как только у нас с Маргерет родится ребенок. Увидимся, - я подхватил шляпу и вышел в приемную, где Маргерет пила кофе.
- Ты слышала? - спросил я. Войдя в кабинет, я попросил не закрывать двери. - Осталось дело за малым. Пройтись по квадранту и купить все необходимое для тебя, а потом навестим бабушку, где ты примеришь несколько свадебных платьев. Если какое-нибудь из них тебе понравится, свадьбе быть завтра утром. А может, ты выберешь свадебное платье своей матери?
Я заметил сомнение и радость на лице Маргерет, но увидев платья, она поймет, почему я предложил их: одно принадлежало моей маме, второе - бабушке, и оба они были невероятно красивы.
Выйдя, мы скрылись от накрапывающего дождя под колоннадой, которая защищала движущихся от магазину к магазину людей, и образовывала большой квадрат. Еще до ланча мы справились с покупками и подъехали к родовому особняку леди Виктории Гринвилл.
- Не переживай, ты понравишься бабушке, - шепнул я отчаянно трусившей Маргерет.