Карта ролевой игры "Ещё одно дело Деррика Колмса"

Бренди у мистера Уилкинсона был превосходным, и моя голова наконец прояснилась. Он некоторое время молчал, видимо, собираясь с мыслями, потом ответил мне достаточно уклончиво
– Если честно, я не сильно вникал в их программу, потому что в принципе считаю, что женщины должны …вести себя так, как положено женщинам, – наконец закончил я фразу, прозвучало несколько коряво.
Со следующим постулатом моего визави я даже готов был согласиться
– тут мне нечего возразить, и я, в принципе, за просвещение, но равноправие? Зачем, скажите на милость, им эти выборы? Что они могут понимать в политике и в партийных программах? Их же обманут в два счета, – я допил свой бренди и достав трубку, повертел ее в руках, не решаясь закурить, поскольку не увидел на столике пепельницы.
– Но не все же они работают? – пожал я плечами. – И мне думается, что женщинам из низших слоев образование надо давать в минимальной форме – уметь читать, писать, считать, чтобы распоряжаться бюджетом семьи. И я бы лучше вложил деньги не в образование, а в медицину.
Далее разговор коснулся наших сестер, и я кивнул, соглашаясь.
– Не могу не согласиться, что моей Линде повезло, каки вашей сестре, и тем не менее, они не хотят нашей заботы. Мисс Джексон сегодня сама не своя – разбила витрину, пришлось вытаскивать ее из участка. Витрину в нашем собственном магазине. – Я благодарно кивнул, когда хозяин налил мне еще бренди и позвонил, чтобы принесли пепельницу.
– Не интересовался, – пожал я плечами, – могу только сказать, что в своих магазинах мы следим за тем, чтобы рабочие имели достаточно средств к существованию. Если муж пьет, зарплату получает его жена. За этим следит мой управляющий, – я прочистил трубку, достал табак, набил ее и с наслаждением закурил.
– Не вижу необходимости, если честно. Вы меня не убедили. – я отпил еще немного бренди. – Мои работницы не пойдут в эту организацию, потому что им хорошо у меня работать, так что, мне кажется, женщины начинают не с того. Вернее, начинать должны не они. Мы, мужчины. должны сделать так, чтобы наши женщины, и те женщины, которые от нас зависят так или иначе, не нуждались, и тогда им не будет нужды бить витрины.
То, что Линда и мистер Уилкинсон не знакомы, меня несколько удивило, я ведь помнил, как ко мне подошла миссис Честер и эта малышка, дочь бакалейщика – с правилами приличия там не очень считались. Интересно, что хотела от меня мисс Ханч? Но эта мысль тут же сменилась гордостью за сестру, которая умеет держать себя в обществе и достаточно воспитана, чтобы самой не знакомиться с молодым человеком. Вероятно то, что она назвала достопочтенного Фрэнсиса Уилкинсона по имени, можно списать на излишнее волнение – все-таки не каждый день она не спит ночами и попадает в участок.
– Мы может исправить это, если пожелаете, – кивнул я. – Моя сестра получила достойное воспитание, вероятно потому вы и не знакомы. В этом доме дамы сами представляются мужчинам, мисс Джексон не могла себе такого позволить. – Я блаженно затянулся. – Я тоже не представлен вашей сестре, но имею честь знать ее в лицо – она часто бывает в нашем магазине с экономкой. Пару раз я сам отпускал им кофе и пряности.
– Да, какие-то поставки. Мне это досталось в наследство от отца, но этим занимается мой управляющий. Колониальные товары ценятся и в Ирландии. – я не стал уточнять, что именно мы поставляли лорду Ренела. Там не все было так безобидно, как могло показаться на первый взгляд, но, похоже, сын не в курсе, как и я был до недавнего времени, пока не получил эти поставки в наследство.
Докурив трубку, я просто посасывал мундштук, откинувшись в кресле, и ту мне в голову пришла одна мысль. Достав из кармана сюртука портмоне, я открыл его и вынул фотографию Линды: – вот, извольте взглянуть, не правда ли, она очень мила?

Мой визави оказался приятным человеком и интересным собеседником, мы достаточно быстро нашли общий язык, и в свете возникшей идеи это было мне на руку.
– Совершенно верно, кивнул я, – подумав, что неплохо бы выпить кофе или чаю, но мысль свою озвучить постеснялся. Все-таки я впервые в доме, и хоть мы ведем общие дела, мы не совсем одного круга. Да, как сказал мистер Уилкинсон, мир меняется, но знать остается знатью, и в их привилегированный круг попасть не так просто.
– Может быть вы и правы. – согласился я с доводами хозяина дома о том, что женщины, не защищенные хоть как-то, нуждаются в помощи. – Но мне кажется, что защищать женщин и помогать им – удел мужчин. Брата, отца, мужа, – произнеся последнюю фразу, я в упор посмотрел на мистера Уилкинсона. Он как раз рассматривал фотографию Линди. И что-то странное мелькнуло в его глазах. Словно он… узнал ее? – Да и голос слегка дрогнул. Но он не мог меня обмануть, они явно не знакомы, тут что-то иное, и я решил выяснить, что именно.
– Да, моя сестра хорошо воспитана, но отец очень много давал ей воли, поэтому она до сих пор не замужем, зато владеет языками, играет на фортепиано и рисует, – сказал я, далее вступая на очень шаткий лед. Мы почти не знакомы, а сейчас я задам достопочтенному Фрэнсису Уилкинсону вопрос, который не очень пристало задавать человеку, не являющемуся не только моим другом, но даже приятелем. И все-таки я его задам. – А вы сами отчего до сих пор не женаты? – мне показалось, что вопрос прозвучал пистолетным выстрелом, потому, чтобы смягчить впечатление, попросил, – нельзя мне злоупотребить вашим гостеприимством и попросить чашку кофе?

Сначала мне показалось, что мистер Уилкинсон вышвырнет меня вон и навсегда откажет от дома, но ничего подобного не произошло. Хозяин углубился в какие-то воспоминания, которые вероятно вызвало в нем фото – может быть Линда похожа на его первую любовь или на девушку, что ему изменила, об этом оставалось только гадать, но моя сестра явно затронула какие-то струны в душе достопочтенного Фрэнсиса Уилкинсона, и на этом стоило сыграть. Это была игра ва-банк, но – почему нет? От этого союза все только выиграю – Линда молода и красива, а мистер Уилкинсон нуждается в наследнике, сестра получит титул и билет в высшее общество, да и я в накладе не останусь.
Подали кофе. Я тут же узнал сорт – зерна покупали в моем магазине. Тем лучше.
Я молча наслаждался напитком и отдал должное кулинарному мастерству кухарки этого дома – профитроли были божественны. Наконец мистер Уилкинсон прервал молчание.

Я кивнул, понимающе, ведь и у меня была та же ситуация. Его преимуществом был титул, а моим – лишь деньги, правда, немалые, и если сейчас выгорит, то и мне со временем можно будет подыскать небогатую старую деву с титулом. Я был готов озвучить свое предложение, но все равно на прямой вопрос
я немного замешкался, а потом все-таки сказал – словно прыгнул со скалы в холодную воду.
– Есть. Моя сестра Линда. Ей давно бы пора уже выйти замуж, а лучшей партии не сыскать. Да и вы в накладе не останетесь – она умна, образованна, умеет себя держать в обществе, к тому же она вполне в состоянии, я надеюсь, родить вам наследника, – я поставил чашку, которую до этого держал в руке, на столик. – Понимаю, что это звучит как-то не совсем… современно, и тем не менее. Я хочу счастья своей сестре… И мне кажется, замужество, а потом и материнство даст ей это счастье. – Я немного помолчал, а потом добавил – если мое предложение покажется вам неприемлемым, будем считать, что я его не делал.

Мистер Уилкинсон, судя по его задумчивому виду, благосклонно принял мое предложение, но, естественно, поступил как джентльмен
– Я тоже не собираюсь тащить сестру под венец силой, в конце концов – это ее жизнь, и я не вправе ей приказать или ее заставить, – кивнул, вставая. – Но кто мешает вам познакомиться и пообщаться? Буду только рад видеть вас с мисс Уилкинсон у нас в гостях, а насчет возраста, мне кажется, года только прибавляют мужчине опыта… хм, в известном смысле, – я коротко хохотнул. – Благодарю за беседу и оказанное доверие, ваша кухарка великолепна, – я пожал руку мистера Уилкинсона и ретировался восвояси.
До дома прогулялся пешком – нога все еще болела, но доктор сказал, что ее надо непременно нагружать, мысли приходили разные, но основная – о сестре. Я очень надеялся, что она будет благосклонна к достопочтенному Фрэнсису Уилкинсону.
 
Дома было тихо, я поднялся к себе, выкурил на ночь трубочку и улегся в постель. Завтра предстоял трудный день.

Я проснулся рано, потому что мысли о том, что натворил вчера, не давали покоя. Сначала хотел переговорить с сестрой и подготовить ее к принятию моего решения, но потом решил, что это лишь заставит ее отказаться – в свете последних событий и ее неприятия всего, что исходило от меня, она откажется, не думая, просто потому что это моя идея. Странно, никогда не думал, что у нас с сестрой может возникнуть такое противостояние, я ведь всегда хотел ей только добра.
Размышляя подобным образом, привел себя в порядок, быстро позавтракал и отправился в магазин – дела не требовали отлагательства.
Уходя, отправил слугу к Уилкинсонам, приглашая их на чай. Приглашение было написано от имени матушки, так что все приличия были соблюдены. Я так же предупредил кухарку. попросив ее постараться приготовить все наилучшим образом, и оставил матушке записку о своем своеволии, чтобы она узнала обо всем, как проснется.

Плодотворно проработав до обеда, я отправился домой, по дороге размышляя, что делать, если сестра откажется, да мало ли что могло пойти не так – она могла не понравится достопочтенному Фрэнсису Уолкинсону, или он – ей. Безусловно для Линды это очень выгодная партия, но не могу же я ее заставить. Может вообще получиться так, что она откажется лишь бы насолить мне – по ощущениям, последнее время она все делает мне назло. Понять бы, почему? Я всегда хотел ей только добра. Заботиться о ней и о матери, сделать все так, чтобы они были счастливы – это после смерти отца было для меня главным.
По дороге вновь вспомнил дочь Ханча, которая что-то хотела у меня попросить. Интересно, что ей надо? И почему онане может спросить об этом своего отца? Хотя нет – перед мысленным взором предстал Грегор Ханч – этот человек разговаривать не умеет. Он привык к тому, чтобы все было только как он скажет, и никак иначе. Надо будет послать слугу с запиской к девушке в госпиталь.
Думая об этом, я подошел к дому, сразу поднялся наверх, привел себя в порядок и, все еще тяжело опираясь на трость, спустился в гостиную.
Каково же было мое удивление, когда там я застал не только матушку и сестру, но и мисс Ханч.
– Доброго дня, дамы, – поклонился я всем троим, опустился в кресло и позвонил, чтобы принесли аперитив.


газет не читал, кто убийца, не знаю

Налив себе и матушке хереса, я вопросительно посмотрел на девушек.
– Дамы, немного хересу, вермут или лимонад? – неожиданно мне пришло в голову, что, каждый день встречаясь с сестрой за завтраком и обедом, я понятия не имею, что ей нравится. Какой аперитив она предпочитает и пьет ли его вообще, какие блюда. Обычно кухней заведовала матушка, я лишь давал денег, и не особо заморачивался всем остальным.
В общении мисс Ханч на удивление оказалась благовоспитанной барышней, вероятно, я был прав, списав ее дерзость на волнение. Интересно, нашел ли мистер Колмс убийцу. Надо будет посмотреть в газетах.
– Стараниями моей сестры пришлось понести некоторые расходы, – я слегка улыбнулся, – но это уже в прошлом. В остальном все как обычно, – я постарался поудобнее устроить больную ногу, которая ныла, вероятно к перемене погоды. – Вопрос, который вы хотели задать мне давеча потерпит, пока мы потрапезничаем, или можно поговорить сейчас, пока мы ждем достопочтенного Фрэнсиса Уилкинсона одного или с сестрой. Матушка пригласила их к нам сегодня. Мой отец – давешний деловой партнер виконта Ранела.

Налив дамам лимонад, продолжил беседу. которая оказалась очень занимательной.
- Вы имеете ввиду ораторию написанную сэром Элгаром на стихи кардинала Ньюмана, - решил я уточнить, не горя желанием слушать музыку баронета религиозного характера, я естественно, только слышал об этом произведении.

- Не имел чести слышать это произведение, простите, мисс, я вообще не не фанат религиозной музыки, - я налил себе еще рюмочку хереса.
Судя по взгляду и улыбке, девушка явно хотела уличить меня в невежестве, и ей этот почти удалось, потому что такого рода музыка - не по моей части.
- Вполне вероятно, и возможно, это будет интересно, - кивнул я, - но это музыка на любителя, я собираюсь в самое ближайшее время сводить сестру в новый театр Уолдорфа. Не хотите составить нам компанию?
Вошедший слуга сообщил, что обед подан, я вопросительно взглянул на матушку.
- Логан, дорогой, мистер Уилкинсон с сестрой был приглашен мною на чай, как мы с тобой договаривались.
- Хорошо, - я поднялся и подал матушке руку. - Прошу к столу, там и продолжим беседу.

От Линды, вероятно, не ускользнуло, что меня беспокоит нога, она даже спросила
- Не стоит беспокоиться, это к перемене погоды, как обычно, - махнул я рукой, в душе благодарный сестре за заботу.
за столом завязалась обычная светская беседа, и я еще раз удивился. отчего в момент знакомства мисс Ханч говорила со мной столь резко - сейчас она вела себя как хорошо воспитанная барышня, умная, образованная, эрудированная.

- Я слишком занят последнее время время в магазине, но иногда, когда хочется отдохнуть, беру этюдник и ухожу в парк рисовать, а еще мне нравится, как Линда играет на пианино, правда, я давно этого не слышал. Сам же я музицирую много хуже, а чем увлекаетесь вы, надеюсь, после обеда вы мне все-таки расскажете, что вас так тревожит, вдруг я смогу помочь. Только, ради Бога, не надо меня бояться и на меня сердиться. Я совсем не страшен, даю слово.
Когда подали десерт, в мисс Хатч все-таки проснулась медсестра, хотя я всеми силами старался сделать вид, что со мной все в порядке. - Спасибо, мисс Ханч, после ранения я два года жил в Индии, и корнем мандрагоры - мазями и настойками - меня лечили. Теперь я хотя бы мог уходить и даже, при некотором усилии, танцевать. Я жив, это главное, Джолиону повезло меньше, а с болями в ноге я уже практически свыкся. но спасибо за участие. - я тепло улыбнулся девушке.
Встав из-за стола, я предложил мисс Ханч прогуляться со мной по саду все-таки рассказать, что ее тревожит.

Узнав, что я занимаюсь живописью, девушка неожиданно покраснела. Интересно. Может быть, она тоже рисует? Мой ответ про музыку она поняла превратно, пришлось объясняться
– Насчет талантов вы правы, у каждого – свой. Только с чего вы взяли, что у меня не лежит душа к музыке? Я не люблю хоралы и оратории, вернее, готов слушать их только в церкви. А оперу, классическую музыку люблю слушать, и на балете бываю. Сам я музицирую весьма посредственно – отец считал, что музыка и рисование недостойно мужчины. И если с живописью я настоял на своем, то с музыкой не стал: лучше быть хорошим слушателем, чем плохим исполнителем, – я улыбнулся, и мы продолжили беседу.
Мисс Ханч расстроилась, что заставила меня вспомнить про гибель Джолиона, но я уверил ее, что все в порядке. Да, прошло всего три года, и рана еще свежа, но До.. мисс Ханч не виновата в этом, она же не обязана была знать.

– Все в порядке, мисс Ханч, ничего страшного. Это война с бурами, не надо было туда лезть. Отец не хотел, он вообще говорил, что буры сами вольны определиться, а мы, мы пошли добровольцами. – Я вздохнул, – не стоит об этом, разговоры о войне не для ушей юных барышень, – я положил ее ручку на свой локоть и вывел девушку в сад.
– Так что вы хотели мне сказать? – спросил я, медленно идя по дорожке.
То, что было дальше, поставило меня в тупик. Оказывается, я совершенно не понимаю женщин. Во всяком случае, эту девушку и свою сестру. Со всеми остальными как-то было проще.
– Как забота может ломать? – удивленно уставился я на мисс Ханч. – Я только хочу, чтобы у Линды был свой дом, семья. Чтобы она была счастлива. И я не Чудовище из сказки, я всегда готов поговорить и выслушать сестру, но она меня избегает, она просто уходит из дома, не говоря, куда и зачем. Естественно, мне пришлось немного за ней проследить. А что бы вы сделали на моем месте?
Дальше-больше. Девушка говорила так уверенно, словно даже не со мной, а с каким-то оппонентом, с которым говорила часто и много и не была услышана. Она говорила о моей сестре. Но мне казалось – это ее боль и ее обида. Это ей не доверяют дома и чрезмерно опекают. В принципе, меня это не удивило – Грегор Ханч человек очень упертый и резкий. Он живет понятиями домостроя и четко пресекает любое неповиновение.
– Мне казалось, что я не сильно опекаю сестру. Да, я хочу соблюдения приличий, но это – нормально. Мы живем в обществе с устоявшимися моральными принципами, и пойти против них – нельзя. Я говорил вчера с достопочтенным Фрэнсисом Уилкинсоном, и он разделяет мои взгляды во многом. Я не против того, чтобы женщины получали образование, но я против того, чтобы они били витрины и сидели в тюрьме. И если я что-то делаю для сестры и матери, то только хорошее. Если бы моя сестра интересовалась медициной, как вы, она бы изучала медицину, а не работала сестрой в больнице. – Я остановился и оперся на трость. – Давайте присядем?
Девушка села на садовую скамью аккуратно расправив юбки, и ей с трудом удалось скрыть зевок.
– Вы устали? Хотите отдохнуть? Вы вообще спали этой ночью? – спросил я, но, похоже, мисс Ханч очень надо было высказаться, потому она оставила мои вопросы без ответа и продолжила говорить про Линду.
– Я ничего не пытаюсь ей навязать и не буду пытаться. Если она не захочет выйти замуж за того человека, которого я ей порекомендую, не стану настаивать. Ее будущее – ее выбор, но оно должно быть у нее – это будущее. А если она будет бить витрины, в конце концов, угодит в тюрьму на годы. И что потом с ней будет? Я ведь тоже не вечен, и матушка уже не молода.
Следующие слова мисс Ханч полностью убедили меня в том, что это спор не о Линде – речь шла о ней самой. Это ее не отпускали, ей не доверяли и не давали принимать решения.
– Я верю, верю, милая мисс Ханч, не надо так распаляться, только, – я взял руку девушки и поцеловал, – поймите меня правильно, женщине одной очень трудно в жизни. Так уж устроен мир, если у женщины нет мужа, брата, отца, находится покровитель. Простите, но не этого е вы хотите и для моей сестры, и для себя самой? Женщина сама по себе, одна просто не справится. К сожалению, хотя я бы сказал, к счастью. Я не отрицаю у женщин наличие ума, смекалки, твердости духа в определенных обстоятельствах, но руководить даже сама собой может лишь королева. И то у нее есть принц-консорт.
– Поймите, я доверяю сестре, а вот она мне – нет. Она стала таиться и обманывать, когда начала посещать собрания. Я не знаю, что она чувствует, но знаю, что чувствую я, и это – больно. – Я бы долго еще мог говорить, что мне не нравится обман и предательство, ложь и недоверие, которые поселились в нашем дома с момента, как Линда стала посещать собрания, но я не стал этого делать, все равно мисс Ханч иного мнения об их собраниях и почем, чем я. Мы смотрим на это с разных сторон. Она – изнутри. А я – снаружи. Я вижу битые витрины, а она сочувствует тем, кто их бьет и не видит, как можно иначе. Ситуация невероятно запуталась, и одни разговором ее не разрешить.
Мисс Ханч говорила еще много и горячо, прося меня спросить Линду о собраниях и просто выслушать ее, но разве я не хотел того же? Но моя сестра закрылась, как улитка в раковину, и достучаться можно было, только эту раковину разбив. Я же не хотел насилия.
В конце концов мисс Ханч выговорилась и затихла. Мне даже показалось, что ей самой стало легче, и она немного успокоилась, и сказала именно то, что я с самого начал чувствовал – она говорила о себе.
– А отец? Я знаю, он человек сложный и прямолинейный. Вероятно, он совсем вас не понимает. Он же, наверное, мечтал о сыне, чтобы тот продолжил его дело. А вы – в медицину… – я пытался успокоить девушку, показать, что услышал ее и услышу Линду. – Мне жаль, что вашему отцу безразличны ваши чувства, и все-таки. Вы что-то хотели сказать мне, еще тогда, пока мы ждали… Неужели только это? Просьба выслушать сестру – единственное, что вы хотели, мисс Ханч?

Когда оказалось, что девушка толком и не спала сегодня, во мне проснулось странное чувство – захотелось как-то о ней позаботиться. Может, как о сестре, просто мне абсолютно не понравилось, что из-за всех этих передряг мисс Ханч лишилась отдыха. Это было совершенно ни в какие ворота.
– Вам надо отдохнуть. После чая я отвезу вас домой, а в больницу сообщу, что вы неважно себя чувствуете. Если с этим возникнет проблема, я ее решу, но вам однозначно надо отдохнуть.
Потом мы снова говорили о правах женщин. О том, что им надо защитить себя.
Мое покровитель девушка поняла видимо совсем не в том смысле, какое я вкладывал в это слово. Боже, как она еще чиста и невинна. Глядя на мисс Ханч – раскрасневшуюся. С горящими глазами, что-то усиленно мне пытающуюся доказать, я невольно даже залюбовался ею. Нельзя сказать чтобы она была красива, но мила несомненно, а в этом разговоре проявился еще и характер – живой, и мне это определенно нравилось. И эта ее увлеченность тоже. Умная, думающая девушка, ее сердцу не чужда любовь к ближнему – как она защищала мою Линду, а ведь они всего лишь приятельницы.
– Мисс… Дороти, если я не слишком фамильярен. Давайте оставим вопрос покровительства, вы меня неправильно поняли, и я бы не хотел сейчас объясняться, не с юной барышней. А насчет того, что женщине нужна защита, я определенно согласен.
– Насчет образования я тоже не возражаю. Но вот по поводу голосования и законов – тысячу раз нет. – да, спор у нас вышел нешуточный, и было ощущение, что мисс Ханч снова говорит о своем, о наболевшем, о том, что важно лично для нее. Когда она заговорила о браке, в мою голову пришла шальная мысль предложить ей выйти за меня замуж. Это даст ей возможность учиться – в Росси недавно открылся женский медицинский институт, в Санкт-Петербурге, мое имя будет ей защитой во всех обстоятельствах, а потом. Позже, если мы оба – или лично она – поймем, что брак этот не может быть консуммирован (ну не понравлюсь я девушке, или она полюбит кого-то), можно будет тихо оформить развод. Я смотрел на нее и все больше убеждался в правильности этой мысли, только никак не мог придумать, как облечь ее в слова, чтобы не обидеть мисс Дороти.
– Вы задаете слишком много вопросов, на которые я сейчас ответить не готов. В своих магазинах я стараюсь следить за порядком, у нас налажено медицинское обслуживание, быт, надеюсь, мои продавщицы могут не бояться грязных приставаний со стороны любого начальства, – я пожал плечами, продолжая держать девушку за руку. Это пожатие как-то грело меня, сам не знаю, почему.
Мисс Ханч пыталась рассказать мне о своей организации, оказалось, что я многого не знал – потому что мне это было неинтересно. А потом мы снова вернулись к моей сестре, и мисс Дороти, вероятно желая меня успокоить, положила свою маленькую ладошку поверх моей. Этот ее поры был таким милым, как и сказанные ею слова.
Только вопрос о моем теле заставил покраснеть уже меня. Конечно, она работает в госпитале, и все же…
– Спасибо, мисс Дороти, – я снова назвал ее по имени, поскольку она не запретила этого, – тронут вашим доверием и заботой, но я привык сам заботиться о себе. Нога реагирует на погоду, это нормально, а то, что я был ранен – следствие моей собственной безрассудности. Вы выбрали битье витрин, пойдя против воли отца, как я понял, а мы с братом ушли на войну, тоже против воли мистера Джексона. Каждый из нас отвечает за свои поступки. Кто-то попадает в тюрьму. Кто-то получает ранение, кто-то гибнет. Увы, это неизбежно. Вероятно это моя память о том, чем грозит непослушание.
Девушка заговорила о родителях, об одиночестве, и я снова подумал о том, что мне хочется ее защитить, и стало грустно, что она. такая юная. Говорит об одиночестве.– Все мы нуждаемся в чьей-то помощи и поддержке. Даже самый одинокий человек находит того, кто его выслушает и поможет, вообще одиночество странная штука. Иногда надо побыть одному, чтобы понять, насколько ценны другие люди, – я погладил ее руку, - философ из меня никакой, увы.
В ответ на мой прямой вопрос девушка некоторое время молчала, видимо, не решаясь сказать
– В долг? И как вы намерены его отдавать? Расскажите, что вас тревожит? Зачем и какая сумма вам нужна? И может быть, пойдем в дом? Вы не замерзли? – решил уточнить на всякий случай, зная, что когда человек очень устал, он зябнет просто от этой усталости.

Девушка явно озябла, и мы пошли к дому. Мальчишка, помощник садовника. что-то делал в цветнике и я посла его бегом принести шаль для мисс Ханч, потому что при всем желании я не мог идти быстрее, а заставлять гостью мерзнуть - тоже не в моих правилах.
Передав девушке шаль я продолжил разговор.
- Я скажу, чтобы вас отвезли, мисс Ханч. но мне кажется, вам стоит отдохнуть. Незаменимых людей нет а если вы заболеете, кто станет заботиться о ваших больных, которые вам столь дороги. - Конечно, ее желание исполнить долг - похвальное рвение, но ради этого рисковать собственным здоровьем... Это мне было непонятно. Все-таки сейчас не война, и такого самопожертвования от нее никто не требует. Еще раз оглядев девушку, заметил стройную фигурку и отметил себе спросить у ее отца, что он дает в приданое, каков сейчас доход от его магазина, и кому он его завещает.
А следующая фраза девушки несколько выбила меня из колеи, показав, что мы, видимо слишком далеко зашли в нашей дискуссии. И совершенно не в ту сторону. - Вы меня с кем-то путаете, мисс Ханч, все, что я делаю, я делаю для себя. Если мои работницы устроены в быту, они будут хорошо работать, на меня работать, и у меня будет прибыль, и не будет головной боли, где взять новых работниц, если эти уйдут, заболеют или сядут с тюрьму за битье витрин. Если мои работницы довольны, у меня целые витрины. То же касается и моих родных - я забочусь о них, не требуя практически ничего взамен, кроме одного - их моральный и нравственный облик должен соответствовать общепринятому. - Я медленно шел дальше, стараясь не смотреть на мисс Ханч, понимая, что она напридумывала себе из меня доброго и хорошего дядюшку, а я опускаю ее с небес на землю. А потом она меня разочаровала. Все обаяние, что увиделось мне, когда она с запалом просила о сестре или говорила о своих мифических правах, ушло, уступив место обычному женскому кокетству. И пусть они потом не говорят, что борются против мужчин - если им от нас что-то надо, в ход пускаются те же уловки - улыбка, локон, лесть. Мне даже стало жалко, что мисс Ханч потеряла всю ту живость и привлекательность, которые меня буквально заворожили во время ее обвинительной речи. Она была живая и непосредственная, открытая, и даже навела меня на мысли о женитьбе, а теперь она стала обычной - такой, как другие. Мне показалось это странным и неприятным, и я захотел свернуть этот разговор. - Вы говорите глупости, мисс Ханч, и я в вас разочарован, - выпалил несколько резко и ускорил шаги. Дальше я слушал в пол уха, как она собирается отдавать мне долг, и лишь удивился размеру суммы.
- Интересно вы рассуждаете, мисс Ханч. Я должен дать вам денег, поверить на слово, что вы мне их отдадите, при этом, зачем они вам, вы говорить не желаете. Простите, так дела не делаются. - Я открыл перед девушкой дверь, - идемте, чай уже подали, не будем задерживать матушку и наших гостей, к этому разговору мы еще вернемся.
Чай в самом деле был уже накрыт, и гости прибыли.
- Добрый вечер, - я пожал руку мистеру Уилкинсону, а когда он представил меня своей сестре, поцеловал протянутую ручку и представил его мисс Ханч.
Матушка села во главе стола, а я позвонил, чтобы принесли бренди.

Чаепитие прошло, как в тумане. Я что-то говорил, кивал, улыбался, отвечал на вопросы матушки и наших гостей, ловил взгляды, которые сестра украдкой бросала на мистера Уилкинсона, отмечая про себя, что мне приятно видеть, что я попал в точку, и он ей, кажется, не безразличен – при всем моем характере и умении и желании извлекать из всего какую-то выгоду, я любил сестру и хотел, чтобы она была счастлива. Да, я присмотрел ей жениха и за ее спиной с ним договорился, но если он дозреет до того, чтобы попросить ее руки, а Линда откажет, я не стану вести ее под венец против воли.
За столом я выпил пару рюмок – продрог на улице и настроение было препаршивым, и даже как-то не заметил, как исчезла мисс Ханч, вероятно, она ушла, когда я выходил курить. Резанула мысль, что уставшей и замерзшей девушке скорей всего пришлось идти пешком, а ведь я обещал, что ее довезут до места. Мысль эта была мне неприятна, потому что в данном случае я поступил не самым лучшим образом, но я постарался как можно скорее прогнать эту мысль, как и вообще любую другую мысль об этой девушке. Тот жар, с которым она поначалу спорила со мной, тронул какие-то струны в моей душе, позволил даже …помечтать. Конечно, я не стал бы отправлять девушку в Россию учиться, достаточно хорошее образование можно получить и в Лондоне, а все ее замашки на помощь ближнему можно направить на благотворительность, энергию – на дом и детей. Да у нее просто времени свободного не осталось бы, к тому же у мистера Ханча неплохой бизнес, это дало бы мне возможность укрепиться и расширить рынок (Грегор уже немолод, думаю, с ним можно было бы договориться), все это можно было бы утрясти к общей выгоде. К тому же, медицински образованная мать и жена – это очень хорошо для семейной жизни, вот только девушка на деле оказалась не такой, как мне увиделась в момент беседы про Линду. Весь ее жар, вся живость сдулись, как мыльный пузырь, когда она начала глупо и неумело кокетничать, но эти горящие глаза я никак не мог выкинуть из головы, и это раздражало. Раздражало до такой степени, что я банально напился, чтобы все забыть.
 
Прошло несколько дней, Линда по-прежнему периодически исчезала из дома, не говоря, куда уходит. Я делал вид, что не замечаю этого – между нами уже не было того отчуждения, что прежде, но и доверие не вернулось. Мы словно сохраняли нейтралитет – до поры-до времени. Для себя я решил, что если Линда еще раз совершит что-либо противозаконное, я не стану торопиться вызволять ее: возможно, тогда она образумится. Хотя я очень надеялся, что до этого не дойдет, что у них сладится с мистером Уилкинсоном, и оба они перестанут «улучшать» окружающий мира, а займутся строительством собственного.
Мысли о мисс Ханч посещали меня, хотелось все-таки узнать – для чего именно ей нужны были деньги, и я посетил магазин ее отца. Грегор был взвинченным, и мне с трудом удалось выудить из него причину такого состояния – дело было не в деньгах или его бизнесе – дочь ушла из дома, и он не знал, где она находится. Я предполагал, где могла быть мисс Ханч, но не стал говорить этого ее отцу, поскольку понял с его слов, что он не в восторге от того, чем занимается девушка, и именно поэтому отказал ей от дома.
Самому мне тоже не с руки было интересоваться у миссис Честер, не она ли приютила мисс Ханч – с этой дамой мы с самого начала почувствовали сильное отторжение, и я не думаю, что она стала бы распространяться о своих девушках, тем более что там каждая «сестра» на счету.
Я снова попытался выкинуть из головы мысли о мисс Ханч… Можно было, конечно, спросить у Линды, но с какой стати я стал бы интересоваться ее приятельницей?
 
Я возвращался из магазина, не обращая внимая на мелкий дождь, мне даже нравилась такая погода – серый туман, морось в воздухе, я привык к ней и в Индии очень тосковал именно об этом.
Придя домой, отдал слуге макинтош, шляпу и перчатки и собирался пройти к себе отдохнуть перед обедом, когда услышал, что в гостиной меня дожидается достопочтенный Фрэнсис Уилкинсон.
– Что мисс Линда, дома?
– Да, мистер Джексон, мисс выходила утром, но довольно быстро вернулась, а мистер Уилкинсон пришел буквально перед вами. С ним ваша матушка, она приказала подать аперитив, – ответил дворецкий Паркинс, давний слуга нашего дома. Он помнил маленьким еще моего отца, и сейчас на его улыбку я тоже улыбнулся. Старые слуги многое подмечают, и в этом нет ничего предосудительного.
 
Войдя в гостиную, я поздоровался и, сев в кресло, выпил рюмку хереса. Поговорили о последних новостях, о биржевом курсе, потом мистер Уилкинсон попросил уделить ему несколько минут для беседы и мы прошли в кабинет. Собственно, это было игрой и соблюдением приличий для матушки – между нами все было обговорено в прошлый раз, разве что кроме размера приданого.
Мистер Уилкинсон попросил руки Линды, я согласился и позвонил, чтобы позвали мисс Джексон. Когда она появилась в кабинете, слегка раскрасневшаяся, старательно пряча сияющие глаза, я сообщил ей о предложении достопочтенного Фрэнсиса Уилкинсона и своем решении ответить согласием при условии, что она хочет выйти замуж за сына виконта Ренела.
Лиина удивленно посмотрела на меня и перевела взгляд на мистера Уилкинсона, уже не скрывая своего счастья.
– Хочу, – тихо ответила она, а у меня неожиданно закололо сердце.
– Вот и хорошо, дорогая, пойди сообщи матушке эту новость, а я  хотел бы еще переговорить с нашим гостем.
Когда Линда вышла, я предложил мистеру Уилкинсону бренди и сигары.
– Если не возражаете, прежде чем мы обсудим приданое мисс Джексон, я хотел бы поговорить несколько об ином. Возможно, вас удивит мой вопрос и моя просьба, но, думается мне, как это ни странно звучит, вы – единственный человек, к кому я могу обратиться с этим.

Я никак не мог начать разговор, хотя сам же его и спровоцировал. Мистер Уилкинсон был сейчас единственным, кто мог бы мне дать сведения о мисс Ханч, но как спросить? Даже став женихом моей сестры, мне он не был не только другом, но и приятелем. Какое-то время я молчал, потом все-таки решился.
– Вы помните мисс Ханч? Она... была у нас в гостях, когда вы впервые пришли к нам на чай, – я старательно подбирал слова, чтобы не сказать чего-то лишнего. Да и сам разговор представлялся мне не сильно ловким.
– Да, конечно, - в голосе Уилкинсона слышалось легкое недоумение.
– Вы в последнее время бывали у миссис Честер? Мисс Ханч там? – я помолчал, потом, явно чувствуя недоумение собеседника, произнес, – пусть вас не удивляют мои вопросы, ее отец – мой партнер по бизнесу, и я... принимаю некоторое участие в этой девушке
– Да, я бывал в Организации, но не припоминаю, чтобы видел там мисс Ханч, – ответил мой визави и после небольшой паузы продолжил, – но в тот день, когда мы встретились в вашем доме, мне показалось, что мисс Ханч несколько нездоровится... Возможно, она отдыхает дома.
Отдыхает дома! Если бы все было так просто. Она заболела и лежит в больнице, а ее отец мне этого не сказал – в это я еще могу поверить.
Ситуация начала меня немного напрягать и я не сдержался:
– Да в том-то и дело, что родители отказали ей от дома, – я резко встал и отошел к окну.
– Вот как... – мистер Уилкинсон удивлено поднял бровь. – Тогда, возможно, она сейчас живет непосредственно в Организации: насколько мне известно, три верхних этажа в здании – жилые, там расположены комнаты, в которых проживают женщины, оказавшиеся в тяжелой жизненной ситуации.
Это уже что-то. Наконец мы подобрались к интересующей меня информации.
– Так я потому и спросил вас... – я повернулся лицом к гостю и прошел по кабинету из угла в угол, – я не ... имею возможности посетить организацию. Вернее, миссис Честер вряд ли скажет мне правду, а мне надо увидеть мисс Ханч. Мы нехорошо поговорили в ее прошлый визит, и меня, как это ни странно звучит, мучает совесть. Хотелось бы убедиться, что с девушкой все в порядке.
Наконец я сказал все – ну насколько посчитал возможным и ждал ответа.
Мистер Уилкинсон сказал то, что меня обрадовало
– Думаю, что могу навести справки через сестру. По крайней мере, Эдвина точно может узнать, проживает ли мисс Ханч в Организации.
– Буду вам признателен, – кивнул я и поспешил перевести разговор. – Вы останетесь обедать?
Мой гость согласился и мы вместе пошли в столовую залу. Для меня обед прошел обычным порядком – я говорил в основном с матушкой, а она так и сияла и всячески ухаживала за нашим гостем.
 
Отходя ко сну, я решил зайти пожелать матушке спокойной ночи и неожиданно выпалил.
– Мадам, сейчас, когда моя сестра обрела свое счастье, я тоже думаю устроить свою жизнь. Я намерен жениться. – я сел рядом с матерью на стул и посмотрел на нее.
Она молчала, ожидая, вероятно, что я скажу дальше, и я продолжил:
– Это мисс Ханч, она была у нас не так давно. У ее отца бакалейный магазин, так что слитие капиталов будет нам очень на руку. Она – единственная наследница.
– Милая девушка, – ответила матушка, – спокойная. Не стану спрашивать, почему она и почему вдруг, но тебе давно пора жениться, Логан. А ты уже говорил с ней или ее отцом?
– Грегор будет только счастлив, с ним не будет проблем. А с ней, – я немного замялся, – думаю поговорить завтра. Если найду.
– Буду ждать вас вместе, – ответила матушка и благословила меня, – а теперь иди, я хочу отдохнуть.
 
На другой день после обеда мальчик-посыльный принес мне записку от мистера Уилкинсона. Он писал, что Эдвина узнала от миссис Честер, что Дороти ушла из Организации в Движение миссис Андерсон и работает в госпитале.
Про госпиталь мне было известно, но не могла же она там жить? Хотя, кто знает?
 
В госпитале св. Варфоломея мой интерес вызвал удивление, но никто не мог мне толком сказать, когда дежурит мисс Ханч и где я мог бы ее найти. Я понял только, что в настоящий момент ее здесь нет.
Подождав какое-то время, я вышел на улицу и медленно побрел в сторону дома. Кэб брать не хотелось – на воздухе лучше думалось. А думал я о том, что слишком поторопился, посвятив матушку в свои планы, да и мисс Эдвина Уилкинсон… Что знает женщина – то знают все. Конечно, она не знает, зачем я искал мисс Ханч, но мой интерес может быть истолкован по всякому. Да и зачем вообще я это затеял? Хорошо, что Дороти ушла из организации, но перешла в другую. Значит, она так и не успокоилась в своей нелепой борьбе за права женщин – не выборы, так образование. Что я придумал? Я – никогда не страдавший альтруизмом, собираюсь жениться просто потому что мне интересно общаться с девушкой. Это не вложение капитала, скорее наоборот, предприятие может стать убыточным, но, черт возьми, я никак не мог забыть ее горящие глаза и какое-то внутренне тепло, которое грело и меня в нашем общении. Нет, мне непременно надо увидеть ее и поговорить, возможною, при личной встрече все иллюзии развеются как дым, я же совсем не знаю мисс Ханч. Один вечер общения, да и за это время, она сама и мое отношение к ней столько раз менялись…
Уже смеркалось и становилось холодно. Зябко пожав плевами, я остановился с намерением все-таки взять кэб…

Послышалось из темноты. и моим глазам предстала мисс Ханч. Мокрый взъерошенный воробушек. Нахохлившийся и сердитый. Девушка явно гуляла уже давно, было видно, что она сильно замерзла. И меня она тоже не ожидала встретить - удивление было совершенно неподдельным.
- Добрый вечер, мисс Ханч, - Я подошел поближе, намереваясь поцеловать или хотя бы пожать ее руку, но мне этого сделать не дали. Девушка явно не желала со мной разговаривать.

Ух, какие мы, однако, - я внутренне улыбнулся - такая сердитая она мне определенно нравилась.
- Я вовсе не желаю с вами прощаться, - в два шага догнал мисс Ханч и развернул ее к себе лицом. Придерживая девушку одной рукой за локоть, чтобы не убежала, наполовину снял с себя макинтош, потом, проделав чудеса эквилибристики, освободил из рукава вторую руку, и завернул Дороти в свою верхнюю одежду. - Прошу вас, не убегайте, я не догоню, а мне очень надо, чтобы вы меня выслушали. - Глаза девушки сверкали гневом, и я абсолютно не знал, что она сделает в следующий раз, поэтому решил, что разговаривать мы будем не здесь, остановил проезжающий мимо кэб, подхватил мисс Ханч на руки, усадил ее внутрь (она оказалась на удивление легкой, иначе с моей больной ногой я бы не справился), сел следом и назвал вознице свой адрес.

не пишу дальше и так слишком вольно хотя сначала хотел поцеловать, но у нас не ИЛР с развесистой клюквой, потому не решился, жду, что скажет Дороти