Карта ролевой игры "Ещё одно дело Деррика Колмса"

Достопочтенный Фрэнсис Уилкинсон сидел в кэбе и с неодобрением взирал на проплывающие за оконцем клочья грязно-желтого тумана. Эта густая взвесь, вечно марающая лик британской столицы, отравляла ему жизнь. На улицах силуэты людей расплывались под слоями смога, и казалось, что вокруг тебя движутся призраки. Кэбы и таксомоторы пробивали себе путь в туманном полумраке, словно расталкивая в стороны потоки густого горохового супа. Фрэнсису даже показалось на миг, что откуда-то донесся запах поджаренного бекона. Хотя, скорее, это был запах мясного пудинга, которым торговал какой-нибудь лоточник на улице.
Суета, толкотня, грязь, смог…
Фрэнсис в очередной раз с тоской подумал об Ирландии: ее зеленые просторы, чистый воздух, свежий ветер, даже с угрожающим ревом бьющееся о скалы суровое море так и манили к себе. Хотелось все бросить и вернуться.
Нельзя.
Его долг – быть здесь.
«Долг или трусость, Фрэн?» - мысленно спросил он сам себя, но однозначного ответа не нашел. Да, он боялся того, что ждало его в Ирландии. Боялся и в то же время жаждал встречи с этим огнедышащим драконом.
Дра-кон…
Кон…
«Сосредоточься, болван!» - все так же мысленно отругал себя Фрэнсис. – «Сегодня на собрании должны появиться Фокс с Тернером или хотя бы один из них. Не время думать о несбыточном. Твои надежды оказались призрачными химерами и давно похоронены под толщей вод Ла-Манша. Теперь только долг. Только борьба. Только Ирландия. Будущее, Фрэн. Ради чистого и ясного будущего ты барахтаешься в этой грязи. Так нужно. Так должно».
Его размышления были прерваны остановкой кэба.
Достопочтенный Фрэнсис Уилкинсон привычно придал лицу обыкновенное выражение слегка утомленного светской жизнью благовоспитанного человека, помог сестре выбраться из экипажа и прошел в здание, из окон которого на улицу падали полосы слабого, неверного сияния, не разгоняющего туманную мглу, а лишь слегка подсвечивающего окружающую желтоватую дымку.

Громкий женский визг прорезал благообразное жужжание голосов, словно острый нож – масло.
В первый момент Фрэнсис лишь слегка удивился. Что бы там ни говорили о взбалмошности и истеричности женщин из Организации, но местные дамы, как он лично мог убедиться, не имели привычки визжать по пустякам. Что же должно было произойти, чтобы кто-то из них настолько потерял самообладание? Обычной мыши, пробежавшей по комнате, явно не достаточно. Кстати, а чей это вообще был голос?
Фрэнсис быстро окинул взглядом собравшихся и понял, что не видит знакомых рыжих волос. Эдвина? Неприятное предчувствие остро кольнуло сердце. Привычно удерживая на лице спокойную и бесстрастную маску, Фрэнсис несколько быстрее, нежели обычно, прошел к дверям. В коридоре было темно, но из-за открытой двери падал свет. В той части здания, кажется, находился кабинет главы Организации. Поспешно пройдя к источнику освещения, Фрэнсис прямо у дверей увидел сестру. Она лежала на полу без движения.
- Эдна? Эдна!
Фрэнсис уже не интересовался комнатой, скупо освещенной чудь подергивающимся пламенем керосиновой лампы. Он видел только сестру. Что с ней?
Опустившись на колени, Фрэнсис пристально вгляделся в лицо девушки. Кажется, дышит. Обморок?
Поднять бесчувственное тело в одиночку слишком сложно, поэтому Фрэнсис только приподнял сестру за плечи, чтобы голова была повыше, и слегка похлопал Эдну по щекам.
- Эдвина? Эдвина, ты меня слышишь?

Фрэнсис обеспокоенно вглядывался в лицо сестры, надеясь увидеть какую-то реакцию на свои действия, позволяющую понять, что Эдна не пострадала при падении. Его усилия вскоре были вознаграждены: девушка открыла глаза и даже улыбнулась ему, явно узнавая.
«Хвала Святому Патрику! Всего лишь обморок!» - успел подумать Фрэнсис, когда Эдна вдруг подала голос:


- Что? – непонимающе отозвался Фрэнсис, успокаивающе похлопывая испуганно прижавшуюся к нему сестру по плечу.
Он наконец-то перевел взгляд вглубь комнаты, где и вправду разглядел какую-то темную кучу на полу.
Фрэн даже не сразу понял, что почти одновременно со словами сестры раздался и другой женский голос:


Подняв глаза, Фрэнсис увидел девушку, чьего имени он не знал, хотя несколько раз и видел ее во время собраний. Дальше ситуация явно перешла в разряд чрезвычайных, потому что на предложение незнакомки пригласить какую-то мисс Ханч Эдвина вдруг ответила:


- Эдвина, что ты такое говоришь? – строго оборвал сестру Фрэнсис. – Ты не в себе. Отпусти меня на минуту, я взгляну, что случилось с лордом Мирроу. Мисс, пожалуйста, побудьте пока рядом с Эдвиной, она еще слаба, - вежливо попросил он незнакомку.
Поднявшись, Фрэнсис сделал всего лишь пару шагов и сразу увидел лужу крови, расплывшуюся около тела, и валяющуюся рядом блестящую вещицу.
Аккуратно нагнувшись, чтобы не запачкаться, Фрэн быстро коснулся рукой шеи Мирроу и не нащупал пульса.
Выпрямившись, Фрэнсис обнаружил рядом миссис Честер.
- Я думаю, что из комнаты лучше всем выйти. Миссис Честер, думаю, следует сообщить в полицию о произошедшем. Где здесь телефон? Эдвина, поднимайся, обопрись на меня. Благодарю вас, мисс, - машинально поблагодарил он незнакомку.
Фрэнсис надеялся, что четкие распоряжения, отданные уверенным тоном, хотя бы предотвратят дальнейшие обмороки и подвигнут дам собраться и организованно покинуть комнату.

Оказавшийся уже среди собравшихся в комнате Тернер перехватил инициативу в свои руки. Фрэнсиса такое положение вещей вполне устраивало. С него хватит и одной Эдвины, которую следует немедленно привести в чувства. Он и вообще не хотел бы оказываться втянутым в полицейские разбирательства, но в данном случае избежать этого будет, видимо, невозможно.
Фрэнсис покинул кабинет, уводя с собой сестру. Эдна явно перепугалась, и ей требовалась поддержка.


- Ни на минуту не сомневаюсь в этом, - серьезно кивнул он.
Представить себе очаровательную малышку Эдвину с рыжими забавными кудряшками борющейся с Мирроу он никак не мог. Что бы ни произошло в кабинете, но Мирроу вряд ли самостоятельно так неудачно упал. Ему наверняка помогли. И Эдвина… нет, она точно не могла. В подобное Фрэнсис верить отказывался.
- Тебе нужно присесть и выпить сладкого чаю, - заботливо придерживая сестру под локоть, Фрэнсис повел ее в зал собраний. – И еще, - добавил он негромко, - сейчас самое время вспомнить, что ты – достопочтенная Эдвина Уилкинсон, дочь виконта Ренела, и относиться к тебе должны соответственно твоему положению. Кроме того, люди, служащие в полиции, как правило, крайне презрительно относятся к словам о правах женщин. Они понимают лишь грубую силу и диалог на равных готовы вести только с мужчинами. Поэтому я очень тебя прошу: забудь на время о правах женщин и не разговаривай с полицейскими без меня. Ты ведь слышала истории о том, с чем пришлось столкнуться другим женщинам из Организации: насильственное кормление и прочие прелести общения с полицией?

Женщины, женщины… Даже лучшие из них иногда бывают удивительно непонятливыми.
Фрэнсис не хотел пугать сестру, которая только-только пришла в себя после обморока, но раз другого выхода не было, пришлось сказать правду. Но сначала – усадить Эдну в кресло.
- Считаться-то они будут, - сев в соседнее кресло и склонившись поближе к сестре, негромко начал он, - только вот в реальной жизни методы нашей полиции сильно отличаются от методов мистера Шерлока Холмса. А насильственная смерть – это не стук башмаков по мостовой и не разбитая витрина. Подумай хорошенько, Эдвина, надо ли встречаться с полицейскими без меня, если одно мое присутствие может помешать им применить действительно грубые методы.

Эдвина, все же, не прислушалась, и вознамерилась лично побеседовать с полицией. Конечно, можно было бы вмешаться и пойти вместе с ней, но это привлекло бы лишнее внимание к его персоне. Этого Фрэнсису совершенно не хотелось. Сестра все равно ничего не знает о его личных делах, а потому и рассказать ничего не сможет. Что же до ее удобств… она сама сделала свой выбор. Пусть потом не жалуется. За все в этой жизни надо платить, в том числе и за свободу выбора.
Фрэнсис откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза. Впервые с момента обнаружения тела он остался наедине с собственными мыслями.
Мирроу мертв – какая удача! Хотя плохо, что сам Фрэнсис оказался так близко в момент его смерти. Теперь полиция наверняка проявит повышенный интерес ко всем, кто находился в здании. А это нежелательно. Впрочем, он давно был готов к тому, что полиция в любой момент может заинтересоваться им. Как и любым из братьев.
Сейчас, когда Мирроу больше не представлял угрозы, Фрэнсиса волновала только одна мысль: каким образом покойный умудрился узнать о Братстве? Вряд ли он кому-либо рассказал – это было невыгодно, а вот какие-то бумаги у него вполне могли сохраниться. Полиция наверняка учинит обыск в вещах покойного… Если какие-то бумаги были, их найдут. Вот это уже очень и очень плохо.
Почему же Фрэнсис так поздно узнал, что прохиндей Мирроу обладает сведениями о Братстве? Ведь можно же было предпринять ряд шагов… Но сейчас уже, конечно, поздно. Любые шаги лишь привлекут внимание и дадут лишнюю пищу для размышлений. Остается сидеть и ждать…
Ждать…
Это Фрэнсис умел.

Из задумчивости Фрэнсиса вывел голос сестры. Открыв глаза и увидев, что Эдна стоит рядом, он машинально поднялся на ноги. Все же привитые с детства манеры отбросить не так уж просто.
Колмс… Колмс… Фрэнсису доводилось слышать о Деррике Колмсе, хотя лично они ранее не встречались.
- Ничего удивительного, если память меня не подводит, мистер Колмс – сын графа Кавендиш. Он не полицейский, а частный детектив.
Значит, полицию не пригласили? Расследованием поручили заняться частному лицу? Тернер, однако, не зря ест свой хлеб. Готов держать пари, что это – его идея.
Следующая мысль, которая пришла Фрэнсису в голову, была менее радужной. Он чуть не спросил у сестры, действительно ли она разговаривала с Колмсом в общем зале, как и намеревалась. Впрочем, даже если Эдна догадалась уединиться с сыщиком для разговора, при данных обстоятельствах это вряд ли имеет значение. Не требовать же теперь у Колмса, чтобы он женился на Эдвине. Тем более в наши дни женщинам уже позволено многое из того, что ранее бросало на их репутацию несмываемое пятно. Да и в самые чопорные времена юные леди находили возможность остаться наедине с мужчиной. Ему ли не знать…
Поняв, что мысли приняли слишком неподходящий к случаю оборот, Фрэнсис постарался поскорее перевести разговор на что-то более важное и насущное:
- А совсем недавно ты говорила иное. Теперь понимаешь, почему я не позволил тебе развить мысль, когда ты была еще слаба после обморока? Слишком легко в таком состоянии сказать то, о чем позднее пожалеешь.
Осмотревшись, Фрэнсис заметил:
- Мне кажется, многие сейчас собрались именно в этом зале. Взгляни сама, здесь ли мисс Ханч. Если ее здесь нет, мне лучше тебя проводить. Здание большое, и во многих коридорах темно. Я не хочу, чтобы тебя вновь что-либо испугало.
А еще я не верю, что Мирроу умер своей смертью. Нет, я, конечно, буду счастлив узнать, что этот прохиндей неловко запнулся о ковер и разбил голову в результате несчастного случая, но до тех пор, пока это доподлинно не установлено, предпочту быть рядом. Ведь тот, кто приложил руку к смерти Мирроу, может все еще находиться в здании.
Но эти мысли Фрэнсис также предпочел не озвучивать, чтобы не пугать сестру лишний раз.

В этот момент к ним подошла одна из женщин и сообщила, что Фрэнсиса хотел видеть мистер Колмс. Поблагодарив вестницу и уточнив, где именно его ждет мистер Колмс, Фрэнсис попросил сестру:
- Эдвина, пожалуйста, до моего возвращения оставайся здесь. Я плохо ориентируюсь в здании, и мне будет сложно тебя найти, если ты уйдешь.
Сестра направилась вглубь зала, а Фрэнсис пошел в указанную комнату. Там он увидел двоих мужчин.
- Добрый вечер, господа! – поприветствовал он их. - Мое имя – Фрэнсис Уилкинсон, мне сказали, что мистер Колмс хочет поговорить со мной.

Никто из мужчин не представился, но, судя по тому, что беседу начал тот, который выглядел постарше, именно он и был Колмсом.




Фрэнсис прошел к указанному стулу и сел. Второй мужчина ему откровенно не понравился. Отсутствие манер никого не красит. Но Фрэнсис решил, что время позднее, возможно, его собеседники просто сильно устали.
- Под тревогой вы понимаете крик или звонок вам? Давайте я расскажу все по порядку, а вы меня остановите, когда будет достаточно. Мы приехали с сестрой - Эдвиной - в кэбе, вместе вошли в здание. Сестра тут же увидела знакомых и направилась к ним, а я поднялся в зал собраний, где выпил чашку чаю, поприветствовал нескольких знакомых и, собственно, все. Стоял у окна и ждал начала собрания. Неожиданно раздался громкий крик, явно женский, я удивился, огляделся, понял, что сестры в зале до сих пор нет, забеспокоился, не она ли кричала, и поспешил выйти из зала. В коридоре было темно, но из открытой двери какого-то помещения падал свет. Я прошел туда, увидел сестру лежащей на полу, поспешил привести ее в чувства. Как только сестра открыла глаза, она сказала, что в комнате находится раненный лорд Мирроу. Я поразился, потому что не видел в комнате больше никого, но она была весьма скупо освещена, а я сразу же сосредоточил все внимание на сестре. Огляделся я только после слов сестры, но и тогда не разглядел лорда Мирроу, лишь заметил чуть дальше какой-то темный силуэт на полу. Тут от дверей раздался голос: юная мисс, которую я ранее видел несколько раз на собраниях, хотя мы и не были друг другу представлены, предложила пригласить некую мисс Ханч. Сестра явно воспротивилась и забормотала что-то не совсем понятное. С ее слов выходило, что мисс Ханч уже была в комнате, когда туда пришла моя сестра, но убежала. Я попытался успокоить сестру, попросил юную мисс немного побыть рядом с Эдвиной, а сам отошел проверить, действительно ли в комнате лежит раненный лорд Мирроу. Лорд Мирроу лежал в луже крови, рядом с ним лежала какая-то статуэтка. Я как можно осторожнее дотронулся до шеи лорда Мирроу, стараясь нащупать пульс. Пульса не было. Тогда я немедленно предложил всем покинуть помещение и вызвать полицию. Спросил у миссис Честер, где находится телефон, но мистер Тернер предположил, что миссис Честер сама захочет позвонить в полицию. Я помог сестре подняться и вывел ее из комнаты.
Мы с лордом Мирроу были представлены друг другу, но практически не общались. Нас связывало лишь то, что оба мы поддерживали Организацию. До того момента, как увидел тело лорда Мирроу, я даже не знал, что он тоже находится в здании, мы с ним как-то разминулись.

Молодой мужчина, видимо, работавший стенографистом при детективе, задал вопрос:


Денежные вопросы относились к приватной сфере, но, учитывая исключительность сложившихся обстоятельств и обещание детектива, Фрэнсис не счел нужным запираться.
- Собрания я посещаю не каждый раз, но периодически бываю на них. Да, средства я жертвую.
А про себя подумал: «Все же хорошо, что детективам теперь полагаются личные стенографисты. Значит, Эдвина в любом случае беседовала с Колмсом не наедине. Это уже гораздо лучше».

После слов Колмса у Фрэнсиса создалось впечатление, что его предыдущего ответа детектив не услышал. Хотя, быть может, это такая тактика: задавать на разные лады одни и те же вопросы в надежде, что собеседник хоть раз собьется.
- Нет, как я уже сказал, я бываю здесь не часто. С расположением некоторых комнат я знаком, но далеко не всех. Я бывал в булочной, в зале собраний, несколько раз в курительной. Подняться с первого этажа на четвертый в зал собраний я сумею без посторонней помощи. Когда я ждал начала собрания, в зале находилось довольно много людей: кто-то входил, кто-то выходил. В основном это были женщины, большинству из которых я не представлен, хотя многих из них неоднократно видел. Вполне вероятно, что кто-то сможет подтвердить, что я пил чай. Позднее, когда я уже отошел к окну, появились мистер Фокс и мистер Тернер. Они пили чай с миссис Честер. Со всеми троими я знаком, возможно, они меня видели и смогут подтвердить, что я был в зале.


Следующие слова Колмса пролили свет как на личность второго мужчины, так и на некоторые странности его поведения. Фрэнсис внимательно посмотрел на мистера Уоррена. Он не знал, правду ли сказал Колмс, или же покривил душой, чтобы создать более трагический эффект, но если перед ним и впрямь племянник Мирроу, тогда можно лишь восхититься силой духа этого человека. Искать убийцу собственного родственника, еще даже не похоронив тела – это серьезное испытание. В данных обстоятельствах сложно помнить об этикете…
Фрэнсис допускал, что его первичные выводы о мистере Уоррене были несколько скоропалительными. Хотя... как минимум часть сказанного Колмсом была блефом.
Мирроу был кем угодно, только не идиотом. Называть имя Фрэнсиса племяннику, имеющему хоть какое-то касательство к полицейской работе, он бы не стал. Это сводило на нет весь эффект от обладания знанием о Братстве.
Тем не менее, что-то во взгляде мистера Уоррена тронуло Фрэнсиса, и он счел возможным поверить в родство помощника Колмса с покойным.
- Мистер Уоррен, позвольте выразить вам мои соболезнования, - склонил голову Фрэнсис.
После небольшой паузы он вновь взглянул прямо в лицо Уоррена и продолжил:
- Я не думаю, что вы мне поверите на слово, но мне кажется, что вам может быть важно это услышать: я не имею никакого отношения к смерти лорда Мирроу.
Решив, что сказал достаточно, Фрэнсис вновь обратился к детективу:
- Я не могу знать, в связи с какими обстоятельствами лорд Мирроу упоминал мое имя, могу лишь повторить, что мы с ним практически не общались. С мистером Уорреном до сего момента я не был знаком. Мне нечего добавить.

У Фрэнсиса создалось впечатление, что детективу с помощником необходим отдых. Учитывая позднее время и личные обстоятельства мистера Уоррена, их явная усталость и невнимательность были вполне понятны, поэтому Фрэнсис терпеливо повторил свои слова еще раз:
- Мы с лордом Мирроу практически не общались. У нас не могло возникнуть почвы для конфликтов.


- Если вы говорите о вечере сегодняшнего… хотя, скорее, уже вчерашнего дня, то, как я уже и говорил, я даже не знал, что лорд Мирроу тоже находится в здании. Я не видел его до момента обнаружения тела и не слышал его голоса. Если же вас интересуют какие-то более ранние разговоры, я ничего подобного не припоминаю.
Намек на сестру он попросту проигнорировал. В конце концов, работа детективов – подозревать, а Эдвина оказалась в числе тех, кто обнаружил труп. Колмс с Уорреном не знают Эдвину.

Когда у Колмса с Уорреном иссякло желание ходить по кругу, Фрэнсис, наконец, покинул комнату, выделенную детективам. Ненадолго зайдя в ретирадное место, расположенное как раз неподалеку, Фрэнсис вернулся в зал, беспокоясь о сестре.
Но Эдвины в зале не оказалось. Впрочем, как и других женщин. Со слов сестры Фрэнсис знал, что на верхних этажах здания расположены жилые комнаты, предназначенные для временного размещения оказавшихся в тяжелой жизненной ситуации женщин. Видимо, дамы решили отдохнуть в более комфортных условиях. Конечно, Фрэнсис предпочел бы точно знать, где находится сестра, но не ломиться же теперь в двери чужих спален. По крайней мере, он надеялся, что у Эдвины хватило благоразумия не бродить по дому в одиночестве.
Хотя Фрэнсис и устал после долгого дня, спать совершенно не хотелось. Впрочем, бессонница была его частой спутницей. Пытаясь найти себе занятие, Фрэнсис выкурил сигарету в курительной, что делал довольно редко.
Табачный дым подействовал на него слишком сильно: в голове словно наждачной бумагой заскребли. Он хорошо знал это состояние, и потому поспешно извлек из кармана записную книжку и простой карандаш. Он предпочитал пользоваться именно карандашом, не доверяя авторучкам. На чистый лист бумаги сами собой легли строки:
Милые тени, теперь вы это знаете –
Все безумие борьбы с обычными правдой и кривдой.
У чистых и прекрасных
Нет другого врага, кроме времени...
Фрэнсис печально улыбнулся. Как же непохожи были его корявые вирши на совершенные, наполненные тонкой иронией и образностью строки настоящих поэтов. Как бы хотелось ему когда-нибудь достичь таких высот поэтического искусства, как Уильям… Вечно всклокоченный, помятый, нервный, но такой гениальный Уильям… Фрэнсис скучал по другу, задыхался без общения с этим сложным, порою желчным, вечно окутанным запахом благовоний человеком. Хлесткие фразы Уильяма вдыхали новую жизнь в самые обыденные предметы… Как он тогда назвал кимоно Кон и Евы? Оборванными крыльями райских птиц, сброшенными перед воротами Ада?
Кон… Прекрасная, яркая, горящая… Его…
Не его. Уже давно не его.
Непроизвольно сжавшиеся пальцы смяли листок.
Фрэнсис на минуту прикрыл глаза, отгоняя от себя ненужные мысли, затем аккуратно разгладил бумагу и убрал письменные принадлежности в карман.

Выходя из курительной, он увидел какую-то девушку. Уточнив у той, где Эдвина, он поспешил в булочную.
- Эдна, как ты себя чувствуешь? Удалось хоть немного отдохнуть? – обеспокоенно спросил он, подходя к сестре.

Личико сестры слегка осунулось, под глазами залегли тени, но она храбрилась и старалась успокоить его. Успокоить и позаботиться! Фрэнсис кривовато улыбнулся, с тревогой всматриваясь в глаза Эдвины. Эта маленькая хрупкая девочка старалась позаботиться о нем – сильном здоровом мужчине. Уму непостижимо!


- Не беспокойся обо мне, Эдна, у меня все благополучно. Раз булочную разрешили открыть для посетителей, значит, уже совсем скоро всем позволят разойтись по домам, - заверил он сестру.
Он бы с радостью увел Эдвину в зал собраний и усадил в кресло, чтобы она не переутомлялась, но понимал, что сейчас сможет утащить ее отсюда только силой. Никаких аргументов она не услышит. Откуда женщины черпают столько стойкости и преданности выбранному делу? Откуда берут силы, чтобы улыбаться и держаться на ногах после всех переживаний и неудобств прошедшей ночи?
Фрэнсис был бы рад помочь сестре, сам он не видел ничего зазорного или унижающего человеческое достоинство в работе за прилавком, но… даже такой малости он сделать не мог… Для него это было непозволительно, ведь газетчики обожали толкаться около здания, а самые настырные даже не стеснялись вваливаться в помещение булочной, как к себе домой. Если в какой-нибудь газетке появится фотография наследника виконта Ренела, работающего в суфражистской пекарне, это вызовет волну насмешек и повредит его репутации в определенных кругах, как следствие – затруднит общение с нужными людьми. А он торчал в этом насквозь пропитанном нечистотами Лондоне только ради поддержания необходимых Братству связей!
Хотя… нет, не только… Фрэнсис привык быть честным с самим собой: его устраивало нынешнее положение вещей и по другим мотивам, никак не связанным с деятельностью Братства. С некоторых пор Фрэнсис считал Ирландию слишком маленькой страной. Слишком тесной для них с Кон.
- Эдна, прошу тебя, постарайся не переутомляться, - вновь обратился он к сестре, хотя прекрасно понимал всю тщетность просьбы. – Я буду в зале. Как только кто-то сможет тебя подменить, найди меня, и я постараюсь побыстрее увезти тебя домой.
Булочная начала заполняться людьми, и Фрэнсис поспешил удалиться, чтобы хотя бы не мешать, если уж помочь ничем не мог.
В зале собраний он с неприязнью взглянул на стол с чаем и булками, понял, что ему кусок в горло не полезет, и ушел в тот же угол, где вечером сидел с Эдвиной. Опустившись в кресло, он устало потер уже покрывшийся колкой щетиной подбородок.
Ему было противно от того, что он вынужден сидеть здесь, пока сестра суетится за прилавком. Да, она не надрывалась над лоханью в какой-нибудь прачечной, губя здоровье за гроши, но его все равно немыслимо раздражало, что, прикрываясь красивыми словами о хрупкости женских организмов, общество заставляет этих самых хрупких женщин проявлять чудеса выносливости. Любая женщина, желающая хоть немного подняться над уровнем дрессированной собачки, выполняющей всем давно знакомые трюки, получить образование и профессию, бросает вызов обществу. А для того, чтобы бросать вызов, надо обладать недюжинной силой воли. Не у всех есть такая. Вот у Кон – есть…
Фрэнсис сжал кулаки в бессильной ярости. Навязчивые мысли о Кон никак не желали отпустить его. А ведь столько лет прошло…

Фрэнсис направился в курительную, но был вынужден задержаться в коридоре, поскольку на лестнице дюжие констебли как раз старались вписаться в поворот с неудобной ношей. Носилки, укрытые простыней, однозначно свидетельствовали, что тело Мирроу больше не интересует Колмса.
Фрэнсису не было жаль барона. Самому Фрэну с детства внушали, что титул – это не только возможности и привилегии, но и колоссальная ответственность. Ответственность не только за себя, но и за тех, кто от тебя зависит.
Во время Ирландского голода 1879-80 годов отец Фрэнсиса и их ближайший сосед – полярный исследователь сэр Генри Гор-Бут - снабжали бесплатной провизией своих арендаторов. Это стоило обоим землевладельцам огромных денег, зато ни один человек во владениях сэра Генри и лорда Уилкинсона не умер от голода. Но Томас Уилкинсон – благородный человек, и сэр Генри, скончавшийся в 1900 году, был благородным человеком. Мирроу же благородным человеком не был. Он был прохиндеем и негодяем.
Фрэнсис подождал, пока констебли с телом Мирроу освободят проход, и хотел подойти к Колмсу, которого заметил в другом конце коридора, чтобы узнать, может ли он уже отвезти сестру домой, но когда путь был свободен, детектива уже нигде не было видно. Мысленно чертыхнувшись, Фрэнсис развернулся и пошел обратно в зал. Его отец заботился о таком количестве людей, а сам Фрэн даже о сестре толком позаботиться не мог.
Курить расхотелось. Фрэнсис присел к столу, чтобы выпить чаю.