Карта ролевой игры "Марьин затон"

Новый рабочий день только начался, а Аня уже чувствует усталость.
Сама виновата, не нужно было полночи сидеть за вышивкой, по всем срокам успевает сделать подарок ко дню рождения хозяйке дома. Только зачастую так и происходит, когда хочется порадовать дорогого человека, никаких сил и времени не жалеешь, чтобы угодить, заранее все делаешь, кропотливо, как для себя самой, как в последний раз. Недосып в такой ситуации – малая плата за радость в глазах, которая обязательно появится при вручении новой скатерти. Анна так и представляла, как пенсионерка смущенно заохает, попытается отказаться, будет говорить, что ей особо некого в гости звать и красоту такую будет очень жаль, если кто-то на нее что-нибудь прольет. Но на этот случай у Аннушки, как часто звала ту старушка, уже сделаны специальные салфеточки, подобранные в тон и по цвету. Никаких отговорок быть не должно. Сами с Егоркой будут чаще других за столом сидеть.
Очень выручает мать-одиночку приютившая когда-то еще беременную Аню бабуля, даже сейчас согласилась встречать мальчика после уроков со школы, кормить, уроки проверять и даже на кружки готова водить, если захочется тому еще больше узнать об истории и природе родного края. А Егорке точно захочется, хоть и шалопай растет, но голова светлая, ум пытливый, а воспитание… Даниловой все говорят, что это из-за отсутствия мужчины рядом, примера для подражания, только где же его взять, если родной отец от сына отказался? Денег на аборт оставил, попросил, чтобы больше его не беспокоили и назад в родной город вернулся. К своей семье. Не хотел, чтобы круизная интрижка чем-то более серьезным обернулась. Не подумал о возможных последствиях. И поздно Анечке сожалеть о содеянном, по любви ей сынок достался, в уже довольно взрослом возрасте. Родители все время ей говорили о необходимости выйти замуж, не ждать принца на белом коне или алых парусах, что для их Рябинова актуальнее, а она все ждала, а когда, показалось, вот оно, счастье ее, обманулась больно и горько. Только Егор как напоминание и остался. Улавливала в нем черты того заезжего, теперь абсолютно чужого мужчины, угадывала сходство, но не ненавидела, благодарила судьбу за такой подарок. Ведь со стыда умирала, не могла людям в глаза смотреть, с родителями рассорилась, проклинающими дочку, не сумевшую богатого жениха ребенком удержать. И не объяснить им, что она и не хотела никого таким способом к себе привязывать. Не могла от другой женщины и детей увести мужа и отца. Даже плохого. И не извиняет ее то, что про это не знала. Готова была в монастырь пойти послушницей, грехи свои замаливать, да только кто ж ее с ребенком туда взял бы? А аборт сделать она не могла. Ребенка хотела. Свою кровиночку. Ушла в итоге из дома родителей, сняла комнату у знакомой бабушки, устроилась кассиром на пристани, пока живота не было видно. После, конечно, пришлось начальству обо всем рассказать, не прогнали хорошего работника вопреки ее страхам, позволяли Егорке рядом с ней сидеть, когда ее няня была занята или болела, а потом и садик выручил. Скоро же сын в первый класс пойдет, хозяйка дома и группа продленного дня будут выручать, а иначе было бы совсем тяжело управиться с этим непоседой. Пока август, в садик ходит, хоть и отгремел еще в мае выпускной, не каждый день, только когда у Ани смены, а в остальное время с ней на участке помогает хозяйке, огород поливает, рыбу с друзьями ходит ловить, небольшое, но подспорье, добытчиком пытается себя проявить. И радостно даже Даниловой, что не родного отца в пример берет, может быть и правда, все что ни делается, все к лучшему?
Утро на пристани прохладное, влажное. Мысли в голове с одного на другое скачут, как кузнечики в траве. Нужно после смены в магазин за продуктами наведаться, в доме прибраться, а затем и за сыном сходить, про обещанное мороженое не забыть на прогулке с ним… Оставить дома Егора и на вторую работу, продавать свои изделия туристам. Пока сезон нужно как можно больше выручить, на эти деньги холодную зиму переживут, оплаченные к школе принадлежности окупят, кружки оплатят. Как вода сквозь пальцы и все же легче с ними, чем без них.
Да, всем известно, как на Руси живется и кому хорошо, об этом еще классик писал, однако выражение о том, что человек – сам творец своей судьбы тоже никто не отменял. Вот Аня и творила, своими собственными руками создавала прекрасное, вышивала, вязала крючком и спицами, используя разные техники и постоянно интересуясь модными тенденциями в мире рукоделия. Еще с детства это дело любила, а потом и вовсе «заболела». Сначала для себя только все делала, да для родившегося сына, начинала с шарфов, пинеток и варежек, сложно было с деньгами опять же. А потом мамочки, соседки, случайные прохожие стали интересоваться откуда такие красивые вещи, где купить подобное можно, ну Аня и стала делать на заказ то одно, то другое. Пока маленький сын спал, когда в садике адаптировался, а потом и как на работу кассиром вернулась, в периоды затишья не расставалась со своей корзинкой. Иногда время убивала, но чаще от одиночества своего спасалась, мысли тяжелые отгоняла от себя, даже напевала иногда тихонько что-нибудь…
Хорошая скатерть получалась. На совесть. Ей бы сейчас вернуться к вышивке, но очередной рабочий день не оставлял шанса, билеты сами себя не продадут. Он будет долгий, но плодотворный этот новый день, некогда мечтать о сне и отдыхе. Некогда мечтать. У пароходов нет алых парусов, а она - далеко не Ассоль.

Аня не могла сдерживать улыбку, наблюдая за встречей прибывшего парома. Не сказать, что репертуар Бабы Шуры отличался разнообразием, но когда к ней присоединялся хор из местных жителей, включая собак, это действо дало бы фору концертам московских артистов. И не важно, что в ноты некоторые не попадали, главное, что от души пели. А душа у русского человека - огромная и прекрасная как страна. Не видно конца и края.

Гости спускались с трапа, а Аня, по-прежнему сидя в своей небольшой будке, всматривалась в незнакомые лица и пыталась определить что-нибудь об этих людях. Не только женское любопытство в ней играло, но и интерес материальный, нужно было решить какие изделия больше всего могут приглянуться, кто матери шаль привезет, кто жене красивые прихватки и фартук, а кто дочке - косынку. Или кто-то из этих людей себе что-то возьмет на память о Рябинове? У Ани много где были вышиты красные ягоды, как сувенир могли пригодится, как предметы, которые будят воспоминания.

Восклицание юной девушки заставило Анну бросить взгляд на мобильный телефон. Права она, современные технологии и здесь место нашли, мирно соседствуют с традициями и привычным укладом.


Тут, вторя ее мыслям, на экране появился значок непрочитанного письма. Писали из трактира, делали заказ на салфетки и две скатерти к Рождеству. Анна уже работала для этого заказчика и была рада продолжать сотрудничество. Нужно будет посмотреть какой-нибудь морозный орнамент, поискать в вышеупомянутом интернете подходящие рисунки и предложить хозяину трактира несколько на выбор. Гроздья рябины под снежными шапками будут чудесно смотреться на столах, как ей кажется.

День пролетел незаметно, только вроде недавно Аня на работе появилась, только подумала о том, что впереди долгие часы ожидания его окончания, как пришло время передавать свое место сменщице. Выручка была хорошая, Данилова, довольная проделанной работой, поспешила к единственному в их городе детскому саду. Было неудобно перед дежурной воспитательницей, что она забирает сына одним из последних, пока лето, тепло и солнечно, далеко не каждый готов сидеть на своем рабочем месте, но выбора особого у нее не было. И если местным Аня доверяла, знала многих, так как жила здесь с рождения, то от приезжих не знала чего ожидать, боялась, что сына кто-нибудь обидит. А еще первые пару лет работы кассиром при появлении каждого парома напрягалась, ждала, что бывший приедет и Егорку захочет себе забрать, а потом успокоилась. Не отдаст мальца никому. Сама родила и воспитала. Для себя. Выбрала его, а не новые отношения и родителей, с теми всегда при встрече здоровалась, но при этом только из вежливости, оставались друг другу чужими. Бабушка и дедушка никогда внуком не интересовались, поэтому Егор хозяйку их дома бабулей считал и называл. Впрочем, ладно. Бог им судья.
Сын обрадовался, заскакал от радости при виде матери, принялся рассказывать про то, чем в садике занимался, показал поделку из пластилина и заявил, что ему нужно непременно лук со стрелами сделать. Только ниточку надо найти. Аня показала на свою корзину и пообещала что-нибудь подобрать, ниток, самых разных, у нее было в достатке.
Они весело погуляли, наелись до отвала мороженым, а затем пришли домой. Пусть этот дом и не был их по документам, другого они не представляли, здесь им было хорошо и спокойно. Дом - это не стены, а люди.
- Мама, а можно я с тобой в трактир пойду? - Егор выразительно посмотрел на Анну. Та называла этот взгляд глазками кота из мультфильма про Шрека. Очень похоже.
- Нельзя, мой хороший. С бабулей ты будешь в порядке, а мне нужно продать хотя бы несколько полотенец да кукол. Пусть мне сегодня пришел новый заказ на зиму, но лишними эти деньги не будут... Кстати, спасибо что напомнил. Я же хотела образцы узоров показать в трактире... Сейчас поищу варианты и пойду. А ты будь хорошим мальчиком. Постараюсь вернуться пораньше, успеть рассказать тебе сказку.
Она как раз закончила, когда от подруги вернулась бабуля, обняла сына и отправилась к трактиру. Сумка с изделиями давила на плечо, но Анна верила, что обратно она будет возвращаться налегке. А уложив сына, можно будет вернуться к скатерти. Вышивать, делая стежок за стежком, не думая о плохом, о судьбе, которая у нее могла бы быть, но не случилась. Вышивать, пока спасительный сон не примет ее в свои объятия и не подарит силы на новый день.

Даже вынужденно меняя локации, спеша по делам, а не прогуливаясь, нельзя было не любоваться красотами родного городка. Нет-нет да и упадет взгляд то на вспорхнувшую с дерева пичугу, то на блеск воды в реке, то на чьи-то резные окна в доме. И нельзя не любоваться таким простым, близким сердцу русского человека кусочком жизни, нельзя просто пройти мимо, не остановившись хоть на мгновение, не зацепившись хоть ненадолго, не впитав в себя мимолетное, хрупкое и нежное очарование проходящего мимо пейзажа, поймать, запечатлеть в памяти и спрятать в душе, доставая в минуты грусти или радости, вдохновляясь, не жалея о потраченных впустую секундах.
Аня прошла вдоль набережной, здороваясь со знакомыми и угостив встретившихся друзей Егора леденцами. Взяв с них обещание гулять осторожно и не до темноты, женщина вышла на центральную улицу и заметила на ней Бабу Шуру и Прокофьча. Те были довольно далеко и догнать их, чтобы поздороваться, не представлялось возможным, но про себя Данилова подумала, что нужно будет сделать что-нибудь приятное старикам. Это для туристов они были чудесатой диковинкой, местной достопримечательностью, Аня же видела в них обычных людей, поживших, видевших в жизни немало хорошего и плохого, умеющих не только смеяться и балаганить, но и плакать. И пусть в их нелегкой жизни последнего будет как можно меньше. Да, нужно обязательно что-нибудь для них смастерить. Бабе Шуре платок новый будет к лицу, пусть не такой красивый и расписной, как павлопосадский, но теплый и уютный, а Прокофьичу хорошо бы новую трубку купить, старая уже совсем поизносилась. Видела Аня в табачной лавке хорошую, лишь бы туристы раньше не купили...
Хорошо в Рябинове. Отдельное место здесь занимает женский монастырь. Святое место, намоленное. Проходя мимо, Аня знаменует себя крестом, шепчет молитву о здравии родных и близких. Сколько хороших людей вера спасла! И не сосчитать. Монахини, что живут и трудятся за каменными стенами, в миру многое видели, настрадались, а теперь у них есть защитник и покровитель, которому они служат. И она бы среди них могла быть, но судьба повернулась иначе, а значит, нужно продолжать жить, делать свою работу, воспитывать сына и не унывать.
За размышлениями, Аня добралась до своего второго рабочего места, недалеко от трактира собрала свой раскладной столик и разложила на нем прихваченные изделия - скатерти, салфетки, расшитые носовые платки, кукол в платьях и с косами, плюшевых медведей с глазками-пуговицами, полотенца и шарфы, чего там только не было. Пока день еще не закончился, на улице торговать будет, удобнее, а как свечереет, в трактир пойдет, там с хозяином поговорит об узорах для зимнего варианта скатертей и попробует распродать остатки среди посетителей. Ну а если не получится, значит, в другой раз. Туристический сезон в Рябинове еще не закрывается.

Торговля не шла. То ли туристы захотели оставить покупки сувениров на последний момент, то ли в воздухе завитало иное настроение. В любом случае Аня расстроилась. Свернув свою торговую точку, сложив все в сумку, она пошла к таверне. Не хотелось оставлять намеченное незаконченным. Было бы хорошо хоть что-то продать.
В таверне сидели несколько человек, вкусно пахло едой. Аня проглотила слюну и поздоровалась с посетителями и персоналом. Поужинает дома. Дешевле будет и быстрее расправится с делами. Сын ждет.
- Прошу прощения за беспокойство. Если кого-то заинтересует, то я готова предложить вам несколько своих изделий. Здесь есть и скатерти, в их качестве вы сейчас можете убедиться сами, и платки, и игрушки. Все - ручная работа. Выполнено с душой. Цена приемлемая. Буду рада, если кому-то что-нибудь понравится.
Аня выложила несколько товаров на стол и оглядела зал. Сердце было не на месте. Непонятно откуда взявшаяся тревога за Егорку заставила сцепить пальцы.

Аня попыталась изобразить спокойствие и легкую улыбку при виде потенциального покупателя. Кошки внутри продолжали скрести, но теперь делали это чуть убрав острые когти.



- Добрый вечер. Пожалуйста, образцы перед вами.



Мужчина рассматривал ее с интересом и это вызвало у Анны желание спрятаться, защититься, но стоящий перед ней человек не обязательно имел злые намерения. Видимо, в воздухе действительно что-то поменялось.


Никогда бы в жизни мужчине не предложила бы игрушку, но сейчас настолько дезориентирована была, мысли путались, что первое попавшееся на глаза назвала.

Рубашку. Ну, конечно. Надо было это сказать, а она... Стыдно-то как...
- Да, пожалуйста. Если у вас уже есть купленная новая рубашка, то вы можете передать ее мне и я все сделаю. Единственное, что нужно определиться с местом и от орнаментом. Вы можете поискать их сами в сети или выбрать из тех, что есть у меня на телефоне. Секунду... Вот, например, хороший вариант. Если вам сложно определиться сразу, я пойму. В этом нет ничего страшного. Вы всегда сможете найти меня на пристани в будке кассира или здесь, у трактира. В туристический сезон я работаю без выходных.
Аня говорила, а сама будто задыхалась. На плечи будто небеса легли, так тяжело стало.
- Простите, что-то мне не хорошо. Наверно, на сегодня лучше всего закончить.
Она поспешно начала складывать товар обратно, но в какой-то момент замерла. Голова разболелась со страшной силой, губы задрожали, скатерть из рук выпала.
- Кладбище. Нужно туда. Нужно найти... Они сказали. Вы слышали?
Совершенно невменяемым взглядом Аня встретилась с глазами напротив. Сейчас ее посчитают сумасшедшей. О рубашке можно забыть. Сто процентов.

Ночь с 3 на 4 августа




Незнакомец пытался помочь, а Анне казалось, что результаты ее труда хотят забрать, присвоить себе. Она настороженно смотрела, как изделия скрываются в сумке, готова был уже кричать, просить о защите окружающих, но в итоге все же поняла, что мужчине не нужны ее "тряпки". И все же повесив сумку на плечо, она прижала ту к себе. Никто не собирался ее отбирать, но Ане мерещилось иначе. Доверие - это то, что можно только заслужить, а поранив один раз протянутую к огню руку, сложно сделать новые шаги навстречу.



Зло проникло в сознание и окружило густым туманом, пропитало воздух, с каждым новым вздохом откладывалось внутри. Голова кружилась как от настойки на рябине, но Аня ничего крепче кваса и кефира не пила уже несколько месяцев, не понимала, зачем искать в алкоголе утешения, если его там нет. У женщины началась паническая атака, хотелось свернуться в позу эмбриона и стонать от разрывающих изнутри противоречивых чувств - ощущения опасности, непонятного, фантастического, но вместе с тем такого реального зова незнакомого голоса и страха за себя и Егора.

На улице легче не стало. Хотелось дышать свежим вечерним воздухом, но тот казался тягучим, как смола у сосны, а в набежавших сумерках еще и темным. Анна судорожно вцепилась холодными пальцами за висевший на груди крестик и прошептала про себя слова молитвы, что первой пришла на ум. Отче наш, иже еси на небеси...


В глотку потекла вода, но казалось,что напиться невозможно, внутри горело огнем и при этом было холодно как в лютые сибирские морозы. Анна почувствовала, как добавилась тяжесть от чужой куртки. Она посмотрела на продолжающего стоять рядом мужчину и вдруг поняла, что даже не знает, как его зовут, даже поблагодарить не может за оказанную заботу.





Ему шло это имя. Грассирующее "р" как символ мужественности и отваги. Такая мелочь, но почему-то располагала к себе.


Она не слушала. Единственной мыслью, что стучала в голове, было позвонить домой и удостовериться, что с Егором все хорошо. Она достала из кармана телефон и набрала сына. Вот и пригодился подаренный к первому сентября мобильный, простой и кнопочный, дешевый, но выполняющий свою главную функцию - возможность общения.
- Егорушка, хороший мой, ты в порядке? Няня тебе уже сказку читает? Прости, что не выполнила свое обещание, что не вернулась вовремя. Я... У меня тоже все в порядке, не волнуйся. Я недалеко от трактира, но скоро вернусь домой. Ты меня не жди. Засыпай. Сладких снов. Обещаю утром пожарить твои любимые блинчики. Договорились. Обнимаю тебя, мой золотой.
Выдохнув от облегчения, Аня убрала телефон и наконец прислушалась к чужому разговору.


Ей не хотелось. Отчаянно не хотелось этого делать, но невидимая сила звала ее, туманила, вела за собой. Это было сильнее ее.

Они шли группой и оттого наверно казалось, что слишком медленно. Новый знакомый вел Аню за руку и она не возражала, в темноте, с другими людьми, она виделась себе маленькой девочкой, которую заперли в чулане за проделки. Было страшно. Очень. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Хотелось вернуться к своей обычной, кому-то кажущейся скучной жизни.


Встреча с монахиней в такое время и в таком месте была удивительной. Аня не знала, давала ли та обет молчания и заговорить с ней не решилась. Зато она поняла, что та здесь не просто так, она на их стороне, на стороне добра. Монахиня поманила их и путь продолжился.

Процессия двинулась вперед, дальше, по старому кладбищу. Среди могил неизвестных, давно умерших людей, ночью было жутко. Спокойствия не добавляло то, что они здесь не по своей воле, а по приказу невидимых сил. Верить в мистику не хотелось. Разум отрицал возможность потустороннего. Аня крепче сжимала зубы и продолжала молиться про себя.
Монахиня будто знала куда идти. Домик, которые они рассмотрели в свете фонарей, был стар и казался довольно ненадежным, но там кто-то был. У Ани еще сильнее заколотилось сердце. Они подошли к двери и обнаружили за ней молодую девушку не из местных. Та тоже будто знала, что сюда в это время придут люди. Зажатые в ее руке книги добавили новых загадок.

Нить судьбы бесконечно и кропотливо плетет кружево жизни. Петли, цепляясь друг за друга меняют цвет и узор, складываются в картину мироздания. Настоящее тянет за собой прошлое и думает о будущем, о том, каким будет следующий рисунок, как повернет дорога человечества, обрастет новыми тропинками и перекрестками.
Анна делала вид,что с ней все в порядке, но это было совершенно не так. Ее не должно было быть здесь. Не сейчас. Не тогда, когда сердце сжимается от тревоги за сына и страха за свою жизнь. Что
с ним будет, если с ней что-то случится? Возьмет ли кто-то сироту к себе на воспитание или жить ему в детском доме, среди таких же несчастных и зачастую больных ребят? Примет ли его биологический отец или пожалеют и приютят бабушка с дедушкой, которым он станет напоминанием никчемности их дочери? Как он будет без нее? Даже будучи уверенной, что с Егоркой сейчас все в порядке, что он спит в своей кровати под мерное похрапывание няни, Аня чувствовала острую необходимость вернуться домой, туда, где ее истерзанное материнское сердце перестанет обливаться кровью.
Но она не могла сейчас уйти, как бы ей не хотелось. Кто-то неизвестный позвал ее и еще несколько человек сюда, в сторожку на кладбище, позвал, чтобы люди сделали то, что не могут мертвые. Ане было жутко от мысли, как тесно связаны реальный и потусторонний миры, как они сцеплены между собой невидимыми глазу веревками, сотканными из неизвестного рукодельнице материала. Это было выше ее понимания. Это была граница, за которую Аня не хотела заходить, но ее вынудили. От ощущения собственной беспомощности хотелось закрыть глаза и уши и перестать воспринимать окружающее, но происходящее вокруг настойчиво пробивалось в ее мысли и чувства. То, что сейчас случилось на старом кладбище, навсегда оставит свой отпечаток у нее на душе. Никогда не забудется. Во сне будет приходить, в кошмарах. От этой мысли еще дурнее становилось. Анна всегда считала, что нитка жизни может быть оборвана только один раз, но она и не предполагала, что смерть цепляет ее кончик и продолжает плести новый узор.

4 августа, долгожданное утро

Если бы ее спросили, что она запомнила в эту ночь больше всего, то она ответила бы - руку. Руку человека, который не отпускал ее, вел за собой и всячески помогал и поддерживал. Она запомнила ее шероховатость и идущее тепло, пальцы с круглыми короткими ногтями и хватку. Нет, ее не держали силой, но эту самую силу она не могла не ощущать.



Ей нужно было уйти отсюда. Куда угодно, только не оставаться бы здесь, потому что гнетущая атмосфера, которая давила со всех сторон и мешала дышать, не позволяла чувствовать себя живой.

Кладбище - место вечного сна. Ночь - время сна. Но в этой картинке что-то не складывалось.





Рома что-то говорил, что-то простое и успокаивающее, судя по интонации, совсем не о том, что только что произошло, не о мистике и не о ключе, не о русалках и не о кладе, он просто говорил и это помогало держаться. За его голос и его руку. Аня не знала, что нравится ей больше.





Она не хотела больше ничего знать о потустороннем, но, похоже, другая сторона имела иные намерения. Аня очень боялась, что не успеет выбраться и собрала последние силы, чтобы не отставать от Романа.
Сумка с ее изделиями стала малой ценой за свободу.



Аня посмотрела на небо и увидела как вдоль линии горизонта начинает брезжить свет. Новый день входил в свои права и приносил с собой новые события и переживания.


Аня пригубила из кружки и потерла лоб. Голова раскалывалась и совершенно отказывалась соображать. Ощущение потери в пространстве. Апатия. Усталость и огромное желание спать. Только она знала себя и понимала, что сейчас не сможет уснуть. После такого выплеска адреналина в кровь ей было сложно вернуться в свое обычное состояние.
- Да. Меня ждут. Сын. Ему семь лет, Егор. В школу скоро пойдет, - Аня слабо улыбнулась. - Совсем большой... Спасибо вам за то, что были со мной все это время. Я... Не знаю, что бы со мной было, если бы не вы... Ты. После такого можно уже на ты.

Анна почувствовала на себе чужой взгляд и повернула голову. Владелец таверны наблюдал за ними, но не решался подойти. Боже, она ведь так и не показала ему образцы рисунков для скатерти! Кажется это желание было у нее в прошлой жизни, так давно и неправдоподобно уже. Осознав это, Аня рассмеялась, а затем расплакалась. Нервное напряжение стало ее отпускать.

Аня вытерла слезы и сделала большой глоток. Жидкость промочила горло и согрела нутро. Еще вчера она отказалась от местных еды и напитков ради экономии, а сейчас даже не вспомнила об этом. И товара для продажи у нее теперь значительно меньше, чем было. Плевать. Главное, что они живы.
От недоумения Романа по поводу сына и его имени у Ани начался новый приступ смеха. Она видела мечущийся взгляд своего нового друга и не могла не реагировать. Отрицательно покачала головой. Если бы Егорка был здесь сейчас, то Роме стали бы очевидны различия. Ее сын был немного смуглый, темноволосый и кареглазый. От матери у него был разве что характер.


Собеседника явно интересовал вопрос о мужчине рядом, а Аня растерялась, ей казалось, что о ее грехопадении известно всем в этом городе. Что ее работы иногда покупают из-за жалости. Оказалось, она ошибалась. Еще не всем была известна ее история. Значит, нужно найти в себе новые силы, чтобы ее рассказать.
- Нет мужа. И никогда не было. - Аня пожала плечами. - Был турист, незащищенный секс и как последствие - беременность. Был разговор, деньги на аборт и отъезд. Разрыв с родителями. Уход из дома. Устройство на работу. Роды. Няня, она же хозяйка дома, где мы снимаем комнату. Хобби, которое стало второй работой. Это если коротко... Нужно ли говорить версию длиннее? Думаю, ты сам можешь догадаться об остальных подробностях.
Спрятаться за чашкой. Выдохнуть. Прикрыть глаза. Скрыть то, что глубоко, оставив на поверхности показное равнодушие. Будто не о себе говорила, а о ком-то другом. Фильм пересказывала. Ведь подобные истории - не редкость. Не про Ассоль и алые паруса. Про жизнь.
Анна снова подняла голову и попыталась сменить тему.
- Кажется, там что-то происходит. Видишь свет? Посмотрим?

Ане казалось, что ее день никогда не закончится. Долгий период без сна и отдыха, пережитый стресс сделали ее вялой и выпавшей из реальности. На какой-то момент она даже уснула с открытыми глазами, с ней такое уже бывало в период колик и взращивания молочных зубов сына. Последние уже выпадать начали, а она еще помнила, как то было. Время, ты идешь слишком быстро.
А в зале трактира вновь начались разговоры про ключи и карты, про поиск сокровищ, про русалок. Крики с улицы известили о краже участкового, что никак не могло поспособствовать спокойствию. И пусть Роман предложил пойти в лес без представительниц слабого пола, было откровенно страшно оставаться без поддержки крепкого плеча. Аня для себя решила, что лучше со всеми и там, чем здесь и одной. Но прежде...
Мобильный телефон - удивительное изобретение, когда Аня была маленькой и легла в больницу с аппендицитом, то приходилось звонить их соседке, которая в свою очередь стучала в стенку и звала к аппарату маму. Сейчас подобное кажется смешным и нелепым.
- Антонина Яковлевна, это я. - Слышать голос няни было сродни оказаться дома. Женщина еле сдержала слезы. - Как там Егорка? Еще спит? Хорошо. Я вас очень прошу. В городе творится что-то странное. Это может быть опасно. До моего появления никуда не выходите из дома. Скажите сыну, что... просто скажите, что я очень сильно его люблю и вернусь сразу же, как только появится возможность. И еще. Я обещала ему блинчики на завтрак. Если вы их сделаете, буду очень признательна. Спасибо вам.
Короткие гудки в трубке. Стук сердца. Глубокий вдох и выдох. Телефон в руке, как средство связи с родными людьми и как кладезь информации. Время, в котором люди пользовались бумажными картами тоже ушло.
- Нужно идти.
Аня поднялась со своего места и посмотрела на Рому, протянула руку и взяла его ладонь в свою, почему-то без этого, ей казалось, она не сможет сделать ни шага.

Они долго обсуждали куда и как добираться, собирали гипотезы, строили предположения, чуть ли не гадали на кофейной гуще и не делали ставки. А между тем время шло. Время неумолимо утекало между пальцев, незримо, но беспощадно. В какой-то его момент Ане хотелось крикнуть о том, что нужно поторопиться, возможно, где-то гибнут люди на теплоходе, случается что-то страшное, а они топчутся на месте и ничего не делают. Единственным светлым пятном во всей этой суете и хаосе было то, что они побывали в доме Романа, а его собаки, которых Аня поначалу немного испугалась, оказались очень милыми и дружелюбными. По крайней мере, по отношению к ней. И то, что ее приняли четвероногие питомцы Ромы привело Данилову к мысли, что она может сойтись с их хозяином. И она бы хотела. Хотела бы найти в лице нового знакомого второй шанс на счастье. Осталось сделать только самую малость - довериться. Шагнуть навстречу тому, кто за несколько часов сделал для нее больше, чем кто-то за все ее дни, он дал ей чувство защищенности в экстренной ситуации, подставил свое плечо, укрыл от опасности, рисковал своим здоровьем и жизнью.
Из размышлений Анну вывел голос хозяина трактира.

Анна потеряла сумку с изделиями, но нитку с иголкой, которая всегда была пришпилена к ее одежде - нет.
- Возьмите, - протянула Егору. - Профессиональное, - извиняюще улыбнулась.
Мужчины продолжили добывать клад, но для Ани действия окружающих остались лишь фоном ее мыслям и внутренним переживаниям. Она не могла не чувствовать на себе взгляд Ромы, не ощущать его молчаливые сомнения, недоговорки и горячие взгляды. Пожалуй, именно последнее и напрягло больше всего при их встрече в трактире - он захотел ее как женщину, а она за столько лет одиночества разучилась принимать мужское внимание. Она выстроила вокруг себя невидимую стену и спрятала ключик от двери в сердце так глубоко, что даже металлоискатель не поможет найти. Она стала холодной к окружающим людям. Ее мир состоял только из сына и его няни и впускать в него кого-то еще было до безумия страшно. Скажи ей кто-нибудь раньше, что у нее появится возможность начать все заново, выстроить новые отношения, полюбить, найти Егору отца, который примет его за своего... Аня этого очень хотела, только мечтать боялась. Неудачный жизненный опыт показал, что бывает не только как в сказке, бывает очень даже больно. Одиночество, которое не покидало женщину все эти годы, взрастило внутри нее огромное количество комплексов, большую неуверенность, практически добровольный отказ от любого интереса в ее адрес. Она закрылась настолько, что теперь почти слышала, как трескается стена вокруг нее, как та падает и разбивается на множество осколков, обнажая ее, делая уязвимой и снова живой.
Возможно, она торопится. Может быть, ей снова будет больно. Но если она не попробует, то никогда не узнает, каково это - любить взаимно.

Они нашли клад. Не верилось. Столько сил и времени на это ушло! Аня перестала следить за последним из-за усталости, оно искажалось, текло то быстрее, то медленнее, мозг, который совсем не отдохнул, перестал воспринимать цифры на экране телефона.


- Простите, что вмешиваюсь в мужской разговор, но женская интуиция подсказывает мне, что выкопанный клад может стать залогом за теплоход. Я не уверена, как именно стоит производить обмен, но если мы сейчас вернемся в трактир, то снова расслабимся и не сделаем самого главного - не спасем людей... Я работаю на пристани и каждый день вижу, как приходят и отходят суда, как много людей может находиться на борту, и пусть часть из них уже сошла на берег, остальные не должны погибнуть. Те же члены экипажа, их немного и все же это живые люди. Пожалуйста. Я прошу вас. Давайте потерпим холод и подумаем о том, что нам делать с кладом.
Аня говорила медленно и тихо, но ей хотелось, чтобы ее услышали. Она посмотрела на Рому в поисках поддержки и, как ей показалось, нашла в его глазах солидарность. Благодарно кивнув, она приблизилась к мужчине и обняла его, положив голову ему на грудь. Почувствовала, как на ее спину ложатся его теплые ладони. Выдохнула. Она попыталась.

буду завтра

Когда-нибудь можно будет вспоминать события этих двух дней с улыбкой на губах. Когда-нибудь Аня именно так и сделает - забудет плохое и будет благодарить судьбу за подаренную встречу с Романом. Благодарить за то, что в экстремальных условиях, в сжатые сроки, на адреналине и при последующей после усталости и апатии, нежелании даже шевелиться, они сумели разглядеть друг в друге свой второй шанс на счастье, любовь, смогли доверить друг другу свои жизни.
Ання заметила взгляд Ромы и приблизилась.
- Пожалуйста, скажи мне, что больше никаких русалок, клада и экстрима не будет. Я хочу домой. Усну, наверное, часов на двадцать. Хорошо, что завтра не моя смена в кассе, я бы этого не вынесла. Высплюсь. Наемся до отвала. Затискаю сына до икоты от смеха... А ты приедешь? Хочу, чтобы ты приехал. Можно с собаками. Или так. Я накрою стол и мы будем пить чай. Знаешь, у меня есть чудесный сорт с розовыми цветками. Очень вкусно.
Ее несло. Мысли перескакивали с одного на другое, но Аня даже не пыталась собрать их в кучу, структурировать, разложить по полочкам. Какие полки, если крыша съехала?
Они сели в машину и поехали в город. Увидев свой дом, Анна попросила остановить. Рома вышел следом. Собаки, залаяв, бросились врассыпную. Автомобиль двинулся дальше по улице.
- Вот и все. Здесь я живу...
- Не все. Аня, я хотел спросить...
Она не дала ему договорить. Прижалась губами к его губам, оцарапалась о короткую щетину, обняла руками. Тепло стало. И не солнце тому виной было. Скрипнула дверь. Раздался крик "мама!". Егорка остановился, увидев незнакомого мужчину рядом.
- Сын, это Роман. Рома, это Егор. А это собаки. Прости, я в таком состоянии, что не смогла запомнить их клички... Арман, да... Еще... - Аня потеряла лоб, - Потом. Мы пообщаемся позже. Рома придет к нам в гости. Да. Я обещала ему вкусный чай.
Из двери показалась няня.
- Здравствуйте. Прости, Аннушка, я не смогла его удержать.
- Все хорошо. Знакомьтесь, это Рома, мой близкий друг...
Он уехал, а она осталась. Как и планировала, поела и уснула. Это еще не конец.

Эпилог

Лето заканчивалось, уступая место осени. Конец августа. Березы уже успели сменить цвет на желтый, осыпать землю хрупкими листочками. А в душе у Анны в контраст царила весна с ее первой зеленой травой и половодьем. А в душе у Анны пели птицы и распускались подснежники, раскалывался лед и звенели капели. Ее личная весна наступила совсем нежданно, но от этого не была менее прекрасной. Даже наоборот.

Она смотрела на него. Она смотрела на все его предложения положительно. Она в принципе смотрела положительно на все, что он мог ей дать. И она готова была не только брать, но и давать. Ведь в этом и есть весь смысл.
Роман сдержал слово и приехал. Он вошел в маленькую семью Ани, захватил ее без оружия, если не считать таковым сладости и подарки. Он стал неотъемлемой частью их жизни и сделал ту полноценной и яркой. Они катались на теплоходе, гуляли по лесу с собаками, готовили Егорку в школу, даже вместе продавали туристам сделанные Даниловой сувениры. Они, кажется, срослись. Словами, взглядами, действиями. Так быстро и необратимо, что это со стороны могло показаться каким-то неестественным, но все было именно правильным. Для них двоих. Для тех, то их знал и входил в ближний круг. Они стали парой практически сразу в глазах окружающих, а на деле...
Аня очень боялась близости. Боялась того,что Рома, познав ее тело, разочаруется, потеряет интерес, удовлетворит любопытство и уйдет, будто его и не было. В ней до сих пор жил страх предательства. Но они с ним боролись. Каждый день. Каждую новую встречу. Каждый поцелуй. Они стирали прошлое из ее глаз и мыслей, заменяя его на новые ощущения, чувства и желания.
Аня понимала, что Роман - взрослый мужчина,у которого есть потребности. Она и сама горела в его руках, струной звенела под его ладонями и губами. Но каждый раз останавливала, не позволяла дойти до конца, не решалась впустить в себя. И дело было не только в сексе. Скорее, совсем не в нем...
Рома ждал. Он был очень терпелив. Не настаивал и не давил. Шел на попятную, когда, казалось, это было уже совершенно невозможно. Сжимал челюсти, делал несколько глубоких вздохов, снова обнимал и гладил по волосам. А она плакала. От того, что не может пересилить себя. От того, что делает больно дорогому человеку, что прошлое мешает ей обрести счастливое настоящее. Она чувствовала, как по щеками чуть щекотно скатываются слезы и шептала "прости".
В какой-то момент ей все надоело. Ей хотелось по-настоящему, а не вот это вот все. Она решила, что нужно просто взять и сделать. Впустить окончательно, сменить статус друзей с привилегиями на другой - любовников, пары, жениха и невесты, не важно как это назвать. Главное, чтобы стать Роминой, а его забрать себе. Немного эгоистично, но правильно. Неправильно у нее уже было, ведь так?
Она приехала к нему домой, оставив сына с няней. Нервничала. Шутила по-дурацки, скрывая свой страх, теребила подол юбки, а Рома, как обычно, просил не переживать, говорил, что подождет сколько надо. Проблема была в том,что она больше не хотела ждать! Не могла больше. Всю себя готова была отдать. И в итоге сделала то, зачем приехала. Они сделали.
У него была широкая кровать, покрытая темно-синим покрывалом. У него за окном слышался лай. У него было прекрасное тело и нежные пальцы, а губы умели целовать так,что кружилась голова.
У нее было красивое нижнее белье и дрожь в коленях. У нее были следы по всему телу и чувствительная грудь. У нее охрипший от стонов голос и имя Ромы на репите. У нее не было шанса остаться безучастной.
У них были общие движения и одно на двоих дыхание. У них была соль на языке и желание, чтобы это никогда не заканчивалось. У них была одна на двоих нирвана и звездное небо. У них были они сами.
И после той ночи, кажется, ничего не изменилось кардинально. Для остальных они по-прежнему оставались парой. Зато для них все стало более чем серьезно. И раньше не тянуло на просто, а теперь и вовсе... Аня влюбилась. Рома полюбил. В их возрасте и с багажом прошлого это было больше похоже на сказку, чем на реальную жизнь. Но все, что происходило с ними дальше - свадьба, общий быт, воспитание Егора, появление на свет еще одного ребенка... Это все было правдой. Ниточки судьбы связались, сложили узор. И не было на свете никого и ничего, что смогло бы это изменить.