Карта ролевой игры "Караван"

― Кроме того, что ты конченый ублюдок? Никаких. – Хамм швырнул Сиклу второй наушник.

Он был ужасно зол на Сикла, но всё равно едва сдерживался, чтобы не обнять капитана и удостовериться, что с ним всё в норме.
Хамм быстро зашагал к машине, где сидела Яна. Она была взволнованна и явно нервничала. Из-за него? Или просто не хотела здесь находиться?
Он открыл дверцу машины, и сразу раздался громкий сигнал. Хамм бросился к своему навигатору. 100%. Координаты.

― Есть. Я их нашёл! – Он развернулся к Сиклу. – В часе езды от нас на юго-восток. Я их засёк.

― Я тоже рад, что ты там не сдох, капитан – Он быстро забрался на водительское сидение и нацепил «авиаторов». Мир тут же окрасился в коричневый цвет.



― И почему ты сам не занялся этим «плёвым» делом? – Хамм подтащил сумку с камуфляжем и переложил её ближе, чтобы всё было под рукой. – У нас есть час.



Хамм молча наблюдал за тем, как Яна выбирается из машины. Сейчас он понимал то чувство, которое его охватывало при любой операции, заставляя неоправданно рисковать. Это было желание умереть. Подохнуть в какой-нибудь сраной перестрелке, потому что жить было слишком сложно. А он не любил, когда всё сложно. Чем проще, тем лучше. Но вот в его жизни почему-то всё было нелегко.
Хамм надвинул плотнее очки, стараясь отгородиться от Неё. Он любил рисковать, любил, когда пуля пролетала так быстро, что он мог почувствовать дуновение воздуха. В этом была вся его жизнь, которую он мечтал поскорее закончить. Но вот почему-то именно сейчас, глядя на Яну, ему не хотелось уезжать.



Хамм посмотрел в ответ. Рядом усаживался Сикл, а он уставился на Яну. Пристально. Внимательно. В его мятой рубашке, с растрёпанными волосами, непонимающим взглядом. На шее виднелся след его поцелуя. Босые ноги. Он её запомнил. Хаммер отвернулся.


*****

Хамм гнал машину в юго-восточном направлении и быстро докладывал Сиклу.

― Я засёк их. Сигнал слабый. Видимо, они пытаются его как-то заглушить. Выйти на связь с центром не могу. Здесь что-то не так. Все каналы закрыты, даже наш персональный. – Он сверился с координатами и повернул. Вокруг было всё тоже песчаное однообразие. – Единственное место, где мы их сможем перехватить и не опоздать – открытая местность. – Хамм сверился с координатами. – Азимут 2.0, 80 º. Мы можем рассчитывать только на эффект неожиданности. Плюс, мы даже не знаем, сколько их, и как они движутся. Но, судя по скорости перемещения сигнала, это не верблюды. Быстро, но не достаточно. Так что, либо это малолитражки, либо слишком ценный и тяжёлый груз. Мы сможем обогнать их, оторвать, вести погоню… – Он пожал плечами. Незачем было перечислять варианты – Сикл и сам всё прекрасно понимал.

Через полчаса они были на месте. Пыльный грязный внедорожник застыл посреди песчаного поля, как раз на пути следования каравана. Теперь ошибки быть не должно. Хамм достал свою сумку и в считанные секунды облачился в камуфляж. Бронежилет, пистолет, магазины, ножи – всё, как всегда.
Опустившись в песок, он включил наушник, кивнул Сиклу, жестом сообщая о своей готовности, и принялся следить за слабым сигналом.
― Сорок минут до их прибытия.

Впереди показались машины. Как он и думал. Два старых внедорожника. Их клиенты. Хамм посмотрел в прицел. Двое в первой машине. Во второй… не видно. Но, судя по всему, столько же. И им нужно убрать как можно больше, пока они не опомнились.



Не доезжая ста метров до их HUMMERа, внедорожники начали поворачивать. Это была команда к действию. Прицелившись, Хамм выпустил очередь в лобовое стекло.

Тишина. Он слышал своё собственное дыхание, движения Сикла и… Больше ничего. Минут пять не раздавалось ни звука. Показав напарнику, чтобы прикрыл, Хаммер вылез из-за машины и быстро побежал вперёд. Слева мелькнуло какое-то движение, и быстро развернувшись, Хамм выстрелил в фигуру на песке. Дёрнувшись, мужчина в камуфляже затих.
Хаммер двинулся даже, осторожно ступая и прижимая к плечу винтовку. Возле головной машины валялся ещё один мудак, рядом лежал автомат. Откинув ногой его в сторону, Хамм навёл винтовку на голову неподвижной мишени.

Хамм вытащил нож из глотки противника и крепко зажал его в руке. Он стоял ещё почти минуту, целую грёбаную минуту, за которую не произошло ничего. А потом пошатнулся. Он прижал руки к животу, стараясь остановить кровь, толчками выбегающую из раны. Было очень жарко и липко. Пот смешался с кровью. и во рту почему-то стало солёно.
Хаммер закашлялся, выплёвывая собственную кровь. Он захлёбывался ею. Её было чертовски много. Согнувшись по полам, он продолжал кашлять, не обращая внимания на адскую боль в животе – лишь бы перестать задыхаться.
Не хотелось подыхать в этой пустыне, как последняя собака, но… Здесь не так уж и плохо. Хамм вспомнил последний день и улыбнулся. Кровь снова хлынула в горло.
Он ещё долго оставался в сознании, наедине с этой болью.

Вокруг была долбанная тишина. Словно его засунули в вакуум. Ни единого звука. Так не должно быть. Так неправильно. Вот сейчас он по-настоящему испугался. Он не чувствовал собственного тела, запахов, боли, температуры. Ничего вокруг. Но больше всего его пугало то, что он ничего не слышал. Абсолютная тишина. Как в могиле. Он пытался понять, где находится, что с ним, но вокруг была только пустота.
А ещё он понял, что не знает своего имени, не знает, кто он, откуда, где. Может, его вообще не существует. Эта мысль, словно выстрел прогремела в голове. Выстрел… Автоматная очередь. Взрыв. Кровь. Песок. Холодный пол тюремной камеры. Нож. Выстрел. Выстрел. Крик. Огонь. Надо всё вспомнить. Холод стали и жар огня. Липкая тягучая кровь. Его зовут Андрей. Ему двадцать восемь. И он должен прийти в себя.

Хаммер лежал на спине и рассматривал грёбаный потолок, который был ему уже знаком во всех чёртовых подробностях. Когда он закрывал глаза, то видел этот потолок. Когда спал, видел этот потолок. Когда представлял, как выходит отсюда, видел этот…
Раздражающее пиканье какой-то хрени, отмеряющий его пульс, выводил Хамма из себя. Его уже достала эта палата, равнодушные лица врачей, больничный запах, постоянная жара, с которой не справлялся допотопный кондиционер. Его должны были перевезти в Москву ещё две недели назад, но Хамм настоял, чтобы этого не произошло. Он не представлял, как вновь окажется в военном госпитале, как к нему будет заходить СССР с серьёзным видом и отчитывать за… да за всё подряд. И, как всегда, на помощь пришёл Валера. Хамм мысленно сделал зарубку. Сикл опять спас его задницу. Хаммер, правда, сильно сомневался, что на этот раз стоило это делать. Он накосячил где только было можно – нужно расплачиваться за свои ошибки.
Но когда он увидел бледное лицо Валеры, то понял: в конце концов, расплата не так уж и важна. Какого чёрта он должен за что-то платить, если есть люди, которые из-за этого страдают?! У него не было матери, фактически, не было детства, отец… Об отце тоже лучше не вспоминать. По сути, у него был человек, который стал братом. Единственный, кого он мог назвать семьёй. И вот эта семья чертовски переживала за его никчёмную жизнь! Так стоит ли подставляться, когда твоя смерть принесёт тебе облегчение, но горе твоему брату?! Может, стоит просто сказать…

― Спасибо… - В тишине убогой палаты его хриплый голос звучал инородно и чуждо. Вряд ли Валера его сейчас слышал, но Хамм был ему просто благодарен.

В голове опять начало стучать, а знакомое жжение в животе подсказало, что скоро он отключится. Хамм вздохнул, воскрешая в памяти босую фигуру, облачённую в белую рубашку с оторванными пуговицами и горящими рыжими волосами, которые мокрыми прядями прилипли к спине. Он изо всех сил хватался за эти воспоминания, но как только закрыл глаза, снова увидел потолок.

Санкт – Петербург. Октябрь.

Хамм сидел на детских качелях во дворе одной из питерских многоэтажек. Дождь лил такой, что он давно уже продрог и перестал ощущать собственное тело. Из-за холодных капель приходилось щуриться, но он всё равно поднимал голову и смотрел вверх, на светящееся жёлтым окно.
Неделю он приходил сюда, следил за тем, как она возвращается с работы, входит в подъезд. Потом зажигался свет. Неделю… Столько времени бездействия – это сводило с ума. Он следил, наблюдал, пытался понять. С кем она живёт? С кем встречается? С кем общается? Может, успела уже найти себе кого-нибудь? Хаммеру было наплевать на это. Он знал, что убьёт любого, кто окажется рядом с ней. Убьёт, прямо у неё на глазах. Но всю эту неделю она была одна. Такая же чертовски соблазнительная, как и полгода назад. Красивая, милая, скромная. Но он знал, что всё это обман. На самом деле она не такая. Не такая тихая примерная девочка, какой её считали соседи.
Хамм поднял мокрое лицо, чтобы вновь ощутить на коже острые удары ледяных капель. Не моргая он смотрел на окно. Она вернулась домой почти три часа назад. Наверное, уже успела поужинать и что-то сделать по дому. Чем занимается теперь? Читает медицинские справочники? Смотрит телевизор? Разговаривает по телефону?
Хаммер резко поднялся с качели, вниз с него тут же хлынул поток воды. Не раздумывая, он быстро вошёл в подъезд и нажал на кнопку лифта. Прошла минута. Наконец, створки разъехались в стороны, и он вошёл внутрь. Пока поднимался вверх прошло тридцать шесть секунд. Простая металлическая дверь. Резкий звук звонка. Тишина. Шестнадцать секунд. Шаги за дверью. Поворот ключа. Семь секунд. Дверь открылась.
На ней была его рубашка и больше ничего. Почему-то то, что она надела её, взорвало его мозг. Рыжие волосы пламенем горят вокруг головы, босые ноги. Как тогда в марте, когда он её оставил в пустыне. Хамм вошёл в прихожую и толкнул Яну к стене, разрывая на ней рубашку. Под ней она была абсолютно обнажённая. Его губы прижались к её шее. Он был весь мокрый, продрогший, но это мало его волновало. Соски Яны уже набухли, и это возбудило его ещё сильнее. Он чувствовал, как её пальцы впиваются в его кожу, через одежду. Она прижималась к его груди и тёрлась о кожу куртки. Хамм грубо оттолкнул Яну, губы оказались возле её уха. Он смог произнести только два слова:
― Ты моя.
Наконец, он был там, где хотел. Рядом с ней.