Карта ролевой игры "Карусель"

Рене извинился, и не раз, а когда он понял двусмысленность своего ответа королю, я увидела, что он искренне не задумывался над подтекстом слов и не имел в виду что -то непристойное. Во мне происходила внутренняя борьба. Я уже верила, но пораненная гордость еще никак не могла опустить голову и замолчать.
Так и стояла я замерев, в теплых объятиях Рене. Он что-то еще говорил, я слышала только:

Дождь хлынул, будто сама природа хотела смыть все глупые обиды и недомолвки.
Не думая, лишь по велению сердца, я обняла Рене и пошептала:
- Я верю тебе. И не обижаюсь больше.
Он вздохнул, я провела ладонью по его руке:
- Я замерзла. Идем внутрь.

Только я успела произнести эти слова, как события закрутились с быстротой света.
Рене подхватил меня на руки, но мы не вернулись во дворец. Граф подозвал кучера.Меня усадили в карету, спустя минуту, в ней появился и сам Рене. Карета, чуть качнувшись, тронулась, и мы отправились в неизвестном мне направлении.
В карете Рене обнимал меня, растирал мои плечи горячими ладонями, шептал, что любит. Я прижималась к его теплому телу, понемногу согревалась, и перестала дрожать.
Карета немного резко остановилась, мы качнулись. Рене негромко обругал кучера. Затем мы вышли.
Карета остановилась перед входом в большой дом.
И снова я не успела даже спросить - где мы, как Рене подхватил меня на руки и взбежал на крыльцо. Двери распахнулись. Внутри толпились люди.


Рене, не останавливаясь ни на минуту, на ходу раздавал указания, представляя меня слугам. Я только глядела по сторонам, пытаясь уловить обстановку, лица...

И вот мы уже в комнате. Я наконец-то стою на ногах, за ширмой, а Рене расшнуровывает упрямый корсет. Вот одежда скинута, и я тяну вниз пышные юбки.


Слышится голос кого-то из слуг.
Мммм, ванна - очень кстати!
Рене выпроваживает слугу и несет меня на руках в ванную.
Я возмущаюсь:
- Рене, да я разучусь ходить!
Он с улыбкой отвечает, скидывая мокрую одежду:

Я усмехаюсь:
- Рене! Вы соблазняете меня? Или я чего-то не поняла?
Я плеснула на него водой:
- И что по вашему, может служить причиной не потокать своим желаниям?
Я игриво провела по его губам пальцем:
- Я думала, мы просто произнесем клятвы и вы поцелуете меня? - Самым невинным голосом произнесла я - Но ведь я и так вас люблю, в чем готова поклясться....ммм... Можете поцеловать меня...
Рене потянулся ко мне, но я остановила его, округлив глаза:
- Или есть что-то такое, чего я не знаю?
Я немного отстранилась и снова плеснула в него водой.

И вот этот негодник забрался ко мне в ванну и приспокойно усевшись напротив, притянул меня к себе. От движения вода вылилась на пол. Я рассмеялась, но тут же мой смех растворился в тихом стоне, потому что Рене прижался губами к моей груди, захватив сладкий плен в миг затвердевшие сосок. Его руки блуждали по моему жаждущему прикосновений телу, исследуя самые укромные его уголки. Мои ладони будто зудели и я не могла больше сдерживать их и отпустила в вольное исследование, изучение сильного, мощного ... мужского тела...
Желание плескалось через край, как и мыльная вода.
Каким-то образом я оказалась под ним, выгибаясь навстречу неминуемому удовольствию, которое мощными и уже несдерживаемыми толчками поникало в меня, заполнив до предела и пролившись тихим всхлипом, ответом на который был яростный рык и глубокий стон....
А потом стало холодно. Я шепнула:
- Кажется, я снова мерзну...
Рене поднялся, выловил меня из воды. Я скорее завернулась в огромное махровое полотенце. Моему примеру последовал и Рене.
Он притянул меня к себе и протянул, нежно касаясь моей щеки губами:
- Жаль, что вода так быстро остывает...
Я улыбнулась:
- В доме нет спален?

Рене подхватывали меня и направляется к двери, по всей видимости, ведущую в смежную комнату, где была кровать ...
Надеюсь с теплым камином и пушистыми одеялами...
Я сладко вздохнула, потакая причудам воображения, рисующего волнующие картинки.
Как тут - раздался стук и голос слуги за дверью:

Я удручено вздыхаю:
Рене ухмыляется, верно растолковав причины моей грусти:

Рене подает мне халат. Снова стук в дверь. Я скрываюсь за ширмой, скидывая влажное полотенце и надевая мягкий, пахнущий чистотой, халат. Утопаю в нем - рукава длинные - подворачиваю их, получше запахиваю полы, перевязывая поясом.
От воды волосы пушаться, я пытаюсь расправить их пальцами.
Глупая затея.
Кажется, принесли еду.
Я жутко проголодалась!

Рене заходит за ширму и подает мне бокал вина и вишню.
Я беру в руки бокал, отпиваю терпкой жидкости.
Верчу в руках ягоду:
- А еда... Есть? Мясо или рыба или...
Рене смеется и ведет меня к креслу, где накрыт стол. Я жадно набрасываюсь на еду, отламывая кусочки мяса руками.

И тут Рене отбирает у меня кусочек и съедает его. Я чуть ли не вскрикиваю от наглости. Он, лукаво глядя на меня, то ли целует, то ли облизывает кончики моих пальцев, затем подает мне кусочек, полегая его прям к губам:

Я скептически приподнимаю бровь, потом исключительно зубами забираю кусочек с его рук:
- Ммм... И правда - так вкуснее...
Рене ухмыляется, продолжает кормить меня, отламывая небольшие кусочки. Я с удовольствием принимаю еду, пуская в ход губы, потом смотрю на Рене и произношу:
- Бедная женщина... Я имею в виду модистку... Этак она ее скоро приступит к работе...

- Ох, прости... - Я отломила несколько кусочков и принялась кормить Рене, не отрывая взора от его глаз. - Кажется, милый мой, еда к вашему голоду никакого отношения на имеет... ??? - я помолчала, съев один кусочек сама, и в задумчивости, жуя, продолжила, - Стоит ли тратить время на пустое занятие?

При этом Рене продолжал меня целовать.
Раздался стук в дверь.
- Месье, мадам де Салонс интересуется, когда же ее примут, раз уж звали так скоро?
Я рассмеялась, глядя на недовольное лицо Рене. Он что-то пробурчал про то, что получая за работу огромные деньги модистки (модистки!) могли бы вести себя уважительнее...
- Милый, но это мы заставляем ее ждать, ведя себя не менее неприлично и неуважительно.
Я встала:
- Давай, я приму ее, а ты не мог бы распорядиться, чтобы сюда доставили мою одежду... и Марту - она, наверное, места себе не находит из-за моего исчезновения...
Рене кивнул, вышел и вскоре явилась мадам де Салонс, женщина средних лет, немного полноватая, но очень красиво одетая, причем так, что наряд лишь подчеркивал ее достоинства и скрывал, как это и положено, недостатки.
Я тут же представилась ей и объяснила причину по которой она вызвана сюда. Слова "король", "лично", "герцог" произвели на мадам неизгладимое впечатление, в прямом смысле этого слова - теперь почтительная улыбка не сходила с ее лица. Однако, не смотря на такую, казалось бы, раболепность, вскоре мы разговорились. Оказывается ее родня жила в Италии и нам, конечно же, нашлось о чем поговорить. А мне - было приятно вспомнить ... и осознать, что теперь, скорее всего, я стану жить здесь... ну не прям в Париже, но во Франции... Смогу ли я полюбить эту страну? Я буду стараться... Но Италия навсегда останется в моем сердце... Как странно складывается моя жизнь! Я просто путешественница... потом я загрустила от того, что поняла - я гораздо реже буду видеться с Патриком... и с кардиналом... я задалась вопросом - смогу ли я найти здесь друзей... ведь Рене не сможет вечно быть со мной...
Мои мысли прервал голосок мадам:
- За такой короткий срок - есть возможность только перешить готовые модели!
Я скептически приподняла бровь:
- Уверяю вас - я сделаю все так, что все обомлеют! Это не в моих интересах давать себя плохую рекламу! - искренне воскликнула мадам. - Мы сделаем его нежным, невинным и одновременно шикарным...с длинным шлейфом... лучшие ткани...
Я снова оглядела ее - да, пожалуй, она свое дело знает.
Дальше мадам рассказывала какие еще платья она хотела бы мне сшить, расхваливая мою фигуру и цвет волос, под который ей хотелось бы подобрать лучшие оттетнки шелка и бархата.
Я улыбнулась:
- Мадам, все это - после! Сейчас важнее - подвенечное платье... и по результату - я и решу - стоит ли продолжать пользоваться вашими услугами... Считаю, это воплне справедливым?
Мадам закивала и вскоре удалилась, сняв все мерки и сделав необходимые наброски и заметки.

И вот снова в доме появилась мадам с кучей помощниц, при это привлекая и местных слуг, и мою Марту...
Подвенечное платье ворохом белоснежных пенящихся кружев аккуратно разложено на специальных вешалках. Оно отглажено и накрахмалено, сметано умелою рукой по моей фигуре, дополнено необходимыми атрибутами, украшениями под стать моему новому титулу...
Все вокруг меня кружатся, как заведенные.
Мадам, как умелый капитан, раздает указания, отправляя тех налево, этих направо, а вы - быстренько - сюда!
Мои волосы уложены в высокую прическу, из которой каскадом волн на плечи падают золотые завитые локоны. В волосы вдеты шпильки, украшенные драгоценными камнями, и живые белые розы. Всю прическу аккуратно венчает серебряный гребень, усыпанный бриллиантами, на котором держится длинная, легкая фата.
Дальше меня крутят как куклу, и вот на мне уже шелковое кружевное белье... пожалуй, если бы я была девицей, я бы покраснела как рак и велела бы сменить это полупрозрачное нечто на привычное хлопковое белье. Но, я далеко не невинная девушка и, потому с удовольствием, рассматриваю себя в высоком, во весь рост, зеркале.
Думаю, Рене понравится. Мадам, будто угадывает мои мысли, и делает комплимент моему вкусу и фигуре, уверяя меня, что жених будет в восторге.
Я усмехаюсь: "Пожалуй, в восторге он будет, когда я останусь без него!"
И вот талия и бедра затянуты в тугой корсет, который, отгоняя неумех служанок, шнурует сама мадам.
Я смеюсь, потому что мадам очень забавная женщина, и прошу ее пожалеть мои внутренности. Но пощады ждать не приходится!
Волнами спадают к ногам нижние и верхняя, расшитая каменьями и бантами, юбки.

В дом Рене прибыла Эмма, его племянница. Мы с ней виделись всего несколько раз и дольше всего общались на свадьбе...
Она мне понравилась, потому что была открытой и ... немного дикой... как я сама!

Я просила Рене сказать ей - может она желает быть моей дружкой?
Эмма согласилась, что не могло меня не радовать, еще и потому, что во Франции у меня нет никого знакомых...

Когда я выхожу из гостиной, Эмма встречает меня в сопровождении еще каких-то господ и дам.
Все в восторге, но я верю только Эмме, шепнувшей мне, что прежде она не видела невесты краше!
Я сжимаю ее ладонь, благодаря за поддержку... хотя, я совсем не боюсь... просто... мне одиноко, я жалею, что все так быстро, что нет Патрика, мамы... что мне пришлось исповедоваться чужому священнику, а не моему любимому кардиналу... но, я счастлива - ведь, я люблю и любима!

Далее, вся процессия уже стоит на улице, где ожидают несколько белоснежных с золотом карет. Я с трудом могу передвигаться, неся все юбки и дышать в затянутом корсете.
Эмма помогает мне.

Карета трогается. Мерно покачиваясь, я думаю о своем будущем, о прошлом, сравниваю себя - ту юную невесту, которая выходила замуж, не зная и не ведая, что и как будет, не любя человека, с которым надлежит связать судьбу... и себя - нынешнюю... совсем другую... любящую и любимую... знающую, пусть и не на все сто процентов, на что иду и чем пожертвую, но и что получу...

Впереди виднеется собор. Я все же замираю...
Сердце бьется как птица, дыхание сбивается... я рада ...и я... боюсь...

И вот карета остановилась. Я, откровенно говоря, с большим трудом, но надеюсь вполне элегантно, выплываю из нее. И снова рядом Эмма, помогает мне.
Вокруг величественного собора уже собралась толпа зевак.
Но мне все это неинтересно.
Мне страшно... и одиноко...
Ну, ничего Катарина, еще немного и у тебя будет, пожалуй, самый близкий во всем мире человек - твой муж...
Я вздрагиваю...
Эмма догоняет меня, отдает мне букет. Вместе мы входим в собор. Он огромен. Лучше бы была небольшая часовня... и меньше людей... но, я понимаю, что ослушаться короля нельзя...
Эмма шепчет мне, что кто-то будет моим пасаженным отцом...
Я вскидываю глаза - передо мной совершенно незнакомый мне человек, седой высокий старик...
Но это не мой отец... не мой родственник... не мой брат!
Хочется протестовать, но человек улыбается мне, и я понимаю, что не смогу обидеть его отказом...
Да и, впрочем, какая разница - одной или с кем-то?
Если упадешь в обморок - будет за кого подержаться - подсказал мой гениальный мозг. Я невольно улыбнулась.
Затем взяла этого мужчину под руку. Он представился мне, и похвалил мой наряд, потом долго рассказывал про Рене и его семью.
Я ответила, что рада знакомству и тому, что герцог так близок семье де Сент-Эньянов.
И вот заиграл орган, отражаясь диким гулом от сводов собора.
Жутковато. Лучше бы была простая деревенская часовня!
Шаг, шаг...
На встречу...
Герцог де Граммон твердо идет рядом со мной, не быстрым шагом, понимая мою стесненность одеждой, за что я ему безмерно благодарна!
Взгляды, казалось бы тысячи гостей, обращены на меня...
А я смотрю вперед, туда, где стоит жених.
Рене...
Который ласково улыбается мне.
И не так уж и страшно...
Разве что, совсем немного!

И вот я стою рядом с Рене, а де Граммон передает ему мою руку...

Мы стоим совсем рядом друг с другом.
Священник начинает свое действо.
Каждое слово, теперь, для нынешней Катарины, имеют большой смысл...
Теперь я впитываю извечные клятвы и не просто повторяю их, нет. Пропускаю через сердце!

И вот, все окончено. Рене целует меня.
Я - жена. Его. Супруга...

Мы выходим из собора вместе, рука об руку. Затем Рене подхватывает меня на руки и несет к карете.
внутри мы одни. Как хорошо.
Рене обнимает меня. Хорошо, тепло, уютно.
- Мне хорошо, - шепчу я. - Только жутко давит корсет....
Я описываю Рене мои предсвадебные одевания, он улыбается...

- И что мы будем теперь делать? Куда поедем?

Эпилог.

Двенадцать лет спустя...

Это утро встретило меня золотисто-розовыми отблесками рассветного солнца. Я потянулась. День обещал быть чудесным. Теплым и солнечным. Я встала, не надевая сверху халата, и подошла к окну. Легкий ветерок проник под тонкий хлопок ночной рубашки и охолодил обнаженное тело. Приятные, мягкие касания. Я оглянулась по сторонам. Вокруг виллы все также вились виноградники, внизу, под окном, буйно цвели розовые кусты, наполняя воздух запахом трепещущей сладости. Я снова потянулась. На небе не было ни облачка. Вокруг и внутри меня царило умиротворение. Все вокруг блестело, еще купаясь в каплях росы. Пели птицы, разбуженные первыми лучами солнца…
Я присела на край подоконника и улыбнулась сама себе.
Все было, как и в то утро, которое изменило мою судьбу. Но только теперь я понимала, каким глубоким чувством полноты наполняет человека отсутствие одиночества. Мы созданы быть в паре, и ничто в мире не заменит человеку счастья найти свою вторую половинку.
Практически каждое утро я, просыпаясь чуть раньше мужа, думаю о том дне, благодаря Бога за то, что он послал мне Рене. Иногда я жду, когда он проснется, и просто смотрю на него спящего, а порой тихонько встаю и любуюсь пробуждающейся природой, пользуясь минутами уединения.
А дальше… Дальше наш дом окончательно просыпается, и, чаще всего, его оглашают радостные крики и шум детей, которые, лишь открыв глаза, тут же бегут к нам в комнату и будят несчастного Рене, несчадно скача по нему и совершенно не обращая внимания на то, что он спит или точнее - спал. Потом, мы все вместе спускаемся вниз – завтракать. Но, сначала, веселая ватага будет отослана умываться и одеваться. Рене нехотя встает и нежно обнимает меня. Я очень сильно люблю его и незамедлительно об этом говорю. Муж улыбается и целует меня в ответ.
Ну, вот все одеты и, спускаясь вниз, мы все жадно вдыхаем ароматы свежеиспеченного хлеба и кофе.
Поскольку сейчас середина лета – стол накрыт на веранде, так как даже детям не будет холодно на улице. Элейн, наша старшая дочь, которую Бог наградил неимоверной фантазией, любовью к приключениям и волосами такого же цвета, как у меня, как всегда упрашивает Рене разрешить ей снова покататься на лошади в штанах. На что тот только вздыхает, понимая, что все равно уступит просьбам его любимицы. Этьен – наш сын, средний ребенок в семье, фантазер под стать сестре, добрый и ласковый, тут же заявляет, что он и Элейн договорились играть в средневековых рыцарей, чем выдает сестру с головой. А вот и малышка Луиза со своей няней. Самая младшая в семье, наша всеобщая любимица. Луиза только начала говорить и пока не может присоединиться к спорам и забавам старших сестры и брата, но Этьен и Элейн тут же переключают внимание на сестру, следя, чтобы она удобнее сидела и получала все, чего захочет. Появляется Джулия и приносит завтрак, а я расспрашиваю ее, что будет подано к ужину, ведь приедет Патрик и кардинал, с которыми Рене стал добрыми друзьями, еще со времени нашего первого приезда в Италию сразу после свадьбы.
Вообще, большую часть времени в году, мы живем в поместье Сент-Эньян, которое находится во Франции, стране, которая стала любима мною за свое особое очарование, некоторую прохладу и поклонение моде. В поместье был сделан ремонт – на мой вкус. Рене, пожалуй, слишком балует меня и редко в чем отказывает, но и я стараюсь не перегибать палку. Однако летом мы всегда приезжаем погостить в Италию и живем на вилле, наслаждаясь теплом, спокойствием, едой, винами и обществом Патрика с кардиналом, которые в это время старались чаще гостить у нас.
Многие, слушая мой рассказ, скажут, что все слишком уж идеалистично и такого в реальной жизни не бывает. Но, ведь, я и не утверждаю, что все всегда гладко. Бывает, мы ссоримся,…не соглашаемся друг с другом..., но тут же миримся, потому что я не могу долго злиться на мужа…, ведь, тогда придется отказывать себе в удовольствии обнимать, целовать его, просто наслаждаться разговором и улыбками…
И все же, должна вам признаться, гораздо больше у нас счастливых моментов и я безумно рада, что встретила Рене, что он полюбил меня, что теперь у нас подрастают дети, которым я от всего материнского сердца, желаю найти свою вторую половинку и жить полной, красивой жизнью, как и их родители.