Карта ролевой игры "Прииск Long Jons`а"

Высовывая нос из вигвама, наблюдаю как Шама ускакивает верхом на Гоги в направлении "Юг-Восток-Север-Юг-".
Ну что поделаешь, у нас весь колхоз пристрастился к куреву. А Мамба очень щедрая до своей животины (и не только до своей - вспоминая Печеню). И до соплеменников тоже.
Вон приютила сиротку Мэк после смертушки обоих сородичей (хотя, че не приютить то, тетка же, хоть и далекая). Мы все родичи в колхозе, так повелось у нас.
Так что, вылезая из спального вигвама - не путайте с вигвамом для шаманства, это отдельное - я думала только: Меня не взяла с собой, старуха!
Мэккитотозимью забыла!!!!
Я поправила полоску звериной кожи, прикрывающей мою грудь, и одела лук через плечо. Чо-чо, а металлические огнестрелы я не ценила. Не по нашей породе это, не по дикарской - как иногда называли нас бледнолицые.
Если Мамба оставила свой пост - значит нужно готовится к худшему. Она сама меня так всегда учила.
Нужно воззвать к Великому духу - я так решила и отправилась к Речке-Тянучке.
Для призыва силы и скорости всегда нужно распевать песнопения и расписывать тайными знаками. Потому рисую на щеках круги и линии, обозначая разные формы и размеры любимого оружия... из лужи священной грязи у матушки-ивы, скребущей своими корнями берега Тянучки. Руки и лоб облепляю листьями, чтобы лазутчиком проникнуть в леса и походить за своих.
Иглы кактусов, которые обычно растирались гордыми скво с помощью больших волосатых орехов в крупы для медитирования, сегодня лежали у меня в кармашке в набедренке как тайное оружие пытки. Применим к бледнолицым для очередного ку. А что? если я скво, что мне не полагаются ку? Вот еще как полагается. И вообще, я незаменима в колхозе!

ПэСэ...
Две версии имени, для особо любопытсвующих (так как считается что имя было дано в самое что ни на есть глубокое медитирование, до сих пор идут споры кто же дал его и как расшифровывается):

Вождь давно рассказывал о моей несказанной любви к жидкостям... не так чтоб их принимать внутрь, а чтобы в них тело свое нежить. Да.
Так вот, совсем еще юная Мэк, словно змея, решила силушкой померятся с Тянучкой. Пришла и встала посреди речки на достаточном мелководье. Тянет тянучка ее в одну сторону, а Мэк противится. Речка ее водой, водорослями мучает, а Мэк ни в какую. Тогда Тянучка решила живность свою натравить на Мэк. И стали рыбы прыгать на совсем еще юную скво. И когда самая большая прыгнула - ушла мэк в Тянучку под воду, проиграла тянучке. Но не стала проигрывать рыбе. Так и пошло имя ее "Та, которая поймала самую большую рыбу и в одиночку съела ее".

Из рассказов Мамбы: Отец девочки очень любил большииииие достоинства мамы девочки. Он считал, что это самая великая его гордость. Когда родилась дочь, он решил что теперь у него не одна великая гордость (если большие достоинства мамы считать за одно))). И никак не мог понять, чем же он гордится больше. Тогда он обратился к духам и для выбора сего сложного, решил гордится не только дочерью но и ее большиииими достоинствами. Но еще мала была девочка. Для надежности, дал он ей имя говорящее. И умер с полной уверенностью, что теперь дочь - самая большая его гордость. А девочка подросла, достоинства у нее были, но не такие большие, как надеялся отец. Но она так и осталась "Той у которой есть большая грудь" - Мэккитотозимью

Замечаю, как проносится наш ретивый самым популярный среди кобыл жеребчик - конь Вождя. Без Вождя. Вообще ни Гоги, ни Мамбы, ни Бэ&Вэ... и жеребчик с тряпицей какой-то в зубах. Сплевывает ее на землю - что-то городское и кружевное? Ой что-то будет..

Решила обосновать надзорный пункт, чтобы не проглядеть Вождя.
Гоги прискакал первый, вопил боле всех, Мамба еле его сдержала подле Печени и розовой тряпицы. Перепугалась птица, а я всегда говорила, что страусу не место в городе белых - какой шок для бедной пернатой - столько худых и бледных.
Следом явился Вождь на Йогурте. Сразу заметно, что Вождь доволен добычей, а конь доволен временным статусом транспорта для начальственной попы.
Я решила залезть повыше, так как вдали виднелось месиво копыт и ног - видимо братья Бэ и Вэ.
Так и есть. С дарами. Я была за них горда - два коня, на которых восседали - знатные и видно выносливые. Кефирка вез третье непонятное мне лицо.
По размером казалось что это
- либо туша какого-то зверя - отличный тогда выйдет ужин, не все же кактусами питаться? и белок есть надо
- либо что похуже... туша какого-нибудь не зверя...

Спрыгиваю с дерева, когда все уже спешились. Бегу - почти лечу - быстро переставляя ноги - и со всего маху запрыгиваю на Бэ, стоящего ко мне спиной.
- Нооооо!!!!
Вэ смеется над братом, Бэ пытается меня скинуть с воплями.
- А что сразу Мэк? Мэк ждала и рада вашему возвращению. Кто ранен? - смотрю что нет, - а жаль, боевые шрамы украшают.
Подкатываю к Кефиру, чтобы осмотреть будущий хавчик - надежда умирает последней, - подхожу с явной волосатой стороны. В этот момент туша очухивается и поднимает ко мне свой лик. Мы сталкиваемся взглядами.
- Демоны! - вопит и сваливается с коняки. Чешу макушку... Забыла я, что в боевой раскраске. Напугала, видать.
Бледнолицый в черном платье валится кулем на землю.
- Пленного мне? - спрашиваю, натыкаясь на удивленные взгляды братьев.
- Кого украл ты?! - взрывается Вэ.
- О невесте мечтал.. - оправдывается Бэ.
- О, мальчики, - смеюсь, - притащили святошу.

Всю ночь сторожила бледнолицего святошу, который сперва мычал, затем храпел, и разговаривал бантитским гонором.
В общем, кутаясь в шкуры, лежа на... шкурах, продумывала план пыток в отместку за блудные сны - ибо они мне изменяли с какой-то другой скво, чует за.ница
Утром проснулась рано и злая. Решила, что буду мстить сразу. Подползла к пленнику, достала изкормана иголки священные - тыкаю.
Тыкнула в нос - спит, тыкнула в подбородок - спит. Подумала, достала ножичек из-под тронного пуфа Мамбы, разрезала сутану - сначала как горизонт утром яро рисует, потом как дождь шальной льет. Залюбовалась. Не кожей бледной - работой качественною. А вообще, не зрела я еще мужецкой бледногруди, тут тоже залюбовалась.
У него подбородок такой - пальцем трогаю - колючий, как иглы кактуса молодого. Но черный, как хвост Печени.
Чешу ногтем, близко нюхаю, трусь носом - щекотно.
Пленник проснулся замечаю, когда глядит на меня небом ясным - застуканна
Думала он опять обзываться будет, нет, разглядывает, и даже тянется чуть ко мне, может чтобы я еще раз понюхала? Как детектор вони?
Смотрю искоса, и он глаз не сводит. Отклоняюсь в бок - он следит взглядом.
- Ай ты святоша, срам удумываешь?
- Кто ты?
- Демон я, вчера помнишь? - я как бы еще не объяснила, что сегодня без боегого красу, но вот еще с белым речи вести - ему вчера Вождя должно было хватить.
- Да уж, - переводит взгляд на груди мне и вздыхает прерывисто. На что решаю ему двинуть, чтоб не мацал глазами, но не успеваю.
Влетает Шама, перья сыпятся, акуривает несколько кактусов в вигваме. Нам общаться не надо, мы умеем мысленно передавать звуки с дуновением дыма. Жалуюсь ей на взгляды срамные, Мамба высказывает просвятительные речи о пользе срама.
Не думаю, что верно ее понимаю.
Врывается Вождь - я от страха за рассудок свой дикарский прячусь за пленника, прижимаясь к нему местом приглянувшимся - не специально.
Как бы вы отреагировали на совершенно невероятные буржуйские запросы какой-то незатейливой тряпицы?
А как бы вы отреагировали, что у тряпицы есть запросы и она их высказывает? Вот-и я сразу отрусофобилась, прижимаясь к сыну божиму и утыкаясь к его махнатую грудь.
Инстинкт - гордая немужняя скво всегда ищет защиты у сильного и смелого, не важно что привязанного, красивого немужа.

Пока Мамба всех выгнала, меня успели всю обнюхать. Если бы пленник не был связан - то уже лапал бы во всю, так как запускал свой нос в мои волосы очень усердно. Я сразу поняла - он ценитель этого кактусового парфюма, я сама его варила.
Вещание Вождя, подхваченное воздухом, успокаивало и вселяла патриотичные мотивы. В итоге к мычанию Шамы - а она была в астрале, как всегда - подключилась и я, качаясь из стороны в сторону - то на оголенную грудь пленного, то от нее.
В итоге радостный бледнолицый высунул свой язык и смог почти облизать. При том так старательно пытался, что я пришла к выводу - я вкусная.
Теперь горда собой еще больше.
В ответ на такой комплимент, решила показать что тоже не считаю пленника уродом - лизнула в губу (самое подходящее мне по цвету - я разбираюсь в моде).

Как раз в этот интереснейший момент в вигвам юркнул Бэ, трепал меня за косичку.
Святоша очень расстроился, что меня отвлекли - но дела колхозные первым делом.
Шептал шептал мне брат названный предназначение мое, да все ухо посерело от перегара. Наругалась. Мамки у них нет, папка ими так годится, но воспитывать то надо. А я иногда за Мамбу, когда она шибко занята ритуалами.
Ущипнула - ибо по голове бить нельзя. Это первое правило индейское - Мозг священен ибо в ладу с Духом. И отправила обратно к гостям, которых мне предстояло посвящать в брачное действо нашенское.
Выпятила грудь, облаченную в полоску шкуры, поправила ейную, взяла ликер кактуса синего (жаль, последняя бадейка осталась, но до Тянучки идти долго, а кроме той мелкой речки, где наша священная краска для окрасу, еще можно последнюю получить только смешав кактусовую пудру с настойкой.
Вылила, помешала, нарисовала у себя на лбу параллельные полосы - как никак дизайнер сегодня - и отправилась из вигвама к гостям на помазанье.

Выхожу из вигвама, добираюсь до спального района - что чуть ближе к центральной площади находится. Стоят они, гости дорогие, лыбятся, благоухают - прям не узнать. Сразу видно, что братья мои постарались прежде чем их приглашать, ввели в курс дел колхозных.
Даю знак снять шляпы, пока дивятся красоте моей неписанной (то есть сраму здесь еще больше, думаю про себя: польза срама, польза срама) Шляпы долой - вплетаю перья орла-душегуба-кустодера. Начинаю помазывать: два круга, посреди палочка - знак брачный, чтобы плодородие было, две палки, посреди круг - знак качественный, чтобы все хорошо в семье новой было.
Лица не узнать бледноликие, совсем родные стали. Пояса их снимаю - обычай такой, колхозу в дар. А они, дурашки, смотрят все как один, словно тужатся сильно, аж покраснели. Ничего, после нашенского так пронесет, облегчение будет на весь колхоз во славу.
Поднимаю бубен средний шаманский, вдаряю в него с силой скво гордой, и запеваю панибратскую Величественную Индейскую о казусах и хитростях семейных, о радостях и красотах гостей белолобых. Народ мой подхватывает, тянет.
- Там там тараааааам!!! Тут и там урааааа нам!!! Приехал к нашим праотцаааааам открытый синим небесам, почти братан!!!

Площадь Большой Еды - вигвам шаманства

Как только Вождь созвал всех в свой вигвам, радовать гостей и праздновать новоявленную свадебку, я ретировалась к пленнику.
Как сказал мне вождь: "У тебе ответственное секретное задание, дочь моя гордая, следить тремя глазами за белым чужаком, что проповедует. Он может выдать тайны наши священные."
Я муравьишко, тихое и юркое создание Великого Духа. Гляжу третьим глазом - внутренним - в вигвам шаманский, прежде чем двумя наружными смотреть, не случилось ли засады там бледнолицей.
Нет, не случилось. Пленный только рыпается, видимо сбежать хочет, роет словно крот палкой колхозную землю - почти комбайнер, может он пригодится для вспахивания? И Бэ с Вэ на радость - больше времени будет для дегустации новых сортов кактусовых. Вот только тайны нашего племени священны - тут вообще, куда ни плюнь, все священно для команчей (если исключить самих белолицых).
Чужак в колхозе - быть беде. Вот только не хочу я отпускать чужака этого. Он считает меня вкусной. Это мне в радость. А какие еще радости у Мэк?
Мне давно пара замуж. А все племя - родичи, инцест я не приемлю!
Почему бы не приручить животное белопопое? Я буду первая в нашем колхозе. Меня еще пуще зауважают.
План хорош - я стратег, чо)
Сперва надо соблазнить, чтобы вера его пошатнулась. Я слышала такое - они себя воздержанием чресленным наказывают. Изнемог небось без ласки. Значит надо приласкать.
А еще всем каманчи давно известно - белый глазам доверяет боле, чем остальному всему. Надо ему показать красоту мою неписанную.
Стерла со лба полосы брачные чтобы раньше времени подвох не заподозрил - все мужи боятся быть в хомуте - и ввалилась в момент, когда он почти поцеловал землю, придавленный выдернутым столбом.
Видно и земля ему наша приглянулась. Это тоже хорошо.
Правда вигвам теперь на ладом дышит - это была опорная колонна сего сооружения. Если повалится - Шама бошку ему открутит. А зачем он мне без нее и всего к ней прилагающегося?
Потому прыгаю на него и кручу своим пальчиком перед его носом.
- Не хочешь помереть в муках дымных, духами затисканный, ставь на место столбец, да не похоронит тебя и меня заживо вигвам шаманский.
Видно напугался моего третьего глаза - самого грозного - перепрыгнул через руки перевязанные (ха! развязывать их ему никто не собирался) и помог скво хрупкой опору на место вставить - в самую яму.
Запыхались оба от натуги, запотели. Жарко вдруг стало - или может на свадьбе уже к танцам брачным перешли вокруг кострища?
Смотрит на меня глазами своими большими, сразу понимаю - нет у него третьего глаза, иначе сразу бы план мой раскрыл. Засматривается на меня всю такую красивую и вкусную. Я краснею... - да могу, ну и что что не видно?
Перекидывает ручищи свои связанные через меня за спину мне, обнимает. Я сразу скажу, ожидала только само действо а не последствия. Удивилась мыслям своим срамным, поняла смысл истины, ранее Мамбой поведанной: срам - это так приятно.
Тянется ко мне, окаянный Богом своим, ибо уже точно не будет он воздержанием заниматься, чую, прижимает сильно к столбу, обнюхивает пуще прежнего. И вдруг губы мои сосать начинает. Может сок слизывает? Или у меня еще от шоколадного пива что на губах осталось? И у него этот чуднОй вкус перезрелого кактуса - когда он и хмелит и сластит. Ноги подкашиваются - и мы валимся рядом со столбом.
Не то я место для соблазнения выбрала, но метод точно действует. Я умная.

Вигвам шаманский - вигвам гостевой

Он так навалился, что я онемела. Или я онемела из-за того что он засунул язык ко мне в рот? Это какой-то странный способ вкушания моей сладости, но мне было очень приятно. Так же хмельно как шоколадное пиво, так же мягко, как душок курительного кактуса.
Это становилось так жарко и непотребно, что хотелось еще и еще, но не тут.
Я толкала в грудь своего ухажера, переводя дыхание, чтобы хоть спросить как его зовут, а то как-то не только со врагом, но еще и с незнакомым врагом так кувыркаться по подстилке в вигваме Мамбы...
- Мамба! - вырывается изо рта, как только белый переходит к опробыванию на вкус моей щеки.
На меня смотрит удивленно будущий муж.
- Я не про тебя! - толкаю его, и он откатывается от неожиданности. - Срам! Вижу срам твой прикрытый, - и тут мне становится стыдно, мой то срам он увидеть не может, он не очевиден. Кусаю губы, - нужно не тут, иначе кто-нибудь придет, и тогда тебя вздернут на гигантском кактусе за щупанье моей святыни. Надо тебя переодеть.
Лезу в сундук Мамбы, чтобы найти какую одежду, и нахожу портки Вэ (для непобедимости отпрысков Вождя, Шама иногда приколдовывает над их одеяниями, а потом раздает в обмен на ношеные, их стирают и вновь над ними медитируют, иногда и я пробую свои навыки).
Задираю платье черное божие, наклоняясь низко к стоящему мужчине, обнажаю его белье нижнее, забавное. Панталоны белые хлопковые, почти до колен. Сутана долой, грудь мужицкая обнажена, волосатая. Могу рассмотреть что-то новое.
- Тебе нужно сменить это, - намекаю на переодевание штанов, - белолицый.
Он так хитренько ухмыляется, и начинает стягивать одежу с бледных ног. А срам то очень даже... торчит, прям стыдоба берет, как интересно. Сую скорее портки Вэшины, чтобы не засмотреться с открытым ртом да не зависнуть. Не гоже незамужней скво так сразу таять от прелестей мужицких.
Надевая, ухмыляется еще больше, так бы и вцепилась ему в волосы да облапала всего, вжимаясь юною грудью в волосатую.
Потому схватила одну из лент своих, удерживающих грудь (а всего их три, для справки) и навязала на глаза его бесстыжие. Мне так спокойнее, и он пути не увидит. Ну умная же я, чо.
Так же украсила его раскрасом и перьями, нарисовала глаза, чтобы сразу не заподозрели слепоту белого, накинула пончо, чтобы волосатость прикрыть, и потянула за собой из вигвама.

Есть у нас гостевой вигвам, небольшой, и удобный. Туда и потащила своего пленника, он же цеплялся за мою попу, все нащупывал и нащупывал.
- Ты ведь знаешь, что тебе теперь мужем моим быть? - спрашиваю.
- И как же зовут мою невесту?
- Мэккитотозимью, - выдаю на одном дыхании. - Скорее Мэк. А ты, муж будущий?
- Мэкки, - улыбается, обхватывая меня сзади и потираясь срамным местом, но продолжая следовать за изворачивающейся мной, - я Габриель, но ты можешь звать меня Додж.
В этот момент открываю плащаницу вигвама и толкаю в темноту мужчину. Он утягивает меня за собой и мы валимся на самые шкуры, в их мягкость.
- Додж, - пою, пока он снимает свою повязку, - в нашем колхозе пары благословляются духами. Потому мы можем сразу приступить к совместной постели...