Карта ролевой игры "Прииск Long Jons`а"

Оптимист: всё прекрасно! Я всего добьюсь! Жить - хорошо!
Пессимист: никакого будущего. Всё обречено. Мы умрём.
Реалист: всё обречено, это прекрасно. Пора пить чай.

Гражданский долг и задание Господа нашего с утра выполнял исправно - ни свет ни заря поднялся и пошел бродить под окнами рассадника порока, называемого Салуном. В городок я попал не так давно, год назад. Расшибся и довольно сильно, упав с лошади. Нашли меня сердобольные горожане и, излечив, попросили остаться в местном приходе. Конечно же, я не мог отказать, тем более, что женщин тут много хотя мне по сану не положено и кормят тоже хорошо. Одна лишь проблема терзала меня помимо бесов здешнего салуна - иногда рука, будто сама, тянулась к бутылке с джином или хорошей сигаре, а то и бесы чудились и не такими уж бесами... Прошлое тогда представлялось мне отмеченым отнюдь не церковной благодатью.

Итого:
- назвал их детьми преисподней 2 раза.
- обещал кары небесные 3 раза.
- призывал покаяться 1 раз.
- прочил изгнание бесов 2 раза.
- как всегда предложили зайти 1 раз.
- раскаялись (ну, хоть одна) 0 раз.
Последнее печально. Могли бы хоть вид сделать.

Плюнув на порог, в надежде, что один из грешников споткнется и сломает себе шею, я развернулся и побрел в сторону церкви.
В серванте еще оставались печеньки и какава...

Как говорит лошадка: «иго-го». Как говорит собачка: «гав-гав-гав». Как говорю я: «я за**ался, хочу домой».

Кто-то приходил в гости и моя добрейшая домохозяйка угостила пришельца лелеемой бережно какавой... Горевал я не долго, аккурат до нашедшейся бутылки джина. Нет, я не алкоголик - по сану мне не положено. Но нервы успокоить нужно.
Нервы не успокоились, пришлось сделать еще глоток. И еще. Потом, почему-то, я полез под подушку проверять заныканный ранее кольт. Тот был подарен (виденное ли дело такой щедрости!) одним из прихожан, после часовой проповеди на тему вреда оружия. Так и не понял, то ли речь его проняла, то ли откупиться от меня захотел, окаянный...
Потом позвали снаружи. Лезть обратно под подушку было долго и лениво, поэтому кольт запрятал под сутану. Авось не потеряю...

Попа без приключений - это не попа. Это так - унылые булки.

В наш городок приехали бандиты!
Да и не какие-нибудь, а банда Ублюдков! Это ж надо, сколько счастья мне одному и сразу!
Резко стало надо наведаться в салун и просветить убогих как надо правильно жить. Настолько резко, что времени зайти назад в дом я не нашел. Зато встретил по дороге шерифа, который уже явно с утреца нагрызся кактусовых палочек, которые упорно называет кисточками (потом сидит и тыркает ими же в пустоту). Хороший человек, скажу я вам!
Так вот, соедеинившись в один дружный отряд из двух не очень трезвых человек (кактусы и джин еще не то делают), мы шатаясь дошли до салуна и Джонни открыл дверь. Почему-то, ногой. И я ощутил себя как дома.

Если я расскажу кому-то, о чем думаю, со мной сначала перестанут здороваться, а потом сожгут меня на костре.


"Йоптвайумать!" - пронеслось у меня в голове.
Это ж надо так попасть. Видел же плакаты, развешанные по всему городу, с объявлением, дескать "салун приглашает"...
- Покайся, дочь моя, ибо ты грешила! - только и смог ответить я.
Кольт в моей руке пошел юзом, заставляя присутствующих синхронно пригнуться. Это они зряяяя... стреляю я отменно. Правда, не помню, откуда у меня этот навык. Склерос, будь он не ладен!

- Пошли напьёмся.
- Опять? Ну сколько можно. Ничего хорошего из этого не выйдет. Часов в восемь давай.

- Покайтесь, грешники! - я не надеялся, что прокатит, но вдруг?
Каяться никто желания не выразил, поэтому разумнее было принять предложение и выпить. Не могу сказать, что выпивка в салуне была хуже - кажется, мы брали пойло у одного поставщика.
- Ну, во славу Господа, будем здравы!
- возмутилась мадам Лулу. -
Она все еще не отпустила мою руку, дергая за святой крест. Видать как бес в ней дергался.
- Вот твой подарок, дочь моя, хоть сись... непотребство прикроешь! - разжал я ладонь, и не переминув ухватить еще одну рюмку пойла.

- Всегда, дочь моя, но бесы... БЕСЫ! тс-с-с-с! - отчего-то многозначительно поднеся указательный палец к губам воскликнул я, и тут прозвучало волшебное слово...

КАРТЫ!

Я говорю с серьезным видом, но внутри меня танцуют олени в фиолетовых шапочках и салатовых трусах

- Если покер, то я согласен, - вырывается само.
Не иначе как это все бесы...

Салун.

Я помню чудное мгновенье... А больше ничего не помню.

Игрок с меня оказался тот еще... Карты будто сами прыгали в руках и АЛЧНОСТЬ проснулась во мне великая. Впрочем, дама в виде выигрыша и женские труселя в качестве оного же не впечатлили. Поэтому я сел наблюдать за игрой одного из мерзких и богопротивных с одержимой бесами. Собственно, надеясь на раздевание (нет, не богопротивного, а наоборот).
Узреть что-то приятное глазу (это все бесы, это не я) не удалось. В салун ворвались краснорожие чудовища из близлежащего колхозу и пронеслись вихрем.
Не донеслись.
Узрев мою святость, один из них бросился вперед, за что получил пинка (да-да, получи пинка, окаянный) и подачу в нос. Подача удалась, особенно нижняя. Но, о, пичаль, мне неожиданно прилетело в голову чем-то тяжелым. Пришлось экстренно терять сознание и корчить из себя трупа. А что ж делать...

Стоянка краснорожих демонов.

Снесла как-то курочка Ряба по пьяни сарай...

С начала долго болтало, потом я попал в ад и встретил демона.
Демон оказался улыбчив и вроде даже с сиськами.
Негодование свое решил выразить в негодующем крике. В результате откуда-то упал и снова наступила темнота.


Следующее включение в зону эфира было болезненно.
Голова гудела как колокол Набата. Или, на крайний случай - будто по ней долго и усердно лупили чем-то тяжелым.
Да-а-а... Додж... Допился ты. До полосатых чертей. Снова.
Еще и юбку на себя где-то напялил.
Стоп.
Это ж, итить, чего было??
Тут меня подхватили под руки и куда-то поволокли.
Снова полосатые черти... И пнуть бы их ногой, вот только кто знает... вдруг я в аду? С начальством не хорошо ссорится.
Привязав меня к воткнутой в землю палке, убогие вышли вон, а я пожал плечами и прикрыл глаза.
Как мама говорила? Если ничего не можешь сделать - расслабься и получай удовольствие.

Если ты говоришь с Богом - это называется Молитвой.
Если Бог говорит с тобой - шизофрения.

Стоянка богопротивных красномордых. Вечер.
Один я оставался не долго, даже не успел обдумать поступление в мозг новой информации, а точнее - воспоминаний. Они роились в голове как тараканы и скребли лапками извилины.
Это ж сколько я выпил?
К собственной горечи и согласно воспоминаниям - размер выпитого произошедшей жопе никак не соответствовал.
Я потерял память.
Я жил в городке.
Я был местным священником целый год.
И, о, боже, я полностью исполнял свои обязанности!
Печально и душераздирающе. Я, который был лучшим шулером Запада, самым хитромордым (вот тут со миной мог поспорить только мой единоутробный братец, Хью) и самым везучим по обе стороны Миссисипи!
Прервало мои горестные размышления дикое раскрашенное существо (ну, или дикораскрашенное, как кому нравится) с убойным запашком от которого резво отодвигалось все живое - комары, мошки, и даже полусдохшая крыса. При этом крыса, как единственное существо, способное издавать осознанные звуки, нещадно материлось. Почему - я понял через несколько минут.
Запалив нечто весьма и весьма вонючее, она (да-да, я узрел таки сиськи!) обошла меня вокруг и уселась напротив.

Вот оно. Узнал. Шаманка это местная. Видел ее не раз, и даже несколько раз припирался о вере. Ну что поделать... люблю я теологию.
- Тезаурус мне! Моя твоя не понимать. И с бесами не говорю. И вообще... (где-то тут меня разобрало от дымка и понесло) С Богом надо говорить молча, чтобы он слышал. И всенепременно каяться. И чтоб было в чем каяться, нужно всенепременно что-нибудь натворить. Лучше из заповедей, только "не убий" не рекомендую. Труп заманаешься прятать. Остальное потрет... поретблять умеренно! И вообще, записывай.
Тут я внезапно обиделся, а потом меня понесло в тундру божественного писания, которое я решил процетировать на свой лад. Видно слушательнице не понравилось, ибо мне снова врезали по черепушке чем-то тяжким. Абзац.



Утро, штаб ФБР:
- как ты объяснишь, четыре трупа и килограмм героина, найденные у тебя в квартире?
- я хожу во сне!

Стоянка богопротивных красномордых. Утро.
Затекло все. Особенно то, за что пытались потрогать, и руки.
Когда трогать начали ниже, оказалось, что затекло-таки не все. Кое-какая часть меня вполне себе бодра и рада женскому присутствию рядом.
Подумав о том, что упустил целуй год, захотелось взвыть, но я передумал. Но удержаться и потянуться за искушением богопротивным... я чо, дурак?! Конечно, ДА!

- Кто ты?
Что-то уж больно хороша охранница. И нет не сказать. Удумываю же. Даже вот действую как могу.

- Да уж, - а у самого взгляд только вниз. Господи, какие сиськи, а...
Потом началась чехарда. Прибежали ВСЕ, ну, абсолютно, ВСЕ.
Принесли розовое нижнее белье (вот зачем оно индейцам, прости господи, а?), с которым начали... переговариваться.
Дурдом.
Из хорошего - только плотно прижатая ко мне тушка скво, которая наверняка ощутила срам...

— Хватит раздевать меня глазами! Ради Бога, используй уже руки!

Стойбище богопротивных краснозадых. Наверное, день.

Собственно, если бы не затекшие руки-ноги, в гостях мне понравилось бы больше. Особенно нравится началось когда малоодетая красотка начала по мне ерзать.
Пахла она на удивление приятно. Лесом, дождем, какими-то травками... Настолько, что хотелось держаться поближе.
Хотелось сильно, даже начал качаться столб, к которому прикрутили меня окаянные.
Я даже постарался понаклоняться за девой (теперь даже язык не поворачивался назвать ее бесовским отродьем), и даже лизнуть, но не удалось.
Хорошо, что усилия мои оценили по достоинству и по-индейски поцеловали. В губу. Языком.
Грех скрывать - мне ооочень понравилось.
Потом внезапно все свалили. Не попарно или поодиночке, а все сразу, оставив рядом со мной только Шамана (или Шаманку, как прально-то, а?).
Дамочка долго сидела в углу, невпопад бормотала и жевала каких-то козявок, потом встала и, прямая как церковная свеча, побрела прочь. Зрелище меня впечатлило - такая осанка была только у старого гробовщика Трахтенберга, когда он в прошлом году мучился от радикулита и приезжий дохтор (бес богопротивный) прописал ему натирания и жесткий корсет.
Оставшись в гордом одиночестве, я думал не долго. А что? Думаете много неприятностей, из которых старый добрый Додж не сможет выпутаться сам?
Не тут то было!
С удвоенными усилиями я начал раскачивать недавно поддававшийся столб...

— Ой, а вы кто?
— Да мы мозги твои. Вот, узнали, что ты влюбился, так попрощаться зашли…

Стойбище краснопопых ets. День.

Центральный колышек, к которому был привязан, расшатал успешно, однако, как оказалось, зря. Ибо он оказался несущим.
Здание, выстроенное из переплетения палок и шкур, начало заваливаться на бок, грозя не только укутать меня в останки мертвых животинок, но и упаковать еще более компактно, чем было.
Осознал. Пыхтю. Хочу поставить назад и обдумать новый план побега.
Отвлекся, короче.
Женское тело запрыгнуло на меня вдруг, чуть не повалив и не погребя нас обоих под останками дома. Столб зашатался еще опаснее, грозя треснуть меня по куполу.

От испуга видать я исполнил пируэт, которому с детства был научен братцем (тренировались мы, кто быстрее освободиться, когда руки связаны, но этот шельмец всегда побеждал, потому как прятал в рукаве ножик), и, кувыркнувшись да протащив веревку под вытянутым из земли бревном руки все же освободил. Связанный, но не покоренный! Ха!
Потом был сложный процесс установки несущей жерди на место - упарился. И более внимательное оглядывание моей наездницы.
Ох и хороша, чертовка!
Свежая, легкая, как ветерок вольный. Ноги длинные, ничем не прикрытые. Грудь - которую я уже точно видел и ощущал на себе - вот она прижималась ко мне утром, точно! Бесстыдница. Но хорошаааа. Никакие бесы не спасут.
Прижался я к ней, держу и целую. Какая женщина - в голове вертится. И никаких тебе там привычных бесов подстрекателей и мыслей о непорочной святости и непогрешимости обета безбрачия.
Бог велик. Простит, что с него станется?
Веревки, дерганьем подпорченные, мало что сдерживали - дернул пару раз, и нету их. Правда в процессе упал и скво за собой утянул. Знать сами ангелы мне помогают.
Вот оно - благословение господне!
Обхватил ее, прижал к себе и целую в шею. Хорошааа...

Засыпать вместе - это романтично. Сначала да. Потом лежи и слушай храп, получи локтем в глаз, прощай одеяло, привет пол. Суть вы поняли.

Хорошо в колхозе утром. Даже у индейцев.
Особенно у индейцев - при таком раскладе как у меня сейчас, скажу я вам.
Ничуть ни кривя душой, Мэкки - женщина моей мечты, хотя мечтал я много, даже слишком. Особенно вот после молитвы, вечерком, заглядевшись в пыльный потолок на соседа-паука и поминая тихим незлым словом обет безбрачия, который, как я тогда думал, был мной дан...
Почухав голову и достав из торчащих во все стороны волос пару перьев (хотя что-то сказало мне, что большая часть осталась все же на месте), я нашарил аппетитное тело с нужными изгибами справа и прижал к себе. Желанная и много раз потребимая этой ночью дева (хотя тут еще вопрос, кто кого потреблял) двинула мне в глаз, потом притянула мордой в титьки и закинула на меня ногу.
Понял, что буду учить язык. И немного облагораживать новое место жительства.
На повестку дня встали:
- Джин или виски собственного приготовления. (А что, назвать, например, Белый Орел, и продавать. Я, помню, в бочонке такой пойло варил... Маменька в салун продавала. А Хью, хлебнув на досуге отрубился и проспал трое суток к ряду. Забористая получилась, зараза).
- Плантации не совсем ладана за церковью. Вот бы их с кактусами скрестить...
- Десять ящиков кагора церковного и двадцать три ящика виски лучшего качества, заныканных в подвале моего дома. Интересно, на выкуп за невесту они сойдут?
Потом меня крепко взяли за то, что встало первым и в списке упомянуто не было.
Я, конечно, уже говорил, но еще скажу - КАКАЯ ЖЕНЩИНА!

Ну какая может быть личная жизнь, пока я не захватил мир?

Родной (уже) колхоз.

Ехать в город было откровенно лень, но, епстудэй, есть такое слово – надо!
Вызвали меня специальным письмом (Вэ принес) по делу очень деликатному и, что не маловажно, хорошо оплачиваемому (обещали бочку самогона). Супруга любимая лично ножкой пнула на дело благое, колхозу полезное. Вот и решил – еду.
Дорога мерно ползла назад, я – по инерции – вперед, а мои мысли топтались где-то посередине. Путь решил держать на весьма смирной кобылке. Думал, захвачу из церкви давненько заныканный кошель, куплю Мэкки подарок…
Господь милосердный, что это оказалась за женщина! В меру добрая, умная работящая, а уж какая затейница! Собственный вигвам мы отгрохали аккурат после свадьбы, я неплохо научился варить пиво и ухаживать за кактусами. Даже подружился с с Мамбой, которую стал теперь называть тетушкой, за что был бит ссохшимся кактусом, у которого уже повыпадали все иголки. Счастливчик я.
Однако, вернемся к нашим баранам.
В городе на меня поглядывали удивленно не только редкие ранним утром жители, но и пару ворон на деревьях. Интересно, почему это? Неужели все из-за рясы? Так она же постирана неделю назад, совсем чистая… Или из-за нескольких перьев в голове? Мэк всего-то немного ободрала Гоги – сказала, что мне нужнее, защищаться от злых духов в пристанище белых это вам не это… а у него еще вырастут. Хотите поспорить с моей женщиной? Я – точно нет.
В салоне казалось тихо до невозможности – девочки спали, отдыхая от трудов праведных, лишь несколько пьяных с ночи завсегдатаев ветхими грудами валялись на полу.
- Как хорошо, что вы приехали, отец мой! - Лулу в тонком пеньюарчике схватила меня за рясу и потрясла за подол. – Вам непременно нужно пойти за мной!
- Чего тебе, убог… дочь моя? – я зевнул, прикрывая рот ладонью. Привычка. Еще и не к такому привыкнешь, когда тебя жена накормить пытается…
- Вам надо пройти со мной!
- В обитель греха? Ты чего, полоумная??
- Святой отец, - она закатила глаза, - письмо!
- А, ну да, - кивнул я, сделав вид, что совсем не забыл. – Веди.
Уж очень хотелось закончить дела и вернуться. К Мэкки.
Они были повсюду. Розовые, кремовые, красные, черные и даже цвета шампанского. Кружевные, полупрозрачные, маленькие и шортиками… Трусы.
- Ты гляди, какие у него загребалки волосатыееее…
- Вот супостат, лапать щас начнет, по морде хитрой вижу.
- Ой, хозяйка-а-а-а… Надень сегодня меня!
- Нет, ma belle, Я твои трусики на сегодня, те самые, что ласково обнимут твою попку!
В ушах зазвенело от пронзительных воплей, в глазах зарябило… в общем, я впечатлился.
- Молчать, нечистые! – для пущего эффекта пришлось погрозить кулаком.
- Сам ты жопа неумытая! – обиделись трусишки справа.
- Да меня с французьским мылом стирали! – раздалось слева.
- Мадам Лулу, боюсь, тут поможет только самый радикальный экзорцизм, - вздохнул я.
- Что, совсем? – она жалобно посмотрела на меня.
- Да.
- Даже вон те, из Парижу?
- Да, и ети.
- Жалко, - в ее глазах заблестели слезы. – И что вы собираетесь делать?
- Спалить, окаянных!
Перед авторитетом моим Мадам устоять не могла, однако куча белья слезно молила не губить.
После долгого (ну, не очень долгого, домой очень хочется, да) размышления, я собрал труселя всевозможных фасонов с большой сундук, завез в прерии и закопал. Еще полчаса ушло, чтобы составить карту. Но, это уже совсем другая история…