Карта ролевой игры "Сказ про то, как девки на дракона ходили"

Кричу, а в ответ - только эхо.
И что теперь делать? На месте стоять или вперед идти?
Как говорится: «И здесь хорошо, и там весело!»
Прошла я вперед самую чуточку, как вдруг по правую руку словно бы свет блеснул.
Подошла я ближе, а на стене, в расщелину факел вставлен – чудной какой-то: огонь синий, не дымит, не трещит, ровный такой, как шар.
Взять бы его себе – может, метки наши увижу: встала я на цыпочки, потянулась, что было сил – высоко.
Подпрыгнула – нет, и так не достать.
- Хватит уже издеваться! – нервы не выдержали и саданула я кулаком по стене со всей силы.
Факел, словно того и дожидался - выпал из расщелины, по голове мне угодил и рядом упал.
Наклонилась я, подобрала его, а это вовсе не факел, а посох – весь изузоренный, с затейливым навершием, и в навершии – камень светящийся.
- Пригодишься, дорогу перед собой проверять. Вот найти бы тропку, короткую и безопасную – прямо к Марину.
И только я сказала, как руку с посохом куда-то повело, посох дернулся, словно собака след взяла.
Вспомнилось мне вдруг то бодрящее зелье, которым мы от колдовского сна спаслись. Может, и посох непростой?
Как бы ни было, а придется поверить – другого выхода нет. Перекрестилась я и пошла за путеводным посохом.

- Марин!! – выронила я посох, привёл, не обманул, и кинулась к мужу. – Больше ни на шаг не отойду.
Он едва с колен подняться успел, подхватил меня, к себе прижал.
А я даже не заметила, что вокруг пыльно почему-то стало, поняла только, когда вдохнула.
- Что за гадость!
Но как-то вдруг не до того мне стало: во рту сразу пересохло, по телу словно огонь разбежался. Словно и не было вчера в бане ничего. И с Марином то же самое творится - сарафан мой прочь полетел, следом его одежда.
И ведь знаю, что не время, не место, но с ума по нему схожу.
- С ума ты меня свела, видать, ягодка! Весь мой разум помутился, об одном только думаю, да не мысли это вовсе, а по-вашему - сплошной грех.
Может и так, но не согрешишь – не покаешься! А я каяться не собираюсь!
- Пусти! - шепнула Марину тихонечко, ладонями в грудь уперлась, чтобы назад шагнул, и на колени опустилась.
- Славушка?
Не понял, тем лучше, значит, сейчас удивлю.
Руки ему на бедра опустила и вперед подалась – не всё же Марину меня на вкус пробовать. Я тоже не откажусь…
Сама не знаю, откуда что взялось, ведь о таком ни вслух, ни шепотом не говорят - не иначе сердце подсказало.
Как ни старался Марин сдержаться, но все-таки не выдержал - поднял меня с колен, на руки подхватил:
В дерзком падении,
Двух тел сплетение -
Небо в морской глубине...
…- Ягодка, нам идти пора.
- Куда? – у меня сейчас сил не хватит голову поднять с плеча Марина, не то что идти.
- Выбираться отсюда, - Марин осторожно поставил меня на ноги, сарафан подал. – Одевайся.
- Можно бы и остаться, - мурлыкнула я, надевая сарафан.
- Нет уж, ладушка, не подходит нам этот дом.
Раз муж велит - надо идти, да ноги не держат.
Я и слова сказать не успела, как снова у Марина на руках оказалась.
- Посох возьми, - вдруг вспомнила, - он меня к тебе привел, может и отсюда выведет.
И словно волны вокруг сомкнулись: теплые, ласковые, поют что-то негромко, баюкают… холодом обжигают.
- Ой! – рванулась я прочь, так ведь и замерзнуть недолго.
Да не вышло: Марин сам насквозь промок – посреди водопада встал - но меня держит крепко, не отпускает, в глаза смотрит с тревогой.
- Легче тебе, лада?
И вправду легче – чувствую, в голове прояснилось, и тело больше с ума не сходит.
Сложила я ладони ковшиком, набрала водицы и выпила.
Совсем легко мне стало – ушел дурман, будто и не было его вовсе. Водица-то не простая оказалась, наверное, та самая – живая, по которую в сказках сказывают.
- Марин, а ты как же? Тебе легче?
- Не тревожься, ягодка, прошло наваждение, не вернется больше, - улыбнулся Марин.
Огляделась я вокруг: вывел нас посох

И не одни мы тут, под соседним водопадом еще двое стоят – мужчину я прежде не видела, а к девушке пригляделась и ахнула:
- Эсми!

Шагнула я навстречу.
- Да уж, знатно свёкор развлекается. Ну ничего, вот сосватаю я за него тётку Матрену - нашу первую сплетницу - будет знать. А может, лучше, как в странах восточных - гарем подобрать? Как думаешь, Эсми? Я ему припомню эти чёртовы грибы!

- Не ждала, не гадала, пошла за чешуйкой, а нашла мужа, - глянула я на своё кольцо с камнем дивным, улыбнулась. - И сдается мне, не я одна.
А Эсми знает, кто нам в мужья достался? Похоже, не знает. Надо бы ей сказать, но как? При молодцах наших особо не пошепчешься.
Выбрались мы из водопада, но и там везде этих грибов понатыкано - ступить некуда.



- Марин там инструмент нашел, зарубки на стенах ставил, чтобы мы не заблудились. Так, может, фляга какая завалялась? Кувшина-то здесь точно не найти.

- И правда, налей. Кто знает, куда нас еще занесет. А я пока, - глянула на подругу хитро, - грибочков соберу, тех, что помоложе, тоже пригодятся.
Вот интересно, а батюшка Марина любит пирожки с грибами?
Как сказала, так и сделала. Насобирала грибов, только вместо корзины узелок получился - чистый льняной лоскут у меня в кармане нашелся.
Подошла я к Марину, за руку взяла, только спросить хотела, куда дальше пойдем, как снова все вокруг исчезло...
И оказались мы в самом сердце гор.
- Вот мы и дома, ягодка, - указал мне Марин на замок, за высокой аркой. - Решил отец, что довольно нас испытывать.
- Негоже заставлять родителя ждать. Идем, любый.
И прошли мы в арку рука об руку.

Улыбнулась я свёкру – видный мужчина, как раз тётке Матрене в пару. Надо будет его в Грушево пригласить, с роднёй познакомить.
Только бы Марин со своего батюшки пример не взял, когда наши сыновья в возраст войдут.
И с чего вдруг мысли такие, Слава? Рано еще о детях думать. Или… в самый раз?



- Что пожелаешь, лада моя? – спросил Марин. Голос весёлый, а в глазах тревога стынет.
- Любый, что я еще пожелать могу – только с тобой быть. Навсегда.
Вспыхнула чешуйка в ладони моей бирюзовым огнём и невесомо на пол осыпалась.
- Нет для меня никого дороже тебя, милая.
Прижалась я к мужу, обняла, и не знаю, сейчас сказать или погодить – вдруг ошиблась?
Глаза закрыла, к себе прислушалась – нет, не ошиблась, сердцем, душой чувствую.
- Не меня, Марин, - шепнула тихонько, чтобы никто, кроме него, не услышал. – А нас.

Эпилог.

Волны с ласковым шелестом ластились к ногам и неохотно откатывались назад. Заходящее солнце рассыпало по темно-зеленой глади моря золотые блики.
Вечер выдался тихий и теплый, просто на заглядение, сиди себе и любуйся – но мы ждали.
- Гулять! - решительно потребовал Владисвет, ужом соскользывая с моих коленей. Заметил слева на песке большую жемчужно-розовую ракушку и деловито затопал в ту сторону.
Сегодня мы встречали Марина вдвоем и – я бросила взгляд на солнце, уже касающееся пенных гребней – что-то любый припозднился.
Опять поди у русалок что-нибудь стряслось. Ведь знают, паршивки хвостатые, что женат и все равно липнут.
Пожалуй, и впрямь стоит поджарить пару самых настырных – небось, сразу поумнеют!
Наконец-то!
- Папа! – мигом забыв про ракушку, сын влетел прямо в воду.
- Соскучился, - улыбнулась я, подойдя. – Случилось что, любый?
- Сетей много наставили, пришлось поубавить. Ягодка, а ты никак, снова про русалок подумала?
- Подумала, - вздохнула я. Насквозь меня муж видит – ничего больше не сказал, улыбнулся и обнял, маленького на руки подхватил:
- Ну, пострел, залезай батьке на шею, покатаю! Что ж вы старших с собой не взяли, али одних дома оставили? Негоже так, - покачал головой, сверкнул очами синими и забилось мое сердце, как бешеное. Не первый год вместе, дети растут, а каждая ночь – до сих пор, как первая.
- Набедокурили, вот дома и остались. Посуду разбили.
- Велика важность, - Марин только отмахнулся. – случайно, поди.
- Заморскую, из хрусталя веницейского. Пращой, в стрельбе решили поупражняться.
- Погоди, ягодка, - Марин даже остановился, - что-то в толк не возьму. Ты ведь её разбила.
- Ту, что на дюжину персон, - я прикусила губу.
До сих пор, как вспомню, в краску бросает.
Чего только в голову не придет, когда дитя носишь – приревновала Марина к русалкам, так он сначала не знал, куда деться, а потом всю ночь мне доказывал, что не нужны ему никакие русалки. Доказал, да так убедительно, что уснули мы только на заре.
- А что, еще какая-то была?
- На две дюжины. Теперь уже нет, одни осколки остались.
- Ох, лада моя, будет тебе. Потом, как вырастут, вспомнишь да пожалеешь, что больше посуду не бьют, – Марин снял постреленка с шеи, поставил на землю и улыбнулся. - Ну, беги в избу скорей!
Строго-настрого сказано было – из дому ни ногой, так они на крыльце устроились! – я невольно усмехнулась, глянув на склоненные над страницей головы – рыжую и темную.
- Батюшка!! – раздался дружный сдвоенный вопль, книга свалилась на ступеньку, и Альдис с Велимудром повисли на отце и потащили в дом, наперебой выкладывая новости.
Теперь ни на шаг не отойдут, пока спать не отправлю.
Так и вышло – Владушку я через час уложила, а старших Марину пришлось по очереди на руках уносить.
- До чего упрямые: ведь уже носами клюют, а все равно сидят, так соскучились, словно тебя полгода не было, а не три дня, - я расплела косу и поднялась.
- Так есть в кого, - отозвался Марин, складывая одежду на лавку. – Альдис вся в тебя, еще немного и вас за сестер считать будут.
- Марин, ты ей опять новое ожерелье принес? – я присела на край ложа. – Мала еще дочка для жемчугов.
- Будь по-твоему, ладушка, в другой раз кораллы подарю. Как же я соскучился, - его ладонь скользнула по волосам, а губы обжёг поцелуй.
…В сон клонило неудержимо, но я еще кое-что важное не сказала.
- Любый, - я потерлась щекой о плечо мужа, - у меня для тебя новость.
- Какая, ягодка моя?
- Скоро будем новое имя выбирать – для сына или для дочки.