Очень кстати по времени подоспел сентябрьский номер The Ricardian Bulletin. В нем как раз рассматривается очень подробно роль и судьба епископа Стиллингтона («Will the real bishop Stillington please stand up» by Bryan Dunleavy). Ничего революционно нового о нем, да и написана вяло, но в ней упомянуто то, о чем я никогда даже не задумывалась – кто был автором хлесткого текста Titulus Regius? Оказывается, есть теория, что именно епископ Роберт Стиллингтон. Вот о нем, и ещё о некоторых особенностях марша Генри VII из Лестера в Лондон и пойдет речь дальше.
Личность этого епископа интересна по нескольким причинам. Во-первых, из-за странных кульбитов его карьеры при Эдварде IV, во-вторых, из-за его речи перед парламентом в 1483 году, из-за которой Ричард III был вынужден принять корону, и, наконец, из-за поспешности, с которой ещё некоронованный Генри VII отдал приказ об аресте епископа немедленно после битвы при Босуорте. Буквально 22 августа 1485 года. Вызывает также вопрос судьба захоронения епископа Стиллингтона, который выстроил для своего захоронения часовню в кафедрале Веллса (он был епископом Веллса и Бата). А именно, во времена короткого правления Эдварда VI, сына Генри VIII, захоронение епископа и сама часовня были разрушены до основания сэром Джоном Гейтсом, а останки епископа были им же вытряхнуты из свинцового гроба. С одной стороны, сэр Гейтс был религиозным фанатиком-протестантом, вице-камергером королевского хозяйства и главным шерифом Эссекса, то есть, облеченным властью «идолоборцем», разрушающим все католические алтари, до которых мог дотянуться. С другой стороны, гробница одного из епископов ни в коем случае не была «идольским» алтарем. Более того, часовня Стиллингтона оказалась единственным разрушением на весь старинный кафедрал, построенный ещё в 1300-х годах. Если бы это была так называемая «месть Тюдоров», то она сильно запоздала, но факт остается фактом.
Я прошерстила родословную сэра Джона, потому что его отца, сэра Джеффри, повсюду называют соратником 13-го графа Оксфорда, и это дает хоть Джону Гейтсу какой-то персональный повод ненавидеть йоркиста Стиллингтона. Тем не менее, разница в возрасте (Джеффри Гейтс только родился в 1481 году) заставляет предполагать, что этот джентри из Кембриджа мог быть скорее протеже графа, нежели соратником Джона де Вера. Граф Оксфорд действительно жил во времена правления Генри VIII в Эссексе, в Кастл Хедингем, где слегка облагородил семейный замок и развлекал себя и соседей выступлениями своей театральной группы в 1492-1499 годах. Он также покровительствовал местному приходскому хору. Так что, в принципе, вполне мог взять под крыло этого Джеффри Гейтса, тем более, что семья была старейшая – Ральф де Гейтс жил в Оксфордшире еще в 1206 году, а первый Гейтс (вообще-то, тогда ещё Айлрициус де ла Гата) упоминается и вовсе в 1169 году. Во всяком случае, ко двору де Вер Джорджа Гейтса продвинул, а уж тот постарался познакомить своего сына Джона так хорошо с нужными людьми, что тот смог жениться на сестре всесильного в конце царствования Генри VIII сэра Энтони Дэнни. Причем, если поговаривали, что завещание этого короля является творением клики Дэнни, то про Джона Гейтса говорили, что продвижение Джейн Грей как наследницы престола Эдварда VI – его рук дело. Тем более, что его мать, Элизабет, была из Клоптонов, которые были в родстве с де Греями.
Итак, Роберт Стиллингтон. Он был, очевидно, выпускником Оксфорда, и получил степень доктора по гражданскому праву годам к тридцати. Карьеру свою делал в рамках церковной бюрократии, но именно духовной работой он не занимался, все его церковные назначения были просто источниками дохода. В те годы ему покровительствовал епископ Бата и Веллса Томас Бекингтон, под чьим руководством он, сразу после выпуска в 1442 году, стал ректором Беверстона в 1443, субдьяконом (иподиаконом) в 1444, дьяконом в 1445 году, и священником в 1447. Это было молниеносное продвижение – епископ Бекингтон явно продвигал своего протеже аллюром до должности, с которой можно было начинать реальную политическую карьеру. И не он один! Епископ Солсбери, епископ Лондона и архиепископ Йоркский принимали в его карьере живейшее участие. В результате, в 1458 году Роберт Стиллингтон стал настоятелем в королевском St. Martin's Le Grand по личному распоряжению Генри VI. В 1461, эта же должность была подтверждена за ним вторично, плюс он стал архидьяконом в Колчестере и Таутоне. После смерти епископа Бекингтона, в 1465 году, он занял его место.
Чем он, в основном, занимался по службе, так это шлифованием международных договоров, начиная с 1448 года. Начал он тогда с договора с Бургундией. Видимо, успешно, потому что через год король Генри VI назначил его членом королевского совета. Там Стиллингтон, собственно, и застрял, поскольку в перипетиях Войн Роз участия принимать то ли не мог, то ли не хотел, то ли не считал нужным. Во всяком случае, Эдвард граф Марч захватил его с собой именно из Таутона. Сильно подозреваю, что в качестве эксперта по бургундским делам – именно в это время Эдвард был одержим бургундским союзом.
Как известно (со слов самого Стиллингтона), весной 1461 года будущий епископ, а тогда ещё канонник, он стал свидетелем заключения преконтракта между Эдвардом и сестрой будущей герцогини Норфолка. Впоследствии, через 22 года он расскажет об этом парламенту: «It was put forward, by means of a supplication contained in a certain parchment roll, that King Edward’s sons were bastards, by submitting that he had been precontracted to a certain Lady Eleanor Boteler before he married Queen Elizabeth and, further, that the blood of his other brother, George, duke of Clarence, had been attainted so that, at the time, no certain and uncorrupt blood of the lineage of Richard, duke of York, was to be found except in the person of the said Richard, duke of Gloucester. At the end of this roll, therefore, on behalf of the lords and commonalty of the kingdom, he was besought to assume his lawful rights».
Очевидного смысла лгать у Стиллингтона не было. В 1483 году ему было уже около 70 лет. Его карьера при Эдварде IV достигла максимальной вершины. Он сразу стал сначала хранителем личной печати короля, и Лордом Канцлером в июне 1467 года. Правда, в 1473 году Эдвард его с должности уволил после того, как в 1472 году епископ не явился на заседание парламента, сославшись на слабое здоровье. Дальше – больше: в 1478 году Стиллингтон был схвачен и посажен в Тауэр. Правда, всего на неделю. Это несомненно было связано с делом герцога Кларенса, с которым королю Эдварду удалось в том году покончить. В качестве предупреждения, конечно, потому что Стиллингтон и Кларенс были соседями по земельным владениям, и были, разумеется, хорошо знакомы. И оба владели смертельно опасной для короля информацией – у Кларенса было подписанное Маргарет Анжуйской назначение его наследником престола от Ланкастеров, а у Стиллингтона – сведения о том, что потомство Эдварда не имеет права на трон как рожденное в адьюльтере. После этого, король старался с епископа внимательного взгляда не спускать, и в 1479 году снова пристроил его к делу с очередной дипломатической миссией.
Генри VII не имел, похоже, ни малейших сомнений по поводу того, кому принадлежит авторство скандального по своей оскорбительности Titulus Regius. Когда Стиллингтона освободили 22 ноября 1485 года, то формулировка причины освобождения была записана в не менее оскорбительной форме: «great age, long infirmite, and feeblenesse». Но старый епископ опроверг эту формулировку делом, приняв участие в деле «Ламберта Симнелла», или Дублинского короля, как его ещё называли, после чего укрылся в Оксфорде. Собственно, совершенно не исключено, что Стиллингтон стоял за этой историей в более полный рост, чем это принято предполагать, потому что на этот раз Генри VII забудет о предполагаемой дряхлости епископа, и учинит неимоверное давление на Оксфорд и добьется-таки выдачи Стиллингтона, которого увезут из заключения в Винздорском замке уже только умирать.
Заодно я напоминаю, почему Эдвард IV и Элизабет Вудвилл всю жизнь прожили под дамокловым мечом возможности разоблачения его двоеженства, но ничего не сделали после смерти Элеонор Талбот-Батлер. Профессор Рут Гельмгольц пишет по этому поводу так: «Under medieval canon law, adultery, when coupled with a present contract of marriage, was an impediment to the subsequent marriage of the adulterous partners. It was not simply a matter of having entered into an invalid contract. The parties to it rendered themselves incapable of marrying at any time in the future, because under canon law one was forbidden to marry a person he (sic) had "polluted" by adultery where the adultery was coupled with either a present contract of marriage or "machination" in the death of the first spouse. Thus...if Sempronius being validly married to Bertha, purported to marry Titia and consummated this second, purported marriage, Sempronius and Titia would not only have entered into an invalid union and committed adultery, they would also have incurred a perpetual impediment to marrying after Bertha's death. This is precisely the situation (it was alleged) of Edward IV and Elizabeth Woodville».
Как я и писала раньше, Элизабет практически точно не знала о том, что Эдвард не свободен жениться на ней на тот момент, когда она связала с ним свою судьбу. По идее, это делало брак валидным с её стороны. Но её брак с Эдвардом был заключен в глубокой тайне даже от большей части её собственного семейства, и это свидетельствовало бы против нее. Единственное, что могло бы спасти Эдварда от клейма двоеженства, могло быть открытое бракосочетание с публичным обменом клятвами, подарками, с благословением священника и последующим пиром. Если бы Элеонор Батлер не опротестовала этот брак до его благословения (а она не опротестовала бы). Впрочем, даже если бы брак со стороны Элизабет Вудвилл и был бы признан валидным, дети от него все равно считались бы такими же бастардами как Бьюфорты во времена Джона Гонта. Они также не могли втихую заново обменяться в полной приватности клятвами после смерти Элеонор, потому что, к тому времени, Элизабет Вудвилл была провозглашенной женой короля и коронованной королевой, и повторение брачных обязательств потребовало бы папского разрешения, основанного на диспенсации обстоятельств, сделавших брак сомнительным и нуждающимся в подтверждении. То есть, как минимум королю пришлось бы сделать признание, что он вступил с Элизабет в адьюлтер, тогда как она полагала, что вышла замуж. И это, опять же, бесповоротно сделало бы их потомство, рожденное до смерти леди Элеанор в 1468 году, бастардами. Очевидно, именно этот момент Генри VII интересовал особенно интенсивно, потому что ребенком, рожденным до 1468 года, была именно Элизабет Йоркская, которую он так неосторожно поклялся взять в жены, чтобы выиграть на свою сторону йоркистов, которые не желали, тем не менее, видеть на королевском престоле Ричарда III. Такие вот сложности.
А Филиппа Лэнгли, занятая проектом поисков «пропавших принцев» (сыновей Эдварда IV) обратила внимание на то, что путь Генри Ричмонда из Лестера в Лондон занял 12 дней, хотя должен был занять три. Хотя у некороновонного и самопровозглошенного короля были все причины торопиться – Лондон стал за два года рикардианским, послав к королю 3 178 человек и объявив город на военном положении, во избежание попыток захвата. Чтобы понять, что так сильно задержало Ричмонда, Филиппа решила рассмотреть всё, что произошло после битвы, «под микроскопом», согласившись только частично признать причиной ту, которая была собственно объявлена Ричмондом – желание дать своим будущим подданным переварить ситуацию со сменой династии.
Естественно, Лэнгли предполагает, что Ричмонда задержали попытки розыска сыновей Эдварда и желание немедленно взять под контроль всех находящихся в «королевской детской» в Шериф Хаттоне, считая живущих там своим ключом к Лондону. Её удивление вызывает, тем не менее, выбор Ричмондом Уиллоуби в качестве человека, посланного за детьми Эдварда, когда вместе с ним находился родной дядя этих детей – сэр Эдвард Вудвилл? По мнению Лэнгли (и не только её) Вудвилл вообще получил в конце всей кампании борьбы за престол подарки из разряда «уйди с глаз моих» - назначение капитаном о-ва Вайтс и восстановление в правах командира Порчестерского замка. Только после битвы при Сток Филд, он был пожалован в рыцари Ордена Подвязки, после чего Вудвилл поднял 800 человек, помахал королю рукой, и отбыл сражаться в Бретонь. Филиппа делает вывод, что Ричмонд не доверял Вудвиллу, и использовал его как наживку для принцессы Элизабет послушно отправится с Уиллоуби, как она полагала, в Графтон к дяде.
Я не знаю, почему Филиппа Лэнгли делает далеко идущие выводы, не рассматривая ни особенности личности Эдварда Вудвилла, ни особенности характера самой принцессы, которая отнюдь не была уже ребенком. Тем не менее, её предположения о том, что Ричмонд задержался на севере, рассылая в разные стороны не только людей, извещающих окрестное население о том, что «власть переменилась», но и пытаясь собрать возможную информацию о том, где находятся сыновья короля Эдварда, выглядят логичными. Естественно, через корреспонденцию с леди Маргарет он был в курсе, что принцы из Тауэра пропали без следа, и никто понятия не имел о том, куда они делись. Поведение их матери заставляло предполагать, что дети в порядке, но ни она, ни другие члены семейства, ни сам Ричард никогда не обмолвились о возможном месте нахождения принцев ни словом. Ричмонду нужно было убедиться, что принцы не объявятся в Лондоне или ещё где-либо до его коронации.
31.01.19 23:02 
