Зарубежные поэты (Европа и Америка)

Герман Гессе

СТУПЕНИ

«Любой цветок неотвратимо вянет
В свой срок и новым место уступает:
Так и для каждой мудрости настанет
Час, отменяющий ее значенье.
И снова жизнь душе повелевает
Себя перебороть, переродиться,
Для неизвестного еще служенья
Привычные святыни покидая, —
И в каждом начинании таится
Отрада, благостная и живая.

Все круче поднимаются ступени,
Ни на одной нам не найти покоя;
Мы вылеплены божьею рукою
Для долгих странствий, не для косной лени.
Опасно через меру пристраститься
К давно налаженному обиходу:
Лишь тот, кто вечно в путь готов пуститься,
Выигрывает бодрость и свободу.

Как знать, быть может, смерть, и гроб, и тленье —
Лишь новая ступень к иной отчизне.
Не может кончиться работа жизни…
Так в путь — и все отдай за обновленье!"

перевод (Д.Каравкиной и Вс. Розанова).

© Герман Гессе
___________________________________

22 января 1788 г. родился мятежный лорд Байрон.

Джордж Гордон Байрон

О Время! Все несется мимо,
Все мчится на крылах твоих:
Мелькают весны, медлят зимы,
Гоня к могиле всех живых.

Меня ты наделило, Время,
Судьбой нелегкою — а все ж
Гораздо легче жизни бремя,
Когда один его несешь!

Я тяжкой доли не пугаюсь
С тех пор, как обрели покой
Все те, чье сердце, надрываясь,
Делило б горести со мной.

Да будет мир и радость с ними!
А ты рази меня и бей!
Что дашь ты мне и что отнимешь?
Лишь годы, полные скорбей!

Удел мучительный смягчает
Твоей жестокой власти гнет:
Одни счастливцы замечают,
Как твой стремителен полет!

Пусть быстротечности сознанье
Над нами тучею висит:
Оно темнит весны сиянье,
Но скорби ночь не омрачит!

Как ни темно и скорбно было
Вокруг меня — мой ум и взор
Ласкало дальнее светило,
Стихии тьмы наперекор.

Но луч погас — и Время стало
Пустым мельканьем дней и лет:
Я только роль твержу устало,
В которой смысла больше нет!

Но заключительную сцену
И ты не в силах изменить:
Лишь тех, кто нам придет на смену,
Ты будешь мучить и казнить!

И, не страшась жестокой кары,
С усмешкой гнев предвижу твой,
Когда обрушишь ты удары
На хладный камень гробовой!
___________________________________

25 января 1759 г. родился шотландский поэт Роберт Бёрнс.

Роберт Бёрнс

Позволь слезу твою смахнуть,
Моей возлюбленною будь
И все прошедшее забудь.
Плевать на остальное!

Житье на свете скрипачу —
Иду-бреду, куда хочу,
Так не живется богачу.
Плевать на остальное!

Где дочку замуж выдают,
Где после жатвы пиво пьют, —
Для нас всегда готов приют.
Плевать на остальное!

Мы будем корки грызть вдвоем,
А спать на травке над ручьем,
И на досуге мы споем:
«Плевать на остальное!»

Пока растет на свете рожь
И любит пляску молодежь, —
Со мной безбедно проживешь.
Плевать на остальное!
___________________________________

Из средневековой ирландской поэзии

Суини восхваляет деревья Ирландии


Дуб, ты сучья распростер
дальше, выше всех;
ты, орешник, тонкокор,
крепок твой орех.

Ты, пушистая ольха,
добрым людям кров,
незлобива и мягка,
нет в тебе шипов.

У тебя, колючий терн,
ягоды сладки;
ты, жеруха, бедных корм,
гуще у реки.

Клевер клейкий, ты влечешь
и коров, и пчел;
земляника, ты растешь
там, где светел дол.

Яблонька, тебя трясут
все, кому не лень,
как прекрасна ты в лесу
в майский дивный день.

О шиповник, ты жесток,
крови любишь сыть,
ладишь ты свой коготок
в плоть мою вонзить.

Тис тишайший, ты могил
строгий страж ночной;
плющ курчавый, ты обвил
старый ствол лесной.

Остролист, от ветра щит,
ты прочней стены;
ясень стройный нам растит
копья для войны.

Ты, береза, всех дерев
звонче и светлей,
затмеваешь королев
прелестью своей.

Жаль тебя, осина, жаль:
как трепещешь ты,
как хотят сорваться вдаль
круглые листы!

Но грозит мне старый дуб,
машучи рукой:
чем-то я ему не люб,
чем-то не такой…

пер. Г. Кружкова
_________________

Антонио Мачадо

ВОЗВРАЩЕНИЕ С ПРОГУЛКИ

Я в этом городе раздавлен небесами.
И здесь, на улицах с повадками змеи,
где ввысь растет кристаллом косный камень,
пусть отрастают волосы мои.
Немое дерево с культями чахлых веток,
ребенок, бледный белизной яйца,
лохмотья луж на башмаках, и этот
беззвучный вопль разбитого лица,
тоска, сжимающая душу обручами,
и мотылек в чернильнице моей…
И, сотню лиц сменивший за? сто дней, -
я сам, раздавленный чужими небесами.

Перевод Сергея Гончаренко

Из книги
"ПОЭТ В НЬЮ-ЙОРКЕ" (1929–1930)
ВОЗВРАЩЕНИЕ С ПРОГУЛКИ
___________________________________

Генри Уодсуорт Лонгфелло

ПОСВЯЩЕНИЕ

Как тот, кто в грустном сумраке бредёт
И слышит голоса, но тьма ночная
Скрывает тех, кто их несёт, и вот
Смиряет путник шаг, речам внимая,

Так я бреду, друзья мои, сейчас,
И голоса, смягчённые пространством,
Доносят речи каждого из вас,
В которых дружба дышит постоянством.

И если слово, сказанное мной,
Вам было утешеньем или счастьем,
Со мною расплатились вы с лихвой
Вниманием, заботой и участьем.

Спасибо вам, друзья, кто мне помог
И словом, и безмолвным состраданьем,
Учившим, что я не был одинок,
Согретый вашим дружеским молчаньем.

Послания, из края в край спеша,
Пред сердцем сердце обнажат случайно:
Огнём рукопожатия душа
Души коснётся - остальное тайна.

Cреди сокровищ - книг любимых ряд,
Безмолвные, когда стоят на месте,
Нам языком ожившим говорят,
Когда несут листов печатных вести.

Мне вашего, быть может, никогда
Не видеть воплощенья в образ зримый,
И потому вы юными всегда
Живёте, только памятью хранимы!

Не изменяйтесь, не старейте вы,
Пусть ваши голоса, продлив звучанье,
Согреют жизнь, лишённую листвы
И тронутую тленом увяданья.

Мы скованы различьем в языках,
Сроднило нас не место, не рожденье, -
Родство надежд, один и тот же страх,
Одни и те же помыслы, стремленья.

И потому надеюсь к вам примкнуть
На берегу и болтовнёй не стану
Я вашу нарушать немую грусть,
Симфониям внимая океана.

И потому, надеюсь, у огня
Нежданным гостем я для вас не стану,
Оставите вы место для меня,
Как друг приду, не как пришлец незванный!

Перевод с английского Яна Пробштейна
___________________________________

Фридрих Рюккерт

Пусть белый снег кружится
Перед окном,
Морозов не боится
Мой старый дом.

Пусть голова под старость
Белым-бела,
Не гаснет в сердце радость
И жизнь мила.

Пусть вянут розы мая,
Но в эти дни
Во мне, не умирая,
Живут они.

Пускай метель кружится
Среди полей
Живой родник струится
В душе моей.

Пускай умолкли птицы
Давным-давно,
Всю ночь стучит синица
В моё окно:

"Ты жив ли, мой наставник?
Зима кругом!
Закрой покрепче ставни,
Запри свой дом.

Запри уединенный
Свой старый дом,
Засни завороженный
Волшебным сном.
___________________________________

Эдгар По
СОН ВО СНЕ


Пусть останется с тобой
Поцелуй прощальный мой!
От тебя я ухожу,
И тебе теперь скажу:
Не ошиблась ты в одном, —
Жизнь моя была лишь сном.
Но мечта, что сном жила,
Днём ли, ночью ли ушла,
Как виденье ли, как свет,
Чтó мне в том, — её уж нет.
Всё, что зрится, мнится мне,
Всё есть только сон во сне.

Я стою на берегу,
Бурю взором стерегу.
И держу в руках своих
Горсть песчинок золотых.
Как они ласкают взгляд!
Как их мало! Как скользят
Все — меж пальцев — вниз, к волне,
К глубине — на горе мне!
Как их бег мне задержать,
Как сильнее руки сжать?
Сохранится ль хоть одна,
Или все возьмёт волна?
Или то, что зримо мне,
Всё есть только сон во сне?

Перевод К. Бальмонта

A DREAM WITHIN A DREAM

Take this kiss upon the brow!
And, in parting from you now,
Thus much let me avow—
You are not wrong, who deem
That my days have been a dream;
Yet if hope has flown away
In a night, or in a day,
In a vision, or in none,
Is it therefore the less gone?
All that we see or seem
Is but a dream within a dream.

I stand amid the roar
Of a surf-tormented shore,
And I hold within my hand
Grains of the golden sand—
How few! yet how they creep
Through my fingers to the deep,
While I weep—while I weep!
O God! can I not grasp
Them with a tighter clasp?
O God! can I not save
One from the pitiless wave?
Is all that we see or seem
But a dream within a dream?

1849
_________________

Тэм Гринхилл

КОГДА Я ВЕРНУСЬ ДОМОЙ

Когда я вернусь домой, на землю придет зима
Мой старый учитель откроет мне дверь и скажет: "Здравствуй сынок..."
Под магией теплых слов отступят холод и тьма
И я облегченно вздохну, шагнув на древний порог

Когда я вернусь домой, в камнях запляшет огонь,
Согрев остывший очаг, а с ним и душу мою
И по обломку меча бессильно скользнёт ладонь:
Прости учитель меня - я меч свой сломал в бою

Когда я вернусь домой, то там не будет тебя.
Ты даже меня не ждешь - свобода дороже чувств
Ты где-то сидишь одна, звезду в руках теребя,
Ни капли не веря в то что я однажды вернусь...
___________________________________

Теофиль Готье

СВЕТ БЕСПОЩАДЕН...

Свет беспощаден, дорогая,
К тебе - среди его клевет
Есть та, что ты живёшь, скрывая
В груди не сердце, а брегет.

Меж тем, как вал морской высокий,
Она вздымается, и в ней
Бурлят таинственные соки
Прелестной юности твоей...

Свет беспощаден, дорогая,
К глазам твоим, шепча, что в них
Сверкает не лазурь живая,
А лак игрушек заводных.

Меж тем все зори, все зарницы,
Все отблески сердечных гроз
Таят дремучие ресницы
В мерцающей завесе слёз...

Свет беспощаден, дорогая,
Твердя, что ум твой глухонем,
Что ты, как в грамоту Китая,
Вникаешь в смысл моих поэм.

Меж тем ты слушаешь поэта
С улыбкой тонкой - неспроста
Разборчивая пчёлка эта
Садится на твои уста!

Меня ты любишь, дорогая,
Вот в чем причина клеветы!
Покинь меня - вся эта стая
Найдет, что совершенство ты!

Перевод с французского Ариадны Эфрон
___________________________________

Рина Ланье

ЛЯГУШКИ

Если хочешь воочью увидеть весну во хмелю,
В самый миг исполненья её ритуальных прелюдий,
Не ищи её в птичьих восторгах, как думают люди,
Ни в цветке, ещё зябком, клонящем головку к стеблю.

Не ищи её в новом наряде деревьев лесных,
Ни в сверкающем дне, что играет берёзовым шарфом,
Подожди, пока выпустит ночь музыкантов своих
И заброшенный пруд зазвучит, как стеклянная арфа.

Раздувая зелёное горло, как будто волынку,
Выступают лягушки и хором поют в микрофон,
Заливается тенор-солист, навалясь на тростинку,
У травы и камней вызывая восторженный стон.

Голубая холодная кровь со звездой их роднит,
Но само исступленье любви в каждой ноте звенит;
Знает только луна о последних своих трубадурах,
О наивных поэтах в зелёных лягушечьих шкурах.

Перевод с французского Ирины Кузнецовой
___________________________________

ДЮЛА ЮХАС

(1883-1937)

Какой же была она — кос твоих медь?..
Забыл я, но летом поля золоты,
и в колосьях, если подолгу глядеть
против солнца, мерещится: ты!

Какой же была она — глаз твоих синь?..
Не помню, но осени сини без дна...
И сквозь оторопь разлук невыносимо
льнет, обволакивает: она!

А шепота шелк? — Был он или не был?
— Не знаю... Но луга весеннего вдох...
И вестью весны, далекой как небо,
твой оклик, Анна: теплом, врасплох...

(перевод Евгения Фельдмана)

ХУАНА ДЕ ИБАРБУРУ (1892 - 1979) Уругвай

ВСТРЕЧА


Лекарственной ромашки аромат.

Ромашки золотисто-белоснежной -
её крестьянки старые хранят...

И всюду: на отлогих склонах гор,
в сырых низинах, сочных и зелёных,
на вьющихся среди полей дорогах
и возле старых ранчо - тут и там -
ромашки, разогревшейся на солнце,
я впитываю пряный аромат.

Иду я по знакомой мне дороге,
под сенью тамариндовых деревьев,
и аромат ромашки мне навстречу
бросается, как старый, верный пёс...

Я пью его - целительный и терпкий,
хоть от него чуть-чуть и саднит в горле,
но свеж и чист он, словно в полдень
знойный глоток воды.

Я погружаю вновь лицо в цветы
с их запахом, радушным и невинным,
их лепестки, как белые зубцы,
венчают золотую сердцевину...

И, прозревая вдруг, я ясно вижу,
что море лжёт, что мне мила земля,
и землякам моим она мила,
что к морю наша не лежит душа:
мы - пахари, земля у нас в крови.
Холмы и горы, степи и леса,
зелёные, цветущие равнины,
пасущиеся мирные стада -
всё это ближе нам, намного ближе,
чем необъятный лживый океан.

С полей приносит в дом бродяга-ветер
все запахи земли. И всё поёт
во мне. И радость встречи
ромашкой в сердце у меня цветёт.

Хуана де Ибарбуру
Перевод Инна Чежегова
___________________________________

Теофиль Готье

(1811 – 1872)

АЛМАЗ СЕРДЦА

На сердце иль в столе запрятан
У каждого любви залог,
К груди не раз бывал прижат он
И в дни надежд и в дни тревог.

Один, мечте своей покорный,
Улыбкой ободрен живой,
Похитил дерзко локон черный.
Хранящий отсвет голубой.

Другой на белоснежной шее
Отрезал шелковую прядь,
Которой тоньше и нежнее
С кокона невозможно снять.

На дне шкатулки прячет третий
Перчатку с маленькой руки,
Тоскуя, что ему не встретить
Второй, чьи пальцы так тонки.

Вот этот — призрак счастья жалкий
Стремится воскресить в душе.
Вдыхая пармские фиалки.
Давно зашитые в саше.

А тот целует Сандрильоны
Миниатюрный башмачок,
Меж тем как в маске благовонной
Влюбленный ловит очерк щек.

Но у меня нет ни перчаток,
Ни туфельки, ни пряди нет:
Я на бумаге отпечаток
Слезы храню, волненья след.

Жемчужиною драгоценной
Из синих выскользнув очей,
Она растаяла мгновенно,
Упав в сосуд любви моей.

И эта капля чистой влаги,
Алмаз, каких не знал Офир,
Пятном расплывшись на бумаге,
Мне заслоняет целый мир.

Затем, что, дар судьбы нежданный,
Из глаз до той поры сухих,
Скатясь росой благоуханной.
Она отметила мой стих.

(перевод Бенедикта Лившица)

ДОРОТИ ПАРКЕР

БАБЬЕ ЛЕТО

Ведь был — ну что с девчонки взять —
Обычай мой таков:
Получше соответствовать
Теориям дружков.

Теперь я то, что я теперь,
И повторяю вам:
Не нравится? — Вот, милый, дверь,
Катись ко всем чертям.

***

ТАНЦКЛАСС САЛОМЕИ

Если слишком ты скромна,
(Каблучок! Каблучок!)
Не получишь ни рожна.
(Новичок! Новичок!)
Просишь много — всё дадут,
Нет немыслимых причуд,
Для царей ничтожен труд!
(Каблучок! Каблучок!)

Тот же сорт — цари, князья.
(Поворот! Поворот!)
Требуй то, чего нельзя.
(Слушай счёт! Слушай счёт!)
Грозной страсти тает свет,
Лютой власти гинет след,
Драгоценней смерти — нет!
(Поворот! Поворот!)

Ткан быть сорванным покров.
(Раз, два, три! Раз, два, три!)
Жадны очи стариков.
(Повтори! Повтори!)
Нежен стан, нога легка —
Школа не нужна пока,
Хвать царя — и дурака!
(Раз, два, три! Раз, два, три!)

(перевод Рафаэля Шустеровича)