Сказочные Вечеринки

Тир - Приют - Ярмарка
Середина дня ознаменовалась подувшей откуда-то прохладой, но мисс Уайт было жарко. И не только лето было тому виной.

Потребовалось несколько секунд, чтобы осознать. Мистер Рассел впервые назвала ее по имени. И это стало неким спусковым крючком для мыслей, которые Ребекка из-за страха новой боли всячески отгоняла от себя. Это стало для нее некой точкой отсчета начала более близких и доверительных отношений.
Мисс Уайт даже позволила себе мысленно назвать констебля Кристофером. И поняла насколько это имя ему идет. Грохочущее «р» говорило о силе, а созвучие со словом «крест» о доброте, порядочности и справедливости. Ребекка ощутила, что ей очень нравится это имя, то, как оно звучит даже в её голове. Не говоря уже о том как прекрасно может звучать в моменты наивысшего удовольствия. И ей остро захотелось называть мистера Рассела по имени, но пока что она не могла себе позволить такой вольности. И не знала, когда сможет это сделать.
От треволнений Ребекку отвлек приход мистера Свейзи. Наблюдать за тем, как он и мистер Рассел соревнуются в меткости, было увлекательно. Сердце Ребекки разрывалось – она желала победы обоим. Дети в восторге от поединка кричали имена мужчин так громко, что закладывало уши. А потом еще громче, когда поняли, что счет 10-10. Это была идеальная победа дружбы.

Патрик пригласил их поучаствовать в застолье. Мистер Рассел направился следом в сторону расположившейся неподалеку компании, видимо, уверенный, что мисс Уайт и дети пойдут за ним. Но вместо этого Ребекка замерла. Она была немного растеряна и обескуражена, понимая, что еще 2 взрослых и 10 детей не поместятся за 1 столом. И с одной стороны ей хотелось бы поучаствовать в застолье, пообщаться с мисс Бессон об уроках французского, попросить мисс Слоун Дэвис разучить с детьми несколько песен, и, если случится, потанцевать с констеблем. Но с другой стороны с ней были дети-непоседы, которые вряд ли бы смогли просто стоять рядом и ничего не делать. Уж она-то знала.
На счастье или беду Ребекки неожиданно рядом появилась Элизабет. Раскрасневшаяся от бега она тяжело дышала и хваталась за живот.
– Что случилось? Почему ты здесь, а не с малышами?
– Как хорошо, что я вас нашла! Помните продукты, которые подарил мистер Свейзи? Там еще был мешок муки, который я не успела убрать в погреб. И наши маленькие воспитанники перевернули его и устроили настоящий бедлам! Перевозюкались сами, пол, стены, мебель, пока я грела молоко. Хорошо, что в этот момент пришла миссис Харрисон и ее супруг. Я оставила детей на них и прибежала за вами. Мы не справляемся.
Хозяйка приюта почувствовала как волна отчаяния Элизабет перекинулась и на нее.
– Да, хорошо, идём, – твёрдо ответила мисс Уайт, позабыв про приглашение. Единственное, что ей хотелось бы предупредить мистера Рассела, но тот, кажется, уже был занят беседой. Ребекке было абсолютно понятно, что это не последняя их встреча и у нее еще будет возможность немножко побыть рядом с констеблем, чтобы лучше узнать его и разобраться в своих чувствах и эмоциях, которые её переполняют.
В приюте всё оказалось не так страшно, как озвучила Элизабет и нарисовало воображение. Пока миссис Харрисон мыла, кормила и укладывала детей, ее супруг уже по-армейски быстро надраил полы. Старшие дети единогласно решили тоже лечь спать – они сильно устали.
Мисс Уайт поднялась к себе и стянула с головы шляпу, умыла лицо и шею в тазу и посмотрела на себя в зеркало. С возрастом у нее появились первые морщинки у глаз и губ, а в волосах – редкие седые волосы. Раньше она считала себя привлекательной, а сейчас не думала, что может быть кому-то интересной. Но в глазах констебля это явно читалось. И Ребекка не знала как реагировать на его знаки внимания.
– Кристофер… – прошептала она, наконец получив возможность произнести имя мужчины, который тронул в ее душе давно не звучавшие струны. – Что мне делать?
Стук в дверь заставил мисс Уайт оторваться от созерцания своего отражения и тяжелых дум.
– Мисс Уайт, вы вернетесь на праздние? – спросила Элизабет, приоткрыв щелочку.
Хозяйка приюта вздохнула.
– Да, я хотела поговорить с мэром о новой тематической ярмарке, – поджала губы Ребекка, заранее понимая, что разговор не будет легким. – Его всегда сложно найти на рабочем месте. Вы справитесь без меня?
– Да, миссис Харрисон обещала вернуться через полчаса, а я уже занимаюсь ужином. Старшие дети помогут присмотреть за малышами.
Мисс Уайт взяла шляпу в руки и кивнула сама себе.
– Хорошо. Я постараюсь вернуться как можно скорее.
Дорога обратно на ярмарку прошла легче и быстрее. Хозяйка приюта шла одна. Ей не нужно было следить за ватагой детей, подгонять тех, кто плелся в хвосте. Первым ее желанием было найти мистера Рассела, но раньше Ребекка обнаружила мистера Смита. Кажется, сегодня он не только наелся местной выпечки, но и напробовался чего-то покрепче.
– О, мисс Уайт, – обрадовался мэр, увидев её, и гадливо хмыкнул. – Как вам ярмарка? Благодаря мне вы получите очень неплохую сумму.
Хозяйка приюта вежливо улыбнулась.
– Безусловно, мистер Смит, без вашей поддержки ничего бы этого не было. И я как раз об этом пришла с вами поговорить. Я бы хотела, чтобы вы рассмотрели возможность новой ярмарки. Мне кажется, что будет хорошо сделать ее тематической: про мастерство и профессии. Убеждена, жители города смогут рассказать о своем деле, показать результаты и научить детей из приюта, а также всех желающих чему-то простому… – чем дольше говорила мисс Уайт, тем ближе к ней приближался мэр. В конце концов он просто закинул свою руку ей на плечо. – Простите, мистер Смит, вы не можете… – Ребекка аккуратно сняла руку и отступила.
– Я всё могу, мисс Уайт. Это мой город! Хотите еще одну ярмарку, придется заплатить. Только имейте в виду, что в вашем случае деньги меня не интересуют, – поделился мэр шепотом. Мисс Уайт отшатнулась и помотала головой.
– Вы что-то путаете, мистер Смит. Я не девушка из «Орхидеи», – мисс Уайт почувствовала как лицо покрывают красные пятна стыда.
Мэр только махнул рукой и произнес прежде чем уйти.
– Эти мне уже надоели. Хочу пообщаться с опытной женщиной. Вы понимаете о чем я. Всё. Знаете где меня найти.
Хозяйка приюта приложила ладони к горящим щекам, сглотнула и повертела головой в поисках мистера Рассела. Она увидела его. Он танцевал с мисс Бессон и выглядел очень довольным. Ребекка почувствовала как горло стискивает спазм, а глаза омывают слёзы. И она приложила все силы, чтобы их никому не показать.

Дом отдыха для джентльменов «Магнолия»

Рассказ преподобного вызывал противоречивые эмоции: сначала Элис испытала удивление – она бы никогда не подумала, что будущих священников учат танцам. Ей отчего-то казалось, что церковь танцы должна порицать, как занятие мало способствующее благочестию. Впрочем, Элис никогда не отличалась особой набожностью и даже в детстве службу посещала только по большим праздникам, когда во дворе храма угощали чем-то вкусным. Вот Люсиль… Люсиль умудрилась вырасти благонравной и богобоязненной даже в такой клоаке, как Оро. Иногда Элис ловила себя на мысли, что дочь у нее в ту жуткую зиму похитили фейри, оставив взамен подменыша. Ну ничем не походила неулыбчивая молчаливая Люсиль ни на мать, ни на отца, ни на брата, ни на деда с бабкой. Словно чужачка.
Элис отогнала мысли о дочери и сосредоточилась на словах сидящего напротив мужчины. Титул… Можно было догадаться… Тонкие правильные черты лица, манеры, осанка и отсутствие ярких красок… Холодная кровь аристократов и поколениями выводимая порода… Больше титула нет… Французы? Тоже можно было сообразить по одному имени пастора.
Собственная недогадливость вызвала легкое раздражение, сменившееся недоумением, когда преподобный заговорил о женитьбе. Хотя все снова упирается в породу и наследство… Нужны дети, а тут без женщины никак не обойтись.
А вот дальше Его Преподобие умудрился сделать то, что повергло Элис в ступор. Пастор подошел к ней и со словами из Шекспира на устах поцеловал. Элис даже захотелось себя ущипнуть, чтобы убедиться, что она не задремала после бессонной ночи прямо у стола.
Прикосновение было мягким и ласковым, губы мужчины горячими, а дыхание свежим, с морозным ароматом и горьковатым вкусом мяты. От будоражащих ощущений у Элис слегка закололо губы, а в ушах еле слышно зазвенело, но нереальность происходящего быстро отрезвила. Даже если преподобный ищет женщину, которая сможет родить ему детей и не будет противна, уж хозяйка заведения, подобного «Магнолии», совершенно точно не годится на роль жены пастора. И отец Анри должен это прекрасно понимать. Тогда зачем?
Именно это Элис и озвучила, как только их губы разомкнулись:
- Зачем вам это? Вы же сами говорили, что женщины вас не интересуют.

Дом отдыха для джентльменов «Магнолия»
 
Губы Элис были сладкими и податливыми и дурманяще пахли мятой, это выбивало все мысли, и Анри стоило большого труда не углубить поцелуй, а остановиться и отстраниться. Зато заданный молодой женщиной вопрос заставил его окончательно прийти в себя
Что значит, зачем? Такого вопроса ему никогда не задавали, он даже несколько растерялся. Анри всегда считал, что мужчина целует женщину, если она ему …нравится, приятна, он влюблен, хочет ее, в конце концов. Что значит, зачем? Он несколько удивленно посмотрел на мисс Элис, а ее следующее утверждение вообще выбило его из колеи.
– Moi? Vous êtes sûr? Je l'ai dit? – от волнения преподобный перешел на французский, но тут же опомнился и повторил уже по-английски, – вы уверены, что я ...так сказал? Но… это ошибка. Уверяю вас. Я нормальный мужчина и интересуюсь женщинами, другое дело, что, пережив в юности трагическое расставание с любимой, никого другого по сердцу пока не нашел. – Он снова сел и даже сделал глоток чаю. – И вы так странно задали вопрос… Вы поэтому так его задали, что решили, что я… – он несколько замялся, потом выговорил, – не мужчина в традиционном смысле? Я мужчина. И вы мне нравитесь. Я такой, как вы, не встречал. Прошу простить, что повел себя слишком вольно. Я бы не посмел, но сегодня какой-то странный день. Я бы и на танец вас не посмел пригласить, но меня словно вело что-то или кто-то, и, казалось, что это правильно. И этот поцелуй… Я не хотел вас обидеть, или, – он снова замолчал, не зная, как объяснить мисс Элис, что не считает ее одной из пташек, что для него она красивая женщина, которая ему очень нравится, чистая женщина, по-видимому, с очень непростой судьбой, что он поступил достаточно эгоистично и перешел границы, но ее губы были такими манящими, что он не удержался. И вот как теперь это сказать? Чтобы не обидеть, не оскорбить, не оттолкнуть? – Мне очень хотелось вас поцеловать, простите, что не спросил разрешения, – наконец выдавил он и себя странную фразу, которая ничего не объясняла, и замолчал. – Может быть, это странно, – заговорил он снова после небольшой паузы, – но рядом с вами я чувствую себя живым и настоящим, не проповедником, на которого смотрят снизу вверх с благоговением, а тем Анри, каков я под этим черным костюмом. И мне нравится это ощущение. Я безумно устал на этой ярмарке – улыбаться, говорить, пробовать выпечку, держать лицо и спину, и к вам я пришел отдохнуть от всего этого. Как путник в пустыне добирается до оазиса и там оживает, так и я. А этот поцелуй – словно глоток воды этому путнику в той пустыне. Простите, я, вероятно, очень высокопарно изъясняюсь, издержки профессии, – он горько усмехнулся. – Теперь вы, наверное, укажете мне на дверь? – Анри встал и поклонился. – Благодарю вас, мисс Элис. Сегодня я был счастлив. – Хотелось назвать ее просто Элис, но он побоялся быть неправильно понятым, да и уходить тоже не хотелось, поэтому он остановился, ожидая ответа. А еще ему очень захотелось снова ощутить вкус ее губ.
_________________

Жизнь порой шутка удивительная и непредсказуемая.
Рассел и не предполагал, что так замечательно проведет время на празднике, и даже на некоторое время забудет о том, что находится на службе. Легко прятаться за маску Закона, чтобы оправдать собственную скованность и нелюдимость. Но теплота и участие людей, которые находились вокруг - заставили перемениться и его.
Энск-сити стал не просто назначением, точкой на карте и перевалочной базой. Кристофер внезапно подумал, что впервые за долгие годы появилось место, которое он вновь может назвать домом.
Но беззаботность не может длиться вечно - когда веселый ирландский танец закончился, констебль заметил, что ему машет Кларк. Лицо младшего сержанта было серьезным - так что версия о том, что Колтер хочет поделиться впечатлениями о судействе конкурса выпечки - исключалась. Рассел отправлял Кларка посмотреть - не появились ли новые сводки.
Кристофер принес извинения Патрику и мисс Слоун, на мгновение легонько прикоснулся губами к ладони мисс Бессон, благодаря ту за танец и зашагал по направлению к коллеге.
Как он и предполагал - новые сводки требовали непосредственного участия констебля.
- Банда индейцев ограбила магазин с оружием сегодня утром в Куксвилле - быстро сказал Кристофер, вчитываясь в текст.
- То есть, бандиты вооружены до зубов и очень опасны - заключил Кларк и Рассел кивнул.
Восстание индейцев в Саскачеване уже успело забыться как страшный сон. О плохом стараются не вспоминать. И хоть Рассела и называли "любителем краснокожих", упрекая в излишней гуманности - он отлично помнил, что в рядах индейцев находились и отпетые головорезы, которые не щадили ни женщин, ни детей. К сожалению, банда состояла именно из таких людей. Им было все равно за какие идеалы сражаться - почувствовав вседозволенность и эйфорию от грабежей и убийств, они не желали жить мирно, а продолжали свое преступное дело. Хорошая новость - постепенно этих банд становилось все меньше. Плохая - данная являлась самой многочисленной и хорошо организованной.
- Нам приказано завтра присоединиться к боевому отряду констеблей и выдвигаться в сторону Куксвилля, чтобы выследить банду и дать преступникам бой. Отряд сейчас в Фуллертоне на базе.
Значит, зря он волновался что бандиты заявятся в Энск-сити. В очередной раз все обошлось.
- Завтра выступаем?
Рассел похлопал Кларка по плечу.
Боевая миссия - это всегда риск. Всегда есть шанс, что они не вернуться.
- Утром. Но сегодня можно расслабиться. Провести время с мисс Мерфи, например? - констебль подмигнул сержанту - Не зря же ты так рьяно торговался за ее корзинку.
Страх смерти обостряет желание жить.
Кристофер и сам вернулся на праздник. Обошел периметр, проверил обстановку. Все было спокойно - народ мирно веселился. Даже строптивый Хэнк, от которого можно было ждать неприятностей после стычки с индейским торговцев, уже вдрызг пьяный обнимал бочку, стоявшую рядом с салуном. Думается, мисс Старр сама прогонит его, если ее коробит такой вид.
Рассел заглянул на площадь, где танцы были в самом разгаре. Ему пришлось отойти на самый край и все равно толпа была значительной. Он всматривался в мелькающие лица, словно ища среди них кого-то и надеясь...
На сцену ненадолго поднялся мэр, чтобы радостно сообщить - по предварительным данным им удалось собрать почти две тысячи долларов. Потом Скотт Смит спустился вниз и музыканты - те самые из Монреаля, вновь продолжили выступление.
И тогда он ее увидел. Ребекка в одиночестве стояла на противоположном конце площади. Констебль стал быстро пробираться сквозь толпу, порот даже слишком активно расталкивая окружающих, отъявленно пользуясь служебным положением и внезапно в нерешительности остановился когда до мисс Уайт оставалась всего пара шагов.
Она обернулась и Кристофер понял, что хозяйка приюта чем-то опечалена. Однако, увидев его, Ребекка слабо улыбнулась.
- Я надеялся, что вы все-таки придете - Рассел улыбнулся в ответ - Потанцуете со мной, Ребекка?
О том, что будет потом он старался не думать. О том, что завтра может пасть в бою - тоже. Сердце сегодня отзывалось давно забытым трепетом - и это было намного важнее.
_________________

xxx: Попросили нарисовать поздравительную открытку в советском стиле.
xxx: Для вдохновения решил погуглить советские агитплакаты.
xxx: Ввожу в гугл "советский", гугл услужливо продолжает "огнемёт".
xxx: Да, гугл, это именно то, что мне сейчас нужно.

- Кактусы? - спрашивает мисс Марго под смешки Олив, и я достаю из сумки остатки кактусов. Нужно будет наведаться в каньон, мои запасы так закончатся ещё до вечера.
***
Тёмные грозовые тучи застилали небо, лишь изредка пронзаемые вспышками света, когда ветвистые разряды молний змеями сползали с небес, сплетаясь в причудливом танце. Ветер гнал тучи всё дальше и дальше, вперёд, к сухим прериям, прятались в норы грызуны и забивались в убежища скал птицы. Северный ветер приносит бурю, так говорят в этих местах, и сейчас порывы ветра срывали с деревьев листву, трепали буро-коричневую шерсть бизонов, что уходили со своих любимых пастбищ. Самые старые и опытные знали - за вспышками придёт огонь, чтобы в пламени восстала новая жизнь, следом прольются дожди, и зелени снова будет много. На траву упали первые тяжёлые капли, когда неожиданный звук среди зарождающейся грозы - детский голос здесь, далеко от ближайших типи, нарушил затишье перед стеной воды, что готовилась обрушиться на истосковавшиеся по влаге земли.
- Что ты здесь делаешь, мелкий птенец? - белокурая девочка смотрела на меня круглыми глазами, отскочив к скале. Каюсь, я привыкла, что бледнолицые сюда не заходят, особенно когда начинается ливень.
- Я не птенец, - уперев руки в бока, отвечает мелочь. - Я Марго! Я... прячусь.
- Уокэнда, - порывы ветра стихают и тучи застывают, укрыв небо чернильно-чёрным покрывалом. - И от кого же ты прячешься, не-птенец?
- От Вилкинса! - гордо отвечает Марго. - Мы с отцом поспорили, что меня никто не найдёт, даже он.
- О... - кажется, дочь хозяина лесопилки звали Марго. Я обещала подарить ей ловец снов, но не успела отдать в прошлый раз. Хотя... тогда это был улыбчивый младенец, что так и норовил выбраться из кроватки. - Раз от Вилкинса, лучше нам вернуться.
- Ты знаешь Вилкинса?
- О да, - усмехаюсь и помогаю Марго спуститься со склона. - Он ещё курит трубку с белыми линиями, такую... на ней перья есть, серые.
- А мне не дают трубки! - возмущается она. - И томагавки не дают, говорят маленькая ещё. Зато я метко стреляю, вот! И на лошади катаюсь. На пони пока что.
- Покажешь?
- А то!
- Тогда давай вернёмся. Это тайная тропинка, никому не говори, хорошо?
Не-птенец радостно кивает, и мы идём среди покрытых мохом скал, а сзади вновь закручивает воронки ветер и сверкают вспышки молний.
***
- Они самые. Ну, вздрогнули! За тех, кто с нами и тех, кого мы ждём!
- И чтобы те, кого мы не ждём, сюда не припёрлись!
- Поддерживаю!
- Хрю-хрю!
- И за то, чтобы на грядках было много огурцов.
- Хрю! Хрю-хрю-хрю!
- Всегда пожалуйста, Фрэнк. Только чаинки больше не ешь.
Пока свин и койот переглядывались, пытаясь понять смысл сей великой загадки - почему же нельзя больше вылавливать на дне корзинки такой душистый чай, двери салуна скрипнули, и в помещение вошли Вилкинс и мистер Бэйкер.

Кто бы спрашивал после травы с Ночи Улыбок, хмыкаю про себя и делюсь приправами, Фрэнки чихает и отходит подальше, под стол, решив, что морковка и огурцы лучше. Это запах настойки, шляпкой Оззи клянусь. А у нас только-только разговор дощёл до идей с корзинами с мясом, сыром и выпивкой. И вариантов поменьше и полегче - букет, только вместо цветов там кружок сыра и бутылка виски. Сразу и выпил, и закусил, и отпраздновал. А золото можно возить в изделиях мистера Бэйкера, особенно перед этим распустив страшилки про проклятье от шамана. Шаман в это время думал, сколько же придётся собирать перьев своих собратьев, чтобы сделать что-то похожее на амулеты. Бледнолицые всё равно в них не разбираются. А ещё хвосты ящериц не помешают, так внушительнее. Брюсик, видимо, решив, что и на шерсть будут покушаться, полез под стол к подельнику.

- Наш человек, - одобряет Олив. - Но настойки в меню не входят. Олив Старр.
- Можно просто Вилкинс. Бечёвка всегда к вашим услугам.
- Меняю рецепт на скидку, - протягиваю руку дворецкому семьи Хантер, и тот её пожимает. - В трубку тоже можно насыпать, только не в таком количестве. А если кто-то вдохнёт такой дыыыым... с вот этой травкооой, - цепляю мешочек кончиками пальцев.
- Больше не придётся переводить на нахлебников бухгалтерские книги, - салютует стаканом Олив.
- Меняю на пироги, - мы с дворецким обмениваемся очередным рукопожатием, и мешочек уходит Вилкинсу.
Мистер Бэйкер, в отличие от Вилкинса, мои настойки пробовал впервые. Как и мисс Марго. А это даже не текила по старинному семейному рецепту, мда. Добытый в неравном бою с ветром трофей удостоился почти удачного книксена, так это, кажется, называется. Я чисто из любопытства пыталась когда-то научиться, но миссис Эвелин, которую дороги судьбы привели в прерии Канады из солнечной Италии, смирилась с тем, что проще научить этому бизона, чем меня. Когда же разговор зашёл о добыче Вилкинса, оставленной в тире, мисс Марго проявила недюжинное рвение к помощи нуждающимся. Не сомневаюсь, что миссис Мерфи поддержала бы мисс Хантер-Ремингтон в этом достойном деле, но Анабель пока не вернулась, и решено было выступать нынешним составом, включая пушисто-копытную банду, что уже доели всё содержимое корзинки и выбрались из-под стола.

Вот вы когда-нибудь видели муху, что летает зигзагами? Я - да. Ни Фрэнки, ни Брюсик за улетевшим насекомым не гонялись, свин был слишком потрясён, а койот - тем ещё леницвем.
- А это мысль.
- Были бы там бутылки текилы.
- Да уж, такие призы лучше тряпочек.

- Хрю? Хрю-хрю? - оживился при слове "призы" печальный свин. - Хрю-хрю!
- Ррря! - поддержал коллегу по утаскиванию корзины Брюсик. - Тяф-тяф-тяф!
- Что ж, как говорится, единогласно!
- Ииии решение принято! - первой шагает мисс Марго, за ней идёт Вилкинс. Когда он трубку набить-то успел? А она у него была? Следом - мы с мистером Бэйкером, замыкает торжественное шествие Олив и клыкасто-копытная банда.
- Тогда я выбираю мишень первая, - заявляет Олив и берет револьвер.
Группа поддержки привественно машет руками и хвостами, горожане делают ставки, я предвкушаю веселье. А некоторые больше веселиться не будут. Не следовало трогать мой народ.
- Пра-пра? Ты у нас арбитр, давай уже отсчёт.
- Скоро у вас появятся новые клиенты, мистер Бэйкер. За одного так и вовсе доплатят с той радости, то есть, от горя.
- Клиенты это всегда хорошо. Правда, Фрэнки?
- Хрю! - соглашается предприимчивый хряк. - Хрю-хрю!
- Один, два, три! Пли! - ладонь рассекат воздух, словно разрубая его, и первый выстрел выбивает тряпичного кролика.
- Так им! Моя очередь, моя!
Не сомневаюсь, что мисс Марго не промахнётся. Милый уже не мелкий не-птенец всегда был метким. Даже когда все томагавки от него вроде как прятали.
_________________

И да, мисс Слоун была рада мне. Улыбалась, смотрела, ждала. И мне было очень приятно, что кто-то вот так просто стоит и ждет меня. Что кого-то я радую просто танцем. Почему мы так мало уделяем внимания таким мелочам?
Слоун стояла в компании Кати и Одри, ожидая следующий танец. И меня…?
– Милые дамы, вы все прекрасно танцуете.
Кати обняла меня и объявила:
– В моих умениях «виноват» лишь ты. Сколько раз мы кружились в вальсе. Сколько раз отплясывали, вот как сегодня. Да если бы не Пат, я никогда не поняла ни единого па!
Что было правдой: Кати совсем была лишена чувства ритма. Она блистала знаниями обо всем и вся, но вот, что касалось музыки, Всевышний, видимо, отвесил всё понимание только мне.
– Правда, Патрик, вы чудесно танцуете! – восхитилась Слоун, абсолютно спокойно назвав меня по имени. Это мне нравилось. Я давно не был для кого-то, кто не носит штанов, Патриком.
– Только потому, что у меня была прекрасная партнерша!
– Нет, нет и еще раз нет, дело не во мне: с мисс Бессон вы тоже выдавали коленца, – заметила Слоун, прищурившись: неужто ревнует меня?
Все еще приобнимая Кати, я протянул руку Слоун, обхватил ее запястье. Она залихватски улыбнулась и выдала вращение вокруг моей руки. Я не упустил шанса и притянул ее ближе. Девушка немного растерялась, полностью отдавшись моей силе, отчего сразу оказалась в моих объятиях с другой стороны от Кати. Я крепко прижимал ее к своему боку и смотрел в глаза. Глаза цвета растопленного шоколада.
Ох, уж это вино. Замечательное вино от пастора Анри. Мы рассмеялись, а я притянул ее ближе, почти вжимая в себя и оказался лицом к лицу со Слоун. Еще пара сантиметров, и я мог бы поцеловать ее. И так этого хотел. Но лишь прошептал на ушко, вдыхая аромат жара ее тела и веселье:
– Вы лучшая танцовщица, мисс Слоун.
Почему не просто Слоун? Похоже, я трусишка. Никак не могу перейти барьеры. Свои же собственные.
Смутившись, Слоун «раскрутилась» обратно, улыбнувшись Кати. А сестра (и откуда в ней столько мудрости?), пытаясь уменьшить смущение Слоун, подхватила ее под руку и выдала:
– Слоун, идемте, начинается следующий танец, нельзя тратить все время на моего очаровательного братца.
Девушки, заговорщицки улыбнувшись друг другу, отбежали от меня, закружились, взявшись за руки.
Я, было, хотел двигаться к ним, но увидел в толпе растерянное лицо мисс Уайт. И смотрела она на Рассела и Бэатрис. Но ведь ничего же и не было там? Или? Чего ждала и что увидела в этом мисс Уайт?
Я повернулся к ней: уж мне-то не знать, что такое понимание и неверие? Хотелось поддержать мисс Уайт, хотелось объяснить, что это просто танец и не более того, то, что зародилось между ними там у тира гораздо больше и крепче…
Но тут кто-то придержал меня за руку:
– Свейзи, – сладкий голос, соблазнительный, знакомый и забытый, – и ты тут, красавчик.
О, Магдалена. Одна из цветов «Магнолии».
Недавнее па мисс Слоун зеркально повторилось со мной: Мэгги крутнула мою руку и оказалась в моих, не желанных мною, объятиях:
– Милый, а я здесь по твою душу. Сегодня ведь праздник для всех? Вот и я хочу просто отдыхать.
Мэгги прижалась ко мне, очевидно говоря: я жду от тебя – тебя.
И, она была мастерицей своего дела. Знала, как и чем завести и разгорячить.
От таких движений все внутри восстало «за». Все, кроме мозга. Но, увы, он у мужчин порой не за главного.
– О, я не зря пришла, – потерлась об меня Мэгги, – скучал?
Я нахмурился.
– Ну не злись, сегодня ты прямо-таки бука. Я же знаю, что кроме меня у тебя никого нет… а, значит, ты скучал…
Ее пальцы погладили мои, обхватили запястье. Она прильнула ближе и, подняв мою руку, чуть прикусила костяшку указательного пальца:
– Признайся, что скучал, – прошептала мне почти в губы.
А я благословил то, что мы оказались в темном уголке.
Да, перед ней было сложно устоять. Я был слегка пьян, весел, возбужден танцем и близостью понравившейся мне девушки… и умелыми, пусть и пока такими скромными, ласками Мэгг.
Этот коктейль кружил голову не хуже любого алкоголя. И у меня, правда, давно не было женщины.
И все же…
Я еще полгода назад сказал ей, что между нами не может быть ничего больше, чем страсть. Что я … не знаю… хочу кого-то и чего-то больше, чем просто такие встречи украдкой. Новизна стерлась. Да и все это уже было.
Мне не хотелось, чтобы кто-то видел меня с ней. Да, мы давно вполне себе условились, что «нас» нет и не может быть. Магдалена была лучшей любовницей и лучшей среди девушек «Магнолии». И оттого и желанной, и нет для меня. Не поймите меня неверно: я со всем уважением ко всем леди. Но Мэгг … Мэгг это не любовь… но, черт, как же крепко и уверенно ее ручка скользнула к моему паху.
– Мэгг, золотко, мы не одни.
– Когда это смущало тебя, ковбой?
Да уж точно: никогда. Каких только мест не избирала для нас общая страсть. Уж что-что, а как и где для Мэгг не имело значения. Порой мне казалось, что на мне она отыгрывает все свои фантазии. А, что? Вы не знали, что у дам тоже могут было пожелания? Ну, уж не глупите, им как и нам, мужчинам, хочется схватить свой адреналин и свое удовольствие. И ведь это совсем не значит, что я должен «задрать ей юбку до ушей». О, в таинстве и игре пальцев есть больше удовольствия, чем в банальном совокуплении. Да. Но. Когда я этого хотел. Мы условились: никаких публичных появлений … и уж тем более, я сейчас совсем не думал о Мэгг. То есть мы давно уже вроде как не думали друг о друге и тут…
– Вот пастора ничего не смущает.
Я прямо таки отрезвел.
– Он-то, не смущаясь, проводит время у нас и не с кем-то, а в компании мадам.
Мэгг снова погладила меня пониже талии, проведя язычком по губам. Таким пухлым и умелым….
Но пастор у мадам?
Кот из дома: мыши в пляс?
Значит, вот как?
Значит, кое-кому подавай высшее сословие?
Ох, Анри! Чертов, святоша!
Магдалена знала, куда бить. Эта опытная куртизанка, уверен, видела, мои объятия со Слоун, танцы с Бэа… она поняла, что я ускользаю из ее чутких рук (хотя, разве я обещал что-то?). И она решила бить. Делать больно. Потому что в присутствии мадам я был сам не свой. И постоянно думал: сможет ли такая стать просто женой?
И всегда решал, что моей – нет.
Все, чего хотелось пойти и бросить им это в лицо.
Я развернулся, сам не понимая, что творю. До «Магнолии» было рукой подать. Я шел, взбешенный тем, как, оказывается быстро может повернуться все хорошее к самому плохому.
Друг? Всего лишь скромный пастор? Как бы не так. Мадам? Недоступная кому-либо? Хозяйка ночи, блюдущая себя больше, чем любая монахиня? Почему? Чем же я не пришелся ко двору? Ведь каждый мой жест, движение и слово было надеждой на возможное…. И, казалось бы, такое же несбыточное и для преподобного. Уж тем более для него. Не так чист? Не так тонок и породист?
Жизнь в «Магнолии» кипела и одновременно шла свои обычным чередом. Но я не шел ко всем. Я вошел через тот же вход, что и совсем недавно, полный надежд на несбыточное.
Гостиная. Дверь. И они. Он. Он. Нежно взирающий на неё. Слишком нежно. И эти слова, что я услышал, входя – сегодня я был счастлив... Чем это его осчастливили??? И как он смотрит на её губы. Вроде, ничего не происходит, но почему же так горько?
– Ну, друг Анри, ты, смотрю, времени зря не теряешь?
Они обернулись.
– Патрик? – преподобный явно все еще в своих мыслях или, черт возьми, желаниях. Там точно что-то не чисто.
– Мисс Элис? – мой голос отчего-то зол. Да, никто ничего не обещал, но она же видела, знала. Чувствовала. Не могла не понимать.
Буря звенит во мне. Обида, детская и глупая бурлит, и я не могу ее усмирить.
– А я не вовремя? А может, мне тоже найдется теплое местечко в вашей тесной компании?
Вхожу.
– Угомонись, Патрик. Ты переходишь границы.
– Да, преподобный? Я перехожу границы? Вот как? Любопытно…
Срываюсь прямо к нему. Анри вскакивает, чуть закрывая мадам.
Неужто думает, я могу причинить ей какой-то вред?
Бред.
– Возьми себя в руки, Пат!
- Я спокоен, черт возьми. И кто бы говорил о границах! Мисс Элис, почему же вы… почему? – у меня нет слов.
Да, это грубо, жестко, нечестно, и, казалось бы, никаких причин… но они меня бесят, оба.
Но уже поздно. Анри тоже вскипел. Я знаю этот взгляд. Да, верьте на слово, падре из тех тихих омутов, в котором черти водятся.
Кажется, говорю это вслух.
– Патрик, ты хам! – Анри резко берет со стула перчатку и кидает мне.
Вызов.
– Уверен, что все еще можешь держать оружие в руках? Словесных дуэлей не предвидится, твое святейшество!
– Выбор оружия за тобой, мой друг, – Анри слегка кланяется мне.
– Как благородно. Помнится, ты отлично владел шпагой, у меня завалялась парочка на заднем дворе. Или у тебя свои?
– К твоим услугам, гасконец, шпаги есть, можешь выбрать.
_________________

Вино и танцы всегда будоражили кровь, а хорошая компания усиливала этот коктейль ощущений так, что хотелось каких-то безумств.
Именно так сейчас и происходило, в крови бурлил адреналин. Я кружилась в руках Патрика по танцполу, каждое его прикосновение отзывалось по всему телу.
В очередном па я оказалась плотно прижата к Патрику, а его губы оказались всего в дюйме от моих, и мне так хотелось его поцеловать. Я в жизни этого не делала, у меня еще ни разу не было поцелуев с мужчиной. У меня были кавалеры, но дальше поцелуя в щеку дело не заходило.
Я чувствовала его дыхание на своих губах.
Я почувствовала, как краснею, и, не придумав ничего лучше, чем просто «крутануться» от него в сторону.
Кати подскочила ко мне и, схватив под руку, потащила от своего брата.
– Слоун, идемте, начинается следующий танец, нельзя тратить все время на моего очаровательного братца.
Ох, Кати... Еще как можно... Надеюсь, что все еще впереди...
Мы закружили в танце вместе с Кати, но все равно я иногда бросала взгляд в сторону Патрика, и я видела, что он уже собрался направиться к нам, как его перехватила какая-то девушка.
Сказав ему пару слов и взяв за руку, она тут же прижалась к Патрику, как это делала я всего пару минут назад, но более откровенно и бесстыже.
Увидев это, я вспыхнула до кончиков ушей, и от чего больше, сама не понимала. То ли от смущения, то ли от возмущения.
- Ты в порядке? - Кати уловила изменение в моем настроении и заволновалась.
- Да, - я кивнула, чтобы не беспокоить девушку. - Все хорошо, не переживай.
Смотреть на то, что происходило между Патриком и этой девушкой, я не могла.
Дотанцевав до конца, я пошла к стоящей у края площадки Бэа, а Кати отправилась в пляс дальше.
Танец меня не успокоил, а, казалось, наоборот, накрутил еще больше, поискав глазами Патрика, я его не увидела, ему же лучше.
- Бэа, - я подошла к подруге, взяв ее под руку, - не знаешь, что это за женщина, с которой обнимался мистер Свейзи?
Воспитание не позволяло назвать ее той, кем она являлась.
_________________

Марго обвела всю честную компанию решительным, хоть и слегка расфокусированным, взглядом. Вилкинс, наткнувшись на этот взгляд покачал головой. Он хотел сказать что-то настраивающее на миролюбивый лад. Что-то в духе защитников природы. Не стоит вырубать леса, убивать животных ради меха, расстреливать посетителей в тире ради выигрыша. Но посмотрев на Марго еще раз понял- он не будет услышан и поэтому промолчал. Дворецкий не любил сотрясать понапрасну воздух. Только что выменявший плюшки на вполне увесистый мешочек сушеных и, несомненно, лечебных трав, он был более чем доволен сделкой. Достав трубку дворецкий сосредоточенно набил её, не забывая краем глаза следить за Марго.
Вилкинс, в глубине души, где-то очень глубоко, надеялся- Марго откажется идти стрелять и завернет на площадку для танцев. Это было бы правильно и благоразумно. В конце концов отдавленные ноги не идут ни в какое сравнение с прострелянными. Вилкинс надеялся, но в тоже время твердо знал - благоразумие и Марго это как рельсы, если пересекутся, случится крушение. Так что ему оставалось раскуривать трубку и мысленно вести отсчет. Дворецкий успел досчитать до трех.
Марго указательным пальцем лихо сдвинула шляпку на затылок, крутанулась на каблуках и зашагала к выходу увлекая всех за собой.
- Вилкинс, - возле двери Марго замерла, подождав пока дворецкий распахнет перед ней дверь,- спасибо, - она шагнула в теплый сумрак вечера, - и да, не вздумай меня останавливать.
- Мисс Марго, -Вилкинс затянувшись выпустил в небо колечко дыма, - если бы у меня хоть раз получилось, не то что Вас остановить, а хотя бы затормозить…
- П-ф-ф, - Марго панибратски стукнув дворецкого по плечу, улыбнулась, - вот и не стоит начинать заранее обреченное на провал мероприятие.
Хрюк!
Уаф!
В этих жизнеутверждающих звуках читалось- на поддержку дуэта разновидовых друзей Марго может рассчитывать всегда. Внезапно нахлынувший прилив, столь несвойственного ей, умиления, чуть было не заставил девушку наклониться и расцеловать, все еще покрытые чаем нос и рыло. Но чуть победило. Вместо поцелуев Марго потрепала товарищей по загривкам, вытерла ладонь о юбку и зашагала к тиру. Какие они хорошие. Я им сейчас все-все выиграю.
Народа в тире почти не было. Служащий убирался за прилавком, когда подошедшая, во главе с Марго, толпа заняла все свободное пространство и заставила служащего нацепить на лицо улыбку.
- Вилкинс, - девушка, вздохнув, вперила взгляд в стоящего за прилавком служащего, - кажется нам не рады.
Пока Марго сверлила служащего взглядом, мисс Олив взяла ружье.
- На все,- Вилкинс вытащив кошелек положил на стойку деньги, и повернулся к Марго - он рад мисс. Очень рад.
Служащий попытался растянуть улыбку еще шире и поставил коробку с патронами. На миг Марго показалось что его щеки треснут, но обошлось. Уокэнда начала отсчет. Грохнул выстрел. И на прилавок лег честно выигранный кролик.
Уаф?!
Брюсик встав на задние лапы шумно обнюхал тряпичное изделие. В его взгляде пронеслась буря эмоций и вперед выступило « нае...обманули, он не настоящий». Койот, фыркнув, убрал лапы с прилавка. Внизу прилавка раздалось похрюкивание и поскуливание. Это пошло бурное обсуждение человеческого коварства. Марго поняла -она не может больше ждать.
- Так им! Моя очередь, моя!
Мисс Олив приглашающим жестом показывает на стойку на корой лежит ружье. Марго, слегка пошатнувшись, тянется за ним. Служащий за стойкой становится чуть бледнее и пытается укрыться за углом. Вилкинс взмахом руки показывает - все нормально. Под прилавком обсуждение коварства плавно переходит в обсуждение похорон. В основном все сводится к составлению меню. Марго, дунув на прицел, платочком протерла осевшую на нем алкогольную испарину и зарядила. Уокэнда начала отсчет.
Марго прицелившись, сосредотачивается на слегка расплывающихся и покачивающихся контурах банки. Танцует она что ли?!
- Пли!
Отдача ударяет в плечо. Марго видит как взлетает простреленная банка и, пролетев по высокой дуге, ударяет в стену. Служащий выдыхает и крестится. Марго широко улыбнувшись требует леденец и получив выигрыш протягивает его Фрэнку. Хряк от восторга стрижет ушами и, благодарно ткнувшись пятачком в ладонь, забирает угощение.
Хруст.
Чавк.
На мордах подельников появляется выражение безграничного глюкозного счастья. Марго снова тянется к ружью и ей кажется- она ловит идущую от Уокэнды волну ледяного ветра и веселья. Марго замирает пытаясь понять сон это или явь. Ощущение тает как мороженное на солнце, а заворочавшаяся было память замирает и погружается в насущные проблемы- борьбу кактусов с брюквой.
Вилкинс затягивается трубкой. Мистер Бэйкер кажется проникается мыслью- сегодня кого-то обязательно убьют и начинает ощупывать присутствующих взглядом в котором видится портновский метр. Ведь гроб должен быть по размеру, а с фасоном можно определится позднее.
- Пли!...Пли! ...Пли!…
Банки разлетаются по тиру, а на прилавке растет горка плюшевых игрушек и леденцов. Впрочем, леденцы на приличной скорости исчезают под прилавком.
- Мисс, - Вилкинс выбивает трубку,- может хватит?
- Сейчас, - частично протрезвевшая Марго промокает лоб платочком. В тумане ее мыслей появляется желание которое никак не удавалось осуществить, - Вы!,- она тычет пальцем в служащего, - да, Вы. Поможете?
- Чем могу, - служащий, продавший патронов на сумму в три раза большую чем потратил на их покупку, улыбается вполне искренне.
- Представьте что я Вильгельм Тель,- Марго заряжая ружье выдает свою лучшую улыбку.
Вилкинс хмыкает, мистер Бэйкер пристальнее смотрит на служащего. Джереми наконец понял чьи мерки в приоритете. Клыкасто хвостатая, готовая впасть в глюкозную кому, банда сосредотачивает взгляды на служащем. Во взглядах читается что-то похожее на: усушка утруска, окорочек, грудка...
- Пли!
Марго, выдохнув пары алкоголя, прицеливается в шляпу на голове служащего. Последний пытается сбежать, но Вилкинс перехватывает его у выхода.
- Если замрешь мисс не промажет.
- Ааааа!
Выстрел. Шляпа, слетев с головы служащего (цвет его лица приобретет оттенок молодого кактуса) оставляя за собой дымный след, вылетает на улицу и с тихим шуршанием опускается на вытоптанную землю. Слышатся аплодисменты, свист и возмущенное ворчание возрастных матрон. Впрочем ворчание слышится ровно секунду а потом исчезает в шуме.
- За беспокойство, - Вилкинс протянув служащему купюру, вкладывает ее в нагрудный карман, - выигранные игрушки передайте в приют.
Марго выдыхает и улыбается. Под прилавком слышится ленивое похрустывание остатками леденцов.

Чувство тошноты не проходило. Желание отмыться от грязи, в которой мисс Уайт неожиданно для себя искупалась по самую шляпку, тоже. Стыд-то какой. Неужели когда-то она дала мэру повод думать, что способна на подобное бесстыдство? Неужели тот решил, что она готова подпустить его к своему телу за лояльность приюту? Как ни вспоминала все их встречи и разговоры, мисс Уайт не могла вспомнить чего-то такого. Она хранила верность своему мужу даже после его смерти. И если когда-нибудь согласиться вновь обрести партнера, то это будет человек чести. Не мистер Смит точно.

Пока мэр говорил, точнее, хвастался набранной суммой, будто самолично выложил ее из своего кармана, Ребекка кусала губы от злости. Ей хотелось закричать о том, чтобы тот засунул эти деньги… куда подальше. Что ей и приюту не надо Таких пожертвований. Однако потом она вспомнила как крошка Мел прижимала к себе куклу констебля, а Генри радовался выигрышу в тире, с каким удовольствием дети уплетали выпечку и обед в кафе, а малыши – рассыпали муку по полу. Этот праздник был от жителей Энск-сити. Эти деньги были от чистого сердца для сирот. И будет неправильно отказываться от них, обесценивая огромную работу каждого участника ярмарки и вклад гостей. Мэр города должен был гордиться людьми, а не суммой. Но это уже его выбор.
Ребекка прошла стадию «замри» и усилием воли отказалась от «бей». Она не будет мстить за свое унижение мистеру Смиту, потому что верила в карму. В то, что в мире всё справедливо. Для себя она решила больше не обращаться к мэру, а идти с просьбами о помощи к тем, кто сегодня и годами ранее доказал свое искреннее желание участвовать в благотворительности – к жителям Энск-сити.

Мисс Уайт прошла стадию «замри» и отказалась от «бей», поэтому единственное, что ей сейчас оставалось – «бежать». Она намеревалась вернуться в приют, чтобы окунуться в привычную атмосферу и вновь обрести душевное равновесие. Гармонию. Но плану не суждено было сбыться. Ее спину прожег чей-то взгляд.

Констебль, который прервал танец, удивил Ребекку своим появлением. Чтобы как-то скрыть судорожный вдох и свое состояние, она изобразила улыбку.

На языке вертелся резонный вопрос «Почему он решил сменить партнершу по танцам?». Вряд ли мисс Бессон отдавила ему ноги. И собой она была хороша. В отличие от мисс Уайт не имела брака за спиной и полного дома неродных детей. Все эти мысли, как и вопрос, как и переживания о поступке мэра, конечно, остались при Ребекке. Потому что желание «бежать» вдруг пропало, развеялось с жарой уходящего дня. Хозяйка приюта вдруг осознала, что она хочет потанцевать с Кристофером, ей интересно, что значат его «сигналы», она попросту чувствует себя в безопасности с ним.
– С удовольствием, мистер Рассел. Спасибо, что предложили.
Мисс Уайт положила руки на плечи констеблю, а тот притянул ее к себе за талию. Места между ними стало катастрофически мало. Мелодия подсказала темп движений.

Ребекке было так волнительно, что она не знала куда себя деть. Руки то и дело сползали по широким плечам констебля и она возвращала их, невольно поглаживая ткань. Мисс Уайт на не знала куда смотреть – почему-то в глаза партнера было страшно. Она боялась увидеть в них то, что ей не понравится: похоть как у мистера Смита или, что еще больнее, равнодушие. И всё же иногда она поднимала взгляд и встречала другой. Сосредоточенный, внимательный, будто Кристофер решил через глаза разглядеть и потрогать израненную душу хозяйки приюта. Этот простой взгляд разбивал оборону Ребекки на крохотные осколки и мешал спокойно дышать. Влечение, симпатия, интерес – все эти слова не передавали того, что она чувствовала, танцуя с констеблем. И чтобы не увязнуть в своих переживаниях, мисс Уайт решила спросить его о том, что ее волновало. Еще сидя в своей комнате, решила, что прежде чем дать своим чувствам захватить ее и проявиться, она должна лучше узнать Кристофера. Ведь для того, чтобы не разочаровываться, не нужно очаровываться. Ребекка решила начать с простых вопросов.
– Прекрасный праздник, не правда ли? Дети были в восторге и от угощений, и от развлечений. Все расстроились, когда поняли, что им придется вернуться в приют.
– Кстати, да. Почему вы ушли? Я не смог вас проводить, – в голосе мистера Рассела проскользнуло сожаление.
– Ох, это целая история, – рассмеялась Ребекка. – За нами прибежала Элизабет и попросила вернуться. Малыши рассыпали мешок муки и превратили полы в облака, а себя – в ангелочков на них. К моему счастью, чета Харрисон отлично справилась с уборкой. И я пришла сюда снова.
– Я рад, – признался констебль.
– Потом увидела, что вы танцуете с мисс Бессон. Мне показалось, что я буду лишняя и намеревалась вернуться в приют.
– Вам показалось, – снова коротко, но по делу отметил мистер Рассел.
– Что ж, тогда я тоже рада, что вернулась и не ушла, – улыбнулась мисс Уайт, решив, что опустит разговор с мистером Смитом.
– Вы выглядели печальной, – заметил внимательный констебль и Ребекке пришлось признаться.
– У меня состоялся непростой разговор с мэром по поводу темы новой ярмарки, – пришлось укусить себя за внутреннюю сторону щеки, чтобы не сказать лишнего и не попросить вмешаться. Меньше всего Ребекка хотела, чтобы у мистера Рассела возникли проблемы из-за нее.
– Он против? – констебль приподнял бровь.
– Скажем так, он не против, но выдвинул условия, на которые я никогда не соглашусь. Поэтому буду сама договариваться с жителями Энск-сити о том, чтобы они поучаствовали, показали свои профессии и обучили детей и желающих мастерству.
– У вас обязательно это получится, Ребекка. Вы умеете вдохновлять людей, – неожиданный комплимент констебля растекся теплом по груди хозяйки приюта. – Я помогу, если нужно.
Невозможно быть таким идеальным. Так не бывает – думала Ребекка, продолжая улыбаться и млеть от прикосновений констебля. Танцевать и общаться с ним было чрезвычайно легко и приятно. Ребекка чувствовала себя свободно и не боялась говорить о том, что ее волнует. Но, кажется, следующий вопрос был совсем некстати и всё испортил.
– Знаете, крошка Мел не расставалась со своей новой куклой всю дорогу. И даже спать легла с ней. Откуда она у вас?

Площадь, праздник, вечер
 
Танец был великолепен. Давно Бэатрис так не веселилась, а потом слова, что она прекрасно танцует и легкое касание пальцев губами – Бэатрис радуется, что не надела перчатки и обещает себе не мыть руки хотя бы до завтра. Брат куда-то ушел, потом убегают Кати со Слоун танцевать снова, Одри уходит помочь Моник и Франсуа – надо все отвезти в приют. Краем глаза Бэа видит, как какая-то вульгарного вида женщина – назвать ее леди язык не поворачивается – при всех обнимает мистера Свейзи. Бэатрис видела таких в Бель Фуше, они иногда даже приходили к пастору на беседу, правда, в ним вели себя не столь развязно. Бэатрис эта сцена неприятна, она отворачивается и упускает момент, когда Патрик тоже куда-то исчезает.
Вечереет, ветер становится прохладнее, и наконец можно дышать – нет той удушливой жары, от которой не спасают ни веер, ни тень. Девушка продолжает сидеть в тенечке под деревом, пребывая в своих грезах о танце с констеблем Расселом, когда неожиданно услышала голос Слоун. Та была явно расстроена.

– Нет, Слоун, я впервые ее вижу, – пожала плечами Бэа. – Она, безусловно, невероятно вульгарна. Что тебе до нее?
– Она была столь наглой, что при всех стала обнимать мистера Свейзи, – буквально выдохнула подруга. – Это неприлично.
– Согласна с тобой, – кивнула Бэатрис. – Но, возможно, у них какие-то торговые дела? – попыталась она успокоить Слоун. – Просто она не умеет вести себя иначе? Не обучена?
– Да какие у него могут быть дела с этой, – Слоун вздернула подбородок, как бы указывая головой в сторону девахи, стоявшей далеко от них, она не могла слышать разговор девушек, но видели они друг друга прекрасно, и незнакомка ехидно улыбалась, глядя на сестру пастора и ее подругу.
– Я не знаю, разные, я никогда не лезу в дела брата, но такие в Бель Фуше к нему тоже иногда приходили. Он беседовал с ними, насколько я могу судить, потому что они сидели в гостиной, и дверь была всегда приоткрыта. О чем они разговаривали, не знаю, не имею привычки подслушивать, да и говорили всегда довольно тихо…
– Нет,  я понимаю, но она-то какова? Обжиматься с мужчиной на глазах у всех – неужели ей не стыдно? – Слоун слегка повысила голос от волнения, и Бэа замахала на нее руками, чтобы та говорила тише.
– Не так громко, подруга, на нас уже обращают внимания. Выпей лимонаду и успокойся, – она налила Слоун лимонад из стоявшей на столе бутылки.
Взяв стакан, подруга все никак не могла успокоиться. Было видно, что ее очень задело то, свидетельницами чего они все стали.
– Бэа, – Слоун замялась, – а ты когда-нибудь целовалась? С мужчиной?
Услышав вопрос, Бэатрис покраснела до корней волос и какое-то время молчала, потом тихо произнесла:
– Да, два раза, и мне …не понравилось, – она так и не подняла головы, поэтому голос звучал довольно глухо. – Это было во Фриско и в Бель Фуше. Оба просили у брата моей руки и считали, что имеют право на меня. И оба абсолютно не поняли, отчего я противилась и почему отказала. У мистера Битнера были ужасно слюнявые губы, – Бэатрис аж передернуло от воспоминания. – А капрал Винстон носил усы, и от него противно пахло табаком. Знаешь, у меня создалось впечатление, что мужчины, не все, но многие, считают девушку каким-то недочеловеком что ли. У нас не может быть желаний, стремлений, потребностей. Мужчина говорит – женщина слушается, все. Мужчина решил на тебе жениться, значит, независимо от твоего мнения на этот счет, он имеет право на тебя. Целовать, обнимать, и все такое, – она сделала неопределенный жест рукой и замолчала. Бэатрис словно снова оказалась в этих воспоминаниях, она даже непроизвольно вытерла рот рукой, чтобы стереть их, потом тоже взяла стакан с лимонадом и стала жадно пить. Интересно, почему Слоун спросила? Ей нравится мистер Свейзи? Но он же старый! Такой, как Ален. Пусть не старый, но взрослый, слишком взрослый, чтобы интересовать такую девушку, как я или Слоун.
_________________

Я затаила дыхание, пока ждала ответ Бэа.
До этого я совершенно не задумывалась, каково это — целоваться с мужчиной. Но когда я смотрела на Патрика, то не могла не представлять, каково это — чувствовать его губы на своих. Ее ответ был пропитан горечью.
Мы с ней не виделись много лет, с тех пор как она уехала с братом. Связь с ней была потеряна, и наконец мы увиделись с ней тут, в Энск-Сити. Я даже не знала, что происходит с ней, как у нее дела.
Бэатрис схватила стакан с лимонадом и начала жадно пить, как будто все ещё чувствовала эти поцелуи.
Надо было срочно менять тему, пока подругу совсем не захватила меланхолия.
Я оглянулась по сторонам в поисках Анри.
После того, что я увидела, думать о Патрике мне не хотелось.
— Бэа, а где твой брат? Я его не видела на площади ни во время моего выступления, ни после.
Анри был старше нас, но всегда заботился не только о Бэа, но и обо мне, когда я бывала у них в доме. Для меня он был старшим братом ничуть не меньше, чем для Бэатрис.
Я его вообще не видела с момента встречи с Бэа!
– Понятия не имею, – пожала плечами Бэатрис. – Он привел к нам Кати, мы пошли слушать, как ты поешь, – она задумалась, – а потом его уже не было. Да, – она кивнула словно самой себе. – Ни на пикнике, ни на танцах его не было. Но я как-то никогда не следила за его перемещениями. Обычно он меня опекал.
Город был небольшим, и потеряться здесь было сложно, да и тем более пастор — взрослый человек, и с ним всё должно быть в порядке.
- Может, его надо найти? - вечер уже полноценно вступал в свои права, а выпивших ковбоев становилось всё больше.
Я оглянулась ещё раз и увидела, как к нам приближается та «леди», которая липла к Патрику.
- Доброго вечера, дамы, - в ее улыбке так и сквозило превосходство, направленное на нас с Бэа, - я услышала ваш разговор, вы, кажется, кого-то потеряли?
Мы с Бэатрис напряглись, внимательно наблюдая за ней.
- Допустим, - взяв себя в руки, Бэа посмотрела на нее свысока, всем своим видом показывая, что эта дама влезла в чужой разговор, что неприлично, и вообще, какое ей до всего этого дело.
Леди рассмеялась, наблюдая, как мы стараемся от нее дистанцироваться, но все равно желая узнать ответ.
- Обе ваши пропажи в "Магнолии"!
Когда дамочка отошла, Бэа неуверенно спросила:
- "Магнолия" — это тот дом для джентльменов, я правильно ее поняла? Преподобный собирался читать там проповеди для местных девиц, но… не сегодня же. А мистер Свейзи? Он завсегдатай? – она закрыла рот ладошкой, сама испугавшись того, что сказала.
Кровь отхлынула у меня от лица. Не пойдем же мы это проверять... Не пойдем же?
– Да, это, кажется, он, ходят туда одни мужчины
_________________

Джереми чуть склонил голову, глядя на то, как соскользнула со стула Марго и, в ответ на его театрализованное представление, попыталась присесть в книксене. В какой-то момент Бэйкер даже решил, что она вот-вот упадет, и готов был поддержать. Но мисс Хантер все-таки носила и вторую фамилию — выдающую в ней особу воспитанную похожим с ним образом. А такие леди, совершенно точно, могли сделать книксен в совершенно любых условиях и состояниях. И одарить при этом максимально красноречивым взглядом.
Когда Брюсик и Фрэнк синхронно выглянули из-под стола, Джереми почувствовал себя неловко от взгляда поросенка. Тот как будто говорил: «я был тебе всегда хорошим другом, а ты мне даже леденец не выиграл...» Стало совестно. Поэтому, идею отправиться в тир Джереми молча поддержал. Что ж, у него всегда был талант превращать катастрофы в светские события. А если повезёт — может, даже снова выиграет что-нибудь. Например, ещё один леденец. Или дружеское прощение.

- Мисс Хантер, как можно?! - слегка возмутился Бэйкер, качнув головой, отрывая взгляд от пытавшейся взлететь мухи, все-таки павшей жертвой алкогольных паров, - джентльмен подарки обратно не забирает.
- А гробовщик? - ухмыльнулась мисс Старр.
- Тем более! Мы, служители смерти, как никто знаем насколько важны хорошие дела. Чтобы на похоронах рассказывали о том, каким приятным и щедрым был почивший.
Фрэнк снова тяжело вздохнул. Кажется, в щедрости мистера Бэйкера он начал сомневаться.

Компания покинула салун, решительно направившись к тиру.
Джереми шел рядом с Уокэндой, и почти физически ощущал исходящую от нее энергию. Шаманка оказалась с таким необычным сочетанием молодости и древней силы, что Джереми подумал, что её духи, похоже, не столько её сопровождают, сколько она их направляет. Он не мог избавиться от ощущения, что если бы она захотела, могла бы вызвать бурю или заставить солнце зайти на час раньше. В том племени, где он жил несколько лет, тоже были шаманы, но если сравнивать впечатление — они казались детьми, ступившими на тропу духов. Хотя тогда так не казалось.

Шаманы приняли его не сразу. Сначала смотрели — внимательно, пристально, сквозь кожу и речь. Он помнил, как один из них, старик с глазами, будто вырезанными из обсидиана, сказал что-то вроде "У тебя слишком шумная голова." И Джереми тогда обиделся. Вежливо, конечно. По-аристократически. Но обиделся. А потом наступила тишина — долгая, растянутая, как полуденный зной. Он научился сидеть молча, не дёргаться, слушать, как звучит небо. Его учили разжигать огонь без спичек, варить травы от страха, читать след зверя, молиться без слов. Однажды ночью, после ритуала, шаман коснулся его лба и сказал:
«Теперь твоя голова — тише. Но ты всё ещё слушаешь только то, что сам хочешь услышать. Когда научишься слушать остальное — вернёшься.» Он так и не вернулся. Не потому, что не хотел, а потому что с тех пор слышал это «остальное» везде: в шуршании ткани обивки, в сонном сопении Фрэнка, в глухом звуке с которым гвоздь входил в дерево.

- Клиенты это всегда хорошо. Правда, Фрэнки? - ухмыльнулся Джереми, и услышав подтверждение от поросенка, с интересом посмотрел на шаманку.
Она уже намекала на то, что скоро будет оптовый заказ на гробы, и вот снова...Неужели что-то планируется? По лицу Уокэнды нельзя было прочесть ровным счетом ничего. Джереми неосознанно коснулся кармана, где лежали приправы, которыми поделилась шаманка.
- А их можно в чай?
- Только не в тот, что с Ночи Улыбок, а то долго не отпустит, - ухмыльнулась в ответ Уокэнда. Джереми глубокомысленно кивнул.

Судя по первому взгляду, хозяин тира был не очень рад посетителям. Но деньги от Вилкинса сразу изменили его настрой. Наверное, он посчитал, что раз стемнело, то все будут промахиваться. Как бы не так!
Джереми, прищурившись, наблюдал, как одна за другой девушки выходили к стойке тира. В каждом их точном, уверенном движении было что-то магическое, несмотря на то, что дамы были слегка, или очень, навеселе. Уокэнда, невозмутимая, словно дух скалы, поднимала руку — и выстрел звучал как часть ритуала. Олив, стреляла с поразительной меткостью, будто за годы работы в салуне наметила не только крепкую хватку, но и глаз снайпера. Марго, взяв ружьё с хищной грацией, стреляла так, будто родилась с винтовкой в руках — спокойно, метко, с блеском азартного хищника в глазах. Бэйкер ощущал себя зрителем удивительного представления: в этих выстрелах было больше, чем точность. В них — характер, сила, блеск. Он стоял, слегка ошарашенный, с лёгкой завистью и искренним восхищением. Если кто и может защитить этот город, — подумал он, — то именно они. И лучше бы быть с ними заодно.
Дамы входили в кураж, выигрывая трофеи, радуя вкусняшками Фрэнка и Брюсика, которые от счастья почти одинаково повизгивали. Тем временем ставки возрастали, и взгляды девушек, то и дело касающиеся хозяина тира, становились более острыми, а еще в них читалось что-то…
Джереми почти сразу понял что сейчас произойдет, когда мисс Хантер обратилась к хозяину тира с просьбой о помощи. Уж очень говорящим был ее взгляд, направленный на его шляпу… Вилкинс сунул в руки Джереми свою трубку и шагнул ближе к Марго, а Бэйкер, не отводя взгляд, приложился к этой самой трубке. Вдохнул несколько раз, выпустил дым.
Ростом мистер… как его? Забыл. Уоррен? Уолтер? Не важно! В общем, ростом он невысок, но вширь весьма выдающийся, так что гроб будет нестандартным. Материал — дуб. Старый, тёмный, выстоявшийся, как стойка в его тире. Ручки в виде винтовок. Обивка — холщовая, стального оттенка, будто порох. На крышке — маленькая латунная табличка с именем и гравировка в виде перекрещенных пуль — тонкая, почти не видная. Для тех, кто поймёт.
Пока Джереми, покуривая трубку Вилкинса, продумывал последнее пристанище для хозяина тира, Марго сделала свой выстрел и снова была точна. Не то, чтобы Джереми не верил, что он попадет именно по шляпе, но… гроб-то уже придумал.
- Браво, - аплодирует, отдавая должное умениям мисс Хантер, - Вы знаете, мисс Хантер, я думал, что такие выстрелы — только в сказках. Но вы доказали, что даже на Диком Западе, среди всех этих смертных случаев в салунах по-пьяни, есть место для тонкой эстетики. Шляпа была совершенно некрасивой и вы сделали всем одолжение, проводив ее на покой.
Кажется, мистер Уоррингтон был не согласен, но благоразумно промолчал. Наверное, надеялся, что теперь, настрелявшись, все покинут его тир и перестанут испытывать нервы. Протягнув Вилкинсу трубку, Джереми повернулся к дамам и обворожительно улыбнулся.
- Предлагаю переместиться на танцпол. Хороший вечер должен продолжиться веселыми танцами! Устроим же их!
Хрююю! Рррряв-ваф! Поддержали настрой Бэйкера поросенок и койот. Кажется, они точно были готовы сбивать копыта и лапы на танцполе.
Девушки переглянулись, словно о чем-то договорились взглядами и двинулись прочь от тира. Уорринс, кажется, перекрестился и начал собираться активнее.
- Игрушки в приют не забудьте передать, - напоследок бросил ему Джереми, - и вы знаете, вам очень подошел бы нестандартный гроб из темного дуба. Всего доброго!
Джереми устремился следом за всеми.

Они появились на площадке для танцев феерично и ярко, приковывая всеобщее внимание. Поросенок и койот первыми влились в общую массу танцующих: Фрэнк отплясывал копытцами, кружась как волчок, и подпрыгивал с видом великого танцора. Брюсик подвывал в такт музыке, хлопал лапами по полу и размахивал хвостом, кружась и подпрыгивая все выше. Джереми, поймав волну веселья, подмигнул парочке молодых леди, стоявших неподалеку, и сам ринулся в круг танцующих.
На танцполе было шумно, душно и чертовски весело. Музыка лихо отплясывала по полу, а вместе с ней — Джереми Бэйкер, от природы воспитанный и собранный, сначала держался с достоинством — пару движений плечами, лёгкий шаг в сторону, вежливый поклон. Рядом веселились: Уокэнда - словно волна, прокатывающаяся сквозь музыку, Олив - с задором, хлопая в ладоши, Марго - кружилась, будто родилась в вихре и была его сердцем, Вилкинс - с такой самоотдачей, будто пытался одновременно вытанцевать дождь и отпугнуть всех комаров в округе. Веселье быстро вытеснило приличия и гробовщик пустился в отчаянный пляс. Жара и ритм брали своё - рубашка прилипала к спине, и он, извинившись лёгким кивком, расстегнул верхнюю пуговицу. Потом вторую. А потом махнул рукой и распахнул рубашку до пояса, сунув руки за ремень брюк, как ковбой после удачного выстрела и продолжил танцевать. Такое счастье — быть свободным от условностей и просто наслаждаться жизнью!

Дом отдыха для джентльменов «Магнолия»

Преподобный пустился в сбивчивые объяснения, из которых Элис уловила главное: произошло недоразумение. Пастор, вероятно, неудачно выразил свою мысль, а она поняла его слова превратно. Ужасно неловко получилось. Причем пастор, кажется, переживал сильнее допустившей очередной промах Элис, по крайней мере, его слова о трагичной любви и о том, что он – мужчина, звучали весьма прочувствованно. Дождавшись паузы в объяснениях преподобного,

Элис поспешила извиниться:
- Прошу прощения, видимо, я что-то неправильно поняла, - она смущенно улыбнулась и умолкла, не зная, что тут можно добавить, а пастор неожиданно тоже начал извиняться, но уже за свое излишне вольное, по его мнению, поведение. Видел бы он на самом деле вольное поведение!

- Знаете, вы первый мужчина на моей памяти, который считает необходимым спрашивать разрешения, прежде чем поцеловать женщину, - теперь Элис смотрела на собеседника безо всякого смущения. – И вы меня ничем не обидели, лишь удивили, но с природой моего удивления мы уже все прояснили. Давайте поскорее забудем об этой неловкой ситуации.
Элис следовало бы тонко намекнуть пастору на существование в ее жизни Джорджа, но она никак не могла подобрать достаточно аккуратных слов, тем более что публично играемые ими роли не соответствовали действительному положению дел. До сих пор Элис даже не приходилось никому объяснять, кем ей приходится Джордж Даффилд, с этой задачей превосходно справлялись сплетники всех мастей. Можно было прямо сказать, что любит другого, и это была бы правда, потому что Джорджа она очень любила. Но одновременно это была бы и ложь, потому что любовь матери к сыну не имеет ничего общего с любовью женщины к мужчине. А лгать пастору Элис не хотела. Его слова о трагической любви звучали так трогательно и отзывались в сердце полузабытой болью.
В тот страшный день, когда Фрэнк погиб, она пыталась попасть в шахту. Так ей рассказывали. Сама она абсолютно ничего не помнила, придя в себя лишь глубокой ночью. Говорили, что Джордж цеплялся за ее юбку и кричал: «Мамочка, не ходи туда!», да разве четырехлетнему малышу хватило бы силенок удержать ее. Трое дюжих мужчин с трудом смогли оттащить ее от черного провала «Принтер бой», будь вечно проклято тамошнее серебро…
Элис знала, что такое трагедия, и как потом болит сердце, потому не хотела добавлять лишней боли в жизнь человека, который ничего плохого ей не сделал. Но и как достаточно мягко объяснить ему, что не может позволить себе сближаться с мужчинами, сообразить пока не получалось.
Настроение в комнате изменилось резко и внезапно, когда в гостиной появился мистер Свейзи.
Вел он себя еще страннее, нежели преподобный получасом ранее: глаза горят праведным гневом, лицо раскраснелось, с губ слетают бессвязные малоосмысленные фразы. Что сегодня происходит на празднике? Лимонад разбавили чистым спиртом? Ну, ладно преподобный, но мистер Свейзи-то человек опытный, что он должен был выпить, чтобы на него так подействовало?
Стоило Патрику приблизиться, как пастор встал между Элис и другом. С ума сойти, как в рыцарских романах! Вот только зря. Впрочем, он же не мог знать, что верная «Молния»* при желании окажется в руке Элис быстрее, чем Малютка Джо войдет в комнату. А при необходимости выстрелить можно даже сквозь ткань юбки. Жизнь в Оро и не такому научит, это вам не аристократический район крупного города, в поселении золотоискателей за свою безопасность приходится бороться.
Мистер Свейзи продолжал бросаться непонятными вопросами, и в какой-то момент у Элис появилось стойкое ощущение, что тот одержим… ревностью. Серьезно? Ревность? Сумасшествие какое-то! И не к Джорджу, которого весь город считает ее любовником, а к человеку, которого она видит второй раз в жизни. Если бы не предыдущие объяснения пастора, Элис бы решила, что мистер Свейзи, наоборот, ревнует друга к ней.
А дальше хозяйке «Магнолии» начало казаться, что она окончательно перенеслась в рыцарский роман. Дуэль… На шпагах… Конец девятнадцатого века на дворе… Безумие!
Элис лишь покачала головой в ответ на невысказанный вопрос Малютки Джо, привлеченного громкими голосами, и, дождавшись паузы в словесной пикировке дуэлянтов, задала давно мучивший ее вопрос:
- Джентльмены, неужели сегодня на празднике в качестве выпивки подают забродивший сок мухоморов?

*«Lightning» («Молния») – револьвер Colt M1877 калибра 38

Дом отдыха для джентльменов «Магнолия»
 
Анри и в самом деле был счастлив, пусть и поступил эгоистично, получив и танец и неспрошенный поцелуй. Он, конечно, понимал, где находится, и где живет, и в какой среде жила, да и сейчас живет мисс Элис, и что он со своими манерами и воспитанием – белая ворона. Здесь не спрашивают, а приходят и берут, не просят, а требуют, и то, что ему не залепили затрещину – не потому что Элис имеет претензии к нему лично, а просто машинально, как, наверное, привыкла отвечать на мужские заигрывания – женщина в таком месте должна уметь за себя постоять – уже везение. Умом он это понимал, но воспитание и память поколений никуда деть не мог, как не мог и сердиться на мисс за ее оплошность в его ориентации. Он даже подумал, что она так раскованно вела себя с ним, потому что была уверена, что он не по девочкам, и не опасен, а он, дурак, понадеялся, что вызвал симпатию. Впрочем, хотя бы не антипатию, что уже хорошо, – Анри улыбнулся и собрался все-таки откланяться, когда в комнату влетел весь взъерошенный Патрик с каким-то странными объяснениями, словами и в гневе. Анри тут же загородил собой Элис – не важно, что Патрик его друг – мужчина в гневе, да еще и выпивший, может и наговорить, и натворить невесть что, в чем потом сам будет раскаиваться. Патрик же с юности был горяч и часто сначала делал что-то, потом думал. В его словах Анри уловил ревность, друг, похоже, ревновал Элис к нему. Это было неожиданно, странно, хотя еще в прошлый раз он заметил, что Патрик тоже симпатизирует хозяйке «Магнолии». С другой стороны, он тут живет давно, почему сейчас? Ко мне? Ревность из серии – есть девушка, которой никто не интересуется, ок, заинтересовался другой – да как он посмел? Ладно, с этим разберемся потом, сейчас надо успокоить его и увести.
Только успокоить не удалось. На очередной хамоватый словесный выпад друга в сторону мисс Элис Анри машинально бросил ему перчатку. Это была снова та пресловутая память предков, что нельзя задеть даму – словом, взглядом – нельзя.
Анри владел любым оружием – и холодным, и огнестрельным, но выбрал шпагу в память их дружбы и юношеских поединков по поводу и без. До первой крови. Револьвером до первой крови не получится. И шпага честнее, револьвер – безжалостнее.
И тут мисс Эллис задала вопрос, от которого Анри стало неловко.

Нет, она над ними не смеялась, но это было как ушат холодной воды: вся нелепость ситуации стала вдруг очевидна. Два петуха в курятнике меряются клювами. Это не про честь женщины, а про двух идиотов, возомнивших о себе невесть что и способных сейчас эту честь порушить. В этом месте слухи разнесутся быстро, и виноватой сделают ее. Ее имя будут полоскать по всему городу из их глупой гордости и самомнения.
– Простите, мисс Элис, – поклонился Анри. – Вероятно, вы правы, мы выпили или съели что-то не то, и наши рассудки слегка помутились. Надеюсь, мы вас не обидели. – Он взял Патрика под руку и буквально вытащил того из «Магнолии».  Черным ходом, разумеется, чтобы не привлекать внимание.
Когда они отошли от заведения на некоторое расстояние, пастор остановился, отпустил Патрика и спросил:
– И что это сейчас было, друг мой? Да, я тебя вызвал и готов встать к барьеру, но чем было вызвано твое поведение и слова в адрес мисс Элис? Может быть, объяснишься?
_________________

- Скажите, какой процент отечественного производства в вашем новом автомобиле?
- Где-то 66%
- Здорово! А какие конкретно узлы и детали?
- Наценка.

Как говорил один мой друг, сравнивая Канаду с землями удивительных животных - с длинными шеями и огромными ушами и бивнями, на которых охотились с таким же азартом, или даже большим, чем на бизонов, жизнь она как зебра - полоса белая, полоса чёрная, а потом ж***... Зебры, как оказалось, похожи на мустангов, только полосатые. Сколько всего интересного есть в этом мире... Так вот, судя по выражению лица хозяина тира, полосы в его жизни закончились, и он от этого неимоверно страдал, надеясь, что наша компания всё же пройдет мимо. Но не повезло - мисс Марго была решительно настроена выиграть призы, Брюсик и Фрэнки эти самые призы получить, Вилкинс оставался пока единственным почти вменяемым гласом разума, пока трубку теми самыми травами не набьёт, да, мистер Бэйкер пошёл с нами за компанию, ну и, видимо, рыльце Фрэнки было уж очень, очень печальным. Олив всегда была рада пострелять, любовь к приключениям и кактусам у нашей семьи, можно сказать, в крови. В детстве моя пра и много раз "пра" внучка любила томагавки и ножи, как и не-птенец, а с револьверами и кинжалами спала в обнимку. Пока шли, разговаривали о травах, прикидывали вес и размер гробов, материалы, вместительность и прочие крайне полезные для бизнеса вещи.

- Если замрешь мисс не промажет, - мистеру Уоррингтону утешения от Вилкинса не помогли, и он почти нырнул под стойку жирненьким таким тюленем, я на севере Канады видела, Оззи говорил жир у них ничего так, но не успел. Мисс Марго выбрала свою цель.
- Ааааа!
Шляпа слетает на землю, а гроб пока отменяется. Фрэнки и Брюсик азартно поддерживали мисс Марго и Олив со своих мест. Леденцы были изрядно погрызены, и довольный свин нагребал себе копытцем ещё - койот больше любил мясо, но мятные леденцы ему понравились. Тот ещё лохматый ценитель трав.

- Так выпьем же за упокой шляпы, пусть её путь в мир иной будет лёгким, - поднимает бутылку виски Олив. - А случаи в салуне приносят только прибыль!
- Урааа!
- На счёт три готовсь! - это уже команда от мисс Марго.
- А в-вы тоже?
- Нет, на шляпу покушаться не буду, всё же некое уважение к мёртвым имеется, - мне больше нравилось стрелять с двух рук, вытянутые лица бледнолицых были просто презабавными. - Олив, вяжи повязку.
- Зачем? - Вилкинс достал из кармана несколько купюр.
- Сравняем шансы.
- Как будто тебе она мешает, - закатывает глаза дворецкий и набивает возвращённую мистером Бэйкером трубку новой порцией трав.
- Пффф...
- Пли!
Ещё две игрушки отправляются в приют, леденцов Брюсику и Фрэнку хватит, у них и так подозрительно странное выражение морды и рыла. Поступившее следом предложение пойти на танцпол было... неплохим. Пушисто-копытная банда рванула вперёд, и прохожие с воплями спешили убраться с их пути. Мистер Уорринтон с облегчением выдохнул и пошёл собирать игрушки.

Поправка, несколько игрушек хозяин тира выронил. Видимо, от столь щедрого комплимента от гробовщика. На площади было оживлённо и весело, даже клыкасто-копытная банда вошла во вкус, и Фрэнки крутился волчком, после огурцов и чая энергия била ключом, требовала подвигов. Брюсик носился с радостным тявканьем, подпрыгивая в попытках поймать залетевших на улицу птиц. Мы с Олив успели распить бутылку текилы с кактусами, от сердца отрываю, осталась только одна в салуне, в подвале, Вилкинс докурил трубку и деловито тряс мешочком, прикидывая порции для тех, кого миновала бухгалтерская книга. Я могла бы попробовать влиться в толпу, но, похоже, я слишком люблю одиночество. Буйство красок и звуков было таким живым, наполненным той искрой, что несли в себе люди в их стремлениях, желаниях, чувствах, и это было по-своему прекрасно.
- Хрю! Хрю-хрю!
- Да, ты совершенно прав, тебе они тоже апплодируют.
- Итааааак, у меня предложение!
- Мисс? - после Вильгельма Телля и упокоения шляпки я понимала... лёгкую настороженность в голосе дворецкого.
- А давайте...
- Проверим бечёвку. Покажем товар лицом, так сказать.
- Ну, это, пожалуй, не так и плохо, - спрашиваю, отряхивая Фрэнки и Брюсика от пыли.
- Отличный трюк, пра-пра, - хмыкает Олив. - Щёлкнул пальцами, и все столы блестят, как крышки изделий мистера Бэйкера. Кстати, мистер Бэйкер...
- Джереми.
- Тогда я Олив. Пра-пра вам про заказ говорила?
- П-почему пра-пра?
- Мы родственники! - торжественно заявляет Олив. - Со стороны прадедушки.
- Того самого, который шаман? И варил настойки из кактусов.
- Ага, - подтверждаю, - забористые получались. Не Ночь Улыбок, но тоже ничего.
- Вношу корректировку, проверяем бечёвку, потом грузоподъёмность гробов! Вилкинс, у нас есть сыр?
- Прошу прощения, мисс?
- Мы придумали ноу-хау! Лучшая бизнес-идея на Диком Западе! Будем грести денежки, как золотоискатели жёлтые камушки.
- С меня алкоголь, - кивает Олив.
- С меня амулеты и приправы, - поднимаю руку я.
- Рррряв?
- Хрю-хрю-хрю?
- С вас разведка местности.
- Ррряв!
- Хрю-хрю!
- Какое единодушие. Мистер Бэйкер, вы в деле?
- Гробы не должны пропадать зря.
- Ура! Пошли, пошли, тут скоро столько народу столпится, что придётся стрелять в воздух.
- Мисс...
- Да, по мишеням интереснее.
- Особенно, если предложить им выбор "мишень или скальп".
- Точно!
Путь до лесопилки был не очень долгим. Обычно. Но сегодня в городе был праздник, и чтобы не прорываться сквозь толпу, мы решили обойти и повернуть за угол рядом с аптекой. Помянули вазон, передали ему привет от собратьев-кактусов, мистер Бэйкер предложил мини-гроб. После шума Энкс-сити окрестности были почти что умиротворяющими. Но предчувствие говорило - гробов понадобится много. Жажда крови витала в воздухе тонким ручейком. Что ж, придётся взять в руки револьверы, не те, которыми мы баловались в тире, и на время снова стать охотником за головами.
_________________