С.Э. Филлипс "Потанцуй со мной"

Карми, Лена, Аня, спасибо огромное за продолжение!
___________________________________

Большая благодарность за новую главу. Очень много событий, эмоций, интересных действий и планов.
Но концовка главы просто шедевр - Иена арестовали! Главная версия причины ареста - нарисовал не тот и не там, все-таки кажется несерьезной

Класс!!!! Глава огонь!!!!
_________________

Девочки, спасибо за перевод новой главы!
Всё в жизни Тесс сейчас меняется к лучшему и это справедливо.
Не исчезает только боль в сердце, вызванная уходом Иена.
И хоть она и сама настояла на этом, ей от этого ничуть не легче.
В глубине души она осознаёт, что это было единственно правильным решением.
В отличие от Тесс, Иен меняется сейчас сам и этот процесс он переносит очень болезненно.
Сюжет близится к развязке, вот и посмотрим, что же такое сделал Иен, если он оказался в тюрьме?
_________________

Спасибо большое за продолжение!

Огромное спасибо за продолжение.

Большое спасибо за продолжение!

Глава большая и очень событийная.
Очень рада за Дайану и Джеффа и за Рен тоже, потому что бабушка и дедушка ей нужны.
Иен тоскует по своим девочкам и что-то творит, правда никак не могу себе представить что именно он там натворил.
Келли решила наверстать упущенное и вернуть даже не молодость, она хочет вернуть юность.
Все эти синие волосы и прочее... Ну не знаю...
Иен пошел выплескивать радость на стены города, за что и загремел в кутузку.
Не думаю, что он сожалеет о содеянном. Тоже решил вернуться в юность.

Спасибо!
___________________________________

Огромное спасибо за новую, такую большую, главу!

Думаю, Йен не просто натворил, а именно соТВОРИЛ нечто, выразившее его чувства, но снова не вписывающееся в рамки закона, как и в юности.

Девочки, спасибо за продолжение.
_________________

Спасибо большое за очередную Филлипс!

Как же я жду окончания перевода, чтобы сесть и одним залпом все прочитать! Не могу читать по главам. Спасибо большое, девочки!

Интересно сколько домов в городе отметились граффити Йена. Наверное, такое признание в любви растопит сердце Тесс.

Хорошо, что все налаживается у Келли. Свои планы на будущее ей помогли поверить в себя. А с мужем все будет в порядке.

Спасибо за продолжение!
_________________

 » Глава 24

перевела Karmenn
отредактировала Sig ra Elena
украсила Анна Би

Тесс чуть не врезалась в зад какого-то джипа, когда увидела, что натворил Иен.

Он разрисовал город.

Раскрашено было повсюду: фасад «Разбитого дымохода», над вывеской «Петуха», боковая стена Апостольской церкви Огненных Ангелов и западная половина Центра отдыха Брэда Винчестера. Даже столбы уличных фонарей и телекоммуникационные шкафы.

Тесс припарковала машину, примотала Рен к груди и вышла. Глаза разбегались, куда смотреть в первую очередь. На животных на Центре отдыха - светящуюся птицу с распростертыми крыльями, мультяшную мышь, комнатную муху? А как насчет дирижабля на «Петухе» или символов веры, встроенных в цветные потоки на церкви?

Красиво, смешно, гротескно и заставляет задуматься. Все вместе. По большей части это было сделано с помощью трафаретов, но, тем не менее, один человек не смог бы сотворить все это за одну ночь. Ему явно помогли.

Тесс повернулась, заново осматривая сотворенное, но по мере того, как все глубже вникала в то, что представало перед ней, становилась все более озадаченной. Она повидала десятки фотографий уличного искусства Иена. Концепции принадлежали ему, но что-то в технике исполнения казалось незнакомым.

За исключением «Разбитого дымохода».

Она могла бы узнать его работы из тысячи других художников. Его игра цветом, точное исполнение, масштаб.

По фронтону «Разбитого дымохода» было нарисовано трафаретное изображение женщины. Женщины. Определенно не Тесс. Обдуваемая ветром мускулистая амазонка со светлыми волосами. Сильная. Красивая. Решительная. Олицетворение бури. Рядом с ее ногой маленькими буквами красовалась его подпись ИГН4.

Завороженная, Тесс впитала работу целиком, а затем по частям. Глаза и нос. Сильный подбородок. Вьющиеся пряди. И…

Ее взгляд метнулся к мускулистой икре. К колену. Локтю. Мочке уха.

Конечно, она ошибалась.

Ее взгляд перебегал с одной части фигуры на другую.

Там. Вон там. А также... ТАМ!

О, Боже ...

Части тела Тесс были тщательно нарисованы на теле амазонки! Пальцы ног в локте, нос в мочке уха, грудь… Грудь в колене. Тесс была везде!

Она схватила Рен и, заметив, отступила на шаг... перед ней... прямо на спине амазонки...

Нет! Даже он не посмел бы...

Но он посмел. В тени талии амазонки прятались ее собственные половые губы.

Сволочь!

Тесс не собиралась спасать его из тюрьмы. Она собиралась его убить!

Фредди вскочил со стула, когда Тесс ворвалась в полицейский участок и потребовала:

- Пустите меня к нему!

- Я должен обыскать вас, прежде чем пустить.

- Черта с два!

Фредди, по-видимому, решил, что женщина, какой бы разъяренной ни была, не может причинить слишком много вреда, если к ее груди привязан ребенок, потому что открыл ящик стола, вытащил ключи и провел ее в коридор.

В единственной тюремной камере имелись унитаз из нержавеющей стали и койка с синим полиуретановым матрасом, где крепко спал Иен. Фредди открыл для Тесс решетчатую дверь.

- Позовите меня, если что.

- Хорошо, - пообещал Иен хриплым голосом.

- Не вы, - поправил Фредди. - Она.

- Оно и видно, что вы ничего не понимаете.

Когда Фредди ушел, пара потрескавшихся кожаных ботинок опустилась со стуком на пол камеры. Иен встал. Он еще не представал в более неряшливом виде: волосы не стриглись с тех пор, как Тесс в последний раз видела его, и на подбородке была как минимум недельная щетина. Но вместо того, чтобы смотреть на Тесс, Иен смотрел только на Рен.

- Эй, солнышко, помнишь меня?

Рен встрепенулась при звуке его голоса. Иен подошел к Тесс и вытащил малышку из слинга.

- Посмотри-ка на себя... Да ты выросла на целый фут.

Рен уставилась на него блестящими темно-синими глазами, вглядываясь в каждую черточку. И улыбнулась. Широкой, липкой, слюнявой улыбкой. Иен прижал малышку к своей шее, повернулся спиной к Тесс - повернулся спиной! - и отнес Рен в другой конец камеры, все время напевая ей что-то: «...так по тебе скучал ...моя большая девочка... мое солнышко...»

Тесс ждала.

«...Диснейленд... и цирк. Поставим палатку и станем читать книжки...»

Тесс скрестила на груди руки.

«...играть в баскетбол и рисовать...»

Тесс постучала ногой.

- …ездить на велосипедах. - Наконец он повернулся к Тесс. - Мы будем танцевать вместе.

Ее сердце подпрыгнуло в груди. Она сцепила зубы.

- Ты выставил мое влагалище на стене «Разбитого дымохода»!

Иен улыбнулся.

- Это знаешь ты, и знаю я. Ты собираешься рассказать кому-нибудь еще?

Тесс собиралсь врезать ему по первое число, но затем остановилась. Все части ее тела были там, изображены в миниатюре на амазонке. И еще... Если бы она не знала, что они вдвоем творили той ночью в студии, узнала бы она эти мелкие штрихи такими, какими они были? Конечно, кто-нибудь да заметил бы грудь или пупок, но не так, как если бы Иен подписал эти части ее именем.

Тесс смотрела на него вопросительно.

Рен внимательно изучала Иена, но теперь все его внимание сосредоточилось на Тесс.

- Ты протащила меня через ад. Я на тебя злился, но оказалось, что ты была права.

Она наклонила голову. Ей нужно было услышать больше, даже если боялась того, что он скажет.

Рен продолжала таращиться Иену в лицо, пока он говорил.

- Мне нужно было найти новое направление, но я не мог. Я застрял.

- А теперь ты нашел это новое направление?

У Тесс вдруг подкосились ноги, и она упала на край койки.

- Я разрисовал им весь «Разбитый дымоход», - сказал он с легкой улыбкой.

- Частями моего тела?

- Вот что я упустил. - Иен двинулся к решетке камеры. - В прошлом году я винил в своих проблемах все отвлекающие факторы на Манхэттене. Затем, когда переехал в Темпест и все еще не смог работать, я обвинил Бьянку. В конце концов я обвинил тебя. Но вся вина была на моих плечах. Не тишина и покой мне требовались. Мне нужно было вспомнить самый основной принцип уличного искусства. Речь идет о свободе .

- Искусство для людей, а не только для элиты, верно?

- Точно. Работы великого уличного художника не должны умещаться в одну коробку. Не должны. Но я загнал себя в тупик, и это меня парализовало. Потом явилась ты.

- Я?

- Ты влезла мне в голову со всеми своими неурядицами и проблемами. - Иен схватился за дверную решетку камеры. - Я пытался отстраниться, но все, что мне хотелось, это рисовать тебя. Это накатывало против воли. Рисую тебя, потом Рен, потом камень, который привлек мое внимание, или изгиб травинки.

- Ты же ненавидел все эти наброски.

- Каждый из них. Я уже ступал по шаткой творческой почве. Они казались такими банальными, обычными.

- Прекрасными.

- Но им нечего было выразить, что не было выражено тысячу раз до того тысячами других художников. Они пугали меня до чертиков, но остановиться я не мог. - Он отошел от двери. - Тогда ты выгнала меня.

Тесс сложила руки на коленях.

- Ты заставляешь меня казаться бессердечной.

- Я так на тебя разозлился, - мягко сказал он. - Кто ты такая, чтобы указывать мне, что мне нужно? - Веки Рен отяжелели. Иен прижал ее ближе. - Я погряз в жалости к себе и думал об этих набросках. Как они неуместны. Как сильно я их ненавидел. А потом однажды ночью все это исчезло.

- Ты перестал их ненавидеть?

- Я наконец-то понял, почему так ими одержим. Как эти наброски сыграют решающую роль в том, что я хочу создать теперь.

- Амазонку?

- Она – это прошлое. Ее величие, ее отвага. Вот кем я был как художник - кем горжусь. Но скрытые детали - образы из набросков, которые можно увидеть или не увидеть - вот то новое, чего мне не хватало. Эти маленькие скрытые изображения показывают тонкости жизни, то, что нужно искать, чтобы увидеть. Скрывать эти тонкости, эти детали внутри больших концепций – вот что заставляет мое сердце петь.

Тесс улыбнулась.

- Я рада.

- У меня так много идей. То, что ты видела сегодня... Это только начало.

- Вполне ничего себе так начало. И ты сделал это не один.

- Кое-какая молодежь оказала мне услугу.

Тесс указала на камеру.

- Кажется, они вовремя сбежали, а ты в тюрьме.

- Об этом я не слишком беспокоюсь. - Иен поставил ногу на край унитаза. - Людям не понадобится много времени, чтобы понять, что я принес городу кучу денег.

Тесс все еще прорабатывала это в своей голове, когда он продолжил.

- В Темпесте, штат Теннесси, находится самая большая в мире художественная инсталляция Иена Норта. - Он опустил ногу на пол. - Инсталляция все еще требует много работы, и ее будет нелегко поддерживать, но оно того стоит.

Она поняла.

- Ты превратил город в главную туристическую достопримечательность.

- Я только начал. Это будет Мекка для любителей искусства и даст хороший толчок местной экономике. Но, Тесс… - Рен вздрогнула во сне. Иен легонько положил руку ей на грудку. - Это также единственный способ, который я смог придумать, чтобы послать тебе достаточно важное сообщение.

- Детские шрамы, подобные этим, очень глубоки.

- Намного глубже, чем я хотел признать. Быть вдали от тебя и Рен, вернуться к своей прежней жизни... Стало так ясно, что даже я не мог не заметить, сколько страха я таил.

- Какое сильное чувство.

- Сильное и уродливое. - Он подошел ближе. - Ты оказалась права. Я не был счастлив, когда признался, что люблю тебя. Я боялся. Ты это видела. Мою трусость.

- Ты вовсе не трус. Ты провел детство с жестоким отцом, но, что еще хуже, жил с матерью, которую любил, и которая отворачивалась, пока ты подвергался насилию. Как ты мог доверять кому-либо после всего этого, включая себя?

Иен слабо улыбнулся ей.

- Теперь я все понимаю - может быть, наблюдая за тобой с Рен. Я не знаю. В любом случае, я с этим покончил. - Он смотрел на своего спящего ребенка. - Должен сказать тебе заранее, что я ее не брошу. Ты ее мать. Я никогда не позволю никому оспаривать это. Но она моя тоже, и, поскольку ты обладаешь врожденным чувством справедливости, я знаю, что мы можем разработать логистику, какой бы сложной она ни была.

И снова он ее сбил с толку.

- Ты говоришь о...?

- Будет беспорядок. Я это понимаю. Но мы выясним, что для нее лучше. Для нас троих.

- Ты же ненавидишь беспорядок.

Иен издал сухой и невеселый смешок.

- В этом и вся ирония. Попытка спрятаться от беспорядка в конечном итоге исковеркала меня - как художника и как человека. Жизнь никогда не вписывается в идеальную геометрическую композицию. Уж кто-кто, а я должен был принять это много лет назад. Жизнь всегда будет выходить за рамки. Она выплескивается на пол и выливается на улицу. Становится и хорошо, и временами больно. Вот это и значит быть живым, творческим, значит любить кого-то.

- Поэтому что ты там сказал перед отъездом? О том, как мы останемся в браке?

- Я эгоистичный ублюдок, но все-таки недостаточно эгоист, чтобы держать тебя в ловушке, - мрачно сказал Иен. - Знаю, что на многое способен, но этого я не могу сделать с тобой. Ко всему прочему от Рен я не откажусь, а это означает совместную опеку.

Тесс вскочила с койки.

- Ты действительно пытаешься слинять от этого брака? Это и есть часть твоего великого художественного прозрения?

- Слинять? Я стараюсь поступить правильно.

- Бросив меня?

- Бросить? Да я люблю тебя! Я люблю тебя больше всех на свете. Ты умная, веселая и порядочная, и бог знает, какая упорная. Ты понимаешь меня, как никто другой. И не надо начинать насчет секса. Ты перевернула все в моей жизни с ног на голову. Ты настроила мое сердце на тот курс, который я искал столько, сколько себя помню. Тесс, ты непоколебимая сила.

- Тогда почему ты хочешь избавиться от меня?

- Я не хочу от тебя избавляться! - воскликнул Иен. - Это ты меня не хочешь.

Тесс была ошеломлена.

- С чего ты так решил?

- А почему бы и нет? Тебе нравится секс, я понимаю. Я тебе нравлюсь. За что я благодарен. Но ты меня не любишь.

- Я что?

Иен отвернулся от нее.

- Я не повторяю дважды.

Тесс метнулась и встала перед ним.

- Да ты слишком надышался краски.

- Я? - К нему вернулась привычная воинственность, но на этот раз с примесью боли. - Во время всех наших споров, разговоров, всего нашего головокружительного секса ты не говорила, что любишь меня.

- Конечно говорила.

- Даже ни разу.

- Ты бредишь.

- Ни разу.

- Но…

- Никогда не говорила.

- Ты уверен?

- Поверь мне. Я абсолютно уверен.

- Ой.

Тесс сглотнула. Он был прав. Конечно, так и было.

Иен ждал. Она рухнула на край койки и потерла виски.

- Ну и кого теперь называть трусом? - признала она.

Слабая улыбка коснулась уголков его рта.

- Я уверен, что у тебя есть какие-то свои причины.

Тесс вскочила и обняла его сзади за шею.

- Иен Гамильтон Норт Четвертый, я люблю тебя. Я люблю тебя всем сердцем. Я никогда не перестану любить тебя, даже когда злюсь на тебя или ты злишься на меня, или Рен злится на нас обоих, а в дверь колотят посторонние. Ты добрый, очаровательный и до ужаса умный. Ты честолюбив, я знаю, что звучит странно, но после Трева это очень много для меня значит. И что касается Трева… - Ее голос сорвался. - Он хотел бы, чтобы я любила тебя. - Она улыбнулась, увидев, как в глазах Иена блеснули слезы. - Ты мой. Этого тебе достаточно?

- Да, определенно достаточно.

Он целовал ее долго и крепко, пока Рен, зажатая между ними, не пискнула.

Иен погладил шелковистые волосики малышки, обнял Тесс свободной рукой и криво усмехнулся:

- Из всех мест, где можно найти музу, я никогда не ожидал, что найду мою танцующей в нижнем белье на вершине Ранэвей Маунтин.

- Я вправду твоя муза?

- Кто же еще это мог быть?

Пискнула Рен.

Иен улыбнулся ей.

- Ты на втором месте, дорогая.

В этот момент в голове Тесс промелькнуло видение, как они все трое - Иен, Рен и она сама… Все они… Все трое… Перед домиком на дереве. Танцуют вместе.

Но, как выяснилось, она ошиблась в числе.