Между строк и лжи (ИЛР)

Привет!
Как же здорово, что я наткнулась на вашу книгу! Это прелесть что такое! Бриллиант. Моя душа радуется!
Я среагировала на парадоксальное название "МЕЖДУ СТРОК И ЛЖИ", таившее в себе противоречивую погрешность оксюморона, но эта книга вся такая - восхитительно литературная. Изящная. Идеальная.
Здесь и действие, и описания, и атмосфера, и звучные фразы, и захватывающий сюжет. Но главное - это все-таки для меня стиль и стильность.

"Дэш Уиттакер был живым воплощением заголовка на первой полосе — броским, дерзким, и всегда на грани скандала" Боже, как же классно вы его охарактеризовали! Можно посвятить ему несколько абзацев, а можно вот так - кратко и хлестко.

Бесподобные сравнения, безусловно, важная и вкусная изюминка авторского стиля. Образность делает текст выразительным и является сильной стороной автора.
Некоторые обороты достойны называться "маленькими шедеврами". Пара слов - и все как на ладони. Например:

"в серых глазах плескался азарт, словно он только что поставил последний доллар на скачках"

"луна высветила шрам над бровью — тонкую белую нить, словно поставленную редакторской рукой на полях его биографии"

"Тётушка Агата поставила фарфоровую чашку на блюдце с таким звоном, будто это был приговор"
Браво!

Что еще привело в восторг: обилие запахов! Очень часто авторы ими пренебрегают, дают визуальную картинку, но игнорируют факт живого присутствия внутри сцен, где воздух должен чем-то пахнуть.

И особенная моя признательность вам за грамотность!

Я пока 2 главы прочла, убегаю читать дальше.
Желаю автору вдохновения, сил и успеха!
И... да, Елизавета Горская, я поздравляю вас от всей души: вы - Талант!
___________________________________

Ой, елей на душу автора Благодарю, это так приятно

Спасибо, я перфекционист такой, что самой тошно)) но рада, что есть такие же ценители, как и я

Силы пригодятся пока сплю по 5 часов, не могу оторваться, хоть увольняйся с работы))
Спасибо, Натаниэлла Вдохновили так вдохновили!

Всем привет! Присоединяюсь к предыдущему комментатору)

я тоже когда увидела новую тему, зашла посмотреть, а потом зависла)))) и не успокоилась, пока не прочитала всё, что было.
Язык такой красивый, такой образный Жемчужинка.


Я сюда добавлю ещё атмосферу - и тебе дым, и влага, и пыль, и солнечные лучики)))
Не книга, а 5D кинотеатр какой-то! Очень круто)

Отмечу ещё красоту, которая меня очаровала:

Читаешь - и видишь вживую.

Ну и платье, платье!

Залипла на описании, представляла себе всю эту красоту

По сюжету:
Лиза, мне пока Дэш всё же больше нравится. Как-то он, что ли, понятнее, чем г-н Сент-Джон. Этот полон тайн и загадок, зловещий и опасный. А Дэш всё же попроще, что ли. Может, я ошибаюсь, но я в нём вижу всё-таки нотку благородства. Посмотрим, чем всё кончится)


Вы знаете, а это чувствуется. Что прям с душой, с любовью, вдумчиво и с проработкой всех деталей)) И с творческим азартом!
Желаю вам побольше его, и побольше сил! У вас очень классно получается, я изо всех сил плюсую предыдущие комментарии, так держать!
История классная и живая, очень жду продолжения!
_________________

Спасибо! У этого платья есть прототип)) сейчас скину фотку, не знаю смогла ли я описать его точно, но оно меня просто поразило!


Вполне могу понять почему) мне тоже ближе такие, как Дэш - понятные, с чувством юмора, без двойного дна. Но кого выберет героиня, пока загадка

Благодарю за все добрые слова и пожелания Надеюсь, продолжение вас тоже не разочарует

Очень красиво я представляла чуть темнее оттенок зелёного, но всё равно классно.
Оно мне временило чем-то наряд Роуз из «Титаника».
_________________

 » ЧАСТЬ I ГЛАВА 8

ГЛАВА 8

На мгновение в темных глазах Сент-Джона мелькнул неуловимый огонек — то ли интереса, то ли раздражения, то ли даже невольного уважения. Его усмешка стала чуть менее холодной, словно лед в его сердце слегка подтаял под напором ее неожиданной резкости.
— Мрак цинизма и лжи… — повторил он медленно, словно пробуя ее слова на вкус. — Весьма сильное определение, мисс Харпер. Вы действительно умеете выражаться образно. Возможно, в вас пропадает не только журналист, но и… проповедник.
В его голосе снова прозвучала двусмысленность, но теперь в ней появилась и едва уловимая нотка интриги, словно он начал видеть в Вивиан не просто назойливую журналистку, а интересного собеседника — или же — достойного противника.
— Я лишь пытаюсь называть вещи своими именами, мистер Сент-Джон, — ответила Вивиан невозмутимо, не отступая под его напором. — И не боюсь говорить правду, даже если она кому-то не нравится.
— Смелое заявление, мисс Харпер, — отозвался Сент-Джон с легкой иронией, но в его глазах мелькнуло что-то похожее на уважение. — В нашем мире смелость — качество редкое и весьма ценное. И опасное. Особенно для молодой и… привлекательной женщины.
Его взгляд задержался на ее губах чуть дольше, чем того требовали приличия, словно признавая в ней не только интеллектуального собеседника, но и женщину, способную, пусть и не увлечь, но вызвать в нем интерес. Вивиан ощутила неприятное чувство — ей казалось, что ее оценивают не как журналиста, а как предмет, представляющий ценность в этом беспринципном мире власти и интриг.
В этот момент в разговор неожиданно вмешался Дэш, стоявший чуть позади Вивиан, до сих пор сохраняя молчание. В его голосе, нарушившем напряженную атмосферу диалога, прозвучали нотки ледяного презрения и едкого сарказма. Он выступил вперед, словно рыцарь, готовый защитить свою даму от опасного противника, но в его презрении к Сент-Джону чувствовалось и что-то глубоко личное, давнее и незаживающее.
— Лорд Сент-Джон, какая неожиданная встреча, — начал Дэш, намеренно подчеркивая иронию в каждом слове, словно высмеивая аристократический пафос Сент-Джона. — Не думал, что вы снизойдете до общества простых смертных. Или же… сенатор Рэндольф предложил вам новую сделку, которую вы не могли упустить?
Его губы изогнулись в язвительной усмешке, а в серых глазах вспыхнул огонь открытой враждебности, вызывая Сент-Джона на открытый конфликт.
Сент-Джон резко повернулся к Дэшу, встретив его насмешливый взгляд холодным и неприязненным взглядом. На его лице мелькнула тень раздражения, словно присутствие Дэша нарушало его планы или раздражало его аристократическое самолюбие.
— Мистер Уиттакер, — произнес Сент-Джон медленно, словно пробуя каждое слово на вкус. — Не ожидал встретить здесь журналиста из второсортной газеты. Или же вы теперь выступаете в роли… телохранителя мисс Харпер?
В его голосе прозвучала откровенная издевка, задевающая не только профессиональное достоинство Дэша, но и его мужское самолюбие. Вивиан почувствовала, как напряжение между двумя мужчинами достигает точки кипения, готовое взорваться в любую секунду.
В зале на мгновение повисла тишина, словно время замедлило свой бег, застыв в ожидании развязки. Гости, до этого момента оживленно беседующие в приглушенных тонах, словно по невидимому сигналу замолкли, и теперь лишь едва уловимый шепот скользил по гостиной, словно легкое дуновение ветра перед бурей. Все взгляды, до этого рассеянно блуждавшие по залу, незаметно, словно непослушные дети, притянулись к этой сцене, словно мотыльки на пламя свечи. Напряжение в воздухе стало почти осязаемым, словно густой, наэлектризованный воздух перед грозой.
Дэш не ответил сразу, словно обдумывая ответ, взвешивая каждое слово на невидимых весах остроумия и дерзости. В его серых глазах, обычно искрящихся иронией и насмешкой, сейчас плескался открытый вызов, словно он намеренно разжигал пламя конфликта, наслаждаясь нарастающим напряжением. Его поза оставалась нарочито небрежной — непринужденно опершись бедром о край камина, он лениво покачивал в руке недопитый бокал с шерри, словно вся эта сцена была для него лишь мелким развлечением, не достойным серьезного внимания. Но Вивиан, внимательно следившая за каждым его движением, заметила едва уловимое напряжение в его плечах, чуть сильнее сжатые пальцы на тонком хрустале и хищный блеск в глазах, словно перед прыжком смертельно опасного хищника.
— Телохранителя? — наконец протянул Дэш, растягивая слова с нарочитой медлительностью, словно смакуя каждое произнесенное слово, превращая его в отравленную стрелу. В его голосе, нарочито мягком и тягучем, слышалась скрытая угроза, едва уловимая, но от этого еще более зловещая. — О, Сент-Джон, вы слишком высокого мнения о моих скромных способностях. Боюсь, я не смогу составить конкуренцию вашим профессиональным головорезам. Скорее, я бы сказал, что выступаю в роли… ценителя прекрасного. И просто не могу оставить столь очаровательную леди без должного внимания в столь… несколько мрачном обществе.
Он окинул презрительным взглядом собравшихся гостей, словно намеренно подчеркивая их чопорность и нарочитую серьезность, превращая званый ужин в нелепое и скучное зрелище. Затем он перевел взгляд на Сент-Джона, встретившись с ним прямым, вызывающим взглядом, не дрогнув под тяжестью его неприязненного внимания.
— К тому же, — продолжил Дэш небрежно, словно вспомнив о чем-то незначительном, — журналистский долг обязывает меня быть в курсе всех светских событий. Особенно тех, где замечены столь… влиятельные фигуры, как вы, Сент-Джон. Никогда не знаешь, где именно можно найти пикантную новость для утреннего выпуска. А «Бостон Глоуб», как вы знаете, всегда ценит свежие сенсации.
В его голосе звучала откровенная издевка, словно он намеренно играл с огнем, наслаждаясь опасностью ситуации. Вивиан почувствовала, как ее собственное напряжение возрастает, словно струна, натянутая до предела, готовая вот-вот лопнуть от малейшего прикосновения. Она не сводила взгляда с Сент-Джона, пытаясь угадать его реакцию, прочесть скрытые эмоции за непроницаемой маской аристократического спокойствия.
Сент-Джон выслушал дерзкую речь Дэша с неподвижным лицом, не меняя выражения лица и не отвечая сразу. Казалось, он тщательно обдумывает каждое слово, словно выбирая наиболее точное и унизительное оружие для ответного удара. Его коньячные глаза, не отрываясь, смотрели на Дэша, буравя его взглядом, словно пытаясь проникнуть в самую глубину его мыслей и намерений. В этом взгляде чувствовалась холодная ярость, сдержанная лишь благодаря многолетней привычке к самоконтролю и аристократической сдержанности.
Мадам Роусон, стоявшая рядом с Сент-Джоном, следила за сценой с нескрываемым любопытством, слегка приподняв темную бровь, словно оценивая дерзость молодого журналиста и наблюдая за реакцией хозяина ситуации. В ее карих глазах мелькнул неуловимый огонек — то ли одобрения, то ли иронии, то ли даже скрытого наслаждения от наблюдения за нарастающим конфликтом. Она словно зритель в театре, наслаждающийся драматической сценой, разворачивающейся прямо перед ее глазами.
Сенатор Рэндольф, до этого момента сохранявший натянутую улыбку вежливого хозяина, незаметно нахмурился, ощутив нарастающее напряжение и понимая, что ситуация выходит из-под контроля. Он попытался вмешаться в напряженный диалог, желая разрядить обстановку и вернуть беседу в более безопасное светское русло. В его голосе зазвучали примирительные нотки, словно он пытался потушить внезапно вспыхнувший пожар вежливыми фразами и светским юмором.
— Мистер Уиттакер, вы неподражаемы в своем остроумии, как всегда, — произнес сенатор, пытаясь перевести острый конфликт в шутку. — Но позвольте заметить, что мисс Харпер вовсе не нуждается в чьей-либо защите — она вполне способна постоять за себя и свои журналистские интересы. Не так ли, мисс Харпер?
Он бросил Вивиан ободряющий взгляд, словно приглашая ее поддержать его попытку разрядить обстановку и вернуть беседу в безопасное русло светской болтовни. Вивиан поняла его намек, оценив его дипломатические усилия и желание избежать открытого конфликта в своем доме. Она слегка улыбнулась сенатору в знак благодарности за поддержку, и перевела взгляд на Сент-Джона, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, не выдавая напряжения и тревоги, охвативших ее при виде открытой вражды между двумя мужчинами.
— Безусловно, сенатор, — ответила Вивиан спокойным, ровным голосом, стараясь вложить в него нотки уверенности и самообладания. — Мистер Уиттакер лишь проявляет излишнюю галантность, которая, безусловно, весьма приятна, но совершенно излишня в моем случае. Я привыкла самостоятельно отвечать за свои слова и действия, и не нуждаюсь в чьем-либо покровительстве, особенно в таком невинном и приятном обществе, как сегодняшнее.
Она окинула гостей очаровательной улыбкой, словно подчеркивая светский характер вечера и неуместность любых серьезных конфликтов в этой атмосфере роскоши и благополучия. Затем она перевела взгляд на Сент-Джона, встретившись с его темными, непроницаемыми глазами, словно бросая ему немой вызов и демонстрируя свою независимость и самодостаточность.
— Мистер Уиттакер просто слишком переживает за мою репутацию в высшем свете, — продолжила Вивиан с легкой иронией, словно пытаясь превратить напряженную сцену в шутку и вернуть беседу в светское русло. — Боюсь, его журналистское чутье подсказывает ему, что одинокая молодая журналистка в особняке сенатора Рэндольфа может стать героиней скандальной хроники. И он, как истинный джентльмен, стремится избежать подобного недоразумения.
В ее голосе звучали легкие нотки насмешки, направленные как на Дэша, так и на чопорные нравы бостонского общества, склонного к осуждению и сплетням. Она намеренно преуменьшала серьезность ситуации, пытаясь сгладить острые углы конфликта и вернуть беседу в безопасное русло светской игры. В то же время, в ее словах сквозила скрытая благодарность Дэшу за неожиданную защиту и готовность вступиться за нее в неловкой ситуации.
Дэш, оценив тонкую игру Вивиан, легко усмехнулся, словно принимая правила игры и отступая от открытой враждебности. В его глазах мелькнуло нечто похожее на одобрение и даже некоторое восхищение ее остроумием и самообладанием. Он слегка кивнул Вивиан, словно признавая ее правоту и соглашаясь с ее версией событий, но в его взгляде, направленном на Сент-Джона, прежнее презрение и враждебность никуда не исчезли, лишь слегка приутихли под маской светской вежливости.
— Разумеется, мисс Харпер, — отозвался Дэш с нарочитой галантностью, склонив голову в легком поклоне. — Моя журналистская паранойя иногда берет верх над здравым смыслом. Но я всегда рад убедиться в том, что опасения были напрасны. Особенно, когда речь идет о такой очаровательной и независимой леди.
Он одарил Вивиан обаятельной улыбкой, словно подчеркивая игрушечный характер их небольшой словесной перепалки, и перевел взгляд на Сент-Джона, словно предоставляя ему возможность завершить неловкую сцену и вернуть беседу в более безопасное русло. В его взгляде, однако, сквозило нескрываемое предупреждение — мол, на этот раз я отступаю, но лишь ради мисс Харпер, и наша вражда от этого никуда не исчезла.
Сент-Джон слегка кивнул в ответ, словно принимая правила светской игры, но в его глазах не появилось ни тени теплоты ни благосклонности. Его лицо оставалось непроницаемым и холодным, словно маска, скрывающая истинные эмоции и намерения. В его голосе, когда он снова обратился к Вивиан, звучали по-прежнему нотки холода и некоторого презрения, словно вся эта сцена лишь укрепила его негативное отношение к молодой журналистке и ее назойливому спутнику.
— Что ж, мисс Харпер, — произнес Сент-Джон, словно подводя итог небольшой сценке. — Рад слышать, что вы столь независимы и самодостаточны. В таком случае, могу ли я рассчитывать на то, что вас интересует лишь журналистская истина, а не стремление к сенсациям и скандалам, которыми так славится ваше издание?
В его голосе прозвучал прямой вызов, словно он предлагал Вивиан сделать выбор между профессиональной честностью и стремлением к дешевой популярности. Он словно пытался загнать ее в ловушку своих ожиданий, навязывая ей роль серьезного и ответственного журналиста, избегающего поверхностных сенсаций и стремящегося к глубокому анализу фактов. Вивиан поняла его намек, оценив его попытку манипуляции и желание контролировать ее действия. В ее зеленых глазах вспыхнул огонек упрямства, словно она не собиралась поддаваться его давлению и готова была играть по собственным правилам, не отступая ни на шаг от своих журналистских принципов.
— Мистер Сент-Джон, — ответила Вивиан спокойно, выдерживая его тяжелый взгляд, — «Бостон Глоуб» всегда стремится к объективности и правде. Сенсации нас интересуют лишь в том случае, если они являются отражением реальных событий, а не плодом чьей-либо фантазии. И я, как журналист, всегда руководствуюсь этими принципами в своей работе. В том числе, — добавила она с едва уловимым нажимом, словно намекая на его возможную причастность к темным делам, — в расследовании портовых махинаций.
В ее голосе звучала скрытая ирония, словно она намеренно подчеркивала двусмысленность его вопроса и демонстрировала свою готовность продолжать расследование, независимо от его мнения или желания. Она словно бросала ему ответный вызов, показывая, что не собирается отступать и готова идти до конца в поисках правды, не боясь столкнуться с его влиянием или гневом.
Сент-Джон выслушал ее ответ с неизменным выражением лица, не выдав никаких эмоций или признаков недовольства. Лишь едва заметное движение желваков на его скулах выдавало скрытое напряжение и раздражение, спрятанное под маской аристократической невозмутимости. В его темных глазах мелькнуло нечто неуловимое — то ли признание ее смелости, то ли оценка ее упрямства, то ли даже легкое раздражение от того, что молодая журналистка не желает плясать под его дудку и готова открыто противостоять его влиянию.
— Объективность и правда… — повторил Сент-Джон медленно, словно пробуя ее слова на вкус. — Прекрасные слова, мисс Харпер. И весьма амбициозные. Похвально, если вам удастся следовать им в вашей работе. В противном случае… — Он сделал паузу, многозначительно помолчав, и в его голосе снова зазвучали нотки скрытой угрозы, едва уловимые, но от этого еще более зловещие. — Боюсь, ваши поиски истины могут оказаться несколько… разочаровывающими. И даже — опасными.
Он закончил фразу с холодной усмешкой, словно подчеркивая серьезность своих слов и намекая на возможные последствия ее настойчивости в расследовании. Его взгляд, встретившись с взглядом Вивиан, был полон холода и предупреждения, словно он намеренно пытался запугать ее, заставить отступить и отказаться от своих планов. Но Вивиан не дрогнула под его давлением, выдержав его взгляд с неизменным самообладанием и не выдав ни тени страха или сомнения. В ее глазах вспыхнул дерзкий огонек вызова, словно она принимала его игру и готова была идти до конца, независимо от возможных последствий.
— Опасность — неотъемлемая часть любого интересного дела, мистер Сент-Джон, — ответила Вивиан спокойно, выдерживая его взгляд с неизменной твердостью. — И журналисты привыкли идти на риск ради правды. Даже если это кому-то не нравится.
Она закончила фразу с легкой улыбкой, словно подчеркивая свою независимость и непоколебимость в своих журналистских убеждениях. В ее голосе звучала не только уверенность, но и скрытое торжество, словно она победила в небольшой словесной дуэли, не уступив ни шагу под давлением влиятельного и опасного противника. Напряжение между ними оставалось по-прежнему высоким, но теперь в нем появилась новая нотка — уважения и признания силы друг друга, словно оба поняли, что столкнулись с достойным противником и игра только начинается.
Сенатор Рэндольф с отеческой улыбкой обвел взглядом гостей.
— Итак, леди и джентльмены, прошу к столу! Уверен, мой шеф-повар приготовил для нас сегодня нечто особенное.
Вивиан, ощущая легкое покалывание от предвкушения и тревоги, последовала за потоком гостей. Ее шелковое платье, в приглушенном свете свечей и канделябров, казалось сотканным из теней осеннего леса, лишь золотые нити вышивки робко мерцали, как первые звезды в сумеречном небе. Она старалась сохранять невозмутимое выражение лица, но сердце отбивало торопливый ритм, словно птица, запертая в золотой клетке ее корсета.
Столовая ошеломляла своим величием. Длинный стол, полированный до зеркального блеска, ломился от серебра и хрусталя, отражая пляшущее пламя свечей. Аромат изысканных блюд — тонкий запах дичи, пряный аромат соусов, легкая винная нота — щекотал ноздри, обещая наслаждение для гурманов. Но для Вивиан, привыкшей к скромной обстановке редакции, вся эта роскошь казалась чем-то чуждым, почти театральным, словно декорация к спектаклю, где каждый играл свою роль, скрывая истинные чувства и намерения за маской светской пристойности.
Рассадка получилась именно такой, как и предвидел сенатор — каждый гость занял предназначенное ему место, словно фигура на шахматной доске. Вивиан оказалась между Мадам Роусон, чье присутствие в этом чопорном обществе продолжало быть настолько же провокационным, насколько и загадочным, и мужчиной средних лет, представленным как мистер Артур Клейтон, который уже в гостиной одаривал Вивиан слишком пристальным вниманием, расцвечивая свою речь тяжеловесными комплиментами, в которых скользило что-то неестественное, словно переслащенный ликер, оставляющий после себя приторное послевкусие.

Добрый вечер!
Лиза, благодарю за продолжение! Дочитала все выложенное на сайте.
В прошлый раз я пела дифирамбы слогу, сегодня скажу пару слов про персонажи.

Хотя пока мы в самом начале и трудно судить, что или кто станет объектом детективного расследования, очертания любовного романа уже вырисовываются. Голосование, кстати, это подтверждает.
Я проголосовала за Дэша. Мне он нравится искренностью и умением держать лицо. Ясно как день, что он влюблен в мисс Харпер, но поскольку она на него ноль внимания и вся такая деловая, бедняга постепенно превращается в трагического персонажа с разбитым сердцем. Очень надеюсь, что этого не случится, и парню повезет.

Сент- Джон пока у меня вызывает отторжение. Его тут в последней главе так расхваливали, но что-то не люблю я всяких загадочных и властных магнатов. Посмотрим, как он покажет себя в дальнейшем. Может, и не зря бьется сердечко Вивиан, когда он на нее смотрит. Что-что, а производить впечатление на неокрепшие умы этот эффектный господин умеет. Но что он умеет еще и на что способен, пока непонятно

Что до самой героини, то она хороша своим напором, неутомимостью, энергичностью и идеалистичным взглядом на вещи. Охотно поверю, что к ее ногам падут не только эти двое, но и еще дюжина. Девушка умна и красива, но я боюсь, что ее характер поможет ей найти много неприятностей.
Буду с интересом следить за ее приключениями.
___________________________________

 » ЧАСТЬ I ГЛАВА 9

ГЛАВА 9

Едва Вивиан присела на свое место, мистер Клейтон тут же повернулся к ней, одаривая ее приторной улыбкой. Его гладко зачесанные волосы блестели в свете свечей, а щегольской костюм казался слишком новым и нарочито элегантным.
— Мисс Харпер, какая редкая удача для меня оказаться столь близко к звезде журналистики! — проворковал он маслянистым голосом, словно пробуя каждое слово на сладость. — Ваши статьи в «Бостон Глоуб» — это просто фейерверк остроумия и проницательности! А как ослепительны вы сегодня в этом платье — словно воплощение осенней ночи, такое же загадочное и… манящее. И эти золотые искры вышивки… словно звезды, упавшие к вашим ногам. Позвольте поинтересоваться, неужели вся эта красота предназначена исключительно для услаждения нашего скромного общества? Или, быть может, есть и более… избранный зритель, который сполна оценит это великолепие?
В его голосе прозвучал самодовольный намек, от которого Вивиан почувствовала неприятную дрожь. Его взгляд, скользивший по ее лицу и декольте, был слишком навязчивым и оценивающим, словно он смотрел не на женщину, а на дорогой предмет роскоши, предназначенный для развлечения владетельного мужчины. В его самоуверенной улыбке читалась убежденность в том, что Вивиан — очередная «игрушка» Сент-Джона, молодая журналистка, добивающаяся успеха не талантом, а благосклонностью влиятельного покровителя.
— Вы, вероятно, привыкли к восхищению, мисс Харпер, — продолжал мистер Клейтон, не замечая ее сдержанности. — Но позвольте мне выразить свое особое почтение вашему… таланту блистать в любом обществе. И особенно в таком… избранном, как наше сегодняшнее. Лорд Сент-Джон, как всегда, окружает себя самыми интересными и… очаровательными личностями.
Он многозначительно подмигнул Вивиан, словно делясь с ней пикантной тайной, и придвинулся еще ближе, нарушая границы личного пространства. Его приторный парфюм стал слишком навязчивым, и Вивиан невольно отодвинулась, пытаясь сохранить дистанцию.
— Сенатор Рэндольф действительно очень гостеприимен, — произнесла Вивиан ровным голосом, стараясь перевести разговор в более нейтральное русло. — И вечер обещает быть весьма приятным.
— О, не сомневаюсь! — засмеялся мистер Клейтон, словно ее слова подтвердили его собственные мысли. — Особенно в компании такой очаровательной собеседницы, как вы, мисс Харпер. Вы знаете, злые языки говорят, что журналистки — особая каста женщин. Они умны, дерзки, и… обладают особым шармом. И вы, мисс Харпер, безусловно, лучшее тому подтверждение. Говорят, лорд Сент-Джон ценитель редких жемчужин…
Вивиан насилу сдержала вспышку раздражения, стараясь сохранить на лице вежливую, хоть и холодную улыбку. Она понимала, что грубость была бы неуместна в этом доме, но и потворствовать его наглости не собиралась.
— Благодарю вас за комплимент, мистер Клейтон, — произнесла Вивиан ровным голосом, стараясь придать ему максимум официальности и дистанции. — Я выбирала платье, руководствуясь исключительно собственным вкусом, а не желанием произвести впечатление на какого-либо «избранного зрителя». Могу вас заверить, что мой «избранный зритель» — исключительно редактор «Бостон Глоуб», мистер Грэм, которого волнуют лишь сроки сдачи статей, а вовсе не фасоны моих платьев.
В ее тоне проскользнула тонкая ирония, направленная как на непристойные комплименты Клейтона, так и на распространенное в обществе пренебрежительное отношение к женщинам-журналисткам, которых часто воспринимали лишь как украшение редакции, а вовсе не как серьезных профессионалов.
Мадам Роусон, сидевшая по левую руку от Вивиан, внезапно издала тихий, почти незаметный смешок, прикрыв губы веером из черных перьев. Вивиан бросила на нее быстрый взгляд, оценивая ее реакцию. В карих глазах Мадлен мелькнул огонек одобрения и даже некоторого восхищения самообладанием Вивиан в неловкой ситуации.
— Браво, мисс Харпер, — тихо проговорила Мадлен, склонившись к Вивиан так, что аромат ее духов — тяжелых и пряных — окутал девушку невидимой вуалью, напоминая о той ночи в «Розе и Лилии» и о неразгаданных тайнах, скрывающихся за фасадом светской жизни. — Вы умеете держать удар. Редкое качество в наше время, особенно для такой юной и очаровательной леди. Мистер Клейтон, боюсь, вы недооценили остроту языка мисс Харпер. Она не только красива, но и опасна, как хорошо отточенная шпага.
В ее голосе звучало не скрытое подшучивание, а искреннее восхищение. Взгляд карих глаз был теплым и оценивающим, словно она видела в Вивиан не просто молодую журналистку, а родственную душу, способную противостоять лицемерию и наглости мужского мира.
Вивиан слегка улыбнулась в ответ, оценив неожиданную поддержку со стороны Мадам Роусон. В атмосфере враждебности и осуждения, окружавшей Мадлен в этом чопорном доме, ее слова прозвучали словно свежий ветер, развеивающий духоту лицемерия.
— Мадам Роусон слишком щедра ко мне, — ответила Вивиан так же тихо, склонившись к ней в ответ. — Но я ценю вашу поддержку. Полагаю, в этом обществе она может оказаться весьма ценной. И позвольте поблагодарить вас за столь лестный отзыв о моей скромной остроте языка. Боюсь, в журналистике без нее просто не выжить.
Она намеренно упомянула журналистику, надеясь завязать разговор с Мадлен Роусон и узнать от нее больше о Сент-Джоне — человеке, чье имя теперь тревожило ее мысли не меньше, чем загадка портовых махинаций. Сейчас, в атмосфере званого ужина, в окружении лицемерных улыбок и светских бесед, Мадлен Роусон казалась ей единственным человеком, способным говорить откровенно и без двойного смысла.
— О, журналистика — весьма опасное занятие, мисс Харпер, — продолжила Мадлен с легкой усмешкой, словно оценивая ее хитрость. — Особенно в Бостоне, где за каждым углом скрывается свой скелет в шкафу. Но я уверена, что вы справитесь. Такие женщины, как вы, редко отступают перед трудностями. А что касается моей поддержки… — она сделала паузу, бросив быстрый взгляд на Сент-Джона, сидевшего несколько дальше по столу и беседовавшего с сенатором Рэндольфом, — я всегда готова помочь смелым и независимым женщинам. И не люблю лицемерие, мисс Харпер. Поверьте, в моей профессии его хватает с избытком.
В ее голосе появилась грустная нотка, словно за маской роскоши и уверенности скрывалась долгая история борьбы и разочарований. Вивиан ощутила невольное сочувствие к этой загадочной женщине, вынужденной играть роль хозяйки борделя в чопорном бостонском обществе, скрывающей за вульгарной маской тонкую душу и острый ум.
— Я ценю вашу откровенность, Мадам Роусон, — ответила Вивиан искренне. — И позвольте воспользоваться случаем и спросить… вы ведь хорошо знаете лорда Сент-Джона? Надеюсь, вы сможете пролить свет на некоторые… нюансы его биографии, которые представляют для меня профессиональный интерес.
Улыбка кошки, играющей с мышкой, снова мелькнула на губах Мадам Роусон.
— Вы, конечно, смелая девушка, раз решились заговорить со мной здесь, в самом сердце бостонского высшего общества. Но если вы надеетесь узнать «истинную сущность» этого человека, то, боюсь, даже мне это не под силу. Мистер Сент-Джон — один из самых… загадочных и противоречивых людей, которых я встречала в Бостоне, мисс Харпер, — ответила Мадлен с легкой паузой, словно подбирая слова. — Да, он не из тех, кто действует из чистого альтруизма или благотворительности. Ведь по своей сущности, он — настоящий стратег. В каждом его поступке скрыта своя логика, свой расчет и своя, часто не очевидная выгода. Наше с ним знакомство началось при весьма… необычных обстоятельствах.
Мадам Роусон слегка нахмурилась, словно оценивая ее вопрос и решая, стоит ли на него отвечать. В ее карих глазах мелькнула тень задумчивости, и она на мгновение отвела взгляд, словно вспоминая что-то важное из прошлого. Вивиан не торопила ее с ответом, позволяя ей собраться с мыслями и выбрать нужный тон для дальнейшего разговора. В столовой царила приглушенная атмосфера званого ужина — звуки столовых приборов, приглушенный шепот бесед, легкая музыка из соседней гостиной. Но для Вивиан все это отошло на второй план, все ее внимание было сосредоточено на хозяйке «Розы и Лилии» в надежде приоткрыть наконец завесу тайны, окружавшей Николаса Сент-Джона.
— Наверняка вы слышали о мистере Сент-Джоне лишь как о жестоком и бессердечном магнате, готовом на все ради власти и денег? — продолжила Мадлен, внимательно наблюдая за реакцией Вивиан. — Боюсь, именно такой образ упорно создают ему завистники и конкуренты. И должна признать, мистер Сент-Джон не всегда стремится развеять эти слухи. Напротив, иногда кажется, что он даже наслаждается репутацией монстра, отпугивая тем самым слабых и нерешительных...
Вивиан медленно провела кончиком пальца по краю фарфоровой тарелки, делая вид, будто сосредоточена на словах Мадам Роусон. Она держала спину прямо, ее лицо оставалось непроницаемым, но время от времени взгляд, словно помимо воли, скользил через весь длинный стол к противоположному концу зала, туда, где, окруженный золотом свечей и шелестом светских разговоров, сидел Николас Сент-Джон.
Он слегка подался вперед, лениво крутя в пальцах тонкую ножку бокала. Легкий полумрак большого зала подчеркивал резкие линии его профиля, игру света на высоких скулах и едва заметную улыбку, притаившуюся в уголках губ. Казалось, он слушал оживленную речь сенатора Рэндольфа вполуха, но глаза его — теплые, цвета выдержанного бурбона — сверкнули, когда он, не глядя, подал блюдо с заливным своей соседке — юной мисс Лэнгтон в восхитительном платье персикового цвета, — которая наклонилась к нему с игривой улыбкой. Ее тонкие пальцы коснулись его руки чуть дольше, чем требовалось, и она, смеясь, склонила голову, позволяя свету свечей заиграть на жемчугах, украшавших ее шею.
Вивиан невольно нахмурилась.
— …Но поверьте мне, мисс Харпер, за этой маской холода и властности скрывается нечто большее, — негромко продолжала Мадам Роусон, вращая в пальцах серебряную вилку.
Вивиан встрепенулась, поймав последние слова.
— Вы полагаете, его холодная невозмутимость — лишь искусная маска, скрывающая истинное лицо? — Она задумчиво пригубила вино, взгляд ее вновь, почти помимо воли, скользнул к Сент-Джону.
Мадлен уловила этот мимолетный жест, но лишь улыбнулась уголком губ — медленно, почти снисходительно.
— В Бостоне все носят маски, мисс Харпер, — заметила она, лениво обводя взглядом зал. — Кто-то с достоинством, кто-то с опасностью… А кто-то — с таким совершенством, что уже сам не знает, что под ней скрывается. Николас Сент-Джон — человек непростой судьбы. Он испытал столько потерь и предательств, что лишь непробиваемая стена холода и недоверчивости способна защитить его израненное сердце от новых ударов судьбы. И да, он способен на жестокость — когда речь заходит о защите собственных интересов, или интересов тех немногих, кого он все же осмеливается подпустить близко. Но, уверяю вас, мисс Харпер, за этой непреклонной жестокостью таится невероятная сила духа, способная на самые неожиданные проявления истинного благородства и… даже безрассудного самопожертвования.
Она поднесла к губам хрустальный бокал с вином и сделала маленький глоток, словно пытаясь собраться с духом перед тем, как поделиться чем-то глубоко личным и сокровенным. Вивиан молча ждала, не решаясь нарушить хрупкое молчание, наблюдая, как атмосфера торжественного званого ужина словно сгущается вокруг них, несмотря на видимость светской непринужденности. Тень задумчивости легла на лицо Мадам Роусон, ее взгляд углубился и потемнел, словно отражая отсветы далеких воспоминаний.
— Много лет назад, когда я только начинала свой путь, я совершила ошибку. Доверилась не тем людям. И в один не самый прекрасный день оказалась должна весьма влиятельным… джентльменам… сумму, которую мне никогда бы не заработать честным путем. И эти джентльмены, мисс Харпер, не отличались ни терпением, ни милосердием. Они ясно дали понять, что в случае неуплаты долга я рискую потерять не только свой бизнес, но и… кое-что более ценное. И когда петля уже почти затянулась на моей шее, появился мистер Сент-Джон. Он… выкупил мой долг и тем самым спас меня от верной гибели. Такое не часто встречается в нашем мире, мисс Харпер. Особенно среди людей его круга.
В ее голосе звучало искреннее волнение, словно воспоминание о той далекой истории до сих пор отзывалось теплом в ее сердце. Вивиан слушала ее, затаив дыхание, ощущая, как образ Сент-Джона, сложившийся в ее воображении, начинает трескаться, словно тонкий лед под тяжестью неожиданной правды.
— Конечно, такие мужчины, как мистер Сент-Джон, не делают ничего просто так, — продолжила Мадлен, возвращаясь к прежнему ироничному тону, словно пытаясь скрыть невольную откровенность. — У них всегда есть свои мотивы, свои расчеты. Но даже циничный прагматизм мистера Сент-Джона стоит на голову выше лицемерного благодетельства этих… — она окинула презрительным взглядом остальных гостей, — самодовольных павлинов, делающих добрые дела исключительно ради громкой славы и публичного одобрения. Мистер Сент-Джон, по крайней мере, не лицемер. И в своей жестокости и властности он честен. Это уже немало, в нашем лживом мире, не правда ли?
В ее словах звучала странная смесь цинизма и неожиданного уважения, словно она видела в Сент-Джоне не героя и не злодея, а сложную и неоднозначную фигуру, выделяющуюся своей неординарностью на фоне серой массы лицемеров и ханжей. Вивиан слушала ее, пораженная неожиданным откровением, ощущая, как загадка Сент-Джона становится еще более сложной и притягательной, словно роза, скрывающая под своими бархатными лепестками острые шипы и пьянящий аромат опасности.
Вивиан задумчиво опустила глаза на свою тарелку. Пар от золотистого куриного бульона с пряными травами поднимался тонкими завитками, щекоча ноздри аппетитным запахом тимьяна и свежей петрушки. Слуги бесшумно меняли блюда, и вскоре перед ней поставили серебряный поднос с жареным ягненком, политым густым соусом, аромат которого обещал нечто восхитительное.
Вивиан взяла нож и медленно разрезала первый кусочек, но мысли ее были далеко.
Когда она осмелилась украдкой взглянуть через весь зал, Николас Сент-Джон больше не слушал сенатора Рэндольфа. Его наполовину опустошенный бокал стоял в стороне, а сам он лениво, почти небрежно, скользил по ней взглядом — долгим, изучающим, холодным и в то же время настораживающе внимательным. В этом взгляде не было кокетства, не было открытого интереса, но было нечто большее — нечто, от чего по спине Вивиан пробежала невольная дрожь. На мгновение время словно остановилось.
— Многие бы в его положении просто отвернулись, — снова заговорила Мадлен после недолгой паузы, словно возвращаясь к прерванной нити воспоминаний. — Или того хуже — воспользовались бы ситуацией в свою пользу. В нашем мире власть и деньги часто развращают людей, превращая их в бессердечных хищников. Но мистер Сент-Джон… он поступил иначе. Он помог мне выйти из этой грязи, не запятнавшись самому. И никогда потом не упоминал об этом. Ни словом, ни жестом. Словно это было нечто само собой разумеющееся, не достойное благодарности или похвалы.
Мадлен замолчала окончательно, откинувшись на спинку стула и погрузившись в собственные мысли. В ее глазах плескалась грусть и некоторая задумчивость, словно воспоминание о далеком прошлом пробудило в ее душе не только благодарность, но и нечто большее — возможно, утраченную надежду или невысказанное сожаление.
Вивиан молчала в ответ, не решаясь нарушить ее задумчивость лишними вопросами. В ее голове кружились обрывки фраз, неожиданные откровения, и образ Сент-Джона, начинающий обретать новую глубину и неоднозначность.
«Неужели монстры способны на благородство? — думала она, пораженная неожиданным поворотом событий. — Или же это лишь еще одна маска, скрывающая истинное лицо циничного манипулятора?»

Вивиан сидела за длинным столом, изысканно сервированным под мягким светом хрустальной люстры. Скатерть из тончайшего кружева плавно ниспадала на пол, серебряные приборы блестели в отражении множества свечей, установленных в изящных серебряных канделябрах, а изящные бокалы с рубиновым вином ловили блики огня. Воздух был насыщен густыми ароматами: терпкий букет дорогого французского вина смешивался с дразнящими нотками жареного мяса, приправленного душистыми травами, и источавшими сладковатую горечь увядающих роз в серебряных вазах, вперемешку с легким ароматом пудры и духов. Звуки приглушенных голосов, перемежающиеся легким смехом и мелодичным звоном хрустальных бокалов, создавали изысканную, но для Вивиан, после пережитого напряжения, несколько отстраненную атмосферу.
Несмотря на великолепие окружавшей ее обстановки, Вивиан чувствовала себя не в своей тарелке. После событий в борделе и последующей встречи с лордом Сент-Джоном, этот званый ужин казался ей каким-то нереальным сном. Она машинально поднесла к губам бокал с мадейрой, но вкус показался ей пресным, словно все краски этого великолепия померкли в свете ее тревожных мыслей. Ее взгляд невольно скользнул по залу, отыскивая знакомое лицо. Лорд Сент-Джон сидел в тени колонны, его черный фрак выделялся на фоне более светлых нарядов остальных гостей. В какой-то момент их глаза встретились, и Вивиан почувствовала тот же необъяснимый трепет, что и той ночью, в карете. Он был совсем не похож на того надменного аристократа, каким она его себе представляла, основываясь лишь на той мимолетной встрече. Его лицо, как всегда, сохраняло невозмутимое выражение аристократа, привыкшего скрывать свои истинные чувства за маской вежливости и отстраненности. Но в его взгляде читалась какая-то скрытая глубина, словно за маской спокойствия скрывались бурные эмоции.
«Он совсем не такой, каким его описывала Мадам Роусон, — подумала Вивиан, отводя взгляд и чувствуя легкий румянец на щеках. — Она говорила о его безупречном благородстве, о безукоризненной репутации… А я чувствую в нем какую-то скрытую угрозу, тайну, которая мне не по зубам».
Ее размышления прервал тихий, почти неслышный голос, прозвучавший прямо над ухом.
— Мисс Харпер?
Вивиан вздрогнула и резко повернулась. Рядом с ней стоял молодой лакей в безупречной темно-синей ливрее с блестящими золотыми пуговицами.
— Сенатор Рэндольф ожидает вас в кабинете.
Вивиан почувствовала, как ее сердце сделало резкий, тревожный скачок. Стараясь сохранить внешнее спокойствие, она кивнула лакею, поднялась из-за стола, чувствуя, как подол ее платья, мягко коснувшись лодыжек, заскользил по гладкому полу, и откинув со лба непослушный локон, последовала за лакеем.

Натаниэлла


Да, мне Дэш тоже близок, но темное, увы, всегда привлекательнее светлого

Хотелось в любовный треугольник ввести двух самодостаточных одинаково сильных и интересных личностей чтобы героиня немного помаялась с выбором

Привет!
Спасибо за продолжение

Мне интересно, зачем сенатор прислал Вивиан приглашение на обед? Если он хотел по-настоящему что-то ей сделать (как, вероятно, подумал Дэш, если вмешался), то лучше это делать в обычный день без лишних свидетелей.
Свидетели, как мы видим, способны заявиться в самый неподходящий момент.

Но он вроде бы и не собирался немедленно прртворять угрозы. По-моему, сенатор успел сказать все, что хотел, пока их не прервали.

С другой стороны, эта отчаянная спасательная операция прям вопит, что Дэн был уверен: ненаглядную Вивиан собирались в том кабинете прикончить.
Ну, или Вивиан бы прикончила сенатора
Сенатор настолько опасен? Дэш мог бы сразу сказать, чтобы коллега не тыкала в него палкой, как в спящего тигра.

Кстати, на месте сенатора я бы не только предупреждала, но попробовала бы приманить ее пряником. Если девушка-репортер реально талантлива, то она должна работать на него. Это проще представить подобным людям, которые вряд ли верять в честность и неподкупность. А вот реально насылать кары на всю редакцию - это хлопотно.

Жду, что дальше
___________________________________

Всем привет!
Лиза, я не знаю, за кого голосвать
Что делать?
Вообще, мне милее Дэш, я уже говорила. Но проскакивают строчки о Сен-Джоне, которые несколько меняют вектор моего восприятия
Ладно, я пока подумаю.

По главе. Сенатор перешёл к угрозам. Это же так «здорово», угрожать девушке, которая и ниже его по положению, и по статусу, и вообще. Но раз угрожает, значит, боится. Вот и правильно, пусть боится!
Мне интересно, что за структуры замешаны в этом деле, что даже «влияния Сен-Джона может не хватить» (с) 🤔

Сцена с поцелуем получилась забавной)))) особенно когда Дэш предложил переиграть финал 😂 Юмор - наше всё. Ребята тонко сработали и спасли Вивиан, молодцы!

Интересно, что будет дальше. Я жду диалога Вивиан и Сен-Джона теперь, когда маски сорваны, и он для неё уже не просто незнакомец из кареты. Хотелось бы, чтобы они поговорили начистоту. Его мнение о ситуации тоже хочется послушать.

Лиза, спасибо за ваш труд!
_________________

Привет

Наверное, следует пословице: Держи друзей близко, а врагов еще ближе)

С другой стороны, это могла быть просто разведка)) проверить что там происходит за закрытыми дверьми.

Мнение Дэша тут мало на что влияет. Услышав подобное наставление от коллеги-конкурента, Вивиан вряд ли бы послушала его.

Привет

И я на распутье

Спасибо вам

 » ЧАСТЬ I ГЛАВА 10

ГЛАВА 10

Вивиан шла по длинному коридору, освещенному лишь редкими настенными светильниками, чей мягкий свет выхватывал из полумрака детали интерьера, падая золотистыми пятнами на темные дубовые панели, которыми были обшиты стены, скользил по выпуклым золотым рамам старинных портретов, запечатлевших чопорные лица предков сенатора, застывшие в вечной серьезности. Один из них, мужчина с холодным, надменным взглядом, показался Вивиан поразительно похожим на самого сенатора. Возможно, один из его предков — такой же властный, уверенный, привыкший решать судьбы одним росчерком пера.
Ее шелковое платье тихо шуршало по мягкому ковру под ногами, а каблуки туфелек почти не издавали звуков на его ворсистой поверхности. Вивиан невольно сжала губы, в тщетной попытке подавить нарастающее волнение. В конце коридора лакей остановился перед массивной дверью из темного дерева и тихо постучал. Услышав приглушенное «Войдите», он открыл дверь и посторонился, пропуская Вивиан вперед.
Кабинет сенатора Рэндольфа производил впечатление места силы и влияния, где принимаются важные решения и ведутся серьезные разговоры, и был обставлен со сдержанной элегантностью, присущей людям его положения. Стены были выкрашены в глубокий, приглушенный зеленый цвет, создавая атмосферу спокойствия и респектабельности. Вдоль стен располагались высокие книжные шкафы из темного дерева, заполненные корешками книг в кожаных переплетах, поблескивающих золотым тиснением. Тяжелые портьеры из плотной ткани, казалось, поглощали звуки извне, создавая ощущение уединенности. В воздухе витал густой запах старых книг, смешанный с терпким ароматом дорогого табака и резковатым запахом виски, доносившимся, кажется, от самого сенатора.
В центре кабинета располагался массивный письменный стол из темного полированного дерева, на котором в идеальном порядке лежали стопки бумаг, перья и тяжелая бронзовая чернильница.
Сенатор Рэндольф сидел в большом кожаном кресле, его лицо, обычно лоснившееся от благодушия, сейчас казалось нахмуренным и жестким. Взгляд его темных глаз, до этого скользивший по Вивиан с деланным дружелюбием, теперь был холодным и оценивающим. Морщины вокруг его рта стали глубже, а на висках отчетливо проступили вздувшиеся вены. Свет настольной лампы с зеленым стеклянным абажуром падал на его лицо снизу, отбрасывая причудливые тени и придавая его и без того властному выражению еще большую резкость.
— Мисс Харпер, — произнес он, не поднимаясь из-за стола. — Проходите.
Вивиан медленно вошла в кабинет, не торопясь занимать предложенное ею взглядом кожаное кресло, стоявшее напротив стола сенатора.
— Вы хотели поговорить со мной, сенатор? — ее голос прозвучал ровно, но внутри она чувствовала, как напряжение сковало ее позвоночник, словно стальной обруч.
Он сцепил свои тонкие длинные пальцы в замок и внимательно, изучающе посмотрел на нее своими темными, холодными глазами.
— Мисс Харпер, вам известно, что я за то, чтобы каждый имел право на собственное мнение. Но в нашем городе существуют определенные… негласные правила, которые лучше не нарушать, особенно если вы планируете продолжать свою карьеру в «Бостон Глоуб». Вы ведь амбициозная девушка, не так ли? И я уверен, что у вас большое будущее в журналистике.
В его голосе появились угрожающие нотки, скрытые за маской отеческой заботы. Он словно намекал на то, что ее дальнейшая судьба в газете может зависеть от ее поведения и от того, какие темы она выбирает для своих статей.
Вивиан почувствовала, как внутри нарастает холодная ярость. Она не любила, когда ею пытались манипулировать или угрожать, особенно таким завуалированным способом. Но она сохранила на лице невозмутимое выражение, словно не заметила скрытой угрозы в его словах.
— Безусловно, сенатор, — ответила Вивиан спокойно. — Я действительно люблю свою работу и надеюсь на успешную карьеру в «Бостон Глоуб». Именно поэтому я стараюсь быть объективной и честной в своих статьях, основываясь исключительно на фактах. Я верю, что именно такой подход ценится в нашей газете.
Она намеренно сделала акцент на объективности и фактах, словно напоминая сенатору о своих журналистских принципах и давая понять, что не собирается отступать от расследования под давлением или угрозами.
Сенатор слегка побагровел, но тут же взял себя в руки, стараясь не показать своего раздражения.
— Вы играете в опасную игру, мисс Харпер, — произнес он медленно, словно каждое слово взвешивал на невидимых весах. В его голосе не было явной угрозы, но Вивиан чувствовала ее в каждом слове, в каждой интонации. — Молодая женщина, журналистка… и вдруг оказывается там, где ей совершенно не место. В борделе. Подслушивает разговоры, которые никак не предназначены для ее ушей.
Вивиан выдержала его пристальный взгляд, не дрогнув. В серо-зеленых глазах горел огонек упрямства и решимости.
— Газета «Бостон Глоуб» всегда интересовалась правдой, сенатор. Разве вас это удивляет?
Рэндольф чуть склонил седеющую голову, будто рассматривая ее с нового, неожиданного ракурса.
— Правда… — повторил он, словно пробуя это слово на вкус. — Вы действительно верите, что правда имеет хоть какое-то значение в этом городе, мисс Харпер?
Он чуть подался вперед, и тень от лампы скользнула по его лицу, делая его черты еще более резкими.
— Лорд Сент-Джон, — продолжил он, понизив голос почти до шепота, — благородный человек. Он проявил великодушие, вмешавшись в тот вечер. Но даже его влияния может оказаться недостаточно, чтобы защитить вас, если вы продолжите совать свой нос не в свои дела. Поверьте мне, мисс Харпер, есть силы, которые гораздо могущественнее, чем вы можете себе представить. И они не остановятся ни перед чем, чтобы защитить свои интересы.
Вивиан невольно сжала пальцы в кулаки, но не отвела своего бесстрашного взгляда.
— Я не ищу защитников, сенатор.
Он усмехнулся — сухо, без тени веселья, обнажив желтоватые зубы.
— Вы, кажется, совершенно не осознаете, во что ввязываетесь, мисс Харпер. Или, может быть, осознаете, но слишком упрямы и горды, чтобы отступить?
Она предпочла промолчать, не желая давать ему лишнего повода для нападок.
— Что ж, — сказал он, беря в руки массивный стеклянный пресс-папье, лежавший на столе, и медленно перекатывая его в ладони, глядя сквозь прозрачный купол, будто изучая что-то невидимое, скрытое внутри, — скажем так: если вы не прекратите свои… расследования, мисс Харпер, мне придется напомнить вам, какое хрупкое положение занимает ваша газета в нашем городе.
Вивиан молчала, чувствуя, как в ней медленно закипает гнев.
— Неужели вы настолько боитесь слов одной женщины-журналистки, что готовы оказывать давление на целую редакцию? — наконец не выдержала она, и в ее голосе прозвучали стальные нотки.
Сенатор резко поднял на нее свои темные глаза, в которых вспыхнул недобрый огонек.
— На этот раз я вам не угрожаю, мисс Харпер. А всего лишь предупреждаю. Возможно, вам стоит серьезно подумать о своем будущем. О своей репутации. О том, какой след вы оставите в этом городе.
Она уже готова была ответить ему едким, полным сарказма замечанием, но в этот момент он вдруг резко протянул свою худую, но цепкую руку и крепко сжал ее запястье.
Вивиан невольно вздрогнула от неожиданности и боли и попыталась высвободить руку, но хватка сенатора была неожиданно сильной, его пальцы тисками сдавили ее тонкую кисть.
— Послушайте меня внимательно, мисс Харпер, — прошипел сенатор сквозь стиснутые зубы, его лицо побагровело от гнева, в глазах плясали злые искры. — Вам лучше забыть об этом деле. Забудьте о борделе, забудьте о том, что вы там видели и слышали. Не лезьте не в свое дело, если не хотите навлечь на себя большие неприятности. Вы понимаете, я… не позволю какой-то журналистке разрушить все, над чем я так долго трудился. К тому же… разумные женщины знают, когда следует отступить, — проговорил он тихо, наклонившись к ней так близко, что она почувствовала резкий запах его дорогого одеколона и кисловатый привкус виски, доносившийся из его дыхания.
Боль в запястье была такой сильной, что девушка с силой прикусила губу, чтобы не застонать, чувствуя, как внутри нарастает страх, который она изо всех сил старалась не показывать.
— Разумные мужчины знают, когда следует отпустить, — ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо и уверенно, несмотря на бешеный ритм сердца.
Рэндольф сжал ее руку еще сильнее — всего на секунду, не больше, но этого хватило, чтобы на ее нежной коже осталась едва заметная синяя полоса. В этот самый момент дверь кабинета резко распахнулась, и в мягком свете настенных бра, отбрасывающих дрожащие тени на стены, возникла неожиданная картина: в обрамлении темного дверного проема, словно оживший сюжет из пикантного романа, стояли двое, поглощенные поцелуем. Дэш Уиттакер, беспечно прислонившись к косяку, склонился к Мадлен Роусон, чьи тонкие пальцы покоились на лацкане его пиджака, лениво перебирая ткань, словно пробуя ее на ощупь. Их губы были соединены с той откровенной неторопливостью, какая бывает лишь у людей, уверенных в своем праве на подобные вольности, а само их присутствие в этом кабинете выглядело столь непринужденно, что казалось, будто именно они, а вовсе не сенатор Рэндольф, были его полноправными хозяевами.
Вивиан ошеломленно замерла, забыв о боли в запястье и о гневе сенатора. Эта сцена была настолько неожиданной и абсурдной, что на мгновение выбила ее из колеи. Уиттакер и Мадам Роусон, словно не замечая никого вокруг, страстно целовались, преградив собой дверной проем. Мадам Роусон, заметив сенатора, оторвалась от губ Дэша и удивленно вскинула брови, словно только сейчас осознала, где они находятся.
— О, сенатор! Простите, мы… мы не знали, что вы здесь, — произнесла Мадам Роусон, поспешно поправляя сбившиеся волосы. — Мы просто… искали более уединенное место для… беседы.
Дэш тут же отстранился, с присущей ему легкостью проводя ладонью по губам, словно смакуя послевкусие поцелуя, а затем — с той нарочитой грацией, какая могла быть либо свойством истинного джентльмена, либо откровенной насмешкой — чуть склонил голову в приветствии.
— Сенатор! Мисс Харпер! — выдохнул он, изображая смущение. — Право, мы не знали, что вы здесь… Надеюсь, мы не помешали? — спросил он с ленивой усмешкой, но в глазах его мелькнуло что-то острое, внимательное.
Его взгляд скользнул от Рэндольфа к Вивиан, заметив ее бледное лицо с решительно горящими глазами и крепко сжатую сенатором руку. Серые глаза гневно сверкнули, на скулах проявились желваки.
Сенатор тем временем медленно разжал пальцы, отпустив руку Вивиан, и повернулся к вошедшим, стараясь скрыть раздражение за вежливой улыбкой.
— Мистер Уиттакер, Мадам Роусон, — произнес он с непринужденной любезностью, в голосе звучали холодные нотки. — Все в порядке. Мисс Харпер всего лишь… проявила небольшое любопытство к моей скромной коллекции книг. Не так ли, мисс Харпер?
Сенатор бросил на Вивиан тяжелый взгляд, не оставляя ей выбора. Вивиан поняла, что сейчас ей нужно подыграть ему, чтобы избежать еще больших неприятностей. И она кивнула, стараясь улыбнуться как можно естественнее.
— Совершенно верно, сенатор, — произнесла Вивиан, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Ваша библиотека действительно… впечатляет. Я просто … залюбовалась.
Сенатор перевел взгляд на Вивиан, и в его глазах снова мелькнуло предупреждение.
— Мисс Харпер, позвольте мне еще раз поблагодарить вас за интерес к моей библиотеке, — произнес он с нарочитой вежливостью. — Надеюсь, наша беседа была для вас… поучительной.
Он произнес это с легкой ленцой, но Вивиан почувствовала скрытый смысл.
— Несомненно, сенатор, — ответила она, встречая его взгляд без тени страха.
Мадам Роусон мягко коснулась локтя Дэша.
— Нам стоит вернуться в зал, дорогой. Ты ведь обещал мне кое-что…
— Конечно, моя прелесть, — легко согласился он, но задержался на секунду, наклоняясь ближе к Вивиан.
— Все в порядке, Харпер? — спросил он вполголоса, чтобы слышала только она.
Вивиан кивнула и натянуто улыбнулась, внутренне осознавая, что лжет.
Сенатор Рэндольф не из тех, кто забывает.
Когда они втроем вышли в коридор, Мадам Роусон с улыбкой покачала головой, точно актриса, покидающая сцену после особенно эффектного выхода.
— Не могу не отметить, что вы восхитительно целуетесь, мистер Уиттакер. Жаль, что это всего лишь игра.
— Мадам, — Дэш галантно приложил руку к сердцу, — но разве нам не стоит попробовать переиграть финал?
Вивиан едва не поперхнулась воздухом от удивления. Они говорили это с такой небрежностью, словно не целовались самозабвенно и не держали друг друга в объятьях всего пять минут назад. Ни тени подлинного увлечения, ни намека на искренность — лишь безупречно разыгранная партия. Спектакль, который они разыграли, чтобы спасти ее из лап сенатора, не давая в то же время последнему потерять лицо. Отличный ход!
А в это время в кабинете, сенатор Рэндольф все еще стоял у стола, сжимая в руке стеклянный пресс-папье. Его темный взгляд оставался прикован к закрывшейся двери.

***

Утро, как всегда, встретило редакцию «Бостон Глоуб» суетой, запахом свежей типографской краски и приглушенным гулом голосов, сливающихся с ритмичным постукиванием печатных машин, чьи клавиши дробно отмеряли ход событий, превращая их в газетные полосы. Сквозь высокие окна, слегка запотевшие от утреннего холода, врывался тусклый зимний свет, теряясь в суматохе разбросанных бумаг, дымящихся чашек с кофе и едва не падающих друг на друга стоп рукописей, от которых веяло пылью и чернилами.
Вивиан, аккуратно перехватив пальцами подол своего шерстяного пальто цвета сосновой хвои, стремительно пересекла редакционный зал, стараясь не запнуться о кипы газетных вырезок, разбросанных на столе Фрэнка Дойла, который, кажется, не видел разницы между архивом и обеденным столом. Под пальто скрывалось простое, но элегантное платье глубокого изумрудного оттенка, с высоким воротником и узкими манжетами, подчеркивающими тонкость запястий. Волосы, как обычно, были сколоты в строгий пучок, но несколько прядей все же выбились из-под заколки, будто сопротивляясь навязанному порядку, что, впрочем, было характерно не только для ее прически, но и для самой Вивиан.
Она ловко лавировала между столами, стараясь не обращать внимания на редкие взгляды, брошенные в ее сторону — кто с одобрением, кто с плохо скрытой завистью. Впрочем, последнее ее мало беспокоило. Газета жила по своим законам, и уважение здесь завоевывалось не миловидностью, а остротой пера.
Она уже собиралась заняться своими заметками, когда рядом возник Эдвард Фаррелл — карикатурист с вечно взлохмаченными волосами и неизменным пятном от чернил на манжете, с репутацией человека, знающего — или делающего вид, — что знает слишком много.
— Харпер, вы же обожаете совать нос не в свои дела? — лениво протянул он, усаживаясь на край ее стола с таким видом, будто в этом не было ничего предосудительного.
— Вы ошибаетесь, Фаррелл, — Вивиан даже не взглянула на него, разбирая бумаги. — Я сую нос исключительно в те дела, которые представляют интерес для моей журналистской работы.
— Ах, как благородно, — ухмыльнулся он. — Что ж, тогда вам точно будет интересно узнать, что Сент-Джон вновь оказался в центре подозрительных событий.
Его слова были обычной, колкой шуткой, и все же в них скользнуло что-то… другое.
Вивиан подняла на него взгляд, ровный и спокойный, но внутри уже нарастало ощущение тревоги.
— О, неужели? — ответила она с легкой усмешкой, возвращая листы статей в порядок. — Дайте угадаю: вы услышали это в очередной забегаловке, попивая сидр?
Фаррелл театрально всплеснул руками.
— Вот что мне в вас нравится, Харпер, так это ваша проницательность. Ну и полное отсутствие инстинкта самосохранения. Вы ведь в курсе, что с людьми, которые слишком глубоко копают, случаются… неприятности?
— Мне казалось, у вас художественная натура, Фаррелл, а не склонность к дешевым угрозам.
— Это не угроза, а факт, — пожал плечами Фаррелл. — Говорят, он всегда остается в тени…
— Он?..
— То есть Сент-Джон. Там, где он появляется, следом идут слухи, заговоры, интриги, а важные доказательства — внезапно исчезают.
— Слухи? — Вивиан приподняла бровь. — Надежная основа для расследования.
— Ах, Харпер, вы так молоды, — с притворным вздохом протянул Фаррелл. — Вам еще предстоит узнать, что в этом городе именно слухи правят миром. Иногда в них больше правды, чем нам хотелось бы.
Вивиан задумчиво постучала карандашом по столу.
— И все же, Фаррелл, откуда у вас эта информация?
— Ах, я бы с удовольствием назвал вам источник, но нам, художникам, свойственна тяга к загадочности. А вот вам, журналистам, — к безрассудству. Только вот вопрос: вы уверены, что хотите переходить дорогу человеку, у которого связи куда шире, чем у всей редакции вместе взятой?
— Фаррелл, журналистика — это не только писать о светских раутах, — ответила Вивиан ровным голосом, хотя внутри нее уже разгорался азарт. — Если в этом городе происходит что-то незаконное, мы должны об этом рассказать.
Фаррелл покачал головой.
— Вы смелая, Харпер. Надеюсь, и голова на плечах имеется.
С этими словами он поднялся и, одернув пиджак, скрылся среди репортеров.

Доброй ночи!
Большое спасибо за продолжение!

О, да это же я, когда ещё работала в офисе!

***

Блин, каааак же её подставили! Особенно "хорошо", что всё это сразу после памятного разговора с сенатором.
Я думаю, эта статья произвела эффект разорвавшейся бомбы. Бедная Вивиан, что же теперь будет?

Что касается записки "с угрозой", мне кажется, здесь больше не угроза, а предупреждение. И поэтому монограмма Сент-Джона, он пишет в открытую, ничего не боясь. Ну либо это злодейский злодей постарался, чтобы его вовлечь, как знать... Но в целом, он же прав. У её действий будут последствия.


Какой он милашка, ну
Но если что, я пока не проголосовала. Мне нужно чуть больше Сент-Джона, чтобы принять окончательное решение. Что-то мне подсказывает, что с ним всё не так просто, и никакой он не злодей, несмотря на репутацию.
Ждём-с.

Лиза, спасибо!
_________________