Ассоль:
17.11.12 09:54
» Тревожное ожидание, или вещий сон
ТРЕВОЖНОЕ ОЖИДАНИЕ, ИЛИ ВЕЩИЙ СОН.
(это произошло в действительности, рассказано с изменениями во времени и месте действия)
Жизнь странная вещь. Кому-то она дает больше, кому-то меньше, но никогда и никому все сразу.
Мне вот дала возможность во сне получать информацию, которая потом непременно сбывается. Когда информация приятная, это хорошо, а вот когда ты получаешь негативную информацию, а чаще всего это именно так, то на душе становится тоскливо и тревожно.В какой то момент, после вот такого тяжело сна, я приказала себе не запоминать сны, но вскоре об этом пожалела. Да, ожидание неприятности очень угнетает, но ты постоянно находишься настороже и это помогает если не избежать ее, то хотя бы быть к ней готовой.
Наша дочь закончила первый класс и мы уехали в отпуск на море. Солнце, песок, ласковый плеск волн – как же это приятно и расслабляет.
Интересные экскурсии, озеро Рица, горные водопады, приморские города, где непременно была вылазка на морской пляж, и уже освежившиеся купанием, усталые, но довольные, мы снова усаживались в автобусы, чтобы одолеть обратную дорогу.
Месяц пролетел незаметно. Снова сборы в дорогу, аэропорт и последняя ночь под напев морского бриза.
Мы закончили собирать последнюю сумку, и я ушла в душ, а когда вернулась, то муж и дочь уже крепко спали. В окно заглядывала полная луна, а море было тихим и спокойным. Лунная дорожка уходила вдаль. Полюбовавшись пейзажем, я тоже уютно устроилась в постели.
Проснулась я от того, что муж тряс меня за плечи. Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь.
– Ты так кричала во сне, – сказал супруг.
– А что я кричала?
– Не смейте, не смейте, что вы делает, она ведь живая, живая!
После этих его слов сон моментально всплыл у меня в памяти до мельчайшей подробности.
А приснилось мне вот что.
Будто бы я бегу по длинному лабиринту коридоров, открывая одну дверь за другой. У левого плеча держу ребенка, в возрасте примерно около года. Но вот и последняя дверь, за которой большой белый зал с ярким освещением. Посреди этого зала стоит стол, а вокруг него люди в белых халатах. Слышу фразу:
– Начинаем анатомировать.
Расталкивая толпу врачей, я пробираюсь к столу и вижу, что там лежит моя дочь, скальпелем ей разрезают живот. Из разреза начинает струиться кровь.
– Не смейте, не смейте, что вы делаете! – закричала я. – Она ведь живая, живая! Вы же видите, у нее кровь течет! Я дочь почти десять лет растила, а вы хотите ее убить!
Испуганно посмотрев на мужа, я встала с постели и подошла к дочери.
Мое солнышко спокойно спало, свернувшись клубочком. Я укрыла и поцеловала дочурку.
Магию своих снов я знала – все приснившееся сбудется. Вот только точной даты у меня нет, да и чем все закончится я тоже не знала. Сейчас девочке не исполнилось и восьми лет, что же должно случиться перед ее десятилетием? Явно какая-то операция, но какая? Резали живот, значит вернее всего, что аппендицит, но это ведь не опасная операция. Мне самой ее делали в шестнадцать лет под местным наркозом. Ничего страшного. Да больно, да страшно и неприятно, но не смертельно же. Тогда почему же ребенок на грани жизни смерти? Почему она лежит без движения и не ощущает боли? Дочка под полным наркозом? Почему? В те времена такие операции только в экстренных случаях делали не под местным наркозом. Тревожные мысли одолевали меня, не спалось.
Я долго вертелась в постели и в какой-то момент вдруг вспомнила, что бежала-то я не одна, а с ребенком на руках. А откуда ребенок? И в мыслях нет заводить второго. Значит, у меня будет еще один ребенок, а кто, мальчик или девочка? Неужели я беременна? Но прошло всего две недели после моих красных дней. Две недели, а это значит, что сейчас у меня самое опасное время и я, закрутившись в отпускной круговерти, ошиблась в расчетах. О том, что у меня будет дочь я тоже узнала раньше, чем календарь сказал мне об этом.
Через девять месяцев у нас родился сын, а дочь приобрела младшего брата.
Так и не рассказав свой сон никому, я с тревогой ждала, когда же дочери исполнится десять лет, когда закончится это тягостное и такое неимоверно долгое ожидание. Каких святых я только не молила о спасении и благополучном исходе операции, если ей суждено быть. Старалась сделать все от меня зависящее, чтобы ничего неожиданного не произошло и дочь всегда была рядом под моим присмотром, чтобы я могла оказать ей нужную помощь в любой момент. Но ребенок есть ребенок, ему тесно в объятиях матери.
Следующим летом, дочь уехала на три недели в лагерь. Я не хотела ее отпускать, но туда собрались все ее подружки, а свой отказ мне мотивировать было нечем и я уступила ее настойчивой просьбе и доводам мужа. На душе было очень тревожно.
В первый же выходной мы поехали ее навестить. Провели вместе целый день, и я пыталась уговорить дочь вернуться вместе с нами домой, но она наотрез отказалась. Моя тревога нарастала, до ее десятилетия оставалось менее двух месяцев.
Заканчивалась вторая неделя пребывания дочери в лагере, и мы снова собрались навестить ее. Я придумывала всякие хитрости, чтобы вернуть дочь домой, но понимала, что вряд ли мои попытки увенчаются успехом. Лагерь находился на берегу красивого озера, там ей было интересно и весело с друзьями. Муж никак не мог понять мои потуги по возвращению дочери и ссорился со мной из-за этого.
Автобус подкатил к лагерю, навстречу нам бежали радостные дети, но дочери среди них я не увидела. От страха у меня подкосились ноги.
– Ты что так побледнела? – спросил муж. – Ну заигралась где-то, сейчас найдем.
Но я уже точно знала, что что-то случилось.
К нам подошла пионервожатая и попросила пройти к директору лагеря.
Не знаю, не помню, как я туда дошла.
– Не волнуйтесь, ничего страшного не произошло, – улыбаясь, произнесла она. – Вашу дочь вчера утром увезли с приступом аппендицита.
– А как прошла операция? - быстро спросила я.
– Ничего не могу вам сказать, у меня нет связи.
– Адрес, куда увезли мою дочь, – резко и требовательно произнес муж.
Нам написали адрес, и мы помчались туда. Неизвестность тяготила. Дорога показалась очень долгой, как те длинные коридоры в моем сне, хотя она заняла не более пятнадцати минут.
Операция прошла успешно, с моей красавицей все было в порядке. Правда, рассказ дочери о том, что в сознание она пришла только в палате, и вокруг нее толпились врачи, нас насторожил. Значит была под полным наркозом, а почему? Муж пошел поговорить с врачами, а осталась со своим солнышком.
Вернулся он с раскрасневшимся лицом и каким-то встревоженным, но мне сказал, что ничего страшного, все в порядке, а раскраснелся он от духоты и жары. Только зря он старался, я прекрасно поняла, что не все было так гладко. Правду я узнала гораздо позже, когда опасность действительно миновала. Оказалось, что аппендикс лопнул в руках хирурга.
На десятилетие дочери мы устроили грандиозный праздник, пригласив всех ее друзей, а к вечеру собрались ближайшие родственники. И сидя в их кругу, я рассказала свой вещий сон.
– Так вот почему ты так не хотела отпускать дочь в лагерь, – констатировал муж.
– Ты прав, – грустно улыбнувшись, ответила я.
– А почему ты мне ничего не рассказала?
– А ты бы мне поверил? Ты же всякий раз отмахиваешься, мол, мало ли что тебе может присниться.
Супруг подошел ко мне, обнял и, поцеловав, сказал:
– Теперь я обязательно буду прислушиваться к твоим снам, обещаю.
Проснувшись на следующее утро и вспомнив свой сон, я улыбнулась. Мне приснилась мама, а это случалось очень редко. За все годы, с тех пор как она нас покинула, а мне было тогда всего 11 лет, таких снов было два-три, не более.
Маму я увидела спящей, лежала она на столе и в том самом платье, в котором ее похоронили. Подошла к ней с дочерью и стала будить, чтобы показать ей свою кровинку, ее внучку, которую она еще никогда не видела. Я плакала, просила ее проснуться хоть на минуточку и посмотреть, какую я вырастила замечательную дочь, которая сейчас была в том же возрасте, в котором была я, когда мама оставила меня. Но мама глаз так и не открыла, только широкая и счастливая улыбка расцвела на ее бледном лице.
Вспомнив сон, я поняла, раз мама на нее не посмотрела, значит, не заберет мою дочурку и все будет отлично, мое солнышко будет со мной.
...