Лабиринты (СЛР, драма)

1 2 … 30

Навигатор по разделу • Справка для авторов • Справка для читателей • Оргвопросы и объявления • Заказ графики • Реклама • Конкурсы • VIP

Tamiona inRed: 26.02.13 18:49

» Поворот первый

Москва, 1978 год

«Я привыкаю к свободе от тебя,
Приятно жить мне в природе не любя,
Не слыша пошлых признаний в вечной любви…»

- И зачем мы туда едем? Можно подумать, что я твоего дяди не видела, - Ксения недовольно поморщилась, рассматривая своего жениха Владлена, которые сидел за рулем новенькой, только что сошедшей с конвейера «Волги».
Парень широко улыбнулся, продемонстрировав ряд белоснежных зубов. Владик Самохин давно привык к тому, что слабый пол буквально млеет от его улыбки, и поэтому пользовался своим стратегическим оружием постоянно, с завидной регулярностью влюбляя в себя первокурсниц и очаровывая преподавательниц. Ксения пожала плечами, не обратив внимания на извечное самодовольство с которым парень не расставался. За три года знакомства молодые люди смогли привыкнуть к особенностям друг друга, поэтому особых проблем в общении не возникало.
- Это ты Костю видела в окружении наших предков. А у себя на даче он совсем другой, можешь поверить. Ты же хочешь стать журналисткой? Вот и посмотришь, как живут актеры вне камер и вне сцены. Считай, у тебя практика!
- Ну, спасибо Вам, Владлен Георгиевич за такую возможность, которая выпадает раз в жизни! Низкий поклон до земли. Куда уж нам – сирым и убогим - до жителей творческой богемы! – съязвила Ксения, но Самохин не заметил.
Москва осталась далеко; впереди была свобода - дачный поселок, непринужденная атмосфера. Сессия сдана, лето в полном разгаре, можно смело отправляться в Крым к бабушке на отдых. Но Владик решил, что это лето они проведут вместе, а так же им необходимо подготовиться к предстоящей свадьбе, вопрос о которой висел над Ксенией дамокловым мечом из притчи.
Родители жениха и невесты давно собирались поженить своих отпрысков. А мать Ксении считала, что ее дочери лучшей партии не найти: сын дипломата, красивый, подтянутый брюнет со спортивной фигурой и милым лицом, у Владлена будет блестящее будущее, он уедет работать журналистом в капиталистическую страну – туда, куда путь простым смертным из Страны Советов заказан.
Ксения вполне подходила на роль молодой жены, за которую не будет стыдно в обществе – невысокая шатенка с зелеными глазами, из хорошей семьи (родители инженеры с именем, постоянно находятся в разъездах, в том числе и в западных странах), с определенными амбициями. Нет, этот союз должен состояться по всем законам бытия. Однако Ксения чувствовала себя всего лишь небольшой составляющей в огромном механизме, который вертится вместе с ней, пожирая ее чувства и подавляя волю. Родители решили, где она будет учиться, тем более в МГУ работали «нужные» люди. Мать привела Владлена в дом со словами: «Это сын моей приятельницы, присмотрись к нему. Вы будете учиться вместе. Жених завидный».
Ксения вновь позволила другим решать за себя, тем более, на тот момент она только поступила на журфак и была увлечена исключительно учебой, время от времени записывала свои мысли в небольшую тетрадку в кожаном переплёте, перемежая девичьи переживания с романтическими стихами, которые не отваживалась показывать ни приземленным друзьям, ни деятельным родителям.
Постепенно она привыкла к присутствию Владика в своей жизни. Девушка относилась к парню, как к обыденной вещи, такой, как, к примеру, посещение лекций в университете или семейные обеды с друзьями и коллегами родителей. Жених был веским напоминанием о том, что она часть того общества, в котором вращалась чета Дроздовых.
«Вот, новый поворот, и мотор ревет…» - неслось из динамиков автомобильной магнитолы. Редкая запись полузапрещенной рок-группы была еще одним напоминанием о том, что Самохин был представителем когорты избранных. У него было всё, в то время как другие однокурсники жили в общаге и едва сводили концы с концами, существуя на стипендию.
- У моей невесты, будущей жены дипломата, есть грандиозные возможности. Помни об этом!
Ксения удрученно вздохнула, вновь принялась рассматривать мелькающие за окном поля и веси ближнего Подмосковья.
- Ксюха, ну ты чего такая кислая? – жизнерадостно произнес Владилен, а девушка хотела ответить что-нибудь колкое, но сдержалась.
Они ссорились всего пару раз, но зато с размахом. Владлен вел себя хуже томной девицы в будуаре. На резкую фразу обижался, уходил, долго не разговаривал, и лишь спустя пару недель приходил с букетиком гвоздик, неумело пытался наладить отношения.
- Я не спала всю ночь, готовилась к экзамену, сильно перенервничала, пока ждала своей очереди войти в аудиторию. После тяжелого экзамена ты меня хватаешь в охапку, не даешь опомниться, тащишь в наш совдеповский бомонд. Я спать хочу!
- Ксюха, не капризничай! И хватит с таким усердием учиться. Вся жизнь мимо пройдет! Давай, я решу вопрос. У отца есть знакомые. Тебе большую часть экзаменов проставят «автоматом».
- Спасибо. Я привыкла учиться сама. И мне это нравится, - Ксения решила прекратить тему учебы, которая всегда была больным вопросом. Владик предпочитал пользоваться связями вместо того, чтобы учиться и сдавать зачеты.
Дальнейшая часть пути прошла в тишине. Солнце лениво опустилось к линии горизонта, когда белая «Волга» въехала на территорию дачного поселка, где уже больше пятидесяти лет живет столичная богема – художники, писатели, а теперь уже и актеры.
Владик остановил автомобиль около железной калитки с кованым забором, за которым виднелся двухэтажный дом, окруженный огромными дубами и хвойными деревьями. Неподалеку от железных ворот стояла серебристая машина явно заграничного производства. Она смотрелась вызывающе рядом со своими собратьями советского автопрома.
Выйдя из «Волги», Ксения осмотрелась по сторонам и пошла вслед за женихом, который уверенно шествовал впереди. Калитка отворилась, и к ним на встречу вышел мужчина лет тридцати пяти с интересным, можно сказать, типажным лицом: моложавый блондин, глаза голубые, ироничный взгляд, широкая улыбка. Ни дать, ни взять, герой-любовник. Девушка приветливо улыбнулась, она уже не раз встречалась с дядей своего жениха Константином Меркуловым, актером театра и кино.
- Кто нас посетил! Будущая гроза всех актеров, спешащая писать разгромные критические статьи в «Правду»! – мужчина картинным жестом приложился к ее руке.
- Не поверишь! Еле вытащил. Ждал под дверью, пока она экзамен сдаст, - вставил бесцеремонно Владик.
- Костя, я сессию сдала, решила отпустить себя на волю, - Ксения невольно улыбнулась.
С Константином она давно уже перешла на «ты», правда, в те моменты, когда ее родители теряли бдительность и позволяли дочери ускользнуть из общего зала в отдельную комнату и пообщаться с актером об искусстве. Тем более, Меркулов считался среди «приличного общества» персоной нон-грата, и серьезно его никто не воспринимал.
- Пойдем, у нас уже посиделки давно идут полным ходом. Приехал Вадик, привез несколько бутылок «Вдовы Клико». Идет на ура.
- Да пила я эту кислятину, - поморщилась девушка. – Не знаю, кто такой умник, что назвал эту гадость «божественный нектар».
- Гражданка Дроздова! – назидательно произнес Костя, хотя в его глазах девушка смогла уловить пляшущие смешинки. – Не у всех родители ездят в капстраны, не все носят джинсы, - актер указал на юбку-трапецию из джинсовой ткани, которая сегодня была на девушке, - и не все пьют французское вино. Запретный плод сладок. Так что не порть удовольствие ребятам. Многие студенты из ВГИКа или «Щуки», провинциалы, только обживаются в столице. Так что, девушка из дома на Котельнической, вам бы лучше помолчать.
Ксения насупилась. Ее чувство самодостаточности было уязвлено верными словами старшего друга и будущего родственника. Она всегда забывала, что причастна к другому миру, который не доступен прочим гражданам большой и в ту пору великой державы.
- Пойдем, журналистка. Познакомлю тебя с самым главным смутьяном страны. А то три года тебя знаю, а лучший мой друг почему-то с тобой никак не пересечется.
Ксения прошла за Костей на веранду, где был накрыт шикарный стол, за которым сидели человек двадцать разного возраста, пола и внешности. Девушка узнала актеров, музыкантов, но большая часть присутствующих были молодыми людьми, явно студентами, которые хотят заявить о себе в неформальной обстановке, вне атмосферы просмотров и худсоветов.
Но вот кого не ожидала увидеть девушка, так это свою однокурсницу Майечку Борисову. Рыжая и яркая девчонка слыла провинциалкой, которая приехала в Москву в поисках лучшей доли, и лезла из шкуры вон лишь бы выскочить замуж за сына дипломата или молодого актера. Поэтому она всегда была в подобных компаниях, хотя ее туда никто не звал. Способность Майи втираться в доверие к людям уже стала легендой журфака МГУ.
- Ого-го! Какие люди! Ну и каким ветром тебя сюда занесло? Дроздова, ты же у нас студентка, комсомолка! По злачным местам не ходишь. – Маечка нахально улыбнулась и замахала рукой, приглашая присесть рядом на свободный стул.
Ксении ничего не оставалась, как присесть рядом с однокурсницей и выискивать глазами Самохина, который куда-то запропастился.
- И святые грешат, но тайно. Что здесь было? И где мой обещанный «сюрприз»? Костя уже столько времени обещает познакомить с Метлицким. Да видно, не судьба, – произнесла она, наблюдая за тем, как многие из компании ушли из-за стола, а место во главе явно было освобождено для кого-то.
- Судьба-судьба! Здесь он, прекрасный наш Айвенго! Эх, какой мужик! Глаза синие с поволокой, от улыбки в жар кидает… И достался бабе, которая от него к черту на рога умотала! Правильно, зачем ей сюда возвращаться? Здесь у нас что? Госконцерт? А там - Милан, Рим, Ла Скала. Европа! И поклонников миллион. Русская оперная дива, етит ее налево, – Майя фыркнула.
- А тебе завидно, что ли?
- Мне? Да больно надо! Мне нужен муж, который у меня под колпаком будет. А этот… Ты думаешь, он куда из-за стола девался? Одна девочка ясноглазая, что та лань подстреленная, обещалась стихи ему читать, чтобы он оценил ее «таланты». Ага, в голом виде!
Ксения сделал вид, что понимает речь однокурсницы, но при этом старалась вспомнить, что же она знает об упомянутом Метлицком. Актер театра и кино, заграницу выпускают, явно в надежде, что сюда он не вернется. Однако каждый раз Метлицкий возвращается, плюя на проволочки со стороны государства, кривотолки и пересуды, которые живут вокруг его персоны и обновляются с завидной регулярностью.
- Майка, ну что злая такая? Свечки всем держала. Да мало ли куда человек пошел?
- Наивная чукотская девочка! Если бы чаще учебники бросала и в свет выходила, то знала бы, как одна девица с юридического факультета из-за Вадика едва ли не вены резала. У него из поклонниц гарем настоящий. Он их в машине оприходует, а они потом в соплях еще год ходят.

Божественный Цезарь, создание луны,
Вы бредите странными снами,
Что все Рубиконы перейдены,
Все жребии брошены Вами,
И каждый использовал право своё
Сказать триумфатору гадость.
Сражений поля зарастают быльём,
А Вам ничего не осталось..."

Майя начала рассказывать какие-то сплетни, которые гуляли о мужчине в актерской среде, где будущая журналистка давно была своей, но Ксения слушала ее в пол уха. На террасе появился герой обсуждения, и она наступила толстой подошвой босоножек на ногу однокурснице, чтобы Майечка угомонилась. Но Борисова явно намек не поняла, продолжая сплетничать.
- Не, я бы тоже, конечно, не устояла перед ним. Даже пыталась как-то намекнуть, но…
Ксения внимательно рассматривала мужчину, вокруг которого ходило столько разговоров, причем не столько вокруг творчества или актерского мастерства, а именно о личной жизни, которая была более чем активной.
Ему уже было тридцать восемь лет, для мужчины – самый расцвет сил. Волевое лицо с крупными чертами контрастировало с модной прической – длинные волосы практически достигали плеч, на лоб падала челка. Из-под темных бровей на Ксению смотрели удивительные глаза синего цвета, в которых можно было прочесть любую эмоцию их обладателя. Но не это удивило девушку. Его взгляд проникал в душу, сковывал волю, парализовывал тело, притягивал к грешной земле, чтобы потом отпустить на волю душу.
Вадим смотрел вызывающе и оценивающе одновременно. Ксения замерла, поежилась и перевела взгляд на Майечку, которая еще не осознала, что Метлицкий всё прекрасно слышит. Более того, мужчину явно забавляют досужие разговоры о его персоне.
- Я бы такого на цепь посадила и от себя ни на шаг не отпускала, Дроздова! Но порода у него такая, никуда не денешься…
Метлицкий достал из пачки сигарету, медленно раскурил ее, выпустил дым, и только после этого подошел близко к девушкам, которые не заметили, как остались за столом в одиночестве.
- Сколько всего нового и интересного узнаешь о себе с каждым днем! Майя, ты забыла рассказать подруге еще о валюте, которую я чемоданами вожу! – произнес он приятным баритоном, и Ксения поняла, почему столько людей заслушиваются этим голосом. Ей показалось, что ее обволакивает темный бархат, и она не может сбросить его.
- Вадик, да мы тут, - пролепетала девчонка, понимая, что сама загнала себя в яму.
- Понятно, что не «там». Хватит язык свой чесать, представь подругу лучше.
- Да, Вадим, позволь представить тебе Ксению, - попыталась с достоинством произнести Майя, но получилось плохо.
Кения гордо вскинула голову, столкнувшись с пристальным взглядом Метлицкого.
Вблизи он так же не казался мужчиной, который разменяет скоро пятый десяток. Наоборот, казалось, что рядом ровесник. Лишь тяжелый и уставший взгляд мог выдать возраст, который не был таким уж внушительным.
- Ксюша, вы будущая актриса? – спросил Вадим, присаживаясь рядом.
- Кто? Она? – засмеялась Майя, но тут же поняла, что сболтнула лишнее.
- Майечка, пойди-ка к ребятам, помоги на кухне, - произнес Метлицкий с нажимом.
Та беспрекословно подчинилась, но при этом не забыла наградить Вадима многообещающим взглядом. Но мужчина проигнорировал ее, потому что его внимания всецело было приковано к Ксении.
Девушка чувствовала себя естественно и комфортно, оставшись наедине с малознакомым человеком. Удивительно, но с друзьями родителей ей всегда было комфортнее, чем с их детьми.
- Ксеня, я жду ответа. Ты будущая актриса? – прищелкнув языком, спросил Вадим.
- Нет, я будущая журналистка.
- Вот как? Красивые журналистки будут смущать покой и лишать разума тех, кто просто обязан попасть на первую полосу «Известий».
- Вадим, простите, но мне надо найти своего жениха, - вежливо ответила Ксения, стараясь не показывать алеющих от комплимента щек.
Она поднялась со стула, но свободного места было крайне мало, поэтому девушке пришлось практически протискиваться мимо Метлицкого, который курил с невозмутимым видом, сидя на соседнем стуле. Оказавшись в опасной близости от этого мужчины, который вселял странное ощущение в душу, Ксения на мгновение замерла, Вадим поднялся, и она оказалась с ним лицом к лицу. Он выбросил окурок за перила, ограждающие террасу, пристально посмотрел девушке в глаза.
Казалось, время остановилось, замерло, но потом понеслось вскачь, словно ретивая лошадь, которую наездник ударил шпорами. Секунда стала часом, а минута, прошедшая в напряженном молчании, превратилась в век.
Девушка буквально приросла к полу. Она чувствовала дыхание Вадима, слышала звук его бьющегося сердца. Он буквально прожигал ее взглядом, жадно вглядывался в ее лицо, рассматривал очертания груди, видневшиеся из-под белой майки.
- Жениха? Надо же! Остались еще «тургеневские барышни» в русских селеньях, - насмешливо произнес Метлицкий.
- Да вряд ли. Жених – последнее слово моды для барышень из приличных семей, - хмыкнула Ксения, выпуская на волю успевшую заскучать природную язвительность.
- И тебе не скучно так жить, «приличная барышня»? – шально улыбнувшись, спросил Вадим. Он наклонился к девушке и обжег ее щеку дыханием, отчего Ксения поёжилась, не понимая, почему ее сердце подскакивает к горлу и убегает в пятки.
- Представь себе, нет! – девушка не знала, где взяла в себе силы ответить с вызовом, унять дрожь, пронзившую тело. И вновь их взгляды принялись вести поединок, схлестнувшись, подобно синим небесам и зеленым водам Саргассова моря.
Неизвестно сколько бы еще продолжалось наваждение, как из дома показались все гости дачи во главе с хозяином и Самохиным, о котором Ксения совершенно забыла.

Эпиграфы принадлежат М. Котовской (Канцлер Ги)