-БЕС-:
21.03.14 13:52
» Глава 4
У Максима сегодня было очень хорошее настроение. Все утро он провел в предвкушении встречи с Эм, а теперь, когда Вера оставила их одних, он был еще более довольным, что непременно отражалось на его лице.
Сев в машину, он достал с заднего сиденья красную бархатную розу и подарил ее Эм. На тот случай если бы с ними поехала Вера, он сказал бы, что купил ее для Маши.
- Это становится традицией! - заметила она и, вдохнув аромат цветка, улыбнулась.
Глядя на нее, Максим тоже улыбнулся, а про себя отметил, что сегодня она выглядела еще лучше, чем в день его рождения.
- Эм, расскажи о себе! - попросил он.
- Что именно тебя интересует? - уточнила она.
- Все, я ведь ничего о тебе не знаю, - ответил Максим, состроив капризную гримасу, - Раньше я не мог тебя об этом спрашивать. Я ведь был ребенком, который не лез в дела взрослых... Почему ты уехала во Францию?
- Как я уже сказала, у моей старшей сестры был другой отец, - начала Эм, - так вот он был французом. А нас с сестрой пригласила в Париж его мать, бабуля Элизы. Потом, через пол года бабуля умерла и отписала Элизе, как единственной наследнице, все свое состояние, конечно по сравнению с состоянием моего дедули оно ничего из себя не представляло, но я об этом еще не знала.
Там я встретила очень хорошего человека и вышла за него замуж. С того момента и стали сбываться твои заветные мечты.
- Ты его любила? - немного с ревностью спросил Максим.
- Да, - ответила Эм казалось бы честно, но почему-то он не поверил ей, - потом у меня родилась дочь, и я стала реже приезжать к своему крестнику. Вскоре умерли мои родители. Я в России стала появляться совсем редко, и целиком и полностью посвятила себя театру.
- А из-за чего умер твой муж?
- Он погиб в автокатастрофе вместе со своими родителями, когда ехали ко мне в больницу. Я беременная лежала на сохранении. В итоге ребенка я потеряла, и еще полгода потребовалось для восстановления моего нормального состояния, а все труды моего мужа в области парфюмерии чуть было не полетели коту под хвост.
Вернул меня к жизни тот самый человек, о котором говорила твоя мама, и я ему за это буду по гроб жизни обязана. Из театра я ушла. Не без помощи Яши разобрались во всех делах, и теперь я успешна и уважаема в обществе.
Эм все это рассказывала с присущим ей театральным блеском, красиво, но без всяких красок. Закончив свой монолог, она так же артистично с ностальгическим видом повернулась к боковому стеклу.
- Ты скучаешь по театру?
- Ты берешь у меня интервью? - желая уйти от темы, спросила Эм, хотя и прекрасно знала, что с этим человеком даже десять лет назад, когда он был еще мальчишкой, это сделать было очень сложно, либо вообще не возможно.
- Никогда не хотел быть журналистом, - насмешливо ответил Максим, понимая к чему она клонит, - А ты...
- Тоже. Ужасная работенка - рыться в чужом грязном белье...
- Ты так это называешь! – Максим был недоволен, и Эм стало неловко, как и всякий раз, когда она видела в нем более взрослого человека, чем она его всегда ставила, - Ты называешь свою жизнь грязным бельем!
Тут Эм совсем смутилась и даже немного залилась краской. Насмешка этого юнца совсем ее уничтожала, чего не было никогда в ее жизни. Она всегда и во всем выходила с победным флагом. Лишь один человек в ее жизни мог завести ее так далеко в тупик. И после его исчезновения, она научилась быть сильной. И никогда и не перед кем она не краснела. Никто не был хозяином положения. Но и никто не имел столько привилегий, сколько было у этого мальчика. Даже Яша, с которым она, казалось, была на равных, все равно был не настолько свободен в своих действиях и фразах. Ее все боялись, точнее все боялись попасть в ее немилость, что было довольно просто. Ее считали тираном, дьяволом в прелестном обличии.
Только Максим об этом никогда не знал. Эм запрещала Вере в своем присутствии одергивать мальчика, когда тот задавал слишком прямые вопросы, о таких вещах которых ему знать не следовало бы. И старшая подруга, с более мягким характером, умиляясь ее силе духа, шла на поводу. А сама Эмма всегда отвечала ему, но всегда объясняла, почему другому взрослому человеку такой вопрос задавать нельзя.
Изначально она много своего времени уделяла Максиму, доходчиво объясняя и закладывая в его подсознании такие вещи, которые Вера с ее коммунистическим воспитанием никогда бы не позволила рассказать ребенку. В сущности, Эмма создавала некоторый идеал, который всегда хотела видеть рядом с собой. Таким, каким был тот, которого она всегда безумно любила.
Теперь она видела плоды своей работы. Ведь именно она научила его выдерживать ту тему, которая интересна именно ему. Она и сама не раз пользовалась таким приемом. И теперь ей оставалось только отвечать на его вопрос, тем более что пауза уже слишком затянулась. Максим давал ей время собраться с мыслями, и оно уже истекло.
- Когда я ушла из театра, я не бросила играть, - с полным спокойствием произнесла Эм.
- Ты играешь в кино? - предположил крестник.
- Нет, в кино я не играю, у меня нет для этого времени, - она вздохнула, - Я говорю совсем о другом... Театр нельзя покинуть совсем, он всегда остается внутри тебя, как бы сильно ты не хотел забыть его. Он преследует тебя повсюду. И можно либо свихнуться, либо вернуться, либо научиться жить с ним вместе, с его помощью.
Максим был немного удивлен такой речью своей крестной. Она казалась не совсем нормальной и не вписывалась в образ той женщины, которая сидела рядом с ним. Абсолютно здравомыслящая, уверенная в себе, властная, без какого-либо намека на безумство, если только неприлично обаятельная, соблазнительная и привлекательная, но это ни коим образом не говорит о каких-либо психических отклонениях.
- Как такое возможно? - в итоге спросил он.
- Сначала все кажется очень сложно, но потом привыкаешь к своей роли и играешь ее до победного конца.
- Я не очень хорошо тебя понимаю...
Эм рассмеялась открыто и естественно.
- Вот кем ты меня себе представлял? - спросила она, улыбаясь ему самой очаровательной улыбкой, на которую была способна, - Сказочной крестной феей, ведь так?
- Да...
- Вот ее я играла в твоем присутствии! С Верой я совсем другая: либо сплетница и болтушка, либо лучшая подруга, которая все выслушает, поймет и возможно даст добрый совет. Для каждого человека я такая, какой я хочу быть. И думать обо мне все люди будут по-разному и только так, как я хочу. И никто не знает меня настоящую!
- А какой ты будешь теперь со мной, я ведь уже не маленький мальчик? - огорченно спросил Максим, немного подумав.
Эм ждала любого вопроса, но только не этого, однако быстро нашла, что ответить.
- Я обещаю по-прежнему оставаться твоей крестной феей, исполняющей желания в зависимости от их реальности. А если честно, то ты единственный человек, с которым степень игры сильно уменьшается.
- Почему?
- Потому что ты почти такой же, как и я. Я сама тебя всему научила. Помнишь нашу игру? Я шептала тебе секрет, и ты не должен был его никому говорить. Человека можно программировать, и для этого совсем не нужен гипноз, только надо знать, как сказать ему ту или иную информацию, и он сам ее применит, не подозревая о какой-либо программе. И лучше всего это работает с детьми. Они ведь как губка все впитывают. А еще они всегда чувствуют фальшь в отличие от взрослых. Поэтому меня ты видел практически настоящей.
- А как ты узнала, что это работает?
- Ты не любишь, когда уходят от темы.
- Я прихожу в бешенство.
- Ты тиран, только пока еще небольшого масштаба... Я могу долго перечислять те качества, которые есть в тебе, о которых ты еще мало знаешь сам.
Максим остановил машину.
- Мы на месте, - сказал он.
Эм вышла из машины и огляделась. За забором, обвитом плющом, был дом ее мечты, или, по крайней мере, сад окружавший его.
Максим предложил ей свою руку, жест достойный джентльмена, и она приняла его, с грацией истиной леди. Маленькая калитка во двор тихонько скрипнула плохо смазанными петлями. Каменная дорожка была устлана опавшими багряными листьями, которые шуршали под ногами в такт шагам.
Судя по всему, дом совсем недавно был отремонтировали. Его фасад был полностью обновлен. Старые рамы заменены евро-окнами, намытыми до блеска. А стены выкрашены в нежно голубой цвет, прекрасно сочетающимся с белыми окошками.
- Он миленький! - с приторной сладостью произнесла Эм, и Максим усмехнулся.
- Мне сказали, здесь должен быть сторож, - сказал он, - только вот где он?
- Да здесь я, здесь! - прокряхтел бойкий старичок у них за спиной, - Чего желаете?
- Дедуль, нам бы домик посмотреть, - обернувшись, сказал Максим с какой-то деревенской простотой.
- Все вы только и делаете что смотрите! - буркнул дедушка, проходя мимо них. Он достал ключ и открыл дверь, - Проходите, смотрите, - вздохнул он и удалился.
Убранство дома соответствовало его внешнему обличию. Полный евро-ремонт, новая мебель. Видимо кто-то собирался здесь основательно поселиться, но что-то им помешало.
- Мне нравится! - заявила Эм, когда они уже выходили из дома.
- Будем оформлять? - спросил Максим
- Завтра прилетит мой адвокат, и сам все оформит.
- А перевод?
- Он конечно француз, но по-русски говорит хорошо, - успокоила его Эм, - Твоя помощь на этом заканчивается, остается только главная обязанность - быть моим крестником.
Максим остановился. И Эм, сделав шаг, была вынуждена обернуться. Он пристально посмотрел в ее глаза, которые искрились беззаботным счастьем, улыбка ее загадочно сияла. Она не отводила взгляда, и хотя чувствовала рост напряжения между ними, и знала в какую сторону это все направлено, ни капли не смущалась. Однако внешняя невозмутимость никак не отражалась на ее внутреннем состоянии. В какой-то момент плащ, сидящий на ней довольно плотно, стал совсем тесен, и дышать стало тяжелее. Внутренние метания усиливала мысль о том, кем все это вызвано.
- И мне обязательно нужно помнить об этом, - спросил Макс.
...