Месть или любовь?

1 … 12 13

Навигатор по разделу • Справка для авторов • Справка для читателей • Оргвопросы и объявления • Заказ графики • Реклама • Конкурсы • VIP

Белый Ирис: 30.08.12 17:28

» 11 и эпилог

Решила пощадить музу. Уж так она тяжело диктовала, что еще глава отменяется. последняя глава и эпилог. Надеюсь понравится. И я очень жду ваши комментарии.

11

За то время пока мир вокруг сходил с ума, ситуация в помещении изменилась тоже. Когда нас, более менее, перестало трясти, выяснилось, что двое парней выхватили оружие, а эта скотина, их предводитель, приставил нож к горлу моей девочки.
- Оружие на пол! – голос Романа. Как всегда само спокойствие. Жарко-то как стало. С чего это?
- Это ты парень лучше оружие брось, а то ведь могу ненароком порезать эту куколку, – усмехнулся Беляков. Как же хочется его на куски порвать.
- Попробуй, – вкладываю в одно слово всю свою ярость и желание.
- Да рискни, Ром, и этот малыш тебя будет долго калечить, притом так, чтобы живым был и все чувствовал, – вмешался Никольский, до этого наблюдавший за ситуацией со стороны. Перед нашим выходом он заявил, что идет с нами, а Корсаров почему-то согласился. – Я же ему помогу, за все хорошее.
Сумасшедший смех и выстрел. Нож выпадает из простреленной руки и тут же звучат слова:
- Кто следующий? – мне, бывалому, стало страшно. Такого холодного и пустого голоса я еще никогда не слышал. Голос убийцы готового убивать. И почему-то все поняли, что он так и сделает, если спровоцировать. Кем же Николай был в банде Белякова до того, как занял его место? – Поверьте, успею прострелить еще одного, только на этот раз насмерть, так кто желает?
Парни переглянулись и тут же бросили оружие. Толик с Игорем и Ромкой быстро скрутили бандитов, а я бросился к Оле, боясь, что пуля ее задела.
- Костя! – ее глаза полные слез смотрят на меня с мольбой.
- Все хорошо, солнышко, я рядом. Ты в порядке?
Пытаюсь снять наручники, но не получается. Черт, нужен ключ.
- Прости меня! Я так виновата. Если бы я знала…
- Посмотрите у Белякова ключ, – обернувшись, попросил ребят, а затем, повернувшись к ней и прижимая к себе, добавил – Ничего, все будет хорошо. Молчи. Сейчас поедем в больницу, тебя осмотрят, и я заберу тебя домой. Все будет хорошо.
- Домой? – надежда и что-то еще.
- Да, родная, домой. Больше я тебя никуда не отпущу.
- Держи. – Никольский бросил мне ключ, выуженный из кармана бывшего босса.
- Спасибо,– ловлю и начинаю отстегивать наручники от балки, слыша разговор.
- Ты рисковал, мог в нее попасть, – тихо сказал Роман – тем более мы только начали переговоры.
- Не мог. Я все просчитал и если бы был хоть малейший риск попасть в Олю, я бы не стрелял. Да и выбора у нас не было. Он бы ее зарезал, только сначала вдоволь над нами всеми поизмывался. Ему давно наплевать на себя. Им движет желание отомстить за давно потерянную причину обиду.
- Ребят, давайте позже это обсудим. Нам выбираться надо, – вмешалась Юля, внимательно вглядевшись в лицо Оли.
- Согласен, – поддержал ее Игорь. Чем вызвал всеобщее удивление. Чтобы этот поддержал! Да он скорее наоборот скажет, давайте останемся тут.
Игорь же, будто и не замечая нашего потрясения, направился к двери, попытался ее открыть, но не смог, да еще и руку отдернул, обжегся что ли?
- Что еще? Решил устроить очередной спектакль? – недовольно буркнул Роман, ведя Белякова.
- Дверь не открывается, – обернулся к нему Игорек, глядя на ладонь - Не веришь, попробуй сам. И будь осторожен - дверь горячая.
Передав подопечного Игорю, Роман попытался открыть дверь. Бесполезно. Достал телефон и ругнулся:
- Связи нет.
Судя по всему, тряхнуло нас не слабо. Что же там наверху случилось?
- И что теперь делать? – испугано глядя на нас, спросила Юля. Мало кто знал, но Юлия безумно боится замкнутых пространств, где нет выхода. Психологическая травма, оставшаяся с детдома.
И тут Игорь опять нас поразил. Передав заключенного Роману, он просто подошел и прижал ее к себе, что-то шепча на ушко, от чего она как-то сразу обмякла и успокоилась, прильнув к нему.
- Надо отсюда выбираться и поскорее, – буркнул мужчина, обнимая свою женщину и глядя то на мою Олю, то на свою Юлю.
Мне не надо было читать его мысли, чтобы понимать, что его беспокоят наши девочки и хочется быстрее их вывести.
- Надо обыскать тут все. Наверняка же где-то есть запасной выход или какое-то большое окно. Не завалило же нас, в самом деле, – пытаясь шутить, предложил я. Сам же надеясь, что это просто заклинило дверь, а нагрелась она от батареи, висевшей возле нее. Глупо, конечно, но думать о чем-то другом было страшно. Был бы один, тогда ладно, но тут Оля и для нее я желаю лучшей участи, чем быть погребенной в этом подвале.
- А с этими что? – подал голос Никольский, кивнув на троих задержанных.
- Будем стеречь по трое, пока остальные обследуют помещение, – предложил Толик, косясь на часы – У нас мало времени.
- Так и скажи - у тебя его мало, – улыбнулся Роман, глядя на друга. Все понимали, насколько важна для друга встреча с его Аней.
- Ладно, у меня его мало. Ужин с восемь и я не хочу опоздать, – улыбнулся в ответ Толик, а глазки-то горят.
Все рассмеялись, даже я не выдержал. Таким оживленным Толика мы уже лет десять не видели.
- Кто первый? – спросил я и тут же ощутил, как Олина рука вцепилась в мою рубашку. Взглянул на нее.
- Останься, – в глазах мольба, а верхняя губа дрожит. Будто расплачется сейчас.
- Хорошо, – нежно погладил по щеке и присел на пол, усаживая свою принцессу на своих руках. – Ром, боюсь, идти тебе придется с Толиком. Думаю, Игорь свою леди тоже одну не оставит, а кроме вас никого не остается.
- Хорошо, – кивнул начальник, проверяя фонарь и батарейки из своего боевого комплекта. Как же хорошо, что мы уже давно решили, что в запасе всегда должны быть фонари с батарейками и у каждого отдельно. Вот и пригодилось.
- Я с вами, – подал голос Никольский.
- Нет, остаешься тут, – решительно отказал ему Толик. – Сначала прикуем этих к балкам, а потом пойдем.
На то, чтобы приковать подельников, много времени не ушло. Благо запасные наручники тоже всегда были при нас. Вот и разместив их по разным стенам, отдельно друг от друга, и рассевшись так, чтобы каждый следил за одним, мы остались сторожить парней, а наши начальники пошли обследовать подвальные помещения.
Стояла тишина. Только капли воды и, то и дело, шорохи от пробегающих крыс нарушали ее. Я прижимал к себе Олю, с тревогой поглядывая на бледное личико, и думал о том, насколько же любит ее отец, если готов взять на себя все ее грехи. И ведь доказал ее непричастность. Мне вдруг вспомнились слова Ромки после долгой беседы с ним:
- А у нас что, есть выбор? Никольский предоставил такие улики, против которых ни один прокурор не пойдет, даже будучи в курсе как дело на самом деле обстоит. Мы все можем знать что угодно, но убийство твоей Инги и еще семерых человек, официально на его совести. А значит сидеть ему лет двадцать, а тут он еще и за свои грехи явку написал. Короче, пожалуй, единственное, что можно предъявить твоей Ольге - это статья 125 УК «Оставление в опасной», или попытаться 105 пункт 3 «убийство по найму», но доказать, скорее всего, не удаться. Но если и удаться - получит по минимуму, с учетом раскаянья и беременности.
Тогда я порадовался его словам, а сейчас, прижимая любимую к себе, вдруг понял, как же далеко зашел, чтобы ее потерять и мысленно вознес богу благодарность за существование Никольского.
- Кость? – тихий голос Оли вторгся в мои мысли – Ты сердишься на меня?
- Нет, – покачал головой и поцеловал в висок. – Как я могу сердиться, когда чуть не потерял тебя. Прошлое это прошлое и оно не должно влиять на будущее. Ты нужна мне как воздух, а значит, хочу я того или нет, но я буду с тобой.
Она помолчала, теснее прижавшись ко мне, а затем тихо спросила:
- Игорь передал тебе мои слова?
- Нет, сказал, что если захочу, спрошу сам, а так это ты должна сказать сама, – я, наверное, час его пытал, пока он в открытую не назвал меня дураком, и не велел катиться к черту. А когда немного успокоился, пообещал, что мы ее найдем, и она все это скажет сама.
Вздохнула, после чего заговорила:
- Пожалуй, он прав. Я сказала ему, что если бы могла вернуться туда, я бы ни за что не убила бы ее. Скорее бы сошла с ума, или умерла, но никогда бы не причинила тебя боль.
- Оля … - но она приложила руку к моим губам.
- Нет, дай сказать! Я сказала, что прошу прощения и что безумно …
И вдруг еле слышный стон боли сорвался с губ.
- Оля? - даже в полутьме заметил, как она побледнела. – Игорь!
Мужчина уже был рядом, явно тоже услышав ее вскрик.
Чужие руки стали осматривать мою девочку. Не знал бы я, что у него познания в медицине, счел бы за приставания, но я сам его позвал. Только Оля этого не знает и, даже сквозь явно острую боль, попыталась остановить его руки:
- Позволь себя осмотреть, – заговорил он тихо – Я могу помочь, просто разреши.
- Костя? – еле узнал надломленный от боли голос.
- Все хорошо, ему можно доверять,– глажу по волосам, не зная как помочь.
И она поверила. Все время пока он ее осматривал, Оленька глядела на меня, будто черпая силы.
- Кто бы ею не занимался, он хорошо сделал свою работу, – наконец сказал Игорь – Ребенка я проверить не могу, но судя по тому, что нет крови и боль в груди, он цел. А боль из-за сломанных ребер. Ей бы в больницу и принять обезболивающее.
- Врач что-то оставил, – тихо сказала Оля.
Игорь встал и очертил фонариком помещение. На столе, стоявшем в комнате, нашлись лекарства. Быстро просмотрев их, Игорь покачал головой:
- Ей опасно их давать.
- Почему? – подала голос Юля.
- Могут вызвать выкидыш.
- А если не дать? – это уже я, видя, как она до крови закусила губу.
- Опасно болевым шоком, а это может привести к смерти обоих. – Игорь устало потер вески, а потом взял упаковку со шприцом и, разорвав ее, начал заполнять шприц жидкостью из банки с лекарством.
- Нет! – начала отползать Оля, видя, как приближается со шприцом мужчина. – Не надо!
- Оля, я дам чуть-чуть. Так, чтобы немного притупить боль и не навредить малышу.
- Нет! – замотала головой.
- Костя, – обернулся ко мне.
Кивнул, подошел к ней и, поймав ее прижал, к полу.
- Пожалуйста! – поняв, что я затеял, разрыдалась моя девочка. – Мой ребенок.
- Успокойся! – вдруг вмешался Никольский и, развернув лицо дочери к себе, добавил – Сейчас вопрос стоит так - или вы оба, или попытаться вас обоих сохранить. Это мы и делаем! Даже если ты и потеряешь этого малыша, будут и другие, главное чтобы ты живая была!
- А если потом я не смогу? Если этот ребенок последняя частичка, оставшаяся от Кости? Он же уйдет. Не простит! Не любит меня! Сейчас им движет долг, но мне это не нужно! Не хочу, чтобы он был рядом из-за чувства долга! – рыдала моя малышка – Он самое лучшее, что было в моей жизни! Его ребенок это моя жизнь!...
- Глупая! – не выдержал я, прерывая ее тираду – Если бы я не любил тебя, ни один ребенок не заставил меня сюда прийти! Понимаешь! Ты моя жизнь! Я люблю тебя!
Долгий взгляд полный вопроса, а потом кивок головы:
- Делайте, что считаете нужным, только все же попробуйте сохранить малыша.
Игорь кивнул, и я впервые увидел на этом каменном лице нежную улыбку, полную понимания и сострадания.
Ольга уснула почти сразу. Как объяснил Игорь, он дал ей снотворного, чтобы дать отдохнуть мозгу и подержать какое-то время без сознания. Уж слишком опасно то обезболивающие, которое у нас имеется.
Так мы и сидели в тишине, тревожась за Ольгу и пропавших друзей, которых не было уже несколько часов. У меня на глазах Игорь устроил у себя на коленях Юлю, велев ей спать. Когда женщина попыталась возразить, он ей что-то сказал, и она сразу замолкла, послушно легла к нему на колени. Чем меня сильно удивив.
Прошло еще с пару часов, когда из темноты появились ребята. Оглядев нас всех и удостоверившись, что мы в порядке Роман заговорил:
- Произошел взрыв и дом сложился. В результате оба выхода завалены. Нам удалось дать знать, что мы живы и нуждаемся в помощи. Возле дома куча народа и теперь они хотя бы знают, что есть, кого спасать. Жарко тут, однако! Хорошо, что нам сунули пару бутылок воды.
- А ты чего ждал, – ответит тихо Игорек, ловя бутылку, брошенную Романом, и следя, чтобы его принцесса не проснулась. Снова это выражение лица, только чувства немного иные: нежность, желание защитить и любовь. Будто маска на миг спадает. Все же любит, как бы не скрывал от себя и окружающих - Судя по всему, над нами пожар и прочие неприятности.
- Так и есть. Нас обещали вызволить к утру. Они гонят сюда специальную технику. Плиты слишком тяжелые и люди не могут их поднять. Так что, нам остается только ждать и немного сменить дисклокацию.
- Утром, – подал голос я, взглянув сначала на Олю, а потом и на Юлю.
Роман понял мой взгляд и только кивнул.
Ночь была бессонной. Не спали все, кроме женщин, и то, Юля проснулась часа в три, и больше уложить Игорю ее не удалось. Скорее наоборот, она попыталась уложить поспать его, чем вызвала маленький внутренний скандал, закончившийся прилюдным поцелуем. В тот миг я понял, что Игорь сдался. Ему плевать на прошлое, а будущее свое он видит только с этой женщиной. Именно поэтому он закрыл ей рот поцелуем, признавая свое поражение и ее власть. Потом, оторвавшись от ее губ, что-то шепнул на ухо, заставив нашу снежную королеву покраснеть и спрятать свое личико в его рубашке, после чего, благодушно позволил уложить свою голову на ее колени, но спать все равно не спешил.
Со стороны (мы установили фонари так, чтобы они освещали всех присутствующих и при этом не слепили в глаза) было видно, что эти двое переговариваются и явно мирно, что радовало всех. И наша тройка даже не пыталась скрыть радостные улыбки из-за этого.
Единственное, что омрачало наше состояние, это тревога за любимых женщин. У каждого своя и каждый беспокоиться по своему, но мы все их безумно любим и желаем только добра.
А на рассвете, определившись с тем, кто кого из задержанных ведет, мы тихонько двинулись в путь. А добравшись до места, стали устраиваться. Где-то шумели машины разбивающие завалы. Нас обдувал холодный ветерок, из приоткрытой, но увы, слишком мало, двери, (хотя это и дверью назвать сложно. Решетка с замком, который сорвала падающая плита) остужая после безумной жары. Появилась надежда на спасение, а лучик солнца, неизвестно как пробившийся сквозь все преграды, грел душу.
Прикрыв глаза от усталости и удерживая свою малышку, я услышал злой голос человека, из-за которого мы все тут оказались:
- А скажи мне, Колян, когда ты спал с моей женой, делая ей своего ублюдка, ты хоть на миг подумал о том, что предаешь меня?
Посмотрев в ту сторону, я понял, что Никольский, проходя к решетке, чтобы глотнуть свежего воздуха, задел Белякова, и это явно стало катализатором для того.
Посмотрев на бывшего босса-друга, Николай пожал плечами и пошел дальше.
- Что молчишь? Не хочешь отвечать? Знаешь, что предал и боишься глаза поднять?
И тут мы услышали смех. Прислонившись к стене, Никольский смеялся, даже не пытаясь скрыть этого:
- Не прав? Ром, за свою жизнь я ошибся только раз, когда не убил тебя в день твоего возвращения. Ведь тогда бы она была моей. А даже если бы не была со мной, главное жила бы и растила дочерей! И кстати Оля не ублюдок. Не называй людей своим определением.
- Только не надо из меня злодея делать, – зашипел тот – Это не я спал с чужой женой! Это не я делал ей детей! Это не я застрелил ее и искалечил ее супруга!
- Заткнись а! У нас с ней был только один общий ребенок - это Оля! Остальные твои! Ты своими же руками погубил своих двоих детей. И ты сам своими поступками себя искалечил! Если бы я не стрелял, ты бы попытался причинить вред Ольге, а это недопустимо! Что же касается ее матери, я бы никогда не спустил курок, если бы был выбор! Я любил ее больше жизни! Ради нее терпел все твои выходки. С самого первого дня служил тебе и восхищался ею, но не приближался, зная, что она любит тебя с..на. Ты думаешь не знаю, чьи дети растут в моем доме? Думаешь, не видел, как они все похожи на тебя. Ты строишь из себя мученика, а сам ведь первым начал и изменял ей почти каждый день! В моем же доме и порой в моей постели и думал, я не знаю? Ты или глуп, или излишне нагл.
- Значит, это была твоя месть?
- Нет, – качнул головой Николай, а я вдруг ощутил движение на своих руках. Опустив взгляд, я поймал взгляд Оли. А ведь она очень сильно похожа на Никольского, хотя от матери у нее тоже очень многое. Ее взгляд просил молчать. Она хотела знать. Желала услышать все до конца, и даже боль, испытываемая в эту минуту, не имела значение. Просто в этот миг она, наконец, проникла в те тайны, которые окружали ее тогда, но детский мозг даже не замечал. – Я бы никогда не поступил так с той, кого любил. Та единственная ночь, когда она позволила, была чудесной. О большем я и мечтать не мог, а когда призналась, что Оля моя, это был рай на земле. С того дня я был готов стерпеть все что угодно, лишь бы они обе были живы, а когда пришло время выбирать, выбрал то, что выбрала бы твоя жена. Своего ребенка. Если бы я убил Олю, она бы возненавидела нас обоих. Не пережил бы этого!
Оба мужчины замолчали. Мы все ждали, что будет дальше. Никто не вмешивался. Этот клубок из лжи, любви, зависти и ненависти должен расплестись. Вопрос как?
- А ведь я все-таки выиграл, – и снова сумасшедший смех Романа – Убив ее, ты все же потерял все! Ведь Ольга никогда тебя не простит. Ее ненависть всегда будет с тобой, чтобы ты не сделал. И слово «папа» в твою сторону не прозвучит.
- Возможно и так. Для меня главное, чтобы она была жива и счастлива, а ее ненависть я стерплю, – усталый ответ заставил Ольгу вздрогнуть.
- Глупец.
- Нет, Роман, это ты глупец, – наконец, подала голос моя девочка, и я посадил ее так, чтобы она видела всех вокруг и при этом не сильно тревожила и без того болящие ребра – У тебя было все: любовь, нежность, семья, дети, и даже деньги, но тебе всего этого было мало. Ты превратил свою жизнь в ад и наслаждаешься своей болью, единственный виновник которой, являешься ты сам. Своей ненавистью ты разрушил свою жизнь, и главное растоптал мамину любовь. А ведь она тебя обожала и, зная ее, я даже не сомневаясь, что в ночь моего зачатия, перед ее глазами стояло твое лицо. Но ведь тебе плевать. Ты предпочел просто все испортить, превратить в пепел и сейчас строишь из себя мученика. Только знаешь, мне кажется, что единственный тут мученик это отец. Из-за твоей ненависти я тоже погрузилась в нее, не замечая и топча любовь, но я так не хочу. Любовь - это такое хрупкое чувство и его так легко потерять. Пап, прости меня, я очень виновата перед тобой и обещаю, что постараюсь наладить наши отношения.
Тонкая ручка потянулась к сильной мужской руке и была принята с нежностью. Поднесена к отцовским к губам и одарена нежным поцелуем. В этот миг я увидел слезу, текущую по щеке мужчины, и понял, насколько ему тяжела была вся эта история. Как сильно он ее любил, и как тяжело ему было чувствовать ее ненависть. А ведь даже сделать ничего не мог. Она бы не поверила и только сильнее возненавидела. Глядя на слезу, текущую по щеке, я поклялся себе, что никогда не обижу его дочь и сделаю все, чтобы она была счастлива.
Роман хотел что-то сказать, но тут раздался скрежет, и дверь распахнулась, являя нам людей в касках.
- Вот и все. Мы свободны, – произнес Игорь, после чего поцеловал свою Юлию, натянул маску, отстегнул одного из арестованных и направляясь к выходу. Я же, передав отцу Олю, поднялся и, натянув свой капюшон, тут же ее забрав, пошел следом
На улице нас встретили грязь, пепел, яркий свет, вспышки фотокамер и гомон людей.
Где-то рядом закричал знакомый голос и тут же раздался зычный голос Корсара, только меня волновало другое. Мне хотелось быстрее оказаться возле скорой и увезти мою принцессу в больницу.
Подхожу к скорой, где у меня тут же забрали Ольгу и оттеснили в сторону, но на то она и Ольга, чтобы устроить шум и заставить вернуть меня.
Когда я подошел, девушка сжала мою руку и спросила:
- Ты же не уйдешь?
- Конечно, глупенькая! Я всегда буду рядом.
- И в больницу со мной поедешь?
- Поеду, – кивнул, получив, предварительно, согласный кивок врача скорой, который уже понял, что с моей Олей лучше не спорить.
- Тогда ладно, – улыбнулась она, закрывая глаза. Я же поцеловал ее в лоб, сел рядом и вопросительно посмотрела на медперсонал.
Не прошло и пяти минут, как с места разрушения здания отъехала машина скорой. Она мчалась по направлению к больнице, оглушительно шумя мигалками. В ней было трое медиков и молодая пара. Глядя на них, даже вопроса не возникало, что это влюбленные, которых ждет долгая и счастливая жизнь. Девушка на каталке прижималась к руке мужчины, игнорируя боль, а он смотрел только на нее. Казалось, весь мир исчез для этих двоих. Были только они и их любовь, а еще, новая жизнь, растущая в ее чреве и уже сейчас доставляющая родителям кучу тревог.

Эпилог

Пять лет спустя
Нежные поцелуи скользят по шейке вниз к груди и тут же шепот:
- Подъем, солнце мое!
- Уйди изверг! – отталкиваю его. Я конечно рада, что по ночам он все так же утаскивает меня в спальню, как паучок муху цокотуху, но утром, когда будит ни свет ни заря, я его просто ненавижу.
- Уже семь тридцать. Дети скоро проснуться, а сегодня твой черед готовить завтрак.
- Нееет! – пытаюсь зарыться под подушку, но ее тут же отбирают, а меня целуют в макушку.
- Да! – веселится! Уууу!
- Кость, смени меня а, – умудряюсь, приоткрыв глаза, посмотреть с мольбой на мужа. Раньше вроде проходило.
- Нет, ты мне и так задолжала пятьсот двадцать пять утр, – качает головой, стаскивая с меня одеяло.
- Я не виновата, что один ненасытный мужлан, всю ночь мне спать не дает! – ловлю конец и тяну назад.
- Будто ты против! - смеется муженек. – Сегодня не сменю, у нас гости не забывай и кормить гостей подгорелыми тостами это не дело. И, между прочим, я вчера не жаловался и готовил, а тебя так поднимать надо!
- Ненавижу тебя! – все же сажусь, и, открыв свои очи, зло смотрю на него.
- Надолго ли! – снова смеется, и тут же исчезает за дверью, прячась от летящей в него подушки.
Через двадцать минут я выхожу на кухню и первым делом ставлю турку для кофе. А уже затем достаю сковороду, чтобы приготовить лакомство детям. У нас гости, детки всех из команды СТРИЖей. Зато следующие выходные наши, так же как и через неделю и еще через неделю!
Мечтательная улыбка коснулась губ. Сразу стало так хорошо. Главное выдержать это утро с двенадцатью детьми и жизнь будет сказкой. Хотя, о чем это я, я уже два дня выдержала, так какие-то пару часов это не страшно. Но какой же галдеж сейчас будет. Бедная моя голова! Оооо…
- Не хмурься, тебе не идет!
- Кто из вас придумал отдых от детей! – обернулась к мужу со скалкой в руках.
- Не горячись, я же рядом буду, – и чего его все смеяться тянет! Чего такой счастливый-то? – Тем более, что следующие три недели выходные наши и ты, наконец, выспишься. Обещаю не будить!
- Сказал развратник, который при виде спящей жены теряет голову! – бурчу я, все же не сдержав улыбку от воспоминаний, как меня каждый раз будит муженек, если детишек нету.
Засыпала кофе в воду и перевернула гренки и как бы невзначай поделилась информацией:
- Я получила письмо от Белякова. Просит прощения.
- А ты что? – напрягся. С чего бы это? Неужели все еще боится, что я не пережила?
- Не хочу отвечать. Нет, зла я не держу. Просто смысла нет. Ненависть и злоба разрушают все вокруг, а мне этого не надо. Не хочу разрушать свое счастье. Только и общаться я с ним не хочу. Отец в тюрьме и уже, скорее всего не выйдет, а он в психушке, и в любой момент может быть освобожден.
- Нет, – качает муженек, головой прижимая меня к себе. – Если врачи решат, что он здоров, он тут же окажется в тюрьме, поверь мне. У меня осталось пару карт в рукаве.
Я только улыбнулась. От Кости можно ждать чего угодно и это я уже поняла.
- Кстати, я хотела съездить к отцу.
- Когда? – заинтересовался муж, помешивая кофе, пока я выкладываю новую порцию гренок и уже чувствую подкрадывающуюся тошноту. Опять началось! Хоть бы раз без этого!
- В четверг.
- Детей возьмешь?
- Да.
- А меня? – внимательный взгляд. Догадывается.
- Если хочешь.
- Конечно, глупенькая! – целует в лоб.
- Опять милуются! Ну сколько можно! – раздается от двери. – Неужели вам выходных без нас мало!
Оглянулись и увидели детишек, среди которых были и мои двое пацанов, четырех и двух лет. Наши сокровища и мой тихий ужас.
- Сколько нужно, а будете вякать получите на завтра манную кашу вместо гренок! – отвечаю беззлобно я. Все же они мое золото и люблю их безумно.
- А я што, я молшу! – отвечает двухлетний Сережка.
И все смеются. Дом у нас загородный, большой и кухня тут огромная, поэтому все вмещаются. Не прошло и пяти минут, как на кухне галдели двенадцать детей.
- Теть Оль, а ты опять беременна? – спросила меня Аня. Ей уже пятнадцать и они с Мишкой, Аней и Ромкой наше спасение. Четыре взрослых ребенка среди кучи детей. Без них мы бы пропали, так же как и остальные родители в свои выходные.
Удивленно посмотрела на девочку.
- Травяной чай пьешь вместо кофе. Первый признак, и морщишься от наших кружек.
- Ничего от тебя не скроешь, Анюта, – положила руку на живот и нежно улыбнулась девочке.
- А надо ли? – смеется она.
Муж же под столом нежно погладил еще плоский живот, после чего переплел наши пальцы. Неужели знал? Вот же зараза! Неудивительно, что в последнее время прямо бросается на меня. Чувствует, что скоро лишится моего тела. И главное, в последние недели даже не будил, сегодня впервые за месяц!
- А ты сударь даже не надейся на третьего сына! Мне двоих хватает! – сама не знаю зачем, сказала я. Может, подразнить хотела.
- Ну, это уже от нас не зависит, родная, кого зачала того и родишь, – улыбается. Вот же, иногда хочется сковородкой огреть.
- Ничего, рожу и поменяю, если сын! – сказала сгоряча и тут же подумала, что даже если сын он мой и ничей больше.
- Это с кем? – заинтересовался Мишка – У нас мама, судя по всему, тоже беременна, только не сказала еще. Третья сестренка нам не нужна.
- Вот и поменяемся! Вам мальчишка, нам девчонка, – сверкнула на мужа глазами. Может, и не поменяю, но и сдаваться так просто не хочу.
- Договорились! – согласился малец, прекрасно понимая, что никто меняться не будет.
- Эй, а отца вы спросить не хотите? – вмешался в нашу беседу папаша, решив нам подыграть.
- Нет, не тебе же кормить, пеленать и рожать, – сообщила я с веселой улыбкой и тут же не выдержав, расхохоталась.
Через час, одев и обув всех детей и включив своим мультики, я зашла на кухню, чтобы глотнуть чайку от тошноты и тут же оказалась в сильных объятиях.
- А дети!
- Подождут минутку, – ответил нежно целуя. – Люблю тебя. И еще! Кого бы ты не родила, это частичка тебя, и я никому ее не отдам. Так что, даже не надейся избавиться, если родиться еще один пацан!
- Глупый! – глажу его по щеке, целуя быстрыми поцелуями. – Как же я могу отдать дар, который ты мне дал. Я люблю вас, мои мальчики, больше жизни. И никогда и никому не отдам, какими бы вы не были! А девочка это моя мечта. Просто хочется иметь что-то близкое рядом, – и подмигнув ему, добавила - Да и союзник мне никогда не помешает.
Смеется.
- Тогда будет девочка. Красивая, сильная и умная, как и ее мама.
- Ты же сам сказал, что это не нам решать, – нахмурилась, хотя очень хотелось прижаться к нему.
- Конечно нам! Точнее мне! А я решил, что нам не помешает дочка. Братья защитники у нее уже есть, теперь и ею можно заняться.
Снова целует, шепчет что любит и убегает развозить детишек, а я остаюсь, радостно улыбаясь, еще не зная, что это счастье не полное, а полное будет через семь месяцев, когда я возьму из рук больничной нянечки дочку, а рядом будут мои счастливые и довольные мужчины, готовые любить и оберегать нас обоих.
Хотя нет, не так, это будет особым моментом, но будет и еще более значимый, когда через десять лет по амнистии выйдет отец и вдруг окажется, что можно быть еще более счастливой, ведь о таком замечательном деде и отце можно только мечтать.
И тогда, прижавшись к мужу на веранде, поздней ночью и глядя на звезды, я прошепчу:
- Господи, прости меня за мои грехи. Спасибо тебе, что наставил на путь истинный и подарил мне это счастье. И прошу, не отнимай его.
И он не отнимет. Чтобы не случилось в нашей жизни. Бог всегда будет приглядывать и защищать нас с мужем и детьми. Беречь, даря при этом все новые и новые моменты счастья.