Виттория не разговаривала с Тизири два дня. Расставание с Мурадом оставило в ее душе тяжелый осадок. Прощание с хорошим человеком – что, само по себе, печально - едва не обернулось трагедией. Тарга, по лицу которой было невозможно догадаться об ее чувствах, тоже не стремилась к диалогу.
Общение было сведено до минимума, хотя сестры не сторонились друг друга, и каждая в их паре исправно выполняла свои обязанности. Без слов и жестов делили пополам хлеб, ели из одной миски. Молчком пили из одной фляги. Без пожеланий сладких снов, ложились рядышком спать.
Неизвестно, сколько это могло бы продолжаться, если бы на второй день пути, когда они остановились для отдыха и обеда в живописном местечке на берегу Эль-Нейля, «ночная львица» не заинтересовалась полуобнаженными молодыми рыбаками, растягивавшими сети на просушку. Затаившись за шеей Габи, Тизири ласкала взглядом поджарые, темные от загара и блестящие от пота, гибкие тела.
Виттория швырнула в сестру подобранным с земли маленьким камушком.
- Опять решила поохотиться?
Тарга вопросительно всплеснула руками, мол, что не так.
- Ты относишься к мужчинам потребительским образом, как к каким-то вещам, будто у них нет души. Они нужны тебе только для одного!
Вскинув голову, Тизири встала руки в боки, тем самым показывая, что не собирается принимать ни одного обвинения в свой адрес.
- Они для тебя, как игрушки, которые можно выбросить, когда они надоедают, - продолжила девушка, наконец, получившая возможность высказать сестре все, что она о ней думает. – Ты использовала Мурада, как инструмент для удовлетворения своей похоти!
«Ты дура, если думаешь, что мужчины относятся к нам иначе. Тем более, восточные мужчины».
- Мурад не такой!
«Такой! Они все такие!»
- Ты хотела его убить, Зира!
«Он может разболтать о нас».
- Он нас не предаст, потому что любит тебя.
«Не путай вожделение с любовью! Это две большие разницы. Он и на тебя хотел взлезть! И ты еще утверждаешь, что он не такой, как все мужчины».
- Речь не обо мне! Ты повела себя легкомысленно, а виновным назначила его! Если бы не твоя похоть, он бы ничего о нас не узнал.
«Он магриб».
- Моддарис Джафар тоже был магрибом и спас тебя.
Приложив ладонь ко лбу, потом к груди, тарга помянула учителя по-язычески, и по-христиански осенила себя крестом.
- Мурад мог, не раздумывая, отдать свою жизнь за тебя.
«Он не воин. Его жизнь ничего не стоит».
- Ты должна мне обещать, что больше никогда не будешь соблазнять наших друзей, чтобы потом их за это не надо было убивать.
«Он нам не друг!»
- Я считала его своим другом, пока ты все не испортила!
«Не обманывай себя. Между нами и Мурадом не может быть дружбы. Никогда!»
- Теперь, конечно, не может быть!
«Он нам не нужен. Лучше о нем забыть!»
Виттория знала, что Тизири права. Умом понимала, что ради собственной безопасности, нельзя поддаваться эмоциям и доверять местным, но душой, в которой поселился влюбленный юноша-магриб, даря свет и согревая ее, не хотела принимать суровые условия их нелегальной, заставлявшей отказываться от привязанностей, жизни.
- Тебе никто не нужен!
Тизири зарычала, приблизилась быстрым шагом и, сорвав с пальца кольцо, протянула ей.
- Что это? – Виттория крутила перед глазами золотой перстенек с маленьким кроваво-красным рубином в круглой оправе.
«Лучше смотри!»
- «Вместе навсегда», - прочитала она выгравированную внутри кольца надпись. – «Т и А»? – Это были инициалы Томаса и Тизири, известной в свете как леди Арабелла Фицкорстэн. – Вы обручились? Томас сделал тебе предложение?
Тизири кивнула, показала на кольцо и прижала кулак к груди – память о лейтенанте Грабсе была в ее сердце.
- Почему ты мне ничего не сказала?
Ответом была растопыренная пятерня.
- Пять? Что это значит?
Тарга добавила еще один палец и чиркнула ногтем по шее.
Шесть! Это было страшное число… Дата «шестое июня» – самый черный день в их жизни, траурный шлейф которого будет тянуться через годы до самой смерти. День, когда альбигонское посольство в Куфрейне трагически прекратило свое существование.
- Вах! - Виттория перекрестилась. - Томас предложил тебе руку и сердце пятого июня, а шестого - он… и отец… и все-все-все…
Тизири зажмурилась, из-под ее ресниц выкатились слезы.
- Зира, мне очень жаль. Соболезную, - посочувствовала девушка, возвращая кольцо, поцеловав которое, тарга начала бурно жестикулировать.
«Всегда вместе… И где он? Нет его! Он на небе! От него ничего не осталось… А я здесь, на земле! Одна!»
Томас, единственный мужчина, которого она впустила в сердце, жестоко обманул ее надежды. Его страшную смерть тарга расценивала, как предательство, будто виновником разлуки был сам лейтенант Грабс, а не бессмысленный восточный религиозный фанатизм. Но даже прими она реальные обстоятельства его гибели - это нисколько не умалило бы боль потери.
- Ты не одна, Зира…
«Ты не мужчина».
Устыдившись того, что проявила женскую слабость, тарга вытерла рукавом слезы и, запрокинув голову, замерла глядя в просветы в раскидистых пальмовых кронах на голубые клочки небес, иссеченные тонкой острой листвой.
- Господи, Зира. Сколько еще тайн ты хранишь? – прошептала Виттория. – Оказывается, я о тебе совсем ничего не знаю. И ведь ты – мой единственный самый близкий и дорогой человек на свете.
Gustave Guillaumet. Laghouat in the Algerian
Gustave Guillaumet. Pflügender Araber
Léon Belly. View of Shubra (1862)
Дорога до Кахира заняла девять дней. Тизири на своем скаковом верблюде могла бы добраться в два раза быстрее, однако с дромадерами-тихоходами приходилось покрывать расстояние с обычной караванной скоростью. По сравнению с Ашаем, дорога не особо изнуряла, а зеленые пейзажи речной долины радовали глаз. Не надо было думать о воде. На ночлег сестры останавливались в караван-сараях, на окраинах городов. Пару ночей провели под открытым небом, но подобный способ за время путешествия стал настолько привычным, что не вызвал в душе и тени протеста.
Постоянно играя мужские роли в течение почти двух месяцев без малого, выдавая себя за горожан, представителей среднего сословия в деловой поездке, девушки настолько вошли в образ, что порой вели себя уверенней иных мужчин. Не забывали соблюдать осторожность, хотя не было уже такого страха за свою жизнь как в Куфрейне. Не куражились, но при необходимости своего добивались.
Путешествуя по Мисуру налегке, предусмотрительные и практичные - они обзавелись подобием корзины для пикников, жестяной конфетницей для сладостей и корзиной для фруктов, чтобы не мялись. Они думали вовсе не о комфорте, а о минимальном удобстве и запасе.
При виде знакомого розовато-желтого кахирского марева на горизонте, Виттория едва не захлебнулась от радости, у нее из глаз брызнули слезы, а Тизири довольно хрюкнула.
Кахир казался призрачным, полупрозрачным, будто таявшим в горячем воздухе. Длинные крепостные стены, подобно змеям, ползли по скалистым извивам рельефа, высились купола храмов, причудливыми копьями целились в небо множество культовых башен.
Близость города была обманчивой, до него оставалось еще часов пять-шесть пути, почти целый караванный переход. Может, чуть меньше, потому что альбигонская миссия находилась в южном предместье…
Уже скоро они будет в безопасности…
Эдуард Хильдебрандт. Вид Каира.
Сестры не гнали верблюдов к конечной цели своего путешествия - жара отучает и отбивает всякое желание торопиться - только приняли левее. По дороге им встретился обоз торговцев фруктами, и они купили дыни, абрикосы, финики, хурму, инжир, орехи, а потом в одном сельском дворе взяли хороший сыр.
При виде стен миссии снова всколыхнулось едва улегшееся волнение, но уже не такое сильное, как несколько часов назад, ибо окрепла уверенность, что все страшное уже позади.
Поскольку парадные ворота с подъездной аллеей были обращены к столице, сестры направились напрямую к воротам гвардейской части, к которой примыкал гражданский квартал. Крепость, где размещался гарнизон, в случае нападения магрибов, могла выдержать осаду и была призвана служить убежищем для штатских верноподданных альбигонской короны.
Тизири из седла постучала рукоятью сабли в высокую кованую створку, и арочный пролет наполнился громовым грохотом.
- Кого еще принесла нелегкая, - лениво протянул привратник.
Несмотря на неприветливую встречу родная альбигонская речь вызвала широкую улыбку.
В открывшемся смотровом окошке показалось старое, темное от загара лицо, на фоне которого голубизна глаз казалась еще пронзительней, а усы и брови - белее.
- Чего надобно, бродяжки? – устало спросил солдат. – Здесь не подают. Шли бы вы отсюда подобру-поздорову. Шляются тут всякие по жаре…
- Гвардеец, перед тобой леди Виттория, дочь лорда Корстэна. Открывай! Мы вернулись домой…
Таращась снизу на величественно-восседавшую на верблюде девушку в мужской одежде, караульный захлопал коровьими ресницами.
- Кто там, Рик? – послышался начальственный голос.
- Какой-то магрибский мальчишка. Говорит, что он леди. На нашем языке говорит.
- Я настоящая леди, а не мальчишка, - с достоинством возразила Виттория.
- С ним какой-то разбойник с саблей… Ох! Леди Арабелла! – солдат заулыбался, узнав склонившуюся к нему и сдернувшую с лица повязку Тизири, популярную в гвардейской среде личность.
За окошком место простоватого рядового занял молодой офицер.
- Леди Виттория? Добрый день! Глазам не верю. Вы же отправились в Куфрейн, - он был немало изумлен. – Леди Арабелла… Гвардия без вас скучала. Вы одни, без сопровождения? Рик, немедленно впусти дам!
Лязгнул отодвигаемый засов, и тяжелые створки ворот со скрежетом медленно открылись.
- У тебя с ним было что-нибудь? – она покосилась на Тизири, которая перекрестилась в ответ, что можно было растолковать, как клятвенное заверение в отсутствии порочной связи с этим военным или как «боже, упаси!» и добавила:
«Я его не знаю».
- Зира, прошу тебя, никаких «амуров» на территории посольства, ради памяти матери и отца.
- Угу.
Встречавший девушек лейтенант - высокий, статный, кареглазый шатен - торопливо застегивал костяные пуговицы на легком, песочного цвета, кителе колониального корпуса.
- Гвардеец Рик, представь меня дамам, - он вытянулся по стойке смирно.
- Я знаком только леди Арабеллой, - признался солдат, закрывая ворота.
- Представь меня леди Арабелле, и она представит меня леди Виттории.
- Леди Арабелла не сможет вас представить, - Виттория подумала, что прекрасно обходилась без законов светского общества. Ведь все эти формальности ужасно усложняют общение между людьми. – Она немая.
- Простите, - молодой офицер досадливо прикусил губу.
- Я вас, определенно, где-то видела, - уложив верблюда, девушка сошла на землю.
- Я думал, вы на том приеме не обратили на меня внимание. Гвардеец Рик!
- Ох уж, эти ваши господские обычаи. Даже на ровном месте церемонии разводите, - пробормотал гвардеец-ветеран и выполнил просьбу. - Дамы, с вами желает познакомиться лейтенант Корди.
- Джозеф Корди, миледи. К вашим услугам, - поклонился он.
- Очень приятно, лейтенант.
- Можете звать меня по имени. Позвольте вашу ручку.
- Мы насквозь пропахли верблюдами.
- Я бы рискнул, - самоотверженно и ответственно заявил он, хотя эту галантность было вовсе необязательно соблюдать на улице и при исполнении им служебных обязанностей. Ему явно не хватало женского общества…
- Право, не стоит.
- Могу ли я спросить, как вы добрались… эм… добрались из Куфрейна, – он наморщил лоб и удивленно расширил глаза, пытаясь постичь ситуацию, казавшуюся невероятной и парадоксальной. - Как вы вообще добрались до Кахира? До нас дошли тревожные слухи…
- Лучше не спрашивайте. Мне нечего вам сказать.
Несмотря на возникшую взаимную симпатию, Виттория не могла сообщить ему о тиградских событиях и своих злоключениях – достаточно уже одного их вопиюще скандального прибытия в миссию. И без того расползутся нехорошие слухи. В первую очередь, надо встретиться с дядей Нэтом. Он единственный, кому она могла и должна была сообщить обо всем, как представителю короны на Мисуре. А он, как крестный отец, был обязан оградить ее от возможных проблем.
- Лорд Мэрвил у себя? Нам необходимо срочно его увидеть.
- В настоящее время генконсул отправился к шаху Шершади, в загородную резиденцию.
- Тогда поговорю с ним позже, когда он вернется, пока мы поедем к себе домой. Прошу вас, никому не сообщайте о нашем возвращении.
- Я обязан доложить о вас полковнику Бакстэру, как требует устав.
- Не возражаю. И еще, не сочтите за труд, Джозеф, доложите о нашем прибытии секретарю лорда Мэрвила.
- Будет исполнено, миледи. Я вас провожу, – офицер водрузил на голову пробковый шлем.
- Благодарим, не утруждайтесь, – она подняла верблюда. - Мы знаем дорогу.
- Я настаиваю. Вы находитесь в расположении гвардейской части. Здесь много военных, а вы дамы, – лейтенант Корди двинулся рядом.
Возвращение Тизири - кумира альбигонской гвардии в Мисуре, объекта поклонения и предмета тайных любовных воздыханий – не осталось незамеченным. Во двор выбежали несколько солдат и с приветствиями обступили таргу. Их нисколько не шокировал ее вид, потому что они и прежде видели ее в мужском магрибском маскарадном костюме.
- Рады вас видеть! Наше почтение, миледи. Надолго вернулись, леди Арабелла? Как добрались? Если требуется наша помощь – обращайтесь. Всегда к вашим услугам!
Тизири купалась в море обожания, пожимая руки и дружески хлопая по плечам старых знакомцев.
- Леди Виттория, признаться, я пребываю в полной растерянности, – Джозеф заглянул ей в глаза. Ему не давало покоя нежданное и загадочное появление сестер в миссии. – Не знаю, что и думать…
- Лейтенант, прошу вас, не затрагивайте тему нашего прибытия, если не хотите испортить мое впечатление о вас. Я все равно ничего не могу вам ответить, пока не встречусь с лордом Мэрвилом.
- Хорошо, - он принял условие. – Предложите свою тему.
- Альбигарт готовится к войне?
- Господи, помилуй! Почему вы так решили?
- Зачем королевскую гвардию вооружают пушками? – она указала в сторону полудюжины новеньких орудий, стоявших вдоль стены.
- Эти орудия предназначены для армии шаха Шершади, - пояснил он. – Ждут оплаты. При этом шах ведет переговоры о новой партии. Фростэнам впору открывать в Мисуре свое представительство.
- Шершади готовится к войне?
- Хочешь мира – готовься к войне. У Мисура опасный сосед.
- Вы имеете в виду Куджистан?
- Безусловно, - офицер смерил ее пристальным взглядом. - За последние десять лет Куджийский султанат превратился в довольно сильное государство, с которым приходится считаться даже нам.
- Два года назад султан Назим заключил мирный договор с шахом Шершади, - напомнила она.
- На Востоке мирный договор, как и всякие дружеские заверения на правительственном уровне, ничего не стоят.
- В восточном понимании: тот, кто предлагает тебе мир - слабее тебя, - в вопросах восточной дипломатии Виттория разбиралась намного лучше него. У нее был хороший учитель.
- Так точно. Султан Назим, Солнце Востока, как он себя именует, чрезвычайно амбициозный правитель. Хуже того, он мечтает о возрождении Халифата.
- Но это не повод, чтобы подозревать султана Назима в готовящейся агрессии против Мисура. Мало ли, кто о чем грезит.
- Не повод, - согласился лейтенант Корди. – Но наращивание военной мощи – повод, причем весьма весомый. Назим перевооружает армию, при не безвозмездной помощи Рафталии. Вместе с пушками в Куджистан прибывают военные советники.
- Мисур не сможет оказать достойное сопротивление?
Она прекрасно представляла положение дел, благодаря подслушанному в караван-сарае разговору между визирем и архитектором, но хотела услышать мнение альбигонского военного на этот счет.
- Шах Шершади активно перенимает европейский военный опыт, - уклончиво ответил Корди. - И намеревается придать каждому полку артиллерию.
- Но пока его намерения далеки от реального их осуществления?
- Тщеславие шаха так же велико, как его жадность, - доверительно сообщил спутник. – Однако пушки – это товар, который не отпускают в кредит.
- На днях Шершади расплатиться за эти пушки из кошелька Осман-паши.
- Мне ничего об этом неизвестно, миледи, – лейтенант подозрительно стрельнул в нее глазами. - Меня не приглашают на дипломатические переговоры. Во всяком случае, до последнего времени, Шершади полагал, что Фростэны подарят ему артиллерию.
- Взамен на его подарки?
- Шах отдал этим магнатам кусок земли рядом с нашей миссией для строительства дворца, а придворные шаха всячески обхаживают и развлекают Фростэна-младшего, в надежде добиться уступок. Но шах не догадывается, что лорд Недотепа практически не принимает участия в семейном деле и вряд ли способен самостоятельно решать такие важные вопросы, как продажа оружия. Александр – нувориш, в самом худшем понимании этого слова. Мот и повеса. Я бы не доверил ему даже вести вашего верблюда.
- Фростэны? Известное семейство, владеют сталелитейными заводоми. Значит, эти пушки в Мисур поставляют они…
- Не знаю, огорчит вас это или обрадует, миледи, но Фростэны делают из стали не только шпильки для волос.
- Лейтенант, я понимаю, что покойный король Георгиус даровал Фростэнам графский титул не за шпильки, - снисходительно отозвалась Виттория, привыкшая к тому, что мужчины недооценивают ее ум и аналитические способности. – Изобретение всяких дамских штучек, представьте себе, не считаю заслугой перед короной. Мой отец, лорд Корстэн, участвовал в колониальной войне, и мне известно, что артиллерия сыграла решающую роль во многих сражениях в Будастане.
- Простите, леди Виттория! И мысли не было вас оскорбить. Просто, когда я смотрю на эти пушки и думаю о том, как нас здесь сильно ненавидят… даже их дети готовы нас убить… просто потому, что мы верим в другого бога…
- Полностью разделяю ваши опасения, Джозеф. Однажды эти пушки могут быть нацелены на нас.
- Его Величеству в Альбигарте, в безопасности и вдали отсюда, лучше видно, как будет правильно, - с сарказмом заметил он.
Они остановились у решетчатых ворот, за которыми открывался вид на особняки штатских обитателей альбигонского квартала. Тизири не торопилась присоединиться к сестре, увлеченная общением с гвардейцами, которые ей что-то бурно объясняли, забыв о ее статусе и женском поле.
- Почему «лорд Недотепа»? – Виттория смутила молодого человека прямым взглядом.
- У Фростэна-младшего талант попадать во всякие забавные переделки, – Джозеф обрадовался, что хорошенькая спутница, желает обсудить с ним светские сплетни. - Разве вы не слышали, какой казус приключился с ним года три назад, на одном из сезонных балов в Белом дворце?
- К сожалению, ни разу не была в королевском дворце и не читаю светские новости.
- Алекс тогда поднял переполох, в прямом смысле, запутавшись в гардине, сорвав ее и разбив дорогущую фарфоровую вазу. Говорят, он тайно следил за некой дамой… и так оконфузился, что об этом узнал весь Альбигарт, – он хохотнул в кулак. – Создается впечатление, что родня его ненавидит, поэтому выслали в Мисур, с глаз долой и подальше от двора, чтобы не позорил семейство. Теперь он доставляет множество проблем уважаемому лорду Мэрвилу.
- А здесь он что натворил?
- О! Пикантная вышла история. Мистер Рамслей… Ведь вы его знаете?
- Да, мы давно знакомы, - подтвердила Виттория, ведь ее покойная мачеха, леди Эмилия, прежде чем стать графиней, работала гувернанткой в доме Джона Рамслея, главного представителя Торговой Лиги в Мисуре.
- Мистер Рамслей предоставил Фростэну часть дома, но в первую же неделю случился страшный скандал. Алекс довел миссис Рамслей до истерики, и его выставили за дверь, несмотря на титул и фамилию.
- Вы не сказали, что стало причиной его выдворения.
- По слухам, почтенная матрона застала его в непотребном виде.
- Безобразно пьяным?
- Обнаженным, - произнес одними губами Джозеф.
- Вах! Неужели, он покушался на честь миссис Рамслей? – ужаснулась Виттория, вспомнив бульдожью внешность излишне полной и чрезмерно потливой супруги торговца, и подумала, что мужчина должен довести себя до безобразно пьяного состояния, чтобы возжелать эту даму.
- Простите, леди Виттория, подробности мне неизвестны, но не удивлюсь. Он молод и не женат.
- Вы говорите это, как молодой холостяк? – она явно не знала что-то очень важное о молодых мужчинах и особых свойствах, присущих холостякам.
- Я вращаюсь в тех же кругах, что и Фростэн, и уверяю вас, он человек не только рассеянный и неловкий, но и злонравный. Нарочно эпатирует светскую публику. Позволяет себе вольные высказывания.
- Поясните.
- Произносит вслух недопустимые суждения. Только благодаря могуществу и влиятельности его семьи, удалось замять многие скандалы, которые он устраивал.
- С грустью приходится констатировать, что духовные ценности начинают проигрывать материальным, а запрет на дуэли позволяет бесчестным аристократам безнаказанно совершать неблаговидные поступки, - посетовала Виттория. – Родителям, должно быть стыдно из-за своего нерадивого отпрыска.
- Как в той поэме. Помните? «Не все равно ли,
Каким он вел блестящим предкам счет!
Хоть и в гражданстве, и на бранном поле
Они снискали славу и почет,
Но осрамит и самый лучший род
Один бездельник, развращенный ленью,
Тут не поможет ворох льстивых од,
И не придашь, хвалясь фамильной сенью,
Пороку - чистоту, невинность – преступленью».
Виттория кивнула, хотя не знала поэму, которую он процитировал. В литературном плане ее образование было однобоким - она изучала только восточную поэзию.
- Недотепа успел ославиться в Кахире. Шах подарил ему магрибского чистопородного белого скакуна. Так Алекс устроил цирк, продемонстрировав свое полное неумение держаться в седле, чем рассмешил весь шахский двор. А когда визирь Кадир пригласил его на охоту, он чуть не застрелил егеря.
- Представляю, что о нем думают магрибы. Неудивительно, что они считают всех европейцев глупыми.
- Говорят, шах Шершади предложил Фростэну поселиться в городе, в доме с полным штатом прислуги и гаремом наложниц. Ой, простите, леди Виттория. Девицам это знать ни к чему.
- Не извиняйтесь, Джозеф, - она легко коснулась его руки. - Я долго живу на Востоке, и мне отлично известно о местном обычае многоженства. Итак, лорд Фростэн отказался от столь щедрого дара?
- Полагаю, на это решение повлиял лорд Мэрвил.
- Сказал Фростэну, что любой из слуг в этом доме может перерезать ему глотку во сне, и он отправится не к прекрасным гуриям, а прямиком на раскаленную сковородку адской кухни.
- Допускаю. Хотя не присутствовал при их разговоре, – лейтенант улыбнулся, в уголках его губ обозначились милые ямочки. – Думаю, что лорд Мэрвил объяснил ему особенности местных кровожадных традиций в гораздо более жесткой форме и крепких выражениях. Но Алекс, право, может вывести из себя даже ангела.
- Надеюсь, мне никто не представит лорда Недотепу. Хотелось бы избежать личного знакомства с ним.
- Сейчас он затих. Последнюю неделю о нем ничего не слышно.
- Спасибо за беседу, Джозеф, - поблагодарила Виттория, заметив приближение Тизири. - Приятно, что именно вы оказались первым земляком, с которым я могла говорить на альбигонском, ничего не опасаясь. Интересно было узнать последние светские новости.
Неожиданно лейтенант подхватил ее кисть, поднес к губам и тронул легким поцелуем, приводя в смятение долгим страстным взглядом.
- Леди Виттория, - произнес он, собравшись с духом. - Смею ли я надееться на новую встречу с вами?
- Сейчас я ничего не могу вам обещать, Джозеф, к моему сожалению. Мы только вернулись в миссию и еще не дошли до дома. Сначала мне надо разобраться со всеми своими делами, а у меня, поверьте, дел накопилось очень много. Но, когда мы устроимся, я приглашу вас на чай. Ведь нет ничего предосудительного в том, если мы с леди Арабеллой пригласим вас на чай?
Тизири подмигнула офицеру и кокетливо двинула бровями.
- Домашнее чаепитие - старая добрая альбигонская традиция, которую пока никто не отменял, - лейтенант Корди собственноручно распахнул перед сестрами калитку в воротах.
- Всего хорошего, лейтенант.
- До свидания, миледи, - по-военному вытянувшись и выкатив грудь, он щелкнул каблуками.
Анубис. Гор. Амон
Сехмет («могучая») — богиня войны и палящего солнца, «убийца богов», Око бога Солнца Ра, олицетворение солнечного зноя и разрушительной энергии Солнца, губительница, насылающая напасти, и целительница, излечивающая от болезней, покровительница лекарей.
Перед домом Витторию ждал необычайно приятный сюрприз – она даже осмотрелась по сторонам, чтобы убедиться, что не ошиблась адресом. У дороги на полосе давно запущенного выгоревшего газона стояли четыре древнемисурских статуи. В прежние времена хорошие знакомые отца, тот же генконсул, преподносили ему подобные подарки, добытые по случаю, не зная, куда еще их можно деть. А тут времени прошло больше года, накопилось много добра…
- Спасибо, дядя Нэт, - пошептала она.
Четыре прекрасных изваяния были установлены в ряд, будто на выставке: бог с головой шакала из черного гранита, бог с головой сокола - из красного, бог с головой барана из бежевого песчаника и львиноголовая богиня из темно-серого бальзата, воинственная и жизнелюбивая, с изогнутым мечом и цветком лотоса в руках.
- Зира, это она! Твоя покровительница. Богиня-львица, которая помогла мне тебя найти. Статуя та самая! Представляешь? - обладавшая хорошей зрительной памятью Виттория была убеждена, что видела именно ее в саду Айязид-паши. Все древнемисурские статуи, за исключением парных, являющихся копиями друг друга, имели свои отличительные особенности, каждая из них была по-своему уникальна. – Даже не верится, – она провела ладонью по нагревшемуся на солнце шершавому круглому колену.
Она бегло изучила экспозицию - потом еще будет время рассмотреть все подробно - и обвела тоскливым взглядом фасад родного особняка, с опущенными жалюзи на окнах и запертой дверью.
- Завтра сходим на кладбище, отнесем землю с могилы отца к маме и закажем поминальную службу.
Тизири перелезла через ограду, отперла калитку, ведущую к крыльцу девичьей половины дома, завела верблюдов и начала их разгружать. Виттория достала из тайника под камнем ключ, открыла дверь и стала заносить в душный сумрак гостиной сумки, корзинки с продуктами и дорожный скарб.
Жара на улице еще не спала, поэтому она не поднимала жалюзи на окнах, выходящих на дорогу, на солнечной стороне, и пустила свет через окно в сад, которое раньше никогда не закрывалось. Оставив верблюдов ощипывать кусты акации, растущие вдоль ограды, тарга поставила седла в прихожей и отправилась на второй этаж проверить спальни.
Виттория успела дойти до зачехленного дивана, сбросить халат и снять тюрбан, когда, наконец, осмыслила замеченную за домом краем глаза странность…
Она бегом бросилась к окну, дабы убедиться, что ей не померещилось от усталости.
В саду, действительно, лежало тело! За кустами виднелась только его часть, но сомнений не было – оно обнажено.
- Только этого не хватало! Да он с ума сошел! – Виттория, вне себя от негодования, распахнула дверь в сад и сбежала по ступенькам. – Что он себе позволяет?
Проломив кусты, она выскочила на небольшой травянистый пяточек, на котором, вытянувшись в полный рост на белом льняном покрывале, лежал лицом вниз самый нежеланный гость в ее жизни. Впрочем, его лица не было видно, потому что голову он прятал в тени кустов, чтобы не напекло.
Но его тело… Оно было великолепно!
Виттория на несколько мгновений замерла, будто натолкнувшись на прозрачную стену, при виде подобного совершенства, какое только может сотворить природа из человеческой плоти. На гладкой, покрытой густым загаром коже играли солнечные блики, создавая иллюзию, что перед ней – настоящее произведение искусства, отлитое из живой бонзы. Ее зачарованный взгляд скользил по бугоркам и впадинам спины, остановился на поясничных ямочках и впился в круглые ягодицы.
Опомнившись, девушка прокляла себя за неуместные по случаю мысли.
- Совести у вас нет! Бесстыдник! Наглец! Варвар! – нависнув над молодым человеком, она возмущенно размахивая руками как крыльями, подобно орлице, набросившейся на добычу. - Убирайтесь прочь из моего сада! И чтоб ноги вашей здесь никогда больше не было!
Разбуженный гневной отповедью, молодой человек лениво зашевелился. Он приподнял голову и начал поворачиваться на бок…
Виттория снова испытала эстетический восторг. Так легендарный скульптор Пигмалион смотрел на оживленную богиней любви статую Галатеи.
- Кто вы такая? Что вам надо? – недовольно спросонья проворчал он, собираясь откинуться на спину.
- Прикройтесь! – в ужасе крикнула она, едва не удостоившись еще более откровенного зрелища, и повторила свое требование. - Убирайтесь прочь! Немедленно! Не желаю вас видеть в моих владениях!
Схватив край покрывала, мужчина натянул его на себя и, пригладив лохматые, выгоревшие до желтизны волосы, оглянулся через плечо. Внешность у него оказалась отнюдь не отталкивающая. Кареглазый, с чуть вздернутым носом, он обладал довольно приятными чертами лица, несмотря на рыжеватую трехдневную щетину.
- Вас зовут Бенджамин? – он устремил на девушку наглый взгляд. – На табличке у парадного входа написано «Граф Бенджамин Корстэн». Насколько мне известно, в настоящее время он находится в Куфрейне.
- Лорд Корстэн мой отец. Я его единственная наследница. Теперь все здесь принадлежит мне.
- О! Вот как! – он нахмурился и сел, кутаясь в покрывало. - Прошу меня простить великодушно, миледи…
- Убирайтесь! Не желаю вас видеть! - девушка подпрыгнула на месте от негодования. - Как вы вообще сюда попали?
- Прекратите истерику, а то сбегутся ваши соседи, - предупредил он, вставая на ноги.
- Я спокойна! – процедила она сквозь зубы, благоразумно попятившись. - Я вам не мисс Рамслей!
- Представьте, я заметил разницу, милая леди. Но вы же не хотите, чтобы вас застали в вашем, как вы утверждаете, саду с голым мужчиной?
- Сад мой, можете не сомневаться!
- Позвольте представиться…
- Я знаю, кто вы! То есть…
- … меня зовут Александр Фростэн. О!
- Не желаю вас знать! – выпуская пар, она сдула со лба выбившуюся из прически прядку.
- Что случилось с вашим отцом, миледи? Мы получили сведения, что калиф Куфрейна убит…
- Разве вы не понимаете, что я не расположена вести с вами беседы!
- И, тем не менее, ведете, – покрывало сползло с его плеч, но он не думал натянуть его обратно.
- Сейчас я беседую с вами, чтобы раз и навсегда разобраться во всем на месте и больше не возвращаться к этому вопросу, и чтобы вы быстрей оставили меня в покое, – она старалась смотреть только на его лицо, чтобы не лишать способности мыслить трезво.
- К сожалению, мне абсолютно некуда идти. Мой особняк в процессе строительства.
- Ступайте в караван-сарай! Или в свой городской дом с гаремом, который вам подарил Шершади.
- Для новоприбывшей вы слишком хорошо осведомлены обо мне. И про гарем знаете… – он приподнял уголок рта в издевательской усмешке, в золотисто-карих глазах запрыгали чертики. – Признаюсь по секрету, боюсь местных дам. Это же точно покер! Снимешь с нее паранджу, а под ней - ровесница моей бабушки.
- Имеете печальный опыт?
- Бог миловал.
- Уже уходите?
- Вы уже вступили в наследственные права, леди Виттория?
- Разве нас представили? – в свою очередь удивилась девушка. - Мои права - не ваше дело!
- Как раз, мое дело. Поскольку имуществом лорда Корстэна, в его отсутствие, распоряжается лорд Мэрвил, как доверенное лицо, он позволил мне здесь пожить. Более того настаивал на моем вселении в этот особняк. Как я понимаю, лорд Мэрвил сейчас является вашим опекуном? – задрапировав покрывалом бедра, наподобие юбки, он важно подбоченился. - Я уйду отсюда, только в том случае, если генконсул лично попросит меня об этом. Тем более у вас, миледи, есть своя половина дома, на которую я не претендую.
- Да вы… вы… Негодник! Вы… Вы… - у нее не было слов, чтобы выразить все, что она думала о нем и его нахальном заявлении. Хотя, если лорд Мэрвил, действительно, разрешил ему временно поселиться в особняке, то он находился здесь на законном основании. - Вы откажите даме в ее просьбе?
- Миледи, адресуйте все свои просьбы своему опекуну.
Привлеченная голосами, в саду появилась Тизири и встала рядом с сестрой, с неприличным любопытством изучая незнакомого ей полуобнаженного мужчину.
- Зира, представляешь, дядя Нэт, в наше отсутствие поселил в нашем доме этого наглого дурака, - пожаловалась Виттория на магрибском. - Зира, перестань на него смотреть так, будто хочешь его съесть! Вообще не смотри!
- О! Представительница народа таргов, где женщины занимались любовью, с кем хотели? – Александр, жеманничая, повел бровью и заулыбался. – Удивительно! Я вижу перед собой живую легенду!
- Вы не видели, как она режет и свежует баранов, - с угрозой произнесла Виттория, что не остановило флиртующего Алекса, который обратился к Тизири напрямую.
- Можно с вами побеседовать, леди Арабелла? Вы же, в отличие от вашей компаньонки, не относитесь ко мне предвзято? Общество меня игнорирует, никто не хочет со мной разговаривать…
- Может, причина в том, что вы очень неприятный собеседник? – не удержалась от сарказма Виттория.
- Леди Арабелла, мне грустно и одиноко без общения, - он наивно взывал к женскому сочувствию Тизири. - Я, знаете ли, немножко владею магрибским. Расскажете мне… эм… о баранах.
- Не получится диалог! – Виттория нисколько не смутилась того, что он понял ее оскорбительную реплику, адресованную Тизири. - Магрибы вырвали ей язык.
- Простите, – его глупая улыбка растаяла.
- Откуда вам известно, что леди Арабелла – тарга?
- Вы очень умны…
- Для женщины?
- Быстро соображаете... – его глаза хищно сузились.
- Не умею притворяться глупенькой.
- Вас оскорбил мой комплимент?
- Не слышала от вас ничего хорошего.
- Ну как же! Я высоко оценил ваш женский ум.
- Где вы «немного» выучили магрибский?
- Леди Виттория! Я бы назначил вас главой Тайной канцелярии.
- Эта должность для меня не представляет интерес.
- Я восхищен вами, честное слово.
- Мне абсолютно все равно, что вы обо мне думаете.
- Напрасно.
- Имейте в виду, я это безобразие так не оставлю! – она погрозила пальцем. – Я все расскажу лорду Мэрвилу о вашем непристойном поведении. Если понадобится, то я выступлю на заседании Дворянской Ассамблеи, чтобы лишить вас титула!
- Ой-ой, что делать, куда бежать, - театрально всплеснул руками лорд Фростэн.
- Пойдем, Зира, – Виттория схватила за руку сестру и, не оглядываясь, повела ее в дом. - Нам не о чем с ним разговаривать. Следует дождаться возвращения лорда Мэрвила. Зира, перестань строить ему глазки, шею себе сломаешь!
- Зира, ты не находишь его странным? – спросила Виттория складывая чехлы от мебели.
Тизири загородила рукой свои глаза.
- Да, ослепнуть можно от его красоты неземной, - грустно пошутила девушка. – По сравнению с его бесстыдством, твое - детская шалость.
Взволнованная встречей в саду, Виттория, как ни гнала мысли о лорде Фростэне, не могла перестать думать о нем. Не прилагая особых усилий, он производил самое негативное впечатление. Его ужасное поведение, безусловно, заслуживало самого строжайшего порицания. Этого беспардонного нахала убить мало!
Однако, глядя на его обнаженное тело, она забывала, насколько скверен его характер. Раз увидела – и будто печать в памяти осталась, ничем не сотрешь.
Как теперь его развидеть?
При взгляде на его тело становится очевидна необходимость и польза магрибского запрета на демонстрацию обнаженного мужского торса в местах, где его может заметить женщина…
Как такое великолепие может служить вместилищем злого духа?
Кроме того, лорд Недотепа оказалась далеко не глуп…
Он не оправдал перед ней свое прозвище. При своем дурном нраве он – грубый, пошлый, развратный - только не глупый. Он очень проницательный. По крайней мере, быстро делает правильные выводы. С двух слов догадался о смерти отца, и о том, что она не вступила в наследственные права, а лорд Мэрвил является ее опекуном.
Она никак не могла избавиться от двойственного ощущения, по отношению к лорду Фростэну, который притягивал ее ровно настолько, насколько отталкивал.
- Зира, тебе его поведение не показалось странным?
«Что тебя тревожит?»
- Думаю, что он гораздо сообразительней, чем кажется.
«Он представляет опасность для тебя, для нас?»
- Только в плане расшатывания моральных устоев.
Тарга отмахнулась.
- Тебе-то, ясное дело, все равно. Ты всегда плевала на общественную мораль.
«Ты его хочешь, как женщина?» - Тизири соединила руки кончиками пальцев.
- И это странно! Он красив снаружи так же, как безобразен внутри.
«Одно другому - не помеха!»
- Нет! В человеке все должно быть прекрасно, – Виттория нервно затеребила четки под рубашкой, ощущая всплеск похоти. – Лорд Фростэн совсем не тот человек, с которым мне хотелось бы возлечь на ложе любви.
Тизири вытаращила на нее глаза и потерла свой безымянный палец, напоминая об обручальном кольце.
- Вах! Действительно…
Она уже спокойно рассуждала о возможности интимных отношений вне брака…
- Да. Недотепа явно представляет угрозу для моего благонравия.
19.02.16 21:35 
Спасибо.
наконец-то он появился. И ведь интересна личность: все считают его недотёпой, глупцом, а перед нами предстал просто избалованный и пресыщенный безбедной жизнью аристократ, которому просто скучно. Любит спать обнажённым? Это тоже показатель личности - человек без комплексов и не обременённый правилами этикета. Думаю, что они отличная пара. 
особенно последнее фото - ГЕНИАЛЬНО! 
