Мифы, легенды, предания, сказки в мировой поэзии

Андрей Усачев НОВОГОДНЯЯ ЕЛКА

(Случай, произошедший с И.П. Петушковым на даче в деревне Орлово Калужской области)

Я как-то на даче встречал Новый год,
К двенадцати двигалась стрелка...
И вдруг за окошком как что-то рванет!
Не бомба ли, думаю, в мой огород?!
Гляжу: это ж надо!.. ТАРЕЛКА!

А рядом с тарелкой стоит существо.
Я сразу смекнул: МАРСИАНИН!
Четыре руки и семь глаз у него,
Под каждым - здоровый синяк у него,
Но с виду как будто не ранен. -

- Позвольте представиться, - гость говорит. -
Вась-Вась, а по-вашему, Вася.
Прошу извинить за нежданный визит,
На трассе мне встретился метеорит
И нос у тарелки расквасил.

Землянин пришельца не бросит в беде!
Принес я баллон и горелку,
Кувалду достал, подстучал кое-где
И вскоре исправил тарелку.

В ту ночь, доложу вам, был сильный мороз,
Метель так и воет, и ноет...
Гляжу, марсианин мой сильно замерз,
Совсем посинел гуманоид...

- Пардон, - говорю, - иноземный посол,
Прошу ко мне в гости,
за праздничный стол!

И вот новогодняя ночь началась!
Картошку во всю уплетает Вась-Вась,
Грибочки домашней засолки...
Но я замечаю: все семь своих глаз
Мой гость не отводит от елки.
- О, диво! - бормочет пришелец. - Откуда
Взялось у землян это зимнее чудо?

Наряд был на елочке самый простой:
Чуть-чуть мишуры с серпантином.
Игрушки. Хлопушки. Орех золотой
Да пара конфет с мандарином.

- Обычная ель, - говорю ему. -
Тут У нас эти елки повсюду растут... -
Вась-Вась аж подпрыгнул: - Повсюду?!
И я себе тоже такую добуду!

И с криком: - На Марсе расти будет ель! -
Схватил от топор и умчался в метель.

Я бегал, я звал... Я прождал до утра.
Вернулся пришелец без елки:
- Меня обманул ты, землянин, вчера!
На елках простых не растет ни шара -
Лишь шишки одни и иголки!

- Василий, - смеюсь я, - какой же обман? -
Мол, так объясняю, и так-то...
А он перешел на язык марсиан.
И прежнего нету контакта.

- Не веришь? - с обидой ему говорю. -
Бери мою елку. Как гостю - дарю! -
Пришелец был так благодарен:
В улыбке светился, как Юрий Гагарин!

Простились тепло. Через четверть часа
Тарелка взвилась над планетой...
А следом: - Прощайте, родные леса! -
Нарядная елка моя в небеса
Взлетела зеленой ракетой.

Лет пять или шесть пролетело, и вот
Подъехал однажды я к даче:
Огромный контейнер стоит у ворот
И лентами весь перевязан, как торт...
Признаюсь, я был озадачен!

Ошиблись на почте? А вдруг шутники?!
Вскрываю и вижу - подарки:
Игрушки, хлопушки, орехов мешки,
Коробки конфет, мандаринов тюки...
И странный конвертик без марки.

А в нем следующая записка:
"Уважаемый друг!
Ваша елка у нас прижилась.
Дает хорошие урожаи.
С приветом. Вась-Вась".

Представьте мое удивленье, друзья!
Был горд я сначала и весел,
А после подумал: "Да что ж это я
Так мало на елку повесил?!"
___________________________________

Анри Волохонский (р. 1936)

РАЙ

Над небом голубым eсть город золотой
С прозрачными воротами и ясною звездой,
А в городе том сад, все травы да цветы,
Гуляют там животные невиданной красы:

Одно, как желтый огнегривый лев,
Другое вол, исполненный очей,
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый.

А в небе голубом горит одна звезда.
Она твоя, о ангел мой, она твоя всегда.
Кто любит, тот любим, кто светел, тот и свят,
Пускай ведет звезда тебя дорогой в дивный сад.

Тебя там встретит огнегривый лев,
И синий вол, исполненный очей,
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый.

___________________________________

Льюис Мэтью

ВОДЯНОЙ ЦАРЬ


Журчал поток, катя волну,

Цветы смотрели в глубину.

Краса между цветами там

Шла, напевая, в Божий храм.

И отраженную волной

Ее увидел Водяной.

Он к матери своей спешит,

И ведьме так он говорит:

«О мать, прошу тебя, ответь,

Как мне Красою овладеть?

О мать, должна ты научить,

Как эту деву покорить».

И вот он рыцарь на коне,

В драгой серебряной броне.

Плоть скакуна — одна вода,

Песок речной — его узда.

Вмиг к храму рыцарь поскакал,

Коня у двери привязал,

И, помня матери слова,

Двор обошел он раз и два.

По слову матери своей

Коня оставил у дверей,

Двор раз и два он обошел

И в Божий храм тогда вошел.

Молящийся шептался люд:

«Кто этот белый рыцарь тут?»

И молвила Краса без сил:

«Когда б меня он полюбил!»

Чрез две скамьи к ней прыгнул он:

«О дева, я в тебя влюблен!»

Чрез три скамьи он прыгнул к ней:

«Молю, Краса, о, будь моей!»

Она с улыбкою встает

И руку рыцарю дает.

«С тобой на радость и беду

Из дома отчего уйду!»

О, если б кто Красе открыл,

Когда, молясь, соединил

Священник старый руки их,

Что Водяной — ее жених!

О, если б молвил дух благой:

«Твой нареченный — Водяной!»,

В каком бы ужасе была,

Как руку б тотчас отняла!

Но гибель страшная близка —

В его руке ее рука.

С ним об руку, любви полна,

Уж по песку идет она.

«Возлюбленная, на коня

Садись же впереди меня!

Вброд переедем мы поток,

И не страшись, он неглубок!»

Вода струится так светло!

Садится дева с ним в седло.

Скакун вступил в речную гладь,

Вернуться рад в нее опять.

«О милый, стой! Смотри, поток

Моих уже коснулся ног!»

«О милая, доверься мне!

Мы здесь на самой глубине».

«О милый, стой! Грозит беда,

Колени моет мне вода!»

«О милая, доверься мне,

Мы здесь на самой глубине!»

«Стой! Ради Бога, милый, стой!

Уж скрыта грудь моя водой!»

Ей не ответил милый друг,

И он и конь пропали вдруг.

Она зовет, но тщетен крик.

Завыли ветры в тот же миг.

Разбушевавшийся поток

На дно красавицу увлек.

Она три раза позвала,

Но торжествуют духи зла.

Краса пропала, с этих пор

Ее не видел смертный взор.

Красавицам совет я дам:

Коль будет рыцарь клясться вам,

То будьте осторожней с ним

И не пляшите с Водяным!
_________________

Ирина Шальнова

Бродит за стенами вьюга лихая.
Дверь не скрипнет, половица не взвизгнет.
Баюшки-баю, Алонсо Кихано,
Рыцарь Печального Образа Жизни.
Полночь - не время для сборов в Ламанчу.
Просто спросонья ты все перепутал:
Остров, где был губернатором Санчо,
Остров Сокровищ и остров Лапуту.
Баюшки-баю, метель завывает,
Спи до утра, ведь оно мудренее.
Добрые феи пускай навевают
Светлые сны о твоей Дульсинее.
Дремлют забытые книги на полках;
Завтра охотно расскажет любая
Сказку о верности Серого Волка -
Верности в бедствиях. Баюшки-баю.
Не опасайся изменников с тыла.
Дай со спины одеялом укрою.
Баюшки-баю, печурка остыла,
Насморк едва ли украсит героя.
Нашу избушку снега заметают.
Долго еще этой вьюге яриться.
Меч наточу я и плащ залатаю.
Баюшки-баю, спите, мой рыцарь.
___________________________________

Александр Алан Милн БАЛЛАДА О КОРОЛЕВСКОМ БУТЕРБРОДЕ

Король,
Его величество,
Просил ее величество,
Чтобы ее величество
Спросила у молочницы:
Нельзя ль доставить масла
На завтрак королю.

Придворная молочница
Сказала: "Разумеется,
Схожу,
Скажу
Корове,
Покуда я не сплю!"

Придворная молочница
Пошла к своей корове
И говорит корове,
Лежащей на полу:

"Велели их величества
Известное количество
Отборнейшего масла
Доставить к их столу!"

Ленивая корова
Ответила спросонья:
"Скажите их величествам,
Что нынче очень многие
Двуногие-безрогие
Предпочитают мармелад,
А также пастилу!"

Придворная молочница
Сказала: "Вы подумайте!"
И тут же королеве
Представила доклад:

"Сто раз прошу прощения
За это предложение,
Но если вы намажете
На тонкий ломтик хлеба
Фруктовый мармелад,
Король, его величество,
Наверно, будет рад!"

Тотчас же королева
Пошла к его величеству
И, будто между прочим,
Сказала невпопад:

"Ах да, мой друг, по поводу
Обещанного масла...
Хотите ли попробовать
На завтрак мармелад?"

Король ответил:
"Глупости!"
Король сказал:
"О Боже мой!"
Король вздохнул: "О Господи!" -
И снова лег в кровать.

"Еще никто,- сказал он,-
Никто меня на свете
Не называл капризным...
Просил я только масла
На завтрак мне подать!"

На это королева
Сказала: "Ну конечно!" -
И тут же приказала
Молочницу позвать.
Придворная молочница
Сказала: "Ну конечно!" -
И тут же побежала
В коровий хлев опять.

Придворная корова
Сказала: "В чем же дело?
Я ничего дурного
Сказать вам не хотела.
Возьмите простокваши,
И молока для каши,
И сливочного масла
Могу вам тоже дать!"

Придворная молочница
Сказала: "Благодарствуйте!"
И масло на подносе
Послала королю.
Король воскликнул: "Масло!
Отличнейшее масло!
Прекраснейшее масло!
Я так его люблю!

Никто, никто,- сказал он
И вылез из кровати.-
Никто, никто,- сказал он,
Спускаясь вниз в халате.-
Никто, никто,- сказал он,
Намылив руки мылом.-
Никто, никто,- сказал он,
Съезжая по перилам.-
Никто не скажет, будто я
Тиран и сумасброд,
За то, что к чаю я люблю
Хороший бутерброд!"

Перевод С.Маршака
___________________________________

Павел Коган

* * *
Снова месяц висит ятаганом,
На ветру догорает лист.
Утром рано из Зурбагана
Корабли отплывают в Лисс.
Кипарисами машет берег.
Шкипер, верящий всем богам,
Совершенно серьезно верит,
Что на свете есть Зурбаган.
И идут паруса на запад,
Через море и через стих,
Чтоб магнолий тяжелый запах
Грустной песенкой донести.
В час, когда догорает рябина,
Кружит по ветру желтый лист,
Мы поднимем бокал за Грина
И тихонько выпьем за Лисс.
1936
___________________________________

Андрей Усачев КНИЖНОЕ

Недавно я попал друзья в необычайный сад:
Там зреют сливы и инжир,айва и виноград,
и изумрудный фейхоа, и персики, и груши.
И есть деревья,где растут чудесные игрушки
И дерево Чуковского там было знаменитое,
на нём цвели сандалии, чулки и башмаки.
А по соседству - спелые зонты с велосипедами,
Цветные телевизоры и джинсы и коньки.
За ними шли конфетные деревья всех сортов
Пирожные,коврижные,зефирные,эклерные
Рахатлукумщербетные и дерево тортов!
Но я забыл про шоколад и пряники с коврижками,
Когда увидел дерево, увешанное книжками.
С ветвей свисали гроздьями, альбомы для раскраски
Собранья многотомные, и маленькие сказки:
Красные,зелёные, синие и белые,
Грустные, весёлые, кислые и спелые...
___________________________________

Райнер Мария Рильке ОРФЕЙ, ЭВРЕДИКА, ГЕРМЕС

В тех странных копях обитали души,
Прожилками серебряной руды
Пронизывая тьму. Среди корней
Кровь проступала, устремляясь к людям,
Тяжелой, как порфир, казалась кровь.
Она одна была красна.

Там были
Никем не населенные леса,
Утесы и мосты над пустотою.
И был там пруд, огромный, тусклый, серый.
Навис он над своим далеким дном,
Как над землею - пасмурное небо.
Среди лугов тянулась терпеливо
Извилистая длинная дорога
Единственною бледною полоской.

И этою дорогой шли они.

И стройный человек в одежде синей
Шел молча первым и смотрел вперед.
Ел, не жуя, дорогу шаг его,
Тяжелой ношей из каскада складок
Свисали крепко стиснутые руки,
Почти совсем забыв о легкой лире,
Которая врастала в левый локоть,
Как роза в сук оливковый врастает,
Раздваивались чувства на ходу:
Взор, словно пес, бежал вперед стремглав,
Бежал и возвращался, чтобы снова
Бежать и ждать на ближнем повороте, -
А слух, как запах, мешкал позади.

Порой казалось, достигает слух
Тех двух других, которые, должно быть,
Не отстают при этом восхожденье.
И снова только звук его шагов,
И снова только ветер за спиною.
Они идут - он громко говорил,
Чтобы услышать вновь, как стихнет голос.
И все-таки идут они, те двое,
Хотя и медленно. Когда бы мог
Он обернуться (если б обернувшись,
Он своего деянья не разрушил,
Едва-едва свершенного) - увидеть
Он мог бы их, идущих тихо следом.

Вот он идет, бог странствий и вестей,
Торчит колпак над светлыми глазами,
Мелькает посох тонкий перед ним,
Бьют крылья по суставам быстрых ног,
Ее ведет он левою рукою.

Ее, ту, так любимую, что лира
Всех плакальщиц на свете превзошла,
Вселенную создав над нею плачем -
Вселенную с полями и ручьями,
С дорогами, с лесами, со зверьем;
Всходило солнце в жалобной вселенной,
Такое же, как наше, но в слезах,
Светилось там и жалобное небо,
Немое небо в звездах искаженных...
Ее, ту, так любимую...

Шла рядом с богом между тем она,
Хоть и мешал ей слишком длинный саван,
Шла неуверенно, неторопливо.
Она в себе замкнулась, как на сносях,
Не думая о том, кто впереди,
И о своем пути, который в жизнь ведет.
Своею переполнена кончиной,
Она в себе замкнулась.
Как плод созревший - сладостью и мраком,
Она была полна своею смертью.

Вторичным девством запечатлена,
Она прикосновений избегала.
Закрылся пол ее. Так на закате
Дневные закрываются цветы.
От близости чужой отвыкли руки
Настолько, что прикосновенье бога
В неуловимой легкости своей
Болезненным казалось ей и дерзким.
Навеки перестала быть она
Красавицею белокурой песен,
Благоуханным островом в постели.
Тот человек ей больше не владел.

Она была распущенной косою,
Дождем, который выпила земля,
Она была растраченным запасом.

Успела стать она подземным корнем.

И потому, когда внезапно бог
Остановил ее движеньем резким
И горько произнес: "Он обернулся", -
Она спросила удивленно: "Кто?"

Там, где во тьме маячил светлый выход,
Стоял недвижно кто-то, чье лицо
Нельзя узнать. Стоял он и смотрел,
Как на полоску бледную дороги
Вступил с печальным взглядом бог-посланец,
Чтобы в молчанье тень сопровождать,
Которая лугами шла обратно,
Хоть и мешал ей слишком длинный саван, -
Шла неуверенно, неторопливо...

Перевод К. П. Богатырева
___________________________________

Денис Коротаев ГУСЛИ-САМОГУДЫ

Сколько люду набежало, сколько люду! -
И торговый, и служивый, и блаженный...
Догорают мои гусли-самогуды,
Прожигая полынью во льду саженном.

Не стоял бы я на месте, словно идол,
И метнулся бы в огонь, да цепью кован.
Не иначе - скоморохов кто-то выдал
И сказителям конец поуготован.

Видишь? - стражники расставлены повсюду
И качают бердышами дети пёсьи...
Догорают мои гусли-самогуды,
Догорают мои звончатые песни.

Догорают, а потом уйдут под воду...
Только сажа на снегу лишь... Только сажа...
И отправится попа да воеводу
Распотешить верноподданная стража...

Разойдутся не дождавшиеся чуда
Кто - со смехом, кто - с добычей, кто - с укором...
Догорают мои гусли-самогуды
На костре по-инквизиторски нескором.

Кто-то вышел на мостки как на подмостки,
Кто развеяться пришёл, а кто согреться...
И постреливают немощные доски
Разрывными - да по сердцу, да по сердцу...

Только я реветь белугою не буду,
Сколь бы други-гусляры не голосили...
Догорают мои гусли-самогуды,
Да леса ещё найдутся по России.

Отсижу своё в чахоточном остроге,
Слажу новые - соборнее да звонче -
И пойду, покамест горе носят ноги
Допевать всё то, что прежде не закончил...

А покуда рвутся струны, а покуда
Яро пламя, ако рана ножевая,
Догорают мои гусли-самогуды,
И корёжится в огне душа живая...
___________________________________

Новалис

из романа
"ГЕНРИХ ФОН ОФТЕРДИНГЕН"

* * *

Пути певца – труды без счета,
Он платье о терновник рвет,
Проходит реки и болота,
И помощь – кто ему пошлет?
Всё безнадежней, бесприютней
Певца усталая мольба.
Еще не расстается с лютней,
Но тяжела ему борьба.

Мне грустный был назначен жребий,
Пустынна вкруг меня земля,
Я всем пою о светлом небе,
Ни с кем веселья не деля.
Своим уделом весел каждый
И жизни рад – через меня;
Но жалок дар их: встречной жаждой
Не примут моего огня.

Легко со мною разлученье,
Как с маем, улетевшим вдаль;
Когда он тает в отдаленье,
Кому растаявшего жаль?
Они просили только хлеба,
А знать, кто сеял – нужды нет;
Я в песнях сотворил им небо –
В молитве их найду ль ответ?

Я чувствую: волшебной властью
Окрепли слабые уста.
Ах, отчего их дивной страстью
Любви не окрылит мечта?
Не вспомнит ни одна о бедном
Пришельце из чужой страны;
К его молениям бесследным
Сердца, как раньше, холодны.

Он падает в густые травы,
В слезах пытается заснуть;
Но гений песен величавый
В стесненную нисходит грудь:
Забудь, забудь, что ты унижен,
Не вечны слезы на лице,
Чего в стенах не встретил хижин,
Тебе предстанет во дворце.

Конец томленьям и урону,
Судьба нежданная близка.
Венок из мирта, как корону,
Наденет верная рука.
К престолу славы властным словом,
Счастливый, призван ты один;
Певец по ступеням суровым
Взошел, как королевский сын.

Певец, от грезы пробужденный,
В волненье ринулся вперед,
Листвой зеленой осененный,
К порогу царственных ворот.
Блистают стены крепкой сталью,
Их песня победит шутя.
К нему с любовью и печалью
Стремится царское дитя.

Любовь их сводит тесно вместе,
Но гонит вдаль бряцанье бронь;
Они таятся в мирном месте,
Их мучит сладостный огонь.
И оба, скрытые укромно,
Страшатся гнева короля,
Всегда – зарей и ночью темной –
Вдвоем восторг и боль деля.

И о надежде непрерывно
Поет над матерью певец,
И, привлеченный песней дивной,
Приходит к ним король-отец.
И дочь протягивает внука,
Младенца в золотых кудрях;
Испуг, раскаянье и мука
Их вдруг повергнули во прах.

И нежностью душа родная,
И звуком песни смягчена,
Зовет, страданья забывая,
К блаженству вечному она.
Любви настало искупленье,
Она свой давний платит долг,
И в поцелуях примиренья
Напев небесный не умолк.

Приди же, гений песнопений,
И здесь любви не измени,
Дочь возврати родимой сени
И дочери отца верни!
Ее и внука он обнимет,
А если счастью нет конца,
Он в царственные руки примет,
Как сына милого, певца.

пер. В. Гиппиус
_________________

Расул Гамзатов

Песня про сокола с бубенцами



Было небо черно от лохматых овчин,

Все клубились они в беспорядке.

И сидел вдалеке от родимых вершин

Красный сокол на белой перчатке.



Бубенцами его одарили ловцы

И кольцом с ободком золоченым.

Поднимал он крыла, и опять бубенцы

Заливались серебряным звоном.



На перчатке сидел и не ведал забот,

И кормили его, как ручного.

Только снился ему в черных тучах полет

И скала у потока речного.



Он домой полетел, бубенцами звеня,

Красный сокол, рожденный для схватки,

И товарищам крикнул:

– Простите меня,

Что сидел я на белой перчатке!



Отвечали они там, где катится гром

И клубятся туманы на склонах:

– Нет у нас бубенцов, что звенят серебром,

Нет колечек у нас золоченых.



Мы вольны, и у нас бубенцы не в чести,

И другие мы ценим повадки.

Ты не свой, ты чужой, ты обратно лети

И сиди там на белой перчатке.



Пер. Я.Козловского
_________________

Ирина Корнетова

Мне её подарили во сне. Я проснулся - и нет её, взяли...
К.Случевский


Мне её подарили во сне – желтоглазую черную кошку,
На оранжевой круглой Луне, в говорящей траве, понарошку…

Кошку звали загадочно - Мрьк… Как она мне потом рассказала,
В переводе на лунный язык это значит: «начните сначала»…

Мрьк умела ловить облака и подслушивать мысли травинок,
Я пошила ей два башмака и нарядный жакет из снежинок…

Мы глотали душистый закат, как коктейль с ярким зонтиком неба,
Мы вгрызались в ночной шоколад, и грустили над корочкой хлеба…

Я не знала подруги верней. Мы бродили в полях до рассвета,
Алычой угощали коней, сладко спали в тени бересклета…

Мне её подарили во сне – желтоглазое мудрое чудо…
Я проснулась одна, в тишине, а в руке две травинки – оттуда…
___________________________________

Аполлон Майков

ВАЛКИРИИ

Высоко, безмолвно
Над полем кровавым
Сияет луна;

Весь берег - далёко
Оружьем и храбрых
Телами покрыт!

Герои! Им слава
И в людях, и в небе
Почет у богов!

Вон - тень пролетает
По долам, по скалам,
На блеске морском:

То, светлые, мчатся
Валкирии-девы
С эфирных высот!

Одежд их уж слышен
И крыл лебединых
По воздуху свист,

Доспехов бряцанье,
Мечей ударенье
По звонким щитам,

И радостный оклик,
И бурные песни
Неистовых дев:

"В Валгаллу! В Валгаллу!
Один-Вседержитель
Уж пир зачинал!

От струнного звона,
От трубного звука
Чертоги дрожат!

И светочи жарко
Горят смоляные,
И пенится мед, -

В Валгаллу, герои!
Там вечная юность -
Ваш светлый удел,

Воздушные кони,
Одежды цветные,
Мечи и щиты,

Рабыни и жены,
И в пире с богами
Места на скамьях!"

1873
_________________

Николай Некрасов О ДВУХ ВЕЛИКИХ ГРЕШНИКАХ

Господу богу помолимся,
Древнюю быль возвестим,
Мне в Соловках её сказывал
Инок, отец Питирим.

Было двенадцать разбойников,
Был Кудеяр-атаман,
Много разбойники пролили
Крови честных христиан,

Много богатства награбили,
Жили в дремучем лесу,
Вождь Кудеяр из-под Киева
Вывез девицу-красу.

Днём с полюбовницей тешился,
Ночью набеги творил,
Вдруг у разбойника лютого
Совесть господь пробудил.

Сон отлетел; опротивели
Пьянство, убийство, грабёж,
Тени убитых являются,
Целая рать — не сочтёшь!

Долго боролся, противился
Господу зверь-человек.
Голову снёс полюбовнице
И есаула засек.

Совесть злодея осилила,
Шайку свою распустил,
Роздал на церкви имущество,
Нож под ракитой зарыл.

И прегрешенья отмаливать
К гробу господню идёт,
Странствует, молится, кается,
Легче ему не стаёт.

Старцем, в одежде монашеской,
Грешник вернулся домой,
Жил под навесом старейшего
Дуба, в трущобе лесной.

Денно и нощно всевышнего
Молит: грехи отпусти!
Тело предай истязанию.
Дай только душу спасти!

Сжалился бог и к спасению
Схимнику путь указал:
Старцу в молитвенном бдении
Некий угодник предстал,

Рёк: «Не без божьего промысла
Выбрал ты дуб вековой,
Тем же ножом, что разбойничал,
Срежь его, той же рукой!

Будет работа великая,
Будет награда эа труд;
Только что рухнется дерево —
Цепи греха упадут».

Смерил отшельник страшилище:
Дуб — три обхвата кругом!
Стал на работу с молитвою,
Режет булатным ножом.

Режет упругое дерево,
Господу славу поёт,
Годы идут — подвигается
Медленно дело вперёд.

Что с великаном поделает
Хилый, больной человек?
Нужны тут силы железные,
Нужен не старческий век!

В сердце сомнение крадется,
Режет и слышит слова:
«Эй, старина, что ты делаешь?»
Перекрестился сперва.

Глянул — и пана Глуховского
Видит на борзом коне,
Пана богатого, знатного,
Первого в той стороне.

Много жестокого, страшного
Старец о пане слыхал
И в поучение грешнику
Тайну свою рассказал.

Пан усмехнулся: «Спасения
Я уж не чаю давно,
В мире я чту только женщину,
Золото, честь и вино.

Жить надо, старче, по-моему:
Сколько холопов гублю,
Мучу, пытаю и вешаю,
А поглядел бы, как сплю!»

Чудо с отшельником сталося:
Бешеный гнев ощутил,
Бросился к пану Глуховскому,
Нож ему в сердце вонзил!

Только что пан окровавленный
Пал головой на седло,
Рухнуло древо громадное,
Эхо весь лес потрясло.

Рухнуло древо, скатилося
С инока бремя грехов!..
Господу богу помолимся:
Милуй нас, тёмных рабов!
___________________________________

Юлия Нейман ЗОЛУШКА

Полночь пробило, Золушка!
Что же ты не сбежала?
Что бродягу до солнышка
Во дворце задержало?..

Всходит утро враждебное
Над магической ночью.
Твоё платье волшебное
Превращается в клочья.

Пред чужими, богатыми,
Пред гогочущей свитой,
Ты в рубашке залатанной
Предстаёшь неприкрыто.

Ну и что тебе, Золушка?!
Ты ж к обидам привыкла.
Не карета у колышка -
Только мыши да тыква!

Ты - служанка без имени,
Всех бедней, всех замотанней...

Принц! Такой полюби меня!
А иначе - на что ты мне?!
___________________________________