С.Э. Филлипс "Когда сталкиваются звезды"

Большое спасибо за продолжение!
Оливия и Тад честны друг с другом.
Кто-то продолжает доводить Оливию. Хорошо, что Тад рядом.
_________________

Спасибо за крутой перевод!

Карми, Лена, Аня, спасибо за новую главу!
_________________

Большое спасибо за новую главу!

Девочки, спасибо за перевод новой главы!
Кто-то продолжает охотиться за Оливией и в Сан-Франциско они действительно чудом избежали смерти от переохлаждения.
Наши герои пережили огромный стресс, но с другой стороны они стали ближе друг другу.
Между ними возникло мощное влечение, но в отличие от Тада, Оливия стойко держится.
Ей не нужны отношения без обязательств и она не готова в угоду чувствам приносить в жертву своё призвание.
А Тад привык всегда и во всём быть на пьедестале. Интересно кто из них уступит первым?
___________________________________

Спасибо за продолжение! Прям поединок у них.

Как же я люблю Филлипс и её героев. Причем всех , и главных, и второстепенных. Их сложные характеры и судьбы.
Девушки,огромное спасибо. Просто наслаждение...
_________________

Большое спасибо за продолжение!

Несмотря на разницу в характерах и отношению к жизненным ситуациям, они помогают друг другу...



главный злодей пока скрывается за кулисами...
_________________

Большое спасибо за продолжение!

Читается легко, спасибо за хороший перевод! Я - новичок на форуме и заранее прошу прощения, если вопрос некорректен. Можно ли кому-то написать о нестыковках/ неточностях, если замечаю их в тексте? Например, в первой главе перевода упоминается Дин Робиллард. А в других книгах серии его зовут Дин Робийар.

Можно писать мне в личку.
_________________

Не удивительно, что Оливия предпочла картеру, неудачно как-то все ее отношения с мужчинами складываются.
Вот и Тад предлагает просто хорошо развлечься.
А может просто она до сих пор никого не любила.

Спасибо!
___________________________________

Большое спасибо!!!
___________________________________

Спасибо за продолжение
_________________

 » Глава 8

перевела Karmenn
отредактировала Sig ra Elena
украсила Анна Би

(и спасибо Hel за ценные замечания )

Следующей ночью Тад сидел, откинувшись на подушки, в своей кровати с открытыми дверями между номерами, и его мысли блуждали меж образами, которые ему не хотелось изучать слишком пристально, фальшивой окровавленной футболкой и неизвестными злоумышленниками. Оливия появилась на сегодняшнем ужине для клиентов в полном облачении примы — блестящие, распущенные темные волосы, театрально накрашенные глаза и малиновая помада. На ней было длинное белое платье с египетским ожерельем-воротником, возможно, подарком Руперта. Тад не спрашивал. На своих шпильках она возвышалась над всеми мужчинами, кроме него. Он запихнул футболку обратно в конверт и засунул все на дно чемодана. С глаз долой, но не из сердца вон. Оливия еще не выключила свет в своем номере: может, тоже с трудом засыпала. Тад надел наушники и включил ю-туб на своем компьютере. Вскоре нашел видео, на котором она поет «Кармен».

Даже те, кто не любил оперу, узнавали мелодию этой знаменитой арии, а теперь Тад запомнил и название: «Хабанера». Вот она, Оливия. В самом центре сцены. Пылающая гневом в неряшливом красном платье, с грудью, выпирающей из низкого квадратного выреза, словно подношение из рога изобилия. Грязные босые ноги, загорелая и блестящая от пота кожа, Кармен насмехалась над мужчинами, юбка кружилась вокруг ее сильных, расставленных ног, руки изгибались, как змеи, волосы вились и вздымались вокруг головы. И этот голос. Этот великолепный голос.

Тад посмотрел один клип, потом другой. Неудивительно, что ее провозгласили главной мировой оперной исполнительницей Кармен. Как и Кармен, Лив не позволит ни одному мужчине встать между ней и свободой жить на своих условиях. В финальном ролике он увидел, как дон Хозе наносит ей удар, смотрел, как она умирает, и хотел убить этого сукина сына, хотел оторвать ему голову голыми руками.

И отодвинул компьютер в сторону. Слишком уж он, Тад, эмоционален для оперы.

- Ты просто нелеп, — говорила Оливия ему на следующий день, когда он сидел в кресле рядом с ней, сунув одну ногу в воду и позволив делать себе чертов педикюр.

Некоторые из его приятелей смирились с этим оскорблением всей мужской сущности, но только не Тад. Однако вот он, здесь, потому что не хотел отпускать Оливию одну, не тогда, когда она стала законной добычей для тех, кто пытался ее запугать.

- Почему бы моим ногтям на ногах не быть такими же красивыми, как и все остальное, — парировал он.

Она попыталась бросить на него злобный взгляд, но улыбкой свела на «нет» весь эффект.

- Если бы твоя внешность соответствовала характеру, ты был бы одним из тех бойцов в реслинге, у которых отсутствует шея, а нос как цветная капуста.

Он проигнорировал комплимент.

- Я удивлен, что ты вообще имеешь представление, что такое реслинг.

- Слухами земля полнится. Это совсем не обязательно, ты же сам знаешь.

Тад сделал вид, что не понял.

- Кому нужны уродливые пальцы на ногах?

- Я ценю твою заботу, но со мной ничего не случится в маникюрном салоне в Денвере среди бела дня.

- Может появиться Руперт с бриллиантовым ожерельем и чертовым мачете.

— Если бы ты только его знал, - рассмеялась Оливия.

Таду было наплевать. Может быть, он слишком осторожен, но из-за угрожающих сообщений, перерытых чемоданов, футболки с фальшивой кровью и этих непомерных подарков ему претила мысль, что Оливия будет бродить одна. Поскольку он не мог проводить с ней все время, то отвел Анри в сторону, наплел ему что-то неопределенное, что у Оливии слишком агрессивный поклонник, и попросил присматривать за ней.

- Пожалуйста, не планируй никакой восковой процедуры, — попросил Тад. - Я должен где-то провести красную черту.

- Я буду милосердна.- Оливия ухмыльнулась. - Или не буду.

Когда они прибыли в Новый Орлеан, в отеле «Френч Куотер» с видом на Ройал-стрит их ждали окончательные корректуры фотосессий на стадионе «Сихокс» и в Сиэтлской опере. И Мариель Маршан. Они не видели ее с прошлой недели в Сан-Франциско, и Анри был явно недоволен, что ей удалось заполучить гранки раньше него. Тем не менее, когда Анри разложил их на журнальном столике в номере, даже присутствие Мариель не смогло приглушить его волнение.

- Это экстраординарно. Даже более впечатляюще, чем я надеялся.

Фотограф знал свое дело. Насыщенные приглушенные цвета придавали фотографиям вид картин старых мастеров — бросающийся в глаза контраст с сумасшедшими позами, которые принимали Тад и Оливия.

Часы были идеально выставлены на обозрение и подчеркивались выразительными позами - небрежностью Тада и величественным достоинством Примы, когда они стояли у стоек ворот — он, в смокинге, держал футбольный мяч, словно коктейльный шейкер; рядом Оливия с царственной дерзостью бросающая вызов зрителю посмеяться над черными мазками под глазами на ее скулах. Фотографии в опере получились еще ярче. Оливия яростно склонилась над Тадом в развевающемся алом платье, волосы вздыбленным потоком струились вокруг ее головы, бледно-белые руки простерты, пальцы согнуты как когти, а Тад развалился на боку в распахнутой рубашке, с футбольным мячом на кончиках пальцев, готовый встретить свою кончину.

Оливия нахмурилась:

- Рядом с тобой я похожа на ведьму.

Вовсе не так. Она выглядела как богиня. Тад погладил Приму по голове.

- Что я могу поделать, если я фотогеничен.

- Я тебя ненавижу, - вздохнула она.

- Хватит! - Мариель вперила палец в Пейсли, которая фотографировала Тада, изучающего свои фотографии.

Пейсли приняла вид, словно ей захотелось проглотить свой телефон. Вместо этого она сбежала из номера. Мариель вздохнула с отвращением и рассказала им то, что они уже знали.

- Ее дедушка и дядя Люсьен вместе ходили в школу.

Позже Мариель отвела Анри в сторону и обрушилась на него, яростно сыпля французскими фразами, то ли забыв, что Оливия свободно говорила на этом языке, то ли ей было наплевать. Тад понял суть без перевода, но позже Оливия ввела его в детали.

- Мариель считает фотографии легкомысленными и вульгарными, оскорбляющими наследие Маршана. Она говорит, что дяде Люсьену изначально не понравилась идея Анри для этой кампании, имея в виду, что я прошла проверку на звание посла бренда, но Анри должен был выбрать кого-то вроде Нила Армстронга, а не футболиста.

- Он умер. И «Звезды» являются спонсором «Маршан».

— Не уверена, что Мариель это волнует. Несмотря на ее личную реакцию на твое мальчишеское очарование, она считает, что кампании нужна серьезность и что дядя Люсьен никогда не одобрит эти фотографии. Далее последовала куча «я же тебе говорила». Потом она сказала, что их дядя, может быть, и стар, но не дряхл, и прикончит Анри.

— Кровожадная, да?

— Компанию всегда возглавлял Маршан, — заметила Оливия, — так что это будет либо Мариель, либо Анри.

— Анри против нее не выстоять.

- Ты прав. Она полностью придерживается традиций, и такая скучная компания, как «Маршан», не собирается легко меняться. Бедный Анри. Она слопает его с потрохами.

- Эй, разве ты не должна быть на стороне женщины? «Стеклянный потолок» и все такое? (термин, символизирующий невидимый барьер на карьерном пути женщин – Прим.пер.)

- Фотографии великолепны, и мы оба это знаем.

— Несмотря на то, что ты выглядишь как… Как ты сказала? Ведьма?

Оливия одарила его нарочито самодовольной улыбкой.

- Могущественная ведьма. И не забывай об этом.

Он глубокомысленно кивнул.

— Даже и не думал.

Они закончили свои утренние интервью. Анри ускользнул в мужской туалет, когда Пейсли подошла к Оливии и Таду.

- Я не думаю, что Анри или Мариель уже это видели — может, и не увидят, — но я решила, что вы должны быть готовы...

Она едва могла скрыть возбуждение, прокручивая на своем телефоне сайт сплетен «Рэчит Ап» и указывая на пункт внизу страницы.

«Маленькое горное безумие поразило новейшую знаменитую пару? Источники сообщают нам, что квотербек мечты «Звезд Чикаго» Тад Оуэнс и оперная мегазвезда Оливия Шор были замечены за покупками недалеко от Брекенриджа, штат Колорадо. Ее называют «Прекрасным тайфуном». Сможет ли Ти-Бо укротить бурю?»

Оливия выругалась себе под нос.

- «Торнадо», а не «тайфун», и с каких это пор я стала частью «звездной пары»? - Она бросила обвиняющий взгляд на Тада. - Никто за пределами оперного сообщества не интересуется личной жизнью певцов, но, видимо, всех интересуют сплетни о спортсменах.

- Эй, они назвали тебя «мегазвездой», а меня — «квотербеком мечты». Могло быть и хуже. - Он изучил экран. - Могло быть и лучше. Мы последним пунктом, и шрифт такой мелкий, что его едва можно прочитать.

Оливия потерла виски. Пейсли изобразил хитрую кошачью улыбку.

- Мне жаль вас, ребята, если Мариель это увидит...

Мариель могла быть старомодной в своих взглядах на имидж бренда, но она держалась в курсе последних технологий, и Оливия подозревала, что оповещения «Гугл» будут звенеть на всех устройствах. Они сделали перерыв в отеле, чтобы Оливия могла переодеться перед дневным телеинтервью, и, конечно же, Мариель ждала их.

— Романтика — это хорошо, — произнесла она с холодной вежливостью, — но это кажется… Не безвкусица, конечно. Но есть что-то такое... общее с этим.

Оливия наблюдала, как бровь Тада изогнулась — верный признак того, что он терял терпение.

— Что, по вашему, нам с этим делать, Мариель?

- У нас не роман, — заявила Оливия.

Мариель проигнорировала Оливию и одарила Тада самой очаровательной улыбкой.

- Пожалуйста, больше думайте о наследии бренда, который вы представляете. Анри, могу я поговорить с тобой наедине?

Она вытащила своего несчастного кузена в коридор, где, несомненно, раскритиковала его за то, что не хватило ума нанять Ганди и Флоренс Найтингейл послами прославленного бренда «Маршан».

Оливия сменила платье и украшения, и они отправились на телевидение. Когда закончили там, у нее образовался перерыв на несколько часов перед встречей с клиентами, но Таду пришлось остаться, чтобы записать отрывок со спортивным репортером. Анри настоял, чтобы доставить Оливию до дверей ее гостиничного номера, хотя она сказала, что может добраться сама. Она чуяла, что такая забота определенно дело рук Тада.

Покровительственная реакция Тада была трогательной, но ненужной. Кто-то играл с ней в игры разума. Она не подвергалась физической опасности, угрожали только на словах, и в голове у Оливии уже все так перемешалось, что еще больший хаос она наверняка могла бы вытерпеть.

По иронии судьбы, Оливия, казалось, могла остановить ментальную запись, которая настойчиво прокручивалась в голове, только когда была с Тадом. Только рядом с ним она могла расслабляться. Оливия коснулась своего горла. Стоило ли чересчур надеяться, что его самоуверенность передастся ей? Что это ослабит мучительные тиски вины, от которых она не могла избавиться?

Сменив туфли на шпильке на балетки, Оливия задумалась, как бы он отреагировал, если бы узнал все ее секреты. Она молилась, чтобы он никогда не узнал, потому что мысль о том, что Тад потеряет к ней уважение, была слишком болезненна.

Оливия вышла из отеля в самое сердце Французского квартала. Было начало апреля, и Марди Гра закончился, но на улицах все еще толпились туристы, уличные артисты и гадалки. Она прошла мимо торговцев открытками с видами Бурбон-стрит и написанными маслом картинами Джексон-сквер. Послеполуденное солнце было теплым, но Оливии предстояло встретиться с покупателями бренда менее чем через два часа, так что она не переоделась из черного футляра в нечто более удобное.

«Антикварные книги Самориана» спрятались в переулке недалеко от Рэмпарт-стрит. Выцветший охристый фасад с облезлыми зелеными ставнями и пыльным передним окном не изменился с тех пор, как она приезжала в последний раз два года назад. Даже горшок с геранью, отчаянно нуждающейся в поливе, казалось, тот же самый. Над головой зазвенел колокольчик, когда Оливия вошла в магазин, где пахло точно так же, как и должно пахнуть в магазине, который продает редкие книги, рукописи и другие предметы изобразительного искусства, — старым и затхлым, с легким привкусом кофе с цикорием. Арман Самориан по-прежнему отказывался носить слуховые аппараты, не услышал звонка и не заметил, что она вошла, пока Оливия не встала прямо перед ним.

- Мадам Шор! - Он выскочил из-за покрытого царапинами деревянного прилавка, схватил ее руку и поцеловал. Седые, как у Альберта Эйнштейна, кущи торчали вокруг головы, как грибовидное облако. - Такая честь снова видеть вас.

— Вас тоже, Арман, — крикнула она, похлопывая его по старческой руке.

- Вы выступаете? Но почему я этого не знал?

- Нет, просто визит.

Показалось излишним долго и громко объяснять про рекламную кампанию, которая, несомненно, сбила бы его с толку.

- Свистит? Когда вы начали петь в свистковом регистре?

- Визит!

- Ах да. Разумеется.

Оливия должным образом расспросила о его сыне, который жил в Билокси, и погладила пожилого кота Карузо, прежде чем отправиться к пыльным штабелям. Она откопала давно вышедшую в печати биографию русской сопрано Оды Слободской, а затем поднялась по скрипучим деревянным ступеням на второй этаж магазина. В последний раз, когда она появлялась на этом тесном чердаке, то обнаружила фотографию с автографом Жозефины Бейкер в костюме Креолки из одноименной оперетты Оффенбаха. Вставленная в новую рамку, теперь фотография стала одной из ее любимых. На чердаке было жарко и отсутствовали окна, единственный свет давали три засиженные мухами лампочки, свисавшие с протекающего потолка. Оливия чихала от пыли, когда просматривала полки, но обнаружение рукописи «Нарцисса» Доменико Скарлатти с лихвой компенсировало неудобство. Магазин и его старый владелец, возможно, и были реликвиями прошлого, но магазин представлял собой настоящую сокровищницу для серьезных музыкантов.

Тонкий томик под названием «Джордж Кирби и английский мадригал» привлек ее внимание, но как только она начала его листать, лампочки над головой погасли. Без окон казалось, будто уже наступила полночь. Держа рукопись Скарлатти, другой рукой Оливия принялась нащупывать путь вдоль книжных полок в том направлении, где, как она думала, находилась лестница. На чердаке скрипнула доска. А потом еще одна. Сердце подпрыгнуло, когда Оливия поняла, что здесь не одна. Она приказала себе не трусить. Это же старое деревянное здание. Конечно оно скрипит. Кроме того, на улице день, и она в книжном магазине, а не в каком-то темном переулке.

— Арман? — позвала Оливия. Фигура обогнула книжные шкафы, всего в пятнадцати футах от нее. – Арм..?

На Оливию бросились, и она упала на полки. Книги посыпались на пол. Оливия вскрикнула, когда демоническая фигура схватила ее.

Мужчина или женщина, Оливия не могла определить, но кто-то сильный. Она слышала хриплое дыхание, чувствовала впивающиеся в ее плоть пальцы. Должно быть мужчина. Он толкнул ее к полке, когда на пол упало еще несколько книг. Наконец сработали ее рефлексы. Все уроки, которые она посещала за эти годы — все, чему научилась в танцах и йоге, фехтовании и поднятии тяжестей, трапеции, тай-чи — все это сработало разом. Она сильно пихнула массивное тело демона. Резкий отпор застал врага врасплох, и он отпустил ее, но только на мгновение, после чего снова бросился на нее и рванул за руку. Пытаясь вывернуться, Оливия ткнула его локтем в живот. Он издал гортанный возглас и попытался схватить ее свободную руку, но Оливия ударила его кулаком в грудь.

Сильное сопротивление явилось для него неожиданностью, и давление на ее руку на несколько секунд ослабло, но все же он не отпустил ее. Оливия плечами ударилась о полки, оттолкнулась и пнула в ответ, однако узкая юбка сковывала движения. Он отпустил ее руки, чтобы обхватить за грудь, что дало ей несколько секунд, необходимых для того, чтобы задрать юбку и снова ударить ногой. Удар коленом пришелся в цель со счастливой точностью. Он взвыл и согнулся. Оливия снова ударила ногой, целясь ему в пах. На этот раз не попала, но подошла достаточно близко, чтобы он начал пятиться. Она нацелилась на его колени. Попала по одному из них.

Борьба, должно быть, наконец достигла слабого слуха Армана, потому что он позвал:

- Мадам Шор? Вы нашли Скарлатти?

То ли помогло вмешательство старика, то ли из-за того, что она сопротивлялась, но нападавший отступил. Оливия помчалась за ним, прислушиваясь к топоту шагов, пока луч света с лестницы не очертил его темный силуэт. Только тогда она сообразила, что старый продавец книг все еще может стоять внизу.

- Арман! - крикнула она. - Прочь с дороги!

- Что вы сказали? — не расслышал в ответ старик.

Оливия добралась до верха лестницы как раз вовремя, чтобы увидеть, как темная фигура незваного гостя достигла нижних ступенек и оттолкнула старика в сторону. Когда Арман рухнул на пол, злоумышленник побежал к двери книжного магазина.

- Арман! - Оливия слетела с лестницы и опустилась на колени рядом со старым книготорговцем. — Арман, вы в порядке?

Если что-то случилось с ним из-за нее...

Он медленно сел.

- Мадам?

Ее мобильный был в сумочке, которую она бросила наверху вместе с рукописью Скарлатти. Оливия бросилась к стационарному телефону на деревянной стойке и позвонила в полицию.

Казалось, каким-то чудом Арман остался невредим, но «скорая помощь» увезла его в больницу на обследование. Тад ждал Оливию в полицейском участке после того, как она написала заявление. Только они очутились на улице, он прицепился к ней, словно она была своенравным подростком, нарушившим комендантский час.

- У нас был договор! Ты не должна была никуда отлучаться без Анри или без меня. Как можно поступать как идиотка?

У Оливии болела рука от нанесенного ею удара. Она порвала платье, ушибла плечо. К тому же была истощена и слишком потрясена случившимся, чтобы напомнить ему, что у них не имелось такого соглашения, и он должен заткнуться. Наконец Тад, казалось, понял, что она не в форме, чтобы выслушивать нотации, потому что обнял ее и замолчал.

Анри отменил вечерние мероприятия, и Оливия ускользнула в свою комнату. Убедившись, что Арман не пострадал, она долго лежала в ванне, потом надела штаны для йоги и свободный топ.

Выйдя из своей спальни, обнаружила Тада, который сидел на диване и разговаривал по телефону в сопровождении приглушенного бейсбольного матча по телевизору. Как бы ни раздражали его лекции, она знала, что беспокоится он искренне. Тад быстро закончил звонок.

- Это адский способ избежать очередного ужина с клиентом.

— Больше никаких нотаций, ладно?

Оливия села на диван, оставив между ними подушку.

- Больше никаких нотаций. При условии, что ты обещаешь больше не сбегать, пока все не уладится.

- Я вовсе не безответственный человек. - Она подняла руку прежде, чем он успел возразить. - Этот магазин — настоящая сокровищница. – И рассказала ему о купленной когда-то фотографии Жозефины Бейкер с автографом и о рукописи Скарлатти. - Я тут подумала... Может, в магазине было что-то, что приглянулось вору? Тот же Скарлатти? Может, я просто оказалась не в том месте и не в то время.

— Ты предполагаешь, что это совпадение? Вор решил ограбить магазин именно в тот момент, когда туда забрела ты, вместо того, чтобы войти, как обычный покупатель, найти то, что он хотел, и поторговаться? Неужели цены у старика такие высокие?

Оливия знала, что ее объяснение притянуло за уши, но попыталась защитить его, пожав плечами.

Тад напрягся.

— Сколько старик брал за ту рукопись Скарлатти?

- Я не знаю... Пару сотен наверно, — пробормотала она.

- Ну вот, пожалуйста. Большой приз на черном рынке редких рукописей. - Он провел рукой по волосам, едва потревожив хоть одну прядь. — Я знаю, ты не хочешь верить, что нацелились на тебя, Лив, но взгляни на улики. Письма с угрозами, жуткий телефонный звонок, футболка, а теперь еще и это.

- Единственные люди, которые затаили на меня злобу, — это сестры Адама, и они живут в Нью-Джерси. Кроме того, на меня напала не женщина.

- Они могли нанять кого-то, и даже ты не можешь отрицать, что ты чья-то цель.

Он был прав, но Оливия еще глубже зарылась в диванные подушки.

— Разве у тебя нет в городе приятелей-футболистов, с которыми можно было бы выпить?

— Я сегодня никуда не пойду. - Она начала было говорить ему, что ей не нужен телохранитель, но дела обстояли не совсем так, поэтому Оливия предложила вместо этого включить бейсбольный матч погромче.
— Ты что-нибудь знаешь о бейсболе? – спросил Тад.

- Я смотрела «Их собственную лигу» не меньше дюжины раз (американская комедийная драма 1992 г – Прим.пер.).

— Тогда, конечно, ты крупный специалист.

— Я объясню все, что ты не поймешь.

Когда на следующее утро Тад вышел из комнаты, Прима исполняла ежедневные вокализы. Накануне ночью она сбежала в свою спальню после шестого иннинга, оставив его наедине с пультом дистанционного управления, бейсбольным матчем, который его не интересовал, и тревожными мыслями. Когда этот тур начался две недели назад, Тад не ожидал ничего большего, кроме того, на что подписался. И вот он оказался втянутым в ситуацию, которую не мог контролировать. Вчерашний день напугал его до чертиков. Сегодня они уезжали в Даллас. Оттуда они отправятся в Атланту, Нэшвилл, Нью-Йорк и Лас-Вегас, прежде чем очутиться в Чикаго, откуда и начали. Пара дней мероприятий, за которыми последует двухнедельный перерыв перед его последним обязательством: посещением гала-концерта Чикагской муниципальной оперы, спонсируемого Маршаном. Во время двухнедельного перерыва Лив будет репетировать «Аиду», а он, вероятно, отправится в Кентукки навестить родителей. Не будет больше репортеров, задающих одни и те же вопросы, упаковки и распаковки чемодана. И больше никаких прим.

Это его не устраивало. Они с Примой стали... друзьями. Больше, чем друзьями. Потенциальные любовники, и ему есть что сказать по этому поводу. Она была веселой и обаятельной, упрямой и вдумчивой. Знала толк в тяжелой работе и карьере столько же, сколько и он. Все, что нужно было сделать, так это преодолеть ее вполне рациональные возражения против их романа. Оливия достигла середины своих утренних упражнений, уже исполнив трели языка и скручивание губ, пройдя через «ииии» и «уэ». Она пребывала на верхах и низах, ее голос легко и блестяще бегал вверх и вниз по всей гамме. Он будет скучать по этим полным, насыщенным звукам, с которых начинается утро. Как простой смертный способен воспроизводить такие потусторонние звуки? Всего один раз Тад хотел, чтобы она спела для него. Только для него. «Хабанеру».

Он побродил по люксу. Дверь в ее спальню была слегка приоткрыта. Тад поднял руку и постучал. Дверь приоткрылась на несколько дюймов, достаточно, чтобы Тад увидел ее отражение в зеркале над комодом. Она расчесывала волосы, которые скользили сквозь ее пальцы, как полуночный водопад. «На» превратились в «йа», каждый тон был круглым и бархатным. Вскоре она попала в «ла», его любимую часть. Он ждал, слушая каждый совершенный «ла». Разве что… Ее губы не шевелились. Щетка скользила по волосам. Ее голос путешествовал вверх и вниз по гамме. Но губы не шевелились. Только расческа. Оливия заметила его в зеркале. Улыбка мелькнула на ее лице на долю секунды, прежде чем замерла. Она уронила расческу, бросилась к двери и захлопнула ее, оставив его за бортом по другую сторону.